Текст книги "З.Л.О."

Автор книги: Антон Соя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Может, мы просто ошиблись со страной? Соблазнились Россией, уж больно место уникальное – продажные правители, доверчивые люди, низкая ценность жизни. Но это же не совсем Россия, скорее старая Европа, а мы ее так любим, с ее готической архитектурой. Простите нас, мы признаем ошибку. Нужно было начинать не на вашей территории, а в безбожном Китае, например. Хотя там не прокатило бы. Коррупции нет, и смертная казнь за наркотики. Для них у нас разработан другой вариант захвата. В языческой части Африки мы могли бы продолжить, пожалуй! Там много бедных стран. Что скажешь, Уриил? Мы взяли бы немного райской пыли и ушли.

– Что я скажу? – Димон-Уриил расправил могучие крылья и начал медленно взлетать к высокому потолку. – В Аду продолжите свои эксперименты, там не хуже, чем в Африке, – во всяком случае, точно не холоднее. Все к месту хорошо, и райская пыльца здесь не случайно превратилась в ЗЛО. Здесь райских нет цветов, и опылять пришлось ей в результате ваши рыльца. Тоже мне, цветы зла! Нагородил ты всяческих теорий, а правда, как обычно, проще. Я должен просвещать людей и возвращать им веру, а подлых их правителей – карать. С тобою, паразит, я – воин и палач. Огнем и мечом отвечу на твои обвинения, велеречивый упырь. А милосердный наш Создатель и Учитель вряд ли удостоит тебя ответом, потому что ты, хоть и поешь красиво про всеобщее счастье, всего лишь вор, убийца и кровосос! И думаешь ты только о том, как бы набить чужой кровью свое вечно голодное брюхо. Но я избавлю тебя и твоих братьев от этой заботы. Вы просто жалкие, обожравшиеся кровью наркоманы с тысячелетним стажем.

– Как ты пальцы ни топырь – все равно ты лишь упырь! – подытожил дискуссию Абигор.

– Наш разговор закончен, тварь! Мы сильны как никогда.

Сангров вскочил, затряс кулаками, стал брызгать слюной.

Он старался привести свою братию в боевую готовность, но Следак видел, что он при этом до смерти напуган. Все происходящее до боли напоминало Следаку бандитские терки на стрелках из достопамятных девяностых, на которых Ольгерт, бывало, присутствовал.

– ЗЛО наше по праву. Возьми его, райская птичка, если сможешь! А ты, аггел, уйди от греха подальше – это наши дела! – прорычал Блутов.

Абигор послушно отошел к разбитому окну и стал делать вид, что с интересом изучает внутренний двор. Вампиры ловкими движениями сорвали с себя пиджаки и рубашки, под которыми оказались заросшие шерстью жилистые тела с перепончатыми крыльями на спине. Яна и Аня с криками убежали в соседний зал. Только Следак, парализованный страшным зрелищем, остался сидеть за столом, наблюдая за фантастической битвой, которая разворачивалась прямо над ним под сводчатыми потолками комнаты для собраний. На стенах зала нарисованные рыцари затрубили в рога. Вампиры, испуская ультразвуковые трели, взмыли к потолку и бросились в атаку на сияющего золотом врага. Димон снова неспешно закрутился в своей любимой позе танцующего дервиша, а вокруг него с необычайной скоростью засновали крылатые вампиры. Они тянулись к нему своими острыми когтями, вылезшими из изогнувшихся пальцев. Димон крутился все быстрее и стал похож на блестящий волчок. Он старался попасть по мечущимся вопящим тварям огненным мечом, но пока ему это не удавалось. Огонь в левой руке демон, похоже, пока приберег.

– Следак, твою мать, уберись оттуда, ты мешаешь Уриилу! Он боится в тебя попасть!

Абигор как будто вылил ведро холодной воды на голову Следака. Ольгерт вскочил со стула и в мгновение ока очутился у окна рядом с аггелом, в приличном отдалении от смертельно опасной зоны. Его слегка потряхивало. Димон, заметив его маневр, моментально пустил в дело свое главное оружие. Струи яростного огня расчертили воздушное пространство зала белыми молниями, разя визжащих вампиров и сбивая их на пол. Но как ни сильна казалась мощь огня, упыри раз за разом вставали и с трубным воем взмывали к потолку. Зато все их благообразные лица моментально обгорели, и на свет вылезли отвратительные звериные морды с маленькими красными угольками глаз, горящими лютой ненавистью.

– Да, серьезные ребята, – сказал Абигор, – мне с такими упырями ни за что не справиться. Сколько жизненных соков насосали, сколько душ загубили! Придется Уриилу потрудиться. Эх, жаль, не могу ему помочь!

В жарком месиве под закопченным потолком уже ничего толком стало не разобрать. Дышать в зале становилось все труднее, Следаку приходилось по пояс высовываться в окно. Уши его заложило от диких воплей вампиров, голова кружилась, становилось нестерпимо жарко. Следак с большим трудом и болью в глазах пытался смотреть за боем наверху, хотя бы так принимая в нем участие. Неожиданно его ослепила яркая желтая вспышка. Прямо рядом с ним и Абигором рухнул горящий вампир, на глазах превращаясь в груду сизого пепла.

– Похоже, наш друг переломил ситуацию. Пойдем-ка, Следак, поищем твоих подружек. – Абигор ловко перепрыгнул через дымящуюся кучу праха и подал Ольгерту руку. – Давай скорее, чудик, следующий может прямо на голову упасть.

Следак не принял протянутую руку аггела, а просто прыгнул через поверженного вампира и с полуприкрытыми глазами, закрыв ладонями уши, побежал к выходу из зала. Абигор следовал за ним. Сверху снова полыхнуло. За их спинами раздался свист, и очередной горящий труп рухнул на подоконник разбитого окна, от которого они только что отбежали. Пока они пробегали через зал, еще один вампир-метеор разбился о мозаичный паркет комнаты для собраний. Как говорится, собрание проходило в обстановке полного доверия и взаимопонимания. Следак и аггел вбежали в соседний зал, захлопнули тяжелую дверь и в изумлении остановились.

Они попали на склад «восьмерки», который с одной стороны оказался завален брезентовыми мешками с маркировкой «ЗЛО», а с другой стороны под потолком были подвешены пластиковые пакеты с донорской кровью. У стены стояли тара для молочных бутылок и высокие холодильники, полные, надо думать, третьего необходимого элемента для приготовления абсолона. Посреди зала стоял старинный обеденный дубовый стол на восемь персон, весь уставленный колбами, ретортами, весами и центрифугами. В высоких остроконечных окнах светились утренним солнцем разноцветные стеклышки прекрасных витражей с евангельскими сюжетами, а из-за мешков с райской пыльцой выглядывали блестящие оловянные трубы органа. Это был зал капеллы. Глумливые вампиры превратили его одновременно в склад, нарколабораторию и столовую. И тут Следак увидел двойняшек. Они на четвереньках ползали по полу рядом со штабелями мешков со ЗЛОм. Пару мешков Ане с Яной удалось распотрошить, и теперь сестрички набивали карманы ЗЛОм. При этом они пытались одновременно нюхать и есть его. Что происходит вокруг, они, очевидно, не видели и не слышали. Постепенно теряя человеческий облик, они становились все больше похожими на хищных зверюшек, барахтались на грязном полу среди рассыпанной райской пыльцы и разлитой крови из случайно сдернутых ими пакетов. Их милые девичьи черты чертовски исказились, заострились, платья бесстыдно задрались, движения напоминали судороги и вызывали отвращение. Следак застыл, не зная, что делать, как спасать сестричек. Пока он переживал, рядом с двойняшками выросла гибкая фигура Охотника.

– О, это я удачно зашел! Вечеринка в разгаре! Эй, девчонки, а можно с вами?

Яна никак не отреагировала на вопрос, продолжая набивать рот перемазанным в крови ЗЛОм. Аня, не прекращая распихивать пыльцу в карманы и в низкий вырез платья, лишь слегка повернула голову на голос Абигора и хриплым низким голосом спросила:

– Ты вернул демона в Ад?

– Пока нет. Он занят, а я в раздумьях.

– Иди и убери его, когда он закончит с вампирами. Ты что, забыл, кто ты и зачем ты здесь?

– Точно, я же Охотник! – Абигор картинно хлопнул себя ладонью по лбу в шапке, затем поднял очки.

Под ними разгорались красным светом праведной ненависти огненные глаза аггела.

– Нет! – закричал Следак и рванулся к двойняшкам, но опоздал.

Девушки буквально растаяли в воздухе, расплылись, как мираж, от жара глаз Абигора.

– Все нормально. Я вернул их на место, – сказал юноша и посмотрел куда-то вверх.

Затем, не обращая внимания на плачущего Следака, аггел огненным взглядом методично уничтожил все запасы ЗЛА, крови и молока в капелле. Вокруг все горело, взрывалось, шипело и плавилось, когда двери распахнулись и в капеллу влетел сияющий, как маленькое солнце, Димон. В одной руке – горящий меч, в другой он держал за волосы отрубленную голову монстра, которая с ужасом взирала на разруху в капелле. На расцарапанном лице Димона, напротив, светилась довольная улыбка.

– Всех загасил! Чего ревешь, Следак? Победа за нами.

Не дожидаясь ответа от Следака, Димон, то есть Уриил, перешел на странный, похожий на птичий язык. На этом языке они и общались дальше с Охотником, оставив Следака наедине со скорбью по двойняшкам. Если бы Следак понимал их странный язык, он услышал бы примерно следующее:

– А ты, Абигэль, смотрю, за меня всю грязную работу сделал.

– Всегда готов, брат. Обращайся.

– Как тебе мой трофей? Это Сангров. – Уриил потряс за волосы еще живую ощеренную морду. Листовидный сплюснутый нос на пол-лица с большими ноздрями, закрытыми дрожащими перепонками, маленькие красные глаза, выдвинутая вперед нижняя челюсть, обломанные кривые верхние клыки и огромные лохматые треугольные уши – глава Черняевска сильно изменился за последний час.

– Отличный трофей.

Аггел и Уриил обнялись, как старые друзья после долгой разлуки.

– Ничего, что я с тобой так фамильярничаю, Уриил? Ты ж по иерархии надо мной стоял.

– В прошлой жизни, Абигэль. Ты теперь свободный. Кстати, Абигэль, ты же знаешь, что тебя давно простили, чего не возвращаешься?

– Здесь веселее, брат.

– Согласен. Давно так не веселился. С допотопных времен. Нет худа без добра. Нашли лазейку паразиты и стырили в Раю пыльцу. Решили строить здесь свой Эдем своеобразный, кровососы. Еще и в людях научились множить ЗЛО. Господь, естественно, мне надавал по шапке, отправил подчищать вампирское дерьмо. А чтобы не смущать своим величием людей, просил меня под видом демона явиться и трудиться. Пойдем посмотришь, какой порядок я там навел.

Уриил и Абигор зашли обратно в комнату для собраний, где уныло лежали восемь кучек праха тех, кто еще недавно собирался править миром. Уриил прицепил голову Сангрова за прядь волос к поясному кольцу кольчуги и добродушно сказал ей:

– Погуляй!

Глаза у трофея сразу же закатились, а Уриил продолжил общение с аггелом:

– Сильный, матерый зверь попался! Ну что, брат Абигэль, неплохо мы сегодня с тобой поработали?

– Да, брат Уриил, совместная операция прошла удачно, пожалуй, я не буду тебя сегодня отправлять в Ад.

Уриил и Абигор дружно расхохотались, хлопая друг друга по плечам. Потом Уриил сказал шутливо:

– Спасибо, брат, а то я так разволновался. Кстати, они, похоже, успели экспортировать часть пыли, – возможно, придется еще поработать. Может, в Москве свидимся или в Нью-Йорке. Так что отправишь меня в Ад в следующий раз. А где сестрички?

– Не волнуйся, – ответил аггел, – они уже с папой. Если, конечно, гомункулусы попадают в Ад.

Абигор легкими шагами вернулся в капеллу, подозвал Уриила и указал пальцем на потолок комнаты. Там в полумраке свода поблескивала золотом фреска, которой раньше не было. На ней была изображена сцена казни двух ведьм и алхимика: простоволосых красавиц уже почти поглотило пламя, а алхимик в остроконечной шляпе со звездами с тоской взирал на них, готовясь принять ту же участь. В левом верхнем углу три черта дожидались окончания действа, чтобы утащить души грешников в Ад.

– Спасибо, я бы не смог, – сказал Уриил уже совершенно серьезно.

– Ах-ах. Вы там, на небесах, порою такие сентиментальные, чувствительнее вас только силы зла. Между прочим, похожую фреску я видел в одном пражском соборе. Алхимику их с нее и срисовали. Хотя его можно понять, девицы хороши до чертиков.

– Это уж точно… до чертиков, – мрачно улыбнулся Уриил.

– У тебя осталась еще одна загубленная душа. – Аггел показал на появившегося в проеме двери Следака. – Хотя, судя по тому, как ты его берег во время битвы, он явно нужен здесь живым.

– Да, пусть живет. Что-то я устал сегодня. К тому же он чист. И потом… он – солдат, посланник и глашатай, почти как мы, пусть еще послужит и помучится. Есть миссия своя и у него, – сказал Уриил.

А потом добавил на русском, помахав Ольгерту рукой:

– До встречи, брат Следак.

Охотник и Димон еще раз обнялись и попрощались на своем птичьем языке. Потом резко разошлись, с разбегу нырнули в окна догорающего зала, устроив напоследок салют из цветного стекла, и разлетелись в разные стороны неба белыми дымными полосками, тающими у горизонта. Им вслед смотрел абсолютно седой Следак, сиротливо стоящий у разбитого окна. В прозрачном небе над Черняевском светило не по-осеннему яркое кроваво-красное солнце. По лестницам освобожденного от Зла замка Шварценбург уже бежал федеральный спецназ.

Глава 16
«ЗАПЛАКАЛИ ДЕВОЧКА И МАЛЬЧИК. И ЗАКРЫЛСЯ ВЕСЕЛЫЙ БАЛАГАНЧИК»

– Значит, Уриил! Уриил! Одно слово, одно имя, а как все поменялось! Следак, я же говорил, что мы докопаемся до сути! Ура, Следак! Мы закончили. Мне все ясно. – Следак еще не видел Седого в таком возбуждении. Аркадий отвел от его лица лампу и с довольным видом потирал пухлые вспотевшие ладони. – А то заладил – Самриил да Димон. Димон – это ж надо додуматься до такого! Сам архангел Уриил! Огонь Божий! Тот Уриил, которого Господь к Ною посылал, тебе, алкоголику, являлся! Гордись, Ольгерт Францевич. Уриил, небесный воин, которому Господь доверил охрану Рая после изгнания из него Адама и Евы! Конечно, кому, как не ему, разбираться с последствиями применения райской пыли на земле!

– Димон – архангел? – недоверчиво переспросил Следак. – Да ладно. Где это видано, чтобы архангелы головы людям откусывали и с девицами развлекались? Они же вообще бесполые вроде как…

– Ты же неглупый мужик, Следак, хоть и сумасшедший. Как же ты умудрился скатиться на обывательский уровень мышления с его ангелами в виде розовощеких толстеньких малышей с полотен эпохи Возрождения? Хотя даже у них видны маленькие причиндалы. Мифы о бесполости ангелов сродни историям про то, что вампиры боятся чеснока и света, – все это придумали экзальтированные писатели, а потом их выдумки растиражировал Голливуд. Это в сопливых американских фильмах водятся вампиры-вегетарианцы и ангелы-романтики без первичных половых признаков. В жизни, как ты убедился, все сложнее. В том, что гадскому Сатанюге воин света Уриил откусил голову, я ничего странного для себя не вижу. Совместил приятное с полезным. В том, что духовные создания, отправляясь в наш мир, покрываются бутафорской бесчувственной плотью с полным набором человеческих достоинств и недостатков, я знаю давно. С Яной удовольствие Уриил мог получить исключительно эстетическое. Да и вообще, это не наше дело.

– Значит, мы вызвали архангела вместо демона? Случайно, по ошибке?

– Естественно, вы его не вызвали, просто он сам решил прийти, чтобы навести порядок в отравленном Черняевске! Его небесный почерк – зло священным огнем пожег, врага поверг, право на веру людям вернул, посланника-глашатая оставил.

– Это я, что ли, глашатай?

– Ну не я же! Небесные силы вечно нам таких, как ты, посылают – юродивых, чтобы народ зря не баламутить. Вроде как сумасшедший, что с него взять, а весточка, куда надо, дойдет, расшифруется послание. Чем я, собственно, и занимаюсь, Следак! Не будет теперь никакого зла инфернального в Черняевске, и вампиров заезжих не будет, и с Бароном мы твоим разберемся, подкорректируем, так сказать, будущее! Раз нам самого Уриила послали, как же по-другому-то! Эх, жаль, ты их разговора с этим Абигором не запомнил!

– Как я его запомнить мог, если они на своем птичьем трещали? А про расшифровку послания я не понял. Я ж тебе, Аркаша, который день все как есть толкую, а ты меня только мордой об стол! Мол, я псих ненормальный, все, что я рассказываю, – бред несусветный, а теперь вдруг выясняется, что я важный посланник из будущего с весточкой от архангела!

– Ольгерт! Что ж я, по-твоему, каждому шизофренику-мракобесу сразу верить должен? Если б ты мне сразу про Уриила сказал, я б тебе тоже не поверил. А вот так, когда клещами из тебя нужное имя вытащил, – верю.

– Может, для начала смирительную рубашку с меня снимете?

– Прости, Следак! Быстро сказка сказывается, но не быстро дело делается. Я тебе теперь верю, я на твоей стороне. Но бюрократия душит, пойми. Нужно теперь с начальством связываться, согласовывать все, целесообразность доказывать. Проверять все. Факты, вещественные доказательства – у нас все как у всех, и начальство такое же дубовое. Так что если я тебя сейчас развяжу, а ты возьмешь и сбежишь, я ж никому ничего не докажу, и пиндец Черняевску! Так что всем, и тебе в том числе, будет лучше, если ты пока в прежнем статусе останешься. Понимаешь?

– Другого ответа от тебя и не ожидал. А тот, второй я, что в палате с Котом лежит, с ним что будет? Я могу его хотя бы увидеть?

– Хороший вопрос! Конечно же нет. Пространственно-временной континуум нарушать нельзя, понимаешь? Двоих вас не должно существовать одновременно. С этим тоже надо что-то решать! Проблем с тобой до хренища.

– Хотите избавиться от одного из нас? Если от него, то, значит, точно мир измените, а если от меня, значит, все, что я рассказал, вас устраивает. Оставите все как есть, никто про мой рассказ не узнает, а вы время с толком потратите. Начнете заранее обносить кордонами Черняевск и готовиться к дележу наркоимперии. Этот вариант вам больше подходит. Значит, скорее всего, убьете меня.

– Брось, Следак! Все страшное уже позади, хотя в твоем случае уже впереди! Я завтра лечу в Москву. Постараюсь там твое дело решить. Может, скоро к своей подружке, учителке музыки, дрова поедешь рубить! А пока в палату. Эй, ребята, заберите его. Надо же – сам Уриил!

Как только санитары вывели Следака, Седой встал из-за стола, закрыл дверь на ключ и стал мерить шагами комнату. Потом достал из кармана мобильник, но совсем не тот, устаревший, который давал Следаку, а новенький понтовый айфон.

– Привет, ты где? Не сдох еще? Сам такое слово. Можешь говорить? Конечно расколол! Вовремя ты меня дернул. Ну да, все, как я и думал. Не поверишь – Уриил. Да, да, тот самый. Конечно, не они его вызвали. Его прислали зачистку провести и ЗЛО спалить. Но наш Следак, сам того не ведая, не последнюю роль тут сыграл. Попутал карты «восьмерке». Его в эту историю Небеса вписали. Не должен был он в ней участвовать, понимаешь? Ни в одном пророчестве, ни в одном предсказании его нет. Его еще в детстве с того света вернули, чтобы план вампирский развалить. Нет, конечно, он о себе ничего толком не знает. Типичный спасенный. Меченый недоангел, посланник светлой стороны. Слушай, если б он знал свою силу, то не валялся бы здесь. А ты бы в первую очередь за свои садистские методы получил по самое небалуйся.

Нет, у меня не садистские. Просто изощренные. Да, я психиатр, а ты мясник! Пришлось повозиться, а ты как думал. Даже с телефоном фокусы придумывать. Хорошо, я знал, что ему звонить больше некому. Поверил, дурачок, что его в прошлое выкинуло, обрадовался, что может мир изменить. Хватит, уже изменил, млять. Представляешь, сколько теперь голов полетит? Сколько теперь всего развернуть придется? «Восьмерки» больше нет. И мы первые, кто об этом знает. Империя-то их осталась. Представляешь, какая сейчас пойдет борьба за их бизнес? Пахнет третьей мировой и большим переделом мира. Конечно не допустим. С кем? Ах, с этим… Не знаю. В расход, наверное, пока он силы своей не узнал. Как шеф скажет, так и сделаю. Ну ладно, ладно. Напомню про тебя, мясник. Скоро увидимся. Работы будет море. Всех, кто с «восьмеркой» повязан, придется убирать. Придумаем. Этих, конечно, трогать не будем. Повоюем! Ладно, мне с шефом пора связываться. Ну давай, давай.

Седой положил трубку на стол. Потом отошел в темный угол комнаты, сел на корточки лицом к стене и поднял руки вверх. Пару минут он сидел молча и без движения. Только пальцы рук слегка шевелились, как будто Седой настраивал антенны. Настроившись, Седой, не опуская рук, переместился на колени. Аркадий Иванович вжал лицо в угол, и оттуда понеслось глухое гортанное рокотание, прерываемое резкими звуками, похожими на воронье карканье. Седой говорил с кем-то на древнейшем языке, появившемся задолго до первого человеческого слова. Если бы кто-нибудь мог понять его и перевести на русский, получилось бы примерно следующее:

– Повелитель! Вы, как всегда, оказались правы. Это работа архангела. Нет, не начало битвы. Всего лишь напоминание. Восстановление паритета. Маленькая демонстрация силы. Как будто мы забыли о них. Они забирают свое и не остановятся, пока не соберут всю пыльцу. Пчелы небесные! Следак был посланником, нам его оставили как свидетеля. Больше он не нужен. Я прочитал его до конца. Убить его? Почему? Простите, Повелитель. Я глупый червь. А что будет с наследством «восьмерки»? Конечно же, не мне решать. Какую позицию мне занять? Другие марионетки? Так они ничем не управляли? Уже забыл. Все сделаю, все скрою, все подчищу. Как всегда. Я свое дело знаю.

Седой еще минут десять стоял в углу, выходя из тяжелого транса. С трудом встав на ноги, он грузной походкой дошел до стола, долго сидел, уставясь в сложенные перед собой руки. Наконец окончательно придя в себя, он взял в руку айфон, набрал номер и слегка охрипшим, но уверенным голосом заговорил с легким напором:

– Это я. Перезвонить не могу. Да, срочное. Все плохо. Ваш эксперимент не поддержали. Когда уже вы там, в Кремле, научитесь нас слушаться? Пока предупреждение, но очень серьезное. Хорошо, что не война. Сворачивайте программу по Банку крови. Заморозьте, а лучше уничтожьте остатки ЗЛА. Хотя нет, стоп. Все остатки в наше распоряжение, придется с нашими наркологами поработать над вакциной для черняевцев, а то у них скоро бутилированное ЗЛО закончится, ломки начнутся. Поставьте правильных людей на освещение событий. Срочно пришлите харизматичных деятелей и подкиньте денег в бюджет Черняевска. Тут кровососы за три года все развалили, надо город поднимать. Вампирских приспешников на всех постах – в отставку, на пенсию. Конечно, мы, кого можно, сами уберем. Никогда не слушаетесь нас, потом подчищай за вами. Понятно-понятно. Сочтемся. Нет, материальные блага меня не интересуют. Пособника приказано оставить в покое. Больничном. Кем? Самим. Почему? Победителей не судят, парламентеров не расстреливают, приказы не обсуждают. Радуйтесь, что так невинно все обошлось, малой кровью. Наследство «восьмерки» Сам разделит по справедливости между верными слугами. Грядет великий передел! Готовьтесь, может, и вам чего обломится. Шучу-шучу. Конечно получите. Скоро. Сам позвоню. Служу Добру!

Закончив разговор, Седой нехорошо осклабился и пробурчал под нос:

– Временщики сраные. Долю им подавай. В Аду ваша доля. Как же я устал… Еще перед этим дебилом отчитаться надо.

Набрав очередной номер, Седой сменил тон на бодрый и залихватски зарапортовал:

– Товарищ генерал, все выяснил! Докладываю. В городе орудовала секта сатанистов-огнепоклонников. К сожалению, в нее вошла правящая элита. 09.09.09 настал их дьявольский день, вот эти придурки и сожглись на фиг. Самосожженцы хреновы. И как их Кремль таких утверждает? И милиция вся входила. Да уж, согласен, пидоры редкостные. Фанатики! Донорские пункты зачем сожгли? Да фиг их знает. Обряд, наверное. Это все по моей части. Замнем – как сможем. Официальная версия – теракт на водохранилище. Правительство переведено в Москву. Свидетелей нет. Семьям – компенсации. Зато от местного мафиози избавились, Барона. Нет худа без добра. Псих, которого ОМОН нашел? Ну, это полный ку-ку. Он и до этого из дурки не вылезал, а теперь здесь навсегда прописался. Ничего не соображает. Как всегда, из подсознания вытащил. Да, мои фирменные методы. На том стоим. Завтра вылетаю из Кенига. До встречи, товарищ генерал. Служу России!

В дверях комнаты повернулся ключ, тяжелые двери с трудом подались внутрь и пропустили дородного мужчину средних лет в белом халате. У него были участливые серые глаза, которые так и лучились заразительными искорками веселья. Вместе с ним зашли мужеподобная женщина-врач с блокнотом и ручкой в руках и два насупленных санитара.

– Владимир Анатольевич, как вы кстати! – обрадовался Седой. – А я как раз вам звонить собирался. С Блоком все плохо. Абсолютно безнадежен. Даже мои прогрессивные методы ничего не дали. У нашего ведомства к нему больше никакого интереса нет. Боюсь, теперь он ваш клиент навечно. Я бы на вашем месте его не выпускал никогда: агрессивный социопат, очень и очень опасен. Может, вам электрошоком его попробовать пролечить?

– Спасибо. Обязательно попробуем. Блока, значит, электричеством – запишите, Эльвира Константиновна, – сказал главврач и не сдержал улыбки. – Только, боюсь, не получится.

– Почему? – удивился Седой.

– Так ведь нет его.

– Сбежал? – Холодный пот пробил высокий лоб Седого.

– Улетел, – сказал главврач и засмеялся. – Испарился.

Вместе с начальником смеялись и тетка с блокнотом, и санитары. Седой заволновался. Их смех ужасно раздражал его, бесил, давил на мозг. Будто тысячи Следаков победно хохотали внутри его головы.

«Неужели провал? Они забрали Следака, или он сам понял свою силу и ушел. А может, еще хуже, Следак все время играл со мной в поддавки и переиграл, заставил сработать на себя, а теперь довольный ушел?!»

– Хватит смеяться! – Седой попытался накричать на паясничающий медперсонал, но в горле резко пересохло, и вышло как-то неубедительно.

– Эх, Сергей Юрьевич, расстроили вы меня. Шли так уверенно на поправку, и вдруг такой срыв. Я ж, как старый поклонник ваших литературных талантов, палату отдельную вам выделил, со столом, лампой, бумагой и карандашами. На нарушения пошел. А вы тут, говорят, ничего не пишете, сами с собой целыми днями в допросы играете…

Врач продолжал говорить, но Седой его уже не слушал. Внутри его все похолодело, пол под ватными ногами повело, как палубу корабля в шторм, и он, схватившись обеими руками за стол, в ужасе увидел, что вместо дорогого костюма на нем теперь надет больничный халат. Сердце бешено застучало в макабрическом ритме уже где-то под кадыком. Седой сунул немеющую руку в карман за мобилой, но вместо нее дрожащие пальцы нашли заплесневелый кусок хлеба.

«Колдовство! Нет! Только не это! Меня предали! Где я прокололся? Подставили! Принесли в жертву! Зачистили как свидетеля? Но за что? Или я ляпнул что-то не то в разговоре с Повелителем? Узнал больше, чем нужно? Нет! Он не мог так со мной поступить! Но ведь смог! Неужели Следак так силен? Чертов ангел!» Мысли Седого перепутались, и он, пытаясь перебороть панический страх, закричал на врача:

– Что за фокусы?! Какой еще, к черту, Сергей Юрьевич?! Доктор, вы ответите за эти шутки! Сгною на нарах! Я полковник госбезопасности, быстро отдали мне мою одежду и вернули телефон! От вас тут опасный псих сбежал, а вы ржете как кони!

– Э нет! Белкин, Белкин! У меня все психи на месте. Рано я в ваше выздоровление поверил. Ребята, давайте под холодный душ его срочно, потом аминазинчику, одеть в рубашечку и в общую палату. Завтра лечение будем назначать. Все по новой. Три года псу под хвост!

Врачиха выдвинула вперед лошадиную челюсть и усердно записывала рекомендации. Седой заметался по комнате, но санитары быстро его настигли, выкрутили руки и потащили к выходу из палаты.

– Это ошибка, – кричал, извиваясь, Седой, – и вы дорого за нее заплатите! Все знают, где я! За мной скоро придут! Во Вселенной девяносто шесть процентов темной энергии, а вы решили играть за светлых. Идиоты! Вам и вашему Следаку конец!

Словно опомнившись, Седой закатил глаза, запрокинул голову назад и закаркал на своем гортанном языке, обращаясь к невидимому хозяину-заступнику. Но санитары, привычные ко всему, неумолимо тащили его за дверь. И вскоре его карканье стихло в конце больничного коридора.

– Эх, Белкин-Белкин! – расстроенно сказал врач, подходя к столу и рассматривая мелко исписанные листки бумаги.

– А ведь неплохо начинал, вполне читабельные детективы писал под псевдонимом Опер Блок. А теперь вот – полюбуйтесь! – Он передал листок своей спутнице. – И так на всех листах. Вот что делает с человеком чрезмерная любовь к самокопанию и мистике.

– Ужас, – сказала тетя-лошадь, глядя на листок, исписанный сверху донизу одним-единственным словом: «ЗЛО».

* * *

Следак очнулся, сел на кровати и на ощупь пошел к холодильнику. Глотнув холодного «боржоми», он схватился за голову. Если это галлюцинация, то самая прекрасная за последние пять лет. Он стоял на кухне их с Верой питерской квартиры. На нем были его любимые трусы с Гомером Симпсоном, а ведь всего минуту назад его тащили по коридорам «Гестапо» два свирепых санитара. Не веря собственному счастью, боясь спугнуть его и проснуться, он побежал обратно в спальню. Вера сладко посапывала, свернувшись калачиком на своей стороне кровати. Следак вбежал в ванную комнату, включил свет и уставился в зеркало. На него смотрел Ольгерт Блок образца 2002 года. Смотрел еще не перегоревшими глазами, полными слез. Он побежал на кухню, где у холодильника всегда висел отрывной календарь. Так и есть, 9 сентября 2002 года, понедельник. Круглые белые часы на стене показывали два часа. Интересно, понедельник кончился или наступил? Хотя какая разница. Главное, что он здесь и Вера рядом с ним. Его Вера. Живая Вера. Он лег на кровать рядом с женой и еле сдержался, чтобы не зарыдать в голос. Вера, не просыпаясь, обняла его за шею тонкой рукой. «Завтра уволюсь. И буду думать, что дальше делать. А ведь это Димон, то есть Уриил, мне Веру вернул. Обещал и вернул. А вдруг мне все это только снится?»

Ольгерт испугался и больно ущипнул себя за кожу на боку. Вроде не спит. В смирительной рубашке себя не ущипнешь. К тому же к нему вернулись болевые ощущения. Думал ли он когда-нибудь, что будет так безумно радоваться боли! Неужели ему представилась возможность заново прожить жизнь? Немыслимое счастье. Кое-что он исправит прямо сейчас. Следак аккуратно снял с шеи теплую руку Веры и снова отправился к холодильнику. Он достал подмерзшую бутылку «Абсолюта» и недрогнувшей рукой вылил водку в раковину. Потом выбросил в мусорное ведро все снотворное из домашней аптечки и вернулся к жене. «На неделе поедем в дом малютки и выберем себе мальчика или девочку. А лучше и мальчика и девочку», – мечтал Следак, чувствуя, как тяжелеют веки. Он испугался, что если заснет, может проснуться снова в черняевской психушке, и решил не спать до утра. Ольгерт стал прокручивать перед глазами страшные события последних лет, словно фильм, и сам не заметил, как уснул. И приснился ему архангел Уриил. Они сидели на крутом скате петербургской крыши какого-то высоченного дома на Петроградке, смотрели на закат и болтали, как старые друзья.