Текст книги "Укради мое сердце (СИ)"
Автор книги: Арина Вильде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Я часто прокручивала в голове, как это случится. Представляла, как Рома медленно снимет с меня футболку, поласкает языком грудь, как стянет с меня трусики и… здесь моя фантазия заходила в тупик, потому что я не знала, что произойдет дольше и что я буду чувствовать.
Вот и сегодня ночью я верчусь, пытаясь уснуть, но не могу перестать думать о Роме. А телефон, который каждую минуту оживает, сообщая о новом входящем сообщении, совершенно не способствует тому, чтобы наконец-то забыться и отключиться.
– Если бы я был рядом, что бы ты сделала? – пишет Рома, и я усмехаюсь. Могу поспорить, сейчас все снова сведёт в сторону секса.
– Всунула бы тебе в рот кляп, чтобы дал нормально уснуть.
– Потому что мой язычок знает, как сделать приятно?
Ну вот, что я говорила?
– Потому что твой язычок слишком много болтает о всякой ерунде. Все, я отключаюсь.
– Подожди. Я серьезно. Что бы ты сделала, если бы я сейчас появился в твоей комнате?
– Уписалась бы.
– ??
– От страха. Сам представь: лежишь в темноте, один, и тут оказывается, что в комнате кто-то есть.
Рома не отвечает. Выходит из сети, даже не пожелав мне спокойной ночи. Я сжимаю в руках телефон, пялясь на кружочек с его фотографией, и все жду, что он вот-вот ответит.
– Ты обиделся?
Тишина.
– Ну ладно, каюсь, на самом деле я бы поцеловала тебя. А потом раздела, привязала бы к кровати и сделала много горячих фоток. Думаю, фанатки Ночного Волка смогли бы меня озолотить.
Рома молчит, а я вспоминаю о всех тех незнакомках, которые под каждой его фоткой оставляют кучу восторженных комментариев, признаний в любви и всякие непристойные предложения. И иногда я всерьёз задумываюсь о том, не встречается ли он время от времени с этими девочками, чтобы расслабиться. И от этой мысли хочется ударить Соловьева по голове. И выцарапать глаза, чтобы не смел смотреть ни на одну девушку.
Даже не представляю, как живётся жёнам и девушкам звёзд. Да им же нужна винтовка, чтобы отгонять от своего мужика всяких дамочек с сомнительной репутацией.
Мои мысли прерывает стук в окно, и сердце от страха пропускает удар. Я натягиваю повыше одеяло и прислушиваюсь к каждому шороху. Стук повторяется, и меня заполняет ужас, потому что я ужасная трусиха. У нас на окнах нет решёток, и какой-нибудь маньяк или вор с лёгкостью может разбить стекло и пробраться внутрь.
Я медленно встаю с кровати и на цыпочках иду в сторону импровизированной кухонной зоны. Нахожу на столе нож и вздрагиваю от очередного стука. Поворачиваю голову в сторону окна, и сердцебиение в груди ускоряется в несколько раз, в висках стучит, а ноги и руки начинают дрожать.
Чёрный силуэт в капюшоне находится прямо по ту строну стекла. Я подкрадываюсь ближе, радуясь, что в комнате выключен свет и через занавеску меня не увидеть. Застываю в шаге от незнакомца, наблюдаю, как он пишет что-то в телефоне (сообщнику?), и вздрагиваю, когда на моей кровати короткой мелодией взрывается мобильный и освещает комнату.
Я быстро подбегаю к кровати и накрываю телефон одеялом. Крепко сжимаю в руке нож и решаю не ждать, когда станет поздно. Нужно вызвать полицию, а ещё лучше – выбежать к вахтерше и попросить найти дежурных парней.
Но сделать что-либо так и не успеваю. Незнакомец толкает ладонью створку окна, и она открывается. Я не повернула ручку на раме до упора, чтобы закрыть его! И теперь в мою комнату пробирается вор!
На меня накатывает паника, дыхание становится прерывистым, а по телу пробегает дрожь.
Бежать слишком поздно, да и от страха я не могу сделать ни шагу. Наблюдаю, как ловко парень пролезает в окно, и вскидываю перед собой нож, готовая в любой момент обороняться.
Надо кричать. Да, точно, нужно закричать, чтобы соседи услышали. Или же затаиться в надежде, что он меня не заметит в темноте?
Я вся дрожу от страха, чувствую, как вспотели мои ладони, и понимаю, что, даже если меня будут убивать, не смогу воспользоваться ножом. Я слышу, как стучит пульс в висках, а еще до ушей доносится тиканье секундной стрелки настенных часов. Я напряжена до предела. Вот незнакомец отодвигает занавеску, закрывает за собой окно и спрыгивает на пол, прижимая что-то к груди. Все. Мы с ним один на один.
– Ник, ты здесь? – вздрагиваю от тихого шепота, и от переполняющего меня ужаса не сразу доходит, что голос маньяка мне прекрасно знаком.
– Рома? – удивленно выдыхаю и расслабляюсь, когда яркий свет телефона освещает комнату и в незнакомце я различаю Рому. А уже через мгновенье набрасываюсь на парня с обвинениями. – Какого черта ты делаешь? Я чуть от страха не умерла! Кто вообще так поступает? Ты идиот, ясно? Боже, как же я тебя ненавижу! Придурок!
Я бы могла еще долго высказывать свое мнение насчет его умственных способностей, но Рома делает шаг навстречу, сгребает меня в свои объятия и затыкает поцелуем.
Наши поцелуи давно перестали быть робкими и неуверенными. Рома властно накрывает мои губы своими и проталкивается языком. Из моего рта вырывается то ли вздох, то ли стон, и я включаюсь в игру. Он слишком хорошо целуется, я тянусь к нему на носочках и обвиваю его шею свободной рукой.
– Это, кстати, тебе. – Он протягивает мне что-то в полутьме, и по запаху я понимаю, что это розы. Большая охапка роз.
– Спасибо. – Пытаюсь понять, куда бы пристроить букет. Мне в жизни не дарили такой красоты.
– Это что – нож? – удивлённо спрашивает парень, наткнувшись взглядом в полутьме на средство самообороны, которое я все ещё крепко сжимала в руке.
– Я думала, ты маньяк, – возмущаюсь, отбрасывая нож на письменный стол, и аккуратно кладу рядом букет.
– Скучала? – Он обхватывает меня за талию и разворачивает к себе лицом.
– Ты знаешь ответ, – дразню его, проводя языком по шее. – Что ты здесь делаешь?
– Увидел у Оли в инсте, что она на выходные уехала домой, и решил: а почему бы мне не навестить свою девушку? Она ведь там, наверное, плавится от одиночества.
Рома хватает рукой мой затылок, зарываясь пальцами в волосах, и от этого прикосновения по позвоночнику пробегает дрожь.
– Как насчёт заценить мягкость твоей кровати? – хитро спрашивает он.
– Могу с уверенностью сказать, что твоя лучше. Или ты не веришь моему экспертному мнению? – Но в противовес своим словам делаю шаг назад и натыкаюсь на узкую деревянную кровать.
– Предпочитаю убедиться сам, чтобы исключить твоё предвзятое отношение к кроватям небольшого размера.
Как по мне, то мы городим полную чушь, но я так нервничаю из-за того, что может произойти этой ночью, что кажусь самой себе «Мисс Остроумие».
Рома толкает меня на пружинистый матрац и забирается следом. Проводит холодной рукой вдоль моей ноги, и только сейчас я вспоминаю, что нахожусь в одних трусиках и маечке.
– Холодно, – говорю едва слышно, замерев в его руках.
– Я могу согреть. – Его горячее дыхание щекочет шею, и, несмотря на мой страх, на то, как быстро бьется сердце в груди, я тянусь к молнии его мастерки, чтобы избавить Рому от лишней одежды.
Он в спешке стягивает футболку, а потом и мою маечку и накрывает губами мою грудь. Играет языком с моими сосками, а я вся дрожу.
Так далеко мы ещё ни разу не заходили.
Мне так страшно от того, что будет дальше, но тепло, которое медленно расползается по телу и собирается внизу живота, подначивает меня двигаться дальше.
Я горю и плавлюсь от его прикосновений и, кажется, согласна, чтобы это случилось. В конце концов, Рома ведь наверняка опытный любовник и не сделает мне больно. А ещё с ним мне хорошо. И приятно.
В перерывах между поцелуями он шепчет всякие приятности, а я стону от удовольствия. И вот на мне лишь тонкие кружевные трусики, а на нем боксеры. Я чувствую бедром его твёрдый член под тканью и то, как его пальцы поддевают резинку моих стрингов. Последняя преграда между нами.
Кажется, я не дышу. Никто еще не прикасался ко мне там. А еще я очень рада, что в комнате темно, иначе сгорела бы со стыда под пристальным взглядом Ромы.
Мое сердце грохочет так сильно, что вот-вот выскочит из груди. Я закрываю глаза, когда Рома медленно стягивает с меня трусики, и вздрагиваю, когда его пальцы накрывают мои губки.
– Скажешь, если я зайду слишком далеко, и я остановлюсь. Не бойся, – охрипшим голосом говорит он, будто чувствует мое настроение.
– Хорошо, продолжай. – Мне хочется свести ноги вместе, закрыться от него, но я пересиливаю себя. Ещё ничего не происходит. Он просто ласкает меня.
Рома подтягивается ко мне, одной рукой гладит меня между ног, играя с чувствительной точкой, а вторую запускает мне в волосы. Он снова целует меня, давая забыться в новых для меня ощущениях. Его пальцы блуждают по моим складочками в опасной близости от входа, и из моего рта вырывается очередной всхлип наслаждения. Я выгибаюсь под ним, обхватываю плечи руками, исследую накачанный торс и хочу чего-то большего. Намного большего.
Внезапно Рома прерывает наш поцелуй и перемещается вниз. Подхватывает меня за бёдра, слегка приподнимая, и заставляет развести ноги в стороны. Я удивлённо вскрикиваю, когда чувствую прикосновения его языка там. Он делает несколько круговых движений, распаляя меня ещё больше, и помогает себе пальцем. В этот момент все мысли выветриваются из моей головы, оставляя меня наедине со своим неудовлетворенным желанием.
Девочки в клубе часто говорили, что мужчины не любят дарить женщинам оральные ласки. Что лишь те, кто заботятся об удовлетворении своей женщины, делают это. И если сейчас это не высшая степень заботы, то что тогда?
– Ты такая сладкая, моя Ника, – урчит Рома довольным голосом, захватывая губами мои складочки.
Глава 27
POV Рома
Я умирал. Если это не случится сегодня, то я превращусь в Спящую красавицу и впаду в долгий коматозный сон. Потому что уже несколько недель хожу с эрекцией в штанах, после которой все болит. Я хочу Веронику. Всю и полностью. Хочу почувствовать, как это – быть в ней. Хочу подарить ей наслаждение и дать понять, что мне можно довериться.
А ещё я боюсь. Боюсь, что после нашего первого секса все чувства, которые вдруг вспыхнули между нами, внезапно рассеются. Боюсь оплошать и выставить себя нетерпеливым юнцом. Боюсь, что моя симпатия к Ромашкиной – лишь желание заполучить ее в постели, а потом я не буду знать, как отделаться от девушки. Все эти страхи постоянно перед сном кружат в моей голове, несмотря на то, что я и сам прекрасно понимаю, как глупо это звучит.
Я ревную ее, я хочу оберегать ее, боюсь потерять ее. А значит, моя любовь к ней настоящая.
Любовь…
Я ещё ни разу не говорил ей об этом. Не так-то просто произнести такое вслух, к тому же прошло меньше месяца, как мы начали встречаться. Разве можно полюбить кого-то за такой короткий срок?
В мое сознание врывается очередной стон Ники, и я не могу думать ни о чем больше, кроме ее обнаженного тела и влажных складочек между ног. Я волнуюсь и не хочу выставить себя несдержанным неумелым подростком, поэтому, несмотря на свое желание поскорее пробраться в ее узенькую дырочку, умело вылизываю ее языком, пытаясь расслабить ее и подарить наш первый совместный оргазм.
На самом деле, когда я ехал к Ромашкиной, я вовсе ни на что не рассчитывал. Просто соскучился и не мог уснуть без нее. Проезжал мимо цветочного магазина и понял, что ни разу еще не дарил ей цветы. Нужно было срочно исправить это упущение.
Я знал, что Вероника не из тех девушек, которые вешаются на шею парням и пытаются поскорее затащить в постель. Но не воспользоваться случаем просто невозможно.
Вероника извивается подо мной, зарывается пальцами в мои волосы, и я ускоряю движения. На смену моему языку приходят пальцы. Я осторожно просовываю в нее один палец, и из моего горла вырывается нетерпеливый рык. Ведь она уже такая мокрая и готовая для меня. Надавливаю на клитор большим пальцем, не прекращая движений внутри нее, и трусь членом о ее ножку.
Еще несколько вздохов, Ника вскрикивает, и ее накрывает оргазм. Она замирает, пока сжимается вокруг моего пальца, а потом расслабляется и замолкает. Я в спешке стягиваю с себя боксеры, опускаюсь на Нику и целую ее.
– Как же я хочу тебя, – выдыхаю ей в губы, несколько раз проводя вниз-вверх по члену и готовясь войти в нее. Кажется, я готов кончить за несколько секунд.
Но что-то идёт не так. Вероника резко сводит ноги вместе и упирается ладонью в мою грудь.
– Что случилось? – Я весь дрожу от нетерпения и безумного желания, голова совершенно не работает, и все, чего мне сейчас хочется, – это войти в Нику. Делаю несколько глубоких вдохов и трусь о ее кожу своим членом, ожидая, когда Вероника снова откроется для меня.
– Я не… я… я не хочу, – тихо говорит она, пытаясь выбраться из-под меня.
Эти слова действуют на меня как ушат холодной воды. Возбуждение как рукой сняло, а на смену пришло непонимание. Она ведь всего минуту назад плавилась в моих руках и стонала.
– Я сделал что-то не так? – удерживая Нику на кровати, спрашиваю я.
Я чувствую, как быстро бьется ее сердце, и жалею, что в комнате сейчас темно, очень бы хотел увидеть ее взгляд и прочитать по выражению лица, о чем она думает.
– Я не могу. Я пойму, если ты уйдёшь, – ее голос звучит глухо, и я понимаю, что она на грани того, чтобы расплакаться. И это ещё больше сбивает меня с толку.
– Малыш, ну ты чего? Что за глупости ты говоришь? – Я перемещаюсь на бок, утягивая ее с собой, и пытаюсь умостить нас на узкой кровати. – Расскажи, что случилось? Все ведь было хорошо. Или тебе не понравилось? – успокаиваю ее, как маленького ребёнка, и чувствую, как она начинает дрожать в моих объятиях. Неужели ее обидел какой-то придурок в прошлом и теперь она боится близости?
– Я… я девственница, – едва различаю ее шёпот, и до меня не сразу доходит смысл ее слов. А когда доходит, я не знаю, радоваться мне или бояться. Никогда не имел дела с девственницами. Что вообще с ними делать?
А с другой стороны, меня распирает от радости. У неё до меня никого не было. Никого. Я буду ее первым мужчиной, и она будет принадлежать лишь мне.
Наверное.
– Глупая, – нежно провожу рукой по ее животику и целую в макушку, – почему сразу не сказала?
– Ну, это не совсем то, о чем кричат на каждом углу, – усмехнулась она, шмыгая носом.
– Ты могла прошептать, например. – И снова целую ее, прижимаясь к тёплому телу. – Тебе понравилось то, что было между нами? Кто-то ещё прикасался к тебе так, как я?
– Рома! – возмущается она, шлепая меня по руке. А мне вдруг становится весело, потому что мне досталась самая стеснительная малышка.
– Ты работала в стрип-клубе и давно не должна робеть от таких слов. И как оценишь мои старания?
– Я тебя ненавижу.
– А я люблю.
Сам не знаю, как эти слова вылетели из меня. Но вот сказал – и полегчало. А ещё понял, что да, я и в самом деле люблю эту девушку. Словно для того, чтобы окончательно убедиться в этом, нужно было произнести это вслух. Наверное, сейчас и вправду подходящий момент для признаний.
– Отличная тактика, чтобы залезть мне в трусики, – неуверенным голосом произносит Ника.
– Я там уже побывал, если что.
Мы замолкаем. Между нами вновь возникает неловкость. Хотя какая может быть неловкость между двумя людьми, которые лежат обнаженные в одной постели?
– Я говорил это серьезно, – после небольшой паузы выдыхаю я. – Ты меня бесишь, иногда я тебя ненавижу и хочу придушить, но в остальное время я люблю тебя.
– Откуда ты знаешь, что это точно любовь? Может, это всего лишь симпатия?
Ну вот как можно так обломать признание в любви?
– Уж я-то могу разобраться в своих чувствах.
Вероника не бросается мне на шею с поцелуями. Не говорит в ответ, что тоже любит меня. Разве это нормальная реакция влюблённой девушки? Или не влюблённой?
Как же с ней сложно!
Я встаю с кровати и в темноте нащупываю свой телефон. Час ночи. На душе становится гадко. Не нужно было приезжать к Ромашкиной. Чувствую себя настоящим идиотом. Признался в любви, мля.
– Ты обиделся?
– На что? – звучит немного резче, чем должно, но я ни черта не понимаю в наших с Никой отношениях, и это бесит.
Глава 28
POV Вероника
Я волновалась. Еще несколько минут назад напрочь потеряла голову от нахлынувших чувств и ощущений, познала свой первый в жизни оргазм с мужчиной, а потом ко мне резко пришло осознание того, что сейчас произошло. И я испугалась. Запаниковала. Не знала, как вести себя и как объяснить Роме, почему я не могу.
Поэтому и волновалась.
Вот сейчас он оденется и навсегда уйдёт из моей жизни.
– Я… наверное, так даже лучше, – отвечаю глухо на его резкий тон и забираюсь под одеяло, стараясь не расплакаться при нем.
Соловьев только что признался мне в любви, а я все испортила. Но, может, так и в самом деле лучше? Мы ведь совершенно не подходим друг другу.
Прислушиваюсь к шороху его одежды и звукам шагов. Вот щелкает замок входной двери и Соловьев молча выходит из комнаты. И из моей жизни. Все. Это конец. Разве не этого ты хотела, Ника?
Первые слёзы скатываются по щекам, и из груди вырывается всхлип. Я обхватываю себя руками, дрожу от холода, которого до этого не чувствовала, и задыхаюсь от внезапно нахлынувшего одиночества. Пытаюсь выровнять дыхание, успокаиваю себя, вновь и вновь прокручиваю в голове произошедшее, пытаясь понять, где стоило вести себя по-другому. И понимаю, что отдаться Роме сейчас не могу. Я не готова поступиться своими принципами и полностью довериться ему. Это слишком тяжело для меня.
Неожиданно дверь со скрипом открывается, и комнату освещает полоска света из коридора, а через мгновенье перед глазами вновь тьма. Я почти не дышу, быстро вытираю ладонями слезы и замираю в ожидании. Неужели вернулся?
– Один санузел на этаж – самое худшее, что можно было придумать. И как ты здесь живешь? Никакой приватности, – бубнит он раздраженно, останавливаясь возле окна.
Наблюдаю за силуэтом парня в темноте, он сбрасывает на пол футболку и снимает джинсы.
– Пустишь погреться? В этот раз обещаю без приставаний, – спрашивает миролюбиво и, не дожидаясь ответа, залазит ко мне под одеяло.
– Мне нужно одеться, – сдавленно произношу, пытаясь в интонациях скрыть тот факт, что я только что плакала.
– Посветить тебе телефоном?
– Нет, – поспешно выкрикиваю, боясь, что он увидит меня обнаженной. Перегибаюсь через парня и пытаюсь на ощупь найти на полу свою майку и трусики. Получается не с первого раза.
– Ник, давай поговорим, – серьезным голосом говорит Рома, когда я осторожно устраиваюсь у него на груди, боясь произнести лишнее слово.
– О чем?
– О нас. Вернее, о тебе. Я понимаю, что у каждого есть свои секреты, но я ни черта о тебе не знаю. И это меня убивает. Ты словно девушка-загадка, и мне остаётся лишь догадываться, что и как. Пожалуйста, доверься мне, я никогда не сделаю тебе больно. Обещаю.
– Не обещай того, в чем не можешь быть уверен.
– Я точно уверен, что никогда не использую против тебя ничего из того, что знаю.
– Ты обещал всем рассказать о стрип-клубе, – фыркаю я, вспоминая встречу в библиотеке.
– Это был фарс, должен же я был намекнуть, что у меня в рукаве есть козыри. Но на самом деле я бы никому ничего не сказал. Все, что происходило между тобой и мной, всегда оставалось между нами двоими. Так было со школы. Ты ни разу не сдала меня учителям за проделки, как и я тебя.
Я молчу какое-то время, раздумывая о его словах. Сложно рассказать человеку, который тебе небезразличен, то, о чем никто не знает. Открыть свою подноготную и грязь, в которой находилась много лет. Я закрываю глаза, вспоминая каждую мелочь своей прошлой жизни. И той, где я была папиной принцессой, и той, где я подметала в шесть дворы в тёплых валенках и поношенной курточке.
И когда первые слова срываются из моих уст, я не могу остановиться. Говорю и говорю, вываливая на Рому всю свою боль и обиду, рассказываю и о том, как голодала, и о том, как прятала от мамы одежду и обувь, чтобы она не продала их в комиссионку, а на вырученные деньги не купила очередную бутылку алкоголя. О том, как водила за нос учителей и одноклассников, изображая девочку из богатой семьи, отец которой погиб, а мать постоянно была в разъездах.
Рассказываю о том, где работала и почему ушла из школы. Оказывается, это совсем не сложно – довериться. И так легко становится после того, когда не нужно больше ничего скрывать.
– Я всегда завидовала тебе, потому что, несмотря на то, что ты лишился родителей, тебя было кому любить и заботиться. У тебя прекрасная семья, Рома. К сожалению, многие вещи мы начинаем ценить лишь после того, как лишаемся их. – Я уже не скрываю слезы. В открытую плачу, некрасиво всхлипывая и чувствуя, как боль медленно отступает от моего сердца. Впервые осознаю тот факт, что я сирота. В этом мире нет никого, к кому я могла бы обратиться за помощью. Кто любил бы меня просто так, и на кого я была бы похожа.
С замиранием сердца жду реакцию Соловьева и боюсь, что он посмеется надо мной или вообще не захочет больше общаться. Я – простая оборванка, а он мальчик из благополучной семьи со светлым будущим, нужно смотреть правде в глаза.
Рома молчит, но я чувствую, как сильно бьется его сердце в груди. Он сжимает меня в своих объятиях, словно боится, что я могу исчезнуть.
– Только не надо жалости, пожалуйста, – говорю охрипшим голосом, потому что этого точно не выдержу. – Все давно в прошлом, и я больше не хочу вспоминать об этом.
– Я и не собирался, – наконец-то подает голос Соловьев. – Ты у меня, оказывается, еще тот боец. И актриса. Смогла обвести вокруг пальца всю школу. Но, может, стоило рассказать об этом кому-то из учителей?
– А смысл? – фыркаю, доставая из-под подушки телефон, чтобы отвлечься на что-то. – Мать лишили бы опеки, а меня отправили в детский дом.
– Теперь у тебя есть я. Пообещай, что, если у тебя будут неприятности, ты об этом скажешь, – после небольшой паузы шепчет мне на ухо Рома и легко прикасается губами к виску.
Я молчу. Сглатываю подступивший к горлу ком и размазываю пальцами по лицу дорожки слез. Вспоминать прошлое оказалось не так уж и приятно. Но тот факт, что парень все ещё здесь, успокаивающе гладит меня по волосам и согревает своим теплым телом, не может не радовать.
– Я привыкла полагаться только на себя, Рома…
– Пора изменить что-то в своей жизни, – твердым голосом говорит он, перебивая меня. – Нужно перекрыть плохие воспоминания хорошими, и я обещаю, что помогу тебе с этим. – Он находит в темноте мои губы и легко касается их.
В этот раз наш поцелуй со вкусом горечи и соли. Он не спешит, медленно терзает мою нижнюю губу, поглаживает мою талию, но не переходит грани дозволенного. Все его действия выглядят исключительно целомудренно.
– Я буду ждать столько, сколько понадобиться, только пообещай, что не будешь мне мстить и долго мучить. Я не выдержу, – усмехается он, отрываясь от моих губ.
– Я подумаю. – Я обвиваю руками шею Ромы и притягиваю его ближе к себе. Несколько минут мы не можем разорвать поцелуй, Соловьев действует осторожно, словно я фарфоровая кукла. А потом резко отстраняется от меня, пытаясь восстановить свое сбившееся дыхание.
– Давай спать, потому что я сойду с ума.
Я не спорю. Мы пытаемся поудобней устроиться на старенькой кровати, наши ноги и руки переплетаются, но мы так и не можем уснуть. Перешептываемся, разговаривая о всякой ерунде, строим планы на завтра и умело избегаем темы моего прошлого. На душе становится спокойней, и в какой-то момент я все же засыпаю, чувствуя, как Рома нежно выводит пальцами узоры на моей спине. Мне начинает казаться, что жизнь без него была бесцветной и унылой, а сейчас снова запылала красками. И эмоциями. Хорошими эмоциями. Последнее, о чем я думаю, перед тем как полностью отключиться, – я люблю этого парня, но ему об этом знать пока что рано.
Глава 29
POV Рома
Я все ждал, когда же Ромашкина ответит взаимностью на мое признание. Но она молчала. Казалось, после ночи откровений мы вышли на новый уровень отношений, но сомнения грызли меня.
То, что я узнал о ее детстве, не давало мне покоя. Мне хотелось обнять ее и защитить от всего мира. Забрать к себе домой и сделать так, чтобы она больше никогда ни в чем не нуждалась. Но я знал, что она слишком горда, поэтому старался не показывать, насколько меня впечатлила ее история, и ни в коем случае не выдавать свою жалость.
Все воскресенье мы гуляли, наслаждаясь последними тёплыми осенними деньками, объедались в кафешках и сходили на три сеанса кино подряд. А потом полночи гоняли на байке, и в этот раз я показал Веронике, что такое на самом деле скорость и свобода.
А ещё я прокручивал в голове тот факт, что она невинна, и понял, что боюсь. Боюсь причинить ей боль и сделать что-то не так. Даже залез на всякие девчачьи форумы, чтобы найти информацию, как лучше сделать это в первый раз, но начитался таких ужасов и кровавых сцен, что перспектива первого секса после свадьбы не стала казаться мне такой уж плохой.
Я часто ловил себя на том, что мог забыть обо всем на свете и просто сидеть, разглядывая Ромашкину. Запоминать каждую ее черту лица и родинку. Целовать и растворяться в ней. Хотелось послать все к черту и не расставаться с Никой ни на минуту. Я влюблённый болван, это факт.
Все казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. И я постоянно ждал какого-то подвоха. Боялся, что в один момент все разобьётся на осколки и Вероника исчезнет из моей жизни так же неожиданно, как и появилась.
Во вторник у Ники соревнования, и по наставлению куратора вся наша группа собралась в большом спортивном зале, чтобы поддержать ее. Никогда до этого я не видел выступлений Ромашкиной и всегда считал, что она занимается какой-то девчачьей ерундой. Но, когда она вышла на середину зала в коротеньком синем платьице и лентой в руках, сердце забилось как сумасшедшее, а руки задрожали от волнения за свою девочку.
– Черт, поскорее бы уже убраться отсюда, – прошипела рядом Оля, – я уже могла быть в общаге и делать домашку на завтра.
Она все возмущалась и возмущалась, но я уже не слышал. Потому что на весь зал громко заиграла музыка и лента в руках Ники ожила. Она грациозно взмахнула кистью, сделала несколько движений и высоко подкинула ленту. Я задержал дыхание, переживая, что Ника не поймает ее, но алая лента приземлилась в маленькую ладошку, полностью подчиняясь ей.
Вероника напоминала маленькую куклу. Она ловко исполнила все движения, ни разу не сбившись, и, в отличие от меня, кажется, совершенно не волновалась.
Прыжок, прыжок и ещё один. Поворот, мах, и снова лента летит к потолку. Я завис на фигурке Вероники, хотел, чтобы музыка никогда не заканчивалась, и жалел, что раньше не видел ее выступлений.
Слишком поздно я сообразил записать ее выступление на телефон и очень рассчитывал на отдельное для меня, где я смогу насладиться ею сполна.
Заиграли последние аккорды музыки, и Ника замерла. Жека засвистел позади меня, и все дружно захлопали в ладоши. Вероника забегала глазами по залу, и наши взгляды пересеклись. Я улыбнулся и жалел, что не могу сорваться с места и впиться в ее губы поцелуем.
Я ни минуты не сомневался в ее победе и радовался, наверное, больше, чем она сама, когда по результатам оценок судей Ромашкиной присудили первое место и сообщили, что через месяц она отправится на соревнования в столицу.
***
Я подловил ее у выхода. Успел смотаться в цветочный магазин в квартале от спорткомплекса, отделавшись перед этим от компании Оли, и вернуться как раз к тому моменту, когда стройненькая фигурка Ромашкиной появилась в проеме стеклянной двери.
– Привет, чемпионка. – Я обнял ее со спины и поцеловал в шею. – Это тебе. – С улыбкой наблюдаю, как она немного краснеет и отводит взгляд, когда принимает от меня цветы.
– Спасибо.
– Отпразднуем? – Я забираю из ее рук спортивную сумку и хватаю свою малышку за руку, переплетая наши пальцы.
Общежитие было рядом, потому я оставил машину на стоянке и неспешным шагом направился вместе с Вероникой в сторону девятиэтажки.
– Сегодня не могу. – Свет фонаря падает на ее лицо, и я замечаю, что она хмурится. От недавней улыбки не осталось и следа.
– Что-то не так?
Не знаю почему, но я напрягаюсь при каждом перепаде ее настроения. Словно боюсь, что в любой момент она может передумать и уйти от меня.
– Я… Мне надо на работу, – выдыхает она, пряча от меня взгляд.
– Ты ведь сказала что уволилась, – я начинал заводиться и не до конца понимал, что злит меня больше: то, что Ромашкина соврала мне, или то, что на нее будут пялиться всякие извращенцы.
– Я и уволилась, честно, осталось отработать еще три смены.
– Мне не нравится это. Я отвезу тебя, подожду в клубе, а потом заберу домой.
– Рома, не надо. Все будет хорошо, я не первый год там работаю.
Ника останавливается, поворачивается ко мне и становится на носочки, чтобы дотянуться до моих губ. Ее поцелуй согревал и успокаивал. Бросал тело в дрожь от предвкушения и заставлял биться сердце быстрей. Я хотел сказать ей, как она была прекрасна во время выступления, хотел сказать, что она и в самом деле была лучшей, хотел, чтобы она знала, как сильно я мечтал сжать ее в объятьях еще там, посреди зала, хотел еще много чего сказать, но цветочный аромат ее парфюма и мягкие податливые губы напрочь вышибли из головы все правильные слова.
Не знаю, как долго мы целовались на аллее под фонарем, но, когда наконец-то смогли оторваться друг от друга, губы Ники были припухшими от поцелуев, а мое тело разъедало от желания.
– Я не хочу, чтобы ты туда шла, мне хватило того, что я два раза приходил тебе на выручку, и я даже не хочу представлять, что могло быть, если бы я не успел, – шепчу, нежно проводя пальцами по ее шее.
Я знаю, что если сейчас поставлю Нике ультиматум, то она просто-напросто развернётся и уйдёт. Она слишком независима и горда, и диктовать ей свои условия слишком рано. Поэтому я стараюсь достучаться до ее рассудительности и донести до неё свою позицию.
– Ладно, можешь подождать меня, если тебе будет легче, – сдаётся она и тащит меня в сторону общаги.
– Мне надоело прятаться по углам. Не хочу больше скрывать наши отношения. Оля побесится и успокоится, а больше никаких проблем я не вижу.
– Я подумаю об этом, когда вернусь из Киева.
– Что? Ты уезжаешь? – Мысль о том, что она будет в другом от меня городе, сводила меня с ума. Я стал параноиком, и в голове завертелись картинки, где Ника в окружении незнакомых парней и наверняка ей понравится кто-то из них.
– Да, через неделю, – грустно выдыхает она.
– Надолго?
– На двадцать дней. У нас спортивные сборы, а потом отборочные, так что…
Двадцать дней. Целых двадцать дней вдали друг от друга.
– Я могу прогулять пары и поехать с тобой, – предлагаю без раздумий.
– Я бы не против, но мы будем жить на спортивной базе, где расписана каждая минута. Поэтому вырваться к тебе не получится. – Вероника смотрит на меня извиняющимся взглядом, а у меня на душе становится как-то неспокойно. Или же это оттого, что до Ромашкиной я ни разу не боялся потерять девушку.
