Текст книги "Сулла"

Автор книги: Антон Короленков

Соавторы: Евгений Смыков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Сенат мог продлить полномочия консулов, преторов и квесторов по истечении срока должности. Тогда они именовались проконсулами, пропреторами и проквесторами.

Особую роль играла магистратура плебейских трибунов. [20]20
  Чаще пишут о народных трибунах, что не совсем точно – сами римляне называли их именно плебейскими (tribuni plebis). См.: Маяк И. Л. О переводе термина tribunus plebis // Власть, человек, общество в античном мире. М., 1997. С. 66–70.


[Закрыть]Обычно ее домогались после квестуры, то есть она стояла формально ниже эдилитета, но возможности, которые она предоставляла, были огромны. Трибуны имели право оказывать помощь любому гражданину, пострадавшему, по их мнению, от произвола магистратов. Поэтому их дом всегда должен был оставаться открытым, а сами они не имели права отлучаться из Рима даже на один день. Личность трибуна считалась неприкосновенной, то есть охраняемой законами не только человеческими (как в случае с другими магистратами), но и божескими, а его убийство – святотатством. Кроме того, трибуны, как и цензоры, не сдавали отчета о своей деятельности.

Однако трибуны располагали и более важными полномочиями, приобретенными в ходе долгой политической борьбы. Они имели право созывать трибутные комиции и даже сенат; налагать вето на решения магистратов (за исключением диктатора) и сената, а также на обсуждение законопроектов; [21]21
  Это называлось правом интерцессии (ius intercedendi).


[Закрыть]заключать в тюрьму магистратов (опять-таки кроме диктатора); вносить законопроекты (кроме них этим правом обладали только консулы). Если прежде трибуны могли лишь находиться у дверей здания, где заседал сенат, чтобы быть в курсе дела и при необходимости выступить с интерцессией, то во II веке до н. э. они уже входили в состав сената.

Как видим, возможности трибунов были огромны. Однако они, как и прочие магистраты, занимали свою должность лишь в течение года, после чего их в случае чрезмерной активности во время исполнения должности могли ждать разные «неожиданности». Кроме того, действия одного трибуна можно было парализовать интерцессией любого из его девяти коллег.

Патриции со временем смекнули, что помощь плебейских трибунов может пригодиться и им. Поэтому если прежде трибуны оказывали помощь лишь плебеям, впоследствии речь шла уже о любом гражданине. Порой дело доходило до фарса: в 151 и 138 годах до н. э. трибуны подвергли аресту консулов, которые во время набора войска призвали в армию молодых людей из влиятельных фамилий. [22]22
  Трухина Н. Н. Политика и политики «золотого века» Римской республики. М., 1986. С. 26.


[Закрыть]Пройдет совсем немного времени, и именно выступления плебейских трибунов положат начало гражданским войнам.

К числу экстраординарных магистратур относились должности интеррекса, диктатора и начальника конницы. Интеррекс (буквально «междуцарь») назначался сенатом в том случае, если выбывали из строя представители высшей власти – например, когда смерть уносила консулов. Он являлся как бы временным царем и избирался из числа патрициев на пять дней, а затем назначал себе преемника, и так до тех пор, пока не выбирали новых консулов.

Диктаторы назначались сроком на шесть месяцев для выправления тяжелой военной ситуации, подавления внутренних волнений, пополнения сената, проведения комиций для выборов консулов, а также для совершения некоторых религиозных обрядов. Они обладали неограниченной властью и в своих действиях не были стеснены рамками той конкретной задачи, которая послужила причиной их назначения. [23]23
  Дементьева В. В. Магистратура диктатора в ранней Римской республике (V–III вв. до н. э.). Ярославль, 1996. С. 44–58.


[Закрыть]Так, Мамерк Эмилий, назначенный диктатором для ведения войны с этрусками, ограничил полномочия цензоров, а Манлий Империоз, ставший диктатором для проведения сакральной церемонии вбивания гвоздя (clavi figendi causa), провел воинский набор. Последний раз до Суллы диктатор назначался в 202 году до н. э., и, казалось, эта магистратура уже отмерла. Однако события I века до н. э. доказали обратное.

Помощником диктатора являлся начальник конницы, при необходимости заступавший на его место. Существовало также немало должностей, занятие которых не давало права на вхождение в сенат, зато они были куда теснее связаны с повседневной жизнью: децемвиры по разбору частных тяжб (decemviri in litibus iudicandis); монетные триумвиры (triumviri monetales), ведавшие чеканкой монеты; триумвиры по уголовным преступлениям (triumviri capitales), надзиравшие за порядком в Риме и тюрьмами, производившие арест, а иногда и казнь преступников, и др.

Нужно также упомянуть о служителях (apparitores), чьи обязанности обычно выполняли вольноотпущенники (либертины), и государственных рабах (servi publici). Из числа служителей наиболее известны упоминавшиеся уже ликторы, которые носили фасции перед консулами, преторами и диктаторами. Они раздвигали перед ними толпу и при необходимости исполняли назначаемые высшими магистратами наказания. Существовали также посыльные (viatores), общественные глашатаи (praecones), писцы, делопроизводители и счетоводы (scribae).

Таков был в общих чертах государственный строй Рима. Как утверждал Полибий, нелегко решить, чем он являлся-аристократией, монархией или демократией (VI. 11. 11). Ведь консулы представляют собой элемент царской власти, сенат – аристократической, комиции – демократической (VI. 11–17). Правда, далее историк оговаривается, что решающую роль в принятии решений играет в Риме сенат (VI. 51. 6). Однако он не делает отсюда вывода о преобладании элементов олигархического строя – ему хотелось показать, что в Риме господствует смешанная конституция, являющая собой разумное соединение разных политических систем. [24]24
  Мысль эта была общим местом политических концепций эпохи эллинизма (Walbank F. W. Polybius. Berkeley etc., 1972. P. 13).


[Закрыть]

Между тем оговорка Полибия о роли сената отражала очевидное положение вещей. По традиции все распоряжения сената считались легитимными, а все то, что шло вразрез с его волей, было незаконным. [25]25
  Christ K. Geschichte der romischen Kaiserzeit: Von Augustus bis Konstantin. Munchen, 1988. S. 19.


[Закрыть]Главенство сената в государственных делах выражалось даже в самой формуле «сенат и народ римский» (senatus populusque Romanus, SPQR), да и во всех правовых актах он стоял на первом месте (senatus decrevit, populus iussit). При этом принцип комплектования сената был олигархическим – его члены не избирались, как депутаты парламента, а попадали туда по отбытии магистратур, причем главенствовали в нем консуляры, составлявшие узкую группу из 25–30 человек. [26]26
  Hawthorn J. R. Op. cit. P. 54.


[Закрыть]

Что же касается народного собрания, то оно было серьезно стеснено в своих функциях как обычаем, так и процедурными ограничениями. Нобили на правах магистратов созывали комиции, председательствовали в них, вносили законопроекты, выступали с речами и объявляли об их закрытии. Комиции могли только принимать или отклонять предлагаемые им консулами или плебейскими трибунами законопроекты, не внося в них от себя никаких поправок. Подсчет голосов велся не по «головам», а по трибам или центуриям, чего никогда не было в греческих полисах. [27]27
  North J. A. Democratic Politics in Republican Rome // Past and Present. № 126. 1990. P. 5, 16.


[Закрыть]Кроме того, знать контролировала религиозную жизнь общины, поскольку жреческие коллегии пополнялись путем кооптации или путем назначения, исходившего от великого понтифика, который один избирался комициями [28]28
  Санчурский H. В. Указ. соч. С. 117.


[Закрыть](что, впрочем, никак не влияло на его политическую позицию). [29]29
  «Религиозная жизнь в Риме была отражением политической, где духовная власть, подобно светской, была монополизирована ведущими фамилиями и аккуратно распределена между ними благодаря системе кооптации, контролировавшейся самими жрецами… Религиозный контроль был фундаментом политической власти в республиканском Риме, ни в коем случае не являясь чем-то маргинальным, и не рассматривался как нечто почетное, но неэффективное» (North J. A. Op. cit. P. 17).


[Закрыть]

Консулы могли отложить выборы и обсуждение законопроектов в народном собрании под предлогом наблюдений за небом и неблагоприятных знамений. [30]30
  Weinstock S. Obnuntiatio // RE. Hbd. 34. 1937. Sp. 1727.


[Закрыть]

Правда, со временем, особенно в ходе гражданских войн, роль плебса в политике стала расти. [31]31
  См.: Смышляев А. Л. Народ, власть, закон в позднереспубликанском Риме (по поводу концепции Ф. Миллара) // ВДИ. 2003. № 3. С. 53–59.


[Закрыть]Верхам приходилось принимать его арбитраж в тех случаях, когда им не удавалось устранить свои разногласия до выборов. Этому способствовала необходимость ротации магистратов, лежавшая в основе полисной системы. [32]32
  North J.A. Op. cit. P. 18, 21.


[Закрыть]Однако должности оставались, в отличие от Афин, неоплачиваемыми; сенат по-прежнему не избирался, а пополнялся бывшими магистратами; комиции продолжали голосовать по центуриям и трибам. Они могли играть самостоятельную роль лишь благодаря разногласиям среди власть имущих. Однако поставить себя над сенатом народному собранию не удалось – оно не было готово к этому ни организационно, ни психологически. К тому же со временем в дело вступила армия, конкурировать с которой комиции, естественно, не могли.

Необходимо упомянуть еще об одном институте, укреплявшем власть верхов, – отношениях патрона и клиента. [33]33
  Институт, строго говоря, не собственно римский, а общеиталийский (Premerstein A. von. Clientes // RE. Bd. IV. 1901. Sp. 24–25).


[Закрыть]Таковые возникали между высокопоставленными (не обязательно богатыми) лицами, с одной стороны, и «маленькими людьми» (не всегда бедными) – с другой. Патроном считал своего адвоката его подзащитный, если добивался оправдания; вольноотпущенник – бывшего господина; мелкий арендатор – хозяина соседнего крупного поместья; освобожденные из плена римские граждане – того, кто избавил их от неволи; [34]34
  Известный пример – триумф Сципиона Африканского, перед чьей колесницей шел в колпаке вольноотпущенника сенатор Квинт Теренций Куллеон, которого Сципион освободил из карфагенского плена (Ливии. XXX. 45. 5).


[Закрыть]провинциал, получивший права римского гражданства, – того, кто ему их даровал; покоренный народ – победившего его римского полководца (Сицилия – Клавдия Марцелла, Ближняя Испания – Семпрония Гракха, Македония – Эмилия Павла и др.). [35]35
  Трухина Н. Н. Указ. соч. С. 29; Premerstein A. von. Op. cit. Sp. 26–36.


[Закрыть]Патрон защищал клиента в суде, помогал продвинуться по службе, обеспечивал участие в выгодном подряде или откупах, беднейшим из клиентов делал подачки, а если речь шла об интересах провинциалов, то представлял их в сенате и перед магистратами.

Клиенты, в свою очередь, агитировали и сами голосовали за патрона (или его выдвиженцев) на выборах, [36]36
  Правда, как указывает Ф. Миллар, прямо о такой обязанности нигде в источниках не сказано (цит. по: Смышляев А. Л. Указ. соч. С. 51), но это слишком очевидно вытекает из самой сути отношений патроната и клиентелы, чтобы об этом нужно было специально упоминать.


[Закрыть]составляли его свиту для поддержания престижа, оказывали ему гостеприимство, оставляли часть имущества в завещаниях да и вообще помогали покровителю во всех его делах, честных и не очень. [37]37
  Трухина Н. Н Указ. соч. С. 29; Premerstein A. von. Op. cit. Sp. 36–42.


[Закрыть]Бесспорно, отношения патроната и клиентелы помогали подчинить комиции влиянию аристократии, однако преувеличивать их значение не стоит – на политику влияло слишком много иных факторов. [38]38
  «Пересмотр основ обязательственных связей между равными и неравными, особенно клиентских отношений, показал, что эти связи были намного менее крепкими, намного менее предсказуемыми и куда более подверженными изменениям, чем это обычно считалось» (North J. А. Op. cit. Р. 9).


[Закрыть]Тем более это очевидно для эпохи гражданских войн.

Что же представлял собой правящий слой?

Высшим сословием в Риме было сенаторское (ordo senatorius). Оно не было однородным; одно дело сенатор-квесторий и совсем другое – преторий или консуляр. К тому же имело значение, кем были его предки, – потомок нескольких консулов чувствовал себя куда увереннее, чем первый сенатор в роду или в лучшем случае наследник одного или двух квесторов. Нобилями (nobiles), то есть знатными, в римских верхах, по-видимому, считали только потомков консулов. [39]39
  Трухина Н. Н. Указ. соч. С. 34–35 (с библиографией).


[Закрыть]

Долгое время считалось, что римскую политическую жизнь контролировала небольшая группа консулярских семейств, которая благодаря множеству клиентов и друзей господствовала в сенате и комициях, редко подпуская к консулату «новичков». [40]40
  См.: Смышляев А. Л. Указ. соч. С. 46. Прим. 1–2.


[Закрыть]Это как будто бы подтверждает и наш главный «эксперт» по римской политике – Цицерон, который говорил, что нобили, то есть знатные, получают магистратуры (в том числе и высшие) еще в колыбели, а «новички» добиваются консульства штурмом (Против Верреса. П. V. 180–181; За Мурену. 17; Об аграрном законе. П.З). Саллюстий уверяет, что знатные долгое время передавали друг другу консулат из рук в руки, не подпуская к нему «новых людей», как бы те ни прославились (Югуртинская война. 63. 6–7).

Однако при более тщательном рассмотрении вопроса все оказалось не так просто. Да, представители фамилий Корнелиев Сципионов, Цецилиев Метеллов, Фабиев Максимов, Корнелиев Лентулов и некоторых других достаточно часто занимали высшую магистратуру и могут считаться подлинной политической элитой Вечного города. Но это вовсе не значит, что они контролировали римскую политику. Прежде всего надо отметить, что таких семейств было все-таки не так уж мало – это, помимо названных, Клавдии Пульхры, Клавдии Марцеллы, Эмилии Павлы, Эмилии Лепиды, Сульпиции Гальбы, Аврелии Котты, Кальпурнии Пизоны, Лицинии Крассы, Манлии Торкваты, Домиции Агенобарбы, Сервилии Цепионы, Муции Сцеволы и др. Причем каждое из них было представлено отнюдь не одним претендентом на высшие должности. Недаром в середине II века до н. э. появился закон, запрещавший повторное избрание в консулы.

Кроме того, знатность, хотя и обеспечивала значительное преимущество на выборах благодаря престижу и связям, не давала гарантий успеха. Конечно, в спокойные времена ничем не примечательные, но родовитые кандидаты могли добиться успеха, однако такие времена были редкостью – ведь Рим постоянно воевал. Поэтому в условиях конкуренции с другими родами немалую роль играли способности и конкретные достижения соискателей. Недаром знатные фамилии, блиставшие на политическом небосклоне, легко могли исчезнуть с него – надолго или навсегда. [41]41
  См.: North J.A. Op. cit. P. 11.


[Закрыть]Это могло быть вызвано не только пресечением рода, но и отсутствием его достойных представителей. [42]42
  To же писал В. Йегер еще о раннегреческой аристократии: «Аристократической гордости, с удовольствием взирающей на длинный ряд славных предков, противостоит сознание, что первенствующее положение удерживается только доблестью, благодаря которой оно было достигнуто» (Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека. Т. 1. М., 2001. С. 34).


[Закрыть]Вот лишь несколько примеров.

Клавдии Марцеллы, к числу которых принадлежали шестикратный консул Марк Марцелл, прозванный впоследствии «щитом Рима» за подвиги в войне с Ганнибалом, и его тезка, последний в домарианскую эпоху трехкратный консул, успешно завершивший начальный этап Нумантинской войны в Испании, после 152 года до н. э. в следующий раз выиграли консульские выборы лишь в 51 (!) году, но зато потом счастье улыбнулось им три раза подряд. Еще более безрадостными последние десятилетия Республики стали для знатнейшей фамилии Фабиев Максимов. Этот род прославился прежде всего благодаря двум пятикратным консулам Квинтам Фабиям – герою Самнитских войн, победителю при Сентине, диктатору и цензору, и «щиту Рима», дважды диктатору, применившему тактику «выжженной земли» в борьбе с Ганнибалом. Но после консулата Фабия Максима Эбурна в 116 году до н. э. следующему из Максимов удалось стать консулом лишь в 45 году до н. э., да и то лишь на три месяца, когда сложил консульские полномочия Цезарь, причем в последний день года Фабий умер.

Кто мог представить, как не повезет семейству Эмилиев Павлов! Оно дало Риму покорителя Македонии Луция Эмилия Павла и его сына, разрушителя Карфагена Сципиона Эмилиана; оба дважды были консулами, достигли вершины карьеры – цензуры. Прославленным полководцем был и брат Сципиона, консул 145 года до н. э. Максим Эмилиан, отличившийся в войне с Вириатом. Однако после консулата сына Максима Эмилиана, Фабия Максима Аллоброгского, в 121 году до н. э. представитель семейства Эмилиев Павлов удостоился высшей магистратуры лишь в 50 году до н. э. Испытала на себе капризы судьбы и другая ветвь рода Эмилиев, Лепиды – после 126 года до н. э. им пришлось ждать консулата до 78 года до н. э. (правда, они выиграли выборы и на 77 год). [43]43
  См.: Broughton T.R.S. Magistrates of the Roman Republic. Vol. II. Atlanta, 1984. P. 526–528, 545–546, 563.


[Закрыть]В еще более сложной ситуации окажется семейство героя нашей книги, но об этом – в следующей главе.

Кто же были те «новички» (homines novi), которым время от времени удавалось выходить «в люди»? В сословном отношении это всадники, то есть люди, чье имущество оценивалось как минимум в 400 тысяч сестерциев. Только они имели право претендовать на магистратуры, открывавшие путь в сенат. [44]44
  Трухина H. H. Указ. соч. С. 22.


[Закрыть]Но кого из всадников называли «новичками»? Обычно считается, что речь идет о людях, которые первыми в роду добились консулата. [45]45
  См. напр.: Syme R. The Roman Revolution. Oxford, 1939. P. 11. Т. П. Уайзмен, соглашаясь с этим определением, прибавляет к нему и другое возможное толкование: всадник, впервые в истории своего семейства попавший в сенат (Wiseman Т. P. New Men in the Roman Senate (139 B.C. – A.D. 14). Oxford, 1971. P. 1), что, однако, не разделяется некоторыми исследователями (см.: Трухина Н. Н. Указ. соч. С. 41).


[Закрыть]Такого успеха в эпоху «золотого века» Римской республики, то есть в 201–133 годах до н. э., добивались немногие. [46]46
  Для тех, чьи предки не входили в сенат, и претура была немалым достижением (Wiseman Т. P. Op. cit. Р. 155).


[Закрыть]Самым известным из них, конечно, был Марк Порций Катон Старший, видный полководец, способный оратор, автор первого прозаического сочинения на латинском языке, дошедшего до наших дней, непримиримый борец за чистоту нравов (но не своих собственных), а также крупнейший предприниматель и экономист-теоретик. Можно назвать и других – победителя Антиоха III при Фермопилах Мания Ацилия Глабриона; друга Сципиона Африканского Гая Лелия; разрушителя Коринфа Луция Муммия Ахейского; [47]47
  Беллей Патеркул рассказывает о Муммии, что тот заявил своим воинам, грузившим для отправки в Рим картины греческих художников: «Если с ними что случится, вам придется изготовить новые» (I. 13. 4).


[Закрыть]Квинта Помпея, «прославившегося» неудачами в Испании и вероломным отказом от заключенного с кельтиберами мира.

Какие формы приобретала борьба внутри правящего класса? Историки пишут о различных фракциях, группировавшихся вокруг знатных семейств – «партии Сципионов», «партии Метеллов» и т. д., которые, подобно парламентским фракциям, «проталкивали» через сенат и комиции угодные им решения и проводили на выборах своих кандидатов. [48]48
  Трухина Н. Н. Указ. соч. С. 46–47 (с библиографией).


[Закрыть]Однако эта распространенная трактовка вызвала серьезные возражения. Указывалось, что римские политики могли поддерживать хорошие отношения с врагами своих друзей и наоборот; общины могли иметь нескольких патронов, которые враждовали друг с другом; даже члены одной фамилии вовсе не обязательно действовали сообща; предвыборные объединения создавались редко, и кандидаты, судя по источникам, обычно выступали каждый за себя. [49]49
  См., напр.: Meier Ch. Res publica amissa. S. 15–19, 176–180.


[Закрыть]

Здесь необходимо сделать важные оговорки. То, что родственники могли не поддерживать друг друга в одних случаях, не значит, что они этого не делали в других. Что до предвыборных блоков, то последние возникали, разумеется, чаще, чем их упоминают источники, – слишком многое не дошло до нас. Другое дело, что группы сторонников той или иной точки зрения существовали только до тех пор, пока вопрос, породивший раскол мнений, оставался неразрешенным. Причем если вопрос являлся достаточно важным, ради благоприятного его разрешения члены возникшей группировки могли сотрудничать и в делах второстепенных. Но такое положение отнюдь не было постоянным. [50]50
  Luce T. J. Marius and Mithridatic Command // Historia. Bd. 19. 1970. P. 178.


[Закрыть]

«Золотой век» Римской республики подходил к концу. «Городская община Рима сама взорвала себя своим неестественным расширением». [51]51
  Моммзен Т. История Рима. Т. П. СПб., 1994. С. 276.


[Закрыть]Первое, что бросается в глаза, – непригодность республиканского аппарата для управления покоренными землями. Наместники зачастую грабили вверенные им провинции, почти не опасаясь за последствия. Комиссии присяжных, рассматривавшие в судах дела по закону о вымогательстве (lex de repetundis), как правило, оправдывали обвиняемых – за взятку, по дружбе, по просьбе влиятельного лица, а также помня, что им и самим может выпасть случай нажиться за счет провинциалов.

Однако хотя подобная практика и развращала нравы элиты, все же существованию государства она напрямую не угрожала. Хуже было другое – чем дальше раздвигались границы государства, тем слабее становился контроль сената над полководцами и наместниками провинций. Пока они ограничивались лишь тем, что время от времени вели войны с соседями по собственному усмотрению. Но подобная самостоятельность внушала им мысль о том, что они прекрасно обойдутся и без сената – надо только наладить отношения с солдатами и центурионами. Сделать это было тем проще, что солдаты видели в полководце своего патрона – если он, конечно, хоть как-то заботился о них. Центурионы знали, что в силу незнатного происхождения и бедности им не приходится рассчитывать на серьезную карьеру. Полководец же мог обеспечить им хотя бы скромное состояние и безбедную старость. А если повезет – то и богатство, которое при удаче откроет им путь в сословие всадников. И тогда в сенат попадут если не они сами, то хотя бы их сыновья.

Оставлял желать лучшего и качественный уровень римской армии. Особенно ярко это продемонстрировали войны в Испании. [52]52
  Bengtson Н. Grundriss der romischen Geschichte mit Quellekunde. Republik und Kaiserzeit bis 284 v. Chr. Munchen, 1982. S. 162.


[Закрыть]Когда Сципион Эмилиан, один из лучших римских полководцев того времени, прибыл под стены Нуманции, он несколько месяцев безжалостно муштровал распустившихся солдат, но так и не решился бросить их в бой с немногочисленным врагом. К тому же сокращались мобилизационные возможности, ибо безземельных крестьян в армию не брали. Римское крестьянство понемногу разорялось – у кого-то хозяйство приходило в упадок во время долгих походов, [53]53
  Правда, как иногда указывается, военная добыча была важным подспорьем для крестьян (Штаерман Е. М. История крестьянства в Древнем Риме. М., 1996. С. 59–60, 119), из чего теоретически следует, что участие в походах не приносило крестьянам вреда. Но далеко не во всех походах добыча оказывалась достаточной для покрытия убытков, понесенных селянином из-за долгого отсутствия на родине.


[Закрыть]у кого-то захватывали землю сильные соседи, кому-то просто не везло. Это не только ослабляло армию, но и обостряло социальную напряженность – ведь обладание землей давало не только средства пропитания, но и обеспечивало более высокий социальный статус. И хотя разорившихся крестьян было сравнительно немного, вряд ли больше нескольких десятков тысяч, их вполне хватило бы, чтобы при подходящих обстоятельствах затеять смуту.

Серьезной проблемой стали отношения Рима с италийскими союзниками. Последние составляли от половины до двух третей римской армии, [54]54
  Утченко С. Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965. С. 178.


[Закрыть]и, в сущности, именно они завоевывали для римлян ойкумену. Однако, несмотря на это, италийцы не обладали равными с квиритами правами. Конечно, некоторые представители италийской верхушки добились римского или латинского гражданства, [55]55
  Латинское гражданство (ius Latii) предоставляло его обладателям примерно те же имущественные права, какие имели римские граждане.


[Закрыть]но таких было немного. А ведь это открывало счастливчикам или хотя бы их детям при благоприятном стечении обстоятельств дорогу в сенат. Однако дело было не только и, видимо, не столько в карьерных перспективах, которые открывались лишь перед единицами. Наибольшее недовольство, по-видимому, вызывало то, что при выводе римлянами колоний в италийские города жители последних лишались значительной (и далеко не худшей) части своих земель, которую отдавали колонистам. Они занимали приниженное положение и на военной службе и вообще больше других страдали от произвола римских властей. [56]56
  Штаерман Е. М. Указ. соч. С. 75.


[Закрыть]

Наконец, недовольны были римские всадники, обладавшие подчас огромными богатствами. Они ссужали сенаторов деньгами, помогали им обойти запреты, мешавшие patres заниматься торговлей и получать от нее немалые барыши. Однако в политике они могли участвовать лишь негласно, как это впоследствии делал друг Цицерона Аттик. В сенат удавалось попасть лишь единицам.

Слишком многое мешало провести масштабные социальные реформы. Прежде всего – консервативное сознание, и не только нобилитета, традиционно отождествлявшегося с государством, [57]57
  Earl D. The Moral and Political Tradition of Rome. L.; Southampton, 1967. P. 58.


[Закрыть]но и римлян вообще. Граждане ориентировались прежде всего на обычаи предков, mores maiorum, а те не предусматривали ни равенства в правах квиритов с италийцами, ни активного участия всадников в политической жизни, ни широкой раздачи земли обедневшим простолюдинам. К тому же все это затрагивало вполне конкретные интересы знати и заставило бы ее поделиться благами власти слишком уж со многими.

Отсутствовал и эффективный механизм проведения реформ. Ожидать их от сената, где господствовал нобилитет, не приходилось. Конечно, можно было попробовать обратиться к народному собранию, что и сделали братья Гракхи, а затем Сатурнин, Сульпиций и Цезарь. Однако комиции представляли собой слишком громоздкий механизм для проведения долговременной политики. К тому же они не обеспечивали реформаторам не только длительного пребывания у власти, но даже личной безопасности. Гарантом того и другого могла стать только армия. Но это означало уже не борьбу в рамках закона, а гражданскую войну. Именно ее и начнет герой нашей книги – Луций Корнелий Сулла.

Однако в начале последней трети II века до н. э. такой сценарий развития событий не мог никому представиться даже в кошмарном сне. Казалось, все можно уладить миром; некоторые даже надеялись на то, что трудности разрешатся сами собой. Ходило много разговоров о проектах аграрной реформы – нобили слишком откровенно прибирали к рукам ager publicus, тогда как простые граждане понемногу лишались земли. Один из таких проектов хотел предложить друг Сципиона Эмилиана Гай Лелий. [58]58
  По-видимому, во время своего консульства в 140 году (Badian Е. Tiberius Gracchus and the Beginning of the Roman Revolution // ANRW. Bd. 1.1. 1972. P. 692).


[Закрыть]Однако потом он внял уговорам друзей и отказался от своего намерения (Плутарх. Тиберий Гракх. 8.5).

Через несколько лет это сделал плебейский трибун Тиберий Семпроний Гракх – сын и внук двукратных консулов, герой Третьей Пунической войны, первым взошедший на стену Карфагена. Сейчас уже трудно сказать, что толкнуло его на дерзкое выступление; друзья говорили о сочувствии Тиберия плебсу, враги – о низменном честолюбии. [59]59
  См.: Mtinzer F. Sempronius (54) // RE. 2. R. Hbd. 4. 1923. Sp. 1412–1413.


[Закрыть]Вероятно, он беспокоился не столько о «маленьком человеке», сколько о слабеющей мощи римской державы, ибо воевал в Испании и видел, во что превратилась разложившаяся римская армия, которая не раз отступала перед немногочисленными нумантинцами. [60]60
  Э. Бэдиан даже сравнивает влияние испанских войн на римское общество с воздействием вьетнамской войны на общество американское (Badian Е. Op. cit. Р. 685) – явно под впечатлением событий 1968 года.


[Закрыть]Правда, можно было понизить ценз при наборе в армию и тем исправить положение, что впоследствии и сделали. Но именно зажиточные крестьяне по традиции считались лучшими воинами. Любопытный факт: в 232 году до н. э. плебейский трибун Гай Фламиний Непот, преодолев сильнейшее сопротивление верхов, провел закон о разделе между простолюдинами земель сенонов и пиценов на севере и северо-востоке Италии – так называемого ager Gallicus et Picenus. [61]61
  Против него выступил даже собственный родитель, что создало щекотливую ситуацию – власть трибуна вступила в противоречие с властью отца над сыном, в Риме ничем не ограниченной (Mtinzer F. Raminius (2) // RE. Bd. VI. 1909. Sp. 2497).


[Закрыть]И именно эти края спустя столетие и более продолжали давать Республике тысячи и тысячи воинов, [62]62
  Badian E. Op. cit. P. 696.


[Закрыть]причем далеко не худших.

Кроме того, чрезмерное обогащение одних нобилей за счет ager publicus не означало, что таким же образом наживались другие. В результате увеличивался имущественный разрыв между самими аристократами, расшатывалось относительное политическое равновесие, ибо богатство – это власть. Недаром закон поддержали многие влиятельные лица – принципе сената и тесть Тиберия Аппий Клавдий Пульхр, консул 133 года до н. э. Публий Муций Сцевола, великий понтифик Публий Лициний Красе, а также и менее видные сенаторы – Гай Папирий Карбон, Гай Порций Катон и др. [63]63
  Lintott A. W. Political History, 146-95 B.C. // САН. 2nd ed. Vol. IX. Cambr., 1994. P. 65.


[Закрыть]

Так или иначе, Тиберий предложил в комициях законопроект об изъятии излишков общественной земли у тех, кто ее захватил, – позволялось арендовать не более 500 югеров (126 гектаров) [64]64
  Обычно пишут о 125 гектарах, но югер составляет не 0,25, а 0,252 гектара.


[Закрыть]плюс еще по 250 югеров на двух взрослых сыновей, итого тысячу югеров общественной земли. Остальное предлагалось раздать нуждающимся – по 30 югеров на семью, что позволяло создать крепкие хозяйства. [65]65
  Штаерман Е. М. Указ. соч. С. 71–73. Обычный надел римского крестьянина составлял 5–7 югеров.


[Закрыть]

В той части предложения Тиберия, где говорилось о земельном максимуме, речь шла о возвращении к закону Лициния – Секстия 367 года до н. э. (Аппиан. Гражданские войны, далее – ГВ. I. 9. 37). Однако этот закон никто не соблюдал, а один из его авторов, Лициний Столон, был в отместку осужден за нарушение собственного закона. [66]66
  См.: Mtinzer F. Licinius (161) // RE. Hbd. 25. 1926. Sp. 469.


[Закрыть]Кроме того, впервые был официально поставлен вопрос не о разделе земли, захваченной у врага, [67]67
  tjto тоже не вызывало восторга у римской верхушки. Когда плебейский трибун Гай Фламиний Непот в 232 году до н. э. добился раздела земель пицентинов и сенонов между простолюдинами, эта мера, по мнению Полибия, явно повторявшего точку зрения «лучших людей», положила начало «порче нравов» у римлян (П. 21. 8).


[Закрыть]а о перераспределении той, что уже имела владельцев. [68]68
  Lintott A. W. Political History… P. 65


[Закрыть]«Аграрный закон и революция означали одно и то же». [69]69
  Meyer E. Romische Staat und Staatsgedanke. Zurich, 1975. S. 296.


[Закрыть]

Коллега Тиберия по трибунату Марк Октавий наложил вето на этот проект пересмотра итогов «приватизации». Конечно, «трибун имел право наложить вето на что хотел, но не в обычае было, чтобы он налагал его на законопроекты, направленные на защиту интересов плебеев». [70]70
  Lintott A. W. Political History… P. 66.


[Закрыть]Последний раз трибунское вето в народном собрании налагалось более 150 лет назад, в 287 году, что делало поведение Октавия еще более нетрадиционным. [71]71
  Badian E. Op. cit. P. 699.


[Закрыть]В ответ Тиберий данной ему законом властью приостановил полномочия всех магистратов, кроме трибунов, и опечатал казну. Октавий остался неумолим. Обсуждение законопроекта в сенате также не принесло Тиберию успеха. Тогда он поставил на голосование вопрос об отстранении Октавия от должности как человека, призванного защищать интересы народа, но на практике действующего во вред им. Это был совершенно беспрецедентный случай, хотя формально он не противоречил закону. [72]72
  Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. Bd. I. Leipzig, 1887. S. 630. Anm. 3. Впрочем, что соответствовало традиции, а что нет, решали сами нобили в зависимости от своей выгоды.


[Закрыть]Комиции проголосовали за лишение строптивца магистратуры, а затем и за аграрный проект Тиберия.

Вскоре начала работу аграрная комиссия по изъятию излишков и раздаче земли. Гракх предложил передать на нужды тех, кто получил в результате реформы землю, богатства только что присоединенного Пергамского царства. Он также заявил, что городами бывшего царства должен распоряжаться народ. Это было вторжением в прерогативы сената, поскольку финансы и управление провинциями находились в его ведении, [73]73
  Mtinzer F. Sempronius. Sp. 1419.


[Закрыть]и вызвало нападки на трибуна со стороны влиятельных сенаторов.

Однако срок полномочий Тиберия близился к концу, и он понимал, что влиятельные недруги могут привлечь его к суду. К тому же реформа только началась. Гракх решил вторично выдвинуть свою кандидатуру на должность плебейского трибуна. Это, по-видимому, не запрещалось, [74]74
  Запрет на переизбрание к плебейским трибунам, строго говоря, не относился (Егоров А. Б. Указ. соч. С. 39). Тем более что в предыдущем, 134 году до н. э., несмотря на существовавший запрет, был вторично избран консулом Публий Корнелий Сципион Эмилиан (Mtinzer F. Op. cit. Sp. 1419).


[Закрыть]но длительное отсутствие прецедентов давало новый серьезный повод для нареканий. [75]75
  Егоров А. Б. Указ. соч. С. 39–40.


[Закрыть]Враги поговаривали о стремлении Тиберия к царской власти – его популярность была слишком велика, да и в борьбе за проведение аграрного законопроекта он действовал чересчур решительно. Трибун умолял народ голосовать за него. Очевидно, он боялся не расправы – достаточно было удалиться в добровольное изгнание, а изгнанника к суду никто бы не привлек. Но в случае отъезда из Рима могла рухнуть вся его политическая карьера. Во время выборов начались беспорядки, в ходе которых Гракх и многие его сторонники погибли от рук своих врагов. Среди последних была и группа сенаторов во главе с консуляром Сципионом Назикой Серапионом; он и возглавил «операцию» (Плутарх. Тиберий Гракх. 8-19; Аппиан. Гражданские войны. I. 9-16; Ливии. Периоха 58; Беллей Патеркул. П. 2–3; Флор. III. 14; Орозий. V. 8.3–9.3).

Но работа аграрной комиссии тем не менее продолжалась – не столько в силу поддержки плебса, сколько благодаря влиянию сторонников реформы из числа видных нобилей. [76]76
  Lintott A. W. Political History… P. 73.


[Закрыть]Раздел затронул интересы италийцев, они обратились к покровительствовавшему им Сципиону Эмилиану, и тот добился прекращения деятельности аграрной комиссии. Вскоре был провален законопроект о предоставлении италийцам прав римского гражданства (Валерий Максим. IX. 5. 1). Вспыхнувшее затем в италийском городе Фрегеллы восстание было жестоко подавлено претором Луцием Опимием, а сам город низведен до статуса деревни. [77]77
  Моммзен Т. Указ. соч. Т. П. С. 79.


[Закрыть]

Но гракханская эпопея на этом не закончилась. В 123 году до н. э. плебейским трибуном стал брат погибшего Тиберия, Гай Гракх, блестящий политик и оратор. Он чтил память Тиберия и корил римлян за то, что они позволили убить его, трибуна, чья личность считалась священной и неприкосновенной. Усилиями консул 132 года Попилий Ленат, известный преследованиями гракханцев, предпочел уйти в изгнание, чтобы избежать суда и позора. Гай решил не ограничиваться опорой на один лишь сельский плебс (plebs rustica): наряду с возобновлением действия аграрного закона Тиберия он провел законы о продаже хлеба городской бедноте по сниженным ценам, о праве апелляции к народному собранию приговоренного к смерти, о снабжении воинов одеждой за казенный счет и ограничении срока службы. В рамках решения земельного вопроса Гай предложил совершенно неслыханную меру – наряду с колониями в италийских Капуе, Сколации и Таренте основать таковую и на месте Карфагена. [78]78
  Поселения гракханских колонистов в тех краях, как ни противились их основанию враги Гракха, существовали еще при Империи (Schur W. Das Zeitalter des Marius und Sulla. Leipzig, 1942. S. 76).


[Закрыть]Кроме того, по его инициативе были расширены масштабы дорожного строительства, [79]79
  Отчасти, видимо, по примеру эллинистических держав (Bengtson Н. Op. cit. S. 169).


[Закрыть]что дало работу многим беднякам и активизировало торговлю в Италии в связи с улучшением коммуникаций. [80]80
  См. напр.: Егоров А. Б. Указ. соч. С. 42; Штаерман Е. М. Указ. соч. С. 104.


[Закрыть]

Без труда добившись переизбрания на 122 год до н. э., Гай решил привлечь на свою сторону могущественное в экономическом отношении всадничество. Он провел законы о передаче налогов с богатейшей провинции Азия (бывшее Пергамское царство) на откуп всадникам и укомплектовании ими же судов присяжных, где до той поры заседали сенаторы. [81]81
  Возможна, впрочем, и иная последовательность законов Гая Гракха, поскольку их хронология неизвестна (Lintott A. W. Political History… P. 78).


[Закрыть]Предполагалось также пополнить всадниками сенат. [82]82
  Эта мера на практике так и не была реализована (Егоров А. Б. Указ. соч. С. 42–43).


[Закрыть]Все эти меры были направлены не только на усиление позиций всадников, но и на подрыв власти сената, чем, разумеется, вызвали его недовольство.

Чтобы ослабить влияние Гая, сенат поддержал другого трибуна, Марка Ливия Друза, который предложил основать в Италии и на Сицилии целых двенадцать колоний, освободить колонистов от арендной платы за землю, а также ограничить телесные наказания в армии. Многие бедняки поверили, что именно Друз – истинный заступник народа. Правда, план основания колоний так и остался нереализованным, но это простые люди осознали позднее. Главная цель, подрыв популярности Тиберия, была достигнута. [83]83
  Моммзен Т. Указ. соч. Т. П. С. 91–92.


[Закрыть]Гая, как и Тиберия, знать обвиняла в стремлении к царской власти – слишком уж большие полномочия сосредоточил он в своих руках (руководство основанием колоний, строительной деятельностью, собственно трибунская власть и др.). [84]84
  Егоров А. Б. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть]Желая получить поддержку италийцев, Гракх предложил даровать им права римского гражданства, но, как и несколько лет назад, этот законопроект провалился. Популярность трибуна упала.