Текст книги "Контора Игрек"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Жаль, воронку не увидим, – Саймон кивнул на экран с домбергом – изображение перекосилось, как растянутая по диагонали эластичная тряпка. – Буря начнется раньше.

– Опять посторонняя болтовня, – буркнула Кирч (видно, ей игра в молчанку еще не надоела). И добавила, медленно и многозначительно, словно не с подчиненными разговаривала, а сама с собой: – Мне бы сейчас не вас тут пасти, а в Нариньоне должок с Лиргисо получить…

Саймон тоже был причастен к этой истории: драить на «Гиппогрифе» седьмой отсек им пришлось из-за Лиргисо.

Вскоре после того, как вызволенный из плена Клисс стал новобранцем «Конторы Игрек», профессору Пергу позарез понадобился еще один «сканер» – незийский гражданин Поль Лагайм, приятель Тины Хэдис и Стива Баталова. «Сканером» он был уникальным, поскольку в отличие от тех недоумков, что лежали в «коконах» у Пергу, обладал нормально развитым интеллектом.

Добраться до него было непросто, да и гонения на «Контору» уже начались, приходилось соблюдать осторожность. И вот Саймон разработал для «Конторы Игрек» свой первый проект: надо заставить Лагайма совершить убийство в общественном месте, при свидетелях, чтобы все увидели, как он опасен. После два варианта: либо, если убийцу задержат, выкрасть его из тюрьмы или из психушки, либо, если он скроется, взять в заложники его близких и потребовать, чтобы он сдался; «Контора» при этом выступает как организация, стремящаяся любой ценой защитить общество от преступника-психопата.

Все пошло прахом. Во-первых, Поль Лагайм оказался тем еще выродком: он попросту не стал никого убивать, хотя Кирч и Клисс свою работу выполнили на «отлично». Подобрались к нему в толпе на выставке светильников, засадили препарат, оказывающий нужное воздействие на мозг; будто бы выясняя между собой отношения, задали установку. Любой нормальный человек в такой ситуации сделает то, что от него ждут, но этот нормальным не был.

Если один план не сработал, можно придумать другой, однако тут вышла вторая неприятность: Лиргисо, который тоже за Лагаймом охотился, телепортировался на выставку и утащил «сканера» прямо из-под носа у агентов «Конторы» и Тины Хэдис. По логике Маршала, виноваты в этом были непосредственные исполнители, Клисс и Кирч, – неким мистическим, непостижимым для Саймона образом, словно Лиргисо перед тем, как телепортироваться, у них разрешения спрашивал!

Их послали отмывать седьмой отсек. Для Саймона это была нудная, тяжелая, бессмысленная работа, для Кирч – еще и унижение (ее, образцового бойца, наказывают, как «салагу»!), но злобу она затаила не на своего ненаглядного Маршала, а на Саймона. Римма то и дело норовила окатить его грязной водой или оставить ему участок похуже, да еще стучала начальству, что он слишком часто отдыхает.

А тут и третья неприятность подоспела: Лиргисо дал журналистке с незийского телевидения интервью, в котором много чего понарассказывал о «Конторе Игрек» – с фактами и доказательствами; их план относительно Поля Лагайма он тоже реконструировал и подробнейшим образом проанализировал. Себя он при этом всячески обелял и выставлял жертвой сплетен и клеветы – на это вряд ли кто купился, зато по репутации «Конторы» был нанесен сокрушительный удар.

Это и был «должок», о котором говорила Кирч. Саймону это казалось претенциозным: словно Римма намекала на то, что сама она – личность не менее значительная и достойная внимания, чем заработавший эпатажную славу преступник с Лярна. Лиргисо ее личный враг, и она собирается взыскать с него «должок», это должно производить впечатление! Правда, Саймон Клисс и стажер были неблагодарной аудиторией.

– В Нариньон, Риммочка, послали тех, кто рылом вышел. Там же королевский дворец, важно лицом в грязь не ударить. А если это самое лицо умывают раз в три-четыре месяца, и то по личному приказу Маршала…

Роберт еле удержался, чтобы не хихикнуть, а Римма, сохраняя каменное выражение, сказала:

– Ты-то, Клисс, сейчас должен быть в Нариньоне, хоть и не вышел рылом. Почему ты здесь?

– У меня психическая травма! – огрызнулся Саймон.

После плена у Лиргисо что-то в нем треснуло, и он был уже не тот, что раньше, – словно склеенная чашка, которую хозяйка никогда не выставит на стол для гостей. Груша время от времени проводил с ним сеансы реабилитационной терапии, но хватало незначительного толчка, чтобы вся эта хитроумная психологическая защита полетела к черту. Измученный Саймон все же сумел отыскать здесь приятную сторону: его радовало то, что дипломированный психолог оказался бессилен перед его проблемой.

Кирч прищурилась и засопела, готовясь отпустить что-то едкое, но ее опередил Роберт.

– Смотрите! – Он с глуповатой удивленной улыбкой показывал на экран, где тонул домберг.

Клисс и Римма тоже повернулись к мониторам. Помехи усилились, но пока еще можно было разглядеть, что там происходит.

– Ух ты, рисковый журналюга! – покачал головой Саймон.

– Почему журналюга? – спросил Роберт.

– А кто еще это может быть?

Произошло вот что: невесть откуда взявшаяся машина описала круг над обреченным домбергом, зависла возле одной из впадин-лоджий, из кабины в лоджию перебрался человек.

– Наверное, ему противники партии роялистов материал заказали, – объяснил Саймон. – Типа у них там фестиваль, а здесь простой народ тонет и все такое. Да, отчаянный парень…

Где-то на задворках его души слабо шевельнулось чувство, напоминающее симпатию: этот незнакомый репортер – еле прорисованная фигурка, мелькнувшая на рябящем экране – был такой же, как Саймон в молодости, бесшабашный, еще не сломавшийся, готовый ради эффектных кадров лезть в любое пекло. Если все вокруг – враги, то этот – почти свой. Беглое отражение Саймона Клисса, творящее в отместку миру такие же дела, как его измордованный жизнью оригинал. Саймон мысленно пожелал репортеру удачной съемки.

– Все, теперь он оттуда не выберется, – сказал Роберт. – Хана ему.

В оставленную без присмотра машину сразу же набились люди из домберга, она оторвалась от тонущей глыбы и полетела, вихляясь, в молочную мглу.

– Так он с собой на дистанционке запасную машину привел, – хмыкнул Саймон. – Дурак он, что ли? Это «салаги» бывают дураками, а не репортеры.

– Где ты видишь вторую машину? – проворчала Кирч.

– Под водой она, где же еще. Чтоб никому глаза не мозолила. Та, на которой он прилетел, – аэроамфибия, стыдно, Риммочка! И вторая такая же.

Во взгляде Кирч появилось нечто опасное, словно она смотрела на Саймона сквозь невидимый прицел. Он понял, что перегнул, и поспешил перевести разговор на другую тему:

– Давайте лучше пообедаем, пока буря не разыгралась. Солдат ест – служба идет.

Римма даже не улыбнулась.

– Это на всех, берите, – стажер встрепенулся, словно давно ждал этого момента, и подвинул к ним выигранные шоколадки.

Командир проигнорировала предложение «салаги», а Саймон шоколадку взял. Кирч – дура. Если хочешь оказывать влияние на людей, нельзя отвергать их подношения. Стажер теперь будет чувствовать себя обязанным Саймону, а на Римму затаит обиду.

Кирч с презрением наблюдала, как они уписывают галеты и злополучный шоколад, запивая витаминизированной газировкой из банок. Вдруг выражение ее лица изменилось, стало сосредоточенным, она что-то пробормотала, потом ее губы слегка приоткрылись, а голубые глаза изумленно округлились.

– Риммочка… – начал Саймон, но та поморщилась и сделала рукой условный знак: не мешай, я на связи.

Ага, на ней ведь командирский шлемофон. Общается с командиром звена.

– Есть! – сказала наконец Римма и обратилась к присутствующим: – Экипаж, слушай мою команду! Приготовиться к боевому вылету по форме ноль-четыре! Надеть легкую десантную броню и спецпояса с полным комплектом! Живо!

Стажер чуть не подавился галетой, да и Саймон обмер: какой еще вылет, если того и гляди начнется Зимпесова буря?! Ноль – операция из разряда особо важных. Четверка означает, что цель – захват живого объекта, представляющего для «Конторы» исключительный интерес. Блефует Риммочка. Решила «салагу» припугнуть, а заодно и Клиссу отомстить. Успокоившись, он повернулся к Роберту:

– Шевелись, стажер, чего тебе начальство сказало? Сейчас полетим шуровать в молоке, свою смерть искать!

Римма больно пнула его по лодыжке.

– Клисс, хватит паясничать, под трибунал пойдешь! У нас боевой вылет ноль-четыре! Или ты чего-то не понял? Надеть броню!

– А куда полетим-то?

Нехорошее предчувствие заворочалось не в голове и даже не в груди, а где-то в животе, холодным болезненным комком.

– Туда, – Римма ткнула пальцем в размытое пятно домберга на экране, и Саймон снова начал успокаиваться: ну не может ведь это быть правдой!

Глава 2

Машина неуверенно скользила над развалинами туманного лабиринта – попробуй найди там, внизу, домберг! Саймон втайне надеялся, что они его никогда не найдут, так и будут блуждать в «русалочьем молоке», пока все не завершится само собой. И вообще, надо было вместе с Фешедом и коллегами лететь в Нариньон: там приличное общество и музыка, живая прислуга шампанское разносит, а самое главное – там и в помине нет никакого Лиргисо.

Пока Саймон и Роберт надевали боевую экипировку, Римма (она запаковалась в броню, как вихрь, словно рядом стоял сам Маршал с секундомером) сообщила, что объект захвата – Поль Лагайм, он сбежал от Лиргисо и находится сейчас в домберге. Это его они видели, а вовсе не репортера. Командир звена запеленговал его переговоры с Лиргисо, послал рапорт на «Гиппогриф» и получил приказ: «сканера» любой ценой взять; Лиргисо, если тот окажется в пределах досягаемости, уничтожить.

«Приказ с самого высшего уровня!» – добавила Кирч с загадочно-значительным видом. Иначе говоря, от Маршала, которого Пергу вконец достал своим нытьем, что ему-де нужен для исследований хотя бы один разумный «сканер».

На операцию бросили все звено, патрулирующее Стылый океан, – четыре бота. Направить сюда боевой транспорт посолидней «Контора» не могла по двум причинам: во-первых, вряд ли от него будет толк во время Зимпесовой бури; во-вторых, если его кто заметит, пойдут разговоры о незаконном вооруженном присутствии, да еще с этим увяжут недавний случай нападения на местное дерифлодобывающее судно…

– Мы должны сделать дело быстро и верно, как брошенный в цель нож, – закончила Римма, явно гордясь своей внезапно прорезавшейся способностью к образному мышлению. – Клисс, если подведешь – прибью.

– Мне допинг нужен, – промямлил Саймон. – Есть рекомендация психолога: если что, давать мне допинг.

Римма выдала ему упаковку с четырьмя капсулами хминка, развернулась к пульту и включила запись перехваченного разговора Лагайма и Лиргисо, полученную вместе с приказом.

– Крис, привет! – Молодой голос, немного напряженный. – Это я. Ты ведь уже заметил, что меня нет на борту?

– Заметил. Где ты находишься?

Второй голос Саймон узнал сразу: пусть с тех пор, как он побывал в плену у Лиргисо, тот успел сменить тело, его нашумевшее интервью в Отделе по связям с общественностью крутили несколько раз, да и характерные интонации остались те же – обманчиво мягкие, вкрадчиво-завораживающие, с насмешливыми нотками. Эти знакомые интонации заставили Саймона внутренне заледенеть, и дальше он слушал, одновременно пытаясь придумать, как бы сбежать из поднявшегося в воздух бота (разве что катапультироваться, так еще неизвестно, куда упадешь).

– Я заложник.

– Очаровательно! Кто взял тебя в заложники и с кем я должен вести переговоры?

В голосе Лиргисо появились опасные нотки. Саймон всхлипнул, но Кирч этого, к счастью, не заметила, а стажер сидел бледный и что-то машинально дожевывал.

– Со мной. Я сам взял себя в заложники. Я в домберге. Если ты его не спасешь, он утонет, и я вместе с ним. Что надо сделать, я уже сказал.

Воцарилось молчание. Хминк начал действовать, и Саймон подумал: не так уж велика вероятность, что они с Лиргисо столкнутся лицом к лицу.

– Псих он, что ли? – шепотом спросил Роберт. – Прятался бы, если сбежал, а он чего?

– Так это «сканер», – тоже шепотом объяснил Саймон. – Они все психи чокнутые. Ты видел «сканеров» у Пергу? Вот и этот такой же, одна видимость, что с интеллектом.

– Поль, мне нет никакого дела до твоего домберга. Что с машиной, которую ты угнал?

– Ее уже увели. Надеюсь, они доберутся до берега.

– Что у тебя с собой есть?

– Передатчик с комплектом батареек и «торпеда» на короткий импульс. Когда будем у берега, я включу «торпеду», ты получишь картинку и сможешь меня забрать.

– Первая сносная новость! – Лиргисо вздохнул, как будто с облегчением. – Включай «торпеду» немедленно, и я заберу тебя сейчас.

– Сейчас не выйдет. Здесь много детей, есть совсем маленькие. Крис, домберг надо спасти. Я все продумал: ты должен взять под контроль самые важные бортовые приборы и защитить их от воздействия аномалии – я знаю, что это возможно, некоторые так делают…

– Следи за своим болтливым языком! – оборвал «сканера» Лиргисо. – Мы разговариваем по незащищенному каналу.

– Я слежу, не беспокойся. В какой стороне берег, я чувствую, так что мы сможем провести спасательную операцию, несмотря на бурю.

– Поль, ты сумасшедший. С чего ты взял, что я стану ради твоей безумной спасательной операции рисковать станцией и собственной шкурой в придачу?

– Во-первых, я тебе полезен. Вспомни, сколько выгод ты получаешь от нашего сотрудничества.

– Воображаешь себя незаменимым? Что ж, я найду тебе замену – безмозглую, зато послушную и не склонную к шантажу из гуманистических соображений.

А дела не так плохи, как показалось вначале. Саймон распрямился в кресле, ухмыльнулся. Лиргисо к домбергу даже близко не сунется – раздобудет себе новых «сканеров» взамен сбежавшего, и Лагайм достанется «Конторе». Ясно, чем эти двое тут занимались: воровали дерифл, так что контейнеры у Лиргисо наверняка полные, и ему бы поскорей отсюда убраться с добычей.

– Есть ведь еще и во-вторых, – голос Лагайма зазвучал сбивчиво, напряжение в нем усилилось. – Ты столько говорил о своих чувствах ко мне… Если твои чувства – не шутка, ты должен спасти домберг. Иначе я утону и то, что ты хочешь, никогда не произойдет. Никогда, понимаешь?

– Поль, ты подлец, – сказал Лиргисо после короткой паузы.

Тут Саймон был с ним полностью солидарен: действительно подлец! Раз уж сумел выбраться на волю, нет бы рванул на материк, под крыло к Космополу, тогда бы и для патрулей никакого беспокойства, все бы сидели по своим укрытиям, жевали протеиновый шоколад и травили байки про Маршала. А теперь людей из-за него в бурю погнали на боевой вылет! Одно слово, подлец.

Диалог двух выродков на этом прервался. Лагайм еще несколько раз пытался вызвать Лиргисо, но тот не отвечал. Наверное, выключил передатчик и на полной скорости уходит из зоны бури.

– Клисс, ты там оклемался? – спросила Римма.

– Я жив, если это можно назвать жизнью, – процитировал Саймон фразу из какого-то полузабытого фильма.

– Тогда не выделывайся, – оборвала его командир. – Если мы «сканера» захватим, мы реабилитируемся перед Маршалом за прошлый раз, понял? Стажер! Ты знаешь, как выглядит Поль Лагайм?

– Нет.

Римма чертыхнулась.

– Тогда слушай: среднего роста, худощавый, стройный, черты лица правильные, глаза темно-карие, волосы рыжие, вьющиеся. Волосы – особая примета, запомни. Кожа светлая, но восприимчивая к загару. Ему около двадцати пяти, но выглядит мальчишкой, лет на восемнадцать-двадцать – то ли тип внешности такой, то ли все дело в этих ненормальных регенерациях…

– Каких регенерациях?

– Он был в одной компании со Стивом Баталовым и Тиной Хэдис, а Баталов и сам регенерирует, и умеет делать это с другими. Известно, что он несколько раз оказывал Лагайму медицинскую помощь, а патологическое омоложение организма – побочный эффект. Мутанты ведь, – в голосе Кирч звучало раздражение. – Еще что… Служил в полиции, пока не выгнали, и прошел стандартную для незийских полицейских подготовку, в том числе обучение рукопашному бою. Потом работал на Манокаре в президентской охране, вместе с Баталовым и Хэдис, и там учился у профессионального киллера из манокарских спецслужб. По слухам, его тренировали как киллера, чтобы он убил Лиргисо, только ни хрена он не убил. Незийский гражданин! – Римма презрительно фыркнула. – Что с них взять, с либералов… Просто имей в виду, какая у него подготовка, и по-глупому не подставляйся.

– Риммочка, не пугай «салагу», – вмешался Саймон. – Все это было актуально с год назад, а сейчас мы Лагайма голыми руками возьмем, даже вязать не придется. Ты вспомни, каким был я, когда меня ребята в том подвале у Лиргисо нашли! Да он сейчас заморенный, замученный и собственной тени боится. Еще и рехнулся, а то с чего бы его понесло в домберг? Какая там прошлая подготовка…

Машину тряхнуло – приборы уже начинали сбоить, и Кирч ничего не ответила.

Небосвод стал молочно-белым и неестественно низким, туманный лабиринт внизу разрастался и разбухал, как на дрожжах. Несколько раз Саймону казалось, что в этих туманных развалах мелькает что-то верткое, блестящее, живое, но могло и померещиться.

Они встретили бот с группой Зойга и дальше искали домберг уже вместе.

Лучше бы нам его не находить, думал Саймон, потому что скоро ему подойдет срок утонуть, и где гарантия, что это не случится в тот момент, когда мы будем ловить «сканера»? Гарантию может дать один Господь Бог, а ему нет до нас дела, хотя «Контора» преследует вполне божеские цели: надзирает за тем, чтобы Его творения соответствовали первоначальным стандартам, и уничтожает неправильные экземпляры, недаром ведь среди тайных спонсоров «Конторы Игрек» есть уважаемые религиозные организации.

Если повезет и домберг не найдется, боты приводнятся и будут дрейфовать до окончания Зимпесовой бури. В открытом море не так безопасно, как на берегу, но боевые машины «Конторы» сделаны с хорошим запасом прочности.

Им не повезло. Слева по курсу вздулся туманный горб, и в его глубине что-то темнело – словно крупная косточка или разросшаяся червоточина в студенистой полупрозрачной мякоти перезревшего плода.

Они вызвали машину Намме, командира звена, и машину Керимкавайде, и сообщили, что находятся у цели. Посовещавшись, Кирч и Зойг решили, что кого-нибудь надо оставить присматривать за ботами.

С тех пор как они побывали здесь при плановом облете, домберг успел уйти в воду на несколько метров и все равно подавлял своими размерами – печальная темная громада, окутанная скрадывающей очертания молочной дымкой. Боты рядом с ним казались совсем маленькими, точь-в-точь два автомобиля под стенами многоэтажного здания, а с неба медленно сыплется снег… Саймон помотал головой, стряхивая наваждение.

Римма высмотрела над самой водой полузатопленную лоджию и сказала об этом Зойгу.

– Э-э, Риммочка! – позвал Саймон. – Слушай сюда, дело скажу. Мы с тобой хотим реабилитироваться перед Маршалом за прошлый раз, так? И нас тут две группы, так? Если операция пройдет успешно, похвалят-то всех, но благодарность от Маршала и больше всех баллов получат те, чья группа захватит «сканера», соображаешь?

– И что? – буркнула Кирч.

– А то, – хминк вобрал в себя, как губка, страхи Саймона и разбудил его дремавшую до поры эксцессерскую смекалку, – что хитрый гинтиец Зойг наверняка об этом подумал… Он со своими ребятами постарается нас обставить, это ж дураку ясно, только у нас, хе-хе, одно преимущество! Я уже бывал в домбергах, так что слушай меня, командир, я буду консультантом. Нам незачем держаться вместе с группой Зойга – без них вернее дело сделаем, и не придется потом бить себя в грудь и доказывать, что это мы первые «сканера» увидели и сцапали. В общем, – Саймон поглядел на Римму, на стажера и почувствовал, что в душе они с ним согласны, – давайте уделаем команду противника?

Ему до самого конца казалось, что план должен сработать, а получилось, что он совершил самоубийство. Это была его первая серьезная ошибка. Наверное, «сканеры», как и саперы, ошибаются по-настоящему только один раз.

Он сидел на полу – на неровной, шершавой, потрескавшейся темной поверхности, на ощупь напоминающей выскобленную и высушенную кость. Стены и потолок были из того же материала. Смесь запахов гниющей костной ткани, прогорклого жира, мочи, несвежей рыбы, еще чего-то специфического была настолько тошнотворной, что Поль пожалел об отсутствии в аптечке аносмина – препарата, блокирующего обоняние. В таком помещении можно находиться в течение непродолжительного времени, но не жить. Однако люди здесь жили: им больше некуда деваться, потому что на суше их отовсюду прогоняли, да еще и били, а в Стылом океане полиции нет.

Обитатели домберга были похожи на дикарей: грязные, нечесаные, покрытые болячками и струпьями, в потрепанной одежде. Все они собрались в нескольких смежных комнатах на верхнем этаже своей плавучей гробницы. Кто-то молился, кто-то ругался, по рукам ходили фляжки со спиртным. Полю тоже предлагали, он отказался.

– Зря ты, парень, сюда прилетел, – сказал кряжистый краснолицый старик с криво подрезанной бородой и седой косой до пояса. – Никто спасать нас не будет, и ты заодно с нами пропадешь.

Сказал без сочувствия, но и без злости, просто отметил факт.

– Я думал, что смогу уговорить его, – подавленно отозвался Поль.

Вот ведь что странно: Лиргисо он ненавидел и боялся, и в то же время был убежден, что тот не бросит его на верную смерть. Что это было – эгоистическое самоослепление, неспособность отличить желаемое от действительного?

Или все дело в чувстве вины, проснувшемся, когда Лиргисо напомнил о нелегалах, которых выдворял с Неза иммиграционный контроль? Поль и правда никогда не интересовался их дальнейшей судьбой. Ему повезло – он родился на Незе, и он не в ответе за тех, кому повезло меньше, но при этом напоминании что-то в нем сжалось, как от внезапной боли.

Живущий-в-Прохладе вряд ли рассчитывал на столь сильный эффект: сам он никогда не испытывал чувства вины, и для него до сих пор оставалось загадкой, что же такое совесть. Став человеком, он запомнил значение этого слова и даже мог при случае порассуждать о совести, но однажды признался Тине, что для него это сущая абракадабра. В языке энбоно аналогичное понятие отсутствовало (хотя у некоторых энбоно, по наблюдениям Поля, совесть как таковая все же была).

Он попытался выяснить, есть ли в домберге спасательные жилеты, лодки и материал для плотов. Ему сказали, что лодки были, из-за них вышла большая драка и на них уплыли те, кто покруче, а плоты строить не из чего.

Кормился домберг рыбной ловлей, охотой на морского зверя и сбором моллюсков. Вроде бы элементарное решение: продать очередной улов и на вырученные деньги закупить спасательные жилеты самой дешевой модели – на всех, даже с запасом, но, когда Поль спросил, почему так не сделали, его собеседники не могли понять, о чем это он толкует.

Все тут знали, что скоро умрут. Поль сидел, уткнувшись лбом в колени, и старался ни о чем не думать, потому что боялся заплакать. Он находился в центре внимания, вокруг него сгрудились дети – здесь никогда не видели таких красивых вещей, как его бронекостюм, и всем хотелось посмотреть на это чудо вблизи.

Броня была серебристая с чернью, вороненый узор изящно ветвился по металлу, светоотражающая окантовка застежек и швов радужно горела. Комнату освещали странного вида пузатые лампы с мутным маслом внутри (похоже, самодельные) и прилепленные к потолку дешевые хемилюминесцентные кружочки, в их тусклом свете бронекостюм таинственно мерцал и переливался, вызывая у зрителей восхищенные перешептывания.

Пол покачивался – да что там пол, весь домберг ходил ходуном. В аптечке, которую Поль взял в кладовке, нашлась упаковка таблеток от морской болезни, и дискомфорта он не ощущал. Ему хотелось остаться в одиночестве, уйти туда, где никого нет, но он не хотел лишать ребятишек последней радости. Можно снять и отдать им ненужную больше броню, и потом уйти… Он подумал об этом, но продолжал сидеть неподвижно, скованный оцепенением.

– Поль, ты еще не раздумал топиться? – ожил пристегнутый к предплечью передатчик. – Если передумал – скажи, я готов тебя забрать.

– Нет.

Он ведь хочет отсюда выбраться, хочет жить, так почему сказал «нет»? Поль криво усмехнулся. В глазах защипало.

– Ладно, тогда второй вариант. Мы находимся под домбергом, сейчас начнем пробивать его днище бурами. Приготовься и постарайся не получить травму.

– Что?..

– Держись за что-нибудь, гуманист несчастный! Ты меня понял?

– Подожди! – Поль наконец-то очнулся. – Надо всех предупредить. Дай нам хотя бы десять минут, хорошо?

Он взглянул на часы: с того момента, как он сюда прилетел, времени прошло не так уж много. В самый раз, чтобы станция вышла из рабочего режима, втянула буры, поднялась на поверхность и разыскала домберг.

Поль нетвердо встал, ухватился за ржавую скобу на уровне пояса – они тут вбиты в стены повсюду, включил укрепленный на запястье микрофон и объявил, что сейчас начнутся спасательные работы. На середине речи микрофон заглох, зато старик с косой (звали его Хельмут) понял, в чем дело, и взялся Полю помогать. Он заорал во всю глотку какие-то команды вперемежку с матом – это поняли с полуслова, люди повскакивали, начали суетиться, сажать самых маленьких детей в корзины и привязываться к торчащим из стен скобам.

– Внизу, над затопленными этажами, никого не осталось? – спросил у Хельмута Поль. – Эти буры – страшные штуки. Они громадные, да еще фиксаторы во все стороны выстреливают. Если рядом окажется человек, его убьет на месте или покалечит. Нельзя, чтобы там кто-то был.

– Не, там никого, – заверил Хельмут. – Видишь, мы даже больных и собаку сюда подняли, чтоб уж всем скопом на тот свет…

– Давайте тогда проверим, все ли привязаны.

Потом Поль защелкнул на поясе карабин, пристегнулся к свободной скобе и включил передатчик.

– Я готов. Начинайте!

Высадка прошла тихо и быстро. Боты выдвинули абордажные захваты, вцепились в края длинной лоджии, обтянутой жесткой морщинистой шкурой. Римма успела заметить, что «шкура» покрывает все плавучее здание, насколько хватает глаз, – кое-где она обвисла тяжелыми складками, а кое-где натянулась и растрескалась, как мертвая кожа.

Бойцы забрались внутрь. Вода в лоджии доходила Кирч до пояса, и, когда Роберт, потерявший равновесие из-за качки, бултыхнулся, обдав всех брызгами, Римма подумала, что она здесь хоть и самая невысокая, далеко не самая неловкая. Сравнивать себя с другими и находить все новые и новые доказательства своего превосходства – это удовольствие никогда ей не приедалось.

Сторожить боты оставили одного из стажеров Зойга. Сцепившиеся в тандем машины отошли на два десятка метров от домберга: тот продолжал медленно погружаться, и к тому времени, как «сканер» будет захвачен, эта лоджия, вероятно, полностью скроется под водой.

Внезапно вышел на связь командир звена; сообщил, что видит домберг и сейчас его группа тоже произведет высадку. Клисс повернулся к Римме, его беспокойные водянистые глаза озабоченно сощурились за прозрачным щитком: еще одна «команда соперников»!

– Экипаж, вперед! – приказала Римма. – И опустить анизотропные щитки – не хватало, чтобы ваши рожи тут запомнили.

– Так они же скоро утонут, – робко возразил Роберт.

– А если кто-нибудь выживет? Или инструкции не для тебя писаны?

Зойг и его второй стажер уже нырнули в проем и теперь обшаривали лучами фонариков помещение, похожее на темный затопленный подвал. Еще и коммуникации под потолком… Или нет, там натянуты веревки, и на них болтаются полосатые рыбины, их белые незрячие глаза исподтишка следят за пришельцами.

На долю секунды Римме стало паршиво, и она почувствовала, что неприятностей не миновать, а потом вспомнила: во время Зимпесовых бурь нервы у всех начинают шалить. Подумаешь, рыбьи глаза – она и не такое видела… Но ощущение, что домберг живой, что он только и ждет момента, чтобы нанести удар, было стойким, почти невыносимым.

– Командир, нам туда, – Клисс слегка толкнул ее и показал в угол, где колыхались длинные вертикальные тени. – Вот она, парадная лестница!

Его голос звучал весело, он разве что не хихикал – возбуждение висельника. Нажрался хминка, и теперь ему Стылый океан по колено. Римма не знала, что хуже: Клисс – нытик и паникер или Клисс такой, как сейчас – эксцессер под дозой.

В углу была жердь с криво приколоченными поперечными перекладинами, а над ней в потолке чернела дыра. Шлепая по воде и чуть не падая от качки, они подошли к лестнице, друг за другом поднялись наверх. Зойг и его стажер полезли следом.

Наверху было такое же помещение, только без сушеной рыбы на веревках, и потолок куда ниже – для Риммы ничего, а высокому Роберту пришлось пригибаться. Воды на полу не было, у стены валялись длинные узловатые стебли водорослей.

– Из этого они корзины и циновки плетут, – бодрым голосом гида сообщил Саймон. – А нам теперь вон туда – чем не дверь?

Луч его фонаря выхватил из тьмы отверстие в стене напротив – дыра около метра в высоту, вроде лаза в пещеру.

– Тихо! – прикрикнула Римма.

Откуда-то сверху доносился шум: сначала один голос, потом другой, потом целый взрыв голосов. И не разобрать, о чем говорят, звуки в полостях домберга искажались и резонировали, сплетаясь в невнятную утробную какофонию.

– Там они, – хихикнул Саймон. – Чего орут-то? Пошли поскорей, а то до погружения не успеем.

За плечами у всех были ранцы с гидрошлемами и кислородными баллонами, поверх брони – спасательные жилеты, снабженные, помимо системы мгновенной накачки воздуха, антигравами на десять минут непрерывной работы, но еще неизвестно, не подведет ли вся эта автоматика во время Зимпесовой бури. Лучше успеть до того, как домберг пойдет ко дну.

За дырой находилась комната, узкая и длинная, с нишами в стенах. Римме показалось, что в ниши набито тряпье, но, потрогав, она обнаружила там разросшуюся плесень. Она резким движением стряхнула с перчатки налипшую гадость.

– Не до конца вычистили, – тут же прокомментировал Саймон. – Домберги – это в природе гигантские колонии примитивных организмов, причем у них разделение функций – одни жрут, другие переваривают, третьи кислород обеспечивают и все такое. Ихлетаки называются – не знаю, чье словечко. А бомжи найдут издохшего ихлетака, чтобы он уже гнить начал, и все изнутри выскабливают, и потом в его панцире селятся, но все равно что-то остается, а то почему здесь вонь такая? А двигатели для домбергов по дешевке у старьевщиков покупают или воруют. Гниль выскребать легче, она податливая, и в этом, если вдуматься, заложен глубинный философский смысл…

Позади начали чертыхаться.

– Клисс, заткнись! – шикнула Римма.

– Молчу, командир.

– Эй, подождите! – раздался голос Зойга. – У нас подошвы прилипли, тут пол клейкий!