Текст книги "Для всех (СИ)"
Автор книги: Антон Маркес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Решил Василий Петрович спросить совета у мудреца. Только где взять мудреца в наши дни он не знал. Стал Василий Петрович бродить по городу и спрашивать у прохожих, которые были похожи на мудрецов:
– Ты мудрец?
Люди разное отвечали:
– Я – фотограф, – отвечал один.
– Я – меланхолик, – отвечал другой.
– Я – кот-философ, – отвечал третий.
Последнего Василий Петрович и слушать не стал. Зашагал он дальше с твердой уверенность отыскать мудреца во что бы то ни стало. Вслед ему донеслось:
– В чем смысл твоего бытия?
Вышел Василий Петрович на площадь и видит – сидит мужик, всех поучает.
– Ты мудрец? – спрашивает Василий Петрович.
– Нет, я – гуру, – отвечает мужик.
Расстроился Василий Петрович и пошел домой. Вечерело, ему хотелось спать. Только прилег Василий Петрович и укрылся одеялом, как жена ему кричит с кухни:
– Есть будешь?
А у него в голове – мысли, мысли, мысли. Вскочил Василий Петрович и побежал обратно, на площадь. Прибежал, видит – мужик еще сидит, но народ уже разошелся. Бросился Василий Петрович ему в ноги и говорит:
– Гуру, помоги, житья нет.
И рассказал он гуру свою проблему. А гуру дал Василию Петровичу такое наставление:
– Ничего не ешь, ни с кем не разговаривай, не спи и сложи из пальцев волшебные знаки. Поживи так три дня и посмотри, что дальше будет.
Василий Петрович так и поступил. С женой не разговаривал, пил много кофе, ходил со скрюченными пальцами и даже кошку не кормил. Ну так, для верности. Прошло три дня. Разогнул Василий Петрович пальцы, поспал пару часиков и давай ходить по квартире, смотреть, что есть. Вроде все есть. Решил пойти к гуру, сказать, что все есть. Пошел, а гуру уже и нет на площади. Василий Петрович поспрашивал и узнал, что гуру уехал в Индию, потому что его позвал свой гуру. «Сколько же их, гуру», – подумал Василий Петрович и пошел домой. Рассказал жене про гуру, про то, что все есть.
– Странный ты, Вася, но родной, – сказала жена.
Родной Василий Петрович покормил кошку и заварил чай. Устал он от кофе за три дня.
Рассказ 22.
Да, дела.
Надел как-то ветер перемен красную новогоднюю шапку, допил чай и вылетел в окно. За окном шел снег. Было 31 декабря и люди готовились встретить новый год.
– Новый, старый, тьфу, – сплюнул ветер перемен.
Он немного покружил по улицам, пожонглировал снежинками. Ветер перемен был старый и седой. Летал, где хотел и когда хотел много лет. Сегодня он решил немного развлечься. Когда ты сам себе ветер, никто не может запретить тебе развлекаться. Стал он летать по городу и заглядывать в окна. Прищуривал глаз, трепал себе бороду и что-то про себя неспешно думал. По ту строну окон стояли елки, впрочем, не везде. Что-то – искрилось, что-то – мигало. Зажигались голубые огоньки, Иван Васильевич менял профессию, а судьба иронично поздравляла всех и каждого в отдельности. Только почему-то не с новым годом, а с легким паром. «Да, дела», – подумал ветер перемен. Он немного посмотрел на разных людей и влетел в одно из раскрытых окон. За окном сидел человек по имени Борис и пил имбирный чай.
Ветер перемен дунул в чашку Борису и – бац. Вот уже у Бориса в чашке не имбирный чай, а кофе с молоком. Борис отхлебнул, погладил бороду и о чем-то глубоко задумался. Пока Борис думал, допил кофе с молоком. Пошел на кухню, сделал себе еще чашку имбирного чая. «Да, дела», – подумал ветер перемен. И полетел дальше. В одном из окон на улице Фрунзе он нашел людей, пьющих водку из пластиковых стаканчиков. Они громко смеялись, а один все время повторял:
– Ну ты, Колян, даешь.
Ветер перемен дунул в комнату, немного закачались занавески и – бац. Люди сидят в дорогих костюмах, при галстуках и бронируют билеты в Лхасу.
-Ну ты, Колян, даешь, – растерянно сказал один из них и поправил галстук.
Люди забронировали билеты в Лхасу, переоделись в спортивные штаны и футболки, после чего открыли вторую бутылку водки. «Да, дела», – подумал ветер перемен. И полетел дальше.
Ветер перемен летал всю ночь, а под утро захотел спать. Он промчался по ночным улицам, поднимая снежные вихри, постучал по пустым машинам, посвистел в любимый свисток и влетел в свое окно. Снял новогоднюю шапку и устроился на потертом диванчике, накрывшись пледом. «Надо было теплого молока выпить», – подумал ветер перемен и заснул. Над городом встало солнце и повисло где-то высоко в синем небе. Человек по имени Борис, сидя в своей квартире, разговаривал по телефону:
– Вчера зачем-то выпил кофе с молоком, с тобой ничего подобного не случалось?
Где-то на улице Фрунзе люди в спортивных штанах опохмелялись холодным пивом:
– Знаете, а я все-таки решил полететь в Лхасу.
– Ну ты, Колян, даешь.
Рассказ 23.
Иллюстрация.
В волшебной стране жила-была иллюстрация. Звали ее просто и незатейливо – Абстракция 113. Она была из хорошей семьи. Ее отца звали Чертежом очень сложного механизма, а мать – Репродукцией известной картины художника Жмыхова. Да, так странно их всех звали, в волшебной стране вообще все странно. А еще в ней много волшебства и чудес. Однажды Абстракции 113 все надоело и она ушла из дома. Мать с отцом ее искали, искали, да так и не нашли. Абстракция 113 шла, куда глаза глядят. Она хотела увидеть мир и познать себя. Повстречалась она с огромным троллем по имени Дум-Дум.
– У тебя есть конфеты? – спросил Дум-Дум.
– Нет, нету, – отвечала Абстракция 113.
– Жаль, а то я бы у тебя их отобрал, – сказал Дум-Дум,
– Что ты видишь во мне? – спросила Абстракция 113.
– Я вижу в тебе гнома, а гномов я не люблю, – ответил Дум-Дум.
Он с размаху ударил иллюстрацию своим огромным кулаком и разбил ее на 1000 осколков. А потом пошел дальше, искать детей и отбирать у них конфеты. Абстракция 113 села на землю и заплакала. Сидел заяц под деревом, слышит – кто-то плачет. Да так горько, что душа наизнанку выворачивается. Заяц завязал уши в узел и поскакал в сторону плача. Скакал, скакал, видит – сидит кто-то и плачет. А кто – так сразу и не поймешь.
– Кто ты и почему ты плачешь? – спросил заяц.
– Я – иллюстрация, а плачу я, потому что потеряла себя.
– Я ничего не понимаю, как можно потерять себя? – спросил заяц.
Абстракция 113 рассказала зайцу свою историю. Заяц только засмеялся:
– Глупая, ты потеряла лишь свои представления о себе. Давай я помогу тебе лучше понять о чем я говорю.
И заяц стал скакать вокруг иллюстрации, и собирать осколки. Через пару часов он собрал все 1000. Иллюстрация обрадовалась и начали они составлять осколки вместе. Составляли, составляли и составили.
– Это не я, – сказала иллюстрация.
– А кто же? – спросил заяц.
– Я не знаю, – растерянно ответила иллюстрация.
Разобрал заяц иллюстрацию и составил заново. А потом еще раз, и еще, и еще много раз. Две недели составлял. То так, то эдак. Да только она все время говорила, что это не она.
– Ну все, мне надоело. Кто со мной разговаривает, ты или не ты? – спросил заяц.
– Я, – растерянно ответила иллюстрация.
– Ну вот, ты – это ты, и неважно как ты выглядишь. – сказал заяц.
– Но ведь я совсем не похожа на себя, какая же это Абстракция 113, это пазл какой-то с конем и шляпой, – грустно вздохнула иллюстрация.
– Да это все фигня. Мы можем тут собрать хоть с конем, хоть с мухоморной вышивкой, фигня это все, понимаешь? Ты – это все равно ты.
Иллюстрация все поняла, обрадовалась. Поблагодарила зайца и попросила собрать ее как-нибудь так, чтобы на зайца было похоже. Заяц просьбу выполнил, похлопал иллюстрацию по плечу и поскакал под свое дерево, а иллюстрация пошла домой. Дома мама с папой начали охать, ахать, хвататься за сердце и причитать:
– Да разве можно так выглядеть?! – кричал отец.
– Ты что с собой сделала?! – кричала мать.
Абстракция 113 с трудом рассказала о том, что произошло. Родители все время перебивали и кричали:
– Сделай все, как было! – требовал отец.
– Не позорь нас! – билась в истерике мать.
– А мне и так хорошо! – сказала иллюстрация и хлопнула дверью.
Пошла она в столицу, к столичному волшебнику. Попросила, чтобы он исполнил ее желание – иметь маленький домик в таком месте, где бы ходило множество людей. Волшебник исполнил, ему не сложно. Так иллюстрация поселилась почти в центре столицы волшебной страны. Стала она жить, а чтобы было веселее, повесила над входом вывеску: «Паззл с изображением зайца». Каждый день к иллюстрации приходили дети. Они играли, разбирали ее на части, а потом собирали снова. Иногда собирали так, что вместо зайца выходил конь. А иногда – и стог сена, и шляпа, и лягушка. По разному собирали. Дети – они же не все умеют собирать пазлы. Так Абстракция 113 стала Паззлом с изображением зайца. Но осталась иллюстрацией.
Рассказ 24.
Старик.
В далекой-далекой стране жил старик. Совсем седой и ветхий. Казалось, подует ветер и унесет его. Унесет, истреплет, как осенний лист и все: был старик и нет его. Ветер дул, носил осенние листья туда-сюда, а старик жил, как живет. Весной встречал весну, по осени смотрел на звезды. Топил печь, когда морозы трещали за окнами. Собирал одуванчики под полуденным летним солнцем. Что-то рисовал на холсте. Каждый день, понемногу. Курил трубку, ставил заплаты на одежду, которых с каждым годом становилось все больше.
Вокруг старика жили люди. У них были дома, дети, машины. Люди ходили по магазинам, работали и собирались вместе по праздникам. Старик, впрочем, тоже ходил в магазины. Только не так часто. И покупки делал на меньшую сумму. По праздникам он покупал себе мандарины, а машина у него была игрушечная. Стояла на полке, иногда он даже вытирал с нее пыль влажной тряпочкой. Старик любил читать книги. Про природу, про птиц, особенно – про воробьев. Иногда он смотрел, как за окном воробьи занимаются своими делами. Пил чай, а потом занимался своими. Потому что у воробьев свои дела, а у старика – свои. Такова жизнь.
Иногда он читал книги про приключения. Про дальние странствия и героические бытвы добра со злом. А потом варил себе суп. В его жизни не было ни приключений, ни добра, ни зла. А суп нужно было варить. Так шла его жизнь, неспешно и размеренно. Текла, как река, изо дня в день. И старику она нравилась. Просто жить, тихо, спокойно, что еще нужно? Но люди вокруг думали иначе. Они считали старика сумасшедшим. Старый дед, который всех похоронил и выжил из ума. Вот что про него говорили. Но он не слушал. Старик что-то рисовал на холсте. Каждый день, понемногу. Гулял в парке, смотрел на воробьев и читал книги. Потому что у людей своя жизнь, а у старика – своя. Старик жил, как живет.
Рассказ 25.
Осенний лист.
Жил-был осенний лист. Когда-то он был молодой, зеленый. А потом состарился и пожелтел. Висит себе на ветке и грустит. «Почему я такой желтый? Старый я стал и страшный», – думает осенний лист. Повисит, подумает, повисит, подумает. И так гоняет мысли по кругу: желтый, старый, страшный, и снова – желтый... Наступила осень. Пришла маляром в заляпанных краской штанишках и окрасила листья в разные цвета. Какие-то – молча перекрашивались, какие-то – возмущались. Наш лист сначала молча перекрасился, а потом пригрустил. Висит на ветке и грустит. Один день грустит, два дня грустит, три дня грустит. На четвертый день прилетел ветер и сорвал лист с ветки. Упал лист на землю, лежит и плачет. Один день плачет, два дня плачет. На третий день прилетел ветер.
– Почему ты плачешь, лист? – спрашивает ветер.
– Потому что ты меня обидел, а еще я старый и страшный, – отвечает лист.
– Не обижал я тебя, и ничего ты не страшный, вон какой желтый и красивый, – говорит ветер.
– Зачем же ты сорвал меня с ветки? – спрашивает лист.
– Старый ты, пришло твое время, – отвечает ветер.
– Какое такое время? – спрашивает лист.
– Осенью все листья становятся старыми, а все старики любят танцевать. Приходит время танцев, – отвечает ветер.
– А как это, танцевать? – спрашивает лист.
Ветер поднял лист в воздух. Затем стал срывать листья с деревьев и кружить, кружить, кружить. Пришла осень, стала играть на саксофоне. Лист больше не плакал.
Рассказ 26.
Волшебные ландыши Рю.
Жил-был мальчик по имени Рю. Жил он в очень бедной деревне. Местные жители сильно страдали. Рю был добрым мальчиком. Он много думал. О жизни, о смерти. О том, об этом. О том, как помочь соседям. О том, как помочь маме с папой. Шли годы, Рю вырос и стал большим. Однажды он услышал, как старики на скамейке говорили о волшебных ландышах. Будто в далекой-далекой стране есть такие особенные цветы. Стоит начать за ними ухаживать, как жизнь изменится. Рю пытался расспросить стариков, но те лишь пожимали плечами. Эту историю им рассказали их деды. А их дедам – деды их дедов. Больше старики ничего не знали.
Рю отправился в далекую-далекую страну. Он долго ее искал. Много ходил пешком. Много плавал на лодке. Взбирался на высокие горы. Нырял в глубокие озера. Через много лет Рю нашел далекую-далекую страну. В ней не было никого. Ни птиц, ни зверей. Людей тоже не было. Были лишь цветы. Бескрайние поля, поросшие цветами. Рю взял несколько цветов и отправился в свою деревню. Он боялся, что цветы завянут. Но вспомнил о волшебных свойствах ландышей и успокоился. Рю возвращался в родную деревню долго-долго. Много зим прошло. Много снега упало с неба и растаяло. Рю вернулся домой совсем седым.
В деревне все было по-старому. Люди сильно страдали. Рю посадил волшебные ландыши в своем саду и стал поливать их каждый день. Он ждал того дня, когда жизнь изменится. Жители деревни задавали множество вопросов. О волшебных ландышах. О его путешествии. О жизни и о том, когда она изменится. Рю не знал. Он каждый день поливал волшебные ландыши. Однажды утром Рю увидел, что все цветы сломаны. Ему стало грустно от того, что какой-то человек не дождался перемен. Поспешил, уничтожил волшебные цветы. Жители деревни потеряли надежду. Рю не мог смотреть на их отчаяние и снова отправился в далекую-далекую страну.
Пришла зима, затем – весна. Солнце вставало и заходило. Шли годы. Все, что осталось в памяти людей о Рю – это то, как он отправился в далекую-далекую страну. Чтобы принести им волшебные ландыши. Ради них всех. Жители деревни долго ждали. Просыпались с утра и смотрели не вернулся ли Рю. Не принес ли он свои волшебные цветы. Не изменится ли жизнь сегодня. Людям было совестно. Рю совсем седой отправился так далеко. А они остались в деревне. Никто не пошел с ним. Решили люди подготовиться к возвращению Рю. Они вырастили цветы. Много цветов. Ромашки, лютики, лилии. И многие другие. Посадили их по всей деревне. Чтобы Рю пришел и не был одинок. Чтобы не он один поливал цветы каждый день. Самые разные цветы теперь можно было увидеть в деревне. Не было среди них только ландышей. Пришла осень, затем – выпал снег. Шли годы.
Рассказ 27.
Джаз.
Решил как-то Петя послушать джаз. А то лет ему уже 40, зовут все Петром Семеновичем (кроме мамы), а джаз он никогда не слушал. Нет, что-то такое он слышал... Где-то. Но на этом все. Решил Петя исправить ситуацию. Пошел он в музыкальный магазин и накупил пластинок целый чемодан. Пришел домой, протер от пыли старенький проигрыватель и хотел было начать что-нибудь слушать, но решил, что так дело не пойдет. Мама ему всегда говорила, что нужно хорошо одеваться, когда собираешься на важную встречу. А Петя как раз на такую собирался. На встречу с мэтрами, с виртуозами, с легендами... Ух! У Пети аж дух захватывало. Поэтому он быстренько принял душ, надел чистые спортивные штаны, беленькую майку-алкоголичку и стал искать чистые носки. Носков не нашлось, поэтому Петя решил соприкоснуться с искусством босым. Поставил он пластинку, сел в кресло, сложил ручки на коленках и начал слушать.
Туру-туру-ру-ру-ту-ту-туру...
Петя встал, снял пластинку с проигрывателя и задумчиво почесал щеку. Поставил другую. Другая пластинка ему тоже не понравилась. Везде было одно туруру-ру и парарарам. Озадаченный Петя хотел хлопнуть водки для куражу, чтобы получше понять, но водки, как и чистых носков, в доме не нашлось. Петя глубоко вздохнул, уселся в протертое кресло и снова принялся слушать. «Вата какая-то», – подумал Петя. Послушал еще немного и повторил вслух:
– Вата какая-то.
Задумался на минуту, а потом добавил:
– Ватная.
И тут, как гром среди ясного неба, в комнату вбежала толпа любителей джаза. Начали они кричать на Петю и топать ногами.
– Нельзя называть джаз ватой, – кричал один.
– Сам ты ватный, – кричал другой.
Петя стал оправдываться, но любителя джаза не слушали. Кто-то снял ботинки, кто-то пустился в пляс, а кто-то заснул прямо на ковре. Они постоянно меняли пластинки и скоро Петя перестал что-либо понимать. Вечерело.
– Ну тебе хоть что-нибудь понравилось?
– Петр Зюскин, у него дудки нормальные такие, – честно признался Петя.
– Интересный взгляд на Петра Зюскина, только это не джаз.
– А что же? – удивился Петя.
– Сальса и дабстеп, пожалуй.
– А-а-а, – сказал Петя, потому что ничего не понял.
Любители джаза засобирались и разошлись по домам. Пришли любители Петра Зюскина.
– У вас интересный взгляд на творчество Петра Зюскина, знаете ли...
– Да я вообще тут джаз хотел послушать, – сказал Петя.
– Да вы, батенька, новатор, как я погляжу...
Кто-то опять спал на ковре. Петя попытался разглядеть спящую фигуру и, открыв глаза, понял, что фигура принадлежит ему. Скрюченный мужчина в чистых спортивных штанах и белой майке-алкоголичке. Босой и трезвый, как стекло.
Туру-туру-ру-ру-ту-ту-туру...
Петя уселся прямо на ковре, задумчиво почесал щеку и стал слушать дальше.
Рассказ 28.
Два шамана.
Сидели как-то два друга на кухне. Одного звали Борисом, а второго – Птолемеем. Борис пил кефир, а Птолемей жевал сдобную булку. На плите подогревался чайник.
– Слушай, я тут в шаманы решил податься, – говорит Борис.
– А меня с собой возьмешь? – спрашивает Птолемей.
Взял Борис Птолемея. Выключили чайник, переоделись в красные спортивные костюмы и закрыли за собой дверь квартиры на ключ. Ключ скрипнул в замке и квартира погрузилась в тишину. Лет через 7 вернулись Борис с Птолемеем. Открыли дверь, ввалились в прихожую. Все в перьях, амулетах и племенных татуировках. Костюмов спортивных на них давно не было – ни красных, ни белых. Красные были только щеки, с мороза.
– Ну и что теперь? – спрашивает Птолемей.
– Чайник надо ставить, – говорит Борис.
Поставили чайник. Уселись на пыльные табуретки и стали думать, что бы такое сделать, чтобы душа в пятки. Решили мир создать, все по взрослому. Даром что-ли шаманы. Пошли на балкон, нашли трехлитровую банку, ржавую кастрюлю и велосипедную цепь. Стали шаманить. Долго шаманили и вот он – мир, прекрасный и волшебный. Стали смотреть все ли в мире хорошо. Все было хорошо, только вот солнце было слишком уж яркое. Борис немного убавил яркость солнца и прищурился. Смотрит, а у коров молоко пропало. «Что это за мир такой, где коровы молока не дают?» – думает Борис. Птолемей покрутил особый винтик – у коров молоко появилось, выручил товарища. Оба довольные, можно и чай попить. Смотрят, а у людей в мире что-то неладное. В карманах стали пчелы появляться. У всех и каждого. Что самое обидное – совершенно бесконтрольно, прямо пригоршнями...
– Тьфу ты, – сплюнул Борис.
– Да, дела, – задумчиво почесал нос Птолемей.
Взял Борис и прибавил яркость у солнца. Решил, что лучше уж пусть солнце светит слишком ярко и у всех болят глаза, чем коровы без молока или пчелы в карманах. Солнце немного посветило и взорвалось. Люди в мире посмотрели, что солнца больше нет, погрустнели все разом и превратились в пауков. Стали жить во тьме и плести паутину. А когда весь мир заплели, вылезли и заплели весь балкон Борису с Птолемеем. Посмотрели шаманы на все это безобразие, закрыли балконную дверь и пошли на кухню. Поставили чайник и решили, что на сегодня шаманства хватит. Завтра еще что-нибудь придумают.
Рассказ 29.
Причуды жизни.
– А можешь меня представить лет, скажем, через 10?
– Ну-у-у, это ты загнул.
– Думаешь не доживу? – смеется.
– Да ну тебя.
Два друга пьют чай на тесной кухне. Электричество отключили час назад, водоснабжение – вчера. Отопления нет давно. Потому что не сезон. Сезон, это когда написано в специальной бумажке. Тогда топить будут, даже, если за окнами тридцать градусов жары. Все потеют? Ну и что? Есть сезон... Уже который день был не сезон.
– По ходу сезон хорошего настроения закончился...
– Да ну, брось. Не прокисай. Я вот к тебе пришел. Шел, между прочим, целых два этажа.
– Это да-а-а...
Горячий чай, свечка и болтовня.
– А все таки, вот 10 лет пройдет, каким я буду?
– Не знаю. А я?
– Вот ты не доживешь, без обид.
– ?!
– Я потому и спрашиваю, пока есть возможность. Интересно же.
Карандаш скрипит, оставляя неровные линии на альбомном листе. Сначала появляются ноги. Почему-то именно они. Будущее начинается с ног. Или что-то вроде этого. Затем – все остальное. Левый глаз появляется последним. Кривой и не красивый.
– Вот таким ты будешь через 10 лет, доволен?
– Ну, так...
– Чайник поставь. За мои старания.
На плите греется железный ржавеющий зверь. Свернулся в клубок, выставил носик и громыхает. На столе лежит рисунок. На рисунке – парень, сидящий на ковре. Самолете? Длинные волосы, сутулые плечи, тонкие запястья. На предплечье татуировка. Дракон? Клякса? Что-то... Ноги скрещены в позе лотоса. Те самые, что появились первыми. Неаккуратная борода, доходящая до середины груди. Почему-то голый по пояс. И босой. Худой и с грустными глазами. Особенно – левым. Чайник заполняет кухню паром. Звенят кружки, льется горячая вода, вперемешку с черной остывшей жижей из заварника.
Один не дожил, как и было сказано. Второй, спустя 10 лет, рассматривал рисунок. Человек не дожил до этого дня, а бумажный лист сохранился. Причуды жизни... Ни длинных волос, ни татуировки на предплечье. Разве что сутулый и запястья тонкие. Лысина и в полный лотос сесть так и не получилось. Нет, совсем не похож. Разве что левый глаз, который некрасивый. Или похож? На плите закипает новенький чайник. Отопление исправно. Все хорошо. На столе лежит рисунок, как напоминание. О чем? Возможно о том, что сегодня не сезон хорошего настроения. Чай, одна кружка. Причуды жизни...
Рассказ 30.
The Wall.
Жил-бал один мужик. Хороший такой дядька. Только вот планы строить любил. Как-только представится возможность, он сразу планы строит. Такая вот странная черта характера. Плохо от этого никому не было. Ни ему, ни окружающим. Хорошо, впрочем, тоже. Так он и жил себе в своей квартирке с женой. Ни детей, ни собаки. По утрам на работу уходил, вечером с работы приходил. Вел жизнь ничем особенно не примечательную. Как-то раз жена уехала к маме на недельку, а мужик проснулся с утра пораньше и давай планы строить. «Планов понастрою...» – подумал мужик. Сначала он долго строил планы о том, как будет строить планы, но потом понял, что голоден. Пошел на кухню, позавтракал. Ну и приступил к планированию уже со всей серьезностью. Посуду поставил в раковину и решил, что вымоет как-нибудь потом. Занялся планами.
Строит, строит. Трудится мужик. Весь вспотел. Лицо красное. Притащил цемент, замешал раствор и строит стену из планов. Как из кирпича. Ничего сложного. Вот один план, вот другой. Кирпичик за кирпичиком. План за планом. Строил, строил. Смотрит – огромная стена перед ним. Мужик взял, да и вывел на ней огромными красными буквами: «ПЛАНЫ». Потом подумал и поставил в конце восклицательный знак. Для важности. Пришла жена, спросила:
– Ты почему в трусах по дому ходишь?
А потом добавила?
– Меня не было 11 лет.
Мужик удивился, отвлекся и стена с планами рухнула. Кирпичик за кирпичиком. План за планом. Бац, и нет ее. Хорошо так стало мужику, свободно. Посветлело как-то на душе. Взял он фломастер и нарисовал себе усы на лице. А потом – уши на щеках. И давай смеяться. Жена удивилась.
– Я теперь могу делать все, что хочу, потому что у меня больше нет планов – сказал мужик.
В воздухе запахло свободой и кофе. «Кофе? Откуда кофе?» – подумал мужик. Жена поставила две кружки на стол. Кофе мужик любил. А планы, оказывается, не очень. 11 лет понадобилось, чтобы это понять.
– Называй меня Диким Псом Джеком. Мне кажется, что это имя звучит как-то особенно вольно, – сказал мужик.
Жена тихо вздохнула обняла его:
– Дикий Пес, так Дикий Пес. Джек, так Джек. Лишь бы тебе нравилось.
Рассказ 31.
Свои.
Мужик сидел на балконе и смотрел в приоткрытую форточку. За окнами была ночь. А еще – фонарь. Ночь была темной. А фонарь ее немного освещал и как-то облагораживал. Превращал из непроглядной и пугающей в таинственную и какую-то еще. Какую именно мужик не знал. В дверь позвонили. Он прошаркал старыми тапочками до коридора.
– Кто там?
– Свои.
Глазка на двери не было. Мужик открыл дверь. Никого не было. Подъезд освещала тусклая, заплетенная паутиной лампочка. Ее тоже не было. Своих было трое. Они немного потолкались у двери и всемером вошли, оставшись стоять на лестничной клетке. Мужик ничего не понял, но и спрашивать ничего не стал. Свои, так свои. Один – уселся в кресло, так и оставшись стоять. Еще трое расселись на диванчике с торчащими пружинами, выйдя на балкон. Остальные разбрелись по квартире, столпившись в коридоре.
– Маша, просыпайся, скоро в школу.
Мужик открыл глаза и сразу пощупал бороду. Бороды не было. И его не было. Была какая-то Маша. Мама на кухне намазывала бутерброды маслом. Мужик сел на пол и заплакал. Мама, выронив нож, стала его успокаивать.
– Маша, что случилось?
– Не хочу в школу, – сказал мужик совершенно неожиданно для себя.
В помещении было душно. Пахло сосной и корицей. Мужик изо всех сил тер глаза. Ноги затекли. Он был. И ноги были. Ему было стыдно. Вечером он сидел напротив старенького сэнсэя.
– Учитель, простите.
– За что?
– Я заснул во время медитации и случайно прожил 1753 жизни, вместо того, чтобы практиковать. Мое просветление никогда не наступит.
– Ничто не случайно...
Рассказ 32.
О.Л.В.Ш.
Старожилы города N. еще помнят времена, когда их не было. В городе все было так, как нужно. Тихо, спокойно. А не так, как сейчас... Форменное безобразие. Поразительно, как за несколько лет они смогли построить свою секту с нуля. 10 месяца 10 года они приехали в город. Тогда все и началось. Это был Судный День города N. День, когда несчастливая звезда повисла над провинциальным городком, затерявшимся где-то в глуши необъятного государства. Тогда-то все и началось. В 9.38 на перроне появились два бородатых парня с большими авоськами – Петр и Никонор. Так, кажется, их звали. А может быть и сейчас зовут, этого мы не знаем. Они давно уехали, оставив городу свое мрачное наследие. ОЛВШ. Четыре страшных буквы.
Все начиналось, как невинная шалость. Горожане смотрели на них и думали, что это шутка какая-то. Взрослые люди, надувающие воздушные шары. Общество Любителей Воздушных Шариков. Так они себя называют. Сначала их было трое – Петр, Никонор и дед Федот. Старый пьяница сразу прельстился на предложение надувать воздушные шарики. Они собирались каждый день на набережной и нагло вдували воздух в свои шарики, а потом связывали их в огромные пучки. Через месяц их было 8. Еще через два месяца дед Федот бросил пить. Что они с ним сделали?! Человеку уже за 70... Бедный, бедный Федот Саныч...
Сейчас их сотни. Я уверен, скоро их станет несколько тысяч. И тогда что-то произойдет. Я уверен в этом. Волна воздушных шаров окончательно разрушит город, его устои, традиции. История, культура, быт. ОЛВШ плевало на все это. Так мне и ответил их представитель в очках и шляпе. Вы только вдумайтесь – очках и шляпе. Так разгуливать по городу, какой стыд. Уверяю вас, нас ждет самое мрачное и безрадостное будущее. И виной тому ОЛВШ. Я заклинаю вас – протыкайте воздушные шарики булавками. Чем больше проткнете, тем лучше. Это даст нам надежду на завтра, которое они отнимают у нас упорно и неумолимо.
7 месяц 14 года.
Сознательный гражданин.
Мужик дочитал до конца. Он ехал в отпуск и вышел во время остановки поезда. Подышать свежим воздухом, размять кости. Увидел лист бумаги, приклеенный к стене. Уставился в него взглядом и прочитал.
– Да, много на свете странного, – подумал мужик.
Мимо прошел парень в очках, шляпе и с охапкой воздушных шаров. Мужик вошел в поезд и занял свое место. Поезд тронулся, оставляя позади город N. и лист бумаги, приклеенный к стене вокзала.
Рассказ 33.
Хо и Ху – Жизнь древесины.
В уютном кафе за столиком сидят двое. У девушки полные карманы устриц. Она достает пригоршню из верхнего левого, кладет на стол и начинает монотонно перебирать. Паренек восхищенно смотрит на нее и потирает пару порезов на кисти левой руки. Официантка приносит два латте, тихо ставит на столик и исчезает. Словно ее и не было вовсе. На улице идет дождь. Уже несколько часов вода льется откуда-то сверху и отказывается прекращать это делать. Когда эти двое входили в кафе, они видели, как старик с длинными спутанными волосами поднял голову вверх, подставляя лицо дождю.
– Дождь, я повелеваю тебе прекратить, – прокричал он в небо.
Дождь не ответил. Они засмеялись и толкнули стеклянную дверь. И вот теперь, сидя в уютном кафе, пили латте.
– Давно ты начала его читать? – спросил парень
– Пару дней назад. А моя жизнь уже стала в 2 раза лучше, – ответила девушка.
– Думаю, что моя – минимум в 4, – сказал парень.
Девушка засмеялась. Два дня назад она нашла этот странный блог. «Хо и Ху – жизнь древесины» – гласил заголовок. Автор обещал изменить жизнь каждого человека к лучшему. На страницах блога размещались различные креативные советы, а читателям предлагалось брать и пользоваться. Она выбрала устриц в карманах.
Совет 126: «Носите в карманах устриц. Оказавшись в каком-нибудь уютном кафе, небрежно достаньте пригоршню и монотонно перебирайте пальцами. Окружающие оценят вас по достоинству».
– То, что нужно, – подумала она.
И не прогадала. Паренек оценил. Сам он воспользовался другим советом.
Совет 38: «Спите на бритвах. Это круто. Вы быстро станете крутым. Только лучше надевайте пуховик и ватные штаны перед тем, как ложитесь спать».
Он сделал все так, как советовал автор. Правда все равно иногда появлялись порезы. То на кистях, то на стопах, то еще где-нибудь. Но зато он был крутым. Лучше быть крутым с порезами на руке, чем... Ну, вы поняли. В пуховике и ватных штанах спать было довольно жарко. Но спать без них он не решался.
– Лучше следовать инструкции, чем изобретать велосипед, – думал паренек.
За соседним столиком сидел мужчина с ноутбуком. В браузере открыта страница – «Хо и Ху – жизнь древесины».
Совет 172: «Если вы старик, а на улице идет дождь, кричите прямо в небо – дождь, я повелеваю тебе прекратить. Кто-нибудь обязательно заценит и подумает, что вы крутой старикан, а не просто чей-то дедуля».
