Текст книги "Потерявшийся во времени"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Кровь прилила к вискам, и желваки заходили на скулах. Мне хотелось подойти и со всего размаху врезать по её физиономии и по-русски обложить трехпалубным матом. Но я не сделал ни того, ни другого. Внутри была полная пустота, и хотелось только одного, поскорее лечь спать и утром уйти на работу, чтобы не видеть её хотя бы до вечера. Я повернулся к ней и произнес только одно:

– Ну и сука же ты, – и, не дождавшись ответа, захлопнул дверь в кабинет. Не раздеваясь, я бросился ничком на не убранный с утра диван и, уткнувшись как в детстве в подушку, зажмурил глаза и сжал зубы, потому что больше всего боялся разреветься. Пролежав минут двадцать, я поднялся, с дивана, разделся, потом подошел к стоящему у окна столу, достал бутылку водки и, выпив стакан, лег и мгновенно заснул, проклиная все на свете, в том числе и себя.

Утро не предвещало ничего хорошего. Пасмурный день, за окном мелкий моросящий дождь, который то прекращался, то снова усиливался. Во второй половине дня должно состояться совещание, это значит опять допоздна на работе. А впрочем, лучше там, чем дома. Вспомнил вечерний разговор накануне с женой, и сквозь зубы грубо выругался в её адрес. Нет, надо было давно покончить раз и навсегда с этим. И зачем я все оттягиваю развод, сам не пойму. Неужели она права, что я рохля и тюфяк? И вообще, почему наша счастливая семейная жизнь так печально оборвалась? Странно. Второй раз в жизни она складывается по-разному, но оба раза неудачно. А может, я просто не разглядел эту самую любовь и принял влюбленность, порыв чувств, а потом просто уверовал, что это и есть та самая любовь, о которой так много пишут в романах и показывают с экранов кино? Кто знает, и кто даст ответы на все эти вопросы.

Я стоял перед окном с полотенцем в руках и размышлял. Голова немного болела после выпитого накануне, но принятая с утра таблетка уже начинала действовать. Вот уж действительно лучше быть как Ольга одному, чем жить и мучиться с такой женой, как Ирина. Если подумать, мы не то что не любим друг друга, а просто ненавидим и тихо изводим. Но почему? Ведь все было так хорошо. Мы все делили пополам. Откуда между нами возникла эта пропасть непонимания, которая с каждым годом увеличивается, отдаляя нас друг от друга? Что стало причиной таких перемен? Кто виноват в этом? Как много вопросов и ни на один не могу ответить. Точнее ответы есть, просто на все можно ответить однозначно – жизнь. Жизнь сделала нас такими. Развела в разные стороны, а характеры с годами определили отношение к жизни и всему происходящему в ней, и в конечном итоге замкнулись на отношении друг к другу. Вот и выходит, что настоящей любви между нами не было. Ведь не может быть, чтобы с годами чувства угасли и тебе становится безразличен человек, которого ты так горячо и страстно любил в молодости.

Я сложил полотенце и повесил его на спинку стула. Оделся, посмотрел на себя в зеркало и бодрым шагом вышел в гостиную. Ирина как всегда еще спала. Слава Богу, что мне не приходится с ней общаться по утрам и начинать день с плохим настроением. Хотя оно и без того было не таким уж и веселым. Заглянув на кухню, я сказал Зое, что позавтракаю на работе, и вышел на крыльцо, где меня уже ждала машина, а охрана при моем появлении моментально приготовилась к отъезду на работу.

Совещание затянулось до восьми. Вопросы, доклады присутствующих, обмен мнениями, наброски планов мероприятий, неизбежные при этом споры сторон, о том, что уложиться в эти сроки нереально, ко всему этому примешивались денежные вопросы и конечно личные амбиции и прочее, прочее, что неизбежно бывает, когда решаются сложные вопросы. Уже по окончании, когда участники совещания покинули кабинет, я попросил Ольгу остаться.

– Присядь, разговор есть.

– По работе или так?

– Ты что провидцем стала?

– Да нет, просто столько лет вместе работаем. Вижу много изменений и в характере, да и вообще…

– И что скажешь или посоветуешь?

– Ну нет, тут я не советчица. Если дело в Ирине, то это не ко мне.

– А почему нет? Или может, посоветуешь к психоаналитику пойти? Мы с тобой бок о бок двадцать с лишним лет работаем. Друг друга хорошо знаем. Почему я не могу обратиться к тебе за советом?

Ольга неожиданно отвернулась, и мне показалось, что у неё на глазах выступили слезы. Впервые за столько лет, я увидел, что она плачет. «Железная Маргрэт», как я её называл про себя, вдруг пустила слезу. Я ожидал чего угодно, только не этого.

– Что с тобой?

– Нет, все нормально, – она достала платок и, продолжая смотреть в противоположную сторону, приложила его к глазам.

– Извини, может у тебя самой что не так, а я не вовремя обратился за советом?

Она повернулась лицом ко мне и вдруг тихо, но четко произнесла:

– Никогда не проси у меня совета, ты мне всю жизнь сломал, потому что, – она вдруг замолчала.

– Я!? Почему?

– Потому что всегда был слепцом и не видел, что я всю жизнь тебя любила и всю жизнь была рядом и в тоже время так далека.

– Ты!?

– Да я.

– Но почему?

– Что почему? Почему я никогда тебе об этом не говорила? Потому что ты женат и потому что ты никогда не видел во мне женщину, женщину, которая любит. Прости, я пойду, – она встала и направилась к двери. Я сидел в полном смятении чувств, не зная что сказать в ответ, как остановить её, как успокоить. Уже подойдя к двери, она повернулась и произнесла:

– Забудь навсегда то, о чем мы говорили, будем считать это, просто вспышкой эмоций, вызванных стрессовой ситуацией после напряженного рабочего дня, – и она вышла из кабинета.

Я смотрел на дверь, за которой скрылась Ольга, а перед моим взором стоял её образ, словно она продолжала стоять в кабинете. В моем мозгу вихрем пронеслись воспоминания, обрывки фраз, сказанных ей когда-то, жесты, взгляды, все, что хоть отдаленно могло сказать мне, – какой же ты действительно слепец, что за всей рутиной повседневной работы, не рассмотрел самого главного, Любви. Простой человеческой любви, которая эта «железная» женщина, питала к тебе, а ты не понял, не разглядел и возможно навсегда потерял ту единственную в жизни ценность, ради которой и стоит жить на этом свете.

Нет, ничего я не вспомнил. Видимо права Ольга, когда говорила, что любовь должна быть взаимной, только тогда можно быть по-настоящему счастливым человеком. И понимая это, она никогда не пыталась навязать мне свою любовь, возможно потому, что понимала, что любовь должна вспыхнуть сама и осветить тебя изнутри светом радости и чувствами, которые наполняют твою жизнь смыслом. Только теперь я понял, почему в последнее время я стал ко всему безразличен, почему работа, которая раньше, доставляла мне удовольствие, стала обязанностью, а карьерный рост, лишь отметкой в послужном списке. Любовь, которая умерла во мне к Ирине, наполнила жизнь пустотой и страданиями. Вместо радости от чего-то достигнутого, появилось гнетущее чувство тоски.

Я понимал, что разрыв неизбежен, но оттягивал его, сам не понимая почему.

Глава 5

Начало осени выдалось относительно теплой. Солнце грело уже не по-летнему, но все равно, было тепло. Я выехал на полигон в Монголию, где должны были пройти основные испытания новой спутниковой системы. Если все окажется удачным, можно будет на некоторое время вздохнуть с облегчением. Очередной раунд противостояния останется за нами, а значит, паритет сил не будет нарушен. До запуска осталось около получаса. В числе участников испытаний представители Китая и Монголии. Полигон совсем небольшой, поскольку запуск двух спутников должен быть произведен с мобильных ракетных комплексов, что так же важно, так как даст возможность еще раз убедиться в возможности запуска баллистических ракет из любой точки огромной территории трех стран. В подземном бункере преимущественно военные, среди которых немало генералов и командующих трех стран. Много людей в штатском, что впрочем, понятно. Столь важные для союзников испытания, не могли остаться незамеченными со стороны руководства трех стран.

Ко мне подошел представитель китайской делегации, министр обороны и на вполне приличном русском, обратился ко мне:

– Алексей Михайлович, как считаете, если все пройдет благополучно, американцы воспользуются своими спутниками-убийцами?

– Трудно сказать, во всяком случае, нам будет, что противопоставить им в ответ, весьма вероятно, что они не станут рисковать.

– Я тоже такого мнения. Рад, что мыслим одинаково.

– Хорошо бы если оно совпадало и с американским.

Министр улыбнулся и, покачав головой, ответил:

– Да, да, это вы совершенно верно заметили, – и, извинившись, направился к кому-то из присутствующих. В этот момент раздался голос руководителя полигона, генерала Корзунова:

– Внимание личного состава, прошу всех занять свои места, до запуска спутников, осталось двадцать две минуты. Всех присутствующих членов государственной комиссии, руководителей и представителей ведомств и организаций прошу пройти в конференц-зал, где установлены экраны для наблюдения за ходом запуска.

Часть присутствующих направилась в аппаратную, остальные, в том числе и я, в конференц-зал. Там было установлено три больших плазменных экрана, на двух из которых, с разных позиций были видны стартовые комплексы, находящиеся в укрытии, а на третьем, непосредственно командный пост.

Прошло несколько минут, после чего раздался голос оператора и начался предстартовый отсчет, после чего, мобильные комплексы пришли в движение и выехали из укрытий. Проехав несколько километров по заранее определенному маршруту, они остановились и заняли стартовую позицию. Вслед за этим последовала команда на начало запуска. Мы видели на экранах, как пусковые установки пришли в движение, и через несколько минут замерли в ожидании старта. Еще несколько секунд и вслед за командой «пуск», ракеты, одна за другой, устремились в небо.

Я сидел в первом ряду и наблюдал на экране след от уходящих в космос ракет. Голос диспетчера на командном пункте транслировался в зал:

– Двадцать секунд полет нормальный, сорок секунд, полет нормальный, есть отделение двигателей первой ступени. Наконец, спустя какое-то время, мы услышали долгожданный голос, который сообщил, что оба спутника выведены на орбиту, аппаратура установленная на борту работает нормально. Все, как это принято, стали аплодировать. Первая фаза прошла удачно, и настроение у всех было приподнятое.

В зале раздался голос руководителя испытаний:

– Спутники выведены на заданную орбиту. Переходим ко второй части испытаний, корректировка орбит на сближение спутников на расчетную дистанцию.

На это ушло около десяти минут. Сразу после этого, нас проинформировали, что испытания входят в окончательную фазу испытаний – слежение в условной зоне противника за интересующим нас объектом и его уничтожение. Здесь нам пришлось сделать небольшой перерыв, пока спутники не совершат полный оборот вокруг Земли и не войдут в зону условного противника. Кроме того, проводилась корректировка орбиты основного спутника, который был выведен на орбиту два месяца назад и нес на себе непосредственно боевые заряды. Его отправили в космос под видом транспортного корабля к орбитальной станции, но затем сообщили, что стыковка оказалась неудачной и он продолжает полет в свободном режиме. На самом деле, это был основной корабль, имеющий на борту систему кинетических зарядов, которую мы собирались сегодня впервые опробовать.

В ожидании этого, мы обменивались мнением по поводу удачно проведенного запуска, хотя нервозность оставалась, так как прекрасно понимали, главное впереди. Наконец голос оператора оповестил присутствующих, что спутники входят в зону поиска объекта. Один из экранов неожиданно погас, и на нем появилось изображение, которое дублировалось из аппаратной и передавалось непосредственно со спутника. Вслед за этим, на экране появились колонки цифр, проводился обзор поверхности земли и наведение спутников на цель. Местность под спутниками по команде с Земли быстро приблизилась, и мы увидели крышу какого-то дома или небольшого предприятия. После чего объект был зафиксирован и его координаты сверены с теми, что получены со спутника. Последовала команда на уничтожение цели. Весь процесс комментировался непосредственно для нас из аппаратной. Вслед за командой на уничтожение, с основного корабля, должен был отделиться шестиметровый снаряд и устремится к Земле. Оба спутника работали в совместном режиме, один из которых проводил точное определение координат цели и выдавал целеуказание на боевой спутник, а второй непосредственно поддерживал орбиту снаряда, летящего к цели, и производил её корректировку. В момент попадания в цель, изображение снова приблизилось, и мы увидели, как снаряд пронзил крышу здания точно посередине и вслед за этим вдребезги разнес его. Потрясенные увиденным, мы поднялись со своих мест и радостные, вновь стали аплодировать. Ко мне стали подходить и, пожимая руку, поздравлять с удачно проведенными испытаниями. Я посмотрел на присутствующих и, попросив минуту внимания, сказал:

– Сегодняшний запуск двух наших спутников и успешное испытание новейшего кинетического оружия, позволяет сказать, что наше партнерство, я имею в виду Китай, Монголию и СССР, принесло хорошие плоды. Соединив наши усилия, мы сделали новый шаг в достижении целей, обеспечивающих сохранение мира.

Снова раздались аплодисменты, и мы вернулись в основное помещение, где по случаю удачных испытаний было предложено выпить шампанское.

– Ну что же, еще раз поздравляю с успехом, – произнес китайский министр и пожал мне руку.

– Взаимно. Главное, что наш общий труд, оказался успешным. Теперь важно как можно скорее вывести на орбиту два строящихся новых боевых спутника и тогда мы сможем с большей уверенностью сказать, что мы имеет паритет в космосе.

– Полностью с вами согласен.

Мы попрощались, а вскоре, собравшиеся стали расходиться. Я улетал в Москву вместе с несколькими прилетевшими со мной представителями комитета обороны и военно-промышленного комплекса через час. Вертолет доставил нас до военного аэродрома, расположенного в ста с лишним километрах от полигона и оттуда пересев на самолет, мы вылетели домой. Однако спустя три часа, прямо на борт самолета я получил сообщение, что оба спутника, которые были запущены сегодня, при прохождении территории США, были, по всей видимости, уничтожены. По крайней мере, сигнал от них пропал в тот момент, когда они были над их территорией. Получив это сообщение, я понял, что следует ожидать самого худшего.

В тот же день вечером, точнее ночью, в срочном порядке было назначено совещание членов Совета и начальников штабов. На совещание приехал посол Китая. Я доложил об удачно проведенных испытаниях, а так же о полученном сообщении, что оба спутника пропали над территорией США, по всей вероятности, они были уничтожены. Есть вероятность, что для этого были задействованы спутники-убийцы.

Дебаты по поводу ответных мер затянулись до трех утра. Предложения были разные, начиная от полного игнорирования самого факта прецедента уничтожения наших спутников над территорией США, и вплоть до объявления войны и начала ответных действий с использованием всех имеющихся военных ресурсов. Сторонников решительных действий было достаточно много.

Я сидел и внимательно слушал выступающих, смотрел на их лица и думал, что возможно именно сейчас, решается судьба мира. От того, каким будет это решение, зависит мир или хаос воцарятся на Земле. Я слушал и одновременно вспоминал прожитые годы, словно пытался в них разглядеть ответ на вопрос, как получилось, что сегодня мир подошел к той последней черте, которая отделяет его от жизни и смерти. Где, как и почему произошли метаморфозы политической и общечеловеческих взаимоотношений и жизни в целом, которые так изменили облик мира, по сравнению с тем, который я знал. Да, и в той жизни мир не был идеален, но угроза войны не ощущалась так остро, как сейчас. Было противостояние, была угроза терроризма, были огромные арсеналы оружия массового уничтожения, искалеченная природа и экология планеты, все это было, но сейчас к этому добавилось слово война. Война, которая могла, если она произойдет, означать самоуничтожение. Ибо, если она начнется, то все будет зависеть только от того, у кого первым не выдержат нервы, и он нажмет кнопку ядерного чемоданчика. Десять лет назад этого удалось избежать. Тогда мир уже был один раз на грани гибели, но разум возобладал, даже не разум, а инстинкт самосохранения, отвел человечество от края бездны. И вот снова мы подошли к ней вплотную.

Я прервал свои раздумья в тот момент, когда выступал министр обороны. Пожилой, сумрачного вида министр, в тишине, которая мгновенно наступила, когда он взял слово, раздался его раскатистый голос:

– Я как министр обороны, и как член Совета, прекрасно понимаю, что если мы сейчас объявим американцам ультимативные требования, это может, по сути, означать войну. В любом случае, она приведет к гибели миллионов, как бы она не велась, ибо в конечном итоге, она перейдет к использованию либо ядерного, либо химического оружия, а это означает конец всему. Но если мы промолчим, то это будет означать, что мы покажем нашу слабость и тогда они развернут свою программу на полную мощь и начнут уничтожать наши спутники один за другим, а это неизбежно приведет к войне. Следовательно, вывод один, военных действий не избежать в любом случае. Что мы можем предпринять в таком случае? Первыми атаковать без предупреждения или выжидать, когда последует следующий шаг агрессии и будет достаточный повод для ответных мер? Как военный человек, я конечно за немедленные и самые решительные ответные меры, но как член Совета, я за сохранение мира любыми средствами. Поэтому, в свете сказанного, у меня есть предложение, провести ряд мер ответного характера с использованием наших ресурсов внутри США, я имею в виду бандформирования, с помощью которых провести серию активных террористических акций, которые охладили бы активность американцев. Возможно это, наш единственный шанс отодвинуть мир от угрозы начала мировой войны. Шанс ничтожно малый и возможно опасный, так как может наоборот, спровоцировать американцев на начало военных действий, но, тем не менее, я предлагаю принять его в качестве ответной меры. У меня все.

После выступления министра обороны, совещание перешло в конструктивную сторону, и к утру было окончательно решено провести серию актов, включая подрыв двух ядерных зарядов, которые нам удалось, переправить на территорию США еще год назад, и которые предполагалось использовать, в крайнем случае. Было решено, что этот крайний случай наступил. Операция, получившая название «Тайфун-2», была утверждена. Срок её проведения был определен, две недели.

Я не стал возвращаться домой, а сразу выехал на работу. Не раздеваясь, устало опустился на диван, который стоял в комнате по соседству с кабинетом. Потом снял пиджак, галстук и, накрывшись пледом, попытался заснуть. Несмотря на усталость, сон не шел. В голове отчетливо вырисовывались напряженные лица присутствующих на совещании руководителей, фрагменты выступлений. Я пытался понять, что же в конце концов произошло, и что будет, после того, как операция завершится, и два крупных американских города превратятся в руины, а вместе с ними за несколько секунд умрут миллионы мирных жителей, которые так никогда и не узнают, что произошло, и почему вдруг такое яркое солнце вспыхнуло у них над головой. Они не успеют испугаться или почувствовать боли, они просто испаряться, но еще сотни тысяч, а может и миллионы, получат облучение, ожоги и травмы и будут мучительно долго умирать после этого.

Неужели мир достоин того, чтобы, достигнув расцвета, шагнув, пусть совсем недалеко, но все же в космос, уничтожил самого себя? Я перевернулся на бок и накрыл голову пледом, пытаясь спрятаться от света, проникающего сквозь занавески на окне. Пролежав минут десять, я встал, понимая, что уснуть не удастся, слишком много всего навалилось за этот день. Все смешалось, успех испытаний, сбитые спутники, совещание, и наконец, решение о нанесении ответного удара. Я прошелся по комнате, вышел в кабинет и заглянул в окно. Вдоль дорожки прохаживался часовой, вдали у раскидистой березы виднелся ещё один. Часы показывали шесть утра. Отойдя от окна, задернув тяжелые шторы и подойдя к столу, уселся в кресло. На столе лежали черновики записей, которые делал по ходу совещания. Бегло посмотрев на испещренные листы бумаги, остановился на последней записи:

– 02 октября последний срок операции. Не позднее 20 определить цели, задействовать резидентуру, вывести людей из зоны поражения, провести ликвидацию исполнителей операции из числа внутренних «ополченцев», привести все ракетно-стратегические войска в полную боевую готовность. В день проведения операции, вывести состав Совета в зону А, на случай ответной атаки противника. Провести утром совещание и наметить план проведения операции.

Неужели это конец, точнее начало конца? Я посмотрел в темноту кабинета, и словно увидев чью-то тень, произнес:

– Что делать будем?

И сам себе ответил:

– А впрочем, ответ дан, решение принято. Даже я уже не в состоянии остановить запущенный механизм.

И словно кто-то, стоящий в полумраке, спросил:

– Но почему? Ведь ты обладаешь реальной властью, ты член Совета, твой голос имеет вес? Разве не в твоей власти остановить все это?

Я криво усмехнулся, понимая, что разговариваю сам с собой и потому, мысленно ответил:

– Нет, даже моего влияния и веса не хватит, чтобы остановить операцию. И потом, кто сказал, что я хочу этого? Разве не я принимал все эти годы самое активное участие в наиболее важных операциях против американцев и их союзников? Под моим руководством, в бытность руководителем комитета внешней и внутренней разведки, были проведены наиболее значимые диверсии в Европе, Америке, других странах. Именно с моей подачи, начались переговоры, а затем активная поддержка всех экстремистских формирований внутри США, поддержка оружием, деньгами, внедрение в их ряды наших людей. Именно я, упорно подпиливал тонкую нить мирного сосуществования двух миров и теперь, когда настал последний отсчет, вдруг засомневался в правильности того, чем занимался последние несколько лет. Нет, отступать некуда, есть только один путь, вперед.

Я аккуратно перегнул пополам лист черновых записей совещания, потом разгладил его и положил в папку, на которой значилось – «Текущие дела». Еще раз взглянув на дверь, ведущую из кабинета и никого не увидев, я прилег на диван и заснул.

Часы показывали начало одиннадцати. Я выглянул из кабинета в приемную и, увидев Виктора, попросил его, чтобы он пригласил ко мне Кушнареву.

Ольга вошла в кабинет спустя несколько минут. Стройная, подтянутая, словно ей было не пятьдесят пять, а не больше сорока. В руках неизменная папка для донесений и записей по ходу беседы.

– Алексей Михайлович, вызывали?

– Да, выдержки ей не занимать. Того разговора, который произошел между нами не так давно, словно не было. Ни намека в глазах, жестах или разговоре. Впрочем, именно это выделяло её из всех, с кем мне приходилось работать все эти годы. Я посмотрел на неё и сразу перешел к делам:

– Вчера, точнее сегодня ночью, состоялось срочное совещание. Присутствовали все члены Совета и ряд представителей вооруженных сил.

– Произошло что-то серьезное, что потребовало столь экстренного совещания, да еще на таком уровне?

– К сожалению да. После удачных запусков двух наших спутников и проведенных испытаний, спустя три часа, они были сбиты и вероятность, что это сделали американцы, близка к ста процентам.

– Значит, вопрос решался о проведении ответных мер?

– К сожалению да.

– Почему к сожалению?

– Потому что решено провести на их территории подрыв двух ядерных зарядов, которые мы переправили на их территорию в прошлом году.

– Вы что с ума сошли? – вырвалось у неё, и в её глазах я прочел даже не страх, а скорее ужас.

– Наверно сошли. Однако решение принято. Срок две недели. Исполнителями будут боевики из террористических организаций, которые действуют на южном побережье США. Необходимо все выполнить так, чтобы наши люди не попали в зону подозрения. Задача очень сложная, но выполнить её мы обязаны.

– Но ведь, – она замолчала, словно не знала что сказать, или просто боялась.

– Что молчишь. Это наша работа и наш крест. Нам его нести, нам отвечать перед Богом и перед людьми.

– Но ведь погибнут миллионы и потом, если они решатся на ответный шаг, то война неизбежна и тогда конец!

– Ты думаешь, я об этом не думал, когда голосовал за принятие решения? Думал и все взвешивал и понимал, какую ответственность взваливаю на свои плечи, перед всеми кто погибнет и теми, кому предстоит остаться в живых, если таковые, конечно, будут, – последние слова я добавил медленно, словно цедил их сквозь зубы. Каждое слово давалось с трудом. Я словно оправдывался и от этого становилось противно и тошно.

– Но ведь человечество повиснет на волосок от гибели?

– А что ты предлагаешь? Молчать. Пожурить и послать американцам ноту протеста? Может вообще промолчать и сделать вид, что ничего не произошло, что вообще никаких спутников не было? Или прикажешь пустить все на самотек? Пусть разворачивают свою боевую спутниковую систему, и к лету у нас не будет ни одного спутника, не то что боевого, а телевизионного? Мы будем слепыми котятами, и тогда нас просто уничтожат, а мы и глазом моргнуть не успеем.

– Но ведь мы в любом случае сможем нанести контр удар, американцы это прекрасно знают.

– Да знают, но паритет будет нарушен, впрочем, он уже нарушен. Они вывели на орбиту свои спутники-убийцы, продемонстрировали их возможности, а мы в противовес им ничего не можем предложить. Какой выход?

– Значит война?

– Не говори раньше времени. Все еще может обернуться в лучшую сторону. Если операция пройдет так как надо, они должны все взвесить, прежде чем начать активные действия. Военные считают, что такая акция может умерить их пыл и вполне возможно, наоборот стабилизирует положение.

– Вериться с трудом.

– Слушай, что случилось? Я тебя не узнаю. Где твоя решительность. Впервые вижу тебя такой пессимисткой.

– Поневоле станешь, когда слышу такие новости.

– Новости как новости. Очередная сложная операция.

– Да конечно, с поправкой на то, что в ней используется ядерное оружие.

– Знаешь, никто не виноват, что они сбили наши спутники. А что мы можем предложить в ответ, есть соображения, говори.

– Нет, соображений нет.

– Вот именно. Ты думаешь, мне не страшна сама мысль, что в ответ они могут развязать войну? Страшна. Только я гоню её, понимаешь. Го-ню, прочь.

– Незаметно.

– Что?

– Незаметно, что гоните.

– Если бы не гнал, я бы не сидел здесь и не дискутировал с тобой на эту тему, а просто дал бы указания и все.

– В таком случае, жду указаний.

– Ладно, извини, погорячился. Легко, не легко, все это эмоции. Помнишь как в кинофильме «Семнадцать мгновений весны»  сказал немецкий генерал, – страшно умирать в одиночку, а скопом ерунда. По крайней мере, смысл именно такой.

– Остроумно, если бы было не так страшно. И потом, это была философия гибнущей нации, точнее строя.

– А разве мы не гибнем?

– Мы?

– Да мы. Помнишь, как все начиналось? Нас пятеро, точнее шестеро. В стране переворот, чрезвычайное положение, страна в ожидании перемен, а у нас энтузиазм и как говорил Маяковский, – «Громодье планов на будущее». Мы все жили работой, надеждой, мечтами, а что в итоге? Полицейский режим, военизированная экономика, нищий и запуганный народ, готовый идти на подвиги благодаря умелой агитационной пропаганде. По стране ходят озлобленные банды мародеров и бандитов, которых сдерживают только армия и полиция. И так не только у нас, во всем мире, с разницей только в общих идеологических установках, в концепциях, ради которых мы воюем друг с другом в этом мире, не понимая, что сами по себе концепции выдуманы нами же, а следовательно, являются мертвым придатком общества. Даже не общества, а государства, той машины, которая правит людьми и считает, что именно ей принадлежит право создавать теории, ради которых должны жить и умирать все остальные. Разве это не бред? Так разве мы не достойны того, чтобы освободить Землю для тех, кто поселится на ней после нас и не начнет все с чистого листа, не зная обо всех распрях, которые существовали в нашем мире?

– Все это верно, но выживет ли хоть кто-то после апокалипсиса, который мы устроим ныне живущим? И по какому праву нам решать, что мир должен прийти к своему концу? Кто дал нам это право? Может Господь? Вряд ли.

– Почему, может именно он. Может быть, он, подытожив все наши грехи, сказал, – все ребята, ваше время кончилось. Я много терпел ваши безобразия. Вы прикрывались моим именем, когда творили инквизицию, сжигая на кострах заживо людей, ходили в крестовые походы, потом убивали людей в неисчислимых войнах, и каждый раз ссылались на меня. И потом, когда достигли расцвета, развязали террор во имя всевышнего, взрывая здания и людей с криком «За Господа». Вы молитесь мне, а за пазухой держите топор против ближнего своего. Вы говорите одно, а поступаете по-другому. Сколько можно. Если я Вас не остановлю, то кто?

Ольга медленно опустилась на стул и уставшими глазами посмотрела на меня и тихо произнесла:

– Но почему все произошло так, а не иначе, кто в этом виноват?

Я криво усмехнулся и ответил:

– Наверно я.

– Вы?

– Да, ведь это я сумел изменить мир. Я хотел как лучше, но у меня ничего не получилось.

– Это не правда. Один человек не в состоянии изменить мир.

– Возможно, но мне удалось. Жаль, что из этого ничего хорошего не вышло.

– Я не верю.

– И не надо. У нас слишком мало времени на философию. Надо успеть многое сделать.

Ольга посмотрела на меня, но в её взгляде я так и не смог прочитать, поверила она мне или нет. Она вдруг открыла свою папку и тихо произнесла:

– Что необходимо подготовить для проведения операции?

Я с грустью посмотрел на её усталое лицо и чуть дрожащие губы, и стал диктовать план необходимых мероприятий, обозначая крайние сроки их выполнения. В завершении добавил:

– В каких городах будут произведен подрыв зарядов, определи сама. У меня все.

Она поставила точку и, закрыв папку, встала.

– Я могу идти?

– Да.

Молча, она вышла из кабинета.