Текст книги "Ген бесстрашия"

Автор книги: Антон Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

8

Для отряда специального назначения, который способен выкрасть из недр моторо-мотогальского гнездовья портрет Всеобщего Побеждателя, нет ничего невозможного.

Исследуя запись переговоров младшего офицера Ли Май Лим с носителем гена бесстрашия, ученые определили, что землянин среди прочих слов произнес одно имя, и по всем признакам это имя – женское.

Прежде чем приступать к опытам по скрещиванию носителя гена бесстрашия с миламанскими женщинами, медики считали необходимым досконально изучить сам процесс скрещивания у землян. Общие принципы были ясны из дистанционных наблюдений и видеозаписей – но оставалась одна проблема.

Никто не мог с уверенностью сказать, как поведет себя наедине с самкой своего или чужого вида данный конкретный землянин. Хотя наблюдения за ним велись особенно тщательно, он ни разу за все это время не вступил с самкой в контакт, похожий на скрещивание или хотя бы на подготовку к нему.

И ученые решили провести элементарный опыт. Доставить на корабль самку и подсадить ее в адаптационную камеру к носителю гена бесстрашия.

– Вряд ли для этого подойдет любая самка, – заметил специалист по ксенопсихологии. – Мы пока не разобрались, на чем основаны их предпочтения, но кажется, это очень индивидуально.

– А если поискать в его ближайшем окружении? – предложил другой ученый. – Найти подходящий объект среди его знакомых, наверное, проще.

И тут кто-то вспомнил это имя, произнесенное носителем гена бесстрашия в экстремальной ситуации. «Это неспроста», – решили миламаны.

Действительно, почему землянин назвал именно это имя? Должна же быть какая-то причина. Может быть, его связывают с этой самкой какие-то особые отношения?

И обращаясь к заместителю командира спецназа, ученые сформулировали вопрос совершенно четко:

– Нам нужна конкретная самка. Ее имя – Ка-ра-ва-е-ва. Мы полагаем, что между нею и носителем гена бесстрашия есть какая-то скрытая связь.

Спецназовец не решился предпринимать какие-то шаги самостоятельно и отправился к Ри Ка Рунгу, который не мог ходить и бегать, и делать еще кое-что, но пребывал в здравом уме и твердой памяти.

– Мне нужны видеозаписи наблюдений, – передал он ученым после краткой беседы с заместителем.

Автоматический поиск нужного сочетания звуков занял совсем немного времени, и вскоре Ри Ка Рунг услышал голос пленника, из-за которого он получил такое неприятное ранение:

– Караваева, что ты можешь сказать по этому поводу?

А еще через секунду командир спецназа уже рассматривал изображение самки, которая произнесла в ответ:

– Ничего, Евгений Оскарович. Вы же знаете – я у мамы дурочка.

Дальше все было просто. Найти изображение здания, в котором произошел этот разговор, убедиться, что самка по имени Караваева в период наблюдений регулярно бывала в этом здании примерно в одно и то же время, локализовать здание на плане города и послать к нему микробот размером с пчелу.

Полет шмеля завершился успешно. Самка по имени Караваева была обнаружена именно в том месте и в то время, где и ожидалось. Микробот проследовал за нею, и через пару часов Ри Ка Рунг уже знал, где она живет.

На разработку плана операции он с коллегами потратил еще час. Отличия от операции по захвату носителя гена бесстрашия были минимальны. Следовало учесть лишь, что Караваева живет не одна, а с группой из трех предков и соутробника, и их придется нейтрализовать.

Но с другой стороны, она – самка, и как таковая, менее опасна. К тому же ученые разрешили применить против нее парализатор, поскольку биосовместимость в случае с нею особой роли не играет.

А пока старшие офицеры спецназа обсуждали детали предстоящей операции, зеленоглазая Ли Май Лим сидела в одиночестве перед монитором и смотрела, как самка по имени Караваева моется под душем.

«Да, она должна ему понравиться», – думала Ли Май Лим, разглядывая грудь перезрелой акселератки. И даже ощущала что-то вроде ревности, хотя следом пришла другая мысль – что им могло бы быть хорошо втроем.

– Провернем все сегодня же, – завершил обсуждение Ри Ка Рунг. – В то же время, что и в прошлый раз. Только очень прошу, будьте осторожнее. Если кто-то еще пострадает, я себе этого не прощу.

9

Рита Караваева вернулась домой из школы, изнывая от избытка впечатлений.

В школе целый день все только и говорили, что о таинственном похищении учителя биологии прошлой ночью. Сережка Козырев жил с Евгением Оскаровичем в одном подъезде, так что десятый «б» класс имел возможность узнать все подробности из первых уст.

Сережка был уверен, что учителя утащил НЛО и даже клялся и божился, что видел летающую тарелку собственными глазами, только она была похожа не на тарелку, а на утюг без ручки.

Но имела место и другая версия. Что будто бы Евгений Оскарович в свободное от работы время занимался хитрыми экспериментами и изобрел то ли лекарство от СПИДа, то ли новый способ клонирования людей в пробирке. И в результате его похитили либо спецслужбы, либо мафия, а может, иностранная разведка – короче, десантники на бесшумном вертолете.

В результате Рита Караваева весь вечер просидела на телефоне, обзванивая друзей и подруг в разных концах города, а ее брат Саша бесился и не находил себе места, потому что не мог выйти в интернет.

До интернета он дорвался только поздно вечером, и уж тут никто не мог его оторвать. Никто даже и не пытался. Все легли спать – даже мама, которая, будучи «совой», вечно допоздна читала книжки, а Саша все щелкал мышкой и шепотом ругался, когда ненадежная связь падала и приходилось подключаться к сети заново.

Он специально убедился, что все спят, перед тем, как проникнуть на сайт «Эрогенная зона», соврав на входе, что ему уже есть восемнадцать лет – но как раз в этот самый момент с чуть слышным тонким свистом с крыши слетели жгуты, и на балконе появились громадные фигуры в темных скафандрах и обтекаемых шлемах.

Балконная дверь была закрыта, несмотря на самую высокую температуру воздуха для мая месяца за последние сто лет, но магнитная отмычка справилась с защелкой в два счета.

Саша, увлеченный созерцанием пикантных картинок, не видел и не слышал ничего вокруг себя и обернулся только тогда, когда за спиной его раздался женский голос:

– Где Ка-ра-ва-е-ва?

Эту фамилию в семье носили три женщины, поскольку бабушка была матерью отца, а его жена взяла фамилию мужа и передала ее своей дочке.

Поэтому мальчик не нашелся, что сказать, и застыл на стуле с открытым ртом.

– Вот она! – передал по внутренней связи заместитель командира отряда и показал на кровать Маргариты.

Старшие Караваевы не видели ничего зазорного в том, что тринадцатилетний мальчик и шестнадцатилетняя девочка спят в одной комнате. Постели, слава богу, разные, а любой другой расклад только хуже. В бабушкиной комнате помещается лишь одна кровать, а родители сами еще не потеряли интереса к сексу, и им совсем не улыбается, чтобы при этом присутствовали великовозрастные потомки.

Гигант в скафандре без долгих раздумий направил на спящую Риту свое оружие. Оно тихо сказало: «Вжжжик», – и девушка перестала посапывать во сне.

Сердце у Саши рухнуло в пятки и гулко ударилось об пол.

В это время миламанские спецназовцы неслышно для него переговаривались по внутренней связи.

– Что делать с соутробником?

– Парализовать.

– По-моему, не стоит.

– Он поднимет тревогу.

– Мы улетим раньше, чем они успеют что-то предпринять.

Против того, чтобы парализовать мальчика, выступила Ли Май Лим. Хотя парализатор отключает жертву лишь на время, и при правильной настройке это проходит для нее без последствий, нельзя было поручиться, что настройка правильная. Тем более, что она рассчитана на взрослый организм, а перед ними сидел испуганный подросток.

Одно дело, если парализованный сразу попадет в руки миламанских медиков, как самка по имени Караваева. И совсем другое, если он останется без помощи.

В конце концов, земляне ведь не враги, а даже совсем наоборот.

Спорить и рассуждать было некогда. Один из гигантов подхватил неподвижную девушку и в два прыжка добрался до балкона. Остальные последовали за ним. Командир, замещающий Ри Ка Рунга, вышел последним, отступая спиной вперед, готовый в любой момент сразить ошеломленного мальчика парализующим лучом, если он попытается поднять тревогу.

Но мальчик по-прежнему молчал.

Он просидел так еще долго, и только ближе к утру, когда луна уже стала тускнеть на небосклоне, поднялся на ноги и, спотыкаясь на каждом шаге, направился в комнату родителей.

– Мам! – сказал он, трогая мать за плечо. – Мама! Они утащили Риту.

– Кто? – не поняла спросонья мать.

– Пришельцы. Они пришли и забрали ее.

– Ты что? Ты бредишь? Тебе кошмар приснился?

– Нет. Сходи сама и посмотри.

Когда приехала милиция, утро уже вступило в свои права, но прибывшие сотрудники все равно были недовольны, что их вызвали в такую рань ради каких-то бредовых россказней. Они все старались добиться от Сашки признания, что они вместе с сестрой выдумали эту байку, чтобы скрыть ее бегство из дома.

Правда, на соседнем участке имел место случай с исчезновением учителя, и свидетели там действительно видели каких-то гигантов и неопознанный летающий объект, а несколько сотрудников милиции были поражены неизвестным оружием.

Но рассказ тринадцатилетнего мальчика все равно показался дежурному наряду неправдоподобным. И даже слова матери о том, что вся одежда Риты осталась на месте – не могла же она, в самом деле, сбежать из дома в одной ночной рубашке и босиком – старшину патрульно-постовой службы не убедили.

– Ладно, разберемся, – сказал он. – Утром придет опер – ему и расскажете.

Утром, однако, пришел не опер, а целая бригада, и они отнеслись к рассказу более серьезно. Это произвело большое впечатление на мать, которая до тех пор и сама склонялась к мысли, что непослушная девчонка действительно попросту сбежала из дома. До родителей доходили слухи, что вокруг нее вьются парни постарше, и один вроде бы даже на машине. А к хахалю на тачке она вполне могла спуститься даже в ночной рубашке.

Но серьезные товарищи из очень компетентных органов так крепко взяли в оборот Сашу, что мать поверила – дело тут не в хахале.

Ее пришлось отпаивать валерьянкой, а бабушке вызывать «скорую», и даже папа метался по квартире, как тигр в клетке. И только Саша держался молодцом, поминутно задавая компетентным товарищам вопросы на засыпку.

– Они что, правда инопланетяне?

– Без комментариев. Когда поймаем хоть одного, скажем точнее.

– Черта с два их поймаешь. У них защитные поля и парализаторы.

Услышав про милиционеров, которые ожили после нескольких часов полной потери сознания, Саша успокоился. Теперь он был уверен, что пришельцы не убили Риту, а лишь парализовали ее.

Но вот насчет защитных полей он ошибался.

Эксперты нашли на крыше дома учителя следы крови, которую до сих пор не удалось идентифицировать. Она не была человеческой, но и подыскать животное, которому могла принадлежать эта кровь, тоже не получалось. Зато специальные анализы показали, что до свертывания эта кровь скорее всего была не красной, а оранжевой. Или во всяком случае, ярко-алой, гораздо ярче, чем кровь человека или любого животного на земле.

И по всему выходило, что это кровь раненого гиганта в темном скафандре и обтекаемом шлеме, которого не уберегли от пули никакие защитные поля.

10

«Только бы не уснуть!» – думал Евгений Оскарович Неустроев, сидя в одних трусах на пластиковом полу адаптационной камеры.

Он даже попытался встать, потому что стоя легче бороться со сном – но оказалось, что сил для этого нет.

Гипериммунизация, которой миламаны подвергли своего пленника, имеет одно побочное свойство. Не уснуть после нее просто невозможно.

Однако пленник ничего об этом не знал и полагал, что его просто напичкали снотворным, чтобы потом творить с его бесчувственным телом какие-то черные дела.

И помешать этому он никак не мог.

Все попытки отогнать сон оказались тщетны. Неустроев отключился прямо на полу, а когда проснулся, то почувствовал необыкновенную бодрость.

Вместе с тем, он совершенно потерял представление о времени. И спросить было не у кого.

Неустроев подозревал, что за ним наблюдают, но не знал, кто и откуда. А задавать вопросы стенам или зеркалу Евгений Оскарович счел нецелесообразным. Еще, не дай бог, за сумасшедшего примут.

По этой же причине он воздержался от громких протестов по поводу незаконного задержания, похищения и заточения в камере без окон и дверей. Главное – он был жив и здоров, и все его органы остались на своих местах. А все прочие неприятности были мелочью по сравнению с этим.

Страхи, которые донимали Неустроева перед сном, после пробуждения куда-то исчезли. Ведь любая фобия рождается из депрессии, а Евгений Оскарович был бодр и весел. Настолько, что даже стал строить рожи своему отражению. Но потом перестал, вспомнив, что за ним могут наблюдать.

Он решил подождать развития событий, но события какое-то время не развивались вообще, и Неустроев даже заскучал. А скука, как известно, плохо влияет на психику. Она влечет депрессию, которая рождает страхи.

И Евгений Оскарович вздрогнул от испуга, когда внезапно все вокруг него пришло в движение.

Это миламаны, поняв, что пленник не собирается впадать в ярость и разносить оборудование адаптационной камеры вдребезги и пополам, решили открыть для него три дополнительных секции – гигиеническую, физиологическую и биоритмическую. Иными словами – душевую, туалет и место для сна.

Теперь камера выглядела примерно так же, как обычная каюта члена экипажа. Большое главное помещение и три служебных секции, которые открываются в одной торцевой стене.

Неустроеву это напомнило классический японский домик с раздвижными стенками – только здесь стенки раздвигались автоматически.

А откуда-то из-под потолка приятный женский голос вещал по-русски:

– Мы просим прощения за причиненные вам неудобства. Вы помещены в адаптационную камеру, поскольку необходимо подготовить ваш организм к контакту с представителями расы миламанов. Вам придется провести в этой камере несколько дней.

– А кормить меня будут? – крикнул Неустроев, обращаясь к потолку.

– Клапан питательной жидкости находится в стене биоритмической секции и оформлен в виде кормящей груди.

Неустроев поперхнулся и не сразу смог задать следующий вопрос:

– Меня будут кормить материнским молоком?

– Питательная жидкость приближена по вкусу к этому продукту, но содержит также вещества, необходимые взрослому организму вашего вида.

– Потрясающе, – пробормотал Неустроев. – Сервис по высшему разряду, но очень навязчивый. А могу я взглянуть на гостеприимных хозяев?

Последовавшая пауза, очевидно, объяснялась трудностью перевода двух последних фраз. Затем тот же голос произнес:

– Мы предпочли бы сначала понаблюдать за общением между вами и самкой вашего вида. Это поможет нам избрать правильную линию контакта с вами. Поскольку при первой попытке общения вы впали в ярость и не пожелали воспринимать разумные доводы, вероятно, наша линия поведения была избрана неправильно.

– Дошло наконец? А если вас связать во сне по рукам и ногам – вы пожелаете после этого воспринимать разумные доводы?!

– Разумеется. Любой миламан в подобной ситуации постарается объективно оценить свое положение и внимательно выслушать условия, которые ему предложат. Принять их или нет – это другой вопрос, но выслушать их будет без сомнения разумно.

– Порядочный меломан вроде меня, – возразил Неустроев, – прежде всего постарается набить морду хулиганам вроде вас, как только у него появится такая возможность.

Ретранслятор перевел слово «меломан», как «музыкальный маньяк», но с этим наблюдатели решили разобраться позднее. А насчет набить морду хулиганам ответили так:

– Именно поэтому мы пока предпочли бы воздержаться от прямого контакта с вами.

Тут боковая стена раздвинулась, и в камеру въехала плита размером примерно два на три метра. Точно такой же участок пола плавно опустился вниз, и плита встала на его место.

На плите неподвижно лежала обнаженная Рита Караваева, и грудь ее мерно вздымалась, что для миламанов было очевидным признаком близкого пробуждения после искусственного паралича.

– Господи, Рита! – воскликнул Неустроев, бросаясь к ней, и девушка тут же открыла глаза.

– Евгений Оскарович, – произнесла она, отчаянно зевая. – Что вы тут делаете? Ой!

«Ой!» относилось к наготе, и Рита попыталась срочно сесть и подтянуть колени к животу. Но это получилось у нее плохо, потому что тело ее не слушалось.

Впрочем, деликатный Евгений Оскарович тут же отвернулся сам. И крикнул, задрав голову к потолку:

– Эй! Ну и как вы представляете себе наше общение?

– По нашим данным, подобная ситуация у гуманоидов вашего вида способствует скрещиванию, – незамедлительно ответил женский голос.

– А у гуманоидов вашего вида она чему способствует? Или вы не гуманоиды?

– Мы гуманоиды, но миламанам для простого соития требуется не меньше двух женщин, а для полноценного скрещивания – не меньше четырех.

– Весело вы живете. А про любовь вам мама ничего не рассказывала? Или про то, что дети для скрещивания не годятся в принципе?

– Евгений Оскарович, – раздался вдруг сзади робкий голос Риты. – А где это мы? И с кем вы разговариваете?

– Если я правильно понимаю, мы на летающей тарелке, а эти безмозглые исследователи Вселенной хотят, чтобы мы с тобой занялись любовью у них на глазах, как подопытные кролики или белые мышки.

– Ой, правда? А зачем им это надо?

– А зачем я на глазах у вас, неучей, скрещиваю дрозофилл?

Рита надолго задумалась, напряженно вспоминая, что такое дрозофилла, а потом вдруг выдала:

– Конечно, я уже давно не девочка. Но у меня есть жених и любовник, и я сплю только с ними и больше ни с кем. На измену не согласна даже ради науки.

Неустроев, забыв о деликатности, обернулся. Наличие у Риты Караваевой одновременно жениха и любовника было для него новостью.

Рита стояла на коленях, поправляя растрепанные волосы, и на этот раз даже не попыталась прикрыться, хотя все мышцы у нее уже работали нормально.

– Да, вот такая я нехорошая, – сообщила она, перехватив удивленный взгляд Неустроева, и в подтверждение своих слов показала учителю язык.

Учитель пожал плечами и снова отвернулся, чтобы крикнуть в направлении потолка:

– Эй вы там! Эта девочка – несовершеннолетняя. Она может говорить что угодно, но у нас на Земле подростки ее возраста права голоса не имеют. Я требую, чтобы вы немедленно вернули ей одежду, а ее саму вернули домой. Если вы это сделаете и предъявите мне доказательства, то я соглашусь с вами сотрудничать.

– А может быть я совсем и не хочу домой, – заявила вдруг Рита. – Мне, может, тоже хочется посмотреть на инопланетян.

– Вот когда полетишь с ними обратно, попроси их открыть личико, – предложил Неустроев.

– Откроют они, как же, – проворчала девушка и, поднявшись на ноги, оглядела помещение.

– А интересно, они сами на нас смотрят? – поинтересовалась она, не обнаружив ничего похожего на окна, замочные скважины или другие наблюдательные приборы.

– А как же, – уверенно ответил Неустроев, – Так что ты не особенно отсвечивай тут своими прелестями.

– Так нечестно, – капризно заявила Рита. – Они меня видят, а я их нет, – но немного поразмыслив, добавила: – А вообще так даже лучше. Кажется, что никто на меня и не смотрит. Даже вы. Вы ведь у нас настоящий джентльмен.

И она, улыбаясь до ушей, появилась в поле зрения Неустроева и стала отсвечивать своими прелестями перед ним.

На этот раз учитель не стал отворачиваться, а только крикнул в направлении потолка еще раз:

– Эй! Вы слышали, что я сказал?

– Ваше предложение принято, – ответил все тот же женский голос. – Но мы не хотели бы проводить операцию в светлое время суток.

– Одежду верните сейчас.

Плита приехала опять, и на ней лежала белая ночная рубашка.

– И все? – удивился Неустроев.

– Вам не нравится, как я выгляжу? – кокетливо полюбопытствовала Рита, соблазнительно выгибаясь перед учителем и не спеша поднимать рубашку с плиты, ставшей полом.

– Мне не нравится, как ты себя ведешь.

– Я у мамы дурочка, вы же знаете, – скорчила гримасу Рита, но рубашку все-таки надела и принялась обследовать помещение подробно.

– Мы хотели бы задать вам тот же вопрос, – снова обратился к Неустроеву женский голос из-под потолка. – Вам не нравится, как выглядит Ка-ра-ва-е-ва?

– Не фамильничай, не в загсе! – по-детски огрызнулась Рита из гигиенической секции и тут же нажала какую-то кнопку, в результате чего со всех сторон на нее брызнули струи воды.

Девушка с визгом вылетела из ниши, мокрая насквозь, и рубашка ее сделалась практически прозрачной.

– Разве Ка-ра-ва-е-ва – не имя этой самки? – удивилась невидимая собеседница.

– Слушайте, прекратите называть ее самкой! – воскликнул Неустроев. – Она девушка, и зовут ее Рита.

– Насчет девушки можно и поспорить, – съехидничала Караваева. – А зовут меня – Маргарита Анатольевна.

– Не доросла еще до Маргариты Анатольевны, – буркнул Неустроев.

Невидимая собеседница надолго замолчала, впав в затруднение из-за обилия имен у одного индивидуума. А потом решила замять эту тему и вернуться к главному вопросу.

– Нам важно определить ваши предпочтения в отношении внешнего облика самок… То есть, девушек.

– Зачем?

– Да скажите вы им, что я вам не нравлюсь, и дело с концом, – шепнула учителю Рита.

– Ты мне уж-ж-жасно нравишься, – ответил Неустроев вполголоса.

– Мы хотим определить, какова будет ваша реакция на внешний вид миламанских женщин, – вещал тем временем голос из-под потолка.

– Ну и в чем проблема? – удивился Неустроев. – Покажите мне миламанскую женщину, и я скажу, какая у меня будет реакция.

– А вы убеждены, что не впадете в ярость и не нанесете ущерба адаптационной камере или вашей спутнице?

Тут уже Неустроев не выдержал и расхохотался аж до слез.

– Знаете, если вы такие страшные, я, конечно, могу испугаться до смерти, но с чего мне впадать в ярость, ума не приложу.

– Если вы испугаетесь до смерти, и мы не сможем вернуть вас к жизни, это будет означать для нас катастрофу. Хоть это и маловероятно для носителя гена бесстрашия, но мы не хотели бы рисковать.

– Да, с вами не соскучишься. Поймите – это просто образное выражение. И раз уж я, по-вашему, такой весь из себя носитель бесстрашия, то бояться мне тем более нечего. Так что давайте, покажитесь. А то говорить мы можем долго, и все без толку.

Пауза снова затянулась – очевидно, за стенами камеры совещались. А потом зеркальная стена вдруг стала прозрачной, и взгляду Неустроева и Риты открылось полутемное помещение за нею. Сидящие и стоящие фигуры в этом помещении видны были смутно.

– Я так ничего не вижу, – сообщил Евгений Оскарович. – Тем более без очков.

На самом деле правым глазом он даже без очков видел вполне прилично. Хуже было с левым – чтобы довести его до нормы, требовались линзы в минус тринадцать диоптрий, однако Неустроев обходился семью. Левым глазом он читал, а правым рассматривал удаленные предметы – благо, расходящееся косоглазие позволяло переключать обзор с одного глаза на другой (зато мешало смотреть двумя глазами одновременно).

– Мы готовы исправить ваше зрение, – сообщил все тот же голос, и Неустроев понял, что под потолком находится не сама миламанка, а только громкоговоритель или что-то в этом роде. А собеседница сидит прямо перед ним в полутемном помещении за зеркальной стеной. – Это не займет много времени и будет совершенно безболезненно и безопасно.

– Ну уж нет. Я и нашим-то хирургам не доверяю… Лучше включите у себя свет.

Сноп света выхватил из полутьмы одну из сидящих фигур.

Изящный овал лица, бронзовая кожа и почти такого же цвета волосы, мягким пухом покрывающие голову. Большие глаза и маленький рот, губы словно покрашены помадой в тон к цвету лица. Небольшой вздернутый носик, высокий лоб и ни одной морщинки на коже.

С одной стороны, сразу видно, что это не человек. Неуловимые отличия собираются в цельный образ, который не оставляет сомнений – люди такими не бывают.

А с другой стороны, ничего общего с зелененькими человечками, как их любят изображать уфологи.

Неустроев видел перед собой миловидную женщину, чья экзотическая внешность только добавляла ей пикантности.

– Хотите комплимент? – произнес Неустроев, подходя вплотную к зеркальной стене. – Вы смотритесь изумительно.

А про себя подумал, что если бы они с самого начала показались ему в своем натуральном обличье, то он бы, пожалуй, не стал подозревать их в намерении сожрать его или разделать на органы.

Хотя бог его знает. Внешность ведь тоже бывает обманчива.

– Следует ли понимать это так, что вам понравилась моя внешность? – спросила освещенная миламанка, и Неустроев заметил, что ее губы шевелятся не в такт словам.

– И даже более чем, – ответил он.

Тут в сноп света нырнула другая фигурка и девушка с еще более миловидным лицом спросила:

– А моя?

Хотя Евгений Неустроев никогда не был поэтом, он не задумался бы назвать ее кожу медовой, волосы – золотыми, а глаза – изумрудными.

– По-моему, вы – очень красивая раса, – обобщил свои впечатления Евгений Оскарович и, кажется, слегка разочаровал этим вторую девушку, которая ждала, что он скажет что-нибудь о ней лично. Но Женя Неустроев никогда не умел находить правильный подход к женщинам.

Однако Ли Май Лим – а это, разумеется, была она, потому что на крейсере «Лилия Зари» не было другой девушки с зелеными глазами – не собиралась сдаваться. Оттеснив в сторону женщину из научной группы, которая была младше по званию и старше по возрасту, она взяла инициативу в свои руки.

– Но может быть, вам не понравится моя фигура и моя грудь. Я видела изображения земных женщин в вашем жилище и грудь вашей спутницы. Моя совсем другая…

И она решительным движением расстегнула диамагнитный шов на куртке.

Тут обнаружилось еще одно отличие миламанов от людей. У Ли Май Лим не было пупка. Зато вся фигура отличалась удивительной плавностью линий, и грудь идеально вписывалась в эту гармонию. Она не выступала резко вперед, как у земных женщин, а была похожа на два пологих холма, плавно перетекающих в равнину, и соски на вершине были лишь немного темнее окружающей кожи – точно такого же цвета, как губы.

– У вас замечательная фигура, – сказал Неустроев. – Она даст сто очков вперед любой земной женщине.

– Евгений Оскарович, да вы никак влюбились, – пропела из-за спины учителя Рита Караваева.

– Заткнись, я говорю комплименты, – тихо ответил учитель, обернувшись через плечо.

Но Рита уже куражилась вовсю.

– Эй, златовласка! – крикнула она, обращаясь к Ли Май Лим. – Евгений Оскарович в тебя влюбился. Заходи к нам, устроим групповушку!

– Слушай, хулиганка! Я в последний раз прошу – прекрати мне нервы мотать. А то я впаду в ярость – и что тогда подумает о нас межпланетная общественность?

Межпланетная общественность в этот момент думала, что надо ковать железо, пока горячо. Степень гипериммунизации носителя гена бесстрашия уже вполне достаточна для непосредственного контакта. И с самкой тоже ничего страшного не случится – ей вкололи иммунизаторы, еще когда она была в параличе.

Когда Неустроев кончил воспитывать Риту и снова повернулся к прозрачной стене, он заметил, что инопланетянка с зелеными глазами куда-то пропала, и в столбе света не осталось вообще никого. Все сгрудились в темном углу и что-то оживленно обсуждали.

Однако Евгений Оскарович совершенно не ожидал того, что произошло через несколько минут.

Оказывается, миламаны приняли возглас Риты Караваевой слишком близко к сердцу, и дело кончилось тем, что боковая стена опять раскрылась, и в адаптационную камеру вошла Ли Май Лим без единого клочка одежды на теле и без единого волоска где бы то ни было, кроме головы.

– Я готова, – произнесла она на своем языке, а громкоговоритель под потолком повторил то же самое по-русски.

Неустроев обалдело посмотрел на нее, а Риту пробило на хи-хи. Она изо всех сил пыталась сдержаться, но это у нее не вышло, и девушка с Земли разразилась безудержным хохотом.