Текст книги "Авантюрист. Русская Америка. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Аристарх Риддер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Как жаль мистер Стерлинг, – на лице собеседницы Стерлинга было такое выражение, что он передумал.

– Хотя, вы знаете, синьора Наварро…

– Прошу, называйте меня Карла.

– Вы знаете Карла, я, наверное, смогу быть у вас сегодня. Только будет ли удобно если я приду девять – половину десятого.

– О, конечно, мистер Стерлинг.

– Для вас я Боб.

– Как я рада это слышать, Я буду вас ждать Боб!

"Так, от дома Наварро до хижины этих краснокожих ублюдков часа три. Успею" – подумал Стерлинг и вскочил в седло.

То, что его не взяли в армию, стало для него неприятным сюрпризом. Это был самый лёгкий способ приступить к мщению.

"Де Карраско, тварь. Чем-то я его насторожил. Ублюдка Гамильтона провел, а вот эта испанская свинья что-то такое увидела" – думал Боб, когда ехал в Монтеррей, – " жаль, это было бы самым простым способом. Две-три гранаты в окна и предателя с его шлюхой-женой черти в аду бы встречали. Но ничего, найду другой способ"

В Монтеррее Бобу понравилось бы, если бы не его прогрессирующее безумие. Как и все города Калифорнийской республики тут шло активное строительство, благо до кирпичного завода в Сан-Франциско относительно близко да и дорога туда была хорошего качества.

Вместо некогда сожженной испанскими роялистами резиденции прежнего губернатора возвышалось практически построенное здание городской ратуши, напротив строилась школа и здание типографии.

Боб не знал, но именно Монтеррей был выбран в качестве места, где будет первая в Калифорнии типография. Там должна была печататься первая в республики газета: "Новости Калифорнии" и книги. Привезённые из Китая мастера наладили массовое производство бумаги, и можно было приступить к книгопечатанию.

Да, город Бобу мог понравиться, но увы. Тот был слишком погружён в своё безумие. По этой же причине он отверг с десяток предложений о работе, молодой сильный мужчина большая ценность для любого работодателя и стал промышлять охотой. Благо, что обычные кремниевые ружья белым продавались в Сан-Франциско без ограничений и за сущие гроши.

Всего два дня работы грузчиком в порту и Боб стал обладателем очень приличного мушкета. В государственном оружейном магазине продавались и казнозарядные винтовки с пистолетами, но они стоили уже дороже. А для охоты годился и мушкет.

Рука у Боба была верная, глазомер не подводил и стал добывать дичь для тех, кому надоело мясо домашней скотины, а самому охотится не охота, к удивлению Боба были и такие. Охота немного заглушила его жажду мести, да и тени ненадолго оставили его в покое.

Правда вчера он наткнулся на одиноко стоящую хижину в лесу и вечером тени вернулись.

"Они станут отличным началом", – решил Боб, – "а потом поеду к этой Карле, развлекусь".

Глава 4.

Десятое апреля тысяча восемьсот девятого года. Окрестности Монтеррея.

Даже издалека было понятно, что здесь что-то случилось. Дверь, сорванная с петель, выбитые стекла. Когда я вошел, стало понятно что. Хижина была буквально залита кровью.

Она была везде: на потолке, на нехитрой мебели, на стенах. Пол вообще представлял одну сплошную лужу.

– Где тела, – хрипло спросил я.

– За домом, Белый Дух, – ответил мне Шиай. Он давно не называл меня так. Значит, у моего железного семинола нервы тоже на переделе.

Тел за домом не было, были их части. Что-то подобное я уже здесь видел. В поместье Кросби, вот где. Но там я мог сразу совершить правосудие. А тут нет. Даже не понятно было, кто это сделал.

И как же хорошо, что я не взял с собой Марию Мануэлу, она снова беременна, и ей такое зрелище точно видеть нельзя.

– Значит, это вы обнаружили дом Генри в таком виде, – услышал я громкий голос Шиая.

– Да, всё верно господин Шиай, – Какого хрена! Там что, Стерлинг?

Вернувшись в хижину, я действительно обнаружил Боба Стерлинга, в чистой одежде, гладко выбритого и явно посвежевшего.

– А как вы здесь оказались, мистер Стерлинг?

– Мимо этой хижины проходит дорога. Вон она, – Стерлинг сделал знак рукой, – она видна отсюда. Я ехал на охоту и заметил, что дверь открыта.

– Ясно. Вы можете идти, – Стерлинг повернулся и вышел, я услышал, как он садится на коня и уезжает.

– Чем их убили? – спрашиваю я у мэтра Абенамара.

– Судя по всему тесаком или охотничьим ножом. Всех кроме мужчины, его застрелили в упор.

– Шиай, а что говорят твои люди, которые должны были следить за Стерлингом?

– Он весь день был на охоте, а потом провёл вечер и ночь у местной жительницы. Карлы Наварро.

– За ним следили весь день?

– На самом деле нет, мой человек его потерял в районе полудня. А потом видел, как он с добычей направляется к дому Наварро.

– Понятно. Мэтр Абенамар, – обратился я к зашедшему в хижину врачу, – попросите ваших людей собрать останки и можете быть свободны. Вы тут не нужны.

– Как думаешь, это мог быть Стерлинг, – спросил я у Шиая, когда мы возвращались в Монтеррей.

– Мог, но мы не знаем точно. Но он выглядит намного лучше, чем когда я видел его в последний раз. Он выглядит как обычный человек.

– Да, вид у него цветущий. Но это ничего не доказывает, и не опровергает. У тебя сколько людей следят за Стерлингом?

– Двое, по очереди.

– Мало, увеличь вдвое. И давай сделаем так: ты поговоришь со своим человеком, тем, кто следил вчера за Стерлингом, а я поеду к этой Наварро.

– Хорошо, Белый Дух.

* * *

У нас и раньше гибли люди в республики, было даже несколько убийств. Но такое произошло в первый раз. Кто-то убил целую семью.

Первым, да и, пожалуй, единственным подозреваемым был Боб Стерлинг. У него, конечно, нет мотивов, но судя по всему тот, кто это сделал конченый псих. Здоровые люди на такое не способны. А психам мотивы не нужны.

Если это он, то получится, что виноват я. Ведь это я выпустил Стерлинга, хотя мне и предлагали пристрелить его по-тихому.

Дом Карлы Наварро я стоял недалеко от центра Монтеррея. Его хозяйка, миловидная женщина средних лет оказалась дома.

– Господин президент, какая честь! – побледнев, поприветствовала она меня.

– Вы позволите зайти?

– Конечно, конечно, господин президент, прошу вас!

Сразу видно, что синьора Наварро хорошая хозяйка, в доме было очень уютно и чисто. Единственным предметом который резко диссонировал с обстановкой, была мужская куртка. Скорее всего это была вещь Стерлинга, в такой я его видел когда подписывал бумаги о его освобождении.

– Прошу вас, господин президент, садитесь. Налить вам что-нибудь, вина или может быть кофе?

– Спасибо, ничего не нужно. Мне нужно поговорить с вами.

– Что-то случилось? – спросила она сев напротив меня.

– Простите мою бестактность, вопрос личный, но мне нужно его задать. Боб Стерлинг провёл у вас сегодняшнюю ночь?

– Всё верно, – с каким-то вызовом ответила Наварро, – мистер Стерлинг пришёл ко мне вечером и ушёл утром.

– А во сколько?

– Около девяти часов вечера.

– Понятно, спасибо. А как хорошо вы знаете мистера Стерлинга.

– Мы любовники, – с вызовом ответила Наварро, – надеюсь, вы не будете читать мне мораль, господин президент?

– Ни в коем случае, ваша нравственность меня не интересует, тем более что вы вдова, а мистер Стерлинг не женат. Вы знаете, что произошло вчера?

– Нет, и что же?

– Неподалёку от города убили целую семью олони.

– И вы подозреваете Боба? Только потому, что он американец и был взят в плен?

– Синьора, я никого не подозреваю. Это вообще дело полиции. Просто, мистер Стерлинг новый человек в нашей республики, повышенное внимание к нему вполне понятно.

– Это не он! Я уверена, Боб хороший человек, хоть он и в прошлом солдат.

– Хорошо, хорошо. Значит, мистер Стерлинг пришёл к вам около девяти часов вечера и пробыл тут всю ночь?

– Верно.

– А до этого, днём, он не был у вас, или может быть в городе?

– Нет, господин президент, я его не видела.

– Что ж, спасибо синьора Наварро, еще раз извините за бестактные вопросы. Вы должны меня понять, мы должны найти того кто это сделал. Найти и наказать.

– Конечно, господин президент, я понимаю…

Слова Наварро ничего не доказывают и ничего не опровергают. Стерлинг вполне мог их убить, а потом приехать к своей любовнице. Да и она явно им увлечена, надо сказать Шиаю, чтобы его люди всё разузнали про эту Наварро.

Разговор с приставленным к Стерлингу человеком тоже ничего не дал. Тот его потерял и увидел снова только когда Стерлинг приехал к Наварро вечером, вид у него был довольный.

– Это мог быть Стерлинг, – сказал я Шиаю, – но доказательств у нас нет.

– Да. Но точно также это мог сделать кто угодно. Любой из жителей Монтеррея, окрестных поселений олони или даже просто случайно проезжавший мимо человек.

– Всё верно, Шиай, что планируешь делать? Это твоя работа: найти того кто это сделал. В том числе для этого мы и создали службу безопасности.

– Надо допросить Стерлинга и приставить к нему больше людей. Но на одном Стерлинге замыкаться нельзя. Я лично с помощниками займусь этим делом. Я узнаю, кто это сделал. Обещаю тебе, Белый дух. Только предупреждаю сразу, когда я узнаю это, то этот человек е доживёт до твоего суда, кто бы это ни был.

Допрос Стерлинга ничего не дал, он рассказал, что в тот день охотился совсем в другой стороне и приехал к Наварро под вечер. Никаких доказательств его вины у нас не было и пришлось его отпустить.

Шиай со своими людьми остался в Монтеррее, пока он не найдёт потрошителя, его штаб-квартира будет здесь. Я же уехал в Сан-Франциско, хоть это дело и было первостепенным, но и помимо него были другие вопросы.

* * *

– Боб, я сделал, так как ты просил, сказала, что ты приехал ко мне в девять, а до этого я тебя не видела.

– Спасибо Карла, ты даже е представляешь как мне это важно, – ответил Боб, целуя свою любовницу.

Та отстранилась и сказала:

– Вчера рядом с городом убили семью индейцев. Поклянись, что ты к этому не имеешь никакого отношения.

– Карла, конечно я тут ни причём. Хочешь, я поклянусь на Библии!

– А зачем ты попросил сказать, что видел меня только один раз?

Мысленно Стерлинг похвалил себя за догадливость и проницательность. Он был уверен, что Карла спросит его об этом и подготовил легенду.

– Ты знаешь, что по законам вашей республики только граждане имеют право добывать золото?

– Ты хочешь сказать, что нашёл здесь золото?

Стерлинг только молча кивнул.

– Боб, это чудесные новости! И раз уж ты делишься ими со мной, значит мы с тобой…

Карла не договорила, Стерлинг впился в её губы поцелуем…

"Как удачно, что мне попалась эта дурочка" – думал Стерлинг, когда Карла заснула, – "и как хорошо, что у тех краснокожих было золото. Когда я в следующий раз выёду на мою охоту, у меня будет для неё объяснение, куда я пропал на пару дней" с этими мыслями Стерлинг также уснул.

Правда тени отступили, наверное они были довольно той резнёй, которую устроил Стерлинг под Монтерреем. Отступили, но не исчезли, скоро они проголодаются и потребуют от него новую жертву.

* * *

Произошедшее с этой несчастной семьёй заставило меня задуматься о криминалистике. Что из знаний будущего может помочь в поимке этого нелюдя?

Мне на ум пришли две вещи, анализ ДНК и дактилоскопия. Первое было недоступно, да и излишне, а вот второе моно и нужно проработать. Как мне кажется, тут нет ничего сложного.

В первую очередь мне пришли на ум сажа, угольная пыль и графит. Первые два материала у меня были под рукой. В президентской резиденции строители устроили смешанную систему отопления и горячего водоснабжения. Имелась и котельная и несколько каминов, так что и сажу и угольную паль я просто взял в резиденции.

С графитом было чуть сложнее, мы добывали как побочный минерал на нашем основном месторождении пирита. Кроме того на территории Калифорнии было как минимум четыре пригодных для промышленной разработки месторождения.

Графит сейчас использовался в основном для изготовления плавильных тиглей и недавно мистер Вонг в Монтеррее начал подготовку к печатанию газет, вроде бы там графит тоже будет использоваться

Примитивные эксперименты показали, что как раз смесь сажи и графита наиболее подходит для снятия отпечатков пальцев. Они получались четкие с хорошо различимым рисунком. Еще пара дней и я уже смог снимать отпечатки с предметов.

Правда, встал вопрос с хранением отпечатков. Смазать оттиск проще простого, одно неловкое движение и вместо улики одно темное пятно. Но что с этим делать я тоже знал…

* * *

Двадцатое апреля тысяча восемьсот девятого года. Сан-Франциско, Калифорния. Здание государственного Калифорнийского театра.

– Мистер Олдридж, мистер О`Салливан, здравствуйте. Господа студенты, рад вас всех видеть.

Так как здание университета у нас пока что строится, лекции проходят в одном из залов театра. Не раз ни два я вспоминал добрым словом всё еще находящегося на больничной койке Мусаку.

Исключительно благодаря его настойчивости у нас есть помещение способное вместить всех желающих учиться.

Я никак не ожидал, что у нас будет такое количество студентов, например, сейчас на сдвоенной лекции Барри младшего и Говарда по физике механике присутствуют двадцать один человек. Очень много для такой крошечной страны как наша.

– Господин президент, – поприветствовал меня Говард, – вы что-то хотели?

– Да, но продолжайте, я послушаю, а потом хочу показать вашим студентам кое-что.

– Да, конечно, господин президент.

Я с удовольствием дослушал конец лекции Олдриджа об электромагнетизме, следующим лектором должен был быть Барри младший, но он начнёт только после меня…

Я попросил пару помощников занести странную конструкцию похожую на ящик и поставил перед ней газовый фонарь и фазу с цветком.

– Итак, господа преподаватели и студенты, поиграем в вопрос-ответ. Что перед вами? Поднимайте руки, кто догадался.

– Мистер Олдридж, отлично, мистер О`Салливан, я не сомневался, спасибо. А что насчёт ваших студентов. Раз, два, три, семь. Очень хорошо…. Я хочу услышать ответ. Да, вот вы в верхнем ряду, да. да, в зелёной куртке.

Молодой и физически крепкий парень тянувший руку встал.

– Представьтесь, молодой человек.

– Василий Каменев, господин президент.

– Русский, прекрасно. Что ж, господин Каменев. Что это?

– Это камера обскура, господин президент.

– Правильно, но не совсем. Спускайтесь вниз и посмотрите что получится.

Василий подошёл и рассмотрел конструкцию.

– Итак, что вы видите, в отверстие вставлена линза, господин президент.

–Правильно, зачем, как вы думаете.

– Для большой четкости, я так думаю.

– Отличный ответ. Снова правильно. А теперь давайте посмотрим, что у меня получится.

Я разжёг огонь и поставил вазу между лампой и камерой, разжёг огонь и вскоре продемонстрировал всем собравшимся изображение фазы на пластинке покрытой солями серебра.

– В Лондоне такие картинки получил профессор Дэви семь лет назад. У меня картинка более чёткая благодаря тому что я использовал линзу. Интересная игрушка, не правда ли господа. Кто мне скажет, почему это игрушка?

Вот тут все задумались, часть студентов вообще не понимала к чему эта демонстрация, остальные что-то соображали, я это видело по выражению лиц. Через несколько минут руки подняли трое: Барри, Говард и к моем удовлетворению, стоявший рядом со мной Каменев.

– Давайте господин Каменев, говорите. Уверен, что ваши преподаватели тоже знают ответ, но мне хочется послушать вас.

– Это игрушка, господин президент, потому что не имеет этого, практического применения.

– И почему же она не имеет применения на практике?

– Изображение не стойкое. Оно уж пропало.

– Великолепный ответ, Мистер О`Салливан, мистер Олдридж вы хотели сказать тоже самое? – Увидев утвердительные кивки, я продолжил:

– На этом шоу заканчивается, и пришла пора объявления. Мне нужно чтобы эти изображения не пропадали, и мы могли их хранить. Кто это придумает и сделает, меня не волнует. Но в случае успеха изобретатель получит от меня привилегию на производство таких аппаратов и всё необходимое для строительства своей мастерской. А господину Каменеву я выражаю свою благодарность за сообразительность. Василий, и вы господа преподаватели, зайдите завтра в мою резиденцию.

Я почти не сомневался, что именно Каменев и достигнет успеха в этом деле, раз уж он понял, что я показываю и в чём проблема. Надеюсь, что у него хватит инициативности, чтобы попросить помощи своих преподавателей. Ну а нет, так я их подтолкну.

Всё это было нужно исключительно для практических целей. Я собирался просто-напросто снять отпечатки пальцев у всего населения республики, тут наша малая численность играет за меня. Кроме того все прибывающие к нам переселенцы также в обязательном порядке будут обязаны подвергаться процедуре дактилоскопирования.

Когда мы это сделаем, то получим мощнейший инструмент против любой преступности. Отпечатки-то уникальные для каждого человека. Останется только подготовить группу криминалистов, которые будут эти отпечатки снимать на месте преступления.

К сожалению, я не сомневался, что убийца попробует сделать что-то подобное еще раз, если так и будет, то мы его возьмём. Наверняка отпечатков на месте преступления будет полно.

* * *

Еще одним эффектом от моих изысканий стало то, что Мария Мануэла задумалась о крови. Вернее о том можно ли по образцу понять, чья она.

Когда она рассказала о своих мыслях по этому поводу, я мысленно возликовал. После аккуратных расспросов, мне стало понятно, что моя жена хочет изучить свойства крови. Раз уж отпечатки пальцев у всех людей различаются, а она это увидела когда, я продемонстрировал оттиски через увеличительное стекло, то и кровь может отличаться.

Конечно, для поимки этого убийцы её работа бесполезна, зато она может иметь другое, пожалуй, более важное значение, а именно открытие групп крови и резус факторов

Интерлюдия 11.

Второе мая тысяча восемьсот девятого года. Гавана. Британская провинция Куба.

Первый раз с момента британской оккупации Кубы и Флориды в бывший дворец губернатора собралось такое количество народа. И первый раз за всё время существования дворца, собравшиеся так сильно отличались друг от друга. Кого тут только не было.

Большинство составляли британцы, совсем скоро они будут тут полновластными хозяевами. Их красные мундиры доминировали над остальными. Также много было офицеров теперь независимой Мексики в сине-красных мундирах. Настоящими белыми воронами смотрелись испанцы из вице-королевства Перу.

Но наибольшее внимание, несмотря на абсолютное меньшинство, привлекали флоридские семинолы во главе с их вождем Ахайей. Они прибыли на эти переговоры в своих национальных костюмах, с небольшими, но красноречивыми для знающих людей изменениями.

Текумсе привёз Ахайе не только оружие, с помощью которого семинолы и получили право находится здесь. Кроме него теперь уже зять Ахайи привёз гавайский жемчуг и золотые звездочки, при виде которых контр-адмирал Горн болезненно морщился.

Точно такие же звездочки он, еще, будучи капитаном, видел на погонах офицеров калифорнийской армии. Той самой, которая как следует накостыляла англичанам, причём дважды, сначала в заливе Сан-Франциско, а потом под Монтерреем. Со стороны Ахайи это был подчеркнуто вызывающий жест: "Смотрите мол, господа красномундирники, Калифорния далеко, но для нас она рядом и по-прежнему помогает".

По всей, теперь уже бывшей Новой Испании прекратили стрелять уже давно, практически месяц назад. В первых числах апреля повстанцы взяли Мехико и принудили вице-короля подписать капитуляцию. Отныне бывшая испанская колония будет носить название Мексиканское королевство.

Пока что власть там принадлежала так называемому "правительству трёх падре". Три католических священника, три революционных вожака и генерала новой мексиканской армии составили этот триумвират.

Первым, и пока еще главным был сеньор Мигель Идальго и Кастилия. Главный моральный авторитет и первый предводитель патриотов, герой нации и бессменный предводитель восстания, который поднял знамя свободы еще в Акапулько.

То, что на самом деле произошло в этом портовом городе, уже обросло легендами, и революционеры предпочитали не вспоминать о том, с чего всё началось.

Еще год-полтора назад все в Мексике знали и говорили об истинной причине восстания в Акапулько и роли Гамильтона и его людей в этом, то сейчас имя этого человека старались лишний раз не произносить.

Как только восставшие поняли, что побеждают, Гамильтон тут же из друга и союзника превратился в алчного хищника, который пользуясь тёмными временами, отхватил жемчужину мексиканских владений, Калифорнию. Эти настроения еще более усилились, когда до Мексики дошли слухи о том, что бывший вице-король обосновался там.

О его роли вообще старались молчать и не упоминать даже те, кто знал, что произошло на самом деле.

Вторым из триумвирата стал Мариано Матаморас, блестящий теолог и оратор, герой трехмесячной обороны Вальядолида, что в провинции Мичоакан. Когда его тяжелораненого захватили в плен роялисты, то Мигель Идальго предложил обменять героя на целую тысячу пленных. По легенде, когда Матаморас узнал об этом предложении, то сказал: "Я отказываюсь от этого обмена. Пусть тысяча проклятых псов останутся на цепи и не будут больше стрелять в мой народ. Пусть будет так, даже ценой моей смерти".

Роялисты не стали его расстреливать или вешать. Получив приказ казнить Матамораса, комендант тюрьмы, где содержался герой, сделал вид что не получил такого приказа, понадеявшись на снисходительность победителей.

Победители её проявили. Убили всего лишь его и всех его людей с женами, пощадив детей. Сейчас целый флейт с этими несчастными направлялся в Калифорнию. Гамильтон хоть и вероломное чудовище, но хорошо заплатит за почти пять десятков мальчиков и девочек.

Ну а третьим был Ангел независимости, Хосе Мария Морелос. Еще один уроженец Вальядолида, имевший африканские индейские и испанские корни. Несмотря на свой сан священника Морелос до революции открыто жил с женщиной и имел от неё трех детей.

Злые языки говорили, что это и послужило причиной, почему этот отец семейства присоединился к революции. Правда, сейчас все эти языки были уже вырваны, причем буквально.

Из всех троих именно Морелос обладал настоящим военным талантом. Он командовал третьим и последним штурмом Мехико, который завершился успехом и закончил, наконец, эту войну.

По информации английской разведки именно Морелос был фаворитом в предстоящем референдуме, на котором мексиканцы должны были избрать себе короля.

Со стороны англичан на переговорах присутствовали: губернатор Брок "Спаситель Канады", адмирал Кокрейн будущий губернатор будущей провинции Чили и специальный представитель Короля Георга, сэр Ричард Пэндлтон, которому и принадлежало право подписи на всех подготовленных документах.

Испанцы из вице-королевства Перу здесь тоже были не зря. Флорида оставалась под властью испанской короны, и новая администрация полуострова будет состоять именно из перуанцев.

Гаванский конгресс должен был закрепить та тектонические изменения, которые произошли в испанских колониях за последние три года.

После получения оружия из Калифорнии Ахайя активизировал свои действия, и первым шагом для него стала договоренность с племенем чокто, главным индейским союзником в недавней войне. Его нынешний вождь, Тень Пушматахи, сначала не хотел иметь ничего общего с Ахайей, которого считал предателем. Правда, потом он изменил своё решение, желание хоть чуть-чуть поквитаться с англичанами оказалось сильнее.

В начале тысяча восемьсот девятого года объединённые силы семинолов и чокто неожиданно для англичан атаковали Сент-Августин и захватили его. В плен попало больше сотни англичан.

Тень Пушматахи предлагал их всех казнить, но Ахайя решил иначе: "Нам не нужны мертвые красные мундиры. Нам нужны красные мундиры, удирающие из Флориды" – сказал он в ответ на требование своего союзника.

Вождь семинолов хорошо понимал, что если он казнит этих пленных, то англичане захотят отомстить и постараются это сделать, не смотря ни на что. Конечно, какая-то сотня солдат, пусть даже и с несколькими офицерами ничтожная цена за Флориду, но тут пришли известия из Мехико. "Патриоты" победили и вспомнили о Флориде и Кубе. К тому же на будущем острове свободы вспыхнуло восстание и англичанам стало не до Флориды.

Война в Испании требовала от британцев всё больше и больше ресурсов, и в метрополии просто не осталось лишних сил, которые можно было бы послать за океан. Где тоже ни оказалось свободных солдат и кораблей. Экспедиция Кокрейна, пусть и приведшая к захвату Рио-де-ла-Плато, обошлась Броку слишком дорого. В итоге "спаситель Канады" решил уступить, подавить восстание на Кубе, а потом попробовать снова.

Это понимали все присутствующие: и новая администрация Флориды, и мексиканцы и англичане. Понимали и строили планы.

О независимости Ахайя даже не думал, он прекрасно представлял себе что будет, если он решит провозгласить своё государство, и мексиканцы и англичане тут же накинулись бы на него, может быть даже одновременно, а так Флорида получала хоть какую-то передышку.

Для мексиканцев потеря Флориды и Кубы стали неприятными фактами, но сделать они с этим ничего не могли, поэтому для них конгресс просто закреплял статус-кво.

* * *

– До сих пор не понимаю, господин губернатор, почему вы просто не прикажете схватить этого дикаря, – улучив момент, сказал Пэндлтон, имея в виду Ахайю – если он допустил такую глупость и сунул голову в пасть британского льва, то будет правильно её откусить.

Айзек Брок презрительно посмотрел на этого крещеного еврея, представителя банкиров Сити. Для него было непонятно, почему Пэндлтон не понимает такой простой вещи.

– Господин Горн, может, вы объясните, что означают звёздочки на плечах вождя Ахайи.

– Конечно, сэр. Это напоминание что за Ахайей стоит Гамильтон.

– И что с того? Мне кажется, что вы все несколько преувеличиваете значение этого беглого американского министра.

– Однако, сэр, именно вы привезли в Йорк копию договора между Британией и Российской империей. И частью этого договора стоит признание нами Калифорнии. Кроме того именно вы привезли инструкции парламента, прямо приказывающие нам заключить с Калифорнийской Республикой соглашение о ненападении. Это тоже часть сделки с русскими.

– Всё верно, но Гамильтон в Калифорнии, а Ахайя здесь, только руку протяни, и нет его.

Брок в ответ на это тяжело вздохнул. Британия построила своё могущество на торговле, но перед ним сейчас стоял не торговец, а тупой торгаш.

"Почему этот идиот выполняет такую важную миссию" – в который раз подумал Брок, – " он совсем не понимает ничего из того, что здесь происходит".

– Господин Пэндлтон, позвольте я объясню так, чтобы вы поняли, – судя по всему, Горна тоже достал их собеседник.

– Слушаю вас.

– Ахайя дед одного из сыновей Гамильтона.

– Я что-то слышал, этот американец снюхался с какой-то индианкой, какая гадость. Как по мне это всё равно, что спать с животным.

– Скажите это Ахайе в лицо, и я не дам за вашу шкуру ни единого пенса, – не выдержал Горн. Затем он успокоился и продолжил:

– Так вот, Ахайя дед сына Гамильтона. Как только тот узнает, что мы убили его родственника, то все соглашения с русскими не будут стоить бумаги, на которых они написаны. И виновными в этом будем мы. Если вы хотите нарушить прямой приказ короля и парламента, милости прошу. Но никто вам в этом здесь помогать не станет.

– Ясно, господа. Будь по-вашему, – Пэндлтон отошёл, а Горн понизив голос, обратился к Броку.

– Господин губернатор, я думаю, об этом должны узнать в Сити.

– Я тоже так думаю, адмирал. Вы хорошо послужили короне, выбирайте. Я могу снова послать вас в Калифорнию, а могу в Лондон, решать вам.

– Пожалуй, я выберу Калифорнию. Наверняка там остались наши пленные, которых я хочу попробовать выручить…

– А еще там есть золото, – улыбаясь, сказал Брок.

– Вы не зря стали губернатором, господин генерал и сразу всё поняли, – в ответ на это Брок засмеялся и поднял бокал за успех будущего предприятия.

* * *

Пятнадцатое апреля тысяча восемьсот девятого года. Лондон, Великобритания.

– Ты знаешь, Панайотис, Плетнев был не прав. Не такой уж Лондон афедрон, – услышав ставшую знаменитой шутку времён битвы за Сан-Франциско, молодой грек засмеялся. Они прибыли в столицу Британской империи позавчера. Позади осталось путешествие вдоль угрюмых берегов Норвегии, и такое же неприветливое Северное море. Впереди калифорнийские корабли ждала неделя отдыха.

– Господа, о чём вы? – спросил Лисянский, – на фрегате я постоянно слышу сравнение Лондона с задницей, но не понимаю к чему оно.

– Эта старая шутка. Перед боем с англичанами мистер Гамильтон послал их парламентеров, а когда лейтенант Берг спросил куда, Плетнев ему ответил.

– Действительно смешно. Но меня больше интересует не солдатский юмор, которому Гамильтон не чужд, а его пушки.

– О, эти малышки достойны не просто рассказа, а целой поэмы.

– Я уже наизусть знаю всё, что вы можете о них сказать, мне не терпится увидеть это чудо своими глазами.

– Даст Бог, скоро увидите Юрий Федорович.

– Очень на это надёюсь, Николай Петрович, а теперь прошу меня извинить, пойду отдыхать, – Лисянский кивнул обоим собеседникам и вышел.

– Теперь, когда мы вдвоём, – сказал Резанов Панайотису, – ты можешь сказать, в чём заключалось поручение Гамильтона. Ты же не зря целый день пропадал в городе?

– Всё верно Николай Петрович, теперь уже можно.

– И что же это было?

– Вчера я на имя господина президента я открыл три счета в крупнейших лондонских банках. На общую сумму пятьсот тысяч гиней.

– Гиней? Что ж, это логично. Фунты или, упаси Бог, шиллинги для торговцев и простолюдинов. Президент Гамильтон помимо всего прочего еще и маркиз. Он, как и любой аристократ должен оперировать гинеями. Но откуда такая фантастическая сумма? Я что-то не заметил у тебя сундуков с золотом.

– А у меня и не было золота. Мистер Гамильтон в качестве обеспечения передал мне это, – с этими словами Панайотис достал из внутреннего кармана мешочек и высыпал из него три колумбийских изумруда, – я использовал эти камешки. Это всё что осталось.

– Ох, ты ж… откуда они?

– Мы их подняли около побережья Флориды еще в четвертом году. Как вы понимаете, нигде кроме Лондона эти изумрудны выгодно не продать.

– И много их мистера Гамильтона?

– Думаю, вам лучше спросит у него.

– И как мистер Гамильтон планирует тратить эти деньги?

– А вот этого я не знаю. Но зная нашего президента, могу догадаться что на найм учёных и инженеров для Калифорнии. Но никаких инструкций господин президент на этот счёт не давал. Думаю, этим займется наш будущий посол.

– Англичане не дураки, просто так их лучшие умы к нам не поедут.

– Поэтому и такая сумма.

– Что ж логично.

– Вы тоже говорили о каких-то планах на Лондон. Как у вас продвигается дело.