Текст книги "Том 10. Рассказы, повести 1898-1903"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)
НОВАЯ ДАЧА
Впервые – «Русские ведомости», 1899, № 3, 3 января, стр. 2–3, с подзаголовком: (Рассказ). Подпись: Антон Чехов.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Сохранились вырезки из газеты, наклеенные на чистые листы бумаги, с типографскими пометами и надписью рукой Чехова: «„Русские ведомости“ 1899, № 3» ( ЦГАЛИ).
Печатается по тексту: Чехов, т. IX, стр. 100–116.
В 1894 г. в записной книжке Чехова появилась заметка, связанная с двумя первыми главами рассказа «Новая дача»: «Пока строился мост, инженер нанял усадьбу и жил с семьей, как на даче. Он и жена помогали крестьянам, а они воровали, производили потравы… Он явился на сход и сказал:
– Я сделал для вас то-то и то-то, а вы платите мне за добро злом. Если бы вы были справедливы, то за добро платили бы добром.
Повернулся и ушел. Сход почесался и говорит:
– Платить ему надо. Да… А сколько платить, неизвестно…
– Спросим у земского.
Итого: слух о вымогательстве инженера» ( Зап. кн.I, стр. 52).
Эта заметка могла предназначаться для повести «Моя жизнь»: сделана она одновременно с записями к ней и задолго до остальных заметок к «Новой даче»; здесь названы ситуации, совпадающие с обстоятельствами жизни одного из героев повести – инженера Должикова; сюжет «Новой дачи» выделился из первоначального замысла «Моей жизни» (см. т. IX Сочинений, стр. 497).
В рассказе инженер выражает свое возмущение поведением крестьян не на сходе, как в заметке, а встретившись с ними по дороге; не включено намерение крестьян обратиться к властям: «Спросим у земского». Вместо «слуха о вымогательстве» в «Новой даче» кузнец Родион передает, искажая, сцену встречи с инженером своим жене и сыну.
В конце июля или в августе 1897 г. была записана реплика, использованная в рассказе: «Лавочник бранится: сатана бесхвостая» ( Зап. кн.I, стр. 76). Слова «сатана бесхвостая» в рассказе говорит Лукерья (конец гл. II).
В 1898 г., в период между 16 апреля и 23 сентября, Чехов сделал набросок к одной из сцен главы IV: «Барин мужику: „если ты не бросишь пить, то я буду тебя презирать“. Дома бабы: „что барин сказал?“ – „Говорит: буду призирать“. Бабы рады» ( Зап. кн.I, стр. 87). Перенося эту сцену из записной книжки в рассказ, Чехов опять изменил обстоятельства: инженер упрекает крестьян в том, что они собирают грибы в его парке, а не в том, что они пьют. Историю эту Родион передает своей жене Степаниде, и она радуется.
Таким образом, к осени 1898 г. были сделаны заготовки к трем главам (из пяти), был обозначен конфликт между инженером и крестьянами, намечены особенности речи и мировосприятия крестьян.
21 октября 1898 г. Чехов обещал В. М. Соболевскому, редактору-издателю газеты «Русские ведомости»: «Как только начнется дурная погода, я засяду и напишу Вам дюжину рассказов. Обещаю – и слово мое твердо».
Но до 14 ноября Чехов был занят рассказом для «Русской мысли», от 15 ноября до 26 ноября – для «Недели», а между 26 ноября и 7 декабря – для «Семьи».
10 декабря 1898 г. член редакции «Русских ведомостей», Д. Н. Анучин, просил Чехова в письме: «Не будете ли Вы так добры, не признаете ли возможным почтить нас присылкою хотя бы небольшого рассказа или очерка для рождественского нумера или вообще для газеты. Мы были бы весьма признательны Вам за такое внимание и сочувствие» ( ГБЛ).
Уже 17 декабря 1898 г. Чехов сообщал сестре: «Посылаю рассказ в „Русские ведомости“». 18 декабря он отвечал Анучину, что рассказ «непременно» пришлет «если не к Рождеству, то к Новому году».
Вероятно, рассказ был написан в период между 12 и 23 декабря 1898 г., так как 24 декабря Чехов уведомлял Соболевского о посылке рассказа «сегодня».
30 декабря Соболевский отправил телеграмму в Ялту: «За письмо статью дружески благодарю пишу подробно» ( ГБЛ).
В письме к Чехову от 1 января 1899 г. Соболевский жаловался на цензурные притеснения: «Рассказ помещаю в воскресном (3-го января) № газеты. Надеюсь, что он не будет тронут цензорской рукой, хотя за одно местечко (о богатых и сытых) не ручаюсь: это bête noire [14]14
пугало (франц.).
[Закрыть]нашего цензора, с которым до сих пор приходится иметь дело» ( ГБЛ; опубл. неточно: Записки ГБЛ, вып. 8, стр. 61).
Сделаны ли цензором какие-либо изъятия, установить не удалось. Вероятно, Соболевского смущал разговор Елены Ивановны и Родиона о богатых и бедных и слова Степаниды о том, что «всё счастье богатым досталось».
«Новая дача» вошла в состав тома IX сочинений Чехова.
Правка рассказа при включении его в собрание сочинений была незначительной. Чехов снял подзаголовок. В авторской речи, в повествовании о жене инженера, вместо «приехала в деревню» стало разговорное, просторечное «приехала на деревню». В нескольких случаях вместо точек поставлены восклицательные знаки.
Возможно, что одним из толчков к написанию рассказа послужило письмо к Чехову пианистки А. А. Похлебиной из Гапуровки Екатеринославской губернии от 4 ноября 1898 г.: «Я живу в деревне, но полюбить народ никак не могу, слишком он невежествен и даже дик; его можно жалеть и желать ему развития, но любить невозможно.
Мы с сестрой всё делали, что было в наших силах, чтобы заслужить расположение и доверие мужиков, но напрасно – последствия иногда были так для нас неожиданны, что мы теперь потеряли всякую охоту с ними возиться и уже ни одного мужика на порог не пускаем» ( ГБЛ).
В рассказе косвенно отразился опыт общения Чехова с мелиховскими мужиками. 21 июня 1897 г. он жаловался в письме к А. С. Суворину на соседей-крестьян: «Водку трескают отчаянно, и нечистоты нравственной и физической тоже отчаянно много. Прихожу всё более к заключению, что человеку порядочному и не пьяному можно жить в деревне только скрепя сердце и блажен русский интеллигент, живущий не в деревне, а на даче». М. П. Чехова сообщала в письме к Чехову 10 января 1898 г., что деревенские мальчишки убили их собак-лаек. И 29 ноября того же года: «У Вареникова <соседа> украли 29 четырехлетних яблонь, вырыли с корнями ночью <…> Охрана усилилась, у Вареникова по ночам раздаются свистки, как у городовых, а у нас Роман перенес к дому колокол и звонит каждый час» ( Письма к брату, стр. 60, 87).
О впечатлении, произведенном рассказом на современников, есть сведения в письме к Чехову Н. Н. Тугаринова (см. примеч. к «Случаю из практики», стр. 392).
О своих «восхваленьях» рассказа «Новая дача» при свидании с Чеховым напоминала ему в письме от 13 февраля 1899 г. сотрудница легального марксистского журнала «Начало» М. И. Водовозова ( ГБЛ; «Литературный музей А. П. Чехова. Сб. статей и материалов». Вып. 5. Ростов н/Д., 1969, стр. 56).
В критических работах об этом рассказе наметились две тенденции.
Одну из них представлял А. И. Богданович. Причину бесконечных конфликтов героев-интеллигентов с крестьянами он рассматривал с социальной точки зрения. Он отмечал общие мотивы в «Новой даче» и в «Случае из практики» и «По делам службы»: в них «тревожно стучатся в душу читателя неразрешимые вопросы жизни, которые с особой болью и остротой дают себя чувствовать в минуты глубокого общественного затишья» (А. Б. Критические заметки. – «мир божий», 1899, № 2, стр. 1). Общее в этих произведениях, по мнению Богдановича, – типы «с чуткой душой и больной совестью» (там же). В «Новой даче» «картина житейской нелепости» «разыгрывается в деревне, где такая же „мятущаяся душа“ желает найти примирение с жизнью в работе для деревни» (там же, стр. 3).
Богданович рассматривал этот рассказ Чехова в связи с произведениями о деревне других русских писателей; он находил, что «тема, затронутая Чеховым, не новая и часто служила для Гл. Успенского иллюстрацией непримиримости деревенского миросозерцания и кающегося интеллигента, который вместо распростертых объятий встречает в деревне вражду. Только Успенский обобщал эти столкновения, видя в них продукт старых крепостных отношений, не допускающих вполне человечных отношений в деревенском люде, для которого и самый искренний интеллигент всё же представлялся барином. Теперь эти старые воспоминания значительно сгладились, но не создалась зато и новая почва, на которой обе стороны могли бы сойтись, как равные» (там же, стр. 6). Критик объяснял и причину взаимного непонимания героев рассказа, которая кроется в спутанности и неясности классовых интересов: «Деревня может понять только определенный, материально выражающийся интерес, и трогательные, наивные речи Елены Ивановны ей чужды и непонятны…» (там же).
А. А. Измайлов, обращаясь к этому рассказу, также замечал, что он «живо затрагивает один из проклятых вопросов русской жизни – страшную рознь, какая лежит между барином и мужиком, устраняя всякую возможность не только слияния или сближения, но даже простой солидарности…» (А. Измайлов. Литературное обозрение. – «Биржевые ведомости», 1899, № 14, 15 января).
В. Альбов, напротив, считал, что трудно найти причину происходящих в «Новой даче» недоразумений; как и в других рассказах («Мечты», «Припадок», «Бабье царство»), здесь «мечта, порыв <…> неизменно гибнут, часто едва родившись на свет, но в них не разберешь, где кроется причина их гибели, во внешних или во внутренних условиях». Тему эту Чехов «варьировал на разные лады» (В. Альбов. Два момента в развитии творчества Антона Павловича Чехова (Критический очерк). – «Мир божий», 1903, № 1, стр. 98–99, 101).
А. Л. Волынский, стоявший на идеалистических позициях, видел выход в нравственной перестройке интеллигента: «Надо прежде всего внутренне сжиться с народом, выкорчевать все недоразумения и нелепости, крепко засевшие в народном уме и мешающие ему развиваться и доверчиво подходить к людям иной культуры. Только тогда можно найти пути для сближения столь различных сил» (А. Л. Волынский. Борьба за идеализм. Критические статьи. СПб., 1900, стр. 343). Критик определял Чехова как гуманиста, который «следит за жизнью деревни» «без сентиментального народолюбия, с простою сердечностью», и «вся художественная картина озаряется у него светом глубокого внутреннего сочувствия. Видно, что писатель хорошо знает и понимает народную душу и жизнь, улавливает воздействие на нее разных внешних умственных и социальных сил и разбирается в сложных вопросах современного народного быта с тонкой осторожностью и проницательностью» (там же, стр. 342).
Критика отметила и мастерство Чехова в изображении героев. «Действующие лица вырисованы с необычайной твердостью, хотя рассказ занимает всего один газетный фельетон и в своем содержании лишен, так сказать, центральной оси <…>, – писал Волынский. – Нельзя тоньше, чище и увереннее рисовать людей с различными индивидуальными физиономиями. Это целый мир характеров, привычек и идей» (там же).
Высоко оценил форму этого «незамысловатого и простого» рассказа Богданович. Он находил его, «по художественности», лучшей вещью «из написанных за последнее время Чеховым. В ней всё – движение и жизнь, крестьянские типы очерчены с тонким юмором, смягчающим резкость и неприглядность мрачной деревенской жизни» («Мир божий», 1899, № 2, стр. 3).
Толстой был недоволен изображением крестьян в «Новой даче» так же, как и в «Мужиках». 26 мая 1905 г. он сказал В. Г. Черткову: «„Мужики“ Чехова – плохое произведение. Чехов колеблется. „Новая дача“ – прямо отвратительна» (Д. П. Маковицкий. Яснополянские записки. Машинопись. – ГМТ).
Горький считал «Новую дачу» важным этапом в литературе о деревне. Он замечал: «В художественной литературе первый сказал о мужике новое и веское слово В. Г. Короленко в рассказе „Река играет“, затем А. П. Чехов написал один за другим три замечательных рассказа: „Мужики“, „Новая дача“ и „В овраге“, – его рассказы были приняты народнически верующей публикой враждебно, как хула на мужиков» («Семен Подъячев». – Горький, т. 24, стр. 240).
Вскоре после выхода в свет рассказ был переведен на немецкий язык. В апреле 1899 г. Е. Смирнова, жена псаломщика посольской церкви в Берлине, переведя «На подводе» и «Новую дачу», писала Чехову: «Имея намерение напечатать их в берлинском еженедельном журнале „Romanwelt“, я желала бы предварительно заручиться Вашим авторским согласием на напечатание вышеназванных рассказов в моем переводе» ( ГБЛ). Доктор Герман Кармель, сотрудник «Русско-немецкого вестника» в Берлине и переводчик, сообщал Чехову 21 ноября н. ст. 1899 г.: «Из Ваших произведений я перевел „Новую дачу“ (часть перевода прилагаю для ознакомления), „Дуэль“, „Медведь“ (которого ставили в моем переводе на сцене Берлинск<ого> литературного общества) и „Чайка“» ( ГБЛ).
Стр. 117. альгауский бычок– баварская порода. Был довольно распространен в России в прошлом столетии в крупных помещичьих хозяйствах (из моды к заграничному – экономически невыгоден). Порода эта выращивалась недалеко от Мелихова, на ферме графа Орлова-Давыдова в Отраде. 9 сентября 1892 г. управляющий Орловых-Давыдовых С. А. Черевин писал Чехову об отправке ему телки, происходящей от альгауского быка, а 1 апреля 1893 г. – бычка той же породы ( ГБЛ).
Стр. 123. Сказано ведь, худой мир лучше доброй ссоры, и не купи имение, а купи соседа. – См.: «Русские народные пословицы и притчи, изданные И. Снегиревым». М., 1848, стр. 442, № 335 и стр. 275, № 653. Эта книга была у Чехова (сохранилась в Доме-музее А. П. Чехова в Ялте. – Чехов и его среда, стр. 382). В первой пословице последнее слово дано, как в басне И. И. Хемницера «Два соседа» (пословица же: «Худой мир лучше доброй брани»). Вторая пословица у Чехова изменена (пословица: «Не купи двора, купи соседа!»).
Стр. 126. На Воздвиженье, 14 сентября… – Праздник православной церкви, в который соблюдается строгий пост.
Стр. 127. « Дубинушка» – широко распространенная в 1870-е годы в России песня; текст ее опубликован в 1885 г. А. А. Ольхиным (обработка стихотворения В. И. Богданова. – «Будильник», 1865).
ДАМА С СОБАЧКОЙ
Впервые – «Русская мысль», 1899, № XII, стр. 149–164, с подзаголовком: (Рассказ). Подпись: Антон Чехов.
Вошло во второе издание А. Ф. Маркса 1903 г. («Приложение к журналу „Нива“ на 1903 г.»), т. XII.
В ГЛМхранится страница черновой рукописи – конец главы IV. На ней надпись: «Это черновик „Дамы с собачкой“ А. П. Чехова. Ив. Бунин» ( ЛН, т. 68, стр. 135).
Печатается по тексту: Чехов, 2, т. XII, стр. 61–77.
Одну из первых записей к рассказу Чехов сделал в августе 1896 г., находясь в Кисловодске: «Дама с мопсом» ( Зап. кн.II, стр. 40). Запись можно датировать 24–31 августа.
В течение 1897 г. накапливались заметки к рассказу из быта губернского города. Первая из них: «Провинция. В ложе непременно губернаторская дочь в боа» ( Зап. кн.I, стр. 68) – относится, вероятно, к первой половине 1897 г. Наверное, в середине 1897 г. сделана еще одна заметка к этому сюжету: «Чиновник носит на груди портрет губернаторши; откармливает орехами индейку и подносит ей» ( Зап. кн.I, стр. 71). В 1897 г., между 9 октября и 15 ноября, в Ницце Чехов набросал конспект сюжета: богатый чиновник, носивший портрет губернаторши 14 лет, отказывается помочь ей, когда она овдовела, болеет, а «сын ее попался» ( Зап. кн.I, стр. 78).
Несколько позже, но тоже до 15 ноября, набросок этого сюжета становится более развернутым; в нем происходит замена действующих лиц (сына на зятя): губернаторша пригласила чиновника, носившего ее портрет на груди, чтобы попросить у него денег. «Муж дочери, той самой, к<ото>рая когда-то сидела в ложе в боа, проигрался и растратил» ( Зап. кн.I, стр. 79). Сюжет остался неосуществленным, три последние заметки были перенесены в Четвертую записную книжку как нереализованные, а губернаторская дочь в боа, которая должна была стать героиней другого произведения, оказалась в «Даме с собачкой» характерной деталью для губернского театра того времени (гл. III).
Еще чуть позже, но тоже до 15 ноября, Чехов занес в записную книжку: «У животных постоянное стремление раскрыть тайну (найти гнездо), отсюда у людей уважение к чужой тайне как борьба с животным инстинктом!» ( Зап. кн.I, стр. 79). В измененной форме это вошло в главу IV рассказа – в раздумья Гурова о явной и тайной сторонах его жизни.
Очевидно, в первой половине 1898 г., не позже 23 сентября, записано сравнение: «Кружева на панталонах, точно чешуя у ящерицы» ( Зап. кн.I, стр. 90). Сравнение кружев с чешуею есть в воспоминаниях Гурова о прошлых связях с женщинами (гл. II).
В те же годы в записных книжках Чехова появляются заметки, включающие мотивы курортных романов: в 1896–1897 гг. – о муже, имевшем двух жен (в Петербурге и в Феодосии или в Керчи) ( Зап. кн.I, стр. 69 и Зап. кн.II, стр. 38); поздней осенью 1897 г. в Ницце – о молодом интересном человеке в Ялте, нравящемся сорокалетней даме ( Зап. кн.I, стр. 81); в первой половине 1898 г. – о Z, который «в Кисловодске или в другом курортном городе сошелся с девочкой 22 лет» ( Зап. кн.I, стр. 94). Как нереализованные, они тоже были перенесены в Четвертую записную книжку. (О группе записей, относящихся к губернскому городу и связанных с рассказом «Дама с собачкой», см.: З. Паперный. Записные книжки Чехова. М., 1976, стр. 65–68, о других записях к этому произведению – стр. 69–77, 84, 90.)
«Дама с собачкой» написана после продолжительного (почти год) творческого молчания Чехова.
6 июля и 6 августа 1899 г. Чехов виделся в Москве с В. А. Гольцевым, редактором журнала «Русская мысль». Возможно, в один из этих дней он обещал дать в журнал повесть. 15 сентября 1899 г. из Ялты, где достраивался его дом, Чехов писал Гольцеву: «Прости, не шлю повести, потому что она еще не готова. Паркетчики и плотники стучат с утра до вечера и мешают писать <…>. Повесть получишь к декабрьск<ой> книжке». И ему же – 27 сентября: «У меня уже всё готово, могу работать. Становится тихо».
В первых числах октября Чехов был занят рассказом, к концу месяца завершил его и 30 октября отправил Гольцеву, прося: «Пришли поскорее корректуру, я пошлифую его малость», а 1 ноября спрашивал: «Получил ли рукопись?» 5 ноября Гольцев благодарил «за рукопись» ( ГБЛ, ф. 77, к. X, ед. хр. 43).
Корректуру рассказа для журнала Чехов правил дважды: первый раз – до 13 ноября 1899 г., второй – вскоре после этого, о чем свидетельствует его письмо к Гольцеву от 13 ноября, приложенное к корректуре: «…посылаемое отправь в типографию, и пусть мне пришлют опять корректуру в исправленном виде. Надо еще раз прочесть. Исполни сию мою великую просьбу». К 23 декабря 1899 г. книга XII журнала «Русская мысль» вышла в свет.
В письме к секретарю издательства А. Ф. Маркса, Л. Е. Розинеру, от 8 октября 1901 г. Чехов выразил желание поместить «Даму с собачкой» в томе X сочинений и 14 ноября послал Марксу оттиски рассказов, напечатанных после подписания ими договора: «Дама с собачкой», «В овраге», «На святках». 1 декабря 1901 г. Маркс извещал Чехова о получении этих оттисков ( ГБЛ).
Впоследствии том X составил «Остров Сахалин», а рассказы предполагалось дать в томе XI.
Но 19 марта 1903 г., готовя 2-е издание собрания сочинений Чехова, Маркс уведомлял, что «приходится включить в новое издание <том XII>, прилагаемое при „Ниве“, и <…> девять <…> рассказов», «назначенных» Чеховым «для будущего XI тома отдельного издания», в том числе и «Даму с собачкой» ( ГБЛ) (см. об этом стр. 335).
22 апреля Чехов собирался быть в Москве и еще раз просмотреть корректуру. 26 апреля Маркс сообщил ему: «Согласно Вашему желанию, посылаю Вам еще раз корректуру девяти рассказов, которые будут помещены в указанном Вами порядке» ( ГБЛ).
Итак, автор правил корректуру четыре раза: дважды при подготовке журнального текста (около 13 ноября 1899 г. и во второй половине ноября) и дважды при подготовке собрания сочинений (до 14 апреля 1903 г. и после 26 апреля). Последний текст и принимается за основной.
Том XI первого издания вышел в 1906 г. (см. стр. 335 наст. тома).
Черновой автограф главы IV относится ко времени создания журнального варианта. Он обнаруживает работу Чехова над образом Гурова, а также поиски автором точных и выразительных слов. В черновом автографе говорилось о душевной пустоте Гурова, его циническом взгляде на женщин (см. стр. 265, строки 31–34). Тогда же слова эти были исключены.
В журнальном варианте вписана фраза, подчеркивающая духовное перерождение героя, пробуждение в нем доброты и искренности (стр. 143, строки 16–20). Были сделаны и другие поправки.
Готовя рассказ для собрания сочинений, Чехов значительно сократил его, внеся изменения в характер Гурова, – снял некоторые фразы, выдававшие цинизм героя, примитивность его психологии и невосприимчивость к красоте (см. стр. 263, строки 26–28). В журнальном тексте по возвращении в Москву Гуров рисовался в непривлекательном внешне свете (стр. 264, строки 28–30 и 35–38).
В окончательном тексте подчеркнута способность Гурова к анализу своих поступков, к отвлеченным суждениям. Так к его размышлениям о том, как «всё прекрасно на этом свете, всё, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о своем человеческом достоинстве», добавлено: «о высших целях бытия» (стр. 134, строки 6–7).
Значительно сокращена речь героини. Не вошла в текст собрания сочинений история ее замужества и жизни в городе С. Исключены признания Анны Сергеевны в любви к Гурову, ее наивная идеализация его. См. также: К. М. Виноградова. Страница из черновой рукописи рассказа «Дама с собачкой» ( ЛН, т. 68, стр. 133–140).
В литературе о Чехове высказывались предположения о прототипе героини.
Рассказ создавался в дни усиливающейся близости между Чеховым и О. Л. Книппер. 18 апреля 1899 г. он посетил О. Л. Книппер в Москве, 16 июня написал ей первое письмо на Кавказ, 1 июля выразил согласие ехать с ней на пароходе из Батума в Ялту; 18 июля он встречал ее в Новороссийске; дни с 20 июля по 2 августа они проводили в Ялте, совершая прогулки по окрестностям; 2 августа вместе уехали в Москву. О том, что в «Даме с собачкой» «не трудно уловить отголоски личных, интимных переживаний Чехова», см. в кн.: Г. Бердников. «Дама с собачкой» А. П. Чехова. Л., 1976, стр. 35–36.
«Я помню, как разгуливала по Ялте одна дама с собачкой, как однажды Антон Павлович, глядя на нее, сказал:
– Дама с собачкой.
Затем я увидела под таким названием рассказ Антона Павловича Чехова», – вспоминала работница Чеховых в Ялте (Л. И. Гриб-Федорова. В семье Чеховых. – «Дальний Восток». Хабаровск, 1963, № 4, стр. 170). Это была Е. Э. Подгородникова (сохранилось письмо Чехова к ней от 4 марта 1900 г. и три ее письма к Чехову – 1900–1901 гг. – ГБЛ), умершая от туберкулеза в Ялте, о чем поведала зимой 1904 г. мать ее, Е. А. Роггенбау, своей ялтинской знакомой Е. Л. Токарёвой. Подгородникова сочувствовала больному Чехову и предлагала свою помощь по уходу за ним.
30 июня 1939 г. родственник Токарёвой, Л. В. Цинговатов, сообщил М. П. Чеховой: «Ек. Аф. Роггенбау говорила, что ее дочь, гуляя постоянно с собакой, дала повод Антону Павловичу написать рассказ „Дама с собачкой“» ( ГБЛ). М. П. Чехова в письме к Цинговатову спрашивала: «Интересно было бы, конечно, выяснить, в какой мере Ел<ена> Эд<уардовна> была прототипом рассказа „Дама с собачкой“». 2 августа 1939 г. Токарёва отвечала, что маленькая белая собачка «всегда сопровождает старушку <Е. А. Роггенбау>, как раньше всегда ходила с ее дочерью, что и послужило поводом Антону Павловичу один из его прекрасных рассказов озаглавить „Дама с собачкой“». Подгородникова «не была лично знакома с ним, хотя очень часто гуляла мимо его дачи в надежде лишний раз увидеть любимого писателя. <…> „Прототипом“ для рассказа <…> вряд ли могла служить Елена Эдуардовна – думаю, что дело ограничилось одним названием и что Антон Павлович не мог знать интимной жизни Елены Эдуардовны…» ( ГБЛ; см. также: Л. Цинговатов. История одного письма. – «Земля родная». Литературно-художественный альманах. Кн. 6. Пензенское обл. изд-во, 1950, стр. 183–184).
Подтверждение этой гипотезы – в статье М. К. Первухина «А. П. Чехов и ялтинцы» («Вселенная», 1910, № 5): «Только что <в декабре 1899 г.> появился рассказ Чехова „Дама с собачкою“. Ялта сейчас же узнала и „даму“, и „собачку“. „Дама“ стала, буквально, героинею. Ее знакомства стали заискивать:
– Помилуйте! Ведь ее Чехов описал!!
На самом деле между рассказанным Чеховым и подлинными приключениями „дамы с собачкой“ общего было только то, что дама обладала хорошенькой собачкой, с которою и появлялась на Набережной.
Но даме очень понравилась роль „чеховской героини“, она уцепилась за легенду, сама стала развивать ее:
– На днях передам Антону Павловичу еще мой дневник. Он опишет… Он очень интересуется пережитым мною… Ах, он так отлично понимает тайны женского сердца, эмоции больной женской души!
Впрочем, у „чеховской героини“ скоро нашлись конкурентки: стали появляться на набережной Ялты другие и другие „дамы с собачками“, и каждая проговаривалась „случайно“…
– Надо будет еще рассказать кое-что Антону Павловичу о моей жизни и моих страданиях…
Потом как-то сразу все „дамы с собачками“ исчезли…» (стр. 74).
Можно предположить, что в облике «дамы с собачкой» нашли отражение некоторые черты О. Р. Васильевой, больной девушки, наследницы большого состояния. Чехов познакомился с ней в Ницце в начале 1898 г. (См. о ней стр. 370 и 389 наст. тома.) Чехов послал Васильевой рассказ с письмом от 9 августа 1900 г. 12 с<ентября> она отвечала: «Я не смею выразить Вам всю мою благодарность за Ваше письмо и за „Даму с собачкой“. Я Вам низко, низко кланяюсь» ( ГБЛ). О том, что рассказ задел какие-то интимные струны в душе Васильевой, свидетельствует ее письмо к Чехову: «Я, кажется, с ума схожу по „Даме с собачкой“, одна вот эта фразка – просто меня как-то баюкает: „Почти каждый вечер попозже они уезжали куда-нибудь за город, в Ореанду или на водопад…“» (январь 1901 г. – ГБЛ). Васильева была трогательно привязана к Чехову, восхищалась им и не скрывала своих чувств: «Ведь вот странно: когда Вы приходите – я поражена: как так – Выпришли! Потом – 24 ч<аса> я, как во сне; еще потом – пробуждение – и тогда уж – хоть плачь.
Совсем глупо. Оттого ли, что Вы не от мира сего?» – писала она Чехову в январе 1901 г. ( ГБЛ; ср. стр. 263–264). Характер Васильевой раскрывается в письме к Чехову Н. И. Юрасова, художника и русского вице-консула в Ментоне: «Она Вас очень любит, и Ваше слово для нее закон. <…> Она не знает, что делать со своею самостоятельностью, – а опереться ей не на кого. Она существо несчастное, жалкое и достойное сострадания» (16/29 марта 1901 г. – ГБЛ).
Описания крымских пейзажей и отдельных мест Ялты сделаны под непосредственным впечатлением. Чехов много путешествовал по окрестностям Ялты. 10 марта 1899 г. он сообщал сестре: «Я каждый день катаюсь <…>. Бываю в Ореанде, в Массандре».
В рассказе Гуров и Анна Сергеевна «поехали в Ореанду», «в Ореанде сидели на скамье недалеко от церкви». Ореанда – в шести с половиной км к западу от Ялты – бывшее царское имение. Чехов упоминает реально существовавшие скамью и церковь, которые описаны в книге А. Я. Бесчинского «Ялта и ближайшие окрестности» (Ялта, 1902). Чехов был знаком с ее автором. В этой книге Бесчинский отмечал, что в Ореанде были развалины дворца, сгоревшего в 1882 г. «Между дворцом и морем есть водопад, живописно падающий в глубоком ущелье. Через водопад перекинут мостик, а внизу есть скамейка» (стр. 123). «В Ореанде есть церковь Покрова пресвятой богородицы, богато убранная, со множеством мозаичных работ» (стр. 124). Церковь сохранилась. Чеховские герои «уезжали куда-нибудь за город, в Ореанду или на водопад». Водопад – Учан-Су – описан в «Путеводителе по Крыму» А. Бесчинского (М., 1901). Находится в девяти с половиной км от Ялты. Одна из живописных дорог к водопаду идет по бывшей Аутской улице, мимо дачи Чехова (стр. 256–259).
Гуров «обедал в саду» – в ялтинском городском саду был «первоклассный» ресторан («Ялта и ближайшие окрестности», стр. 21).
Впервые Гуров увидел «даму с собачкой», сидя в павильоне у Верне. Парижская кондитерская Ю. И. Верне находилась на Набережной, в д. Бентковского: «Визави кондитерской, на море, расположен изящный павильон, той же кондитерской» (там же, стр. 55). В этом павильоне летом 1889 г. состоялась встреча Чехова с увлеченной им юной писательницей Е. Шавровой, написавшей незадолго до этого свой первый рассказ «Софка» («Кисловодская идиллия») (Е. М. Шаврова-Юст. Об Антоне Павловиче Чехове. – «Литературный музей А. П. Чехова. Таганрог. Сборник статей и материалов». Вып. 3. Ростов н/Д., 1963, стр. 269–270). Очевидно, Чехов любил посещать павильон. 20 января 1901 г. из Ниццы он советовал матери: «…покупайте у Верне́ пирожные…».
Анна Сергеевна купила духи в японском магазине. В Ялте, на Набережной, в 1899 г. было два магазина японских изделий: Дементьева А. Ф. и Ятовца С. М. (см.: «Вся Россия. Адрес-календарь Российской империи». 1900. Т. 1, стлб. 1928). В 1899 г. Чехов приобрел в них «столик шестигранный, японский, черный», японскую тумбочку и японские вазы. Вещи эти экспонируются в Доме-музее А. П. Чехова в Ялте (см.: Марияи Михаил Чеховы. Дом-музей А. П. Чехова в Ялте. Мемуарный каталог-путеводитель. Под ред. С. М. Чехова. Изд. 7. М., 1963; №№ 118, 127, 81, 154; стр. 53, 56, 42, 59).
Очевидно, впечатления от ялтинского и таганрогского театров воплотились в описании театра города С. (см. в письме к сестре от 15 декабря 1898 г.: «Пишу это в театре, сидя на галерке, в шубе. Пошлый оркестрик и галерка напоминают мне детство».)
5 января 1900 г. военный юрист и литератор Б. А. Лазаревский писал Чехову о том, как он с морскими офицерами читал «Даму с собачкой» на пароходе, на котором они отплывали из Ялты 26 сентября 1899 г. (Чехов провожал его): «Ужасно обрадовались, когда читали, как приставал пароход к молу в Ялте, и решили, что это, наверное, был „Святой Николай“, на котором мы идем, т. к. он всегда долго выворачивается» ( ГБЛ).
Чехов упомянул в рассказе любимый им «Славянский базар». Он часто останавливался в этой гостинице. Лазаревский заметил Чехову: «А из московских гостиниц Вы очень любите „Славянский базар“.
– Как так? Где?
– В „Чайке“, в „Даме с собачкой“, в повести „Три года“…
– Это оттого, что я москвич. В „Славянском базаре“ можно было когда-то вкусно позавтракать…» (Борис Лазаревский. А. П. Чехов. – Повести и рассказы. Т. 2. М., 1906, стр. 20).
Бывал Чехов и в докторском клубе, или Клубе врачей (Б. Дмитровка (ныне ул. Пушкинская), д. Шеппинг). 5 января 1893 г. П. А. Сергеенко сообщал ему из Москвы: «…кстати, здесь основалось с анекдотическими целями „общество XII“. Ты записан в числе учредителей. <…> Место: Докторский клуб. Задачи: анекдоты. Занятия: чаепитие, гости и ужин» ( Записки ГБЛ, вып. 8, стр. 60). Н. Д. Телешов вспоминал о встречах с Чеховым: «Мы видались в Москве <…> в Докторском клубе…» ( Чехов в воспоминаниях, стр. 479).
