Текст книги "Сказки Долгой Земли (авторский сборник)"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 77 страниц)

– Стах, вы здесь? – за ним пришла смуглая девушка в тунике из змеиной кожи и с золотыми кольцами в ушах, спутница кого-то из членов «ассоциации». – Идемте, скоро начнется!

– Не знаете, чья статуя здесь была? – он кивнул на разбитый пьедестал.

– Все об этом спрашивают. Когда я задала такой же вопрос Мануэлю, он ответил, что в семье, как известно, не без урода, и предложил закрыть неинтересную тему.

Так и не полюбопытствовал, что должно начаться. Да и какая разница? Ну, предупредили бы заранее – и тогда любимые игры Высших меньше бы его поразили?

Стах не был ни штатским неврастеником, теряющим душевное равновесие при виде крови, ни многословным гуманистом за чашкой чаю, насчет которого непонятно, что им на самом деле движет – сочувствие к другим или своеобразное кокетство. Он был отставным леспехом, бойцом из карательного подразделения, убившим за пять лет службы столько серых, что место в кесейском аду, равно как и на христианских небесах, для него давным-давно забронировано. На Долгой Земле вот уже две тысячи лет тянется межвидовая война, и раз он человек – должен драться за своих, истреблять неприятеля, который тоже в долгу не остается. Когда во время зачисток был приказ убивать всех подряд – он не колебался, и кровищи кесейской на нем столько, что захлебнуться впору. Но даже при выполнении приказов такого рода какой-то диапазон все равно остается, и есть вещи, которые можно делать, а можно не делать.

То, что вытворяли эти господа, Стах никогда не стал бы делать, ни трезвый, ни пьяный, ни наяву, ни во сне.

Высшие пытали и убивали кесу всевозможными магическими способами. Не просто так куражились – демонстрировали друг другу свои приемы «борьбы со злом», свою крутизну, свое искусство… А Стаху было мерзко, и он опасался, что это заметят. Да, впрочем, заметят ли, нет ли – какая разница? Главное, пусть кто-нибудь придет и прикроет этот кровавый свинарник, разогнав пинками зарвавшихся свиней – хоть Господь Бог, хоть Темный Властитель, если больше некому!

Домой вернулись за полночь. Эгле пожелала, чтобы он ее взял, а ему не хотелось и, наверное, никогда уже больше не захочется. Правда, базовый инстинкт, будь он благословен или неладен, все равно остался при нем, а заметила ли Эгле разницу между тем, как было раньше, и тем, как стало теперь, можно только гадать. Когда он служил в лесной пехоте, у них была «отрядная дама» – срамная силиконовая кукла, изготовленная на Земле Изначальной, потрепанная, но вполне себе пригодная для этого дела. Капрал Шимон Рютто прикупил ее на подпольной распродаже и приволок в мешке, с тех пор и пользовались, а то ведь женщин в Лесу нет.

После вечеринки на Амадоре Эгле вызывала у него такие же чувства, как «отрядная дама», – то есть никаких, не считая налета брезгливости. Когда она уснула, Стах отправился на кухню, прихватив по дороге коньяк из бара, и в потемках нарезался вдрызг.

Словно на фотографии, опущенной в раствор, начали проявляться детали. Возбужденные, скептические, заинтересованные лица, мужские и женские. Как на спортивных состязаниях. Влажные багрово-синеватые внутренности, тяжело падающие на пол. Истошно орущая малолетка, почти ребенок, с которой сама собой слазит лентами кожа, а потом Эгле эффектно щелкает пальцами – и у девчонки, будто у куклы, отламывается нога, из обрубка хлещет кровь. Чьи-то сетования: серых сучек взяли в этот раз не так много, как собирались, большая часть тех, кого преследовали, успела перейти границу Гиблой зоны, а в мерсмоновом тумане попробуй-ка их поймай! Сорвавшая аплодисменты сияющая Эгле, забрызганная кровью. И еще мелькнула мысль: хорошо, что на Долгой Земле есть автохтоны, потому что не будь их, Высшие все то же самое делали бы с людьми.

Проснулся в холле первого этажа, на полу возле дивана, с чугунной башкой и мерзким привкусом во рту. Кое-как доплелся до ванной, сунул голову под ледяную струю, потом переоделся и пошел из дома куда глаза глядят. Напоследок, услышав, как гремят посудой повар с поваренком, вяло порадовался тому, что сумел-таки своим ходом уползти с кухни. Эгле, видимо, еще спала, не стал проверять. Самое лучшее, если она сама захочет с ним расстаться, но вот вопрос: оставят ли его в живых после всего, что он успел узнать и увидеть? Стаху почему-то думалось, что вряд ли, а умирать, как ни крути, не хотелось.

Убрел он довольно далеко от Жемчужного Акрополя, аж до Птичьего Стана пешком прогулялся. Хотелось кого-нибудь убить. Желательно кого-нибудь из Высших. Нет, не потому, что жалко замученных кесу, которые со своей стороны тоже людей не жалеют, а просто тех, кто развлекается таким образом, нужно давить, как зловредных насекомых, чтобы жизнь не поганили. Эти соображения усилились до громкости ревущей сирены, когда Стах, повернув за угол, увидел сценку: компания мальчишек лет четырнадцати-шестнадцати окружила двух девчонок и собирается устроить потеху.

Старшая пытается защищать младшую, но у нее не очень-то получается, а сволочата уверены в своей безнаказанности не хуже вчерашних избранных господ. Ну, хотя бы здесь он положит свинству конец! Похмельный леспех против молодежной банды – это совсем не обязательно победа леспеха, тем более что трусами парни не были, да и драться умели. Но Стах и правда рассвирепел, как разбуженный посреди зимы медверах. Вот с этого все и начинается – с недорослей, которым вовремя не вбили в дурные головы, что некоторые вещи делать нельзя.

Победу он одержал сокрушительную. Как в кино. Старшая из девчонок, симпатичная шатеночка с короткой стрижкой, улыбнулась ему тепло и восторженно – бальзам на похмельную душу, несмотря на гнусное настроение. Младшая, в надвинутой на глаза темно-синей бейсболке, смотрела из тени, выражения бледного мышиного личика не разобрать, но, кажется, до сих пор не отошла от испуга.

Ничего сказать им не успел. Рядом затормозил автомобиль, оттуда выскочила бритая наголо женщина с горделиво красивыми чертами лица, гневно перекошенными, словно у аллегорического изображения Ярости.

Стах ее знал. Не далее как вчера познакомились, все там же, в незабвенном амадорийском свинарнике. Виринея Одис (предпочитает, чтобы ее называли Вир Одис), приближенная Высших из «боевого товарищества», организатор и директор молодежной военно-спортивной школы «Пламенный легион». Надо полагать, это ее питомцам он только что навалял.

– Вы избили детей!

– Ну, так объясните своим детям, что нападать на девушек, которые не хотят с ними общаться, плохая идея. Или хотите, я еще раз доходчиво объясню?

– Я вам этого так не оставлю… – прошипела, наступая на него, директриса военно-спортивной школы.

– Девчонки, давайте отсюда бегом, – посоветовал Стах, полуобернувшись к подружкам и в то же время не выпуская из поля зрения взбешенную влиятельную даму. – Дальнейшее вас не касается. Смывайтесь, понятно?

Старшая кивнула, глядя встревоженно и решительно, и сказала с заметным иноземным акцентом:

– Если что – «Изобилие-Никес», спросите Лерку Вишнякову. Если надо, я дам показания против этой шпаны. Спасибо вам огромное – и удачи.

Взяв младшую за руку, повела прочь.

– Эта Лерка Вишнякова ничего не понимает, – резко произнесла госпожа Одис, с искренней досадой, словно речь идет о человеке, ставшем жертвой заблуждения, и переубедить его – дело пяти минут, которых, к сожалению, не хватило. – Она всего лишь туристка, с них никакого спросу, но вы-то, вы-то! Вам не совестно? Они же тянутся за такими, как вы, берут пример, а вы хуже бандита… Вы ответите за расправу над детьми!

Визг тормозов – и новое действующее лицо.

– Он выполнил мой приказ.

Вот теперь Стах опешил. И раньше подозревал, что к нему приставлен магический Соглядатай и Эгле всегда в курсе, где он и с кем. То, что она, обнаружив следы ночной пьянки и не найдя «доверенного человека» на месте, рассвирепеет и бросится в погоню, тоже, в общем-то, предсказуемо. Но чтобы она после этого взяла его под защиту…

Вир Одис строптиво нахмурилась:

– Он напал на моих воспитанников!

– А с какой радости они напали на девчонку? Сказано было – не трогать, вдруг эта дрянь все-таки сподобится вспомнить, куда запротыркала… сами знаете что. Если мерзавку убить, это делу не поможет, только все осложнит. Натравили этих бобиков вы, кто же еще?

– Это не бобики! – поглядев на оглушенных, копошащихся на тротуаре питомцев, негодующе возразила директриса «Пламенного легиона». – Это наша подрастающая надежда!

– Оно и видно.

– Вам, конечно, милее никчемные обыватели…

– О господи! – Эгле закатила глаза к пышущему полуденным жаром небу. – Есть такое слово – экономика, слышали когда-нибудь? Так вот, держится экономика на обывателях – на фермерах, рабочих, шоферах, торговцах, клерках, но ваша боевая компашка выше этого! Бестолочи… А чертову девчонку оставьте в покое, вдруг она все-таки вспомнит точное место? Это в ваших интересах, Виринея. Больше в ваших, чем в моих. Я уже держала камень в руках, а вы об этом только мечтаете. Все понятно или по второму разу то же самое разжевать?

– Можете не трудиться, госпожа Эгле, я и сама это знаю, – в голосе бритой дамы за оскорбленным достоинством сквозил сарказм. – И какое убийство, это же смехотворно, ребята просто хотели ее проучить. Неужели она, по-вашему, этого не заслуживает?

– Она и без ваших бобиков свое получит. Некрасивая закомплексованная замухрышка, в этой жизни ее никто не полюбит, она будет смотреть на других и завидовать, так и засохнет, ничего не получив, – вот достойная расплата за прошлое, а вы со своей шпаной только разводите ненужную возню. Имейте в виду, если дойдет до скандала, мыподдержим уважаемого предпринимателя Никеса, а не вашу так называемую школу. Что-то наболтала я много, сейчас подотру за собой – и до свидания, госпожа Одис.

Насупленная Виринея хотела еще что-то высказать, но передумала, а Эгле, картинно высунув кончик языка, плела, видимо, какие-то чары, затуманивающие память, чтобы несчастные «бобики» после ни слова из их разговора не вспомнили. Стаха ее волшба не коснулась.

Закончив, Высшая повелительно бросила:

– Стах, в машину!

Подчинился. Лучше ее сейчас не злить.

– Скажи «спасибо», – потребовала Эгле, когда отъехали от места побоища. – Я тебя выручила. Покровители Вир Одис раскатали бы тебя в блин, а раз это был мой приказ – уже другой разговор, исполнитель не в счет.

Покорно согласился:

– Спасибо.

На душе пусто, хоть шаром покати.

– Ты нажрался, как следопыт после рейса, на что это похоже?

Почему-то бытует мнение, что больше всех пьют следопыты Трансматериковой компании. Стах в ответ на уничижительное сравнение лишь плечами пожал.

– Ты наблевал в раковину на кухне. Повар подумал на меня. Он ничего не сказал, а если бы понял, что это не я, пришел бы пожаловаться. Спасибо тебе, репутация – это наше всё!

– Вы же, насколько я помню, не пьянеете.

– От алкоголя. Есть кое-что другое… Ладно, не важно. С похмелья тебя потянуло на подвиги, напал на Виринеиных бобиков из-за каких-то двух сикух… Зачем?

– Хотелось кому-нибудь рыло начистить, а тут они подвернулись, чем не повод.

– Вот-вот! – с горьким торжеством подхватила Эгле. – Ты после вчерашнего не в себе. Я ведь не хотела брать тебя на Амадору, как чувствовала… Надо было послушаться внутреннего голоса. Стах, кто она?

– Кто?.. – растерянно повторил Стах.

– Не придуривайся, я же понимаю, в чем дело. Неужели ты все-таки клюнул на Ингу? Фи, как пошло…

– Да нужна она мне… Придумаешь тоже.

– Тогда кто? Джиллина? Эрнестина? Ванда? Малышка Чармела?

Ага, заметила, что прежняя страсть куда-то сплыла, и решила – из-за интереса к новой женщине. А то, что могут быть совсем другие причины, ей и в голову не пришло. Столько лет прожить на свете и ни черта не понимать… Вот только правду ей объяснять незачем, и Стах вяло отнекивался, укрепляя тем самым подозрения насчет соперницы.

В конце концов обозленная Эгле высадила его из машины, напомнив на прощание про «свекольный зуб», и ввинтилась, кого-то шоркнув боком, в хвост сверкающей пыльной пробки на проспекте Добрых Намерений.

Стах послонялся по улицам, зашел в пивную, потом отправился в контору к Ласичу. Ознакомился с собранной информацией: по Трофане Тугорик и Клаурамцу ничего из ряда вон выходящего, маги как маги.

– Насчет трамвая ты угадал, дело мутное, – сообщил на закуску Ласич. – Самосвал был пустой, без шофера. Стоял в переулке на тормозах, вдруг сорвался и поехал, да еще скорость набрал нереальную, как с хорошего разгону. Кого-то хотели прихлопнуть, и без колдовства не обошлось.

Почему-то Стаха это нисколько не удивило.

Часть 3
Эстелла в кошмарах

Эоловы Чертоги стояли нараспашку перед всеми ветрами: поднебесно высокие потолки, просторные балконы, громадные арочные проемы, ничего не застеклено, из парка плывут ароматы цветов, сквозняки шевелят волосы и складки одежды. Медузников отпугивает устроенная с королевским размахом иллюминация, а в ненастную погоду проемы закрыты раздвижными перегородками, это Лерка вычитала в Путеводителе по Летнему дворцу.

Спасибо незнакомому парню, похож ему то ли на спецназовца, то ли на боевика мафии, новым фингалом ее оделить не успели, и на праздник, который, как выяснилось, называется «Прием у Летней госпожи в честь Летнего Ветра», она все-таки попала.

Пришлось надеть светло-голубую форменную курточку с буквами ШЮВ, она ведь не гостья, а юный менеджер. Глеб Никес с супругой в числе приглашенных, а их дети и молодежь из школы при супермаркете – верные помощники дворцового персонала. И то хлеб, иначе Лерку вовсе бы сюда не пустили. Наконец-то можно будет посмотреть на настоящее волшебство: в программе – «Колдовская феерия», лучшие столичные маги будут создавать иллюзии и плести чары, демонстрируя свое искусство. И все же разбирала зависть к нарядным дамам с царственно волочащимися шлейфами (глядеть в оба, чтобы не наступить), как будто здесь дивный сад с ожившими цветами, а она, Лерка, всего лишь невзрачная травинка.

Поневоле вспомнила Эстеллу – героиню любимого анимэ-сериала, свою сетевую аватарку и тайное второе «я» в подростковых мечтах и тогдашних снах. Если бы она была Эстеллой, у нее были бы длинные черные локоны, жемчужно-белое лицо сердечком и ресницы дюймовой длины, и в нее бы влюблялись самые красивые вампиры… Кстати, никого, кто бы хоть чуть-чуть походил на вампира, Лерка среди рафинированной публики пока не заметила. Ну, нет их в этом измерении, никуда от суровой правды не денешься. Вот бы тогда Темный Властитель пробрался сюда тайком (он же злой колдун, запросто может в кого-нибудь превратиться), увидел ее и влюбился, как раньше в Эфру Прекрасную… Но здешний всеобщий враг тоже, наверное, запал бы на Эстеллу, а зачем ему сдалась какая-то Лерка Вишнякова?

Эти мысли (вслух ни за что бы в такой ерунде не созналась, и хорошо, что Кирсан поставил ей ментальную защиту, не придется краснеть перед магами-телепатами!) порхали мотыльками на периферии, в то время как Лерка вовсю участвовала в подготовительной суматохе: осматривала потолки в помещениях третьего этажа – нет ли там перекидников, переставляла, как велели, вазы с каллами, розами и орхидеями, бегала по петляющей среди клумб дорожке в соседнее здание за бокалами в ячеистых картонных коробках, рассыпала в залах блестки из золотой и серебряной фольги. От последнего дела ее оторвал Берт Никес:

– Валерия, идем, нужны кандидатуры для креативного задания.

С десяток девчонок из школы юных менеджеров собрали в сводчатой комнате окнами на запад, залитой солнцем, словно янтарным лаком.

– Выбирать-то не из кого… – молодящаяся перезрелая дама в синих шелках, с густо начерненными веками, похожая на изящную ядовитую колючку, оглядывала их придирчиво, не скрывая разочарования. – Господин Дерек Нутвер – почетный гость, герой Темной Весны, угодить ему трудно. Для сопровождения нужна приветливая, свеженькая, хорошенькая девушка. В прошлый раз он остался недоволен, что подсунули недоразвитое бледное убожество, рядом с которым ему стыдно было находиться, и кого же вы, Бертран, опять привели? По-вашему, это хорошенькие девицы? Да тут смотреть не на что, подкрашенные дурнушки, где вы только их берете! Разве что вот эта более-менее… Как тебя звать?

– Валерия, – вытолкнула сквозь зубы Лерка, взбешенная этими характеристиками.

Она терпеть не могла, когда людей ни за что, ни про что оскорбляют, и даже тот факт, что бесцеремонная дама выделила ее из остальных, не вызвал удовлетворения.

– Бертран, объясните Валерии, что от нее требуется, и пусть идет на первый этаж к парадному входу встречать господина Нутвера.

Дама удалилась, блеснув на солнце синими шелками. Расстроенные девочки, немного выждав, потянулись из комнаты следом за ней.

– Я с этим почетным гостем спать не буду! – зло прошипела Лерка. – Пусть эта бордель-маман хоть удавится! Лучше сразу меня отсюда выгоняйте, а попробуют заставить – в консульство пожалуюсь, официальную бумаженцию напишу!

– Да ты чего, не о том речь… – Берт смущенно поправил «директорские» очки, его острый нос поблескивал от испарины. – Просто нужно, чтобы какая-нибудь девушка была рядом с ним и всячески проявляла заботу. Дерек Нутвер – активный борец против мерсмонианского режима, ветеран Народной Повстанческой армии, участник Кесуанской бойни. Его часто приглашают в школы, чтобы рассказывал о противостоянии силам зла, и на всех официальных мероприятиях он почетный гость. Ты должна вести себя деликатно, чтобы он остался доволен. Не забывай о том, что клиент всегда прав. Мы, Валерия, менеджеры, мы должны грамотно оказывать услуги, а не потакать своему самолюбию, наша сила в креативе! Ну, иди, иди, тебя ждут.

Огрызаться вслух не стала. Бесполезно. На площадке служебной лестницы между третьим и вторым этажом наткнулась на стоявшую в одиночестве Глорию, непривычно грустную и сникшую. Тронула за локоть.

– Не бери в голову, что наговорила эта заплесневелая кикимора. Сама-то на кого похожа, в ней только и есть хорошего, что шикарное вечернее платье и небольшая кучка бриллиантов, а в остальном каракатица средней паршивости. Испортить настроение – ага, тут она профессионал, и как раз поэтому ее мнение ни фига не стоит, понятно?

Глория тихонько шмыгнула носом.

– Что значит каракатица?

– Животное такое, на нашей Земле, живет в море. Со щупальцами, как у медузника. Если ее разозлить, плюется чернилами.

– Тише… – сестра Берта запоздало спохватилась. – Нельзя так говорить, это же фрейлина из свиты Летней госпожи.

– Ну и что… Все равно не переживай из-за глупостей. Еще неизвестно, кому из нас больше повезло.

Последние Леркины слова оказались пророческими.

Влипла так влипла. Избалованный, хуже капризной дамочки, мужчина в летах. Высокий, вальяжный, с некоторой деревянностью в осанке и движениях. Нижняя губа брезгливо оттопырена – привычная многолетняя гримаса, намертво схватившая лицевые мышцы, и вряд ли он теперь сможет от нее избавиться без пластической операции. Да и зачем избавляться, если в этом суть его отношения к миру? Глаза смотрят свысока, прохладно и водянисто, с таким выражением, словно вся окружающая жизнь – это скомканная грязная бумажка, брошенная мимо урны.

– Ты Валерия? Лерочка, значит… Сегодня вечером за мной поухаживаешь. Я смотрю, не замухрышка, а то дали мне в прошлый раз какую-то запятую на кривых ножках, пред людьми было неудобно, как будто ничего лучшего не заслужил. Где тут можно винца попить?

Голос оказался именно такой, как Лерка за мгновение до этого угадала: рыхловато-повелительный, под стать выпяченной губе, с легким оттенком отвращения и угрожающими нотками. Когда она работала в коммуникационном центре, от таких голосов у нее на загривке вставала торчком несуществующая шерсть. Разновидность клиентов из пятерки самых худших: чуть что не так – утопит в помоях, и даже если формально придраться не к чему, все равно утопит.

– Идемте, господин Нутвер, буфет на втором этаже.

– Не тараторь! Тра-та-та, тра-та-та… Вас, что ли, не учат, как надо разговаривать?

Промолчала. И вовсе она не тараторила.

– Я спросил, вас не учат разговаривать? – он в раздражении повысил голос. – Ты, что ли, глуховата?

– Учат, – отозвалась Лерка, смирив душевную бурю и рассудив, что лучше сунуть ему в зубы ответ, чем продолжать играть в молчанку.

– И голос у тебя хриплый. Куришь, наверное?

– Нет.

– Какое там нет, вы же все на самом деле курите!

Ее голос звучал хрипло от задавленной злости. Будь Дерек Нутвер глубоким стариком, ему бы простительно, маразм и все в этом роде, только он ведь еще не старик. Если соотнести с подвидом В, слегка за шестьдесят. Преподносит себя окружающим, как величайший дар, а при малейшим намеке на неприязнь обрушится на тебя камнепадом, поэтому надо запрятать чувства поглубже и нацепить на лицо предупредительную менеджерскую мину. Спасибо хваленым тренингам в супермаркете, научили.

Лерка выдерживала дистанцию в шаг, отступая, будто в танце, когда Нутвер пытался приблизиться к ней вплотную. Если этодо нее дотронется, она ему глаза выцарапает. Или скорее заорет так, словно за шиворот бросили таракана, и плевать на мнение воспитанной публики.

С усилившейся симпатией вспомнила Кирсана: четырехсотлетний колдун с озорными молодыми глазами, несмотря на свою телесную дряхлость, первостатейный мужчина, до чертиков обаятельный – куда там Берту с Йонасом. Будь он, как тогда говорил, на сотню лет помоложе и реши за Леркой приударить, ничего бы не имела против. А этот вальяжный герой Темной Весны с гадливо оттопыренной губой… Брр, и впрямь как таракан за шкиркой. Заодно можно добавить еще один пункт в перечень своих разочарований: совершенно не такими представляла себе ветеранов борьбы против черного-пречерного зла, выползающего из туманов Гиблой страны.

Они сходили в буфет откушать (то есть откушал Нутвер, а Лерка за ним ухаживала, как было велено), потом послушали в зале на втором этаже струнный квартет. Видели издали Летнюю госпожу в серебряной короне и церемониальном одеянии из белого и дымчатого шелка, с вышитыми по подолу ласточками. Струящийся шлейф волочился за ней по мраморным плитам метра на полтора, и двое смазливых пажей присматривали, чтобы никакой растяпа его не оттоптал.

Лерка заметила в толпе того парня, который вчера вступился за них с Лидией. Точно ведь он! Скользнул по ней взглядом, здороваться не стал. Обидно. Хотя, если разобраться, ничего он ей не должен, это она его должница. И к тому же с ним такая неземная красавица… Пепельноволосая, точеная, в облегающем платье из блестящей бледно-розовой ткани, в жемчугах и алмазах, лиловато-серые глаза сверкают, словно александриты. Было бы странно, если бы мужчина, обладая таким сокровищем, засматривался на обыкновенных девчонок вроде Лерки Вишняковой. Наверное, эту фею с александритовыми очами он тоже от кого-то спас.

Вот те раз, а этот что здесь делает?! И кто его сюда пустил? Йонас вырядился в деловой костюм с чужого плеча (светло-серая в елочку ткань топорщится складками, руки торчат из коротковатых рукавов унылыми клешнями), вымыл и стянул резинкой на затылке волосы, тщательно замазал тональным кремом следы побоев на лице. В отличие от безымянного заступника, Лерку он узнал и раскланялся, неуклюже копируя великосветские манеры долгианской знати. Не злопамятный, пощечина забыта. С достоинством поздоровалась, про себя ругаясь: чего доброго, опять что-нибудь отмочит и попадет в неприятности, как тогда около супермаркета.

До чего тесен мир: бритоголовая вожачка-воспитательница малолетних экстремистов тоже тут. Держит курс прямо на них. Лерка струхнула и напряглась, но суровая дама, не глядя на нее (хотя наверняка узнала), тепло поздоровалась с Дереком Нутвером, который отозвался тоже с неожиданной теплотой, без своей обычной брезгливости.

Из разговора стало ясно, что эти двое знают друг друга еще с Темной Весны. Оба подвид С, Вир служила под началом у Нутвера в Народной Повстанческой армии. Тот принялся расточать комплименты и сравнивать ее с современными пустыми девицами не в пользу последних, кивая на Лерку, чтобы не ходить далеко за примером. Похоже, ему так и не удосужились сообщить, что она из другого измерения, а сам не понял – личности этого сорта мало что видят дальше своего носа.

Демонстративно отвернувшись, Лерка разглядывала нарядную толпу, колонны с причудливо вспененными капителями, хоровод огромных арок, за которыми золотилось небо цвета шампанского, расставленные вдоль стен столики с напитками и пирожными. Съела бы что-нибудь, пока не начало урчать в животе. С этой беготней даже пообедать не получилось.

После беседы со старой подругой Нутвер захотел угоститься пирожным, Лерка у него за спиной тоже перехватила эклер и стакан лимонада – торопливо, словно кошка, цапнувшая обрезок колбасы, пока хозяйка отвернулась.

Звонкоголосые глашатаи объявили, что магическое представление начнется после наступления темноты, а сейчас будут раздавать «Почту, принесенную Летним Ветром». Тоже традиционный пункт программы. В залах расставлены ящики с лаковой росписью: облака и птицы на безмятежно лазурном фоне, туда можно бросить письмо для кого-нибудь из гостей – любовное, поздравительное или с веселой чепухой, в назначенный час их достают, сортируют и вручают адресатам. Эта милая традиция оказалась для Лерки сущим спасением: Нутвер, снова встретивший старых сослуживцев, отправил ее за корреспонденцией.

Ящики еще не унесли, так что она успела забежать в туалет, потом снова перекусить, урвав на этот раз бисквитный рулет с кремом и стакан морса. Спряталась в углу за колонной, чтобы никто не полез с придирками: угощение для гостей, а не для обслуги. Ага, пусть попробуют отнять. Настроение было не то чтобы хорошее (это после общения с господином Нутвером!), а необыкновенно яркое, что ли… Да, самое подходящее слово. Яркое. Уже третий день подряд, с тех пор как побывала в гостях у Кирсана.

Старый колдун вроде бы ничего ей не давал, никаких амулетов или заклинаний… Зато кое-что забрал.

Ошметки. Он сравнил их с блохами, и неужели эти зловредные кусочки чужих сущностей отнимали у нее насыщенность и радость восприятия так же, как блохи высасывают кровь? Хорошо, что не сказала Кирсану «нет», а то бы не узнала, каково это – жить без блох.

В розовом зале, где стоял один из ящиков для «Почты Летнего Ветра» и придворный флейтист выплетал элегическую мелодию, созвучную мускатно-золотому вечеру за окнами, ей встретился Йонас.

– Салют! – подкравшись к Бескомпромиссному Экологу, окликнула Лерка. – Ты что здесь делаешь?

– Ловлю королеву.

– Лучше не надо, опять тумаков надают.

– Что такое тумаки, если на кон поставлено спасение мира? Лерка, никто ничего не понимает, они слушают и не слышат! Это же их мир, бляха-муха, мы-то с тобой вернемся домой. Никак не могу подобраться к ее президентскому величеству, одна видимость, что она здесь ходит так же, как все. Вокруг нее ушлые секьюрити обоего пола, косят под придворных и молчком оттирают от госпожи каждого, кто покажется им подо-зрительным. Я похож на подозрительную личность?

– Натурально похож. Костюмчик на тебе сидит так, словно ты его снял с первого встречного в ближайшем закоулке.

– Обижаешь, подруга. Я взял его напрокат в специальной лавке. У них на вывеске, прикинь, так и написано: «Что делать, если вас не пускают в приличное общество? Зайдите к нам, и мы вам поможем!»

– Крутая реклама, – оценила Лерка, в обществе креативных Никесов волей-неволей поднаторевшая в этих вопросах. – А как ты сюда просочился? Говорят, раздобыть приглашение на такой прием непросто.

– Одна правильная подруга выручила. Племянница дипломата и все такое. Вот она, щас познакомлю.

Йонас по-плебейски показал пальцем на девушку с копной пшеничных косичек, которая только что опустила конверт в расписной ящик для писем.

– Дарлена, салют! Это Лерка, тоже из наших.

– Салют. Ну что, потрепался с Летней госпожой?

– Не получается пока, фуфло гоняю, выжидаю шанса. Неправильное местечко, пиво здесь дают только в буфете. Кому ты письмецо отправила?

– Что?.. – девушка растерянно вскинула голову. – Ты чего, какое письмецо?

Полудетское лицо, мягкое и невыразительное. В глазах туманная поволока. Говорит медленно, растягивая слова, а движения неуверенные, словно идет по шаткому висячему мостику, переброшенному через пропасть. Такое впечатление, что «правильная подруга» употребила какую-то дурь.

– Ты только что сунула его в ящик.

– Что за фуфло несешь, ничего я не совала! – в ее голосе появились обиженные нотки. – Пьяный, что ли?!

Наверное, любовная записка. И чего эколог привязался – ясно же, Дарлене совсем не хотелось, чтобы кто-то из знакомых ее застукал. Изо всех сил изображает изумление и непонимание, как заправская актриса.

– Йонас, без разницы, – пихнув Бескомпромиссного локтем в бок, вмешалась Лерка.

– Я же видел…

– Значит, у тебя в голове глюкнуло, – Дарлена затуманено ухмыльнулась. – Надо поменьше травы курить!

«Ага, и тебе тоже», – беззлобно добавила про себя Лерка.

За дальней аркой мелькнула женщина в серебристо-белом одеянии с волочащимся шлейфом – Летняя Властительница или нет, но Йонас кинулся туда со всех ног, махнув на прощание потной клешней, угрожающе и нелепо торчащей из отутюженного рукава взятого напрокат костюма.

– Дурак, правда же? – Дарлена хихикнула. – Чумовой он какой-то. Нет, ну я же ничего не бросала в этот долбаный ящик с облаками, кому бы я тут стала письма писать? Да еще вручную, а не по мылу, совсем я уже, что ли…

– Нет так нет, – примирительно согласилась Лерка. – Давно с Земли?

– Около месяца. А ты?

– Примерно столько же.

– Не была еще в Гиблой зоне во время прорыва?

Вопрос был задан с такой интонацией, что Лерка ничуть не удивилась, когда собеседница в ответ на отрицательное движение головой с торжеством выпалила:

– А я была!

– Страшно?

– Жутко. Нереальное что-то, даже рассказать слов не подберешь. Луна сияет как сумасшедшая, по земле ползут, словно змеи, длинные-предлинные светящиеся вьюны, которые перехлестывают через крепостную стену прямо с болота из Гиблой зоны. Тьфу, через береговую стену! Этот ихний набат грохочет, хоть уши затыкай, и кесу визжат так, что сердце спотыкается. Когда их в записи слушаешь, не то. Надо, чтоб была ночь, и луна, и вокруг черное пространство, где кого-то убивают, тогда втыкает по-настоящему. Я там от страха уписалась, представляешь? Даже стыдно не было… Моего дядю, он второй секретарь нашего посольства, чуть инфаркт не хватил, когда меня оттуда привезли и сдали ему на руки.

– Как тебе удалось остаться в живых?

– Не знаю, – Дарлена несколько раз моргнула, словно силясь это понять. – Все перепуталось, ну, как будто посмотрела после травы страшное кино, и потом ни фига не перескажешь. Меня тоже хотели убить, но одна кесу за меня заступилась. Она была у них главная, другие с ней не спорили. Высокая, не по-людски красивая, лицо все в шрамах, в ушах длинные блестящие серьги – в одном сапфировая, в другом алмазная, а когда улыбается, видны клыки. Вот это помню, а остальное перепуталось, говорю же, у меня с перепугу совсем чердак уехал. Хорошо, что я почти не знала ребят, с которыми туда тусанулась, их разорвали и съели. Они же хищницы и, кажется, были голодные. Я начала объяснять, что я из другого мира, мой родственник служит в посольстве, и если меня убьют, будет дипломатический скандал, поэтому не тронули.