Текст книги "Потерявшийся во времени"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Так, главное не паниковать, а попытаться успокоиться, сосредоточиться и во всем разобраться и возможно из всего этого извлечь хоть какую-то пользу.

Я достал из сковородки холодную котлету, разрезал её вдоль, потом отрезал два куска хлеба и густо намазав горчицей, положил её между ними. Налив большую кружку кваса, который мать сама делала на ржаных корках, я отправился в свою комнату и, улегшись на диван, стал размышлять:

– Итак, что мы имеем. Имеем фрагменты воспоминаний моей собственной жизни, которая, если исходить из того, что я помню, весьма фиговая. Больной, одинокий, потихоньку спивающийся мужик, не имеющий никакой перспективы в дальнейшем. Семейная жизнь не удалась, работы нет, здоровья тоже. Теперь рассмотрим саму обстановку окружающего мира. Союз развалился, социализм кончился, капитализм шагает по планете, однако конфронтация между Россией и Америкой в целом осталась, хотя и не в такой мере как раньше. Появились отечественные миллиардеры и миллионы малоимущих. Обстановка однако. Если смотреть с позиций сегодняшнего дня, хуже не придумаешь и совершенно нереально. Теперь, что мы четко помним из истории. Итак, Олимпиаду в Москве часть стран, включая США, будут бойкотировать, очередность генсеков известна. Ну и многое чего из воспоминаний. Если исходить из этого, то, стоит подождать всего два-три года и в случае если все это сбудется, то значит, все это не плод воображения, а реальность, точнее шанс изменить собственную жизнь и сделать её другой.

Мои мечтания увели меня в то время, когда я возвращаюсь в начало двадцать первого века, и перед моим взором предстал большой кабинет, в котором сидит солидный мужчина, перед ним секретарша с большим бюстом и, внимая указаниям, записывает в блокнот, непрерывно повторяя:

– Слушаюсь, Алексей Михайлович. Все понятно, Алексей Михайлович. Будет исполнено, Алексей Михайлович, – и затем, упорхнув из кабинета и закрыв за собой дверь, она оставляет меня одного, а я подымаю трубку и говорю:

– Лизок, чашку крепкого кофе и соедини меня с Лондоном.

Я смеюсь над самим собой и незаметно засыпаю.

Глава 2

Я не успел разомкнуть веки, чтобы осмотреться, как понял, что вернулся в свой привычный мир, где на календаре значится 2005 год от Рождества Христова. Для этого не надо было смотреть на календарь, смотреть на себя в зеркало, или судорожно звонить по телефону, выясняя, какое сегодня число. Боль в спине, которую ощутил, говорила, что я вернулся в свое настоящее. Книга лежала рядом, а из неё выглядывал край тетрадного листа с моим школьным сочинением.

– Ну вот, все снова вернулось на круги своя. А здорово было почувствовать себя вновь молодым и здоровым и окунуться в беззаботный мир тридцатилетней давности. И мать повидал. Молодая, жизнерадостная, как когда-то.

Опустив ногу с дивана, и упираясь рукой, я осторожно приподнялся. Прихрамывая, прошел на кухню и, найдя лекарство, принял таблетку, которая хоть ненадолго отпустит боль и позволит слегка передохнуть. Усевшись на стул, я выглянул в окно. Бесконечный поток машин двигался в основном в одном направлении. Они ехали из центра и, гудя и сигналя, пытались поскорее проехать узкое место, которое образовалось из-за остановки двух троллейбусов и маршрутного такси. Маршрутка пыталась вырулить, но поток не давал ей этого сделать.

– И куда они все прутся, ехали бы себе общественным транспортом, так нет, им, видите ли, комфортнее в машине, с кондиционером и музыкой. Так им и надо. Пусть посидят в этом заторе, а потом приедут домой злыми как собаки и видя, что вместо ужина, их драгоценные подруги полдня провели в парикмахерском салоне или фитнес клубе, врежут им по их холеным рожам или выкинут какой-нибудь фортель покруче. Впрочем, нет, они скорее закажут пиццу или ужин из ресторана, а сами в ожидании еды, предадутся любовным утехам прямо на полу, не раздеваясь, чтобы забыть весь этот суматошный день на работе. А впрочем, черт с ними со всеми. Что мне до них и до их мира, проблем у меня самого хватает.

Я отвернулся от окна. Кукушка со скрипом вылезла из открытой дверцы часов, и, сказав, пять раз ку-ку, снова скрылась за ней.

– Пять часов. Как быстро летит время. Мне казалось только проснулся, а день подходит к концу. Недаром, столько машин, а через час, другой, на улице будет совсем столпотворение.

В комнате было жарко и душно. Кондиционер не работал весь день, а открывать окно не имело смысла. Комната молниеносно наполнится выхлопными газами от машин, и дышать станет совсем нечем. Я нажал кнопку, однако кондиционер загудел и замигал зелеными огоньками на панели, которые означали неисправность.

– Проклятье, так и знал, что он откажет в самый неподходящий момент, – впрочем, этого следовало ожидать. Он работал уже шестой год и мысленно я молился, чтобы он не сломался, но чуда не произошло. Швырнув пульт на диван, я хотел, было залезть на табуретку, чтобы посмотреть, в чем дело, но боль в спине, задвинула эту идею до лучших времен, которые неизвестно когда наступят.

– Придется терпеть. Хоть бы немного похолодало на улице, впрочем, судя по прогнозу, надежд мало, по крайней мере, до конца недели.

Я лег на диван. Размышляя о прошлом, вернулся мыслями к тем мгновениям своей жизни, которые приснились накануне.

– Интересно, в каком году я оказался? По-моему в 78 или в 79. Точно, накануне Олимпиады, потому что видел плакаты о предстоящей Олимпиаде в Москве. Впрочем, их начали расклеивать задолго до этого. Если память мне не изменяет, Славка купил этот альбом, и потом продал большую часть марок, альбом оставил себе, и я у него обменял одну из серий из того альбома. Точно, это был 78 год. Я потом был в отпуске и съездил на пару недель в подмосковный пансионат, где познакомился с брюнеткой, которая потом полгода названивала.

Почему-то никак не мог вспомнить имени этой брюнетки, то ли Оля, то ли Валя. Их еще было две подружки-хохотушки, как я их образно прозвал. Они приехали в пансионат на два дня позже меня и поселились в соседнем номере. У нас была общая ванная с туалетом. Моим соседом, был угрюмый мужик лет сорока с подмосковного завода. Все две недели он квасил, и потому большую часть дня, либо спал в номере, либо в одиночестве гудел на природе, поскольку купить спиртное в пансионате было невозможно, и он отправлялся за ним в поселковый магазин. Я довольно быстро познакомился с девчатами, которые были моего возраста. Работали вместе на каком-то заводе в Москве. Брюнетка мне понравилась сразу и через пару дней, я уломал её переспать. Впрочем, это было не так сложно, если учесть, что хотя её подружка мне и не очень понравилась, с ней мы тоже перепихнулись. Так что отпуск прошел отлично и домой я возвратился в прекрасном расположении духа. Единственный осадок, который у меня остался, это звонки от Оли, точно, вспомнил, как её зовут Оля. Она все порывалась встретиться, но я не собирался продолжать знакомство, и потому каждый раз находил предлог и отказывался. В конце концов, она перестала звонить, видимо поняв, что надеяться на продолжение знакомства бесполезно. После отпуска я ездил несколько раз в командировки, сначала в Саратов, а потом в Минск. Они ничем не запомнились, разве тем, что в Саратов пришлось брать целый портфель с продуктами, которыми делился с соседом по гостиничному номеру. Он приехал, как и я в командировку на завод и мы с ним бухали каждый вечер, поскольку делать было совершенно нечего. Зато Минск оставил в памяти самые приятные воспоминания. Туда мы поехали бригадой из пяти человек, и среди нас была Люба, из соседнего отдела, на которую я тогда заглядывался. Она была на два или три года старше меня и замужем. Короче командировка удалась сама по себе, поскольку её результатом явилась очередная премия на работе, а главное, что мне удалось взять еще одну женскую крепость и затащить Любу в постель. Для этого пришлось приложить немало сил, но когда это все же удалось, моё мужское самолюбие было удовлетворено, и как это часто бывает, я быстро разглядел все её недостатки, после чего мой пыл к ней угас и я переключился на другой объект женского пола в нашем коллективе.

Назвать меня ловеласом было бы большим преувеличением, но и монахом я тоже не был. Во всяком случае, насколько я себя помню, до женитьбы, я переспал с десятком другим женщин, но ни одна из них не стала моей женой, до тех пор, пока я не встретил Татьяну. И хотя, наш роман начался, так же как и многие на отдыхе, он закончился бракосочетанием в загсе и пышной свадьбой, которую мы закатили в одном из московских кафе.

Воспоминания, как далеко они увели меня. Как давно и в тоже время недавно все это было. Институт, КБ, завод, женитьба, рождение сына, а потом начало перестройки, развод, смерть матери и… болезнь, которая цепями приковала меня к миру одиночества и безысходности.

Так я лежал, уставившись в потолок, и словно на огромном экране плазменного телевизора рассматривал ушедшие годы своей жизни. В целом не такая уж и плохая она была. Веселая, простая и незатейливая, без особого напряга и поисков чего-то особенного или необычного. Я не был романтиком, не участвовал в политических играх, не преодолевал трудностей и не ловил птицу удачи. Скорее, я относился к категории тех, кому просто в какой-то мере повезло в этой жизни. Повезло родиться в столице, а не в провинции, иметь нормальных, не пьющих, работящих родителей, которые дали мне образование. Иметь простую, заурядную внешность, но в то же время быть веселым, жизнерадостным человеком, который шел по жизни, не особенно задумываясь о её смысле, о своём предназначении и месте в обществе, поскольку не ставил перед собой высоких целей, не лез в начальство и уж тем более, не мечтал о чем-то недостижимом. Я был тем винтиком, который отлично понимал свое место в этой жизни, и эта жизнь меня полностью устраивала до тех пор, пока не кончилась смазка, винтик сорвал резьбу, и его выкинули на свалку. Я оказался там, где и должен был оказаться, всеми забытый, больной, погруженный в свои бесконечные рассуждения и воспоминания, в принципе еще не такой уж и старый человек.

Слеза невольно стекла по щеке. Мне стало жалко себя, и я почувствовал, как волна жалости к самому себе захлестывает меня. Было противно и вместе с тем обидно, что ничего невозможно изменить. Я с тоской посмотрел на стеллажи с книгами и подумал:

– Какой будет мой следующий шаг, когда закончатся книги. Больше продавать будет нечего, разве что квартиру. Продать маленькую двухкомнатную квартиру и купить однушку? На разницу можно протянуть еще несколько лет, а там старость и дальше путь в дом престарелых, куда меня возьмут только по причине наличия московской квартиры. Впрочем, не самый плохой выход. По крайней мере, будет с кем поговорить и не думать о пище. В зеркале шкафа бликами отражался свет фар от бесконечно бегущего потока машин за окном. Жизнь продолжалась, и ей не было дела до одинокого и больного человека, запертого в стенах своей неуютной квартиры.

Голос из коридора разбудил меня:

– Алеша, ты дома, я пришла.

Я перевернулся на другой бок, и словно не слыша материнского возгласа, сделал вид, что сплю. На самом деле, спать уже не хотелось, и лишь воспоминания и размышления о происходящем, не давали покоя.

– Что же со мной происходит? Какая-то чертовщина в полном смысле слова и почему, совершенно непонятно.

– Алеша, ты чего средь бела дня завалился спать? Может, заболел?

– Мам, я просто отдыхаю.

– А почему молчишь и не отвечаешь на мои вопросы?

– Я же говорю, отдыхаю, а ты своими вопросами не даешь мне этого делать.

– Или ты спишь или отдыхаешь. Если отдыхаешь, почему я не могу задать тебе вопрос о твоем самочувствии? – мать стояла в дверях, и я почувствовал это, хотя и лежал к ней спиной. Повернувшись лицом, не успел ответить, как услышал:

– А если ты отдыхаешь, то почему в одежде и на разобранной постели? Или ты считаешь, что я должна каждые два дня стирать твое постельное белье?

– Мам, не зуди. У меня и так голова с утра болит.

– Пить меньше надо и по девкам меньше шляться. Вчера опять выпивши пришел.

– Да где выпивши, скажешь тоже. На работе отмечали день рождения сотрудницы. Всего-то было три бутылки на весь колхоз.

– Что за выражение.

– Обычное. Наш шеф так называет наш коллектив. Да и посидел я часа два. Домой вернулся, когда еще восьми не было. Ты вспомни. Между прочим, народ еще оставался, когда я ушел.

– Это с чего это вдруг, ты ушел раньше всех?

– Да, там остались только одни старперы.

– Алеша, сколько раз я тебе говорила, что я не люблю, когда ты так разговариваешь. Ты должен следить за своей речью. Что это такое старперы, шланги и прочие выражения?

Я улыбнулся, глядя на мать. Встал с постели, поцеловал мать в щеку и сказал:

– Мамуля, извини, больше не буду. Ты сама должна понимать время другое. Молодежь говорит, используя новые идиоматические выражения, которые образуются в результате новых веяний. Это городской сленг нашего поколения, – я рассмеялся.

– Тебе все хи-хи и ха-ха, а я серьезно. Ты вспомни, как ты вчера с Игорем разговаривал. Это просто кошмар какой-то. Я совершенно не понимаю, как так можно беседовать по телефону.

– А что я сказал?

– Как что, ты сказал, Лукич шлангует по полной, а мы должны пахать как Папа Карло.

Я схватился за живот руками, не удержавшись от смеха.

– Ну что ты все смеешься?

– Мам, ты извини, конечно. Но, во-первых, подслушивать чужие разговоры, это не хорошо, а во-вторых, в этой фразе все понятно как дважды два. Лукич, это наш заведующий сектором Анатолий Михайлович Лукичев, жуткий сачок. Ему лишь на кого спихнуть свою работу, а самому вовремя в дележе премии участвовать. А мы с Игорем работаем, то бишь пашем, как Папа Карло. Понятно?

– Все мне понятно, только тебе пора повзрослеть. Ты как никак старший инженер. И тебе надлежит разговаривать, как полагается.

– Ладно.

– Не ладно, а хорошо мамуля.

– Хорошо мамуля.

– А с тебя все как с гуся вода.

– Вот видишь, мам, ты тоже используешь сленговые выражения своего времени.

Мать улыбнулась и пошла на кухню, понимая, что я вырос и спорить со мной бесполезно. Я потянулся и вдогонку матери крикнул:

– Мам, ты не переживай, главное, что на работе меня ценят как грамотного специалиста и уважают, а уж девочки любят еще больше.

– Вот-вот, я и говорю, что тебе пора меньше бегать по девкам, а то подцепишь какую-нибудь заразу, и будешь бегать не по девкам, а по ветлечебницам.

– Скажешь тоже.

– То и скажу.

– Что же мне, по-твоему, в монастырь податься?

– Зачем в монастырь. Заведи себе одну и встречайся с ней. В гости пригласи, музыку послушаете, в кино сходите.

– Ага, про Бетховена ей расскажу и Моцарта поставлю.

– С тобой бесполезно говорить. Вот вырастешь, поймешь родительское беспокойство.

– Мам, вырасту точно пойму, клянусь, а сейчас можно погулять, чтобы было о чем потом вспомнить?

– Иди, только поздно домой не возвращайся, а то и я и отец волноваться будем.

– Сто пудов, – почти машинально ответил я.

– Опять новое словечко придумал?

– Нет, это я так к слову сказал, – однако про себя подумал, что это действительно новое словечко из той, приснившейся мне жизни. Впрочем, нормальное выражение, надо будет запомнить.

Я переоделся и вышел во двор. На часах было около семи, но на улице было еще светло.

– Может в кино сходить? Интересно, что идет в Рассвете, или съездить на Войковскую в Варшаву?

Я сел в трамвай, и доехав до кинотеатра, вышел. Фильм, который шел в Рассвете, я уже видел, поэтому, остановившись возле афиши, нашел Варшаву и посмотрел, что идет там. Шел ретроспективный показ польских фильмов. Туда ехать было бессмысленно, потому что все билеты давно раскуплены, а попасть на сеанс можно было, только купив с рук случайный билет. Поразмыслив, я решил никуда не ездить и взял билет на 20–00, потом купил мороженое и пошел в сквер посидеть на воздухе, так как до начала сеанса оставалось минут сорок.

Проведя пальцем по лавочке и убедившись, что она чистая, я уселся, рассматривая прохожих, которые спешили в кинотеатр за билетами или просто прогуливались по улице. Мороженое таяло в моих руках, и как я ни старался, струйкой стекало на брюки. Я чертыхнулся и, достав платок, начал затирать брюки, понимая, что вечером надо обязательно замыть, чтобы не осталось следа. Пока я занимался этим делом, не заметил, как на скамейку подсел пожилой мужчина, с палочкой в руке и старомодной шляпе на голове. Именно шляпа бросилась мне в глаза, когда, подняв голову, увидел его сидящего рядом.

– Извините, не помешаю? – вежливо произнес он, обращаясь ко мне.

– Нисколько.

– Спасибо, а то правды нет в ногах, а мешать молодым влюбленным, как-то неудобно, – и он неуловимым движением показал палочкой на соседнюю лавочку, на которой о чем-то оживленно беседовала молодая пара.

– Воркуют, – произнес я.

– Беседуют, – поправил он меня.

– Ну да, я так и хотел сказать.

– Вы уверены?

– В чем?

– Что именно так вы хотели сказать?

– Ну да, а как же иначе?

– А мне почему-то показалось, что вы хотели сказать совсем иначе.

– Интересно и как я хотел выразиться?

– Что-то вроде, «упакованный с клюшкой сидит».

Я уставился на старика, раскрыв рот от удивления. Наверно видя это, мой собеседник произнес:

– Вы так удивлены, возможно, я что-то перепутал?

– Скорее всего, да.

– Надо же. Я был в полной уверенности, что вы прекрасно знакомы с молодежным сленгом и без труда поймете меня.

– В какой-то мере, но мне кажется, что вы несколько, как бы это выразиться, несколько опередили время. Сейчас так не говорят, точнее еще не говорят.

– Так всегда, что-нибудь да перепутаю. Надо было выразиться иначе?

– Вообще-то да. Если бы вы сказали чувак с чувихой сидят, а я им помешаю, это еще куда ни шло.

– А разве то, как я сказал, не правильно, точнее, непонятно?

– Понятно, но так не принято говорить, так будут говорить лет…, – я на секунду задумался и произнес, – лет через двадцать, двадцать пять.

– Вы уверены?

– Уверен.

– В таком случае, вы ведь поняли меня, о чем я говорил, не так ли?

– Ну, в общем да,

– Значит, вы такой же путешественник во времени, как и я? – радостно произнес он.

– Нет что вы, я вовсе не путешественник. С чего вы взяли? Это я так… чисто случайно знаю, что выражение, сказанное вами сейчас не входу у молодежи.

– Но позвольте. Вы только что сказали, что знаете, как будет говорить молодежь через много лет?

– Нет, это скорее по наитию, – уклончиво ответил я.

– По наитию. А если я Вам скажу, что не мешало бы пару дринков опрокинуть или в лом, вы тоже меня не поймете?

– Почему пойму.

– И после этого вы хотите сказать, что вы не путешественник во времени?

– Нет, смею вас уверить, вы ошибаетесь.

– Знаете, молодой человек, можно сомневаться, но ошибаться я перестал с тех пор, как стал путешественником. С тех пор минуло столько времени, что мне уже совсем наскучило это занятие, и я скорее занимаюсь этим по привычке, чем из интереса увидеть и узнать что-то новое и необычное. Встреча с вами пробудила во мне интерес к странствиям с новой силой, ибо я первый раз встречаюсь с таким же как я, путешественникам.

– Но почему вы так упорно считаете меня тоже путешественником во времени?

– А разве это не так?

– Уверяю вас, вы ошиблись.

– Вам кто больше нравиться Буш или Кэрри?

– Кэрри больше импонирует, чем этот козел Буш…, – сказав это, я прикусил язык, так как понял, что попался на такой простой уловке, как вопрос из мировой истории будущего.

– А, вот вы и проговорились, а говорите, что я ошибаюсь. Как вы можете говорить, что вы не путешественник, если знаете про Буша и Кэрри сейчас, когда они баллотируются на пост президента только в 2004 году?

Я понял, что попался и потому произнес:

– И все же, ни какой я не путешественник во времени, уверяю вас.

– Простите, тогда я действительно ничего не понимаю. Если вы, знаете о будущем, тогда кто же вы?

– Я и сам не знаю, – тяжело вздохнув, я запрокинул голову и посмотрев на небо. Было еще светло, но Луну было уже видно. Её диск отчетливо виднелся на небе, и было очень красиво наблюдать эту картину, – Честное слово не знаю, что со мной происходит. Я то здесь в своем времени, то вдруг оказываюсь в будущем. Или наоборот, я там в своем настоящем, а сюда возвращаюсь, но все помню, что произошло со мной, со страной, со всеми нами за эти или те годы. Мне вообще непонятно, где я на самом деле там или здесь? Где оно, мое настоящее?

– Вот как. Тогда вы, возможно, действительно никакой не путешественник во времени.

– А кто же я по вашему? – с мольбой в голосе произнес я, глядя старику в глаза.

– Этого я не знаю, но то, что вы не путешественник, это совершенно точно.

– Вот видите, я же вам говорил, а вы мне не верили.

– Минуту, можно вас кое о чем попросить?

– Конечно.

– Вы не могли бы поднять вон ту бумажку из-под мороженого, которая лежит у вас под ногами?

Мне стало неловко, поскольку было лень идти к урне, и я просто кинул бумажку под скамейку, а она предательски оказалась у него перед носом. Осторожно, чтобы не испачкаться взял её и, выкинув в урну, вернулся на скамейку.

– Извините, что ввел вас в смущение, но я совсем не то имел в виду, просто хотел убедиться, что вы говорите правду.

– Правду! Какую правду?

– Относительно того, что вы существуете реально в этом мире.

– И как, убедились?

– Да.

– Не понял, а при чем тут обертка от мороженного?

– Вы взяли материальный предмет и выкинули его в урну.

– И что?

– Ничего. Просто я сделать этого не могу.

– Как не можете? – от удивления я снова разинул рот.

– Так не могу и все. Потому, что реально меня в этом мире нет. Я фантом. Это, – он показал рукой на себя, – только мой образ, голография, как угодно это назовите. В реальности меня здесь нет, а вот вы реальность, как и все остальное и это совсем другое дело.

– Что значит другое дело?

– То и значит, – он задумался, а потом неожиданно повернулся ко мне, придвинулся почти вплотную и сказал:

– Послушайте меня внимательно. Перед вами открылись врата времени. Я не знаю, почему так произошло, возможно, об этом стоит подумать и выяснить, кто или что в этом виновато, по чьей-то воле или недоразумению это произошло, но одно, совершенно точно, вам выпал величайший шанс, изменить свою судьбу. Да-да, изменить свою судьбу. Сейчас вы, как тот богатырь на коне из сказки стоите перед камнем, на котором написано, куда идти и что с ним может произойти. Вы стоите на распутье, ибо знаете, как сложилась ваша жизнь, и не только ваша, но и многих людей, судьба мира. И потому, вам предоставлен выбор, а стало быть, возможность изменить судьбу свою, а возможно и всего мира.

– Ничего не понимаю, причем тут камень и судьба?

– Как причем. Вы знаете, все, что произойдет за эти годы и, следовательно, вы обладаете бесценной информацией. Теперь от вас зависит, как вы ей распорядитесь.

– А как я ей могу распорядиться?

– Как сердце подскажет. Можно жить, как жили, и в конце пути прийти к тому, о чем вам ведомо. Можно использовать знания в своих интересах и изменить свою жизнь, стать богатым, преуспевающим, ведь вам известны, когда какие финансовые пирамиды падут, кризисы грянут, что в цене упадет, а что взлетит до небес. А можно изменить не только свою жизнь, но судьбы людей, мира в целом, ведь зная, что произойдет, можно повлиять на ход истории, а значит изменить мир будущего.

– А разве это можно?

– Все можно, было бы желание и воля.

– А как?

– Этого я не знаю.

Я задумался над сказанным, а потом, испугавшись, что старик исчезнет, спросил:

– А вы как бы поступили?

Он улыбнулся и ответил:

– Я всего лишь путешественник во времени, а не советчик. Каждый сам должен решить свою судьбу и судьбы других людей. Простите, но на этот вопрос ответа нет, это вы должны решить сами, – и в этот момент он вдруг начал таять и через секунду исчез, словно его вовсе не было.

– Чертовщина, просто чертовщина какая-то, – подумал я.

Я поднялся, и не спеша направился к кинотеатру, продолжая думать об этой неожиданной встрече со стариком.

– Возможность изменить свою судьбу, и даже всего мира, фантастика какая-то. А может, старик прав, и можно действительно изменить свою судьбу? – я посмотрел на часы. До начала сеанса осталось пять минут, и я заспешил в зал кинотеатра.