Текст книги "Заклятье Неры (СИ)"

Автор книги: Анжела Кристова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 4

Глава о том, как трудно быть на вид одним, а думать по-другому.

Я вернулась в город. Бежала долго, переплыла два небольших грязных ручейка. Устала. Не вспотела – собаки не умеют потеть. Они высовывают язык из пасти и таким способом охлаждают свое тело от перегрева.

Прибежала сначала к мосту. Хотела я перейти по мосту на другую сторону. Мне чудилось, что Колька в той части города, которая на другой стороне реки. Но не смогла. На мосту было очень тесно от столпившихся на нем людей с оружием в руках. Я побоялась, что мне оттопчут лапы.

Рассмотрела странные приспособления для убийства, и немного поразмыслив, опознала их как древние арбалеты. А еще там были длинные пики со странными окончаниями – как раздвинутые вилы.

Покрутилась рядом и увидела, как из толпы вышел сначала один странный донельзя тип, от которого мою мокрую шкурку пробрала дрожь, потом следом вышел второй.

Второй не вызывал у меня такой резкой антипатии как первый субъект, но все равно, чего-то в его облике было странным. Я решила отойти в тенек. Ночь на улице! Какой тенек, Алёк?! Ну не тенек, а темный уголок. Нашла такой. Пары минут не прошло, как крики на мосту усилились, а я поджала хвост и втянула уши как можно только. Орали как из громкоговорителя и прямо, казалось, мне в эти самые уши.

Пока прятала под брюхом хвост и втягивала уши, пропустила момент, как эти два типа вновь разделились. Куда пошел первый – неприятный, я не увидела. А вот второй немного постояв, внезапно начал падать. Я присела. Поставила уши торчком, потому что крики на мосту разом стихли. Потом раздалось слышимое отчетливо: кто-то там утоп... в речке этой.

Ну и пускай! Я посмотрела на темное небо и меня посетила мысля, что до рассвета не так уж и долго, а значит, я девой стану опять и нужно поискать совсем темное место, обсушиться, вылизаться и согреться. А еще нужно найти одежду.

Потом найти Кольку! Обязательно! Но это следующим пунктом..., за первыми четырьмя, последним в списке. Сразу перед Колькой – одежда.

И я полезла под плохо пригнанную ближайшую изгородь.

-

Вы когда-нибудь думали над тем, как стянуть с бельевой веревки чьи-то сохнущие портки? Я вот никогда прежде! Зачем мне красть в ночи чужое белье?!

Но вот пришлось! И как?!

Я сидела под высившейся на метр с хорошим гаком над моей головой веревкой, растянутой от одного забора до другого, и с мрачной решимостью обозревала ряд тряпок всевозможных размеров и разной степени заношенности.

Сначала я выбрала тот предмет женской одежды, что был самым на вид новым. Прыгнула вверх и достала. Полетела с зажатой в зубах тряпкой стремительно к земле. Достигла ее с оторванным куском в зубах. Не вариант. Выплюнула кусок.

Прицелилась к следующей вещи. На этот раз мой взгляд выбрал на вид крепкие мужские панталоны – серые в ночи, на запах, а я принюхалась, свежие, стиранные и пахнущие чем угодно, но только не телом носившего их человека. Пускай будут мужские панталоны.

Я присела пониже, прижала голову к земле, вновь подпрыгнула вверх с раззявленной пастью. Промахнулась. Вернее, я достала до портков, но пасть моя не попала, куда я метила, а вот голова встретилась с вещью и я больно ударилась глазиком о какие-то металлические бляшки, приклепанные к выбранным мною панталонам.

Так, прыгая раз за разом, я, наконец, смогла стянуть-сорвать с бельевой веревки первую вещь средневекового гардероба – это был пояс. Женский, судя о размерам. Ур-ра! Гавк! Я громко сообщила всем, кто не спит, что я удачно подпрыгнула.

Внезапно наросла какая-то тень слева, и я обернулась, но ничего не углядела в кромешной темноте. Краем уха были слышны какие-то звуки на мосту, вроде бы крики опять и громкие. Но я была очень занята делом и не прислушивалась.

А между тем меня, вернее мои странные донельзя действия, оценивали, рассматривали и офигевали.

Ну, правильно! Вы хоть раз видели, как собака прыгает вверх, стараясь сорвать с бельевой веревки хозяйские тряпки? Может, кто и видел такое. Я нет!

Вот! И смотревшие на меня трое тоже такого не видели раньше.

Двумя были те субъекты рода человеческого, на выход из толпы орущих горожан которых, я обратила внимание. А третьим был сиделец, Аль-Герод.

Увидев прыгающую в направлении бельевой веревки псину, парень только усмехнулся. Глянул вновь и обернулся, поймал встревоженный взгляд отца.

– Чего это с ней? Бешеная?

– Нет, отец, она одеться хочет!

– Кто? – Аль-Лаберьер изумленно перевел взор с псины на сына. – Собака?!

– Ну да! Ей надо..., скоро ведь утро. Пошли отсюда, не будем ей мешать.– Проговорил с явной усмешкой Аль-Герод, ухватил за плечо отца, и они двинулись в сумрак узкого переулка.

Третий незнакомец также обратил внимание на необычное поведение собаки у бельевой веревки, но в отличие от молодого мага, решил псине помочь. Приблизился к изгороди, и нагнул веревку чуток ниже.

Умная псина глянула на принявшего неожиданное участие в деле кражи чужого белья незнакомца.

– Умница! Мы еще встретимся, прекрасная незнакомка! Скоро утро. Вот, держи, – и сам, притянув ближе веревку, снял с нее платье, кинул на землю. – До скорой встречи!

И вновь растворился во мраке. Как и не было.

Я в изумлении уселась на зад.

-

Город. Ну что можно сказать про средневековый город, да еще разглядывая его, находясь на уровне коленок малорослого прохожего? Город выглядел непривлекательным с точки зрения собаки бродячей. Что я разгляжу утром, когда стану девой? Ну, до утра еще дотянуть как-то надо. Я голодная. Утром опять перекидываться. Пережить еще надо это событие!

Молодой маг меня признал, но помогать не стал. Даже в деле кражи одежды..., а вот его спутник помог, но тоже... ушел, растворился во мраке. Странный тип!

Но дело было сделано, а мне нужно линять с места преступления. Я, припрятав снятое платье под кустом крапивы, вылезла обратно на улицу через лаз под забором и уселась немного отдохнуть. Сил набраться и окрестности внимательно разглядеть. Мне тут утром топать надо и вдруг мой внешний вид испугает? Кого? Ну не собак, людей испугает! Вот я и вылезла на этих самых людей поглядеть.

Человеки, что бродили в большом количестве, несмотря на явно предрассветный час, выглядели на мой собачий даже взгляд удручающе – одеты в лохмотья, на ногах деревянные башмаки. Ужас! Как же они в них... Разглядела и лица – выражения кривых, странно перекошенных лиц пугало. Больше было мужчин, но двух женщин я увидела также. Обе дамы, если можно так выразиться, были до того безобразны, что я в сомнении начала вспоминать свой облик. Человеческий. Немного поразмышляла – мозги то у меня остались мои, человечьи, и пришла к выводу – что ночью все же удобнее в образе собаки, чем в образе девы. Собака я непривлекательная..., для человеков. А вот дева? Глянула еще раз на бредшую по улице даму. До чего же лицо у нее безобразное! Не старая, так в чем же дело? Зачем же так кривиться?!

Глянула в который раз на небо. Ночь. Луны и той не видно за тучами. Скрылась наверное. Собирался дождь. Это я поняла не только по тому, что ночное небо было затянуто тучами, это у меня заныли побитые кости. К перемене погоды, а еще откуда-то взялись блохи. Я немного посидела в пыли придорожной, и вдруг блоха как вопьется мне в загривок! И началось..., я завертелась на одном месте юлой, стараясь достать противное насекомое. Блоха была стреляной, поэтому легко сбежала от моих зубов поближе к хвосту. Я принялась выкусывать ее в хвосте.

Вот, бедная я бедная! Несчастная псина. Пинали меня, потом я тонула, долго плыла, потом еще дольше бежала, высунув язык обратно к городским стенам. Добралась до городских окраин. Ворота на ночь были закрыты, но я убежала чуток назад и прыгнула в реку. По ней, промучившись с течением, я вернулась под стены города. Вылезла у первого моста и теперь вот сижу в пыли у самой стенки дома и разглядываю снующих туда-сюда горожан странной наружности, блох еще гоняю.

Первая блоха меня покинула и тут же налетела другая, голодная. Я вспомнила – они кровью питаются! Кровью! Я так совсем ослабну, сидя тут в пыли! И решила я немного побегать.

Идея нашла место в моей собачьей голове, и я сорвалась с места. Перебежала на другую сторону моста. Там меня встретила стая собак. Как увидела представителей семейства собачьих, так сразу первую мысль сменила вторая – идея была плохой, неудачной.

С людьми я познакомилась, очень близко... так сказать, вместе ели и пили тоже, а вот с собаками в этой моей новой жизни я встретилась впервые.

Стая замерла в полном составе. Никто не двигался с места, а я не долго думая, уселась на пятую точку и начала так осторожно мести своим хвостиком пыльную мостовую.

Постаралась я, подняла такую пыль..., что она меня даже чуток скрыла и тут я вспомнила: скоро рассвет и платье мое на той стороне моста. Я развернулась и помчалась как можно быстрее обратно. До моста я еще не успела добежать, как поняла – вся стая сорвалась с места и пустилась за мной следом с громким лаем. Разорвут, если догонят, а как разорвут, то съедят! Караул!

Я гавкнула, взвизгнула и припустила еще быстрее – задние лапы далеко обгоняли передние. Так я спешила под забор забраться. Мост я промчалась и приблизилась к забору, метнулась к лазу и быстренько юркнула в него. А как пролезла, то остановилась и зарычала, оскалив все свои сорок два зуба. Оскал вышел что надо. Собачья стая достигла лаза, и первая морда просунулась на эту сторону забора. Я встретила ее зубами и цапнула в нос. Раздался визг и голова исчезла. Я не долго думая, развернулась и бросилась к кустам крапивы – нужно сцапать мое платье и постараться вместе с ним забиться куда-то подальше.

Платье я подхватила, но вот найти укромное место мне не удалось. В лаз пролезла сначала первая псина, потом следом за ней вторая и третья. Все втроем они набросились на меня и начали рвать на мелкие кусочки.

А говорят еще, что собаки сучек не кусают! Враки все! Кусают и еще как! Я выплюнула платье и принялась спасать свою серую шкурку. Спасала я ее до тех пор, пока на задний двор дома, не вышли хозяева. В наш визжащий шерстяной комок полетел сначала сапог, потом кочерга, а потом и палка прилетела в руках здоровенного мужика. Тот еще и орал на всю мощь своих легких. Клубок шерсти распался, и мои враги стремглав бросились наутек в тот самый лаз, что я приглядела, и немного расширила, пытаясь пролезть в первый раз.

Первая, вторая, третья собака скрылась на той стороне забора, а во дворе осталась я и злой хозяин. Он принялся с палкой орать еще громче и гоняться за мной по тесному закутку. Я честно пыталась залезть на забор, но в образе собаки это невыполнимо. Оставалось два варианта – смерь от палки или лаз, а там... на улице темной, в предрассветной мгле – стая бродячих собак.

И тут меня догнала в который раз палка, и я взвизгнула нечеловеческим голосом и метнулась, ничего уже не выбирая к лазу. Пролезла, получив напоследок по спине очередной удар палкой и как вылезла, нос к носу столкнулась со здоровенной вонючей псиной, поджидающей меня на улице.

Все, прощай мамочка! О Кольке я в этот миг и не вспомнила!

Огромная заросшая до самых глаз образина еще и оскалила свою ужасную пасть, хвост задрала и так на меня посмотрела... грозно рыча, что я замерла... Вот никак не вспомню, чего мне делать то надо? Или вернее, что в такой ситуации делают мелкие, слабые и трусливые... И тут псина как приблизится... Мне прямо в мордочку мою дыхнуло смрадом, и я не помня себя от ужаса припала на передние лапы, уткнула свою несчастную моську в пыль и заскулила тихо-тихо, жалостно-жалостно... Хвостик прижала. Ох! Меня сейчас от ужаса...

Я от страха прикрыла глазки и уже приготовилась распрощаться с жизнью собачьей, для этого я завалилась на землю спиной и задрала все четыре лапы вверх.

Меня не загрызли, наоборот, как только я высказала смирение и покорность своей судьбе, окружили со всех сторон. Та страшенная, лохматая и вонючая морда, что первой приблизилась, деловито и не спеша меня всю обнюхала, пока я валялась в позиции «кверху лапы». Пока образина лохматая занята была обнюхиванием, я тряслась, как осинка, припоминая, как наша дворовая шавка Гайка – мелкая и трусливая, всегда встречала квартирных псов в толстых ошейниках. Эти откормленные, уверенные в себе собаки на дух не переносили Гайку. Уж не знаю за что, но почти каждый день ее кто-то из них кусал, гонял, ну или на худой конец облаивал. Обычно Гайка первой замечала и убегала. Я решила для себя, что раз мне убежать не удалось, то остается одно – лежать смирно. Все время в моей собачьей башке крутилась одна и та же мысль, как гроздь в сапоге: сучек не кусают. Но мои потрепанные бока громко ответствовали – кусают.

Я видно неправильная какая-то собака. Решила все же посмотреть на мир, ну хоть и в последний раз.. А что?!

Посмотрела. Прямо над распластанной мной, с опущенной низко мордой, стоял кобель и чего-то там на мне искал своим носом, чихая и фыркая.

Кусать он меня не стал, а нанюхавшись до чихов, ткнул в мой бок своим мокрым леденющим носом. Зачем? Я и так почти распласталась. Потом и вовсе... наступил мне передней лапой на шею и так и замер высоко задрав свою морду... и хвост.

Ой, мама! Вернее, Ой, боже! Это чего означает? Догадаться бы еще...

И тут стая сорвалась с места, приблизилась ко мне в едином порыве, а я вскочила разом на все свои четыре лапы, и окруженная псами, толкаемая ими в бока и хвост, понеслась по улице куда-то в темноту.

Я бежала, припадая на обе передние лапы, спину наоборот выгибая – по спине прошлась палка и еще я старалась не сильно хромать на заднюю правую. Вдруг стая решит, что мне недолго осталось жить и тогда они решать позавтракать?

Меня догнали до какой-то помойки, судя по запахам – рыбной свалки. Я решила для себя, что видимо место обитания бродячей стаи псов, к которым я попала.

Что будет со мной утром? Я, остановившись, тихо заскулила, глянула на светлеющее небо и уже завыла в голос. Приблизился вожак стаи и ткнул меня носом – это, мол должно в его понимании означать: замолкни? Я глянула ему в глаза, ничего не разглядела, но на всякий случай замолкла. Еще и потому, что как только я прямо уставилась вожаку в глаза, тот оскалился, складки вокруг его жуткой пасти резко собрались, оголились ужасные клыки, и раздалось утробное рычание. Злится. Не буду... не буду больше смотреть.

Я опустила свою лохматую голову до земли, так что огромные уши повисли лопухами. Печально все, скоро утро и чего со мною станет?

Еще несколько минут и начнется светопреставление: шоу, под названием, Алла кровавая.

Вожак, видя, что я не двигаюсь, опять приблизился, обнюхал мой поникший хвост и вдруг уселся рядом. Это чего в его понимании значит? Я теперь его сучка что-ли? Вот свезло! Глянула на остальных членов стаи..., еще представительниц слабого пола не углядела – одни кобельки разной степени свежести и корявости – пегие, рыжие, лохматые, облезлые. Глянула на вожака. Смотреть в упор я уже не решалась, но если глядеть не прямо, а вбок, то все хорошо видно. Как же... вот, вспомнила – это у собак называется периферическое зрение. Они редко смотрят в глаза друг другу и хозяину тоже в глаза редко смотрят, отводят взгляд, почти всегда, если не хотят напасть. Значит ли это, что и меня не стану кусать больше? Я пока не знаю... Ведь прямой взгляд и у людей часто означает агрессию, ну во всяком случае он означает уверенность. Я спешно вспоминала все, что мне известно об отношениях между собаками, и их отношениях с чужими людьми. Вспомнила! Очень важен хвост, этот хвост еще держать правильно надо, как же мне хвост то держать? Поднять? Или прижать? Я вздохнула на это только. Пока оставим прижать и посильнее.

Тут в мою несчастную голову пришло: "думай как вор". То есть по аналогии, я должна думать как собака, но я не умею!

Эх! Инстинкты меня с головой выдают, я же думаю как человек! Глянула осторожненько на собачек, что разлеглись рядышком. Да уж! Милыми их трудно назвать... Глянула на вожака собачьей стаи – неприятный тип, крупнее всех и моложе. А запах.... Я принюхалась... вернее, чуть повела носиком своим.

О, боже мой! Помыть бы тебя собачьим шампунем: "Шарик!"

Потом вспомнила свой облик и вновь опустила морду – я в их понимании просто красавица: молодая, шерстка нежная, кудрявая, вьется мелким бесом. Может я породная? Да нет! Представить даже невозможно такую породу! Я бездомная дворняжка, потеряшка, перевертыш...уши и те висят лопухами.

В этих терзаниях и вся в сомнениях я встретила утро.

И тут меня начало колбасить...

–

Окончилось все не в пример быстрее, может я уже приспособилась за столько-то дней?! Я валялась на куче какой-то требухи и тяжело дышала. Вот же... смерь какая!

Стая и вожак стаи – все жались к развалюхам, что окружали место Х. Я в центре... лежу, прихожу в себя. Голая. Собаки не в счет. Я голая только для людей. А для них я человек, а значит хозяин природы. И тут я вспомнила, что хозяин из меня никакой, если стая надумает меня сожрать. Не знают они меня, вернее не поняли, чего произошло и куда делать сучка мелкая, серая и лопоухая. Вот и разнервничались, разбежались, пока я крутилась на месте волчком, а потом уже не лапами, а руками человечьими размахивала.

Внезапно я вздохнула глубже и горло свело спазмом, я начала кашлять. Сил нет, как пить хочу!

Кашляла, я кашляла, а собаки начали между тем приближаться ко мне все как-то разом и медленно... я зыркнула по сторонам. Палку бы мне в руки! Можно и две палки в обе руки. Требуха и какие-то еще вонючие отходы есть, а палок нет.

Глава 5

Глава о том, что у каждого в этом мире свои цели, свои задачи и свои пути их достижения.

Кремар разглядывал сидящего в углу щенка. Скоро рассвет и девчонка обернется человеком. Ее уже ищут по всем закоулкам Мадельеры. В город отправлены группы стражников, все бродячие псы, стаи псов, одинокие собаки – приказ переловить всех бездомных. Особое внимание к сучкам. Таких мало. Больше щенков подростков или же взрослых матерых кобелей.

И тут до слуха Кремара донесся далекий собачий лай. Кремар прислушался – по ощущениям, стая бродячих псов гнала жертву. Взмахнул рукой, в воздухе начерталась красная вспышка, и тот час на зов в дверь вломился одетый в кожаные доспехи здоровяк.

– Ты слышишь? – Обернулся Кремар к воину.

– Да, милорд.– Военный приблизился к распахнутому окну. – Это в районе рынка, а гонят к торговым складам на пристанях.

– Немедленно доставь мне ее сюда. Живой доставь. – Глянул мрачно на щенка, сжавшегося на полу. – Вот же сучка! Сбежать додумалась!

–

Аль-Лаберьер пропустив вперед сына, вошел в дом, что снимал на подставное лицо в Мадельере. Третий за ними не пошел. Разошлись почти сразу, еще там, на мосту.

Все очень торопились. Аль-Лаберьер скорее убраться из города, а сын?

Глянул на ребенка. Как вошли в дом, парень бросился в уборную и заперся там. Отец подошел к двери и расслышал только какой-то стук, потом что-то зашуршало, и следом полилась вода в каменную ванную.

"Помыться решил", – подумал отец.

Прошел к себе к комнату и, открыв бельевой шкаф выбрал два комплекта одежды для сына. Вернулся к двери и осторожно постучал. Нет ответа. Прислушался. Слышно было, как плескается вода в наполняемой водою ванне.

– Герод! Не ковыряйся долго. Нам надо спешить. Из города убраться, пока возможно.

Прислушался. Сын ничего не отвечал, плеск воды и бульканье.

– Быстрее!

Бросил у закрытой двери одежду и сам пошел собирать вещи в дорогу.

Собрав нужное, вновь приблизился к двери уборной. Вещи с пола исчезли. И следом дверь открылась, вышел Герод. Аль-Лаберьер глянул и тихо охнул. Остригся. На лысо. Гладко выбритая черепушка влажно блестела во мраке дома.

– Что с тобой?

Аль-Герод глянул на отца:

– Я больше никогда, никогда не стану отращивать волосы, папа! Пошли быстрее!

– Да. Да, сын! Пошли, быстрее. – Сунул в руки сына темный плащ. – Одень. И вот, – вытащил из саквояжа смятую широкополую шляпу с облезлым пером. – Одень ее на голову. А то уж больно ты теперь приметен!

Аль-Герод кивнул и без лишних слов натянул шляпу на лысую голову.

Через пять минут два закутанных в длинные плащи человека вышли из дому и не мешкая перешли на другую сторону улочки. Вошли в дверь напротив, щелкнул закрываемый замок. Немного погодя, по темной улочке пробежала новая толпа стражников.

Вышли двое уже на соседней улице, широкой, мощеной булыжником. На новой улице было многолюдно, несмотря на предрассветный час.

– Слышишь лай?

– Слышу, – буркнул себе под нос Аль-Герод.

– Собаки кого-то гонят...

Аль-Герод не ответил, отец глянул на сына и продолжил:

– Как ты выбраться сумел?

– Псина помогла...

– Какая псина?

– Та, что под бельевой веревкой прыгала..., а чуть раньше меня утянул на дно темный. – Глянул зло на отца, сверкнули в ночи светом глаза. – Что ты ему пообещал, отец?

– Бабу. Успокойся! Только бабу пообещал! Я вчера получил письмо от Кремара. – Глянул на толпившихся людей рядом с распахнутыми дверями уличного трактира. Свет из всех окон, шум, взвизги, дым от чадящих очагов. – Идем! Поговорим как выберемся. Лошадей возьмем здесь.

Через полчаса двое всадников выехали через распахнутые ворота трактира и не спеша шагом двинулись в сторону городских ворот. Торопиться было некуда. Ворота откроются только с рассветом. Осталось подождать совсем немного.

Аль-Герод вновь расслышал далекий лай. Подумал: "Загонят дуру прямо в руки Кремара". Потом вспомнил: "Ей туда и нужно. Ее щенок в замке".

Вот и все.

Молодой маг усмехнулся и глянул на спину отца, что ехал первым. Аль-Лаберьер все время оглядывался, прислушивался. Лай наконец стих.

Некоторое время спустя они поехали рядом.

– Все мне расскажешь. У меня много вопросов к тебе, сын. – Посмотрел вперед на проступившие из мрака городские ворота. К ним уже шагала стража. – Молчи, – добавил чуть слышно, – рта не раскрывай! Я все сам скажу.

К ним подошли. Отец вытащил медальон, потом слез с лошади и прошел со стражниками в караулку. Аль-Герод оглянулся. Становилось заметно светлее на улице. Первый рассвет на свободе. Даже если отец и задержится в караулке, даже если их начнут досматривать более тщательно, даже если заподозрят и вызовут подкрепление. Все равно, максимум через двадцать минут начнет восходить солнце и вся их сила проснется с рассветом. Их уже не удержать за стенами Мадельеры!

Усмехнулся, разглядев в толпе желающих покинуть город с рассветом несколько молодых женщин. Крестьянки. Втянул ноздрями воздух и уловил слабый запах скошенной травы. Сеновал..., на первом же постоялом дворе он выберет себе служанку посвежее!

–

Темный маг по имени Чино-Леноор, смотрел на растерзанные тряпки, которые еще прошлой ночью были женским платьем. Подойти надо, осмотреть все внимательно, но не сейчас. Люди снуют кругом, а платье валяется под забором, у всех на виду.

Чино посмотрел в сторону моста. Народ сновал туда-сюда, даже не подозревая, какие события произошли на этом месте прошлой ночью. Город большой, слухи расползлись по всем углам, но это лишь слухи. Потому что, даже приблизившись к самому парапету набережной и посмотрев магическим зрением на воду реки, уже ничего не разглядишь. Свидетели же ночного происшествия дают сейчас показания в Сером замке. Всех туда и погнали, как только наступило утро.

А до этого момента, вся городская стража, не занятая караулом и охраной складов, сломя голову носилась по всем закоулкам Мадельеры, отлавливала встречных бродячих псов, рассаживала их по мешкам, клеткам для пернатой живности, тащила на веревках в сторону замка. Заняты были все свободные люди.

Еще утром, Чино хотел прийти к мосту и найти девушку, но не срослось. Сначала он следил за домом, в который зашел светлый маг, потом, дождавшись, когда эти двое выйду, проследил, в какие ворота города они направятся. Дождался момента, как ворота, смотрящие на восток, открылись, и проводив взглядом мага и его сына, отправился к мосту.

Пока наблюдал за домом, следил за светлыми "братьями", пока шел обратно от ворот к реке, слышал собачий лай, встречал стражников, всех, как один обнимавших лохматых псов. Усмехался, отводил смеющиеся глаза.

Ловят, все ловят! Но пока не поймали. Он, точно это знал, так как, помогая собаке в деле кражи чужого белья, прицепил к платью небольшой предмет женского гардероба – костяную брошку. Сейчас сей маячок не ярко мерцал в районе первого городского моста. Там, где он его и оставил.

Глянул на светлеющее небо. Солнце встает. Сейчас девушке не до свиданий. Еще не совсем закончилась трансформация, лежит наверняка в темном сарае, или куда там ей удалось залезть в образе собаки – овраге, зарослях крапивы... Он точно не мог еще сказать – далеко.

Чино усмехнулся. Двойная жизнь – тяжкое бремя злого темного колдовства. Зато, какие преимущества дает сие состояние! Он-то не понаслышке знал. Сам превращал одних существ в другие. Иногда просто ради смеха, иногда для дела, иногда по заказу. Оплата всегда была очень высокой. Был спрос на такого рода колдовство. А еще такими навыками обладали единицы в его мире. Он лично знал троих: себя, Кремара, а третьим был его учитель. Он же когда-то учил и Кремара. Но было это очень давно, сто лет прошло или больше. Чино не помнил.

И вот злая воля одного ученика великого мастера перевоплощений сыграла очень злую шутку с человеком. И как она так попалась ему под руку? Да еще с ребенком!

Через полчаса он подошел к мосту.

Простоял на мосту немного и, наконец, смог подойти к изгороди. Платье лежало все в пыли. Чино нагнулся, подхватил порванную тряпку. Нащупал брошь. Посмотрел по сторонам... Что же здесь произошло?