Текст книги "Катюха - расхитительница помоек (СИ)"

Автор книги: Анжела Огурцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 19

Когда вернулись ко мне домой, Пашка стал допытываться:

– Где ты с этим дедом познакомилась?

Пришлось ему вкратце пересказать историю нашего с Серёгой знакомства, а заодно и вообще про Серёгу. Многому Пашка не поверил, особенно тому, что Серёга сочиняет стихи.

– Не верю! Я готов поверить, что он три месяца глядел на недопитую бутылку водки, но вот стихи – это выше моего понимания!

Я обиделась за Серёгу.

– А то, что он меня фактически спас, притащив к себе в подсобку, когда я была в отключке – ты веришь?

Подробности про то, что Серёга меня раздел, а мою одежду постирал, я предусмотрительно опустила.

– Ну это ещё куда ни шло, – смилостивился Пашка. – Но сочетание стихов и помойки не укладывается у меня в голове!

– А я, значит, нормально с помойкой сочетаюсь? – продолжала злиться я.

– Да, потому что ты расхитительница помоек. Ты бы и в каком-нибудь говноколлекторе нормально смотрелась.

– Ну спасибо! – от таких слов я вообще взвилась до потолка. Пашка смутился.

– Это типа был комплимент – что ты смелая и решительная. И не брезгливая.

А сказать, что я красивая или хотя бы умная, он не догадается?! Нет, не догадается, потому что он сказал совсем другое.

– А хочешь с нами на объект заброситься?

– В метро, что ли?

– Не обязательно. Можно в бомбарь какой-нибудь – там безопаснее и меньше шансов спалиться.

– И чего в этом интересного? – я чуть сбавила обороты своего гнева.

– Ну как ты не понимаешь! – сразу вдохновился Пашка. – Это прикосновение к тайне, к истории, радость открытия нового…

– Точнее – хорошо забытого старого, – уточнила я. – Ладно, так уж и быть. Попробую, что это такое. Когда вы собираетесь?

– Есть у меня на примете один бомбарь, но надо разведать обстановку, – сразу озадачился Пашка. – Посмотреть, что там делается. Может, там уже круглосуточную охрану поставили. Или наоборот – всё снесли. Давай ориентироваться на следующие выходные.

А пока нам было не до этого. И вообще не до чего. Мы как с цепи сорвались, и готовы были заниматься этим где угодно, в том числе и на работе, прямо среди системных блоков и мониторов, просто слегка их сдвинув. Правда, когда однажды в процессе случайно уронили один системный блок на пол, всё же решили, что для таких занятий нужно более подготовленное место. И это не наш туалет на работе, хотя его мы тоже испытали.

Вообще-то в таких случаях полагается думать о свадьбе и дальнейшем совместном ведении хозяйства, а в перспективе – даже о детях. Но мы считали, что до этого ещё не доросли. Надо погулять, понаслаждаться жизнью, а потом уже можно и хомут на шею вешать. И ради этого наслаждения всей полнотой жизни я даже временно перестала ходить в вечерние походы по помойкам. Но Пашка остался верен своему увлечению, и через десять дней напомнил:

– Ну как, ты готова к заброске?

В принципе, я считала, что мы и дома себе занятие найдём. Но потом подумала, что и в заброшенном бомбоубежище можно найти на это время. Так даже будет интереснее. После того, как я это решила, мне захотелось побыстрее отправиться на поиски бомбоубежища. Я даже стала прикидывать, что бы мне такое надеть, что в экстремальных условиях быстро снимается. Но Пашка мой энтузиазм объяснял внезапно проснувшимся интересом к диггерству. К разведке места, куда планировалось забрасываться, он привлёк своего приятеля Влада. Я не понимала, зачем он там нам будет нужен, но, в конце концов, его можно будет послать на разведку ещё куда-нибудь.

В воскресенье с утра пораньше мы отправились в путь. Влад поджидал нас на подходе к промзоне, где и находилось нужное нам бомбоубежище.

– Ну как, разведал? – спросил его Пашка. Влад перестал поедать меня глазами, и слегка невпопад стал объяснять:

– Охраны вроде нет. На самом заводе дежурят ЧОПовцы, но они обычно сидят на проходной. Забрасываться будем через оголовок аварийного выхода, только там на жалюзи новый замок повесили. Ты болторез взял?

Пашка важно похлопал по своему рюкзаку.

– Тогда пойдём, – скомандовал Влад, и уже на ходу стал рассказывать мне подробности. – Мы тут уже бывали пару лет назад. Бомбарь чистый, не затопленный, хабара полно, не разграбили. Но специальной охраны нет, заброситься сравнительно легко.

– А что будет, если спалимся? – уточнила я.

– Тогда придётся пробежаться, – ответил Влад.

– А если догонят?

– Могут сдать в полицию, а это уже административка. Тогда выпишут штраф.

– А у вас такое было? – продолжала допытываться я. Пашка неохотно кивнул.

Наконец пришли на какой-то пустырь, посреди которого возвышалась небольшая будка – оголовок аварийного выхода из бомбоубежища. Осмотревшись по сторонам, Пашка достал из рюкзака болторез и два фонаря. Влад тоже достал фонарь и стал надевать перчатки. Глядя на них, я тоже стала готовиться – волосы затянула в хвостик, натянула шапочку и хвостик убрала под неё. Потом достала свои перчатки, в которых обычно шарюсь по помойкам.

Влад уважительно поглядел на меня:

– Я вижу, ты опытный диггер.

– Не диггер, но всё равно опытная, – уточнил Пашка. Он взял болторез наизготовку и подошёл к оголовку. – Ну что, начинаем?

Не прошло и минуты, как замок с перекушенной дужкой валялся на земле. За металлическим листом обнаружилась узкая шахта со скоб-трапом.

– Я иду первым, – сказал Влад. – Я самый тяжелый, если лестница меня выдержит, то вы точно пройдёте.

Он сбросил свой рюкзак вниз, потому что с ним он бы не пролез. Судя по звуку, глубина шахты небольшая – метра три. Влад включил налобный фонарь и стал спускаться. Вскоре фонарик мелькнул в самом низу, и донёсся его голос:

– Катюха, теперь ты.

Скоб-трап весь в грязи и ржавчине, и я порадовалась, что взяла перчатки. Свой фонарь я не зажигала, спускалась на свет налобного фонарика Влада. Шахта оказалась узкой, и я спиной скреблась о её стены. Как тут только Влад пролез, он же крупнее меня? Тут до меня дошло, что я забыла снять рюкзак. Влад помог мне слезть с лестницы и позвал Пашку:

– Теперь ты давай!

А мне сказал:

– Ты пока вперёд пройди, а то мы тут не поместимся. У меня что-то с большим фонарём случилось. Твой работает?

Я достала из рюкзака фонарь, проверила – всё в порядке. Пашка уже сопел, спускаясь по скоб-трапу. И я пошла по аварийному коридору в сторону бомбоубежища. То есть пошла – громко сказано: в полный рост в коридоре встать невозможно, или идти, согнувшись в три погибели, или ползти на четвереньках. Я предпочла ползти, светя фонарём перед собой. В коридоре оказалось довольно чисто, по крайней мере, крупного мусора нет. Метров через десять мне показалось, что потолок коридора стал выше. И попыталась встать – действительно, у меня над головой даже осталось свободное пространство. Теперь можно нормально идти дальше. Я посветила фонарём в сторону бомбоубежища, и… И чуть не обделалась от ужаса – метрах в трёх стоял человек в защитном костюме и противогазе. Свет моего фонаря отражался от его защитных стёкол.

Наверное, никогда в жизни я не ползала так быстро. За какое время я преодолела путь до шахты – я не знаю, но мне всё время казалось, что человек в защитном костюме и противогазе вот-вот схватит меня за ногу. Пашка перехватил меня, когда я уже начала карабкаться по скоб-трапу. Ему пришлось дать мне пару оплеух, прежде чем я сообразила, что это он меня держит, а не человек в противогазе.

– Где он? – закричала я.

– Кто? – не понял Влад.

– Этот, в противогазе.

– Не стоило её сюда тащить, – шепнул Влад Пашке, но мне было не до этого – меня всю трясло от ужаса.

– Посмотри, что там, – Пашка показал на коридор. Влад наконец разобрался со своим фонарём, и послушно полез вперёд. Вскоре раздался его вопль, а чуть позже – смех.

– Идите сюда! – позвал он. Ну раз веселится, значит – всё не так страшно. И мы поползли на его смех. Когда мы подползли к нему, он сказал:

– Можно встать, тут уже высокий потолок.

И посветил вдоль коридора. Я вздрогнула, вновь увидев тёмную фигуру, и почувствовала, что Пашка тоже весь напружинился.

– Это манекен! – сквозь смех объяснил Влад. – Я когда увидел – чуть не обгадился. Неудивительно, что Катюха испугалась. Ну и шутки у местного народа!

– А как ты понял, что это манекен? – спросила я.

– Я гляжу – он стоит неподвижно, – объяснил Влад. – И поза у него какая-то неестественная. Только тогда до меня дошло.

– Смотрите, тут ещё один! – крикнул Пашка, который уже успел уйти вперёд. И действительно, за углом коридора стоял ещё один манекен, на этот раз в плащ-накидке. Но мы уже не испугались, а стали делать селфи с ним в обнимку.

Глава 20

Гермодверь между аварийным выходом и самим бомбоубежищем была приоткрыта – наверное, чтобы подземелье слегка проветривалось. Мы попытались открыть её пошире, но с таким же успехом можно пытаться плечом сдвинуть с места танк. Пришлось протискиваться в щель. Само убежище действительно оказалось в приличном состоянии, только деревянная мебель и плакаты на стенах местами тронуты плесенью. Свет наших фонарей выхватывал отдельные детали обстановки, а шаги отдавалась эхом от бетонного потолка. Я представила себе, что весь этот зал заполнен людьми. Душно, тесно, а самое главное – неизвестно, что там, наверху. Может, там уже и нет ничего, и выходить больше некуда. Или завалило основной вход в убежище, и выбраться можно только через аварийный. Судя по размерам, убежище рассчитано на несколько сотен человек, а через аварийный выход в лучшем случае сможет выбраться десяток – только чтобы позвать на помощь. А если помощь не придёт, убежище превратится в братскую могилу.

От таких мыслей мне стало жутко. Но это был не острый страх, как тогда, когда увидела манекен. Тогда страх заставил действовать. А сейчас это была тяжёлая безысходность и понимание бессмысленности сопротивления. И слабый свет наших фонарей, которые даже не добивали до противоположной стены, это чувство только усиливал. Неужели вот так и было задумано, чтобы люди сидели тут в темноте? Я направила луч фонаря на потолок – светильники есть. Пошарила лучом по стене – а вот и что-то похожее на выключатель. А если попробовать включить? Без особой надежды я повернула пластмассовый барашек. Несколько светильников озарились тусклым желтоватым светом, но этого оказалось достаточно, чтобы наши привыкшие к темноте глаза увидели всё помещение целиком.

Влад вздрогнул и даже как-то присел.

– Это ещё что такое?

– Это я свет включила, – призналась я.

Влад облегчённо вздохнул.

– Я уж подумал – всё, спалились! Предупреждать надо!

– Народ, смотрите! Там хабар нетронутый! – позвал Пашка, показывая в открытую дверь. Соседнее помещение не такое большое, и, судя по обстановке, это был штаб. На стене висят карты, в углу сложены деревянные ящики, один распечатан – в нём радиостанция. На столе в центре комнаты несколько телефонов. Я сняла с одного трубку – в динамике отчётливо слышался гудок.

– Работает, можно куда-нибудь позвонить.

– Положи немедленно! – приказал Влад. – Ты ещё в охрану позвони! Давайте-ка двигать отсюда помаленьку.

– Попробуем через главный вход? – предложил Пашка. Но массивные стальные гермодвери оказались закрыты, а штурвалы, которыми они открываются, сняты. Наверное, открыть их можно только снаружи. Значит, придётся выходить тем же путём, что и зашли – через аварийный выход. Когда уже подошли к герме, ведущей к коридору, я спохватилась:

– Свет забыли выключить!

– Боишься, что электричества много нагорит? – засмеялся Влад, но Пашка со мной согласился. – Если свет не выключить – это будет палево.

На обратном пути снова пообнимались с манекенами, и на поверхность выбрались без приключений. Ребята водрузили металлический лист, закрывавший окно в оголовке, на место, и вместо замка закрепили проволокой. Издали всё выглядит, как и до нашего визита.

– Ну как? – спросил о впечатлениях Пашка.

– Бодрит с непривычки, – призналась я.

– Ещё пойдёшь?

– Нет, – честно призналась я.

– Почему? – разочарованно спросил Пашка.

– Не моё.

– А что твоё? Шариться по помойкам?

– Хотя бы.

– И что ты в этом находишь? – голос у Пашки был полон искреннего недоумения.

– А ты сам попробуй, – предложила я. – Я с тобой сходила, теперь твоя очередь.

И вот в один прекрасный осенний день мы отправились в поход по помойкам вдвоём. Прекрасный – это не для красного словца. Погода действительно замечательная – солнечно и прохладно. Вышли с утра, что в общем-то ошибка – ранним утром мусоровозы уже всё вывезли. Но то ли нам повезло, то ли из-за выходного дня мусоровозы ещё не приезжали, и помойки встречали нас горами мусора. На первой точке Пашка растерянно уставился на переполненные контейнеры.

– И что, во всём этом надо рыться?

– Если хочешь – поройся, – предложила я. – Но обычно самое интересное лежит на поверхности. Тебе цемент нужен?

– Какой цемент? – не понял Пашка.

– Портландцемент марки М500, – я показала на мешок, торчащий из мусорного корыта.

– Чего – реально цемент? – Пашка недоверчиво потыкал пальцем в бумажный мешок. – Вроде запечатанный. Рублей четыреста стоит, а то и больше. А почему его тогда выбросили?

– Не нужен – вот и выбросили, – объяснила я. – Кто-то делал ремонт, взяли цемент с запасом, чтобы лишний раз не ездить. Один мешок остался, чего ты с ним делать будешь? На балкон положишь? Всё равно он там через месяц отсыреет.

В Пашке проснулась хозяйственная жилка, или просто жадность.

– А я бы взял.

– Бери. Мешок 50 кило весит.

Услышав это, он сразу передумал.

– Не, тащить неохота.

– Ты лучше вот это погляди, – я показала на пакет, лежащий рядом с контейнером. Пашка недоверчиво заглянул в него и в восторге воскликнул:

– Ну нифига! Клава, мышки, роутер! И что – это всё рабочее?

– Возьми, потом проверим, – ответила я. – Но обычно плохое не выкинут.

– Ты хочешь сказать – хорошее?

– Нет, я хочу сказать то, что сказала.

Пашка принялся заталкивать находку в свой рюкзак.

– А ты что-нибудь себе приглядела?

– Сейчас посмотрю, – я направилась к контейнеру, с края которого свисала какая-то одежда. Но это оказалась убитая псевдокожаная куртка. Заглянула внутрь контейнера – ничего стоящего. На всякий случай проверила соседний контейнер.

– А вот это интересно! Прикольные штанишки!

– Они чего – в блевотине? – скривился Пашка.

– Не похоже, просто пищевые отходы, – определила я, разглядывая находку. – Вроде ничего, ткань приятная на ощупь, и в паху не протёрты. Надо взять.

Свернула их так, чтобы грязное место оказалось внутри, и убрала в свой рюкзак.

– Вообще-то шмотки из баков брать стрёмно, – по ходу дела стала объяснять я. – Там уже всё перемешано с пищевыми отходами. Но народ обычно стоящие вещи вешает на край бака или вообще на ограждение. Или прямо в пакетах рядом ставят. Часто вещи в таком состоянии, как будто их перед тем, как на помойку вынести, постирали и погладили.

– А ещё чего тут бывает? – Пашка явно стал входить во вкус.

– Вон там погляди, – я показала на деревянный ящик рядом с ограждением мусорной площадки.

– Ого, тут инструменты! – Пашка принялся рыться в ящике, звякая железками. – Смотри, метчики нулёвые, только чуть заржавели. Это я заберу. Гвозди тоже хорошие, но я их брать не буду. А вот это ценная штука! Это балеринка по металлу, чтобы круглые отверстия вырезать. Такая в магазине больше тысячи стоит!

Он собрал целый пакет инструментов, и всё никак не мог оторваться от помойки.

– Пойдём, – позвала я.

– А вдруг тут ещё что-то интересное есть?

– На следующей помойке наверняка тоже что-то есть. И таких помоек много. Пойдём!

Знакомое чувство – когда один раз найдёшь что-то интересное, потом к этой помойке каждый раз подходишь с замиранием сердца. Но на самом деле это всё ерунда и суеверия. Обнаружение чего-то стоящего – случайный процесс. Можно обойти пять полных помоек и не обнаружить ничего хорошего, а можно, случайно проходя мимо пустой помойки, наткнуться на коробку с монитором. Нет, конечно же, не новым. Новый человек себе оставил, а в коробку из-под него положил старый, но рабочий. Я так свой 19-дюймовый Асер нашла.

Наконец Пашка бросил на помойку полный сожаления взгляд, поднял свой рюкзак и сказал:

– Ладно, пошли дальше.

У другой помойки нас поджидал книжный развал. Часть книг уже были выложены на какой-то древней тумбочке, ещё два полных пакета лежали на земле.

– Чего у нас тут? – по-хозяйски спросил Пашка и стал перебирать книги. Те, что лежали на тумбочке, были старые – шестидесятых годов, фамилии авторов мне ничего не говорили. А вот в пакетах книги известных авторов вперемешку с книгами по юриспруденции. Увидев книжки Булгакова, Пашка сказал:

– А говорят, что рукописи не горят.

– Это же не рукописи, – возразила я. – Сейчас всё перешло в цифру, а горят всего лишь физические носители. Ты лучше погляди, что тут ещё интересного есть.

Глава 21

У следующей помойки я придержала своего напарника.

– Погоди, не торопись.

– Что такое? – не понял Пашка.

– Что-то мне весь этот движ не нравится.

Рядом с помойкой стояли несколько полицейских в форме, двое парней в штатском брезгливо заглядывали в контейнеры. Неподалёку стоял дворник в зелёно-оранжевом комбезе и растерянно глядел на всё это. Из подъехавшей машины вылез ещё один мужик в штатском. Он подошёл к мусорке и скомандовал:

– Начинайте. Ребята, помогите!

Это полицейским в форме. Тут он заметил нас.

– Молодые люди, можно вас на минутку?

Пашка заметно струхнул, но я опасности не почувствовала. А мужик показал развёрнутое удостоверение и объяснил:

– Сейчас мы тут будем проводить следственные действия, и нам нужны понятые. Не возражаете?

– У нас документов с собой нет, – предупредила я.

– Свою прописку помните? Расписаться сможете? Этого достаточно. Вот здесь пока встаньте. Володя, подойди сюда!

Он подозвал одного из парней в штатском, а сам направился к мусорным контейнерам. Дворник при помощи полицейских опрокинул один контейнер, и мужик с другим опером в штатском стали копаться в мусоре.

– А что случилось? – спросила я у Володи.

– Да вот дворник, когда убирался, обнаружил в контейнере мёртвого парня, – Володя сплюнул себе под ноги. – Расфасованного по пакетам.

– А мы что должны делать? – спросил у него заметно побледневший Пашка.

– Наблюдать за происходящим, а потом расписаться в протоколе, – опер покосился на Пашку. – Вам помощь не нужна?

Пашка судорожно сглотнул.

– Пока нет.

Я внимательно поглядела на его зелёное лицо и спросила у опера:

– У вас в случае чего нашатырный спирт есть?

– Сейчас аптечку принесу, – кивнул Володя и направился к машине.

Пашка наклонился ко мне.

– И часто на помойку трупы выкидывают?

– Первый раз вижу. Мертвых кошечек, собачек видела, а людей не видела.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить?

– А как об этом говорить? Специфика деятельности. А ты разве на своих забросках с подобным не сталкивался?

Пашка поморщился.

– Рассказывали, что на одном объекте парня повешенного нашли. Я там бывал, но, по счастью, этого не знал.

Тут опера стали доставать из кучи мусора какие-то свёртки. Я порадовалась, что мы далеко стоим, и запах до нас особо не доносится. Очень кстати вернулся опер с аптечкой.

– Вы как?

– Нормально, – ответил ему Пашка. Сам зелёный, но вроде держится. К счастью, разглядывать найденные свёртки нам не пришлось, опер сунул нам протоколы, мы расписались и побрели домой. И тут я совершила ошибку – спросила у Пашки:

– Что на обед будем?

Он еле успел отбежать к ближайшим кустам. Я деликатно встала в сторонке. Нет, не то, чтобы я прямо вся такая стойкая и невозмутимая, но как-то привыкла всё связанное с помойками воспринимать отстранённо. А вот повстречаться на заброшке с повешенным – это вам не от манекена убегать. Я думаю, если бы со мной такое случилось, я бы от ужаса дала дуба прямо на месте. Представляю – какое-то пустое здание, кругом тишина, только на улице шелестит листва, а под ногами хрустит битое стекло, и вдруг видишь чёрный силуэт, свисающий с потолка… Меня всю передёрнуло.

– Ты чего? – вытирая платком рот, подошёл Пашка.

– Ничего. Давай водки купим. На обед.

Короче, первый рейд по помойкам сначала привёл Пашку в буйный восторг, но в конце категорически не зашёл. Вместо обеда он принял полстакана водки, его быстро развезло и у него начался отходняк от сегодняшних приключений.

– Зачем, зачем это тебе нужно? – как заводной повторял он.

Я тоже выпила, чтобы отогнать видение повешенного на заброшке. Хотя помогло слабо, одна радость – язык развязался. В таких случаях откровенный разговор помогает лучше водки.

– Зачем? – переспросила я. – А зачем ты лезешь под землю?

– Там интересно.

– Слушай, давай будем откровенны. Наша работа скучна и рутинна. Максимум, что может случиться – это навернётся сервак со всеми данными. Это, конечно, будет полный пипец, поэтому всё, что мы делаем – чтобы этого не случилось. То есть целыми днями сидим, дуем на воду и стелим соломку. И это безумно скучно. Поэтому мы ищем экстрим, чтобы был выброс адреналина. Но это не всё. Я хотела дорогие тряпки и косметику, которые никогда не смогла бы купить за свою зарплату. И я нашла лайфхак, как это заполучить. Да, кто-то ради этого идёт в эскортницы или в проститутки, а я пошла на помойку. Но я получила то, чего хотела.

– Я что тогда получил я, кроме адреналина? – поинтересовался Пашка.

– Ты получил прикосновение к тайне, то есть величие, исключительность. Женщинам нужна красота, мужчинам – слава. И мы это добираем в наших идиотских увлечениях, потому что нам этого не хватает в жизни. На этом мы с тобой и сошлись – потому что мы оба экстремальщики.

Пашка долго молча глядел на меня, а потом выдал:

– И это очень плохо!

– Что плохо? – не поняла я. – Что сошлись?

– Нет, что экстремальщики, – и коротко пояснил. – Одноимённые заряды отталкиваются.

– Ты хочешь сказать, что мы рано или поздно разбежимся?

– Да, – кивнул он. – Или изменимся.

– Как изменимся? – не поняла я. – Типа я стану толстой тёткой, после работы буду бегать по магазинам, потом варить борщ, а потом пилить тебя, что ты получаешь мало денег?

Пашка поднял на меня пьяный взгляд и процитировал:

Моя бывшая подруга сейчас растолстела

Сидит дома, варит борщ, штопает мужу трусы

И, пряча в мятом халате рыхлое тело

Украдкой у зеркала бреет усы

– А сам-то?! – обиделась я. Пашка продолжил:

А ее тучный муж вонзил свой взгляд в телевизор

Он только ест или спит, или смотрит в окно

И жиром забрызган его теплый свитер

А взгляд безразличьем охвачен давно

– Неужели всё так тоскливо и беспросветно? – я пришла в ужас. – Налей ещё!

Получается, что всё это иллюзия, обман? Пока есть выброс адреналина – весело и прикольно, а когда гормональный фон стабилизируется – всё становится серым и обыденным. И эта серость и есть настоящая жизнь, и чтобы вырваться из неё, необходимы стимуляторы. Или хотя бы экстрим. Ну, значит, буду экстремалить, пока здоровье позволяет. Тем временем Пашка подал голос:

– Нет, Катюха, я больше с тобой по помойкам не пойду! Как-то это для меня слишком.

– Аналогично. Бегать по подземельям от ЧОПовцев и полиции – это не для меня.

– И что – вот так разбежались? – в Пашкином голосе чувствовалась обречённость.

– Почему сразу разбежались? – не согласилась я. – У нас есть и другие совместные занятия.

– Ты знаешь, может, я идеалист какой, но я не могу трахаться с женщиной, которая не разделяет моих увлечений.

– Месье знает толк в извращениях, – ответила я, хотя в душе была с ним полностью солидарна.

На этом мы закончили выяснение отношений. К вечеру протрезвели, и Пашка поехал к себе домой.