Текст книги "Бывшая любовница герцога (СИ)"

Автор книги: Ариана Леви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Прячетесь? – раздался позади приятный мужской голос.

Зина обернулась, встретившись взглядом с удивительно синими глазами герцога Монтеберского, которого девушка тут же узнала по шраму. Шрам оттягивал внимание на себя, но Зина не могла отвести взгляда от завораживающих глаз герцога, что казались немного разными: правый чуть темнее, а левый – светлее и ярче, отчего напоминал Зине камень в её кольце.

"Так ведь это же и есть камень! – ахнула про себя Зина, осознав, что вместо левого глаза у герцога Монтеберского – протез. – Видимо, глаз он потерял тогда же, когда заработал этот ужасный шрам."

Затем, спохватившись, что слишком пристально рассматривает мужчину, который, между тем, ждёт её ответа, Зина решила ответить вопросом на вопрос:

– А вы?

– И я, – улыбнулся герцог, указывая рукой на кресла рядом с собой и приглашая тем самым Зину присоединиться к его компании. Сам он сидел так, что за колонной его совершенно не было видно, но он при этом мог видеть почти весь зал.

Зина присела рядом, стараясь, чтобы и её было не особо заметно.

– Почему вы же прячетесь? – спросила Зина без задней мысли – и тут же устыдилась своего вопроса: должно быть, герцогу просто неприятно повышенное внимание к его шраму.

– Не люблю светские вечера, знаете ли, – невозмутимо ответил тот, сделав вид, что не обратил внимания на смущение девушки.

– Так зачем же вы сюда пришли? – недоуменно спросила Зина. – Ладно я – мне по статусу положено присутствовать, отказаться не могу, а вы-то сами герцог, вам никто, кроме короля – не указ!

Мужчина тепло улыбнулся её словам, явно сочтя их забавными – так взрослые с умилением улыбаются каким-то детским выходкам. Зина вновь зарделась, понимая, что своим поведением выдаёт себя с головой: ну, не аристократка она! Ни разу! Говорит то, что думает, хотя правильнее было бы думать, что говорит. И герцог этот явно её раскусил – либо находится в шаге от этого.

– О, – ответил герцог Монтеберский, – я тут с определенной целью.

– И какова же эта цель? – не удержала любопытства Зина, даже понимая, что ей стоит помалкивать, чтобы не выдать себя ещё больше.

– Женитьба, – коротко бросил герцог.

– О-о-о-о, – протянула Зина, не зная, что сказать. В романе ни о каком герцоге Монтеберском или герцоге со шрамом не упоминалось. Тем более, не упоминалось о его женитьбе. Хотя такой колоритный персонаж должен был быть упомянут хотя бы раз. Но, то ли Милена не интересовалась сплетнями, то ли была больше занята своей личной жизнью, то ли ещё что, а о герцоге Монтеберском роман умалчивал – впрочем, как и о многом другом.

– Что, вы даже не спросите, кто невеста? – иронично уточнил герцог, приподняв ровную бровь, что была одного цвета с его тёмно-каштановыми волосами.

– Полагаю, вы сами скажете, если на то будет ваша воля, – осторожно подбирая слова, ответила Зина. Кажется, ей пора менять укрытие, а то этот герцог начинал её немного напрягать: девушке казалось, что он видит её насквозь – и вот-вот встанет и заявит на весь зал, что она – самозванка.

– Хм, действительно, – согласился с её доводом мужчина. – Но проблема в том, что никакой невесты пока ещё нет. Вот, присматриваюсь. Вы тут, наверное, всех знаете, может быть, подскажете, на кого стоит обратить внимание?

Тут Зина откровенно испугалась: она ведь почти никого не знает! Что ей ответить? Впрочем, даже если бы она знала всех присутствующих, вряд ли стала бы поддерживать подобный разговор и на полном серьёзе что-то советовать. Эта мысль Зину и успокоила:

– Простите, милорд, но я не знаю ваших вкусов. А, кроме того, не хочу давать оценку молодым леди – вряд ли я вправе это делать. Полагаю, вы в состоянии сами разобраться.

Герцог обратил на неё заинтересованный взгляд – и вдруг без перехода спросил:

– Мы ведь не были представлены друг другу, миледи? Позвольте исправить эту оплошность: Жак Ванрелл, герцог Монтеберский.

С этими словам герцог поднялся – было видно, что это действие вызвало у некоторое затруднение – и слегка поклонился.

– Эжения де Лавиньяк, графиня Синопская – по мужу, – Зина подскочила с кресла и сделала реверанс, как и полагается при знакомстве с герцогом – пусть оно и произошло несколько нестандартным образом.

– Вы замужем? – теперь приподнялись в удивлении обе герцогские брови.

– Я вдова, – коротко ответила Зина, потупившись. Кажется, так полагается вести себя скромной вдове? Впрочем, Эжения скромной вдовой не была – это герцог, видимо, ещё не в курсе местных сплетен, а то бы не спрашивал. Понятное дело, если он приехал из своего герцогства недавно, и впервые появился в обществе только на балу у Ланттарского, то мог и не слышать ничего. Хотя о нём самом сплетни уже вовсю гуляют. Да уж.

Глава 12

– А как насчёт вас? – спросил герцог Монтеберский, и Зина, ушедшая в свои мысли, не сразу поняла, к чему был задан вопрос.

– Простите? – переспросила девушка.

– Вы сказали, – начал объяснять герцог, – что вам неприятно сплетничать о других леди. Тогда, возможно, вы могли бы рассказать что-то о себе?

Зина моргала, глядя на мужчину, и не могла понять, о чём он вообще. Герцог что, ждёт, что Зина начнёт расхваливать себя в качестве кандидатки на роль герцогини? Или что он сейчас  имеет в виду?

– Что именно вы хотите услышать, милорд? – осторожно уточнила Зина.

– Разумеется, вашу оценку своей персоны в качестве будущей супруги, миледи, – подтвердил герцог самые безумные её предположения.

– Боюсь, себя в этом плане оценить мне будет еще сложнее, чем окружающих леди, – проговорила Зина, качая головой и удивляясь тому, как их разговор принял столь странное направление.

– Почему же? – продолжил настаивать герцог Монтеберский.

– Потому, что по отношению к себе еще труднее соблюсти беспристрастность, – пояснила очевидное Зина. – Тут всё зависит от характера человека: скромный будет принижать свои достоинства, тщеславный – преувеличивать, и, если даже попадётся такой человек, который сможет дать себе объективную характеристику, то как понять, что она объективна, если вы не знаете этого человека?

Зине показалось, что Жак Ванрелл одобрительно улыбался, пока она выкладывала ему свои соображения и, судя по тому, что тему эту он более не поднимал, ответ его действительно устроил. Непонятно, правда, почему – ведь Зина так ничего о себе и не рассказала в итоге.

В этот момент Зина услышала знакомый, крикливый и властный, голос своей "подруги" – графини Мари ле Фондан.

– Милорд, миледи, – громко обратилась та к Кастлеру Оделлу и Милене Севаньон, которые были хозяевами вечерами, – приглашенные вами музыканты играют превосходно, но почему мы не слышим пения? Предлагаю попросить спеть для нас всех мою подругу, графиню Эжению де Лавиньяк – вы же знаете, какой у неё чарующий голос. Уверена, она не откажет. Графиня?..

После этих слов все собравшиеся лорды и леди стали крутить головами в поисках леди Эжении, а Зина в этот момент тоже оглядывалась, только с иной целью: в панике она искала, где бы спрятаться. У Зины совершенно вылетела из головы эта сцена: её подруги специально вызвали Эжению спеть, чтобы продемонстрировать герцогу Ланттарскому, насколько тот ошибся с выбором невесты. У Эжении и в самом деле, согласно роману, был чарующий, с лёгкой хрипотцой, голос, и великолепный слух. Вся беда в том, что самой Зине еще со школы не раз говорили, что ей медведь по обоим ушам потоптался, а когда девушка, забывшись, пела в ванной, ей начинали стучать по батарее соседи. Словом, из Зины певица была никакая, и повторить сцену с выступлением Эжении никак не могла – несмотря на то, что обладала её телом и, следовательно, голосом. Но едва ли стоит надеяться, что это ей как-то поможет, что тело само вспомнит, что надо делать, как это было с танцем. Ведь в танце её вёл умелый партнёр, а тут она даже слов той песни не помнит. Что-то о любви, выборе и летящих вдали белоснежных птицах, кажется? Да и слух-то у неё остался прежним, и необходимые навыки отсутствуют...

Поскольку её уже заметили, то прятаться было поздно. Зина медленно поднялась, сжимая в кулаки и разжимая вспотевшие ладони, решая, выйти ли ей сейчас и спеть "От улыбки станет всем светлей" – опозорившись на весь высший свет, или же срочно что-то придумать, чтобы отказаться. Может, если она споёт их рук вон плохо, то главная героиня поймёт, что Зина ей не соперница? Или так нельзя делать, ведь по сюжету они должны быть врагами?

– Скажите, что вы сегодня не в голосе, – раздался позади неё шепот герцога Монтеберского, о присутствии которого Зина уже успела забыть.

– Благодарю вас, дорогая, за комплимент, – громко начала Зина, решив последовать неожиданному совету, – но сегодня я что-то не в голосе. Возможно, нас порадует своим пением хозяйка вечера? Что скажете, графиня?

Последние слова Зины были обращены к Милене. Та заметно смутилась, но отказываться не стала. Зина же с облегчением опустилась обратно в кресло, шепнув герцогу Монтеберскому "Спасибо!" Заинтригованный герцог Ланттарский приказал музыкантам подыграть и... Волшебный голос юной девушки очаровал всех присутствующих. Зина вообще сидела, затаив дыхание, не чувствуя, как по её лицу катятся слёзы – настолько грустная и волнующая была песня, настолько голос главной героини проникал в самую душу. Весь зал словно замер, перестав дышать – и только когда отзвучали последние аккорды и стих неземной голос Милены – только тогда раздался дружный вздох.

Зина, словно очнувшись, ощутила влажные дорожки на щеках – и тут же перед ней возник белоснежный платок. Не оборачиваясь, девушка поблагодарила герцога Мотеберского – а это именно он оказался столь любезен и предусмотрителен – и аккуратно высморкалась в платок, стараясь особо не трубить при этом. Однако по тому, какими взглядами её окинули ближайшие лорды и леди, и как усмехнулся по-доброму сам герцог – Зина поняла, что снова что-то сделала не так. Брошюрка по этикету была довольно тонкой и о том, как правильно сморкаться леди на приёме, там написано не было.

Использованный платок девушка, разумеется, возвращать герцогу не стала, а убрала в сумочку, попутно достав зеркальце и убедившись, что тушь не размазалась по щекам. Только после этого Зина смогла взглянуть в глаза сидевшему по соседству мужчине:

– Спасибо, что выручили, – произнося эти слова, девушка сама не знала, за что благодарит – за платок ли, или за подсказку насчет голоса. Наверное, за то и другое вместе.

– Не за что, – отозвался герцог. – Мой долг – помочь прекрасной леди в затруднительной ситуации.

И, хотя лицо герцога было серьёзным, Зина явственно ощутила смешинки в его голосе.

"Этот герцог смеётся надо мной? – Задумалась Зина. – Но, даже если так, видно, что делает он это не зло. Кажется, он хороший человек."

После трогательного выступления Милены еще несколько леди изъявили желание спеть и сыграть на музыкальных инструментах – но повторить успех графини Траутской им не удалось. Понятное дело – не второстепенным персонажам тягаться с главной героиней. По роману та должна была петь после Эжении – и затмить её выступление своим. Зина решила, что, поскольку пение Милены явно очаровало всех, включая её будущего мужа – вон какими глазами герцог Ланттарский пожирает свою  невесту, то ничего страшного в том, что Зина сама уклонилась от выступления, нет. Сюжет в целом не пострадал – всё идёт, как надо.

Они с Жаком Ванреллом успели еще немного поговорить, прежде, чем всех позвали к ужину. Герцог Монтеберский, как и полагается галантному кавалеру, поднялся и предложил Зине локоть, чтобы проводить девушку к столу. Зина, разумется, не стала отказываться, но, пока они шли в столовую, успела почувствовать, что герцог еле ощутимо хромает. Со стороны, наверное, это было и вовсе незаметно, но девушка держалась за его руку и чувствовала небольшую заминку перед каждым шагом и напряжение мужчины при этом.

Подведя Зину к месту, где стояла табличка с её именем, герцог помог девушке сесть, поцеловал ей руку – и отправился на своё место, которое было по правую сторону от герцога Ланттарского, занимающего со своей невестой места во главе стола. Зина же оказалась примерно в его середине. По правую руку от неё села какая-то пожилая леди, а вот слева, поменяв таблички, плюхнулся граф Даниятский.

– Что вы делаете? – прошипела Зина, заметив, каким взглядом их прошил герцог Ланттарский, от внимания которого не ускользнул этот маневр графа. Тот же лишь широко ухмыльнулся в ответ.

– А что я делаю? – невинно спросил Леопольд. – Что страшного в том, что я хочу сесть рядом со своей подругой?

Зина поперхнулась.

– С кем? – откашлявшись в многострадальный герцогский платок, хрипя переспросила девушка.

– С подругой. Вы же предложили мне дружбу, помните?

– А вы отказались, – напомнила в свою очередь Зина.

– Не отказывался, – возразил Даниятский, – просто сказал, что это вряд ли понравится вашему будущему жениху. Но потом я решил, что во мне не так уж много благородства, чтобы отказываться от такого предложения ради вашей личной жизни. Да и зачем вам муж, который запрещает общение с друзьями, не так ли, дорогая?

Зина не удержалась от смешка. До чего же этот граф обаятельный прохвост! И ему всегда удаётся её рассмешить, что удивительно – ведь шутки его далеки от тех, что обычно нравились девушке. Однако в его присутствии девушка начинала чувствовать себя свободно, легко и непринужденно – особенно после того, как он перестал к ней прикасаться и жарко шептать на ухо всякие вольности. Стоило Зине об этом подумать, как её левого уха коснулись горячие губы графа, а томный голос шепнул:

– Вдруг вы всё-таки передумаете и станете моей лю...

Договорить граф Даниятский не успел, так как ему в бок врезался Зинин локоть. Граф отпрянул и, как ни в чем не бывало, отпил из бокала с шампанским, перед этим приподняв его и многозначительно взглянув на Зину, словно намекая, что пьёт за их будущие отношения. Зину такое поведение и бесило, и смешило одновременно. Она уже поняла, что граф неисправим, и ей придётся мириться с его своеобразной манерой общения. И в глубине души она была рада, что он всё-таки принял её предложение о дружбе.

Благодаря графу, ужин для Зины прошёл вполне сносно. Граф делился своими наблюдениями о присутствующих и, как ни странно, эти наблюдения хоть и были весьма меткими – всё же они не были ни язвительными, ни злыми. Зина слушала с интересом, не забывая отдавать должное поварам герцога Ланттарского. Благодаря книжечке по этикету, Зина не путалась с основными приборами, а если подавали что-то непонятное, то смотрела, как это едят остальные – и повторяла за ними.

А вот после ужина наступал самый неприятный момент этого приёма: мужчины удалялись пить виски, курить и играть в азартные игры, а женщины – на заседание клубка гадюк, травить и жалить главную героиню. И в этом действе Зина должна была принять весьма активное участие – согласно сюжету. Разумеется, называлось это действо "выпить кофе возле камина в гостиной" – но все дамы прекрасно понимали, что на самом деле это значит.

Глава 13

Как бы Зине не хотелось удрать с этого светского мероприятия, она понимала, что этого делать нельзя: полной уверенности, что сюжет отомстит за отклонение от него, у неё не было, но и проверять особо не хотелось. Лучше придерживаться выбранной стратегии: потихоньку менять свою собственную жизнь, не меняя при этом ключевых моментов сюжета, связанных с главными героями.

Этим Зина и занялась. К ней уже подходили некоторые леди и интересовались её прической, да и цветные пряди в волосах вызывали у них любопытство. Зина всех приглашала к себе в гости, обещая попросить свою горничную сделать высокородным леди причёски не хуже. По поводу цветных прядей Зина туманно отвечала, что это её находка, которую она хотела бы сохранить в тайне, но вот, если леди её навестит, то в качестве исключения, чисто по-дружески... Только материал довольно дорогой, а Зина – вдова, и доход её весьма ограничен... Леди слушали, кивали и обещали как-нибудь навестить свою новую подругу. Возможно, перед следующим балом?..

В целом, своей рекламной кампанией Зина пока что была довольна. Намеки на высокую стоимость материала и невысокое материальное положение вдовы возымели эффект: леди быстро поняли, что к чему. И, даже если кто-то из них намеренно решит проигнорировать более чем прозрачный намёк на вознаграждение, то Зина просто откажется в следующий раз делать причёски халявщицам. Тем более, что цену Зина не устанавливала, посчитав, что финансовое положение у аристократок самое разное, так что пусть их благодарность выражается в доступной для каждой плате. А ей в любом случае будет лучшая реклама – так называемое «сарафанное радио». Да и установление цены автоматически означает торговлю, а так – просто дружеская услуга и дружеская же благодарность. При таком подходе придраться к занятию Зины при всём желании не получится.

Занятая общением с потенциальными клиентками, Зина не сразу обратила внимание на напряженную атмосферу возле камина, где сидела Милена – хозяка приёма и, по совместительству, главная героиня. Но уже сами потенциальные клиентки отвлеклись от разговора, переключив своё внимание на разыгрывавшуюся сцену. Зина посмотрела в ту же сторону и мысленно застонала: началось! Её три неразлучные подруженции колкими и язвительными фразами атаковали графиню Траутскую, а бедная девочка не могла вставить и слова, потому как их трое, а она одна. В романе за неё должна заступиться маркиза Матрона ди Ширле – бездетная вдова лет сорока. Найдя взглядом эту высокую дородную даму, Зина заметила, что та сидит, нахмурив брови, но пока не вмешивается. Что ж, пока всё идёт по сюжету – за исключением того, что главной атакующей тут должна быть Эжения, но Зина, даже если бы захотела, вряд ли смогла бы себя вести так, как описано в книге. А она и не хотела.

– Ах, бедняжка, – продолжала тараторить Лилиан в своей обычной манере, – должно быть, нелегко иметь в женихах такого любвеобильного мужчину, как герцог?

– Что вы имеете в виду? – дрожащим от сдерживаемого негодования голосом спросила Милена.

– Ну как же? – вмешалась Мари, изображая недоумение. – Многим из присутствующих дам известна любвеобильность герцога Ланттарского. Это не такой уж секрет, не так ли, дорогая Эжения?

Зина, не ожидавшая, что её попытаются впутать в разговор, промолчала. Но вот Милена всё равно впилась в неё негодующим взглядом зеленых глаз.

– Впрочем, – продолжала Лилиан, – герцог богат, а это перевешивает многие его недостатки. Опять же, титул... У вас ведь договорной брак, не так ли? Вам повезло, что вашим мужем будет именно герцог, а на его маленькие слабости можно и глаза закрыть. Ведь глупо требовать от садовника, чтобы он ухаживал только за одним цветком, когда вокруг полный сад...

На Милену было больно смотреть: бледная, пришибленная, взгляд затравленный и несчастный, но при этом пытается из последних сил изображать из себя гордую аристкоратку.

"Держись, держись, – уговаривала саму себя Зина, – сейчас за неё заступится маркиза. Не лезь туда, только зря подставишься. Ты же не хочешь провести остаток жизни в монастыре? Так что, держись давай."

– Дорогая графиня, – вновь вступила Мари, – вы, должно быть, хотите побольше узнать о своём будущем муже? Так среди нас есть леди, которая общалась с ним последние пару лет... весьма тесно. Они хорошие, очень хорошие... друзья. Миледи Эжения де Лавиньяк, поведайте нашей гостеприимной хозяйке, правдивы ли слухи о любвеобильности герцога Ланттарского?

"А впрочем, подумаешь, монастырь – там тоже люди живут. Буду монахиням хвосты крутить, в смысле – причёски делать!.." – решила Зина, смерив взглядом своих "подруг". После чего повернулась к главной героине и твёрдо сказала, глядя ей прямо в глаза:

– Нет, не правдивы. Насколько мне известно, герцог – человек чести, и не станет оскорблять невесту порочащими связями. Миледи, мой вам совет – не слушайте никого. Герцог – взрослый мужчина, у него есть прошлое, но это прошлое не должно мешать вашему будущему. У вас есть все шансы построить счастливый брак, так не упустите их из-за глупых наветов.

Милена смотрела на Зину округлившимися от удивления глазами – видимо, не ожидала поддержки от бывшей любовницы будущего мужа. А вот "подруги" сверлили её взглядами злобными и недоверчивыми, а потому Зина, не удержавшись, развернулась к ним и так же громко произнесла:

– А ваши намёки, леди, неприличны.

– В самом деле, – наконец-то вступила в беседу маркиза ди Ширле, – запугали бедную девочку. Ничего страшного в браке нет, поверьте, графиня. Герцог – достойный человек, и будет хорошим мужем.

Зина села на место, чувствуя, как от выплеска адреналина её потряхивает. Никогда прежде ей не случалось участвовать в женских разборках, но она чувствовала, что поступила правильно. Даже возможное наказание со стороны автора – за нарушение сюжета – и то не пугало. Правда, у неё теперь на троих якобы подруг меньше, и на троих врагов больше, чем до этого. Хотя, скорее на двоих, чем на троих: зачем маркиза и графиня таскают с собой робкую баронессу, ей было непонятно. Та практически всё время молчала.

После этого разговоры текли вяло – всё самое интересное уже закончилось, и леди откровенно скучали. Зина еще немного побродила по гостиной, общаясь с другими леди, но, заметив, с каким решительным видом в её сторону движется Милена – поспешила сбежать. Общаться с главной героиней она пока была не готова. Что она ей скажет? Хотя, рано или поздно поговорить, наверное, всё-таки придётся. Но лучше поздно, чем рано.

Выйдя в коридор, Зина по памяти двинулась в направлении выхода. Свою миссию она на сегодня выполнила, задерживаться дольше смысла не было. Но по-тихому уйти не получилось: в холле она столкнулась с предметом недавнего обсуждения – герцогом Ланттарским.

– Эжения? – удивленно поднял брови герцог, очевидно, не ожидая её здесь увидеть. – Что случилось? Почему вы не с остальными дамами?

– У меня разболелась голова, – ответила Зина чистую правду: от всех этих интриг и пакостей у неё действительно голова стала словно ватная и гудела. А может, это от духоты? В гостиной было довольно душно, да еще камин горел, и народу много...

– Приказать подать обезболивающего?

– Нет, благодарю, я просто поеду домой. Думаю, сон будет лучше всяких лекарств, – натянуто улыбнулась Зина, стремясь поскорее закончить неожиданную и не слишком приятную встречу. От главного героя она предпочитала держаться подальше.

– Безусловно, вы правы. Позвольте проводить вас, – произнёс герцог так, что стало понятно, что это – не вопрос. Да и то, как он взял её руку и уложил на своём локте, намекало, что её ответа и не требуется.

По пути к двери герцог поймал пробегавшего лакея и приказал тому сбегать и передать кучеру, чтобы подал карету миледи ко входу.

– Давайте пока пройдёмся по саду, – предложил герцог, и Зина вынужденно согласилась: глупо отказываться, ведь карета пока не подана.

Герцог повёл её по слабо освещенной аллее, при этом сам мужчина был задумчив и расслаблен, а вот Зина была напряжена до предела. В то, что герцог просто проявил любезность, она не верила: скорее всего, тому что-то надо от неё.

– Давно мы с вами вот так не гуляли, – вдруг произнёс герцог тоном, в котором явно сквозили ностальгические нотки.

– Эм-м-м, – промычала Зина, не зная, что ответить на это.

– Я ведь помню, как увидел вас впервые – в день вашей помолвки с графом Синопским. Такая юная и напуганная... Вы были даже моложе, чем Милена сейчас. Вам было очень страшно?

– А как вы думаете? – поразилась Зина. – Считаете, молоденькая девушка должна радоваться, что её выдают замуж за старика?

– Не считаю, – покачал головой герцог, – и никогда не понимал людей, вроде графа. Такая разница в возрасте недопустима. Мне самому было бы непонятно, что делать с такой молодой женой, о чем с ней говорить...

– Вы не знаете, о чем говорить с миледи Севаньон, вашей невестой? – догадалась Зина.

– Не то чтобы... – замялся герцог. – Я просто хотел спросить, вас не обидел наш разрыв?

Зина поперхнулась. И что на это сказать-то?..

– Я понимаю причины, побудившиеся вас к нему, – осторожно проговорила Зина, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. Тем временем, карету уже подали, и герцог повёл девушку в обратном направлении.

– И вам не хотелось... ещё раз встретиться со мной? – прошептал герцог, опалив горячим дыханием её щеку. Зина в ужасе шарахнулась в сторону: это что ещё за ерунда?.. В книге такого не было!

– Простите, милорд, – пискнула Зина, пятясь от герцога, – мне правда пора домой. Думаю, вы будете счастливы с вашей невестой, она прекрасная девушка.

– А вы? Вы будете счастливы? – герцог Ланттарский перегородил Зине дорогу к карете, продолжая наступать на неё, так что девушка пятилась теперь в сторону входа в замок.

– Ну.. Когда-нибудь... непременно... – лепетала Зина, не понимая, что происходит, и мечтая, чтобы странный герцог уже оставил её в покое. Уперевшись спиной в стену замка, девушка застыла, испуганно глядя на нависающего над ней мужчину.

– Уж не с графом ли Даниятским? – ядовито спросил Кастлер Оделл, и вдруг одной рукой обнял её за талию, резко притиснув к себе, а второй обхватил её затылок, одновременно обжигая губы поцелуем.

Зина замерла и от растерянности даже не сопротивлялась. Да и поцелуй не был таким уж неприятным – чего скрывать. Вот только того, что произошло в следующую минуту, не ожидали ни герцог, ни сама Зина: двери замка отворились, и на улицу, щебеча, выплыла толпа дам. Видимо, решили прогуляться и подышать свежим воздухом, устав от духоты. И Милена была среди них.

Герцог резко отпрянул от Зины – но, увы, скрыть то, чем они занимались только что, было нереально. Леди замерли, в изумлении глядя на них, а Зина, воспользовавшись всеобщим замешательством, кинулась к своей карете. Оказавшись внутри, с ожесточением отёрла губы платком – тем самым, что тысячу лет назад дал ей герцог Монтеберский. Карета стремительно везла её к дому, а Зина мысленно чертыхалась: автор снова отомстил ей за нарушение сюжета. Этой сцены в романе не было. Вернее, была похожая сцена, но там Эжения сама вешалась на герцога, и увидела их только одна Милена. А здесь их видела добрая половина высшего света! Кажется, теперь репутация Эжении де Лавиньяк окончательно погублена! И всё из-за этого мутного главного героя, будь он неладен. И ведь это после того, как она почти убедила главную героиню, что никаких видов на её будущего мужа не имеет! Теперь Милена точно никаким её словам не поверит. Да и с клиентками, по-видимому, придётся попрощаться: кто захочет поддерживать общение с такой легкомысленной особой?

Зина в ярости попинала сиденье напротив, представляя, что пинает герцога Ланттарского в коленную чашечку. Почему? Ну, почему из-за идиотизма главного героя должна страдать она, Зина? А она его, кобеля, ещё защищала перед невестой!

Да, всё-таки не стоило идти против сюжета, но как же ей было сдержаться в такой ситуации? Ладно, впереди традиционный летний бал у короля, так что Зина подумает над тем, как исправить впечатление и всё-таки наладить поток клиентуры.

Глава 14

На следующий день Зина проснулась ближе к обеду. Проснулась, но вставать не стала. Она лежала, вспоминая всё произошедшее накануне – и ощущала, как на неё наваливается усталость и безнадёга. Что бы она ни делала в этом мире – всё оборачивается против неё! Какой смысл тогда пытаться что-либо делать? Лучше она останется здесь, в спальне – и просто дождётся, когда за ней придут, чтобы отправить её в монастырь или куда-нибудь ещё. Не хочет она участвовать во всём этом – не хочет, и не будет! Роман, который ей во время прочтения показался интересным и понравился, сейчас откровенно раздражал и пугал. Словно Зина попала в кошмар, из которого не выбраться. Чем она это заслужила, за что?

Её мысли переместились к главному герою. Хорош, и целуется неплохо, хотя Зине особо и сравнивать было не с кем. Но он – жених главной героини! И у них в финале должен быть хэппи-энд, "и жили они долго и счастливо" – если по-русски. При этом в романе главные герои оба были симпатичны Зине, и сейчас она испытывала такое чувство, словно целовалась с женихом подруги. Омерзительно, аморально, неправильно! Почему герцог так поступил? Понятное дело, что он пока еще не любит Милену, но ведь полюбит же! Зачем он создаёт такие проблемы? Они ведь расстались с Эженией, что ему еще от неё надо? Видимо, всё из-за того, что сюжет должен идти так, как задумано: и, если Эжения сама не вешается на герцога, то герцог будет приставать к Эжении – так или иначе, а их постоянно будут видеть вместе, и все попытки Зины обеспечить себе алиби, обречены на провал.

С такими невесёлыми думами Зина и провалялась весь остаток дня в постели. Обед и ужин ей приносили в комнату, Мила справлялась, не надо ли вызвать доктора, но Зина отмахивалась: врач тут вряд ли поможет. А на другой день произошло нечто, что заставило немного отступить охватившую Зину апатию.

Дана после завтрака постучалась к ней, и, получив разрешение войти, зашла и сообщила, что её желает видеть граф Даниятский. Раздумывала Зина около минуты, затем попросила девушку проводить графа в гостиную и сказала, что скоро спустится.

Так как Дана ушла заниматься гостем, а Мила где-то бегала, то Зина умылась и оделась самостоятельно: в конце концов, без корсета это было довольно легко. Признаться, мотивов увидеть графа у неё было несколько: во-первых, тот всегда умудрялся поднять Зине настроение – а это то, в чём девушка сейчас остро нуждалась, а во-вторых, граф мог послужить источником сплетен. Зине очень хотелось знать, что говорят в обществе относительно их с герцогом поцелуя. Самого поцелуя, впрочем, никто не видел – только их самих, стоявших рядом, растерянных и пытающихся отдышаться. Но догадаться о произошедшем было нетрудно. Так что знать, что болтают в обществе, Зине было необходимо.

Граф сидел в своей излюбленной позе – закинув ноги в сапогах на чистый пуфик, но в этот раз Зина даже не обратила на это внимания. При её появлении граф вскочил, коротко поколонился и вперил в неё внимательный взгляд.

– Миледи, вы сегодня очаровательны! – Произнёс мужчина явную лесть, ибо Зина была в домашнем платье, без косметики и с наскоро закрученными в узел волосами. Впрочем, при внешности Эжении, любой её вид можно назвать очаровательным.

– Чем обязана, граф? – сразу после приветствия спросила Зина.

– Да вот, до меня тут дошло, будто слухи о вашем расставании с известным нам обоим герцогом, несколько преувеличены. Зашёл из первых рук узнать, так ли это? – Граф улыбался, но глаза были серьёзными.