Текст книги "Контора Игрек"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

В кабине патрульного бота было тесно, душно, несмотря на включенный кондиционер, и ни пяди лишнего пространства; голос Клисса метался по маленькому помещению, как ошалевший трепещущий мотылек: вроде мелочь, а заполняет собой весь объем, задевает противно щекочущими крылышками лицо, мешает собраться с мыслями. Римме хотелось его прихлопнуть.

– Сколько же у нее этих самых… – Роберт сделал рукой волнообразное движение. – Что-то не могу сосчитать, шесть или восемь?

– Ага, титек у нее, как у свиноматки! – подхватил Саймон. – Одно слово, гадость! Понятно, почему энбоно все поголовно гомики, раз у них такие самки. На такую посмотришь, и любая замухрышка человеческой расы красавицей покажется, вот наша командир хотя бы…

Римма редко смотрелась в зеркало. Она видела там круглое румяное лицо типичной фермерской дочки, и настроение сразу портилось: разве это внешность для киллера? Если зеркал рядом не было, она чувствовала себя красивой, ловкой, быстрой и собственным ощущениям доверяла больше, чем чужим словам, а мнение Клисса вообще в грош не ставила, но его фраза непонятно почему ее задела. Тогда Римма и объявила плановый облет.

Клисс поперхнулся на полуслове. Роберт оторвался от экрана, где застыло изображение Наследницы Властвующей Харла. Физиономии у обоих стали сумрачные и озабоченные.

– Так ведь буря эта Зимпесова… – упавшим голосом напомнил Клисс. – Как же мы?..

– Мы совершим облет до начала бури, – невозмутимо ответила Кирч. – Согласно штатному распорядку. Это вам не титьки считать! Экипажу занять места, боевая готовность по форме три-шесть!

Экипаж тоскливо переглянулся, плюхнулся в кресла по обе стороны от командирского и начал застегивать ремни безопасности.

Сколько же здесь этих домбергов! Бот двигался на малой высоте (так меньше риска, что его заметит чужой патруль), и деревни морских кочевников проплывали совсем близко: округлые бугристые громадины, каждая с многоэтажное здание, торчат антенны, лохмами паутины колышутся развешанные для просушки сети.

Роберт уткнулся в золотистый от анизотропного покрытия иллюминатор, Кирч с хладнокровным прищуром многоопытного бойца смотрела на экраны.

– Риммочка, сделай лицо попроще, – посоветовал Саймон. – В «Перископе» сказали бы, что ты выглядишь как в дешевом штампованном фильме, а надо выглядеть как в жизни.

– Клисс, твоего «Перископа» давно нет, – отозвалась Римма. – От жизни ты отстал, вот и помалкивай.

Вроде ничего особенного не сказала, и Саймон вроде давно привык к тому, что Кирч нет-нет да и ляпнет что-нибудь бестактное, а все равно стало неприятно. Отстал. Время, когда мир принадлежал ему, безвозвратно ушло вместе с «Перископом», и виноваты в этом были двое клиентов «Конторы», с которыми та никак не могла разделаться, – Стив Баталов и Тина Хэдис.

Баталов (вернее, единственный выживший клон ниарского гонщика-дрэггляйдиста Стива Баталова) вначале считался мутантом, но Груша объяснил Саймону, что дело с ним обстоит иначе: это пришелец из Вселенной с иными характеристиками, застрявший в клонированном человеческом теле.

Тина Хэдис в юности эмигрировала с Манокара – покинула его вместе с группой, совершавшей паломничество на Землю-прародину, а обратно не вернулась. Космолайнер, на котором паломники летели домой, попал в катастрофу; потом в космическую больницу, забравшую уцелевших, пришли военные представители с Тергарона: им нужны были женщины-добровольцы для эксперимента по превращению человека в боевого киборга нового типа, с более радикальным, чем раньше, видоизменением костных и мышечных тканей. На беду для Саймона, Тина согласилась – и выжила после экспериментальной операции.

Стив Баталов и Тина Хэдис встретились около девяти лет назад – в результате прекратила свое существование крупная промышленно-торговая корпорация «Галактический Лидер», сгорел синим пламенем «Перископ», Саймон Клисс сел в тюрьму, а несколько позже был открыт пространственный карман и Галактика установила контакт с Лярном.

Несмотря на такую разрушительную деятельность этой парочки, «Контора» до поры до времени их не трогала. Решение о ликвидации было принято, когда обнаружилось, что Тина Хэдис из нормального человека с модифицированным организмом превратилась в экстрасенса категории «боец» с коэффициентом паранормальных способностей 50–55 (в классификационных сетках «Конторы» соответствующие ячейки помечены красным, что означает: подлежит немедленному уничтожению). Мутация. Наиболее вероятная причина – длительный и тесный контакт Тины с так называемым Стивом Баталовым.

У Лиргисо коэффициент паранормальных способностей еще выше – 85–90. Спустя четыре года после своего побега из тюрьмы и переселения в тело ниарского бизнесмена Криса Мерлея он захватил Тину Хэдис и переместил ее в тело Вероники Ло (которая была тогда не топ-моделью, а нищей иммигранткой с Кутакана Вероникой Лойчевой). Он продержал ее у себя несколько месяцев, пока не появился Баталов и не отобрал свою подружку; в этом промежутке Лиргисо и стал экстрасенсом.

Информация была получена от Вероники Ло – их с Тиной поменяли телами обратно с помощью силарской установки аналогичного назначения. Агент «Конторы» около месяца проработала у топ-модели ассистенткой косметолога, чтобы собрать по крупицам нужные сведения, но о Лиргисо Вероника мало что знала. Оставалось только удивляться, что этот выродок, при его-то наводящем оторопь коэффициенте, не мутировал раньше, еще на Лярне.

Думая о Лиргисо, Клисс начинал нервничать. Даже странно, что он вытерпел столько пыток и не сошел с ума; а может, все-таки сошел и сейчас галлюцинирует и впереди его ждет мучительное возвращение к реальности в застенке у Лиргисо, в компании сторожевого робота модели «цербер»? Римма и Роберт молчали, как двое статистов в затянувшемся сновидении, и Саймона начали одолевать сомнения: а есть ли они на самом деле, есть ли это вспененное море (уже без домбергов, те остались позади) и лохматое белесое небо?

– Человек от негуманошек ничего, кроме гадости, не дождется, – заговорил он, обеспокоенно поглядывая на товарищей. Роберт повернулся, Кирч презрительно поморщилась, и у Саймона отлегло от сердца: реагируют – значит, настоящие. – Особенно от лярнийских тварей. Тебе, стажер, когда-нибудь делали пластическую операцию?

– Делали. Когда рожу в драке расквасили, еще до «Конторы».

– С наркозом или без? – с горькой усмешкой уточнил Саймон.

– Кто ж их без наркоза делает? – удивился Роберт.

– Ты, стажер, жизни не знаешь! Мне вот однажды сделали пластическую операцию без наркоза – по заказу Лиргисо. Мне сначала изменили внешность, потом восстановили как было и второй раз кромсали по живому без всякой анестезии, потому что этому лярнийскому выродку так захотелось. Это еще не все, он меня заставил мое же ухо съесть. Раз – и отсек ножом, а робот потом нашинковал и полил соусом, и он смеялся, когда я это ел, – вот оно, общение человека с тварями! Как сейчас вижу эту чертову позолоченную тарелку и эти кусочки… – У Саймона защипало в глазах. – Ты, стажер, такого не видел! Это же были мои собственные кусочки…

– Клисс, хватит! – оборвала Римма. – Сколько можно слушать про твое ухо? Каждому по десять раз одно и то же рассказываешь, от тебя уже все стреляться готовы! Тебе же новое ухо вырастили, надоело твое нытье.

– Это не нытье, а идеологическая работа! – огрызнулся Саймон. – Пусть стажер послушает, ему полезно. Я с тех пор мясного есть не могу, как увижу какой-нибудь бифштекс или сардельку – сразу кажется, что это чьи-то бывшие уши, и меня тошнит. А Лиргисо еще тихаррианского муруна держал, по кличке Топаз, он вот такой – во, с кошку, вроде сине-зеленого полосатого паука. Я на него однажды сел, и эта ядовитая сволота ка-ак ужалит…

– Отставить разговоры на борту! – Кирч перешла на официальный тон. – Про Топаза ты тоже без конца всем рассказываешь, хватит! Не заткнешься, я после дежурства докладную напишу, и у тебя баллы снимут.

Наступила тишина, потом Роберт кашлянул и тихо спросил:

– Кстати, я давно хотел узнать, зачем нужны эти баллы?

Римма многозначительно ухмыльнулась, но ничего не сказала. Саймон тоже хранил молчание. За прошедшее время он тут много до чего докопался, но зачем нужны баллы – это для него так и осталось тайной. В фирмах, где сотрудники получают зарплату, от количества баллов обычно зависит размер премии, однако в «Конторе» денег не платят. Зачем тогда?.. Это был вопрос без ответа, но каждый старался набрать побольше баллов и все боялись их потерять.

– Ты, Риммочка, не права, – выдержав паузу, возразил Саймон. – Новобранцы «Подразделения Игрек» должны знать, каковы наши враги. Лиргисо подвергал меня бесчеловечным истязаниям, и ему все казалось мало, а ты мне рот затыкаешь…

– Я знаю, почему он так поступил, – перебила Римма. – Потому что ты его достал – так же, как достал всю «Контору»!

– А вот это уже похоже на обеление врага… Докладные, Риммочка, не одна ты умеешь писать. Он издевался надо мной, потому что он тварь с Лярна, а я – настоящий человек. Достал!.. Ну да, я говорил вслух правду о нем и о расе энбоно, так я же тогда не знал, кто он такой. Правду о себе слушать никто не хочет, это факт. И еще я взорвал его виллу, он там чуть не сгорел живьем, так он опять же сам был виноват. Нельзя так изуверски мстить за неудачную попытку.

– Тебя за эту неудачную попытку расстрелять мало, – буркнула Римма. – Именно за то, что она была неудачная! Ты мог уничтожить Лиргисо и оплошал, вот и заткнись.

Ей наплевать на его страдания – так же, как этому атлетически сложенному стажеру с бравой физиономией и грязно-серому, в сгустках мыльной пены, океану за иллюминаторами. Саймон давно уже понял, что живет в Преисподней и никто здесь не станет тебе сочувствовать. Всем наплевать.

Бессмысленное плановое скольжение над штормовыми хлябями согласно штатному распорядку. Впереди по курсу замаячило что-то темное.

– Еще один домберг плывет, – сказал Роберт.

– Не-е, стажер, – присмотревшись, хохотнул Саймон. – Этот домберг никуда уже не плывет… Отплавался!

В салоне дерифлодобывающей станции было жарко до цветных пятен перед глазами, как в тропической пустыне. Поскольку речь шла о разведке в Стылом океане, Поль надел бронекостюм, рассчитанный на умеренный либо прохладный климат, и теперь изнывал от жары. Пока продолжался поиск, кондиционер работал в режиме, обеспечивающем максимально комфортные для «сканера» условия, а после опять началось.

– И все-таки почему ты согласился работать со мной без охраны? Не буду скрывать, меня это радует… обнадеживает… – Лиргисо усмехнулся, глядя Полю в глаза, и, не дождавшись ответа, продолжил: – Но также безмерно интригует. Раньше ты появлялся на моей территории не иначе как под охраной великолепной Тины, и вдруг – такой волнующий сюрприз! Я был бы счастлив услышать комментарии.

– Тина и Стив сейчас громят на Унгане базы «Конторы». Я там не нужен. А деньги нам нужны побыстрее, поэтому было бы нерационально откладывать добычу дерифла.

– Разве это единственная причина? – Лиргисо шагнул к его креслу, оперся о подлокотник – холеная рука, ногти покрыты золотым с черными разводами лаком. – И разве это истинная причина?

Его пальцы слегка касались подлокотника возле запястья Поля: посягательство на личное пространство. Но ссориться по такому поводу – это будет слишком.

– Только то, что я сказал, – отрывисто произнес Поль, стараясь справиться с нарастающим напряжением. – Я не Живущий-в-Прохладе, чтобы вкладывать в каждую фразу по десять кило подтекста.

– Смотрите-ка, он не кинулся в драку! – Лиргисо рассмеялся и отступил от кресла. – Поль, меня приводит в восторг твоя выдержка. На лице непримиримая гримаса, мышцы под броней окаменели, зато никаких скандальных действий! Это восхитительный прогресс, мои поздравления!

– Если б я полез в драку, для кого бы это кончилось плохо?

– Для тебя, – Лиргисо развел руками в жесте насмешливого сожаления. – Полгода назад ты меня избил, но тогда я был беспомощен, как новорожденный, ибо только что поменял тело, а теперь я опять во всеоружии.

– Твои приемы бесполезны против человека в броне.

– О, ты меня недооцениваешь… Голова и кисти рук не защищены, а дерусь я лучше, чем ты. Поль, ты ведь никогда не умел драться по-настоящему.

– Разве?

Утверждение было, мягко говоря, спорным.

– Ты не умеешь получать удовольствие от драки. Даже когда ты меня избил, ты не наслаждался своей мимолетной победой. Ты не любишь причинять боль, и, когда ты кидаешься в драку, это для тебя не игра, а отчаянный акт самозащиты, поэтому ты всегда будешь мне проигрывать. Но я, на твое счастье, слишком тебя люблю, чтобы причинить тебе вред.

Поль промолчал. Они находились в неравных условиях: еще чуть-чуть, и его хватит тепловой удар, где уж тут вступать в дискуссию, а Лиргисо одет в соответствии с микроклиматом: шелковая рубашка с расстегнутым воротом, с золотой по синему фону вышивкой, изображающей каких-то совокупляющихся тварей (он любил такие мотивы), брюки из тонкой золотистой ткани. Хинар сидел за пультом в трикотажной безрукавке и легких хлопчатобумажных штанах, и все равно его шея блестела от пота. Лиргисо немного перестарался с кондиционером, и теперь в салоне даже для них жарковато.

– Ты здесь сауну решил устроить? – не выдержал Поль. – Сделай прохладней.

– Лучше ты сними бронекостюм, – ухмыльнулся Лиргисо. – Не могу отрицать, ты и в этой упаковке неотразим, но без нее лучше. Поль, ты меня забавляешь! Дактилоскопические застежки, это ж надо додуматься! Да их можно твоими же пальчиками открыть, и мне так и придется сделать, если ты потеряешь сознание от перегрева. А мерзнуть из-за тебя я не собираюсь, энбоно – теплолюбивая раса.

Поль откинулся в кресле. Плавающих перед глазами цветных пятен стало больше, они пытались сложиться в сплошную подвижную мозаику.

– Скоро будешь готов, – Лиргисо подмигнул. – И тогда я тебя раздену – с самыми невинными намерениями, дабы оказать помощь. Прятать стройное гибкое тело под броней, если на то нет причины, – это не только глупо, но еще и жестоко по отношению к окружающим, и в Могндоэфре о тебе сказали бы…

– Извините, босс, наверху кто-то есть, – перебил Хинар. – С зонда поступил сигнал. Какая-то машина зависла прямо над нами.

– Субмарина? – повернулся к нему Лиргисо.

– Аэрокар.

– Если ты хочешь, сволочь, чтобы я смог их просканировать, выключи эту сауну, – с ненавистью прошептал Поль.

Домберг напоролся на рифы, и вода постепенно заполняла его нижние полости, отделенные друг от друга хрящевыми перегородками, – остановить ее невозможно, слишком много там всяких дыр, щелей и канальцев.

Двигатели уже залило, тоном знатока сообщил Саймон, иначе эти морские голодранцы попытались бы добраться до суши. Там сейчас суета, все они скучились в верхних полостях, а толку-то – все равно потонут. В общем, спета их песенка. Эта штука продержится на плаву еще несколько часов, а после пойдет ко дну, и тогда появится воронка величиной с котлован – жуткая будет картинка, Саймон такое уже видел и снимал.

Патрульный бот облетел вокруг обреченной глыбы, похожей на остров с отвесно уходящими в воду каменными стенами. Из гротов (или из лоджий, или как еще назвать эти выемки?) выглядывали люди, размахивали тряпками, кричали, кто-то выстрелил из ракетницы.

Кирч смотрела на экраны внешнего обзора, плотно сжав губы. Она не сентиментальная дамочка, а боец «Подразделения Игрек», и не будет она из-за них переживать, как бы ни надрывались. Они заслужили свою судьбу.

Римма тоже могла бы жить, как они, бессмысленно и тускло, если бы шесть лет назад не улетела «зайцем» с Яхины и не завербовалась в «Контору». Она вышла в ферзи, а эти, с домберга, остались пешками, так что пусть тонут – жизнь рано или поздно наказывает тех, кто плывет по течению. Всякий раз, когда Римма узнавала о том, что кто-то из пассивных, инертных, обделенных способностями получил от жизни по заслугам, она испытывала удовлетворение, схожее с сексуальным удовольствием, Груша называл это сублимацией.

Поскольку терпящий бедствие домберг находился на патрулируемой территории, Римма выпустила зонд-наблюдатель, как положено по инструкции, и бот снова устремился вперед. Вскоре локатор что-то засек: слабенькое, на пределе разрешения, эхо указывало на присутствие какой-то автоматики. Что там, субмарина? Или глубоководный робот берет на дне пробы? В отличие от Клисса и стажера, Кирч знала о том, что «Контора» добывает на Рубиконе дерифл, но сейчас на этом участке работы не ведутся – значит, там кто-то чужой. И никак не стандартный разведочный робот: при такой глубине для возникновения даже самого слабенького эха на дне должен работать на полную мощность большой буровой агрегат.

Возможно, какая-то из рубиконских компаний в кои-то веки наткнулась на месторождение и теперь торопится высосать весь дерифл, пока о находке не проведали власти (налоги на Рубиконе такие, что легальным бизнесом здесь занимаются только для отвода глаз, иначе в два счета разоришься). Возможно, эхо генерирует подводный аппарат, находящийся недалеко от поверхности. Возможно, это устроенная местными спецслужбами ловушка, рассчитанная на тех, кто занимается пиратским дерифлопромыслом. Вариантов много.

Кирч зафиксировала координаты, выпустила второй зонд и продолжила патрулирование, но больше ничего интересного не попадалось.

Стажер, напуганный Зимпесовой бурей, нервничал, недоверчиво поглядывал на приборы, и Римме приятно было ощущать свое превосходство над этим парнем, с виду таким сильным и крутым. Клисс попытался еще раз рассказать про Топаза и начал издалека: мол, есть уроды, которые заводят домашних животных, чтобы те портили мебель и пакостили в доме, и Лиргисо вот тоже держал тихаррианского муруна, причем с неудаленными ядовитыми железами… Но тут Римма поняла, куда он клонит, и оборвала его.

Завершив облет, бот нырнул в расселину среди скал; Римма отправила командиру звена закодированный рапорт, в котором сообщила об инциденте с домбергом и об эхе.

Настроение было так себе: ей бы сейчас вместе с другими ликвидаторами выслеживать в Нариньоне Лиргисо, а не здесь отсиживаться, в обществе «салаги» и этого пройдохи Клисса, но приказы обсуждению не подлежат.

На экране внешнего обзора первые домберги уже вошли в пролив Сойхо, похожий на затопленную грязной водой улицу, зажатую меж двух рядов мрачных асфальтово-серых небоскребов.

Поль и самому себе не смог бы объяснить, почему согласился работать с Лиргисо без охраны. То, что он сказал вслух, скрытый вызов, стремление убедиться в том, что он способен разобраться со своими проблемами самостоятельно, без чьей-либо защиты и поддержки, притяжение опасности – все это вместе, но какой из мотивов доминировал? Объяснение представлялось Полю в виде коварно подвижной, нечеткой структуры, похожей на зыбкое облако в сумерках.

Так или иначе, он находился здесь, и ничего скверного до сих пор не произошло, если не считать манипуляций Лиргисо с кондиционером, но это скорее мелкая пакость, чем полновесная неприятность.

Температура в салоне понизилась с тридцати пяти градусов по Цельсию до двадцати двух, и скоро Поль почувствовал себя лучше, зато чужой машины за это время и след простыл.

– Нас засекли, – сказал Хинар. – Неспроста они так долго над нами висели. У них серьезное оснащение, раз они смогли поймать наше эхо. Босс, я думаю, возвращаться сюда второй раз будет рискованно.

– Заполняй все контейнеры до отказа, – распорядился Лиргисо.

– Босс, нам лучше быть начеку. Хорошо бы, если Поль сможет время от времени сканировать, чтобы нас не застали врасплох.

Поль мысленно поблагодарил его, а Лиргисо искривил в чуть заметной ухмылке губы, покрытые синей с золотыми блестками помадой. У Живущих-в-Прохладе (то есть у могндоэфрийской аристократии, к которой принадлежал Лиргисо) использование декоративной косметики было нормой, но даже среди них он слыл любителем экстремального макияжа; став человеком, он сохранил это невинное пристрастие.

– Я смогу сканировать, если будет не слишком жарко, – предупредил Поль.

– Ты под своей броней весь липкий от пота. Когда вернемся на яхту, тебе стоит принять душ… Сканируй, жарко не будет.

«Стив и Тина прилетают завтра. Я должен продержаться еще сутки, целые сутки…»

– Сканирую, – бросил Поль перед тем, как закрыть глаза.

Он захватил не слишком большой радиус, около десяти километров: рыбы и рыбьи призраки, ни намека на человеческое присутствие. Да он и не сомневался в том, что подозрительная машина уже далеко, но хотел подстраховаться, чтобы Лиргисо не возобновил свои игры с кондиционером.

– Сейчас никого нет, – сообщил он, неловко поднимаясь с кресла.

Тело затекло от долгой неподвижности, он пошатнулся. Медицинский робот моментально отреагировал, подхватил его, манипуляторы звякнули о броню.

– Какое трогательно юное у тебя лицо… – усмехнулся Лиргисо. – И незрелость твоего ума вполне соответствует внешнему облику. Ты думаешь, что бронекостюм – надежная защита? Взгляни-ка на эту жестянку!

Он показал на банку из-под пива, которая стояла на пульте возле локтя Хинара. Банка с тихим скрежетом сплющилась, остатки пива жалкой лужицей вытекли на черную лаковую поверхность пульта. Хинар покосился на босса, но промолчал.

– С бронекостюмом можно сделать то же самое, – невозмутимо продолжил Живущий-в-Прохладе. – И тогда человек, возомнивший себя неуязвимым, будет выдавлен наружу так же, как эта жидкость… или скорее как этакая кровавая паста из тюбика.

– Останешься без «сканера» и без союзников, – Поль постарался, чтобы голос прозвучал равнодушно. – Один против «Конторы».

– Поль, ты неподражаем! – Лиргисо закатил глаза к потолку. – И это подтверждает мой тезис о наивности и незрелости твоего ума – нельзя же все принимать на свой счет! Я предложил тебе отвлеченный пример, пищу для размышлений, а ты сразу усмотрел в этом угрозу! Хинар, как тебе это нравится?

Хинар что-то озабоченно промычал, не отрываясь от приборов. За минувшие сутки он показал себя незаурядным дипломатом: не перечил боссу и в то же время не объединялся с ним против Поля, балансируя на грани между лояльностью и безучастностью.

– Сколько еще осталось заполнить? – сменив тон с насмешливого на деловитый, поинтересовался Лиргисо.

– Около половины, босс, – отозвался шиайтианин. – Успеваем.

– Церемония открытия Королевского фестиваля начнется почти одновременно с Зимпесовой бурей, забавное совпадение. Я тоже надеюсь успеть.

– Твой зрелый ум не считает, что в Нариньоне тебе уже подготовили встречу? – спросил Поль. – И агенты «Конторы», и Космопол, и харлийские энбоно, у которых к тебе претензии…

– Было бы непростительно их всех разочаровать, не правда ли? Этак меня ославят трусом, хотя трусость никогда не входила в коллекцию моих пороков. – Лиргисо присел на подлокотник кресла и добавил с подкупающе мягкой снисходительной улыбкой: – Поль, это отнюдь не означает, что я сурово осуждаю тех, кто обделен мужеством. Напротив, я всегда считал, что каждый имеет право на свои пороки и недостатки. Любой недостаток может быть и отвратительным, и очаровательным, все зависит от его обладателя, и среди моих знакомых есть очень симпатичные трусы… Но не будем о присутствующих, ты ведь обидчив. Я намерен побывать в Нариньоне сегодня, поскольку Наследница Властвующей Харла покинет Рубикон уже завтра и это мой единственный шанс ее увидеть. Поль, ты очень бледен, тебе надо что-нибудь выпить.

Робот-официант протянул бокал. Поль машинально взял, пальцы слегка дрожали от переполнявшего его напряжения.

– Ты боишься многого, и в первую очередь – самого себя, – глядя на него из-под упавших на лицо платиновых и ядовито-зеленых прядей, почти шепотом сказал Лиргисо. – Но если от страхов извне можно спрятаться за спинами Стива и Тины, то от себя не спрячешься нигде… Не потому ли ты здесь, что надеешься получить помощь от меня?

– Ты никому не способен помочь.

Только на последних глотках Поль понял, что выпил кофе глясе – залпом, не обратив внимания на торчащую сбоку соломинку.

– Тебе нужен был своего рода психологический массаж, и ты его получил, разве не так?

Поль пожал плечами. Онемение прошло, но мышцы слегка ныли под тяжестью брони.

– Поль, ты когда-нибудь видел кхейглу? – последнее слово Лиргисо произнес на лярнийский манер, с протяжным переливом-взвизгом в середине. – Женщину расы энбоно?

– Кажется, нет.

– О, тогда ты должен посмотреть на Мьясхон. А мне интересно будет посмотреть в этот момент на тебя.

Он взял с сиденья кресла пульт, и в стене напротив вспыхнул еще один экран. Сверкающий каскадами световодов и позолоченными скульптурами зал королевского дворца в Нариньоне, по залу разбрелись гости – и среди них существо, которое выделялось бы где угодно, в любой экзотической толпе. Оно было смысловым центром этой картины и придавало ей налет жутковатой фантазии – словно все это синтезировано художником, перебравшим галлюциногенов. Поль почувствовал оторопь.

– Ну, что ты о ней скажешь? – вывел его из оцепенения насмешливый голос Лиргисо.

– Что я могу сказать о представительнице чужой расы? – Поль снова пожал плечами, движение отозвалось слабой ноющей болью. – На взгляд человека она выглядит странно, но я, с ее точки зрения, наверное, тоже выгляжу странно.

Живущий-в-Прохладе рассмеялся.

– Поль, ты прелесть, и я ценю твою тактичность, но признайся, что вид Мьясхон тебя шокировал!

– Только ее размеры. Вернее, несоответствие размеров… Энбоно, которые с ней, такого же роста, как люди, как все энбоно, которых я видел раньше, а она… – Поль на секунду запнулся, – слишком большая. Это какое-то заболевание?

– Я бы сказал, что для кхейглы она хрупкая и невысокая.

Теперь Поль припомнил, что Тина об этом говорила, но он успел забыть. И еще Тина рассказывала, что была потрясена, когда впервые увидела кхейглу, – что ж, теперь и он испытал похожее потрясение.

Наследница Властвующей Харла возвышалась над толпой, как массивная округлая башня – или скорее как громадный иззелена-медный идол варварского божества, украшенный драгоценными подвесками, браслетами и бусами. Поль на глаз сравнил ее рост с ростом окружающих: около трех с половиной метров. Грузное грушевидное туловище на толстых, как колонны, коротких ногах; на груди три пары выпуклостей, деликатно прикрытых жемчужной сеткой. Зеленая кожа усыпана бежевыми пупырышками, напоминающими бородавки, кое-где видны глубокие шрамы.

Голова Мьясхон казалась непропорционально маленькой, а лицо – как у всех представителей расы энбоно: овал, похожий на стилизованную театральную маску, вместо носа – две вертикальные дыхательные щели, слуховые органы – два пучка тонких бледно-зеленых отростков, непрерывно шевелящихся, словно щупальца морских анемонов. С венчающего голову гребневидного утолщения, покрытого перламутровой краской, свисали переливающиеся подвески, их было много, как будто Наследница Властвующей пожелала выставить напоказ сразу все свои украшения.

Энбоно, сопровождающие Мьясхон, кутались в одинаковые темно-зеленые плащи и выглядели суровыми аскетами: никакой косметики, никаких драгоценностей – это ведь не утонченные и распущенные Живущие-в-Прохладе, а харлийские иерархи.

– Деревенщина! – презрительно процедил Лиргисо.

– Она? – Поль вздрогнул от неожиданности и повернулся к нему.

– О, нет, конечно, разве пристало в таких выражениях отзываться о кхейгле? Я имею в виду этих! – Лиргисо указал на иерархов. – Ни вкуса, ни манер, ни шарма… Унылое зрелище!

– С точки зрения вашей расы Мьясхон красивая?

По мере того, как Поль рассматривал кхейглу, оторопь проходила, ее вытесняло любопытство.

– Поль, твой вопрос наивен, – Лиргисо улыбнулся, ему нравилось ловить собеседников на незнании чего-либо. – К ней такие категории неприменимы. Это энбоно может быть красивым или некрасивым, а кхейгла – другое дело. Она внушает неистовое вожделение, которому невозможно противиться, и отдельные детали ее внешности никакой роли тут не играют. Феромоны плюс заложенный природой инстинкт, все до предела детерминировано. Красота – это из другой области.

– И ты собрался в Нариньон, потому что не можешь противиться инстинкту?

– Я собрался в Нариньон, чтобы посмотреть, как на меня подействует близость кхейглы теперь, когда я уже не энбоно. Мне интересно. Сейчас я вижу Мьясхон, и она меня возбуждает… но ты возбуждаешь меня сильнее. И если ты вдруг предложишь мне выбор между Королевским фестивалем и совместным досугом, боюсь, что в Нариньоне меня не дождутся.

– Да катись куда хочешь, – Поля передернуло, как обычно, когда разговор съезжал в эту плоскость. – Может, тебя там наконец-то пристрелят, давно пора.

– Трус, – бросил Живущий-в-Прохладе, презрительно и томно глядя на него из-под полуопущенных век. – Лицемер и трус. Можешь морочить голову Тине, а я тебя вижу насквозь – и за это меня нужно пристрелить?

Уставшие от веса брони мышцы заныли сильнее, и Поль понимал, что в драке проиграет, но до чего ему хотелось разбить в кровь это холеное лицо, удлиненное и тонко очерченное, как лица могндоэфрийских энбоно. Однажды получилось, но тогда момент был благоприятный… Он заставил себя отвернуться к экрану, где вперевалку, мелкими шажками, двигалась по залу окруженная чопорными иерархами Мьясхон – словно космолайнер, невесть каким образом очутившийся на автостраде в потоке наземных машин. Поль заметил у нее на голове, у основания гребня, особенно безобразный рваный рубец, частично прикрытый блестящими подвесками.

Ему хотелось спросить о происхождении шрамов и в то же время не хотелось продолжать разговор с Лиргисо.

– Тебя что-то заинтересовало? – осведомился Живущий-в-Прохладе светским тоном как ни в чем не бывало.

– Откуда у нее столько шрамов? – Голос Поля прозвучал отрывисто, хотя он пытался говорить ровно. – Наверное, с ней плохо обращаются?

– Да кто же посмеет плохо обращаться с кхейглой? Все эти отметины Мьясхон заработала в драках с другими кхейглами. Иногда они дерутся между собой, а разнимать их – занятие сродни самоубийству, желающих обычно не находится.

Группа на экране поравнялась с синтетическими зарослями световодов, и Мьясхон, протянув мощную, как у тяжелоатлета, шестипалую руку с позолоченными когтями, попыталась оторвать одну из мерцающих нитей. Иерархи засуетились. Звука не было, но изумрудные губы энбоно оживленно шевелились, слуховые отростки тревожно подрагивали.

Лиргисо, глядя на эту сценку, коротко рассмеялся.

– На Лярне очень развито искусство любви, а все потому, что для энбоно это вопрос жизни и смерти – ведь если кхейгле не понравится то, что ты с ней делаешь, она тебя на месте прихлопнет. Или надает затрещин и прогонит, после чего ты станешь предметом всеобщих насмешек. Со мной такого ни разу не случалось. Я рано освоил тонкости любовных игр и с течением времени достиг в этой области совершенства. Поль, я знаю множество приемов, с помощью которых можно заставить противника… о, извиняюсь, партнера испытывать безумное наслаждение. Это не менее изощренное искусство, чем древнелярнийская техника рукопашного боя. Возможно, ты мне на слово не веришь, но я мог бы кое-что продемонстрировать, если ты наконец-то снимешь броню.