Текст книги "Герцогиня"

Автор книги: Арина Алисон

Второе: это знаки, указывающие, что мне следует делать самому. А вот такая интерпретация событий меня категорически не устраивала. Я уже начал впадать в хмуро-раздраженное состояние, когда вспомнил, куда и зачем иду, и решил отложить размышления над своими проблемами на потом. Для уговаривания необходимо самому иметь доброжелательное настроение и хотя бы делать вид, что и сам верю в то, что говорю.

Устроившись с Оррой на веранде, я размышлял, пока слуги расставляли чай и сладости, что бы такого сказать и как уломать поверить в искренность Вакулы. Мне казалось, что она была не против замужества, но, по мере взросления, внушила себе, что некрасива и своей семьей не обзаведется. Вот и шарахается от парня, подозревая его… неизвестно в чем.

Пока я распинался на тему искренности кузнеца и уговаривал, что замужество – это нормальное состояние для девушки, она сидела с непроницаемым лицом, никак не реагируя на мои слова. М-да-а… Трудно убедить другого в том, во что сам не веришь. Поняв, что уже выдохся, я заткнулся и хмуро хлебал свой чай.

Боковым зрением я заметил движение и, повернувшись, увидел старого герцога. Заметив мой взгляд, он покрутил пальцем у виска, показывая, что он думает о моих методах убеждения.

– Девочка моя, пошла бы ты, там тебя Яджина спрашивала, а мы здесь с девушкой посидим, побеседуем о жизни, – с ударением сообщил Бертран и, дождавшись, когда я вытряхнусь из кресла, уселся в него.

Я с удовольствием исчез за дверью. Мне действительно не хватало веры в то, что я говорил, да и выгляжу слишком молодо для подобных разговоров и советов. Герцог – человек в возрасте, а значит, и его рекомендации будут выглядеть весомее.

Не знаю, что уж он вещал и как аргументировал, но ближе к вечеру я заметил, как Орра помогала Вакуле прибираться в кузнице, а потом участвовала в ковке какой-то железки.

Мне было очень интересно, каким образом Бертран уговорил Орру проявить внимание к парню. Вечером, когда мы с ним сидели на веранде, я постарался выпытать эту информацию. Как оказалось, девушка еще не дала согласие, но обещала поближе пообщаться с кузнецом, а там уже принять окончательное решение.

В процессе разговора мне вспомнилась наша эпопея с ползанием по кустам и пришла на ум идея попробовать сочинить песенку на тему свидания. Старый герцог с воодушевлением принял предложение, и мы, потребовав письменные принадлежности, приступили к сочинению.

– История наша проста и банальна, – поспешил предложить герцог.

– Э-э-э… А может, так? Все начиналось очень банально, кончилось это довольно печально. Намеренья были чисты и невинны, последствия стали вполне очевидны, – выдал целый куплет я.

– Не слишком ли печальное начало? Мы ведь не трагедию сочиняем, – задумчиво произнес Бертран, тихо повторив несколько раз мой куплет.

– Добрым намереньем вымощен ад. Мы за влюбленными двинулись в сад, – быстро выдал я и вопросительно посмотрел на герцога.

– Где-то чуть слышно птицы поют, комары настырно нашу кровь сосут, – тут же добавил Бертран.

– Ползешь ты вперед, раздвигая малину, – начал я, но тут же поправился:

 
Ползешь, раздвигая стебли малины,
А я продираюсь сквозь ветки жасмина.
Мы оба хотим все увидеть поближе,
Но ночь опускается ниже и ниже.
 

Герцог задумался на пару минут и продекламировал:

 
Узнать надо нам, что же там происходит,
Но скрытно следить у нас вряд ли выходит…
 

– Ты под кустом, я – напротив, в засаде, комары нас кусают спереди и сзади, – сразу же предложил я пришедшие на ум строчки.

– Э-э… мм… как-то мы выглядим несколько… мм… специфически, – засомневался Бертран.

Видя его нерешительность, я поспешил предложить:

 
Ползу я вперед, раздвигая малину,
Потом продираюсь сквозь ветки жасмина.
Влюбленных хочу увидать я поближе,
Но ночь опускается ниже и ниже.
Узнать очень надо, что там происходит,
Но скрытно следить у меня не выходит.
Я под кустом лежу тихо в засаде,
Комары заедают и спереди, и сзади.
 

Подумав какое-то время над моим предложением, старый герцог записал оба варианта, сделав пометку, что первый предпочтительнее, и почти сразу же выдал пару строчек:

 
Шепот влюбленных все тише и тише,
Ветер тихонечко ветки колышет.
 

– Гм-м-м… по-моему, здесь явное преувеличение. Шепотом, а тем более влюбленным, там и не пахло, – скептически сощурился я.

– Мы же не хроники пишем, а литературное произведение, стихи, так сказать, – усмехнулся Бертран.

– Не хроники так не хроники, – засмеялся я, а герцог тут же добавил художественности:

 
Женские изгибы озаряет лунный свет,
К ней сквозь ночь стремится мужской силуэт.
(Или: в зарослях кленовых мужской силуэт.)
В сраженьях наш юноша был очень смел,
Пред взором любимой он вдруг оробел.
 

– Опять литературная обработка ситуации? Хотя, конечно, насчет «оробел» – сущая правда. Особенно интересно звучит по поводу женских изгибов… – захихикал я и добавил:

 
Луну он готов ей в подарок достать,
Хочет сказать он про походку и стать,
Но стоит лишь прямо в глаза ей взглянуть,
Язык пристал к нёбу, слюну не сглотнуть.
 

Почесав затылок, эстафету подхватил Бертран:

 
А девушка ждет, нежно взором ласкает,
В душе что творится, она понимает,
Двигаясь плавно, платьем шурша,
Девушка речи ведет не спеша.
 

– Да-а-а уж… Орра если приласкает так приласкает. – Затем, представив ее в платье, пытающейся изобразить нежный взор и говорящей эти слова, я захохотал.

Герцог, не обращая внимания на мой смех, продолжил:

 
Она говорит: «Что же, сударь, вам надо?
Я вам помочь буду искренне рада».
Листва шелестит, ветер ветки качает,
Герцог фраз сказанных не разбирает.
(Хотя можно и по-другому:
Влюбленных слова герцог не разбирает.)
 

– Главное, ей это творение не зачитывать, а то еще не так поймет. – Вскочив, я в задумчивости нарезал несколько кругов по веранде и медленно продекламировал пришедшие на ум строчки:

 
Юноша шепчет: «Как лик твой прекрасен!»,
Герцогу слышится: «Климат опасен»,
Он уж устал комарье разгонять,
Климат при чем тут, ему не понять.
Юноша шепчет, глядя в глаза:
«Гибок твой стан, как молодая лоза!»
 

– А если: гибка ты, как молодая лоза? – предложил герцог.

– Как-то все же сложновато для проговаривания, с перехода «ты» на «как» звучание спотыкается, – ответил я. – А если: Юноша: «Гибок твой стан, как лоза», герцог услышал лишь слово «коза», – ухмыльнувшись, выдал я.

– Можно… А вот так? – смеясь, предложил Бертран – Герцог услышал «молоко и коза»…

И почти сразу выдал следующее двустишие:

 
Где-то чуть слышно соловей поет,
А комар настырно нашу кровь сосет.
 

– О! По поводу комаров! Предлагаю перейти в кабинет. Уже стемнело, кровососы появились и даже к нам пытаются пристроиться, – заметил герцог.

Я осмотрелся и только сейчас заметил, что действительно солнце уже зашло. Собрав листы бумаги с написанным, мы переместились в комнату.

Усевшись в кресле, Бертран несколько раз перечитал последние строчки, что мы наваяли, и, немного подумав, добавил:

 
Чешутся руки, затылок и нос,
Знать бы, зачем черт туда нас занес!
 

Сделав несколько кругов по комнате, я ехидно и с выражением произнес:

 
Листва шелестит, ветер ветки качает,
Сказанных фраз герцог не разбирает,
В кучку мозги герцог не соберет,
Лежа в траве, разговор не поймет.
Искусаны щеки, распухли веки —
Мы это свиданье запомним навеки!
 

– Это ты все же несколько грубовато обо мне, – заметил Бертран.

– Да ну! Вы же сами говорили, не хроники, – хитро посмотрев на него, улыбнулся я.

– Но все же… – пробурчал он.

– Мы же сочиняем для себя, ну может, еще вашему сыну и внуку споем, – засмеялся я.

– Что ты, что ты… Он же не переживет такого. Внуку еще можно, но сыну я бы не рисковал зачитывать или петь, – испуганно фыркнул старый герцог.

– Да ладно, я же не настаиваю. Сочиняем дальше, – примирительно предложил я. – Хотя если желаете, то можно написать только про меня. Например, так:

 
Я затаилась, но нос зачесался,
От конспирации кукиш остался.
 

Подумав, я выдал еще пару строчек:

 
Засопев носопаткой, комара втянула
И, не удержавшись, громко я чихнула.
 

Не успел я договорить, как вмешался Бертран и, перехватывая инициативу, продолжил:

 
Гулкое «пчхи» эхо подхватило,
Этого шума с головою хватило,
Парочке замыслы наши раскрылись,
За руки взявшись, они удалились.
 

– А может, попробовать вот так? – предложил я.

 
Влюбленным коварные планы раскрылись,
За руки взявшись, они удалились.
В траве и пыли мы ползли неумело,
Долго еще наше тело болело.
Нашим намереньям нет оправданья,
Насмарку пошли все труды и старанья.
 

– Нет, не так. Не звучит. А если: испортили паре влюбленных свиданье? – предложил герцог.

– Гм… Я думаю, так действительно лучше будет, – подняв глаза к потолку, согласился я.

– Ну-у можно… ладно, запишем оба варианта. Когда закончим, тогда и выбирать будем, а сейчас пошли дальше, – потер руки в нетерпении Бертран.

– У меня мысль! А если вот так повернуть?! – воскликнул я и озвучил свою идею:

 
В траве и пыли я ползла неумело,
Долго еще мое тело болело,
Хитрым намереньям нет оправданья,
Насмарку пошли все труды и старанья.
(Ну или: Испортила паре влюбленных
свиданье.)
 

– Э-э-э, ты не одна там мучилась, так что первый вариант лучше, где про нас двоих, – чуть не обиделся Бертран.

Отхлебнув пару глотков вина, я с удивлением посмотрел на бокал в моей руке. В процессе творческого вдохновения даже и не заметил, когда нам принесли вино.

– М-да… Ну мы и увлеклись. Я не помню, как он попал ко мне в руки, – вопросительно посмотрел я на герцога.

– Слуги доставили. Я попросил подать совершенно уникальное вино, чтобы стимулировать наш творческий процесс, – хмыкнул он.

Вино и правда было удивительным как по вкусу, так и по запаху. Я не удержался и сделал еще несколько глотков. В этот момент Бертран как-то странно посмотрел на меня, что я чуть не подавился.

– Что случилось? – кашляя, поинтересовался я.

– Нет-нет, ничего особенного, – улыбнулся дедуля и долил в бокал вина.

Я подозрительно посмотрел на него, но он тут же перевел разговор на стихи.

Закончив сочинять, старый герцог предложил выпить по глотку за прекрасный результат. Затем мы решили создать полноценную песню и начали подбирать к словам музыку…

ГЛАВА 20
Пришла пора перемен

Меня разбудил громкий стук в дверь, отозвавшийся в голове колокольным звоном.

– Отец?! Как вы смеете спать в одной комнате с моей женой? – сразу же после хлопка дверью раздался чей-то возмущенный крик. Противный голос прошелся по нервам циркулярной пилой.

– Слушай, не ори. Свали отсюда. И без тебя плохо, – простонал я, пытаясь не делать резких движений головой.

– Мне показалось или в этой комнате такое сильное эхо? – прозвучало откуда-то сбоку.

– Отец?! Что с вами?! Кто это вас?.. – заорали рядом.

В голове прозвучало: бум, бум, бум. Как только подниму голову от подушки, так и убью изверга.

– Что, кто… А то ты не знаешь кто, – хмыкнули в другом углу.

С трудом приподнявшись, я повернул голову и посмотрел в сторону. Глаза чуть не вылезли из орбит, даже про боль забыл на какое-то время. На соседнем диване располагался Бертран… с большим фонарем под глазом. Старик, скривившись, держался за голову. Это получается, мы с дедулей так хорошо пообщались, что теперь подняться не можем?

– Вы что, приставали к моей жене?! – сердито взвыли у двери.

Похоже, это орал Эмануэль, мой, так сказать, благоверный. И когда он успел приехать? М-да… А ситуация явно не в нашу пользу.

– Ну-у… я подумал, что ты был не очень убедителен… Мне показалось… мм… что нехорошо оставлять такую чудесную девочку… мм… в неведении относительно некоторых аспектов взаимоотношений между мужчинами и женщинами. И потом, я посчитал, что ты еще молод и не так опытен, как я… – не совсем внятно мычал Бертран, держась обеими руками за голову.

– Это в мои-то сорок шесть я неопытен? – Голос Эмануэля сочился ядом.

– Да не кричи ты! И без тебя плохо. Мне все же шестьдесят семь, да и службой я никогда не злоупотреблял, как некоторые. И потому с полным правом могу сказать, что я много опытнее тебя, – попытался сделать голос высокомерным дедуля.

Однако это у него не очень-то получилось.

– Вот и получил, на весь свой опыт, – съехидничал сын.

– Ну положим, получил я не меньше, хотя и не больше твоего. В смысле тем же и по тому же месту, – дребезжащим голосом засмеялся Бертран.

– Вот теперь и вы охвачены вниманием сиятельной госпожи Лионеллы, – язвительно выдал Эмануэль.

Резко развернувшись, он рванул из комнаты, приглушенно матюгаясь. Я попытался сесть на диване, на котором лежал, и, схватившись за голову, застонал. Вот же козел старый! Оказывается, это он меня специально спаивал, чтобы раскрутить на секс. В его годы уже саван примерять надо, а он туда же – сексу захотелось.

– Ты как, маленькая? Сильно плохо? – участливо поинтересовался старый герцог.

Я лишь сердито зашипел в ответ, хотя очень хотелось сказать все, что думаю…

– Не сердись, пожалуйста. Все же я перебрал вчера немного, вот и подумал, а почему бы не помочь тебе избавиться от… гм-м… Хотел как лучше. Но теперь все понял и больше не буду приставать, – продолжая держаться за голову, улыбнулся Бертран.

Я недоверчиво посмотрел на него.

– Клянусь, даже и пытаться не буду затянуть тебя в свою постель. Понимаешь ли, в моем возрасте столь экстремальный секс вреден для здоровья, – похмыкал дедуля, на слове «экстремальный» пощупав голову, а на слове «секс» потрогав синяк под глазом.

Не выдержав, я расхохотался, кривясь от боли. Старый герцог тут же присоединился ко мне.

– А если совсем уж честно, я лишь хотел немного подразнить сына, а то он перестал обращать на тебя внимание. Я ведь знал, что он сегодня приедет. Так что максимум, что тебе грозило, – это синячок на шее, но фокус не удался, и синячок получил я, – отсмеявшись, сообщил Бертран.

Не знаю, не знаю. Не очень-то я ему поверил. Может, он и искренне говорит, но все же лучше мне отсюда поскорее свалить. Не нравится мне их настойчивость.

Убравшись в свои апартаменты, я долго отмокал в ванной, пытаясь прийти в себя. Выбравшись из воды, оделся и, устроившись у камина, приказал подать чай. Глядя на огонь и попивая травяной настой, погрузился в размышления, что же делать дальше и куда податься.

С тех пор как мне пришло в голову свести для беседы Эмануэля и Эдвина в гостиной, подобные посиделки стали устраиваться в каждый приезд герцога домой. Поначалу на них звучали только рассказы Эмануэля о странных или смешных случаях, произошедших с ним в процессе многолетней карьеры. Он был великолепным рассказчиком, и все присутствующие с большим интересом слушали его истории.

В какой-то из вечеров Эдвин задал вопрос о чем-то там касающемся политики, и его папашу понесло… Вместо пары часов, которые он нам обычно уделял, Эмануэль увлекся рассказом, и было незаметно, что он собирается останавливаться. Видя, что конца и края его объяснениям не наблюдается, я, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо исчез из комнаты. Уже прикрывая дверь, наткнулся на взгляд Эдвина и, подмигнув, помахал на прощание рукой. Он лишь улыбнулся в ответ и перевел взгляд на разошедшегося Эмануэля.

Похоже, парень сообразил, как привлечь и удержать внимание отца. И действительно, в последующие встречи Эдвин засыпал герцога чередой вопросов, на которые тот подробно и обстоятельно отвечал. С тех пор их совместные посиделки длились порой до утра. И это было неудивительно: чуть ли не каждый человек считает, что у него есть что сказать другим, и мечтает о доброжелательной аудитории, восторженных и внимательных зрителях.

По долгу службы Эмануэль регулярно общался со многими людьми. Но одно дело, когда тебя, угодливо или не очень, выслушивают подчиненные, и совсем другое, когда тебе внимают с удовольствием и интересом те, кто не обязан это делать.

Время от времени Бертран присоединялся к компании сына и внука с товарищами, которые проявляли к посиделкам не меньший интерес, и рассказывал свои смешные и курьезные истории. Отчужденность между членами семейства стала исчезать, и дальнейшее развитие взаимоотношений между ними зависело только от них самих.

Мысленно пройдясь по последним событиям, я пришел к выводу, что все свои обязательства и долги перед семейством Вэрински, в большей или меньшей степени, выполнил. А раз так, то надо двигать отсюда, пока не получил благодарность в той валюте, которая мне вряд ли понравится. Как ни прискорбно, но очень уж любят люди расплачиваться тем, что им не нужно, или как сами придумают, даже не поинтересовавшись мнением одариваемого. Приняв решение, я собрал свою команду и предупредил, что завтра-послезавтра мы уезжаем. Ничего не уточняя, мои парни и девушки разошлись готовиться к поездке.

До своего отъезда я не планировал общаться с хозяевами замка, но ближе к ужину появился слуга и передал просьбу обоих Вэрински о встрече. После случившегося мне совершенно не хотелось видеться с ними, но и не пойти я не мог. Это их дом, они здесь хозяева, и я посчитал себя не вправе отказать им.

Когда я появился в малой гостиной, Эмануэль и Бертран находились там, и, похоже, уже давно. Мой так называемый муж выглядел мрачным, а вот дедуля прямо-таки излучал доброжелательность.

Радостно улыбаясь, он подскочил ко мне, поцеловал руку и подвел к креслу. Тут же появившийся слуга принес напитки и сладости, которые расположили на столике возле меня.

«Хм… Выздоровел, старый хрыч. Ишь как скачет», – фыркнул я про себя.

– Мы тут с сыном говорили о тебе, и нам показалось, что ты все же немного заскучала в замке. Я думаю, тебе было бы полезно съездить проведать сестер, – заботливым тоном сообщил Бертран.

Я немного удивленно посмотрел на него и чуть не ляпнул, что и сам уже собрался отсюда смываться.

– А заодно мы хотели бы попросить тебя об одной услуге, – все так же улыбаясь, продолжил он.

Я насторожился. Похоже, старый интриган решил дать мне немного успокоиться, вот и советует по гостям проехаться. А чтобы я совсем не сбежал, решил чем-то повязать.

– Мы хотели бы попросить тебя помочь нам с одним молодым человеком. У него имеются некоторые проблемы… Вернее, у нас с ним проблемы, – усмехнулся старый герцог.

Удивленно посмотрев на него, я налил себе сока. Его заявление очень обеспокоило меня, может, что-то случилось с Эдвином, а я не в курсе? Но ведь возле него постоянно дежурят мои парни и, если что, доложили бы мне в первую очередь!

– Нет, нет! С Эдвином все в порядке. Есть тут у нас один в заключении, – догадавшись о направлении моих мыслей, воскликнул Бертран.

У меня брови помимо воли полезли наверх: у них что, есть еще кто-то, о ком я не знаю?

Ухмыльнувшись, он сказал слуге: «Привести» – и уселся в кресло.

Решив не торопить события, я уставился на дверь.

Минут через десять в комнату вошел мужчина лет тридцати – тридцати пяти, с лицом и манерами героя-любовника. Одет он был в хорошую одежду из дорогой ткани. Судя по его цветущему и довольному лицу, кормят его тоже хорошо.

– Приветствую вас, господа! Чем обязан столь высокому вниманию? – насмешливо воскликнул вошедший, слегка склонив голову, намекая на приветствие.

Не обращая внимания на нашу компанию, он подошел к свободному креслу и вальяжно опустился в него. Этот «заключенный» вел себя вызывающе. М-да… Парень действительно несколько странный. Кстати, он здорово похож на Бертрана и явно придуривается. Оба герцога, переглянувшись, недовольно скривились.

– Это еще что за явление? В вашей тюрьме всех так одевают и кормят? – ехидно поинтересовался я.

Вошедший повернулся на мой голос, похоже, до этого он меня просто не заметил. Вскочив, плавно переместился ко мне и, не дожидаясь, когда я подам руку, схватил ее и, закатив глазки, поцеловал.

– Прекрасная госпожа, прошу прощения за свою невнимательность! Вы светом своей красоты способны затмить солнце. Я испытываю искреннюю радость и наслаждение созерцать ваш лик среди этого убогого окружения, недостойного находиться рядом с вами, – томным голосом законченного ловеласа выдал парень.

Я почувствовал, что меня слегка перекашивает. Похоже, во времена службы у Нираны у меня выработалась аллергия на комплименты и восхваления.

– Э-э-э… Кто этот клоу-э-э… тип? – выдергивая руку, обратился я к герцогам.

Они ухмыльнулись. Заткнувшись на секунду, новоприбывший посмотрел на меня чуть более внимательно и отступил на несколько шагов.

– Прошу великодушно меня простить за то, что не представился сразу. Виконт Лэрт Катэн Вэрински, младший сын хозяина этого дома, к вашим услугам, сударыня, – изображая на лице небесный восторг и вычурно кланяясь, представился он.

Хм… Похоже, это младший брат Эмануэля. И за что же его собственный папаша и брат заточили? Я удивленно посмотрел на Бертрана. Чтобы брат посадил брата – это не очень удивляет, наследство, например, не поделили. Но вот отец – сына… хоть и не является совсем уж невероятным событием, все же выглядит немного странно.

– Госпожа Лионелла Вэрински, в девичестве Гроссаро, сестра королевы и моя жена, – представил меня Лэрту Эмануэль.

Интересно получается: мой статус сестры королевы предшествует статусу жены. Гм-м… Либо для них это важнее, либо этим что-то хотят сказать заключенному.

– Сударыня, перед вами мой младший брат – повеса, проходимец, бабник и скандалист. Он столько накуролесил при дворе, что пришлось упечь его под домашний арест, дабы не позорил семью и чтобы спасти от покушения. Судя по его поведению и, как вы сами заметили, цветущему виду, три года, проведенные в так называемой… хм… темнице, не слишком укротили его напористость и наглость, – хмуро сообщил Эмануэль.

На Лэрта речь брата не произвела никакого впечатления.

– Да, это у вас семейное, – буркнул я, намекая на Бертрана и Эдвина.

Оба герцога сделали вид, что не расслышали.

– То, что вам удалось женить на себе моего невероятно занятого брата, говорит о ваших выдающихся качествах и потрясающих способностях. Я был бы невероятно счастлив, если бы мне была дарована милость видеть вас хоть изредка и наслаждаться нектаром беседы с вами. Мне, столь эстетичному существу, так одиноко в заточении, моя душа чахнет от нехватки общения с очаровательными дамами. Она умирает от отсутствия прекрасного. – Попытавшись изобразить, как он чахнет и умирает, Лэрт балетным шагом подбежал ко мне и, закончив говорить, взял мои руки и начал покрывать их поцелуями.

Во мужик дает! Талант! Замученных скукой дам просто вышибать должно. И что с ним делать?

– Слушайте, хватит мне руки слюнявить. Вы кроме постановки спектаклей что еще можете? – пытаясь стряхнуть болтуна, поинтересовался я.

Тот и глазом не повел. Спокойно поднялся, слегка улыбаясь, отряхнул с коленей несуществующую пыль и вальяжно оперся о кресло.

– Понимаете, сударыня, благодаря своему поведению он приобрел в столице такое количество врагов, что даже мой статус не в состоянии его спасти. Все же Лэрт – мой единственный брат, и мне бы не хотелось его потерять. Сидеть безвылазно в замке он тоже не может. Он не настолько стар, чтобы не желать общения. Поэтому мы были бы признательны, если бы вы его пристроили при дворе Родэна, – включился в разговор Эмануэль.

Получается, брата он не столько под домашним арестом держит, сколько от возмездия скрывает. Похвальная забота.

– К Ниране… Гм-м… В качестве поддержки… Идея не лишена смысла. Тем более что у сестры маловато единомышленников. Слушайте, а что он еще, кроме обольщения дам и потрясающей болтовни, умеет делать? – задумчиво спросил я, обратившись к герцогам.

– Раньше он прекрасно умел работать с документацией, писал отличные отчеты, собирал слухи и запускал сплетни. Если бы не склонность к скандалам и неуемная страсть к женщинам, из него получился бы великолепный и высококлассный управляющий тайного отдела. Однако даже три года домашнего ареста не сильно повлияли на него, – с некоторой горечью хмыкнул Бертран.

На это заявление младшенький возмущенно фыркнул, но ничего не сказал.

Я встал из кресла и прошелся по комнате. Мне почему-то вспомнился Николло Трэвош. Тот тоже выглядел героем-любовником и неплохо этим пользовался для своих целей.

– Сударь, если вы согласны поработать при дворе Родэна, принеся клятву верности королю и королеве, то я могу представить вас во дворце, а также порекомендовать на службу в тайный отдел. С испытательным сроком на год, а дальше уже как себя покажете. – Остановившись напротив, я серьезно и жестко посмотрел на Лэрта.

– Вам, милая, все, что будет угодно, – томно прошептал этот пф-ф… и попытался поцеловать мне руку.

– Советую заняться сборами, завтра выезжаем, – выдирая свою конечность, сообщил я.

Откланявшись, Лэрт ушел, за ним, многословно поблагодарив меня за участие, исчез и Эмануэль. Когда же и я собрался уйти, Бертран попросил задержаться.

– Девочка моя, я бы хотел попросить тебя взять с собой и Эдвина. Когда еще у него появится возможность побывать при дворе соседнего королевства, да еще и в свите сестры королевы… Заодно пусть проветрится немного, а то уже давненько он из замка не выбирался, – мило улыбаясь, попросил старый герцог.

Я задумался. Уж очень мне не хотелось вешать на себя и эту обузу. Нянчись с ним еще.

– Никакого особого статуса мальчикам не давай. Гоняй, как простых наемников. Пусть почувствуют жизнь и с этой стороны. Кто еще, как не ты, сможет безбоязненно погонять сына королевского Советника?! – воскликнул Бертран, смеясь.

Немного подумав, я согласился. Действительно, парню не помешает проехаться по стране в качестве солдата.

– Рискну еще попросить тебя взять дополнительную охрану из моих солдат. Даже буду настаивать… Мне все же боязно за сына и внука. Ты не беспокойся, денег тебе выдадут столько, что на все хватит. Пожалуйста… – с трудом переборов себя, попросил старый герцог.

Я решил не выпендриваться – пусть едут рядом. Мне хуже от этого не будет, тем более что денег на них выделят, а старику будет спокойнее. Поэтому согласился выполнить и эту просьбу.

Уже после совместного ужина, прошедшего в полном молчании, я вспомнил про Орру и Вакулу. Оставить ее в замке Вэрински я не мог – она еще не приняла решение о замужестве, а другой причины, чтобы освободить степную воительницу от обязательства охранять меня, не было. Пришлось идти к старому герцогу и просить отпустить Вакулу с нами в поход. Свою просьбу я объяснил тем, что за время путешествия они либо сойдутся, либо окончательно разбегутся. Бертран согласился почти сразу, и я пошел лично сообщить парню распоряжение герцога готовиться в дорогу, а то он, узнав о нашем отъезде, совсем расстроился.

Когда он услышал новость, его лицо озарила такая улыбка, что я даже позавидовал его умению радоваться.