Текст книги "Два угла двух треугольников (СИ)"

Автор книги: Антонина Бересклет (Клименкова)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Выскочили на солнце улицы. Антон перед водительской дверцей своего пижонского авто с напряжением ждал ответа.

Сенька не знал, как быть. Волчком крутанулся на месте, пытаясь сообразить.

– Две минуты? – решил Сенька. – В райцентровой аптеке всё равно кроме аспирина ничего не найдешь. Заскочим ко мне – и в город, я покажу, как срезать. В город даже ближе выйдет, чем в райцентр. Сотню выжмешь? Успеем за двадцать минут. Роддом на окраине, рядом три аптеки. Согласен?

С выбором было не густо. Сели, поехали.

Часть 4

Сенька едва успевал командовать поворачивать – Антон гнал, вписываясь между заборами на полном газу. Хорошо, не задавили никого. Из-за солнцепека даже куры попрятались и под колеса не лезли, на свое счастье…

Катька рожать собралась вторично, поэтому держалась уверенно. Сумку собрала заранее, старшую дочку отправила к прабабке, дом заперла. Ждала мужа на скамейке у калитки, чинно сложив ручки на пузе.

Рядом с нею плясал причудливый танец паники «друг семьи» – Егор. Придурок и псих, как сейчас охарактеризовал бы его Сенька. Нашел время – разобрал тормоза!! Единственная машина, на которой рассчитывали везти роженицу в город! И стукнула ему моча в больную голову проверить тормоза: «А то вдруг повезем, а по дороге откажут?»

Еще в голове Семена мелькнула злорадная мыслишка: не так бы еще скакал козлом Егорушка, если б ему довелось везти Катьку рожать в первый раз! Это сейчас она – матерая мать четырехлетней занозы. А тогда – рыдала и причитала, норовила в обморок грохнуться и орала благим матом всю дорогу!.. Нынче как бы самого Егора не пришлось нашатырем откачивать.

– Я ж ее спрашивал! – кинулся к другу Егор. – Она обещала, что на этой неделе рожать точно не собирается!! Я ж не думал, что она передумает! Я и в «скорую» звонил – они ехать не хотят, орут, бензина не выделили!..

– Быстро сели в машину!! Оба!!! – рявкнул на семейство Сенька.

– Ой, какая иномарочка! – пропела Катерина, охотно юркнув на заднее сидение.

Егор, блея извинения, влез следом, громко хлопнул дверцей с нервного размаха.

Рванули с места. Катька только охала и веселилась, словно на аттракционе. Егор шебутился над нею, сам зеленея с каждом минутой.

Когда же выбрались на шоссе, Антон выжал все двести с лишним. Машина урчала, как прирученный тигр, беспрекословно слушалась руля, обводила на обгонах, словно королева на шахматной доске…

Сенька, сидевший штурманом, больше чем за жену, стал бояться за кудрявого. Не даром он еще тогда за таблетками полез – сейчас, видать, поплохело ему не в шутку. Вцепился в руль, глаза подозрительно блестят, над верхней губой испарина, губы же побелели совершенно.

– Не психуй, успеем! – негромко окликнул его Семён. – Ты так гонишь – за полчаса обернемся.

Перехватив его встревоженный взгляд, Антон скривился в подобии улыбки:

– Я вас довезу, не волнуйся.

– А дальше? – хмыкнул Семён.

– Увидим, – коротко бросил кудрявый. Через минуту попросил неуверенно: – Там… в бардачке. Посмотри, пожалуйста, синюю блистулу.

Что такое блистула и как выглядит, Сенька понятия не имел. Но в бардачке нашлась только одна синяя штука – полупрозрачная пластинка с таблетками, заклеенная с другой стороны фольгой.

– Пять, – отрывисто велел кудрявый. – И воды.

Сенька теперь радовался, что Егор с ними увязался. Его идиотское кудахтанье отвлекало Катьку, иначе бы та могла заметить неладное и запаниковать. И была бы права: ехать рожать через пол-области, на несусветной скорости, с подозрительным водителем, на чистом упрямстве держащимся на грани обморока! Мало обнадеживающая ситуация.

Руки кудрявого заметно тряслись, поэтому Сенька высыпал горсть таблеток себе на ладонь – и со своей руки дал собрать губами. Бутылку с минералкой тоже подержал.

Идиотская выходила ситуация, нечего сказать. Если бы только Сенька озаботился в свое время научиться водить не только трактор! Хотя, вон Егор – имеет законные права на свою семерку, доставшуюся по наследству. А скажи ему сесть за руль этого драндулета? Если сразу в обморок не грохнется с непривычки к заморской технике – то лихо въедет в ближайшее дерево…

Синие таблетки не особо помогали, через пять минут Сенька скормил кудрявому еще горсть. Тот уже не стеснялся его – то и дело отрывал от баранки правый кулак, как-то особенно прицельно, с силой ударял себя по левой стороне груди. У Сеньки по спине мороз пробежал – сердечный приступ во всей красе, не иначе… Теперь он со всей яркой очевидностью понял, что с ними со всеми случится, если парень вырубится на полной скорости. Лучше бы Катька осталась дома ждать «скорую», на край, родила бы сама с помощью бабки…

– Попей водички, – буркнул ему Антон. – На тебя смотреть тошно.

– Как будто на тебя приятно, – огрызнулся Семён. Но хлебнул, в горле и вправду пересохло…

Не помнил, как в городскую черту влетели.

Помнил, что на хвост дэпээсники сели, с вяколкой и огоньками. Пытались прижать к обочине – не опередили, конечно, слабо, но поравняться сумели. Тут в окошко высунулась Катька и счастливо проорала, показывая рукой на живот:

– Рожать еду!! Простите уж!!

«Бело-голубые» пузо разглядели, простили. Рванули было ехать вперед, путь показывать. Но не сдюжили, Антон их с досады как стоячих сделал.

Вырулили к роддому – машина покачнулась от дружного вздоха облегчения.

Пока Егор мешался, пытаясь помочь матюгающей его Катерине выбраться из машины, Сенька ткнул пальцем в сторону аптечной вывески:

– Я ж говорил! Самая большая в городе. Говори, что тебе…

– Иди жене помогай, – нелюбезно огрызнулся кудрявый.

Семен спорить не стал. Главное – доехали. С ветерком…

Часть 5

…Оставив пока что раздумавшую рожать жену в приемной учреждения на попечении Егора, Семен вернулся к машине минут через пять. Вроде Антон говорил о часе? Если назад полетят с той же скоростью – уложатся ровно в пятьдесят минут…

Он бегом кинулся к машине, через тротуар заметив крутящихся вокруг пацанов-малолеток. Шугнул прыснувших мальчишек, сам полез в салон… И сердце ёкнуло. Кудрявая голова лежала на вцепившихся в руль руках.

Сенька тряхнул его за плечи, заставил откинуться на спинку кресла. Антон был белым, как мертвец. В панике Сенька похлопал его по щекам – не помогло, вместо дыхания был чуть слышен сдавленный сип.

Примерившись, Сенька двинул кулаком с дури по сердцу.

Антон дернулся, глотнул воздух ртом. Свистя горлом, выдохнул с натугой. Веки разлепил, взглянул мутно, но осмысленно.

– Ты не купил таблетки? – взялся допытываться Сенька. – Не дошел? Что ж ты, мать твою! Давай «скорую» вызову!

– Не надо «скорой»… – как-то очень жалобно выдохнул кудрявый. – Не хочу снова, чтобы резали…

– Скажи тогда, какие таблетки купить! Я сейчас сбегаю!

Кудряшки отрицательно мотнулись:

– У них нет такого… Ни ампул, ни моих таблеток…

– Дурак! Тут за углом еще две аптеки! Говори скорее!

Антон полез в карман, прошелестел:

– Рецепт…

Пальцы не слушались. Пришлось в его узких джинсах шарить Сеньке самому. Отыскал две потрепанных бумажки с печатями, сложенные вчетверо. Кстати нашелся и кошелек, потому что Сенька свой из дома взять и не подумал…

…Спустя три минуты Сенька снова был в машине. И снова пришлось дубасить кулаком по сердцу. Антон застонал, но не очнулся.

Аптекарша, недоуменно оглядев странного взъерошенного парня, бесцеремонно растолкавшего бабулек, заверила, что эти охренительно дорогие таблетки при острых приступах аритмии подействуют уже через пару минут рассасывания во рту. Сенька запихнул ему сразу две, пусть для этого пришлось раздвинуть губы пальцами, залезть в горячий, пересохший рот и пихнуть таблетки под язык. Хотел еще и водички как-нибудь влить, но от крайне невежливых манипуляций кудрявый наконец-то пришел в себя.

– Сиди, не рыпайся, – велел Сенька. – Еще есть время, успеем.

– Твоя… жена… родила? – отрывисто выдавил Антон. Потянулся дрожащей рукой за бутылкой, пришлось бутылку держать в три руки.

– Нет, – улыбнулся Семен. – И похоже, сегодня еще не собирается. Ложная тревога оказалась.

– Хорошо, – выдохнул бледная немочь, откинул голову на подголовник. Вздохнул заметно свободнее, с облегчением. Не соврала аптекарша, таблетки действовали быстро – уже и губы не как мел.

– Ампул нигде нет, – признался Семен. – Аптекарши смотрели на меня квадратными глазами. Впервые такое название видели, что ли. Дурынды необразованные.

– Понятно, – отозвался Антон. – Значит, уже нет смысла обратно гнать.

Сенька был рад в каком-то смысле, что Антону можно еще немножко отдышаться.

– Я за мороженным сбегаю? Посидишь? – спросил Семен, заметив на другом конце улицы белую тележку.

Антон без возражений отдал ему обратно свой кошелек, который так и лежал у него на коленях, возвращенный после пробежки по аптекам. Вид у него был, как на похоронах. Правда, у Сеньки мелькнула черная мыслишка: лучше стоять на похоронах плакальщиком, чем лежать покойником.

Пока ходил за мороженным, отзвонилась Катька. Радостно доложила, что ее поселили в чистенькую палату к «дохаживающим», нашли все анализы и карточку, приписали к знакомому врачу и т д и т п. Так что мужа она отпускает на все четыре стороны как минимум на неделю. Мол, если даже родит завтра, ее еще подержат, поприсматривают. Но горе ему будет, если, вернувшись, она найдет родную избушку в грязи, старшую дочурку закаканную, а законного муженька в запое! Семен поржал, обещал заехать проведать завтра, пожелал удачно тужиться.

Только дал жене отбой – высветился Егор. Блеял-мямлил, отпросился домой ехать на электричке. Сдрейфил перед обратной гонкой, слабак.

Сливочные рожки схомячили в машине, хотя Сенька очень боялся накапать на дорогую обивку. Вернее – Сенька схомячил и побежал за добавкой, клянясь должок вернуть по приезде. А Антон еле одно домусолил.

Но в обратную дорогу Семен ехать уже не опасался. Кудрявый вполне воскрес от своих таблеток. Вот правда же угораздило придурка высыпать двухмесячный запас в раковину бабки Ани!..

Назад уже не так гнали, обращали внимания на знаки препинания – пардон, дорожные, с предписанными ограничениями скорости. Поэтому было время выпытать у кудрявого, что за чертовщина с запертой комнатой.

– Флешмоб, – брякнул Антон.

– Чё? Я тракторист из глубокой провинции! Имей совесть, говори по-человечески!

Оказалось, в Сети распространилось модное веянье – блогеры, то бишь графоманы-дневниковеды… Нет, не так – особо пессимистично настроенные индивидуумы с ярко выраженными суицидальными наклонностями с помощью сетевых ресурсов объединялись в пары. Первый выбирал для самоубийства время и место, объявлял о решении в своем дневнике примерно за неделю. И выбирал «поверенного секунданта». В означенную точку, в означенную дату приезжали сперва один, затем второй. Иногда «секундант» приезжал раньше срока – и пытался отговорить еще живого самоубийцу от последнего шага. Иногда «секундант» вытаскивал придурка из петли, если тот, полупридушенный, начинал дергаться и перед лицом смерти всячески старался показать раскаянье. Если же суицид смертнику удавался, поверенный был обязан засвидетельствовать смерть, выложить фотоулики в сеть и опубликовать в дневнике покойника заранее подготовленный некролог.

В случае с Антоном, его избрали поверенным в отравлении. Он из столицы пригнал на выбранное место – потому что только у него был легально выписанный рецепт на ультра-эффективное лекарство, способное вернуть наглотавшегося таблеток смертника с того света. Но получилось так, что одну ампулу он умудрился разбить по дороге, а вторую Сенька сам видел.

– Ни х..я себе игры в столице, – пробормотал Семен.

– Тот парень был местным, из вашего райцентра, – возразил Антон. – Был… Лекарство выкрал у деда-паралитика. А вот противоядие просто так не найдешь. Думаю, «скорая» его тоже не спасла бы.

– Он ведь целый месяц у бабы Ани жил, – потрясенно осознал Сенька. Как тут не схватиться за голову, от такого открытия. – И всё это время раздумывал, умереть или нет?

Антон кивнул. Абсолютно спокойно и уверенно на скорости вошел в крутой поворот, облетел двойную фуру, словно бы и не заметив гудение охреневших встречных.

– Все размышления он занудно записывал в свой дневник. Если интересно, я потом покажу тебе. Мне ведь еще некролог по нему писать.

У Семена мурашки всю шерсть на теле вздыбили: так отстраненно-равнодушно говорить о смерти человека, с которым совсем недавно дружески общался?.. Впрочем, Антон сам едва не сдох совсем недавно в своей машине, так что ему чужая смерть? Вообще смерть? Обычное дело. Привычные игры в салочки, как обгон на скорости: кто кого опередит – скелет с косой или он с таблетками…

– Так ты не думал на самом деле снимать эту комнату? – дошло наконец-то до Семена. Но из-за молчания усомнился, спросил недоверчиво: – Или собирался?

Кудрявый пожал плечами.

– Давай тогда ко мне, – без раздумий предложил Сенька. – Катька пока в больнице, наша Егоза у ее бабки поживет… Щас, я у Катьки разрешение спрошу, чтобы ты ничего не думал. Погуляешь недельку на свежем воздухе, а дальше как знаешь! Тем более у меня отпуск на неопределенный срок – пока трактор не починят, я ни ногой в колхоз.

Он принялся тыкать кнопки своего потертого мобильника. Антон молча улыбнулся: настоящая провинция! Душевная широта! Не боится ведь чужого человека к себе в дом приглашать. Только что наслушался о психах и самоубийцах – и ничего, ни бровью не повел. Не похож ведь на дурака, а доверчивый такой до глупости?..

…Потом они заскочили в сельпо за продуктами, за пивом. Приехав домой, поставили драндулет в сарай вместо трактора.

Сенька бодро наквасился пивасиком под зеленый салатик из овощей со своего огорода, Антон же сослался на таблетки и был избавлен от алкоголя.

Поздно ночью, при свете экрана ноута, пристроившись подремать под фильм на плече у нового приятеля, Сенька спросил:

– У тебя права-то, выходит, купленные?

– Ага, – хихикнул кудрявый, захмелевший от прабабкиного ядреного кваса.

Часть 6

…Всё-таки перед походом в сельпо Антон уговорил его завернуть к трехэтажке.

Поднялись – квартира настежь открытая. Милиционер с пузом, как беременный… Пардон, полицейский с лишним весом.

Анна Петровна в душистом облаке варельянки и корвалола, по щекам слезы, в глазах жгучая обида на квартиранта, посмевшего ей так жестоко отплатить за гостеприимство.

Сенька дивился на серьезную наглость кудрявого – морда кирпичом, протопал прямо в комнату. Да еще принялся щелкать мобильником. Усатый милиционер, составлявший протокол над трупом, потерял дар речи.

– Прошу прощения, – спохватился Антон. – Я внештатный корреспондент сетевого сообщества блогосферы.

– Щас же стирай все фотки! – рявкнул участковый. – Или конфискую твой гаджет к чертовой бабушке!

– Понимаете, мы тут были часа два назад, – вылез вперед Сенька. – Он, – (ткнул пальцем в кудрявого,) – хотел комнату снять. На лето. А он, – (указал на труп на кровати,) – еще не съехал. Мы ждали, а он говорил, что у него электричка только в два.

– То есть вы последние, кто видел покойника перед смертью? – деловито уточнил участковый.

– Нет, мы не видели, – мотнул головой Сенька. – Мы через дверь с ним говорили. Вернее, она, – (он кивнул в сторону хозяйки,) – стучала ему в дверь, а он бурчал на нее и включил громкую музыку.

– То есть, вы его не видели, – разочаровался участковый.

– Видели, – подал голос Антон. Протянул усатому свой смартфон, с выведенной на экранчик фоткой парня, показывающего «викторию». – Я его через окно кухни видел. Вот на снимке дата и время, можете сверить.

Антон вспомнил еще кое-что, забрал из рук опешившего полицейского телефон, сделал крупное увеличение на пальцы самоубийцы – и передал обратно, показал:

– К этому времени он уже принял большую дозу сердечных препаратов, урежающих частоту пульса. Если присмотритесь, заметите ярко выраженную синюшность ногтей.

– Препаратов? – нахмурился участковый.

– Вот же, – Антон вытолкнул носком кроссовки из-под кровати пустой пузырек. – Прекрасно знаю эту гадость, куча побочных. От нее в малых дозах можно дубу дать. А тут… пустой?

– Не трожь! – рявкнул полицейский. – Это ж улика, твою мать…

Он подцепил шариковой ручкой пузырек за открытое горлышко, осторожно поместил улику в чистый пакетик-файл.

– И откуда ж ты это всё знаешь, красавчик? – протянул с нескрываемым подозрением усач. – На фармацевта учишься?

Вместо длинных объяснений Антон задрал свитер вместе с майкой, показав на левом боку жуткую паутину шрамов:

– Жизнь заставила в лекарствах разбираться, – просто сказал он. – Я ведь сюда приехал от городских стрессов отдохнуть. Врачи посоветовали. Думал насладиться солнцем, летом и тишиной. А тут…

Анна Петровна сердобольно заохала, закрылась платком. Даже участковому стыдно сделалось за вспышку подозрительности. Не потребовал телефон отдать, только дату и время последнего снимка самоубийцы списал себе в блокнот. На всякий случай. Хотя теперь и так всё понятно, можно даже на вскрытие не отправлять. Родители покойника хоть порадуются, что в открытом гробу можно будет похоронить…

Спустившись вниз, выйдя на улицу, Сенька понял, что всё это время в квартире неосознанно сдерживал дыхание. Чуть в обморок не грохнулся – и сам не понял бы, отчего!

– Хочу напиться, – решил Сенька.

– Я тоже, – вздохнул Антон.

– Тебе нельзя! – отрезал Семен. Но смягчился: – А вот кваса можешь дуть сколько влезет! Знаешь, какой моя пра-тёща квас делает? Окосеешь с полстакана!

– Пра-тёща? – поднял брови кудрявый.

– Бабка моей Катьки! – пояснил Сенька.

Он был готов рассказать новому приятелю всю семейную биографию – лишь бы забыть поскорее о трупе самоубийцы на третьем этаже единственной на деревню квартиры с балконом.

– А просто «тёщи» у меня нету как бы, – повествовал Сенька. – Катерину бабка воспитывала. Родители развелись и переженились заново. А кому нужна в новой семье наполовину чужая дочка? Вот Катьку в деревню и сослали. Но она не в обиде, ей и тут хорошо!

– Как мои, – вырвалось у Антона.

Семен это запомнил. Нет, по пути домой или в сельпо он, конечно же, к нему с расспросами приставать не стал. А вот за ужином – насел на гостя.

Оказалась биография у кудрявого хуже, чем у Катерины. Если ту в малолетстве несмышленой подкинули любящей бабушке, а родители ругались и разводились где-то отдельно от них, в городе. То по нему развод прокатился колесом трактора.

Старшая сестренка ночевала у подружек, пропадала по клубам, едва краситься научилась – ее вечно дома не бывало. Его тоже месяцами не было дома – маялся по больницам. Родители обоим чадам давали денег вдоволь – а вот любви и тепла самим не хватало. Обвиняли друг друга в болезненности сына и разгульности дочери, ссорились, ругались… Каждый семейный выходной – краткосрочная война, будни – вооруженный нейтралитет с дипломатическими нотами. При этом были любовники и дети на стороне. Но развелись только тогда, когда Антону исполнилось двенадцать и он успел перенести шесть операций на сердце. Преподнесли детям, что якобы не хотели их травмировать разводным процессом, поэтому и тянули, как могли.

Им, разумеется, предоставили выбор, с кем из родителей остаться жить. По умолчанию подразумевалось, что заканчивающая школу сестра сразу же проявит самостоятельность, благо денег на съемную квартиру охотно сулили и отец, и мать. Антону тоже недолго осталось – если не зарежут хирурги, лет через пять поступит в универ, получит место в общаге. Вкусит разгульную студенческую волю!

Однако сестра сделал финт – и забрала под крыло братишку, объявив родителям, чтобы шли на все четыре стороны.

Предки пожали плечами. Оставили наследство в виде родной квартиры, счет в банке, чтобы на первое время хватило. И с чистой совестью свалили за границу – на разные полушария планеты, как можно дальше друг от друга.

– Вот су..и, – поскрипел зубами Сенька.

– Мы с сестрой были счастливы, – улыбнулся с ностальгией Антон. Налил себе еще квасу, распробовал. – Потом она вышла замуж, родила тройняшек. Купили с мужем квартиру на одной площадке с нашей старой. Так она могла сидеть в декрете и заодно присматривать за мной.

– А ты?

– А что я? Я еще в старших классах освоил Сеть и научился неплохо зарабатывать. Помогал сестре. Так что в универ не пошел, к моему стыду, остался неучем.

– Не кокетничай, блин, – хмыкнул Семен, отбросив под стол очередную опустевшую жестянку из-под пива. – Нашел перед кем образованием мериться.

– А ты? – в свою очередь спросил Антон. – У тебя какие родители?

Семен отмахнулся:

– Отец спился, мать надорвалась. Сирота я, короче.

– Прости.

– Ты-то при чем? – хмыкнул он. – А чем зарабатываешь в этом своём Инете?

Антон смущенно замялся, потупил глаза, демонстрируя шикарные для парня ресницы:

– Поверишь, если скажу, что пишу?

– Что пишешь? – прищурился Семен. Вот бл…! Перепил пивасика, и организм, мать его, логично затребовал после выпивки баб и грязные танцы. А собутыльник-то трезвый, как стеклышко, мигом просечет суть проблемы. И что делать? Как искать выход из положения? Из-за стола запросто не встанешь… Затуманенная голова скрежетала мозгами туго. – Писать, знаешь ли, можно пейзажи маслом, портреты… хм, пастелью. Романы стихами.

– Порно, – шепнул Антон. Застенчиво прикусил нижнюю губу ровными, красивыми зубками, ожидая реакции на признание.

– Гейское? – почему-то сорвалось с языка Сеньки. Сам выпучился от своего вопроса.

Антон же кивнул, не поведя бровью:

– Гетеро тоже.

– И хорошо продается? – осторожно уточнил тракторист для справки.

– Неплохо, – заулыбался собутыльник. – На машину кредит брать не пришлось.

– Ёж моё ж, – уважительно протянул Семён. – Инет мощная сила!

Предложил за это выпить. Антон от тоста отказался:

– Не, я щас лопну, не могу больше пить.

– За чем дело стало? – оскалился Сенька, радушно поведя рукой. – Иди отлей – и заново начнем квасить!

Хихикнув не вполне трезво, гость послушно поднялся из-за стола.

– А на обратном пути зайди на кухню и вылови из банки еще огурчиков! – велел хлебосольный хозяин, вручив опустевший салатник.

Пока собутыльник вышел, Сенька намеревался бодренько вскочить, сбежать через окно на двор… А он у себя дома! Как хочет, так и выходит из дома! Да за банькой можно окатиться холодненькой водой из поливального шланга. Полегчает!..

Не так-то всё оказалось просто на деле, как в планах. Он дёрнулся с места – смачно кое-чем приложился о край столешницы – и тут же плюхнулся обратно на стул, шипя матерно. Из-за стола пришлось выползать крайне аккуратно: натянувшиеся кобурой тонкие трикошки нисколько не скрадывали чувствительность, а взмокшая головка деревянной подпоркой упиралась в столешницу снизу. Любое движение – и молнии по всему телу. Он и не замечал раньше, что этот стол такой низкий… Или стул высокий?.. Или его дубинка обнаглела, вытянулась изо всех силушек, чтобы «одним глазком» на собутыльника глянуть…

Кое-как вылез. Пошел вразвалочку – какое тут через окно сигать! С крыльца бы спуститься, не расплескавшись. Дубинка гордо реяла впереди владельца, флагштоком наперевес, отмахивая в такт шагам.

Так и потащил подобранный с грядок шланг для поливки, второй рукой прижимая к животу собственный, чтобы не маячил.

К греху, Сенька совершенно не подумал, что из окна кухни путь через огород за баньку прекрасно просматривался. А походка в стиле «пингвину яйца жмут» особенно привлекает внимание.

Антон засмотрелся. Машинально взял маринованный огурчик покрупнее, прикусил зубками, лизнул, тесно обхватил губами… От самозабвенного созерцания отвлекла малоприятная шершавость соленого смородинового листа, приставшего к языку с огуречной попки.

***

Часть 7

…На удивление, похмельем Сенька не мучился. Под утро пестрые, сладкие, завлекательные сны в голове крутились, аж глаза продирать было жалко.

Когда продрал, сразу вспомнил о госте. Из Катькиной спальни больше не доносилось мышиное клацанье, значит, пока спит. Еще бы! До самого рассвета шелестел клавой, Сенька даже сквозь сон слышал. Хотя звукоизоляция в избушке нормальная, и на бессонницу он раньше не жаловался… А тут – на тебе! Бесшумные клавиши из соседней комнаты через дверь услыхал. Как будто сам во сне нарочно прислушивался – здесь ли, рядом ли. И обратно со спокойной душой нырял досапывать, удостоверившись.

Что за фигня?..

Нет, он прекрасно помнил, как надулся пивасиком. Обливался холодной водой за банькой. Потом опять выдул пару жестянок. Пришлось идти в душ. Потом явилась пра-тёща с Егозой, смололи запас Тошкиного шоколада, который он держал на случай творческого кризиса. А ближе к ночи Сенька намеревался устроиться спать на диване в гостиной, под кино, на коленях Антона. Прикинулся захмелевшим больше, чем был на самом деле. Но тот просёк притворство – заставил пойти улечься по-человечески, в кровать.

– А тебе – туда! – вися на подставленном дружеском плече, Семён ткнул пальцем на дверь Катькиного «будуара». – Жена велела тебя к ней определить. Говорит, у нее пылюги меньше. Вот интересно, она же сама убирается во всём доме! Пылюгу вытирает одной тряпкой, и у меня, и у себя. А при этом утверждает, что в моей спальне пыли больше! Вот откуда, скажи, а?

– Вы спите с женой в разных комнатах? – уточнил Антон.

– В каждой семье свои странные привычки! – вздернул к потолку указующий перст хозяин.

…Семён за это ленивое солнечное утро успел многое, хотя и приходилось по родному дому на цыпочках передвигаться. Во-первых, перед тем как вылезти из кровати, избавился от стояка. Трижды. Небывалая роскошь. Сбегал в душ, потом приготовил пожрать, дважды позавтракал, проверил огород: собрал полведра раннего урожая с теплицы, полил грядки. Сбегал в сельпо за пивом на вечер…

А Тошка всё дрых.

Сенька понимал, что городские привыкли к ночному расписанию. Но не завтракать до часа дня? Эдак можно вообще не проснуться и помереть во сне от голоду. Пошел всё-таки проведать.

На цыпочках прокрался в комнату. Антона не видать – поверх одеяла Гошка свернулся, курган монгольский, косоглазый. Щастлив, вибрирует, коготками пододеяльник дырявит.

– Вот ты где! – удивился хозяин шепотом. – А я тебе битый час зову жрать, а ты не соизволишь!

Пришлось подойти к кровати, чтобы утонувшего в пуховых подушках гостя разглядеть. Спит крепко, просыпаться не собирается…

Но присмотревшись, Сенька решил, что надо бы будить. Не понравилось ему болезненно нахмуренные брови и прерывистое дыхание.

На негромкий голос Антон не отозвался. Только когда Семен осторожно погладил по щеке – дернулся, ртом воздуха глотнул. И глаза распахнул, точно хотел давно проснуться, но не получалось.

Глаза Антон еще шире выпучил, увидав перед самым носом предовольную кошачью морду. Морда была широкая, как и весь Гошка – десять кило при гладкой шерсти не шутки!

Антон выдохнул с облегчением:

– Это он? Показалось, что приступ во сне начался. Так придавил, не вздохнуть.

Сенька хотел согнать нахала, но Антон не дал:

– Оставь! – умоляюще попросил. – А можно погладить, да? Где ему нравится?

Сенька уселся на край постели и фамильярно пожамкал кошака для примера, но Гошка с большим наслаждением подставил подбородок и шейку под осторожные пальцы Антона.

– У меня никогда не было кошаков, – признался горемыка. – Сестра не разрешает.

И понятно почему – уже через пару минут несчастный кошатник принялся шмыгать носом и в голосе появилась аллергичная гнусавость. Но не взирая на это, кота Сеньке всё равно не отдал.

– Какие планы на сегодня? – спросил Семён, от нечего делать помогая углаживать разомлевшего Гошку. – Прости, но я без тебя завтракал.

– Я не завтракаю, – отозвался Антон.

– Ну, правильно, не успеваешь, если встаешь в обеденное время, – хмыкнул Сенька.

– Ты разве не собираешься на работу?

– Я в запое! – с гордостью сообщил тракторист-прогульщик.

– Тогда давай сегодня… – задумался Антон.

Обсуждение прервал звонок на смартфон.

– Сестра, – пояснил Антон. Вместо того, чтобы приложить мобилку к уху, как полагается, оставил гаджет перед глазами. Поводил пальцем по экрану, вывел прерывистую картинку видео-вызова.

– Разбудила? – поинтересовалась сестра. – Валяешься в кроватке? Во сколько лёг?

– В три.

Сенька хотел было уйти, чтобы не мешать, но Антон цапнул его запястье, удержал. Одним дыханием шепнул: «Я быстро, не уходи!» А как слиняешь? Сенька засмотрелся на сочные губы, и в трикошках кое-что охотно дернулось, готовое к восстанию по первому требованию или против воли, без разницы.

– Врёшь! Вон, последний заход на сайт в четыре пятьдесят.

– Это глюк!

– Сам ты глюк. Когда текст закончишь наконец? Мне из-за тебя вчера пришлось некролог писать и новые фотки паблить самой, а ты ерундой маешься!

– Я не мог писать, я был вне себя. Человек самоубился практически у меня на руках.

– У тебя дохрена сумасшедших фанатов! – отрезала сестра. – Никто не виноват, что ты повелся на этого психа! Ты с ним вообще два дня знаком! И вообще, ты у меня на руках регулярно помираешь, я ж не жалуюсь? – добила контрольным выстрелом. – Твой любимый издатель звонил! Дважды! Хотят рекламную компанию начинать, а ты всё силикон тянешь.

– Я не тяну, – надул губы братишка.

– Зарабатывай, пока горячо! Пока ты хоть кому-то нужен! Сколько раз тебе повторять, – завела любимую волынку сестра. – Ты не умеешь обращаться с деньгами, всё сквозь пальцы спускаешь. А если тебе снова операция понадобится? У меня на тебя сбережений не хватит! Я с тремя оглоедами еле концы свожу, знаешь же.

– Знаю, – покаялся Антон. А сам на Сеньку косится.

– И чего мы там лыбимся? – просекла сестра. – Не один, что ли? Так и сказал бы. Кого в постель затащил? Покажи!

Братишка послушно развернул мобилку, сунул в усы жмурящемуся коту.

– Чудовище! – восхитилась сестра. Вероятно, кошачья морда у нее в экран не влезла. – Антигистаминные выпей, не забудь. А еще кто?

– Тракторист! – гордо отозвался Антон. Но Сеньку показывать не стал.

– Красивый? – хмыкнула сестра, но вышло как-то с горчинкой.

– Очень, – кивнул братишка.

– Ну, тогда развлекайся, – милостиво разрешила опекунша. – Но не увлекайся! Про роман не забывай. И да – если что, я тюбик тебе подсунула в сумку, в нижний карман. Обезболивающий, гипоаллергенный.

– Да ну тебя, – снова надулся братец. Стрельнул ресницами на Семёна, покраснел. Тот смешался, нахмурил брови.

– Неужто наконец-то понадобится? Даже не верится! – Сестра захохотала и отключила связь.

– Прости, – повинился Антон. Но руку Сеньки до сих пор не отпустил. Как будто забыл. – У нас есть сбережения, она просто накручивает по привычке, чтобы я не отлынивал.

– Она у тебя менеджер, продюсер и нянька? – блеснул модными словечками Семён.

– Угу. И фотограф. И рекламный агент.

– Звезда интернета! – фыркнул Семён.

– Не зазвездишь как следует – рекламодатели не встанут к тебе в очередь, – пожал плечами Антон. Обнял кота, чихнул, успев отвернуться.