Текст книги "Тайна трех смертей (Избранные сочинения. Том I )"

Автор книги: Антоний Оссендовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

ОЧЕРКИ

КРОВЬ ЗА ЗНАНИЕ

Илл. И. А. Гранди

ядом с быстрым и блестящим развитием современного знания идет кажущееся таким странным в наши дни изучение тех явлений, вызывание которых в Средние века влекло за собой неминуемую гибель в тюрьме, на костре или на плахе.

Первый толчок научной алхимии дал покойный М. Бертело, знаменитый химик, последние годы своей жизни посвятивший исследованию памятников глубокой древности.

«Свободная школа»

Вслед за Бертело, тотчас же после смерти этого знаменитого ученого, целая плеяда богатых и независимых людей, получивших отличное образование, как естественнонаучное, так и философско-историческое, сплотилась и организовала «Свободную школу» для изучения древней химии, – алхимии, – и ее приложений в практике адептов таинственных знаний, игравших в истории всех веков и народов мрачную и часто роковую роль.

Во главе этой школы современных алхимиков встал Пьер Пиобб[21]21
  …Пиобб – П. Пиобб (1874–1943), французский журналист и эзотерик, считавший себя представителем «научного» оккультизма. В 1910 г. под загл. Древняя высшая магия на русском яз. вышел вольный перевод его популярного труда Formulaire de Haute Magie (1907).


[Закрыть], лаборатория которого в улице Monsieur le Prince в Париже переполнена учеными исследователями этой древней науки. Пишущий эти строки провел среди этих оригинальных ученых около полугода и с особым удовольствием сообщает о работах и исследованиях современных алхимиков.

Участники «Свободной школы»

Вооруженные современными знаниями и опытом научных исследователей последней эпохи, эти ученые пользуются книгами древности. В их распоряжении, кроме знаменитого восьмитомного труда Гермеса Трисмегиста и почти современного эпохе научного естествознания – Парацельса, имеется целый ряд книг второстепенных алхимиков, среди которых находятся такие авторы, как Давид из Суансона, Натан Хромоногий, Марсель дю Мурье и мрачные апологеты черной магии: египтянин Сафарис, халдейский волхв Тургата и индийские брамины, а между ними встречается имя человека, произведения которого служат неисчерпаемым источником филологических и философских споров. Этот человек – брамин из Траванкора, Али-Дулеб, живший в начале четвертого столетия после P. X.

Алхимические знаки и культ демонов

Когда читателю приходится знакомиться с алхимическими книгами, то его неизменно поражают различимо оккультные знаки, – эти условные символы совершенно определенных явлений, которые алхимики старались скрыть от взора непосвященных или опасных людей.

Если внимательнее ознакомиться с этими символами и проследить их начертания в древних рукописях ассирийско-халдейских, позднее – египетских, китайских во времена царствования Мингов, а затем уже в средневековье, то с полной очевидностью пройдет перед глазами теснейшая связь между этими символическими алхимическими начертаниями и знаками, красовавшимися на фронтонах тех храмов, которые были посвящены злым божествам и духам, – от древнего, как земля, Оримана и злого «духа земли», имя которого в летописях «святой инквизиции» сопровождается целым морем крови пытаемых и казненных. Скажем короче, – символические знаки алхимиков – это имена злых демонов, и одно это делает уже понятным всю жестокость, с которой главенствующие жрецы, а затем и церковная власть, преследовали адептов алхимии.

«Синорион» – монограмма Вельзевула

В алхимии особенным распространением пользуются знаки, называемые «синорионами», и еще недавно, лет 10 тому назад, один из современных филологов, изучая культ дьявола в современной истории, упоминает о знаке «синориона» – два столкнувшихся острыми вершинами треугольника с вихренными линиями вокруг, – как о типичной монограмме Вельзевула.

Египетская «динамо»

Парижские алхимики стараются разгадать те древние египетские знаки, которые представляют собой какие-то неизвестные колеса, вращаемые, по-видимому, бегущей водой и обозначающие собой слова: «сила» и «всемогущество».

Толкование некоторыми египтологами этих знаков, как частей водяных мельниц, не выдерживает критики; ибо на Хевронских глиняных пластинах найдено точное описание водяной египетской мельницы, поставленной на одном из притоков Нила фараоном Сафсфагерном.

В описании этом ни словом не упомянуто об этих таинственных колесах, которые всегда сопровождают надписи на саркофагах наиболее почитаемых фараонов, носящих название «Ра-Байдар», что значит: «фараон – первосвященник», а также верховных жрецов Египта.

Основываясь на филологических изысканиях, современные алхимики полагают, что эти колеса были наливными и приводили в движение какие-то особые машины, быть может, похожие на современные динамо-машины и предназначавшиеся исключительно для выработки электрической энергии. Это утверждение алхимики стараются доказать описанием ночи в первое новолуние в празднество Аммон-Абаса, когда толпы молящихся вводились жрецами в одно из отделений храма и, по знаку верховного жреца, оставались здесь недвижными в необычайных позах, словно парализованными, до первых проблесков зари.

Известный историк науки древности Ганс Гефер в одном из египетских музеев нашел глиняную пластину с описанием этого отделения.

Неизвестный автор пишет:

«Четыреста рабов ливийских в 13 дней и 13 ночей покрывали пол аммонийского храма тяжелыми плитами из блестящей руды, привозимой финикиянами из страны северных людей…»

В этой «тяжелой руде» комментаторы усматривают большие куски магнитного железняка, который отлично мог проводить электричество и, заряженный большим количеством его, мог производить то парализующее действие, которое, как известно, производится на людей сильным электрическим током.

Праздник Аммон-Абаса

Пьер Пиобб и Густав Бути в своей лаборатории построили копию храма Аммона и в конце лета текущего года пригласили членов общества поощрения изучения древнего Востока на чрезвычайно интересный сеанс.

У входа в импровизированный храм, представляющий собою сделанные из папье-маше и ящиков массивы из серого камня с нанесенными на них клинообразными и символическими египетскими письменами, посетителей встречал верховный жрец в белом одеянии, с красной повязкой на голове и с висящим на груди изображением священного Аписа.

Внутренность храма представляла собой сводчатую комнату, едва освещенную высоко висящей масляной лампой. Стены и прочие детали этой комнаты пропадали во мраке и только медленные и монотонные голоса свидетельствовали, что в комнате кто-то находится.

Когда посетители заняли предназначенные для них места, главный жрец остановился перед ними и в полумраке прочел краткую лекцию о египетской алхимии, носившей даже в то время название «науки черного свитка».

Алхимизм и родственные ему знания носили общее название «Ормандай» и являлись знанием жрецов и особо любимых последними и ими избранных фараонов.

После такого общего вступления жрец приглашал слушателей присутствовать при повторении таинственных богослужений, совершавшихся в одно из новолуний.

«Живое умерщвление»

Первым опытом было так называемое в египетской литературе «живое умерщвление», которым пользовались при человеческих жертвоприношениях как в храмах культа Аммона, так и в культе, позднее занесенном и прославляющем жестокую Астарту.

На небольшом возвышении перед зрителями, довольно ярко освещенная, появлялась введенная жрецами овца.

Она должна была играть роль одной из 72 девушек, родившихся 16 весен назад до рокового для них новолуния, и родители которых вспахивали землю Нильской дельты.

Один из жрецов давал овце сахар, пропитанный ядом кураре или изоциановой кислотой.

Под голову овцы подставлялся особый треног и такой же треног подводился под тело овцы с тем расчетом, чтобы при всяком положении животного, оно оставалось на ногах. Через несколько мгновений зрители видели, как, вздрогнув, несколько оседало тело несчастной жертвы, после чего двое жрецов кусок за куском начали отделять от тела овцы дымящееся, кровавое мясо, не трогая лишь головы. Ни в глазах животного, ни в движении его губ не было заметно страданий, несмотря на то, что с каждым мгновением все более и более открывался костяк и сквозь прорезанную соединительную ткань между ребер виднелись вздрагивающие внутренности.

Постепенно отпиливались ребра и только тогда, когда в грудной клетке, совершенно уже обнаженное, билось сердце, главный жрец говорил, что древним египтянам известны были анестезирующие и вызывающие паралич чувствительных нервов вещества, применяя которые, они могли производить те ужасные безболезненные операции, которые сопровождали «живое умерщвление» жертв, избранных на радость и благоволение Аммона и Астарты и умиравших без крика и стона, едва ли не с блаженной улыбкой какого-то неземного счастья.

Великая тень

Вторым опытом было вызывание «великой тени». Этот обряд, как известно, всегда сопровождал посещение наиболее почитаемых храмов египетскими властителями и состоял в том, что на темной стене среди дыма и вспыхивающих огоньков появлялась огромная фигура совершенно черного человека, в котором видели сказочную «Ра-Ана» – ночь, сестру «Ра-Солнца», считавшуюся праматерью всех египетских династий.

И действительно, перед глазами зрителей повторялась сцена, описанная одним из египетских историков и прочитанная недавно Маркусом Зейлингером.

На черной стене, совершенно поглощенной мраком, то здесь, то там начинали вспыхивать яркие зеленые, красные и голубые звездочки, тихо трещащие и быстро гаснувшие с тем, чтобы загореться в другом месте, на неуловимо короткое мгновение освещая выкрашенную в темно-серый цвет стену. Уже по самому пути, по которому бегали эти красивые вспышки, можно было судить, что какое-то пространство на стене окружено веществом, не способным к этим вспышкам. Когда, не коснувшись этого пространства, мгновенные вспышки обежали всю стену, внизу ее, на уровне пола, появился синеватый огонек, но прежде, чем зрители могли понять и разглядеть причину этого явления, густой белый дым, озаренный словно каким-то внутренним светом, заволок всю стену, и тотчас же глубокая темнота залегла снова, но она вскоре исчезла, когда зеленоватый, тускло мерцающий свет начал излучаться самой стеной, которая казалась какой-то световой завесой, медленно падающей и струящейся откуда-то из беспредельной высоты.

Невольно глаза устремлялись кверху, ища начала этой завесы и источника света, а на стене в это время все более и более отчетливо выделялось черное, как бездонная пучина, пространство, зияющее и жуткое. Когда оно совершенно определилось, то, казавшееся раньше бесформенным и случайным, пространство это представляло собой не зияющий прорыв световой плоскости, но строго и уверенно очерченную фигуру большого человека.

Это и была «великая тень», а происхождение ее объяснялось чрезвычайно просто и, вероятно, соответствовало тому, что происходило в храме оазиса Аммона.

Вся стена, как потом показали алхимики, была покрыта темно-серым составом из смеси сернистой сурьмы и некоторых азотнокислых солей. При пропускании по этой электропроводной плоскости электрического тока, – в тех местах, где между отдельными кристалликами азотнокислых солей могла проскочить электрическая искра, загоралась мгновенно, с треском вспыхивая, сернистая сурьма. Голубые вспышки были вспышками самого электричества, красноватые – сернистой сурьмы, а зеленые – являлись продуктом разложения азотнокислого бария.

После того, как эти вспышки продолжались достаточно долгое время, сильным электрическим током зажигался расположенный под самой стеной слой бенгальского огня с примесью к нему магния, от вспышки которого покрытая упомянутой выше смесью стена начинала в течение нескольких секунд светиться вторичным, «наведенным» светом, т. е. «люминесцировать».

И только свободное от этой смеси пространство, заранее очерченное так, чтобы представлять собой человеческую фигуру, оставалось зияющим – и в древние времена, когда цари и боги жили на земле и порой вели между собой ожесточенную борьбу, пугало людей и заставляло их беспрекословно повиноваться тем, кто мог вызывать к смертным «великую тень» предков фараонов.

Лучистые скелеты и мумии

В Египте, как известно, был чрезвычайно распространен культ мертвецов – некротеизм, который из Египта перешел затем почти ко всем народам, так или иначе соприкасавшимся с Нильской империей.

Сэр Артур Никольсон во время недавних раскопок своих к северо-западу от Ассуана нашел саркофаг, принадлежавший роду одного из военачальников Рамзеса Великого. В саркофаге были найдены мумии, по-видимому, не представлявший собой ничего особенного и даже интересного, так как эпоха Рамзеса, наиболее богатая культурными памятниками, очень подробно изучена египтологами.

Основываясь на этом соображении, сэр Никольсон, доставив Великобританскому Музею сам саркофаг и две из найденных в нем мумий, остальные две перевез в свой частный музей. Хранившиеся в течение нескольких лет, при перестройке затем музея, мумии были вынесены в дворцовый зал, где на них в течение нескольких дней попадало много солнечных лучей.

При помещении затем мумий на приспособленные для них места в музее, обнаружились новые свойства, казавшиеся на первый взгляд странными и давшие повод к целому ряду таинственных рассказов и нелепых слухов.

Мумии ночью, в глубокой темноте, ярко светились, вызывая немалый страх среди музейной прислуги. Опыт этот произведен алхимиками в Париже и объяснен просто. Оказывается, что около Ассуана находятся залежи извести и немало сернистых ключей. Если же взять соединение извести и серы, так называемый многосернистый кальций, и, пропитав им какое-нибудь вещество, выставить его затем на действие солнца, то такое вещество в течение нескольких часов сохраняет способность излучать свет, поглощенный им из солнечных лучей.

При повторении молений в храме Аммона алхимики воспроизводили этот опыт, который, безусловно, судя по оставшимся памятникам литературы, применялся при публичных богослужениях египетскими жрецами.

В одном из темных углов в лаборатории Пьера Пиобба, превращенной в храм, стоял человеческий костяк. Он был покрыт черным покрывалом, но, когда его сдернули, то зрители увидели светящийся скелет, излучающий колеблющийся зеленовато-желтый свет.

Хоровод духов

Самым эффектным, конечно, таинственным, ревниво оберегаемым жрецами всех египетских толков, был обряд, очень подробно описанный во многих памятниках египетской литературы и называемый «хороводом духов».

Это – изумительное по тому времени знание свойств бактерий, которыми, конечно, кишела плодородная и всегда сырая почва долины Нила. Египтяне, конечно, не могли не знать и не интересоваться светящимися остатками гниющих растений и рыб, которыми они удобряли почву, но, каким образом дошли они до познания причины этих явлений, – остается неразгаданным, так как ни один жрец не оставил в этом направлении никаких следов.

В сырой почве, богатой разлагающимися органическими веществами, всегда живут, наряду с другими многочисленными микроорганизмами, так называемые «люминесцентные бактерии», которые, находясь в пространстве, лишенном воздуха, остаются невидимыми, но лишь только коснется их струя воздуха, они начинают ярко светиться и быстро размножаться, производя впечатление постепенно расплывающейся световой волны. Алхимики Парижской свободной школы на эстраде, перед своими зрителями, повторили обряд «хоровода духов». На эстраде появились танцовщики в коротких туниках, насыщенных питательным раствором со светящимися бактериями. Эти туники мягко и загадочно мерцали и, при каждом движении танцующих переливался на них свет, то уходя глубоко в складки одеяний, то вскидываясь кверху по мере оживляющегося и становящегося более быстрым танца. По знаку одного из распорядителей танцоры, один за другим, медленно проходили в определенный угол эстрады, где мгновенно гасла на них одежда, а их самих бесследно поглощала темнота.

Потом алхимики объяснили, что в этом месте эстрады из особого сосуда, находящегося под полом, выделялся углекислый газ, который заставлял бактерий прекращать свою жизнедеятельность и гаснуть.

Живые лампы

Алхимики тут же показали довольно известные со времен Парижской выставки 1900 г. так называемые «живые лампы», т. е. сосуды, наполненные раствором желатина с посеянными на нем светящимися бактериями. Из сосудов был выкачан воздух, а потому бактерии оставались невидимыми, но достаточно было открыть такой сосуд, как мгновенно вся находящаяся в нем жидкость ярко вспыхивала и начинала мерцать так сильно, что при свете такой «живой лампы», можно было отлично разглядеть циферблат часов и читать книгу.

Боги! Угодна ли вам жертва?

Это явление, как доказывают глиняные пластинки, находимые в разных местах Египта, было близко знакомо египтянам, жрецы которых весьма часто пользовались этим эффектным опытом.

Применялся он в тех случаях, когда нужно было определить, угодна ли божествам приносимая фараонами или влиятельными людьми страны жертва. С этой целью приносящего жертву заставляли провести ночь в храме, куда он должен был принести сосуд с молоком ослицы. Ночью жрец в черном плаще незаметно брал поставленный у жертвенника сосуд, переливал его в прозрачный сосуд и засевал его бактериями.

Когда перед изумленными глазами жертвователя в темном храме появлялся светящийся сосуд и раздавался торжественный голос главного жреца о желании божества принять дар, – много таинственного и страшного рассказывали потом изумленные жертвователи на пирах во дворце в Фивах, в загородных поместьях военачальников и ночью, во время походов, на биваках.

Волшебные настои

Гипнотизм в чистом виде, вероятно, не был известен египтянам. Так же, как не был он, первое время, известен в Индии и Китае. В двух последних странах явления, сходные с гипнотическими, широко применялись, хотя нигде в литературе не упоминалось о какой либо таинственной силе, которой бы обладали отдельные лица. Наоборот, всякий раз упоминалось, что для произведения того или иного эффекта, какой в настоящее время называется состоянием гипноза, прибегали к помощи разных снадобий и настоек.

Особенной силой обладали сиропы, настоянные на корнях мандрагоры и цибета.

Человек, принявший известную дозу таких настоев, сначала впадал в глубокий сон, а затем находился в состоянии полного оцепенения, во время которого не чувствовал ни боли, ни страха. Были какие-то способы, позволяющие привести человека в парализованное состояние, частично оставляя некоторые части тела в состоянии нормальных движений.

Алхимики современного Парижа, изучая фармакопею Индии и Китая, пришли к заключению и доказали это физиологическими опытами, что настои мандрагоры, цибета и женьшеня, в зависимости от того, прибавлены ли к ним сахар, спирт или растворы каких-либо металлических солей вроде ярь-медянки, малахита или железных солей, производят совершенно различное физиологическое действие, вызывая порою паралич всего тела, но оставляя нетронутой способность речи и мышления; при смешении раствора мандрагоры с крепким раствором соли получается, наоборот, полнейшее прекращение способности мыслить и говорить при полной свободе движений ног и рук. Таким образом, человек, принявший определенное количество такого раствора, очень походит, по внешнему своему виду, на человека загипнотизированного, хотя применение мандрагоры и других сходных с ней растительных веществ относится к самой глубокой древности страны Санскритских наречий, между тем как гипнотизм, как физиолого-психическая сила, упоминается впервые в Индии за 7 веков до P. X.

Как известно, в более слабой степени, чем эти изученные в течение многих веков растения, такое же физиологическое действие паралича или онемения производят и другие растительные и животные яды вроде стрихнина, вератрина, кураре и другие известные трупные яды, а также различные металлические соли, не говоря уже о новейших органических соединениях, – производных аммиака, – этих искусственных сородичей алкалоидов и упомянутых органических и трупных ядов.

«Питье дракона»

Современные алхимики открыли секрет и состав «питья дракона», одинаково распространенного алхимического напитка как в Индии, так и в Китае. Напиток этот давался при некоторых жертвоприношениях и при других обрядах, совершаемых с особой торжественностью буддийскими бонзами, открывшими его в глубокой древности.

Одно из украшений «школы алхимиков».

Подавался он жрецами в высоких и узких стеклянных сосудах и состоял из прозрачной жидкости, в которую жрец бросал несколько цветков какого-нибудь душистого растения. Вместе с лепестками цветков вбрасывались кристаллы какого-то вещества, которые слегка окрашивали всю жидкость в розоватый цвет. Обыкновенно, после того, как кубок был вручен, посетителя приглашали войти в храм или в находящуюся рядом пещеру отшельника, и тут происходило странное и ужасающее легковерного посетителя явление.

В бокале с треском начинали взрываться синие огненные шарики и выделять шипящий газ. Количество таких огоньков с каждой минутой увеличивалось и наступал момент, когда вся жидкость ярко вспыхивала и начинала гореть, распространяя приятный, ароматный запах. Когда это происходило, жрец предлагал посетителю немедленно же отправляться к главному жертвеннику и выливать на него горящее высоким пламенем «питье дракона».

Сверх этого пламени накладывались легко воспламеняющиеся вещества и немедленно приносилась жертва, причем последняя считалась особенно угодной божеству. Как показали алхимики, «питье дракона» составляется из спирта, к которому прибавлялась кислота, а затем вместе с лепестками цветов вбрасывались кристаллы веществ, выделяющих кислород. Пузырьки кислорода, проходя через постепенно нагревающуюся массу спирта, воспламеняли прикасающиеся к их поверхности частицы последнего, что сопровождалось треском, шипением выделяющейся углекислоты, вспышкой и распространением приятного запаха различных получающихся при окислении спирта веществ.

Кровь Фо-джа-юня

Интересны и имеют строгое научное объяснение обряды китайцев, сопровождающие гадание и предсказывающие успех на войне.

Это так называемая «кровь Фо-джа-юня», когда в белом фарфоровом сосуде, от прибавления каких-то неизвестных веществ, налитая кровь превращалась в воду, теряя совершенно свою багровую окраску.

В одном из старых монгольских монастырей недавно был найден объемистый том с описанием гаданий Фо-джа-юня и представляющий собой строго химическое объяснение этого явления.

Вот что говорит эта книга: «Пойди на вершину горы, там, где не растут большие высокие ели, и найди на камне синеватые сухие лишаи. Вывари их и получишь синий настой. Перевари его еще раз с кислыми плодами лесного винограда и ты получишь красную, как живую, кровь. Сожги на плоском камне куски серы из Сапайляня, закрыв горящие куски сосудом. Когда все выгорит, налей в него воды. Прибавив эту воду к полученной тобой алой крови, ты увидишь, как исчезнет она, превращаясь в воду».

Алхимики поступили согласно рецепту, указанному в старой китайской рукописи, и через французского консула г. Леру в Нанкине получили эти таинственные синие лишаи, которые действительно совершенно обесцвечивались при соприкосновении с кислотами.

«Кровь земли»

Такое же явление было известно под названием «крови земли» и повторяется ныне алхимиками, изучившими это много веков сохранявшееся в тайне явление.

«Кровь земли» представляет собой вытяжку из червей кошенили, дающую, как известно, ярко-багровую краску. «Кровь земли» приносили в жертву в то время, когда «черная смерть» бродила по земле, когда тысячи людей по Гангу и Инду умирали от чумы и когда над всей страной черным вихрем взметалась смерть, вопли людей и карканье слетающихся на добычу хищных птиц.

Перед молчаливой статуей каменного Будды ставился большой стеклянный сосуд, наполненный кровью, в которую, по преданию, превращались слезы осиротевших девушек и юношей, и жрецы, взявшись за руки, в плавном хороводе обходили изваяние Будды, по временам нанося себе глубокие раны и издавая пронзительные истеричные крики. Когда уже начинали некоторые из жрецов падать и биться на земле в судорогах, появлялся самый старый из отшельников данного округа, разбивал стоящий у средней колонны храма, так называемой «Бай-Абад», т. е. «опоры силы», сосуд с водой, которая веками хранилась в каждом индийском храме.

Произнося заклинания и громко умоляя добрые и злые божества о пощаде людей, жрец выливал в сосуд с «кровью земли» воду. Происходило чудо: кровь превращалась в воду, и отшельник, благословляя народ, говорил, что злое божество смилостивилось и возвращает людям все пролитые ими слезы, обещая на долгие годы здоровье и плодородие стране.

Этот трогательный и полный мистицизма обряд был повторен адептами новой алхимической школы и, обставленный со всеми подробностями, описанными на древних пачках пальмовых листьев, был основан на точном знании, а именно: кровь была, как и в индийском обряде, кошенилевой настойкой и к ней прибавлялась вода, насыщенная хлором, который мгновенно обесцвечивал красящее начало кошенили.

Как доказал профессор Марион де ля Баск, совершенно таким же образом совершался такой же опыт в древних индусских пагодах, где обесцвечивание производилось водой одного из источников в земле Даков, содержащей свободный хлор, как это было обнаружено при посещении этой страны английскими, а позднее бельгийскими инженерами, производившими здесь железнодорожные изыскания.

Мане, Текел, Фарес!

Очень эффектным опытом сопровождались всегда различные предсказания, которыми старались захватить власть в свои руки представители различных буддийских толков в обеих монархиях, где Брама, Сива и Вишну встали во главе религиозного миросозерцания сотен миллионов людей.

Эти предсказания велись обыкновенно глубокой ночью в совершенно темных подземельях или, в безлунные ночи, в горных ущельях, а порой и на открытых равнинах. Состояли они в том, что пород собравшимися жителями округи, желавшими узнать от богов ответ на какой-нибудь волнующий их и важный вопрос, касающийся благосостояния целой страны или только данной местности, неожиданно загорались знаки, служившие ясным ответом на поставленные вопросы. Знаки эти, в виде огненных букв или простых и понятных рисунков, прогорев некоторое время, потухали, распространяя сильный удушливый дым. И в лаборатории на rue Monsieur le Prince так же вспыхивают отдельные слова, являющиеся ответом на какой-нибудь заданный вопрос, вызывающий короткий ответ.

Бурбонская лилия и корона

Так, недавно кто-то спросил во время демонстрирования алхимических опытов: «Что угрожает Франции?» И через несколько мгновений на темной стене загорелась зеленым огнем бурбонская лилия, которую затем сменила вполне отчетливо различимая корона.

Конечно, в средние века немедленно же этот ответ был бы истолкован как предсказание, что стране угрожает гибель короны и опасности для династии.

В республиканской Франции, конечно, поняли это совсем иначе.

Опыт был немедленно же пояснен. Алхимики обмакивали заготовленный ранее трафарет в раствор фосфора в маслянистых веществах и быстро прикладывали его к стене. Когда масло высыхало, фосфор тотчас же вспыхивал, образуя светящуюся фигуру или соответствующую букву.

Фосфор и древние народы

Что опыты, которые производили при предсказаниях китайские бонзы, относятся к разряду тех же явлений, – об этом свидетельствует то обстоятельство, что фосфор, как совершенно самостоятельное или легко воспламеняющееся вещество, применяемое также китайцами для защиты береговых городов и торговых судов от нападения пришельцев из-за моря (вероятно, – японцев) было известно в Китае за несколько веков до P. X., а легенду о существовании такого зажигающегося вещества, которым владеют люди, живущие у теплых морей, сохранили древнейшие глиняные пластинки, находимые на развалинах древнего Вавилона. В этот город, как известно по историческим документам, доходили караваны китайских купцов.

Алхимия обрядовая и научная

Таковы основы и обрядовая сторона главнейших явлений, производимых адептами древней алхимии, происхождение которой так же старо, как и происхождение поклонения людей силам природы. Но в древнейшие времена, у народов, живших на заре истории человечества, алхимия, в числе прочих оккультных знаний, служила исключительно религиозным целям и, как таковая, не двигалась вперед, не изменялась и не совершенствовалась, оставаясь все время строго консервативной.

Совсем не так обстояло дело в Средние века, которые внесли очень много нового в таинственную науку о веществе, – алхимию, низведя ее с пьедестала культа на ступень исканий, откровений и знания. И здесь, конечно, произошло столкновение алхимиков с всевластным и всезнающим католицизмом. Западная Европа, вследствие этой борьбы, украсилась поставленными позднее памятниками в честь казненных, а в народе начали ходить новые таинственные легенды.

Легенда о черте, разрушающем скалы

Мы знаем немало преданий о том, как к тому или другому из воинственных и непокорных вассалов являлся черт и предлагал разрушить скалу, на вершине которой был неприступный замок врага. Являлся черт и затем, чтобы помочь разрушить соседнюю гору и сделать недоступной дорогу к холму такого рыцаря-разбойника, каким был предок Рокамболя, граф де Валуаз, воздвигший целую крепость на склонах мрачного Пюи-до-Дома.

Кто же был этот черт? Легенда ли это или тень возможности, реальности?

Алхимики из Парижа утверждают, что, внимательно изучив легенды и все версии предложений, делаемых чертом, всегда приходится прийти к заключению, что под личиной черта фигурирует алхимик, какой-нибудь неизвестный, но гениальный изобретатель, на много времени опередивший монаха Бертольда Шварца, составившего на горе человечества рецепт пороха. Они-то, – эти безвестные «черти», владеющие таинственной разрушительной силой, – бродили по темной Европе и старались найти применение для своего гениального секрета.

Серебро – золоту

Случайная логическая ошибка алхимиков, принявших открытие золота в серебре за превращение одного металла в другой, повела к идее о жизненном эликсире, о поисках золота в крови человека, к убийству, к подкупам хирургов, производящих операции, и тюремщиков, которые за хорошую плату позволяли любознательным алхимикам прирезывать некоторых арестантов во время их сна и искать золота и элементов вечной жизни в их крови.

Однако, уже тогда были намеки, что некоторым алхимикам, по-видимому, действительно удалось превратить серебро в золото, но только в половине истекшего века этот опыт удалось воспроизвести американскому химику Сагеу-Lea, показавшему, что в некоторых случаях возможно серебру придать полное сходство с золотом, не претендуя, конечно, на превращении одного металла в другой.

Алхимики, под руководством неутомимого Пиобба, этот сложный опыт повторяют, и в их руках серебряный пятифранковик приобретает вид солидной старинной золотой гинеи. Каким-то образом, эта тайна Carey-Lea сделалась достоянием злоумышленников, и Париж в начале текущего года был наводнен серебряными «petits et grands Louis»… под золото.