Текст книги "Сказки Долгой Земли (авторский сборник)"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 77 страниц)

– Они к нам внимание привлекают, – с досадой отметил Марат. – Если что, мы сидим в кустах, потому что их испугались, понятно?

– Кто пойдет за машиной? – поинтересовалась Эрика. – Олимпия, давай ты!

– Почему я?

– Ты же считаешь себя неотразимой! Отвлечешь их, а Марат угонит вон ту бандуру.

«Та бандура» остановилась в полусотне метров от засады, на другой стороне улицы, и была патрульным вездеходом. Четверо парней в шлемах и бронежилетах устроились в решетчатой загородке под низким оцинкованным навесом, возле закрытого ставнями окошка в кирпичной стене. Ставни распахнулись, выпустив наружу волну кухонных запахов и показав ярко освещенную картинку: посетители получили по кружке и по пирогу. Точка быстрого питания для военных.

Окошко снова закрылось. Подвешенный на искривленном кронштейне фонарь золотил ржавые завитки решетки, вокруг него шуршала мошкара. Казалось, солдаты посажены в клетку и выставлены на обозрение любопытствующим ночным обитателям этого мира.

Ола, Марат и Эрика тоже чувствовали себя как в клетке. Начали обвинять друг друга, шепотом переругиваться. Наверху, за просветами в листве, медлительно извивались мохнатые щупальца в черно-белую полоску. Здешние кровососы умеют ждать. Патрульные умяли свой ужин и уехали, и если раньше было боязно, что они заметят засаду, то теперь, без них, стало по-настоящему страшно.

Пустынная ночная улица, темные дома с наглухо закрытыми ставнями, неподвижный завораживающий блеск широко разлившихся луж. Возле фонарей бесятся не только облака мошкары, но и какие-то неведомые создания покрупнее, издали не рассмотришь. Над крышами плавают медузники, высматривая поживу – ни дать ни взять медузы в черной воде, из-за них кажется, что городок давно затоплен и находится на дне морском, поэтому какие тут могут быть машины?

Наваждение развеял приближающийся рокот мотора. Трое туристов вернулись к прежней теме, хотя уже разуверились в успехе своей затеи. Разговоры об угоне помогают бороться со страхом, а сидеть им тут до утра, и желательно, чтобы нервы не сдали.

– Вы хотите криминально украсть у солдат лесной вездеход?

Услышав этот вопрос, заданный негромким голосом, похожим на замирающий перезвон серебряных колокольчиков, они чуть не бросились из кустарника на дорогу.

Застукали с поличным. До этого мгновения никто не подозревал, что их тут, оказывается, не трое, а четверо! Да еще сам этот дивный голос… Ола не знала, что там подумали Марат и Эрика, но у нее мелькнула мысль, что с ними заговорил ангел, спустившийся с кишащих медузниками ночных небес. Ее отношения с религией были прагматичными и взаимовыгодными: постоять пару часов с плакатом типа «Презерватив – враг нации» или «Долой секту» – получить честно заработанный гонорар, дальше этого нехитрого бизнеса дело не шло, но сейчас обстановка располагала.

– Ты кто? – Марат повернулся к полуночному ангелу, выставив перед собой нож, купленный в дубавском магазинчике сувениров.

И сдавленно вскрикнул, когда его руку молниеносно перехватили и вывернули, заставив выпустить оружие.

– Я не враг. Я тоже хочу украсть такую машину. Надо вместе. Не бойся.

Шум нарастал. Из-за угла вывернул еще один вездеход, подъехал, расплескивая лужи, к решетчатой загородке.

– Тихо! – потребовала незнакомка.

На ней был наглухо повязанный темный платок, лицо скрывала маска – то ли натянутый на голову чулок, то ли заправленная под платок вуаль. Это придавало ей сходство с назгулом из «Властелина колец», но назгулы не разговаривают такими чарующими голосами. На руках у нее, несмотря на теплую погоду, были замшевые перчатки.

– Что ты предлагаешь? – шепотом поинтересовался Марат, растирая запястье.

– Они здесь едят, мы подойдем близко, тогда я их избавлю… нет, избавлюсь от них. Мы сядем в машину и через ворота поедем в Лес. В ту сторону, где Равда, на юг. Мне тоже хочется в ту сторону. Вы скажите, что заблудились, я иду позади вас. Надо делать как я сказала.

Четверка новоприбывших получила еду из окошка. Ставни со стуком захлопнулись.

– Надо сейчас! – распорядилась союзница. – Сначала громко зовите на помощь, чтобы солдаты не стреляли.

– Помогите! – крикнул Марат. – Мы здесь, помогите!

Ола с Эрикой подхватили:

– Прогоните этих тварей!

– Они нас сожрут!

– Помогите, пожалуйста!

Все трое умели выдавать предусмотренный сценарием текст бесхитростно и убежденно. В конце концов, они же профи. Не электорат какой-нибудь!

– Кто там? А ну, выходи!

Патрульные высыпали на улицу, оставив еду на столе под навесом. Марат и обе девушки выбрались из кустов на дорогу, на всякий случай с поднятыми руками.

– Уберите своих медузников! – плаксиво тянула Эрика.

– Мы туристы! – вторила ей Ола.

Один из солдат вскинул пистолет. Хлюпающий звук над головами. Упырь метровой длины, с развороченным, сочащимся кровью «куполом» шлепнулся в лужу, суча полосатыми щупальцами, издавая едкий предсмертный запах, от которого защипало в глазах и запершило в горле. Его мелкий собрат улетел.

– Идите сюда!

– У нас еще сумки в кустах, – торопливо сообщила Ола. – Мы ходили, искали приличную гостиницу, и к нам привязалась эта летучая дрянь…

– Ребята, не подбросите до гостиницы? – Марат изобразил смущенную улыбку сильно напуганного, но стыдящегося своей трусости парня. – Или можно, мы хотя бы в этой вашей закусочной до утра переждем?

Ему никто не ответил. Солдаты, внезапно потерявшие интерес к происшествию, расслабленно пошатывались, глядя прямо перед собой безучастными стекленеющими глазами. В свете фар Ола заметила, что у одного из них под нижним веком торчит невесть откуда взявшийся черный шип, а другому такой же вонзился в небритую щеку. Еще секунду назад никаких шипов не было.

Девушка в платке выскочила вперед. Жестокие отключающие удары. Последний из четверых вяло потянулся к кобуре, но сделать ничего не успел – его оглушили раньше.

Инициативу перехватила незнакомка, туристы послушно и торопливо выполняли ее распоряжения. Затащить солдат в кусты. Забрать оружие, шлемы, бронежилеты. Теперь в машину. Она села на место водителя, Марат – рядом, Ола с Эрикой – на заднее сиденье. Внутри тесно и душно, пахнет бензином, порохом, чужим потом, старой кожей.

Как будто смотришь кино и одновременно сама в нем участвуешь. Как будто все это не по-настоящему. Если вникнуть, так оно и есть… Скоро закроются все до единого порталы, соединяющие Землю с Долгой Землей, и о том, что здесь произошло, никто не узнает. Так что можно считать это сном, компьютерной игрой, фильмом с эффектом присутствия, галлюцинацией – одним словом, тем, чего на самом деле не было. Не заморачиваться насчет ответственности и не беспокоиться о последствиях. Если они успеют, все будет списано со счета. Главное – проскочить на ту сторону.

Береговые ворота – арка в бетонной стене, две громадных массивных створки. По бокам пара округлых башен, наверху ярятся прожектора. Угнездившиеся на стыках бетонных плит травинки и ползучие побеги выделяются в их победоносном свете с поразительной отчетливостью, словно в рисованном мультфильме, а пятна «волчьего бархата», здешней неистребимой напасти, похожи на слабо искрящиеся куски шикарной дорогой ткани.

Ола все это видела сквозь мутноватый от грязи триплекс. А ну, как их сейчас разоблачат и арестуют?

Обошлось. Когда появился часовой, Марат, в бронежилете и низко нахлобученном шлеме, приоткрыл дверцу и ответил на заданный вопрос так, как научила неизвестная девушка. Сама она в это время отвернулась и склонила спрятанное под маской лицо, будто что-то высматривала возле торчащего из пола рычага.

Часовой не обратил внимания на неуставную куртку под бронежилетом – а возможно, такие вольности здесь допускаются, если армейская форма пострадала во время прошлой вылазки в Лес и ее не успели привести в порядок. Так или иначе, он не заподозрил неладного. Кивнул, не дослушав, и вразвалку побежал отодвигать засовы. Ола со вздохом облегчения откинулась на истертую кожаную спинку. Ее колотило, как в душегубке после того гребаного несанкционированного митинга.

Вдоль стены тянулась широченная, как автострада, забетонированная полоса. По ней и поехали. Разминулись с другой патрульной машиной, потом слева замаячили какие-то ирреальные развалы, мокро поблескивающие в свете фар – то ли руины, то ли свалка. Скорее, грандиозная свалка. Миновав ее, свернули с бетона в манящую влажную темень. Вырвались.

Неприятности начались на исходе следующего дня, в низине, оккупированной то ли местной разновидностью молочая, то ли кактусами с длинными серебристыми иглами. На поверку эти выросты оказались гибкими, щекочущими, без острых кончиков – скорее похожи на щетину синтетической щетки, чем на колючки.

– Здесь далеко не ходите, – предупредила Эва. – Здесь опасные плотоядные хищники, зато есть текучая вода.

За прошедшие сутки они привыкли к ее манере изъясняться, только Эрика иногда ухмылялась. Сразу ясно, что общераспространенный долгианский язык для Эвы не родной. Для них, само собой, тоже, но они перед началом вояжа воспользовались дополнительной услугой турагентства «Реджинальд-Путешественник»: минимальный гипнолингвокурс – пять тысяч слов плюс грамматические конструкции, гарантия полгода. Хорошая штука эти гипнокурсы, никакой мороки с учебой. Правда, после истечения договорного срока все меркнет и забывается, но, если обратишься повторно в ту же фирму, обслужат со скидкой.

Кроме того, есть общественные движения, недовольные расцветом гипнобизнеса – оно тоже неплохо, «Бюро ДСП» несколько раз перехватывало заказы на организацию пикетов. Можно считать, Ола заработала денег на оплату гипнокурса, простояв энное количество времени с плакатом «Гипнообучение пожирает мозги».

Их соучастница выросла в глуши и с детства шпарила на деревенском диалекте, пока не попала в город и не начала зубрить литературный язык, который для нее все равно что иностранный. То, что с IQ у нее никаких проблем, понятно без всяких тестов, и точно так же понятно – по множеству мелких черточек – что она дикарка самая натуральная, «леди-ковбой», как обозвал ее Марат.

Видно, что словарный запас у девочки богатый, но фразы она не всегда лепит правильно и вместо ходовых словечек нередко использует материал из учебника – это выдает ее с головой. Если Эва совершила какое-то преступление и находится в розыске, об этом наверняка сказано в разосланной ориентировке.

Впрочем, особых примет у нее и без того хватает. Недаром она прячет лицо, даже ест отдельно от остальной компании, укрывшись за вездеходом.

Минувшей ночью, благополучно удрав с острова Магеллани, они часа три-четыре странствовали в потемках. Все дальше и дальше на юг. Броня и триплекс защищали их от того, что творилось снаружи, а там много чего творилось: ночная жизнь Леса, насыщенная малопонятными для людей событиями.

За буреломом, который пришлось объезжать, кто-то низко и протяжно выл – то ли на белую луну, притаившуюся в кронах вымахавших до поднебесья лесных великанов, то ли просто так. В темноте мерцали огоньки – золотистые, голубые, изумрудные, сиреневые – словно там были развешаны разноцветные фонарики. Совсем близко проплыло искривленное замшелое дерево, его ствол и ветви густо облепили грибы с мерцающими шляпками. Вот что это за иллюминация…

Красиво, с тихим восторгом отметила Ола.

Не вслух, разумеется. Не дура. В присутствии Марата и Эрики что-нибудь такое только ляпни!

Она отвернулась к окошку, чтобы Эрика не увидела, как восхищенно блестят у нее глаза. Может, на самом-то деле они ничуть не блестели, но лучше подстраховаться. Репутация – это серьезно.

Хлопанье множества крыльев, похожее на оглушительно громкий шепот – даже гул мотора не смог его перекрыть. Должно быть, вездеход потревожил задремавшую стаю птиц. Их самих Ола так и не увидела, только черные ветки в темноте раскачивались, словно вековые деревья, всполошившись, размахивали сразу всеми своими руками.

Миновали поляну, где лежал полускрытый травой труп какого-то животного, и рядом шла драка: в один бешеный клубок сцепились медузники с глянцевыми шляпками, щетинистые гусеницы-переростки, верткие зверьки, напоминающие земных хорьков, довольно крупные членистоногие создания и по меньшей мере одна саблезубая собака с обломанным клыком. Вся эта куча-мала остервенело выясняла отношения, не обращая внимания ни на выползшего из-под сени деревьев механического монстра, ни на то, что в это самое время до падали добрался выводок шмыргалей, похожих на мохнатые черные клубки.

Сверху плавно спикировал медузник, которого не успевшая свернуться дармовая кровь заинтересовала больше, чем возможность поучаствовать в тотальной разборке. Однако едва он пристроился, оплетя щупальцами шею погибшего животного, как один из «хорьков» с негодующим верещанием выскочил из общей свалки, вцепился зубами в край шляпки и потянул наглеца прочь от еды.

– Это конкуренция, – прозвенел серебристый голосок местной девушки. – Животные совсем как люди.

Марат что-то негромко сказал в ответ. Ола, успевшая более или менее его изучить, подумала, что теперь он будет флиртовать не с ней, а с новой знакомой. Ну и на здоровье. Лишь бы домой вернуться.

Поляна с разыгравшейся на ней драмой осталась позади. Морщинистые стволы в три обхвата. Осколки лунного света на переливчато-черных прогалинах. Стук по крыше вездехода – то ли падают перезревшие плоды, то ли кто-то прыгает.

Чащу сменило редколесье. С правой стороны маячил за деревьями длинный темный забор.

– Там кто-то живет? – спросил Марат.

– Нет, он больше не живет. Ушел в иной мир. Это мертвый поезд.

– Тогда поехали отсюда. Запашок от него, наверное…

– Мы едем. Завтра днем будет погоня, но они нас не найдут.

– Как тебя зовут, ниндзя? – осведомился Марат, выдержав паузу.

– Эвой меня называйте. Я тоже хочу знать, как называют по именам вас.

Они представились, про себя посмеиваясь над ее манерой выражаться.

Остановились после восхода солнца. Несколько часов сна. Когда проснулись, Эвы в машине не было. Все трое ринулись наружу: физиологические потребности требовали удовлетворения, а кабинки с биотуалетом в этом допотопном транспорте не оказалось. Долгая Земля – отсталый мир, и удобства здесь не те, что на родной Земле. Еще одна причина, чтобы не хотеть остаться здесь насовсем.

Еды у них было негусто: две с половиной пачки печенья, четыре плитки шоколада, один апельсин. Зато в ящике под задним сиденьем обнаружили стратегический запас сухарей, копченой колбасы, опять же шоколада с гордым названием «Гвардейский» и несколько банок сгущенки. Раз уж они угнали вездеход – все, что внутри, теперь тоже принадлежит им, это вроде как в компьютерной игре. До Равды продовольствия хватит.

Эва, когда вернулась, предъявила права на свою долю сгущенки и шоколада, остальная провизия ее не заинтересовала. О колбасе она высказалась неодобрительно:

– Копченое мясо – это испорченное мясо, неполезно и невкусно.

– Упертая вегетарианка, – толкнув локтем Олу, шепнула Эрика. – Или из какого-нибудь движения за здоровое питание… От таких жирные заказики иногда перепадают!

Все это тихо, чтобы Эва не услышала.

Как она выглядела – было из разряда загадок. Просторная серо-зеленая куртка наглухо застегнута. Видавшие виды камуфляжные солдатские штаны, высокие шнурованные ботинки. Перчатки, темный платок, вуаль из блестящей черной сетки, настолько мелкой, что под ней ничего не разглядишь. Высокая, длинноногая, стройная – вот и все, что можно сказать об Эве наверняка.

– Почему ты носишь эту паранджу? – не удержалась Ола.

– Что такое паранджа?

– Твоя сетка. Почему ты прячешь лицо? Это, что ли, какой-то обычай?

– Потому что больная кожа.

– Оно не заразное? – насторожилась Эрика.

– Нет, не микроорганизмы, не зараза. Нехорошо смотреть. Из-за этой некрасивой проблемы на лице я имею комплекс неполноценности. Я застенчивая.

– У тебя зато голос красивый, – поддавшись неожиданному порыву, попыталась подбодрить ее Ола. – Такой нежный, мелодичный… Если бы у вас на Долгой было радио, тебя бы туда обязательно взяли.

– Польщена комплиментом, – жеманно, словно кокетничая с мужчиной, отозвалась из-под своей непроницаемой вуали Эва.

– Не расстраивайся, – подхватила Эрика. – По пьяни залезешь в койку с каким-нибудь набухавшимся парнем – и никаких делов, ночью все кошки серы!

Вот это понравилось Эве меньше. Откуда взялся нож, из кармана или из рукава, Ола не отследила. Просто не успела. Стремительное движение – и Эва уже стоит перед Эрикой, заломив ей руку и приставив острие к горлу. Разворот такой, чтобы остальных тоже держать в поле зрения, но Марат, похоже, решил, что в конфликтах между девчонками его дело сторона, а Ола тем более не собиралась заступаться за стервозную конкурентку.

– Кошки серы – это значит, я тоже такая серая? – прошипела Эва. – Какой намек ты хотела обо мне сказать?

– Ты с ума сошла?! Это же выражение такое! Ну, образное… – морщась, оправдывалась Эрика. – Пусти!

– Что ты имела в виду?

– Ну, все кошки по ночам кажутся серыми, потому что темно, а пьяному парню в постели все равно, какая у тебя кожа! Я не хотела тебя обидеть, убери свой дурацкий ножик! Да что вы стоите, скажите ей, что я ничего такого не говорила!

Наконец Эва отпустила ее и спрятала нож. Секунда – и все, Ола опять не поняла, где она его держит. Наверняка ей уже случалось пускать его в ход, и нелады с законом у нее нешуточные, по меньшей мере ограбление банка… Добывает деньги на дорогостоящую терапию? Это объяснение казалось правдоподобным. На Долгой Земле лечением болезней занимаются не только врачи, но еще и колдуны, и если не те, так другие что-нибудь придумают. Вероятно, от этой кожной дряни, из-за которой Эва ходит укутанная, избавиться можно, зато гонорары специалистам – ого-го какие!

Или она таких дел натворила, что ей грозит смертная казнь, вот и решила смыться через портал на параллельную Землю? Тогда ясно, почему прибилась к туристам… Тоже логичное объяснение.

В общем, одно из двух. Но получается, все к лучшему, потому что без Эвы им вряд ли бы удалось украсть машину. Надо иметь в виду, что она вспыльчивая, и постараться с ней не ссориться. Сделав такие выводы, Ола прильнула к окошку.

Там мало что рассмотришь: скользит мимо сплошная масса листвы – сотни оттенков зеленого, свисают лианы, вспархивают птицы. Стволы деревьев облеплены невзрачными при дневном свете грибами, лиловато-серыми или бледно-желтыми, а на этих грибах растут другие грибы, помельче, а на них – совсем крохотные, и так до бесконечности. Изредка попадаются невиданные роскошные цветы – жаль, нет времени разглядеть их как следует. Впрочем, иные из этих цветов вдруг начинали шевелиться, выпускали членистые лапки и уползали в травяные заросли. Олу передернуло, когда она заметила эту метаморфозу впервые. Пожалуй, лучше их вблизи не разглядывать.

Иногда Эва останавливала машину, заглушала двигатель, выбиралась наружу и, опустившись на колени, припадала к земле. Ключ от зажигания она каждый раз предусмотрительно вынимала и забирала с собой.

Слушает, нет ли погони. Ола сразу это поняла, а Эрика начала хихикать и острить, решив, что Эва молится. Правда, она позволяла себе хихикать, пока той не было рядом, а потом мигом замолкала.

«Я сообразительнее Эрики», – отметила Ола с удовольствием.

Марат отмалчивался. Внешняя пассивность, цепкий вдумчивый взгляд, неизменная улыбка с легким налетом фальши. Видно, что он все принимает к сведению и ни с кем не хочет портить отношения. Ола ничего не имела против такой позиции, и все-таки поведение Марата ее беспокоило. Словно он задумал какой-то подвох, но непонятно, против кого и с какой целью. Может, хочет бросить их и укатить в одиночку? Если да, зачем ему это нужно?

Позже, когда небо стало желтовато-розовым с переходом в сиреневый, вездеход остановился в низине серебристых кактусов – хотя на самом деле это были не кактусы, а непонятно что. Эва сказала, что усы у них съедобные, только надо искать молодые побеги, не успевшие затвердеть. На этой стадии они светло-зеленые, а серебристыми становятся, когда засыхают.

Усы оказались вкусными, с кислинкой, и напоминали хвою лиственницы, которую Ола объедала на турбазе в пригородном лесопарке.

Марат отсиживался в машине, Эва таинственно исчезла, захватив с собой ключ. Ола и Эрика увлеклись сочными кисловатыми побегами и остановиться не могли: взыграла та самая жадность, с какой набрасываешься на жареные семечки, или на землянику, или на засахаренный миндаль, а все остальное побоку.

Эва сказала не отходить далеко от машины, но сама-то ушла… И вовсе не далеко, вездеход стоит за теми «кактусами»… Они словно соревновались и, заметив среди сухого серебра прозелень молодых стебельков, сразу кидались на добычу, отталкивая друг друга.

Сами не заметили, как очутились на открытом месте. Или, точнее, на краю не то кратера, не то глубокого оврага в форме воронки. В диаметре около трех метров крутые склоны поросли пучками травы, а на дне как будто свалена ржавая арматура – привезли и выкинули посреди Леса. Присмотревшись, Ола поняла, что это не покореженные трубы, как показалось вначале, а всего лишь засохший кустарник. Путаница изломанных ветвей ржаво-коричневого цвета. Страшновато выглядит. Если туда скатишься, запросто свернешь шею. Первый импульс – поскорее отсюда уйти, но на кактусоподобных растениях, обрамляющих воронку, видимо-невидимо сочных побегов… Агрессивно переглянувшись, девушки принялись наперегонки обрывать съедобные стебли.

Когда почва под ногами заколебалась и провалилась, Ола успела только вскрикнуть. Нет, не только… Еще она успела – не размышляя, рефлекторно – обеими руками вцепиться в подвернувшееся корневище, толстенное, как канат. В этом месте оно петлей выступало наружу, оба конца уходили в землю. Наверное, далеко тянется… Эрика тоже за него ухватилась.

– Оползень… – выдавила Ола.

– Надо выбираться, – тяжело дыша, отозвалась Эрика. – По очереди, чтобы эта штука выдержала. Я первая!

Она дергалась и извивалась всем телом, однако подтянуться ей никак не удавалось. Со стороны это выглядело нелепо, но Ола сама находилась в таком же положении, и ей было не до смеха. Когда Эрика, обессилев, беспомощно распласталась на земляном склоне, она попыталась проделать то же самое. Ага, с аналогичным успехом! И руки начинают уставать… Может, с другой стороны откос не настолько крутой? Еще один вариант: осторожненько сползти на дно, отдохнуть, а потом, собравшись с силами, выкарабкаться наверх. Можно будет наломать ветвей того ржавого кустарника, чтобы использовать их, как рычаги.

Хороший был план… А еще лучше то, что, прежде чем приступить к его осуществлению, Ола догадалась посмотреть вниз.

Ветви шевелились. До поры до времени скрюченные, теперь они медленно распрямлялись, шарили вокруг, словно что-то искали вслепую.

Страх ударил по нервам, как будто шарахнуло электричеством из неисправной розетки.

– Помогите! Марат, Эва! Помогите!

Эрика тоже поглядела вниз, увидела, что за ужас там копошится, и тоже закричала.

Кущи серебристых «кактусов», выше – теплое шафрановое небо. Эта безмятежная картинка прыгала перед глазами, перекошенная и размытая, и никак до нее не добраться, хотя расстояние до края – всего-то полметра, не больше.

Внизу шуршало и щелкало. Бросив еще один взгляд через плечо, Ола обнаружила, что пара узловатых суставчатых «ветвей» с плоскими клешнями на концах тянется в их сторону, все выше и выше, неуверенно ощупывая склон.

Эта пакость их чует, но не видит.

– Помогите!!!

Говорят, что у человека в состоянии аффекта мобилизуются скрытые резервы, и тогда он способен на невероятные подвиги. Ну, и где же этот аффект, сейчас бы в самый раз…

– Помогите!

– Вы две дуры! – констатировал мелодичный голос.

– Эва?! – запрокинув голову, Ола увидела сквозь слезы темный силуэт на краю. – Сделай что-нибудь! Пожалуйста! Скорее!

– Я заплачу, сколько скажешь! – перебила Эрика. – У меня есть деньги и золото, с собой, в карманах, вытащи меня!

Еще один беглый взгляд вниз. Рыжевато-коричневые клешни, отливающие тараканьим глянцем, вот-вот дотянутся и схватят за ноги.

– Эва, помоги! – всхлипнула Ола.

Силуэт исчез. Она ушла? Пока сбегает за веревкой, пока вернется обратно… Сверху посыпались мелкие комки земли, потом из-за края высунулась замотанная платком голова и протянулась рука в грязной замшевой перчатке.

– Руку мне дай! – приказала Эва. – Быстро, иначе смерть.

Сделав отчаянное усилие, Ола подобралась, перенесла вес на правую руку, а левую, исцарапанную и начинающую неметь, подняла вверх. Пальцы Эвы сомкнулись у нее на запястье, словно стальной браслет, обтянутый заскорузлой замшей. Вот это хватка… Затем последовал мощный рывок.

«Да она сильная, как парень!» – потрясенно и счастливо подумала Ола, сознавая, что спасена.

Лежа навзничь, она видела над собой вечернее небо цвета экзотического чая, верхушки ощетинившихся белесыми усами растений, черную рябь поднявшейся мошкары. Сбоку, вне поля зрения, что-то всхлипывало и шуршало, потом раздался пронзительный захлебывающийся крик – скорее животный, чем человеческий.

– Другую спасти не успела, – бесстрастно произнесла Эва.

После чего выдернула нож, по самую рукоятку вонзенный в землю, тщательно вытерла лезвие пучком травы и, приподняв штанину, убрала в ножны, прилаженные к потрепанному кожаному ботинку.

«Она за него держалась, чтобы я не утянула ее вниз, – поняла Ола. – Это не тот, которым она угрожала Эрике, у нее с собой целый арсенал, как у ниндзя. Господи, скорее бы Эрика умерла… Ну, скорее бы, нельзя же так…»

Доносившиеся из ямы крики перешли в пронзительный срывающийся визг, потом, наконец, прекратились. Эва подошла к краю и, придерживаясь за мохнатую лапу «кактуса», поглядела вниз. Ола смотреть не стала. Ее била дрожь, все вокруг казалось померкшим. Ага, солнце почти село, и розоватая желтизна утекла за горизонт, только на западе чуть-чуть осталось, над темной стеной вековых деревьев. Мягко наползающие сумерки, наполненные стрекотом и шуршанием вечерних насекомых, как будто пытались сгладить впечатление от разыгравшейся драмы.

– Эва, спасибо, – шмыгнув носом, пробормотала Ола. – Я тебе должна. Если что, я тебе тоже помогу, можешь на меня рассчитывать, честное слово.

– Ты сказала – Лес тебя слышал, – безмятежно отозвалась Эва негромким нежным голосом. – Здесь нельзя бросать слова. Нарушишь слово – будет плохо.

– Ага, – согласилась Ола, еще раз судорожно всхлипнув напоследок.

Марат дожидался в машине. Бледный, хмурый, вспотевший от страха. Если бы он вместе с Эвой прибежал на крики и принял участие в спасательной операции, Эрика, возможно, осталась бы жива… Поднявшееся возмущение быстро улеглось: каждый за себя, твои проблемы – не мои проблемы и, соответственно, наоборот. По крайней мере, так обстоят дела в среде дээспэшников. Здесь, на Долгой, может, и процветают всякие архаичные понятия типа взаимопомощи и чести, но нас это не касается – мы посторонние, туристы. Мы тут не живем, побывали на экскурсии, а теперь возвращаемся домой, счастливо оставаться.

Ола отвела глаза и ничего Марату не сказала.

Потом он сам начал расспрашивать, что случилось, и пришлось объяснять. Кажется, не поверил.

«Думает, что мы ее убили, – щурясь в ответ на прищур Марата, догадалась Ола. – И ничего не докажешь… Ну и дурак, ну и наплевать. Он ведь тоже не докажет, даже делиться своими дурацкими подозрениями ни с кем не станет, иначе придется сознаться, что мы угнали вездеход. Идея, кстати, была его – если что, я об этом напомню. Но он ни полсловечка никому не сболтнет. Мы будем делать вид, что всего этого не было. То, что сейчас происходит, на самом деле будто бы не происходит… даже без „будто бы“. Мы находимся в виртуальной реальности, которая скоро сотрется, как в том фильме, как же он назывался?.. Поэтому наши поступки, совершенные здесь, на самом деле не имеют никакого значения».

Эти размышления действовали не хуже слабоалкогольного коктейля и помогали отвлечься от саднящих, как свежий порез, подробностей: копошащаяся дрянь на дне воронки, гипертрофированные суставчатые конечности тараканьего цвета, страшный крик Эрики… Надо приучить себя к мысли, что этого не было, но сначала – обязательное условие – надо оказаться по ту сторону Равдийского портала.

Утром Марат и Эва поругались из-за оружия, изъятого у бесчувственных патрульных. Марат требовал пистолет, Эва отвечала, что солдат победила она, поэтому все их оружие принадлежит ей – «это законно». Ему так и не удалось выяснить, где она припрятала трофейные стволы, хотя во время ее утренней отлучки обшарил и ящики под сиденьями, и металлические шкафчики с захватанными дверцами на скрипучих петлях. Видимо, имелся тут еще какой-то неприметный тайник, но для того чтобы его найти, надо было знать, как устроены машины этой модели.

– Думаешь, мы едем на Равду? – с кривой улыбочкой осведомился Марат, вытирая руки ветошью после бесплодных поисков.

– А куда? – отозвалась Ола.

– Туда, куда нужно ей. На юг – допустим, но вопрос еще, на какой юг… – Многозначительно помолчав, он продолжил: – Бензин кончается, сегодня хочешь не хочешь придется завернуть на заправку. Впереди по курсу Манара. Если что, запомни: Эва нам угрожала, заставила принять участие в нападении на солдат, сказала – иначе зарежет, а потом взяла нас с собой как заложников. Сориентируешься на месте. В общем, имей в виду… – Он нервно подмигнул и отвернулся, словно никакого разговора между ними не было.

До Манары доехали после полудня. Эва проинструктировала, что сказать, если возникнут вопросы: вездеход купили подержанный, законная сделка, военные иногда продают старую технику фермерам с отдаленных островов и прочим желающим.

Ола с Маратом переглянулись: эх, знать бы об этом раньше… Впрочем, у них все равно не набралось бы денег на такую покупку. Армейская машина, пусть даже списанная – это не какой-нибудь там бросовый сувенирчик!

Вид у заляпанного грязью вездехода был вполне неказистый: сойдет за отслужившую свой срок рухлядь.

Опять зарядил дождь, и береговая стена Манары выплыла навстречу, словно обнажившееся при отливе основание бетонного мола. Твердыня из мокрых серых плит, покрытая пятнами фиолетово-черного «волчьего бархата» и нежной прозелени; циклопическая арка с бронированными двустворчатыми воротами.

Из забранного решеткой оконца спросили, кто такие. Ола ответила, как научила Эва: фермерша с Хибины и с ней двое попутчиков.

Помнится, мелькнула недоуменная мысль: почему Эва сама не захотела разговаривать с береговой охраной? Смущается? Но тут ей нечего комплексовать – такой чарующий музыкальный голос мог бы принадлежать разве что ангелу или сирене!