Текст книги "Бывшая любовница герцога (СИ)"

Автор книги: Ариана Леви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Танец оказался простеньким и очень Зине понравился. Кроме того, Зина поймала себя на мысли, что ей симпатичен герцог. Прикосновение его горячих рук вызывали у девушки волнение, а улыбка, озарявшая его лицо, заставляла что-то дрожать у неё внутри. В танце Зина старалась исподтишка рассмотреть герцога внимательнее – и поняла, что до получения шрама он был довольно красивым мужчиной: крепкий, немного выдающийся подбородок – кажется, именно такие называют "волевыми", губы не тонкие и не полные – средние, но почему-то создавалось ощущение, что они очень упругие, даже твёрдые на ощупь, нос прямой, чуть загнутый книзу, ровные тёмные брови одного цвета с густой шевелюрой, в которой не было ни единого седого волоска. Из-под бровей сверкали синие глаза – собственный герцогский и искусственный – и в свете множества свечей бальной залы они оба казались живыми и горящими. А ещё Зина сумела разглядеть едва наметившиеся морщинки в уголках глаз и поперек лба. Похоже, что герцог куда моложе, чем показалось ей изначально – ему от силы лет тридцать, может чуть больше. Шрам на левой щеке, начинающийся от скулы и доходивший почти до линии губ, добавлял мужчине возраста. Кстати, шрам Зина тоже рассмотрела – достаточно, чтобы понять, что рану, приведшую к его образованию, не пытались зашивать – именно поэтому шрам и  получился такой страшный. Но почему? Вроде бы в нашем мире к этому времени уже знали о том, что если рану зашить, то она заживёт гораздо лучше, да и шрам останется меньше? Или всё-таки нет? Загадка. Как, впрочем, и всё, что связано с этим герцогом.

Несмотря на некоторую хромоту, танцевал мужчина превосходно, так что Зина очень быстро расслабилась в его руках и начала получать удовольствие от танца. Но, где-то уже ближе к концу мелодии, герцог вдруг словно запнулся на мгновение и слегка пошатнулся. Зина, испугавшись, что мужчина сейчас упадёт, обхватила его обеими руками – чтобы удержать.

– Что... вы делаете? – сдавленным голосом спросил герцог. Зина же вдруг поняла, что стоит, совершенно неприлично прижавшись к герцогу, уткнувшись лицом в накрахмаленный воротник его рубашки – и обнимает его за талию! Медленно девушка подняла голову и встретилась взглядом с герцогом – и в этом взгляде бушевало столько эмоций, что девушке показалось, будто она попала в шторм. Тут музыка закончилась, знаменуя и окончание танца, и Зина, опомнившись, отпрянула от мужчины, чувствуя, как начинают гореть щеки. Мама дорогая! Да после такого за Зиной точно закрепится слава женщины, меняющей любовников как перчатки!

К чести герцога надо сказать, что он, после короткого замешательства из-за возникшей ситуации, быстро взял себя в руки и проводил Зину на место – и даже ни словом не напомнил о произошедшем. Сама же Зина не знала, куда глаза деть от смущения. С одной стороны, она понимала, что должна объяснить своё поведение, а с другой – ну как она скажет мужчине, что испугалась, будто он упадёт? Не воспримёт ли герцог это за оскорбление?

Так, в полном молчании они и вернулись в свой укромный угол, который уже перестал спасать от излишнего внимания общества – их провожали взглядами и шептались. Очевидно, что выходка Зины не осталась незамеченной. Девушка нервно кусала губы, когда ощутила вдруг, как герцог легонько сжал её руку.

– Всё в порядке, не надо хмуриться, – тихо прошептал герцог ей на ухо. – Сейчас начнётся следующий танец, и все перестанут на нас смотреть. Потерпите.

Зина с благодарностью взглянула на герцога: хоть она и поставила их обоих в неловкое положение, а герцог всё равно её поддерживает. Конечно, она хотела, как лучше, но вышло так, как вышло...

– Вам лучше потанцевать еще с кем-нибудь, чтобы не бросать тень на свою репутацию, – предложил герцог Монтеберский, серьёзно на неё глядя. И Зина понимала, что он, скорее всего, прав, однако... Однако танцевать она больше ни с кем не хотела – разве что с Даниятским, которого в данный момент нигде не было видно.

– Ой, да что с ней уже будет, с этой репутацией! – отмахнулась Зина. – Вы наверняка уже слышали, что про меня говорят? Думаете, может быть хуже?

– Вообще, кое-что слышал, – при этих словах взгляд герцога скользнул по её волосам, – говорят, будто половина местных дам обязана своими сегодняшними причёсками именно вам. И, глядя на вашу собственную причёску, я склонен этим слухам верить.

– А остальным? – спросила Зина, затаив дыхание. Почему-то ей очень не хотелось, чтобы герцог Монтеберский думал о ней плохо.

– Что касается остальных слухов, – медленно проговорил герцог, – то я предпочитаю верить своим глазам и делать собственные выводы, а не руководствоваться сплетнями. Могу лишь сказать, что для роковой соблазнительцы, которой вас изображает молва, вы слишком часто краснеете. Однако то, как вы меня сейчас обнимали во время танца...

Зина тут же вспыхнула, и герцог негромко рассмеялся:

– Ну вот, я же говорил!..

Девушка сердито фыркнула и отвернулась.

– Не обижайтесь, – примирительно сказал герцог, – я уловил ваш благородный порыв, так что мне не надо объяснять, что и почему вы сделали. Однако я прошу вас больше так не делать: оставьте мне немного самоуважения – хотелось бы верить, что я вполне способен держаться на ногах без поддержки со стороны прекрасной леди.

– Простите, – опустила Зина вниз вновь запылавшее лицо, – это вышло рефлекторно. Я не хотела вас обидеть.

– Я понимаю, – мягко сказал герцог, – это полностью моя вина. Нога восстанавливается медленнее, чем мне бы хотелось, но я никак не мог удержаться от удовольствия пригласить вас на танец. Ну, и не рассчитал свои силы.

Зину так и подмывало спросить, что именно с ним случилось, но девушка посчитала, что они недостаточно знакомы для такого вопроса. Однако герцог поднял эту тему сам.

– Вы ведь, наверное, тоже слышали обо мне разные сплетни? – спросил герцог, но с такой интонацией, словно был уверен в этом.

– Конечно, – согласилась Зина.

– И что говорят? – с любопытством спросил Жак Ванрелл. – Не поймите меня неправильно, но мне не от кого узнать, какие слухи ходят обо мне. Мужчины в меньшей степени склонны сплетничать – по крайней мере те, с которыми я общаюсь. А леди с удовольствием сплетничают о других, но стоит их попросить пересказать слухи обо мне, как они начинают жеманничать, и из них и слова не вытянешь.

– Ну, говорят много чего, – протянула Зина, – причём одни слухи противоречат другим.

– Расскажете?

– Сомневаюсь, что вам это понравится, – предупредила Зина. – Некоторые вещи мне даже повторять не хочется.

– Я не вправе вынуждать вас делать то, что вам неприятно. Но всё же мне бы хотелось узнать, хотя бы в общих чертах – чтобы знать, с чем я могу столкнуться.

– Предупрежден, значит вооружён, – задумчиво проговорила Зина. Смысл в словах герцога определённо был.

– Очень точное выражение, – согласился герцог Монтеберский, – слухи – тоже своего рода оружие, которое при должном умении можно неплохо использовать.

– Что ж, – согласилась Зина с аргументами герцогами, – тогда слушайте. Ходят слухи, будто вы убили собственную жену. И этот шрам оставила вам она, когда защищалась. Но есть и другая версия: в ней вы пытались жену спасти, но вам это не удалось, вдобавок вы и сами пострадали.

– Любопытно, – протянул герцог, – а как же сплетники объясняют тот факт, что я не только не казнён за убийство, но даже не арестован?

– Они объясняют это защитой короля, – нехотя проговорила Зина. Ей не нравилось пересказывать сплетни, но она понимала, что герцог имеет право знать.

– Вот как, – задумчиво проговорил Жак Ванрелл, – и к какой версии склоняетесь вы?

– Ни к какой, – пожала плечами Зина. – Я считаю, что правда известна только вам, остальное – лишь домыслы.

– А вы бы хотели узнать правду? – наклонился к ней герцог, заглядывая в глаза. При этом у Зины создалось отчетливое впечатление, что мужчина вкладывает в этот вопрос гораздо больше, чем несёт в себе сама фраза.

Однако ответить девушка не успела: к ним подошёл Леопольд, граф Даниятский. Раскланившись с герцогом, он увёл Зину танцевать.

– Дорогая, – промурлыкал граф на ушко Зине, кружа её в танце, – вы сводите на нет всю мою работу! Стоило мне отлучиться ненадолго, как по возвращении я узнаю, что вы обнимались с герцогом Монтеберским. При этом я вижу, что вы общаетесь вдвоём и оба выглядите заинтересованно. При таком раскладе никто не поверит, что мы с вами любовники.

– Ну и что, – легкомысленно отозвалась Зина, – свою роль слухи сыграли – у меня теперь полно заказчиц. Так что в слухах больше нет необходимости. Но я от всей души благодарна вам, граф! Кстати, а куда вы отлучались? Я никак не могла вас найти.

– О! Вы меня искали? – Просиял Даниятский. – Это приятно. Что же до вашего вопроса... Джентльмену не пристало распространяться о том, что он уединился в одной из комнат дворца с леди, тем более – в разговоре с другой леди.

И этот прохвост ей подмигнул! Зина только и смогла в ответ, что открыть рот – и тут же его закрыть. Вот ведь бабник! Прямо на королевском приёме! Зина поняла, что даже знать не хочет имени той леди, с которой блондин уединялся. Да она даже о самом факте их уединения знать не хотела!

– Это несколько больше, чем мне хотелось бы знать, – сдержанным тоном высказала всё-таки Зина своё отношение к услышанному.

Леопольд же в ответ весело рассмеялся. Едва танец закончился, по правилам, он должен был отвести Зину туда, где взял – то есть, к герцогу. Но он сделал вид, что безумно хочет познакомить её со своими друзьями – и увлёк девушку в противоположную сторону, шепнув, что слишком долго общаться с мужчиной, не являющимся её спутником – дурной тон. Зина это и сама знала – читала всё же брошюрку по этикету, но как понять, что считать слишком долгим, а что – нет?

С друзьями граф и в самом деле её познакомил – среди них оказались один виконт, парочка баронов и маркиз – на вид, все такие же повесы и прожигатели жизни, как и сам граф. Однако от Зины не укрылся сканирующий взгляд со стороны маркиза – тот выглядел постарше остальной компании и посерьёзней. Имен их запоминать Зина не стала – просто за эти дни на неё обрушилось столько информации, что, казалось, ещё чуть-чуть – и место на "флэшке" кончится. Ну или мозг вскипит.

Немного пообщавшись с друзьями графа, Зина отошла от их компании, поняв, что несколько устала от разговоров. Она рассчитывала отдохнуть в сторонке, но не тут-то было. К ней подошёл лакей и, поклонившись, сообщил, что с ней желает говорить королева.

Глава 18

Подойдя к возвышению, на котором стояли оба трона, Зина вновь присела в реверансе, подумав мимоходом, насколько же проще без всех этих церемоний в двадцать первом веке.

– Встаньте, дитя моё, – красивым и звучным голосом произнесла королева, которая была старше Эжении года на четыре, не больше. Но ей, как королеве, видимо, полагалось считанных подданных своими детьми.

Зина поднялась, вопросительно глядя на королеву Марселию, а та жестом предложила девушке подойти ближе. Зина кинула настороженный взгляд в сторону короля, который тоже сидел на своём троне и со скучающм видом слушал двоих мужчин, которые что-то тихо ему говорили.

"Наверное, это его советники" – подумала Зина, поднимаясь по возвышению и останавливаясь перед королевой.

– Как вы, наверное, знаете, дорогая графиня, – начала королева, – Грандиана считается законодательницей моды. Всё, что потом расходится по городам, появляется сперва в столице, а потом уже во всей остальной Конкордии. И королевский дворец – самое сердце столицы. Именно тут впервые появляются все новинки, будь то фасоны платьев или новые причёски.

С этими словами Марселия окинула взглядом причёску Зины, не оставляя сомнений по поводу того, к чему была эта речь.

– Я рада, – продолжала королева, – что сегодня вы не нарушили это правило. Хотя то, что цветные пряди в волосах появились раньше этого бала, меня огорчает.

– Простите, Ваше Величество, – побледнев, проговорила Зина. Огорчать королеву в её планы точно не входило. – Я не подумала.

– Понимаю, а потому не виню вас, графиня. Насколько мне известно, вас рано выдали замуж, а ваш супруг не слишком стремился показывать публике свою юную жену, а потом еще положенный год траура... У вас не было возможности вникнуть во все тонкости дворцового этикета. Так что считайте это не укором, а намёком – на будущее.

Зина вновь присела в реверансе, благодаря королеву за проявленное снисхождение, в то время как сама пыталась уложить в голове полученную информацию. Значит, Эжения вообще практически не жила светской жизнью до недавнего времени? Зине стало еще больше жаль эту девушку, но, в то же время, она подумала, что на это можно будет списать некоторые странности, которые в её собственном поведении замечали другие люди.

– Ваша сегодняшняя причёска необычна, – продолжила королева, – но вам идёт. А эти цветные пряди выглядят так ярко.. Поделитесь секретом?

Зина не посмела ответить королеве отказом:

– Разумеется, Ваше Величество. Это просто шёлк, цветная шёлковая пряжа, вплетённая в косы.

– Пряжа! – Воскликула королева. – Кто бы мог подумать? Ни одной нашей моднице и в голову бы не пришло использовать в прическах такой материал. Да что там: многие леди, как мне кажется, даже слова такого не знают.

На этих словах королева улыбнулась, но Зину не отпускало напряжение. Она ждала подвоха.

– Должно быть, ваши горничные очень искусны, – продолжила Марселия, не дождавшись от Зины какой-либо реакции, – эти косички – такая тонкая работа...

– Да, они отличные мастерицы, – согласилась Зина.

– И как им в голову пришла такая причёска? – продолжала допытываться королева.

– Ваше Величество... Эти причёски придумала я, – решила всё-таки признаться Зина, опасаясь, как бы королева не отобрала её горничных. Да и протекция королевы могла принести пользу её салону, – а мои горничные оказались вполне умелыми, чтобы понять, что от них требуется.

Рассказывать королеве о том, что сама учила и даже заплетала своих горничных – чтобы показать, как это всё выглядит, Зина не стала. Вряд ли королева это поймёт.

– Вы весьма талантливы, – похвалила её Марселия. – Могу я надеяться, что с этого дня обо всех придуманных вами новинках я буду узнавать первая?

– Конечно, Ваше Величество, – Зина присела в реверансе, надеясь, что на этом аудиенция будет окончена.

– Хорошо. С вами свяжется моя статс-дама – про новинки будете рассказывать ей, а она передаст всю информацию мне. Только после этого я дам добро на использование того или иного нововведения. Но, возможно, вам уже сейчас есть, чем поделиться со своей королевой?

Зина видела любопытство, сквозившее в глазах женщины – а Марселия, несомненнно, в первую очередь была именно женщина, а уже потом королева. И это чисто женское желание первой ввести в моду новинку – только подтверждало это впечатление. Зине не хотелось делиться своими секретами, но с королевскими особами не спорят – да и всё одно, теперь на всё требуется разрешение и одобрение королевы. Так что особо и выхода нет.

Рассказала Зина о наращивании волос, которое можно осуществить при помощи брейдов и крепления на них прядей или локонов, заикнулась про парики и шиньоны, но, если насчёт париков королева категорически высказалась отрицательно – оказывается, эпоха париков тут уже была и закончилась сравнительно недавно, то шиньоны вызвали интерес. Леди с не слишком густыми и длинными волосами могли бы заинтересоваться. После отмены париков таким леди приходилось сложнее всего. В основном они использовали накладные косы, закрученные баранкой, и крепили их на шпильки. Но проблема в том, что такие шиньоны легко слетали в самый неподходящий момент.

Узнав о проблеме, Зина предложила ввести моду на короткие женские стрижки вместо пышных причёсок. Марселия хмурилась, не понимая, как коротко обрезанные волосы можно красиво уложить в прическу. Зина, как могла, пыталась объяснить, но выходило не очень. Наконец, королева сказала:

– Я должна это увидеть. Вы сможете это продемонстрировать?

– Смогу, – задумчиво отозвалась Зина, – но не раньше чем через пару недель.

Зина хотела ещё немного поносить свои косички, а потом можно будет их расплести, дать отдохнуть голове, а заодно и сделать стрижку. Всё-таки, для волос и для головы ношение таких косичек – определенная травма, поэтому подходить к этому вопросу стоит с осторожностью. И ни в коем случае не использовать слишком много материала, а тщательно контролировать его вес. Зина даже утащила из кухни весы, чтобы убедиться, что её волосам не будет слишком тяжело нести тот объём пряжи, который она вплела в них.

В общем и целом, обе женщины остались довольны разговором. Зина видела, какие взгляды на неё бросают «подруги» и прочие леди, от которых не укрылось то, как долго с графиней беседовала королева. В большинстве своём, это были завистливые или любопытные взгляды, нашлось такжее несколько угодливых, а вот доброжелательных было совсем немного, и один из них принадлежал маркизе ди Ширле.

Улыбнувшись, Зина подошла поприветствовать женщину, вызывающую у неё чувство глубокой симпатии и уважения своими прямотой и честностью. Та, видно, тоже была рада поговорить с Зиной.

Возвращаясь поздно ночью в карете домой, Зина думала, что этот бал, на удивление, прошёл спокойно. А самое главное – не по сюжету книги. По книге Эжения вынудила герцога Ланттарского потанцевать с ней – и весь танец прижималась к мужчине, что делало начавшую влюбляться в собственного жениха Милену совершенно несчастной. Но Зина не танцевала сегодня с герцогом. Более того – они поговорили, и, кажется, герцог даже что-то понял. По крайней мере, он оставил Зину-Эжению в покое, и несколько раз Зина видела их с невестой танцующими. Это дарило надежду на благоприятный исход.

Следующие несколько приёмов прошли тоже без особых происшествий. Милену больше никто не травил – казалось, местное высшее общество смирилось с тем, что она станет герцогиней, сама Зина же старалась с Миленой не пересекаться. Во избежание, так сказать. Однако была в этой бочке мёда и своя ложка дёгтя: теперь гадюшник переключился с Милены на Эжению. Леди не смогли ей простить её успех и внимание со стороны королевы, а также многочисленных любовников, которых приписывала ей молва. Но и открыто ссориться с той, что так легко создавала новые причёски и слыла на хорошем счету у Её Величества, не рисковали. А потому Зине приходилось слушать в свой адрес завуалированные оскорбления и намёки. И отчего-то в её присутствии дамы часто начинали обсуждать то герцога Ланттарского и его предстоящую свадьбу, то новые похождения графа Даниятского, то слухи о жестокости герцога Монтеберского, якобы погубившего свою супругу. При этом леди бросали на неё такие многозначительные взгляды, что не оставалось сомнений, что эти разговоры при ней затевались намеренно.

Но, если к обсуждению предстоящей свадьбы главных героев и к слухам об очередных победах Леопольда Зина относилась равнодушно – а последние её вообще забавляли, то попытки кумушек очернить герцога Монтеберского её откровенно возмущали и злили. Несколько раз Зина порывалась осадить зарвавшихся леди, но сдерживалась, понимая, что именно такой реакции они и ждут. И всё же её не могло не возмущать такое поведение. Как они могут осуждать человека, ничего не зная ни о нём, ни о той ситуации? Зина и сама не знала подробностей, но была уверена, что на подлость – и тем более, на хладнокровное убийство – герцог Монтеберский просто не способен. Слишком он благороден для этого. Зина вообще не могла представить, чтобы такой, как герцог, мог даже просто руку поднять на женщину – не говоря уже об убийстве. Да и зачем бы это ему? Его первая жена была графской дочкой – но из не слишком богатого рода. Женитба на ней и её последующая смерть не несла герцогу никакой выгоды. Вдобавок, молодая жена умерла раньше, чем успела подарить мужу наследника, так что теперь герцог вынужден вновь искать супругу. И, что удивляло Зину больше всего, так это то, что, посмаковав кровавые подробности якобы убийства герцогом первой жены, леди тут же начинали строить планы о том, как стать второй. Ни одна из тех, кто свято верил в виновность герцога, даже не подумала испугаться брака с ним. И «отвратительнейшие шрамы» их тоже не отпугнули – всё перевешивали титул и деньги. После подобных рахговоров Зине становилось до невозможного противно находиться в столь циничном и корыстном обществе, и она спешила покинуть его при первой возможности.

Идею Зины с косичками поддержали всего несколько дам: что и говорить, всё-таки такая прическа оказалась для многих непривычной. Зато идея с накладными локонами, которые цеплялись на брейды, многим леди пришлась по душе. Особенно тем, что не обладали от природы густыми и длинными волосами, но хотели похвастаться пышными прическами. Еще для дам это был способ сменить на время цвет волос без окрашивания. Так что Зине в скором времени понадобилось ехать и скупать все натуральные волосы, которые только можно было найти в городе. Вдобавок она договорилась с продавцами, что те дополнительно дадут объявление о повышенной награде для девиц, пожелавших продать свои волосы.

Пришлось Зине также нанять новых горничных. В один из дней, осознав, что Мила и Дана не справляются со своими основными обязанностями, проводя всё время в салоне, Зина позвала их и сказала:

– Девушки! Вы большие молодцы, но скоро наш общий дом зарастёт пылью. Это не упрёк – я вижу, сколько вы работаете, а потому у меня для вас две новости. Первая состоит в том, что я поднимаю вам зарплату. Вы теперь не горничные, а стилистки, так что и оплата у вас должна быть соответствующая. А вторая – вы можете среди подруг выбрать себе учениц и помощниц. А также, я надеюсь, что вы посоветуете мне кого-нибудь на должность горничных – должен же кто-то делать уборку в доме.

Мила и Дана сперва принялись горячо уверять миледи, что они сами будут всё делать, но, после некоторого раздумья, согласились. И привели четверых девушек, две из которых заняли их место в роли горничных, а две стали ученицами, а потом и полноценными работницами салона. Новеньких горничных звали Ирма и Вилма – они оказались сёстрами, а новых стилисток – Улина и Софи. С их появлением Мила и Дана смогли вздохнуть спокойнее – и работа пошла быстрее.

Зашла к Зине в гости и маркиза Сусанна ле Потер – та самая леди преклонного возраста, якобы имеющая целый табун любовников. Жаловалась леди на залысины и просила Зину придумать что-нибудь, чтобы скрыть эту проблему. Зина, после внимательного осмотра головы маркизы, взялась изготовить несколько накладных прядей и шиньон.

– Спасибо, милая моя, – проговорила маркиза, когда осмотрела в зеркале свой новый образ, – я словно помолодела лет на десять. Ух, теперь мне точно шестого любовника припишут!

Зина закашлялась и с любопытством уставилась на леди, а та, ничуть не смутившись, ей подмигнула:

– А вы как думали? Знаете, как нелегко в моём возрасте поддерживать подобные слухи?

– Но зачем вам это? – недоумённо спросила Зина.

– Затем, что женщине в любом возрасте хочется быть привлекательной и желанной. И эти слухи помогают мне выглядеть таковой.

– Но как к этому относится ваш муж? – осторожно спросила Зина.

– О! Мой муж говорит, что готов мириться с моими любовниками – но только до той поры, пока они вымышленные! – И маркиза довольно рассмеялась.

Глава 19

После веселой маркизы приходило ещё несколько дам, имеющих похожую проблему с волосами – возможно даже, именно по её рекомендации, но затем поток посетительниц иссяк. И Зина поняла, что пора демонстрировать высшему свету еще что-то новое – разумеется, после того, как она покажет это королеве и получит высочайшее одобрение. Если получит.

Всё это время Зина носила свои косички, каждый раз укладывая их по-новому: заплетала, подвязывала шелковыми лентами, украшала искусственными цветами из ткани, жемчугом и драгоценными камнями – именно так украшали свои причёски местные леди. Но желающих сделать себе такие же косички было немного –  хотя те, кто сделали всё же, остались весьма довольны, ведь теперь на прическу уходило гораздо меньше времени. Только Зина предупредила девушек, чтобы расплетать косы приходили к ней – лучше, если это будет делать профессионал, а то так и без волос остаться можно. Хотя горничные в этом мире очень умелые парикмахеры, как показала практика, но всё же с таким они дел еще не имели. Сама Зина тоже запланировала снятие косичек на один из ближайших вечеров – дело это небыстрое, ведь она не сажала на брейды готовые косы, а вплетала пряжу прямо в свои собственные волосы. И даже с помощью Милы и Даны этот процесс займёт не один час.

Зина сидела в своём кабинете, используя каждую свободную минутку для изучения важной информации – на данный момент, она пыталась запомнить, как выглядят гербы разных герцогств, графств, баронств и так далее. Но эти гербы были так похожи, что в итоге девушка постоянно путалась. В это время в дверь постучали, и на пороге возник Карл.

– Миледи, к вам посетительница, – проговорил он с поклоном.

– Посетительница? – обрадовалась Зина. В последнее время леди к ней почти перестали заходить: новых сплетен не было, как и новых причёсок. – Так проводи её в салон, я сейчас подойду.

Карл замялся.

– С вашего позволения, миледи... Это не такая посетительница, которые приходят к вам обычно, – произнёс он, чем ввёл Зину в некоторый ступор. Что значит "не такая, как обычно"? И почему её нельзя провести в салон? Лысая она, что ли?

– Дама явно незнатного происхождения, – пояснил мажордом, – и она сказала, что прибыла к вам по делу.

"Вот как? Что же там за дело?" – заинтересовалась Зина, а вслух сказала:

– Тогда, пожалуйста, проводи её в гостиную, Карл. И я прошу тебя остаться во время беседы, хорошо?

– Разумеется, миледи, – поклонился мажордом и вышел из кабинета, оставив Зину в раздумьях.

Карла она попросила остаться по двум причинам: во-первых, она ему доверяла – пожалуй, единственному в этом мире на данный момент. Ну, еще, пожалуй, Миле и Дане – но те совсем юные девушки, а Карл – взрослый мужчина, и уже не раз давал Зине полезные советы. Поэтому при любых деловых разговорах его присутствие рядом было желательно. А во-вторых, Зина элементарно боялась.

Она много думала о сюжете романа, в который попала, и пришла к выводу, что целью некого злоумышленника, подставившего Эжению – а в том, что её подставили, Зина была почти уверена – могла быть сама Эжения, а вовсе не герцогиня Ланттарская. Ведь по сюжету у всадника с замотанным шарфом лицом были все возможности довести дело до конца – и спокойно скрыться. Однако он удовлетворился тем, что его лошадь лишь слегка задела главную героиню. Не стал её добивать собственноручно, не развернул коня и не направил его вновь на упавшую девушку. Да, в этом случае конь мог и не подчиниться: одно дело – налететь с разбегу, другое – на ровном месте затоптать человека. Животные в этом смысле благороднее людей и просто так убивать не будут. Хотя, неизвестно, конечно, как воспитывался этот конкретный конь... Да и не в этом дело, а в том, что убийца почему-то не воспользовался шансом. Почему? Ускакать он вполне успевал: единственные лошади поблизости были те, что запряжены в карету, на которой приехала герцогиня, а карете за всадником явно не угнаться. Да и кто бы за ним погнался: растерянный безоружный кучер? Милена тогда проявила упрямство, заявив мужу, что охрана ей не нужна. Герцог скрипнул зубами и с большим трудом согласился, не в силах отказать ни в чём любимой жене. Зину подобные моменты в книгах всегда изумляли – когда вроде бы адекватная героиня совершала явную глупость, за которую в итоге и расплачивалась. Благо, что такие романы обычно заканчивались хэппи-эндом, а в реальности любая подобная глупость вполне могла стоить героине жизни. И вот теперь Зина сама внутри романа, и что-то он весьма похож на реальность...

В общем, покрутив ситуацию в уме так и этак, Зина поняла, что, возможно, убрать хотели именно её, Эжению. В монастырь или на плаху – неважно. И случай с герцогиней был только ступенькой в плане неизвестного – потому и не стали Милену добивать, что не она была целью.

В то, что Эжения была настолько глупа и ревнива, что "заказала" счастливую соперницу из мести – Зина не верила. Теперь не верила. Когда читала роман – верила вполне, а теперь, узнав больше о самой Эжении и о её жизни – засомневалась. Эжения проявила себя как особа весьма рациональная – самой Зине до неё далеко. То, как скрупулёзно её предшественница вела дела, вызывало у Зины восхищение пополам с завистью. Самой ей ни за что было бы не организовать так работу, если бы не записи Эжении. Зине просто оставалось дальше вести журналы по заданному образцу, что существенно облегчило ей жизнь. Расходы, доходы, причем каждая графа расходов и доходов расписывалась отдельно – и всё аккуратным почерком заполнено без единой ошибки или помарки. Сама Зина уже успела начеркать в журналах. И чтобы вот такая девушка поддалась эмоциям и убила – без всякого на того смысла – другую девушку, которая на тот момент уже стала женой герцога Ланттарского? Ладно бы, спешила устранить соперницу, но ведь ясно же, что битва проиграна, чего бы это убийство решило? Вряд ли герцог, опечаленный смертью молодой супруги, тут же решился бы на повторной брак, да еще с бывшей любовницей. Бред же! И Эжения не могла этого не понимать.

Да и потом, автор в эпилоге ясно обозначил, что никаких покушений больше не было – ведь злодейка-то в монастыре. Но, если Эжению подставили, и злодейка – не она? Почему тогда никто не пытался убить герцогиню повторно? Герцог, конечно, после того случая окружил её охраной – и возражений слушать не стал, но наверняка возможность можно было найти. Поэтому Зина всё больше склонялась к мысли, что целью была сама Эжения. И всё это было затеяно лишь для того, чтобы убрать её. Но почему? Кому она помешала? Увы, на этот вопрос она не знала ответа.

Так что теперь Зина боялась. Боялась, что, поскольку, она не включилась в борьбу за герцога Ланттарского, то её могут устранить каким-то иным способом – например, убив. А потому встречаться с незнакомыми людьми предпочитала в присутствии кого-нибудь ещё. Паранойя? Возможно. Но всегда лучше перебдеть, чем недобдеть – тем более, в вопросах жизни и смерти.

Когда Зина спустилась и прошла в гостиную, навстречу ей поднялась молодая женщина, примерно её ровесница – именно её, Зины, а не Эжении. То есть, посетительнице было на вид года двадцать два – двадцать три, но при этом она выглядела именно молодой женщиной, а не юной девушкой – такой уверенный и взрослый был у неё взгляд. Окинув Зину цепким взглядом, девушка шагнула к ней и протянула руку для рукопожатия, представившись: