Текст книги "Зеркало Деметры (СИ)"

Автор книги: Антон Маевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

   В. Вы выше меня по званию?

   О. Не думаю.

   В. Вас послали с Феззана?

   О. Нет.

   В. С Хайнессена?

   О. Нет.

   В. Откуда же?

   О. С Радагаста.

   В. Это правда?

   О. Вообще-то нет. Но вы хотите четкого ответа, и я даю его вам. Тот, который могу.

   В. Вы агент республиканцев?

   О. Нет.

   В. Политической разведки?

   О. Нет.

   В. Военной разведки?

   О. Нет.

   В. Что связывает вас с адмиралом Линденгардом?

   О. Ничего, кроме его гостеприимства.

   В. В чем была ваша задача в девятнадцатом секторе?

   О. Она изложена в моем удостоверении. Я – флотский корреспондент.

   В. О чем вы беседовали с Линденгардом, когда находились в течение полутора часов в его кабинете?

   О. Можно сказать, что это было обычное интервью. Если же вы хотите деталей – обратитесь к самому адмиралу. Если вы еще этого не сделали.

   В. Я не собираюсь сообщать вам о том, что сделал и чего не сделал. Мне нужны ответы на вопросы.

   О. Я вам их даю.

   В. Не полностью.

   О. Да. Потому что к полным ответам вы не готовы.

   (пауза)

   В. Поясните.

   О. Попытаюсь. Дело в том, что никакой человек не готов с ходу воспринять информацию, резко меняющую его картину мира. Сразу включаются разнообразные психологические защиты. Если я запросто скажу правду, вы или не поймете, или не поверите... а скорее всего, и то и другое. И взаимопонимание только затруднится. Иное дело, что вы можете сами, постепенно, дойти до верного объяснения. Вот этому я и стараюсь помочь.

   (пауза)

   В. Вы пытаетесь мной манипулировать...

   О. В очень небольшой степени. Когда мы дойдем до сути, никакие манипуляции не понадобятся.

   В. Все ли ваши ответы были правдивы?

   О. Нет.

   В. В какие моменты вы лгали?

   О. Попробуйте вычислить сами.

   В. Вычислю. Но не боитесь ли вы, что я, например, решу на вас проверить то, что вы говорили о своей выносливости?..

   О. Не боюсь. Никакого серьезного вреда моему здоровью это не принесет. Пробуйте, если хотите.

   В. А наказания за шпионаж вы не боитесь?

   О. Не очень. Прежде всего, шпионаж не доказан.

   В. Но незаконное проникновение на военный объект – доказано. Уже сейчас. Знаете, я позволю себе перевернуть диалог. Как вы докажете, что вы – не агент республиканцев? Презумпцию невиновности не поминайте, пожалуйста. Здесь она не действует.

   О. Никак. Вы можете допросить меня как республиканского шпиона, пожалуйста. Можете даже под химсредствами. Но боюсь, я вас разочарую. Я даже не знаю, как их разведслужба называется.

   В. Значит, вы все-таки агент Феззана? Даже если прибыли и не оттуда...

   О. Нет. Вы мыслите по шаблону, и шаблон вас подводит. Ну, представьте, что я агент... допустим, Нифльхейма. Мира инеистых титанов. Вас бы удивило такое сообщение? Конечно, вы рационалист, и попытаетесь это истолковать рационально. То ли я сошел с ума, то ли я агент какой-то подпольной секты... Ну а если ничего из этого не подойдет? Как тогда?..

   13 сентября 61 года НР

   После допроса. Обсуждение

   – Он тебя дурит, – сказал Йорг Зенгер. – Манипулирует.

   Эрнст Абель устало вздохнул.

   – Манипулирует – да. Безусловно. А вот насчет дурит – не уверен. Ты с ним разговаривал?

   – Нет, конечно.

   – Поговори, – посоветовал Абель. – Я разрешаю. Уже ясно, что подсаживать тебя к нему в камеру или что-то подобное нам не придется, так что скрывать от него твою физиономию незачем. Поговори – и давай обменяемся впечатлениями.

   – Я пока не хочу, – сказал Зенгер. – Ты же знаешь, я считаю, что лучше судить по чистому содержанию разговора. Без невербалки.

   Абель махнул рукой и потянулся к кофейному аппарату. Чашку он наполнял уже разу по четвертому.

   – ...Ну, и какие выводы ты из него делаешь? Из чистого содержания.

   – Эффект слалома, – сказал Зенгер, не раздумывая. – Вихрь снежинок в разные стороны. Нас хотят или от чего-то отвлечь, или к чему-то вынудить.

   – Возможно, – сказал Абель. – Это нам ничего не дает.

   Зенгер пожал плечами.

   – На то и рассчитано. Чего он хочет? У тебя есть хоть какие-то версии?

   – Считай, что нет. Я с ним беседовал пять часов. Я очумел, честно говоря. Кажется, он специально старается заморочить мне голову.

   – Кажется, так и есть. Но все-таки зачем?

   Абель залпом допил кофе.

   – Хорошо, – сказал он. – Сухой остаток. Во-первых, он фактически признался, что является нелегалом. Со всеми перекосами и отговорками – признался. Хотя бы это у нас есть. Во-вторых, он имеет прикрытие. Это точно. Он не бравирует тем, что не боится нас – он действительно боится очень мало. На пустом месте такого не бывает. И в-третьих... В-третьих, у него есть некая задача, которая пока нам неясна. Смысл всех его "капелек тумана", или "слалома", как ты говоришь, в том, чтобы она и дальше оставалась неясной. Гадать, в чем она состоит, сейчас бессмысленно, у нас все равно нет информации. Просто некое неизвестное.

   – Большое неизвестное, – дополнил Зенгер.

   – Да. Возможно, это что-то, о чем мы вообще не можем догадаться. Или можем, но не догадываемся... Не знаю. Я гадать больше не буду. Сочинять гипотезы – для нас не занятие. Но и выяснить что-то вот так, сидя тут на заднице, мы не можем.

   Абель умолк. Зенгер подождал.

   – И выводы?..

   Абель откашлялся.

   – Выводы я уже сказал. А теперь давай посмотрим на то, какие возможности у нас вообще есть. Просто сидеть и ждать, пока придет ответ с Радагаста – это еще дней десять в самом лучшем случае, у нас столько времени нет. А больше и копать-то некуда. За одним исключением...

   – Запросить Линденгарда, – проговорил Зенгер.

   – Да... Если он ответит. И если он ответит правду, а не скормит нам очередную легенду – что, скорее всего, и случится. Чья бы это ни была операция, Линденгард в нее уже влип.

   – Может, и не влип, – сказал Зенгер. – Может, он просто получил приказ. С такого верху, что ослушаться невозможно. И тогда опять получается, что вся эта история – тайная операция Феззана. Настолько важная, что ее секретят даже от нас.

   – А мы ее сорвали... Ну что ж, это возможно. Но не страшно. Если бы наш друг мог открыто предъявить нам свои полномочия, он бы это уже сделал. Не сделал – сам виноват. В такие игры надо играть по правилам. Уверен, что он это понимает.

   Зенгер перелистывал распечатку протокола допроса.

   – Странно, – сказал он. – Если убрать всю болтовню... он пытается убедить тебя, что он – шпион иного мира. Нифльхейма, как он говорит. И не в лоб, а апофатическим способом: последовательно зачеркивая все другие версии.

   Абель с интересом взглянул на коллегу.

   – Да. Ты прав. И что?

   Зенгер хмыкнул.

   – Поверить ему ты не пробовал?

   Абель приподнял бровь.

   – Язвишь, значит. Над командованием насмехаешься. И не краснеешь.

   – Да, – сказал Зенгер. – И все же. Возможно, встав на его точку зрения, мы что-то поймем. Что-то, что он хочет до нас довести, но пока не может.

   Абель надолго задумался.

   – Вот что интересно, – сказал он. – Десять минут назад ты твердил, что наш друг меня дурит. А теперь полистал протокол – и уже веришь ему. Что, пойдем искать агентов Нифльхейма?

   – Нет, – сказал Зенгер. – Не пойдем. Не верю. Но что-то делать все же надо. Я так понимаю, брать на абордаж адмирала ты не хочешь.

   – Не хочу, – подтвердил Абель.

   – Ну и какие у тебя тогда предложения?

   Абель посмотрел на Зенгера долгим взглядом.

   – Видишь ли, Йорг... Боюсь, что предложение у меня всего одно. Полученное методом исключения. Я беру нашего друга к себе, организую конвой и лечу на Феззан. Где и докладываю все данные лично адмиралу Брентано – да-да, пусть голова болит у него... Руководство контрразведкой сектора ты, я думаю, потянешь. Тем более что это ненадолго.

   – Ничего себе, – сказал Зенгер. – Да Локи бы его побрал, этого "нашего друга". Я такой ответственности не просил.

   – Но при этом по существу ты не возражаешь...

   – Не возражаю. Я согласен, что ждать нельзя, и согласен, что везти его должен лично ты. У любого другого могут отбить.

   Абель улыбнулся.

   – Тогда принимай должность. Потому что отбываю я немедленно, с первым же кораблем.

   Зенгер поежился.

   – Ничего-ничего, – сказал Абель. – Чтобы научиться плавать, надо плавать. Сектор здесь тихий, сам знаешь.

   – Ага, – сказал Зенгер. – Тихий. Пока эти... инеистые титаны не поперли.

   – Будем надеяться, что когда они попрут, я уже вернусь.

   Зенгер несколько оторопел.

   – Не шути так, шеф, – попросил он.

   – А кто тебе сказал, что я шучу?.. Ладно, ладно. Шучу. Но ты все-таки будь наготове. "В глубинах космоса нас ждет неизведанное". Помнишь? Сейчас это нас тоже касается.

   13 сентября 61 года НР

   После допроса. Одинокие мысли

   Сколько я уже тут сижу? Часов десять. Могли бы сообразить. Да, может, и сообразили. Скоро узнаю. Этот Эрнст Абель производит впечатление толкового парня. Кажется, я дал ему все вводные, какие мог. Правильно ли я поступил? Не лучше ли было пойти по классическому пути и закрыться шаблонной легендой? Нет, не лучше. Профессионализм здешних контрразведчиков таков, что любую типовую легенду они тут же поставят под сомнение, подобрав соответствующие вопросы. После чего мы просто вернемся на исходную позицию. Я всего лишь ускорил игру, пропустив несколько очевидных ходов. Интересно, как это выглядело со стороны? Впечатляюще, должно быть. Хорошо, что у них здесь запрещены пытки. И хорошо, что контакт случился сейчас, а не во времена правления Гольденбаумов. Тогда нам было бы гораздо труднее.

   Он собрался, приводя в порядок расходящиеся мысли. Чем выше уровень цивилизации, в которую Прогрессор внедряется, тем проще ему работать, пока все спокойно, и тем труднее в случае провала. Средневековым человеком очень легко манипулировать, по крайней мере пока ты с ним один на один. Можно сыграть на его религиозных предрассудках, на суевериях, на страхах, которыми любой средневековый мир переполнен... В мире индустриальном все становится гораздо сложнее. Имперского контрразведчика не запугаешь, притворившись дьяволом или сыном бога. И в средствах он стесняться не будет. Работа на индустриальных планетах заслуженно считается гораздо более опасной для Прогрессора, чем на средневековых, это всем известно...

   А если ситуация слишком сложная – ее надо форсировать, чтобы уменьшить для противника множество возможных решений. Это азбука из азбук.

   На каких факторах мы обычно можем сыграть? Всем индустриальным империям свойственна бюрократия, которая разрастается, как в парнике. И отсюда – конкуренция между ветвями бюрократии, в частности, между засекреченными и хищными разведками и контрразведками. Удивляться этому нечего, что-то похожее есть даже у нас: отношения между двумя КОМКОНами, например... Вот и в Галактическом Рейхе – то же самое. Здесь есть минимум два игрока, один из которых нас прикрывает, а другой играет против: политическая разведка Сульковского и военная контрразведка Брентано. В нормальной ситуации, конечно, стоило бы выйти на контакт как раз с Сульковским. Но у нас – провал. Молодец все-таки Абель, быстро сработал... И что теперь делать? Просто ждать? Молчать, все отрицая, и ждать, пока кто-то не вмешается? Безынициативное решение, совсем не прогрессорское...

   Я поступил правильно, провоцируя Абеля обратиться к Брентано. Правильно. Хочется так думать. Брентано – противник, но он, по крайней мере, знает, кто я такой. С ним можно будет разговаривать. Если, конечно, он не прикажет меня сразу убить... но нет, это маловероятно. Должно же у него быть любопытство. А если он меня вызовет и хотя бы задаст какие-то вопросы – это уже контакт. И дальше у меня будет чисто контактерская задача. Не впервой.

   Юлиус Брентано. Аристократические ценности, воинская доблесть, семейная честь, служение Одину... кажется, так Линденгард о нем говорил... Жаль, я не видел его портрета. Сложный контрагент. Но начать есть с чего. Лишь бы только он вышел на разговор... Посмотрим...

   20 сентября 61 года НР

   Имперская территория Феззан

   Феззан был планетой одноименной звездной системы, расположенной в коридоре между галактическими рукавами Ориона и Стрельца. Из четырех планет, вращавшихся вокруг маленького желтого солнца, три были газовыми гигантами. Единственная землеподобная планета – вторая – действительно напоминала по физическим условиям Землю, но была заметно беднее водой. Даже после терраформирования большая часть суши здесь осталась красной пустыней, по которой носились пыльные бури.

   При всем этом народ на Феззане жил предприимчивый. Двадцать процентов территории, пригодные для полноценного освоения, местные жители использовали вовсю. Уже во времена империи Гольденбаумов Феззан стал настолько мощным торговым центром, что это обеспечило ему политическую независимость. Во время войны доминион Феззан был единственной населенной людьми территорией, которая сохраняла нейтралитет, поддерживая мирные дипломатические отношения и с Рейхом, и с Союзом; и его правители не стеснялись извлекать из такого положения всевозможные выгоды. Кончилось это шестьдесят один год назад, когда Рейх оккупировал Феззан, а заодно и уничтожил Союз, принудив правительство последнего к безоговорочной капитуляции.

   Возникший в результате Новый Рейх состоял из двух частей – старой и новой. Старая часть, включавшая в себя, между прочим, и Солнечную систему, находилась в рукаве Ориона, а новая, то есть территория бывшего Союза, – в рукаве Стрельца. Феззан же был расположен точно между этими частями, и неудивительно, что пришедшая к власти в победившем Рейхе династия Лоэнграммов сделала его своей столицей.

   Новый статус Феззана не замедлил повлиять на его жизнь. Стало резко расти население. Темп освоения окраин усилился; уже через считанные десятилетия на месте многих пустынь встали лиственничные, буковые и эвкалиптовые леса. А великолепие новой имперской столицы – грандиозные мосты, уступчатые или спиралевидные небоскребы и прочие чудеса света – каждый год привлекало миллионы туристов со всей освоенной Галактики.

   Причудливое совпадение планетарного календаря с имперским привело к тому, что сейчас, в сентябре, на Феззане и вправду была осень. Бесконечные леса переливались всеми оттенками от винно-пурпурного до пронзительно-золотого; в прозрачном воздухе носились быстрые облачка. На полях работали фермеры. Казалось, в этом мире воплотилась сама Деметра.

   Легкий крейсер "Арпад" приземлился на военном космодроме рано утром. Началась обычная суета, среди которой по трапу быстро сошли два молодых офицера: корветтен-капитан и лейтенант. Их ждали. Начальник охраны порта, обер-лейтенант космофлотской наземной службы, отсалютовал и проводил гостей к автомобилю: внушительный полноприводной "тандерберд", отблескивающий черной краской, с номерами главного штаба. Прямо за автомобилем ожидали двое вооруженных мотоциклистов. Корветтен-капитан открыл дверцу "тандерберда", пропуская лейтенанта внутрь, сел сам, и через минуту кортеж тронулся.

   В дороге пассажиры не разговаривали: у них было время обменяться информацией и в полете. Шоссе шло между огромными полями, вдали виднелись лесистые холмы. Лейтенант, видимо отвыкший за последнее время от пейзажей, с мальчишеским любопытством смотрел в окна. Мотоциклисты не отставали.

   Когда на шоссе возникла стремительная спортивная "фреччия", никто в "тандерберде" не обеспокоился: мало ли у кого в такой день настроение носиться по дорогам. За доли минуты "фреччия" почти догнала "тандерберд", поравнявшись с сопровождавшими его мотоциклами. И тут в руках пассажира "фреччии" появилось что-то вроде пистолета с широким раструбом. Один мотоциклист, сбившись с курса, полетел в кювет, другой закрутился посреди шоссе; и оба остались неподвижны.

   А "фреччия" шла вперед. Ни водитель "тандерберда", ни корветтен-капитан не выглядели потрясенными. Водитель спокойно наращивал скорость, а корветтен-капитан уже держал в руке излучатель, прикидывая, как и откуда открыть огонь. Но ему не дали додумать.

   Со стороны холмов шел сельскохозяйственный грузовоз, шестиосный гигант; он развернулся боком, загородив дорогу полностью, и водитель "тандерберда" был просто вынужден затормозить, чтобы не врезаться. А из окна догонявшей "фреччии" высунулся человек, державший все тот же пистолет с раструбом. Через мгновение и корветтен-капитан, и лейтенант, и их водитель были без сознания. "Тандерберд" все еще рычал, упершись в фургон, но это уже никому не могло помочь.

   "Фреччия" остановилась. Вышедший из нее человек подал знак. Фургон развернулся, откинул заднюю аппарель; оттуда выпрыгнули двое крепких ребят, которые прикрепили к "тандерберду" пару тросов. Кто-то на что-то нажал, пленная машина вкатилась, и аппарель захлопнулась. Человек из "фреччии" сказал что-то по переговорному устройству, сел в свою машину, и все исчезли.

   Минут через десять над дорогой появился грузовой вертолет с опознавательными знаками военной полиции. Сел он там, где все еще лежали мотоциклисты; соскочивший со ступеньки вертолета вахмистр покачал головой, выругался и скомандовал своим солдатам заносить. Мотоциклистов, аккуратно пристроив на носилки, перенесли в пассажирский отсек вертолета, мотоциклы же отбуксировали в грузовой; вахмистр еще раз оглядел поле битвы, захлопнул изнутри люк, тяжелая двухвинтовая машина стартовала, набрала высоту и очень скоро исчезла за холмами.

   Шоссе осталось свободным. Будто ничего и не произошло.

   20 сентября 61 года НР

   Информация – наша работа

   Звездная система в рукаве Ориона. В центре желтый карлик – это Солнце. По слабо эллиптическим орбитам идут планеты: самая ближняя к звезде, маленькая и раскаленная – Меркурий; потом – целиком закрытая плотными облаками – Венера; потом – с разреженной атмосферой и красноватым грунтом – Марс... Стоп. Между Венерой и Марсом есть еще одна планета. Она маленькая – меньше Меркурия; она лишена атмосферы и магнитного поля. Это Луна. Одинокая. От двойной системы «Земля – Луна» осталась только она. Неведомый катаклизм уничтожил Землю полностью, не сохранив ни одного обломка, ни одного атома, ни малейшего физического следа; теперь никакой астроном не смог бы установить, что в этой системе когда-то была планета с океаном и жизнью...

   Сознавать это было так страшно, что Борислав громко застонал.

   Его тронули за плечо. Потрясли.

   – Просыпайтесь...

   Борислав дернулся.

   – Земля... Что с Землей?..

   Человек, который тряс его за плечо, нахмурился.

   – С Землей? Ничего особенного. Никаких тревожных известий оттуда не было.

   Борислав понемногу приходил в себя.

   – Да... Земля же – территория Рейха. Там есть губернатор. Так?

   Собеседник озабоченно кивнул.

   – Так... Вы как себя чувствуете?

   – Уже лучше, – сказал Борислав.

   Теперь, придя в себя, он мог разглядеть собеседника как следует. Молодой человек в мундире привычного кроя, но не черном, а белом. Медицинская служба Рейхсфлота.

   Белая комната, за окном зелень. Никаких примет места.

   – Где я?

   – В Квентовик-сити, – сказал медик. – В штаб-квартире политической разведки.

   – Понятно... А... Что со мной было?

   По лицу медика пробежала тень.

   – Действие парализующего излучения. Достаточно малой амплитуды. Никаких последствий. Последние часы вы просто спали, ну а мы решили вас до поры не будить.

   – Понятно, – сказал Борислав, оглядываясь.

   Медик поймал его взгляд.

   – Ваша одежда – здесь. Ее почистили. Дверь в санузел – справа. Кофе сейчас принесут.

   – Спасибо, – сказал Борислав. – А выйти я могу?

   – И выйти, и осмотреться, и прогуляться... Но сначала, я думаю, с вами захотят поговорить. Вы же не против?

   – Я сожалею, что мне пришлось принять такие резкие меры, – сказал Дитрих Сульковский. – Надеюсь, вы не пострадали.

   – Кажется, нет, – сказал Борислав.

   Он попивал предложенный кофе и откровенно осматривался. Квентовик-сити был одним из пригородов новой имперской столицы. Окно, расположенное не выше третьего этажа, было частью закрыто буйным вьющимся виноградом. А вдали – сверкали небоскребы.

   – Извините, что пришлось вас отключить, – сказал Сульковский. – Гарантирую, что – никакой угрозы здоровью. Если бы вы добрались до Брентано, опасность для вас была бы куда больше. Кстати, почему, собственно, вас к нему везли?

   Борислав вздохнул.

   – Я спровоцировал это сам.

   Сульковский заинтересованно поднял брови. Лицо у него было тонкое, хищное, аристократическое.

   – Можно подробнее?

   Борислав пожал плечами.

   – Тут все очевидно. Чем сидеть в камере, лучше разговаривать с человеком, который пусть даже и опасен, но, по крайней мере, понимает, с кем имеет дело. И я попытался подтолкнуть моего контрразведчика в эту сторону. Кстати, как он там?..

   – Здоров.

   – Пригласите его сюда, – сказал Борислав.

   Сульковский удивился.

   – Зачем?

   – Видите ли... я думаю, что он уже и так о многом догадывается. Это во-первых. Во-вторых, позволю себе сказать, что он заслужил право знать все. И в-третьих, мне интересно его послушать.

   Сульковский обдумал эту реплику, вольно откинувшись в кресле. Он был одет по-штатски: черный сюртук, белая рубашка, пузырящаяся какими-то фестонами. И обстановка была под стать. Гнутые стулья из настоящего дерева...

   – Понятно... Вы хотите его перевербовать.

   – Не обязательно, – возразил Борислав. – Просто послушать. Это же контакт. Вас мне, кстати, тоже послушать интересно. Давно вы о нас знаете?

   Сульковский улыбнулся.

   – Четыре месяца. Сначала не поверил. Но я в свое время основательно изучал физику, и значит – знаю, что абсолютно невозможных вещей во Вселенной мало. Может быть, их даже нет вообще... М-да. Смотрите: я могу вызвать нашего друга корветтен-капитана прямо сейчас. Он близко. И я вполне понимаю, зачем это нужно вам. Но вот нужно ли это ему? Мы ведь собираемся сообщить ему информацию, которая поставит его перед очень жестким выбором – в любом случае. А вам этот человек, насколько я понимаю, симпатичен. Вы точно ему такого хотите?

   – Информация – всегда благо, – сказал Борислав. – Всегда лучше иметь ее, чем не иметь.

   Сульковский склонил голову набок.

   – Даже так... Вы уверены?

   – Нет. Но я верю, что это все-таки правильно. Именно верю, понимаете?.. Иначе наша работа вообще бессмысленна.

   Сульковский не отвечал. Несколько секунд он просто смотрел на Борислава, и тот никак не мог понять, чего в этом взгляде больше: уважения или жалости.

   Потом Сульковский кивнул и нажал кнопку.

   – Что с мотоциклистами?

   Это были первые слова Эрнста Абеля. Он даже не поздоровался.

   Сульковский чуть усмехнулся.

   – Легкие переломы. У одного, кажется, сотрясение. Их сразу отвезли в госпиталь, на ноги поставят за несколько дней. Еще и награды за боевые ранения получат. Мы совершенно не хотели никого убивать.

   – Очаровательно, – сказал Абель. – Можете мне объяснить, зачем вообще это было нужно?

   – А как вы думаете?

   Абель встряхнулся.

   – Никак я не думаю. И не надо меня экзаменовать. Тоже мне... – он не договорил. – Это – ваш человек? – кивок указывал на Борислава, который пока молчал.

   – Нет, – сказал Сульковский. – Не наш. Но очень нужный нам. Простите, корветтен-капитан, но ваш шеф... слишком непредсказуем. У меня не было уверенности, что ваш гость после беседы с ним останется жив. И в любом случае – я не желаю отдавать инициативу. Еще раз извините.

   – Какую инициативу? – спросил Абель.

   Борислав присмотрелся к нему. Угрюм, но собран. Кажется, готов ко всему.

   Ко всему ли?..

   – Эрнст, простите меня. На "Истрии" я не мог сказать вам правду. Во-первых, это, как говорится, не только моя тайна. А во-вторых, я бы не сумел подобрать слова, которым вы бы поверили. Если бы я тогда сказал все в лоб, вы бы решили, что это бессмыслица.

   Абель усмехнулся.

   – Дайте и мне кофе, – попросил он. – Бессмыслица, говорите... Значит, сейчас сказать правду уже можете?

   – Могу. Да. Если вы точно хотите ее услышать.

   Абель внимательно посмотрел сначала на Борислава, потом на Сульковского.

   – Мои шансы выжить, скорее всего, уже не зависят от того, что я здесь услышу или не услышу. Так что давайте. Без вранья.

   Борислав вздохнул.

   – Без вранья так без вранья, – сказал он. – Вы сами это выбрали. Слушайте...

   – ...А потом на «Ётунхейме» я вам попался. Честно скажу, я не думал, что контрразведка флота в мирное время сработает так быстро. А вы еще и ловушку поставили. И я это понял, только когда в нее угодил. Мои поздравления.

   Абель шевельнулся.

   – А дальше?

   – А дальше мне ничего не оставалось, как морочить вам голову, вынуждая доложить о ситуации наверх. Я хотел, чтобы она дошла до Брентано – потому что тогда, по крайней мере, начался бы настоящий разговор. На вмешательство господина Сульковского я не рассчитывал, хотя против ничего не имел...

   – И теперь мы здесь, – сказал Абель отрешенно.

   "Мы", отметил Борислав. Уже "мы". Контакт.

   – Вы мне верите?

   Абель сумел выжать из себя что-то вроде улыбки.

   – Верю. Во-первых, никто не придумает столько подробностей. Кроме разве писателя. Но предполагать, что мой шпион заодно оказался еще и писателем-фантастом – это слишком... Во-вторых, если бы я и не поверил вам, то вот этому господину поверить пришлось бы, – он кивнул в сторону Сульковского, безмолвно слушавшего. – Его-то уж точно никто никогда в фантазиях не подозревал.

   – А зря, – сказал Сульковский сердито. – У меня фантазии уж точно побольше, чем у вашего шефа. И не морщитесь. Все, что смог придумать Брентано – это идея полной изоляции. Стереть, закрыть и не пускать. Ах, опасность. Ах, республиканские идеи. Ах, память о гражданских войнах, Локи бы их побрал... Иногда я думаю, что людям лучше помнить поменьше.

   – Брентано – из аристократов, – сказал Абель.

   – Я тоже, – сказал Сульковский. – И что? Во-первых, уже начавшийся контакт остановить невозможно. Вы сомневаетесь? Вы не видите, насколько та сторона настойчива? – он кивнул на Борислава. – А это ведь только самое начало. С той стороны пока что действуют добровольцы-любители. Они даже этот свой Всемирный совет еще не извещали... хотя сейчас, может, уже и известили... А какая у них физика, вам понятно? Так вот, если вам это понятно, то вы не можете не видеть: контакт – огромный шанс для человечества. Для обоих человечеств. Пусть это будет шлюз, канал, что угодно. Риск – да. Но и польза. Посмотреться в зеркало, поучиться друг у друга...

   Операция "Зеркало", вспомнил Борислав некстати. Стоп. Вот об этом сейчас лучше не думать.

   – ...ничего удивительного, что этим занимается разведка, – говорил Сульковский. – Информация – наша работа. Знание – сила. Больше знания – больше силы. Вот вы лично хотели бы побывать на Земле? На той Земле?

   Абель задумался.

   – Хотел бы, конечно. Кто ж не хотел бы. Из того, что я пока услышал, многое непонятно. Например, как она управляется. Впрочем, мне этого не покажут... Но даже просто посмотреть – было бы интересно.

   Борислав и Сульковский переглянулись, и Абель поймал эти взгляды.

   – Что дальше? – спросил он.

   Ему ответил Сульковский.

   – Дальше у вас выбор. Нет, ничего страшного. Вашей жизни никто не угрожает. Но в ближайшие часы вам предстоит решить, за контакт вы или нет. Если нет, я вас просто отпускаю, и вы идете с докладом к Брентано. И дальше подчиняетесь ему. Мне это ничем не грозит, потому что ничего нового вы ему не скажете. Я действительно вас спокойно отпущу. Это одна возможность. А другая – вы остаетесь здесь, – он сделал паузу.

   – Контакту нужны сотрудники, – добавил Борислав. – На обеих сторонах.

   Абель, уже пришедший в себя, по очереди оглядел собеседников. На лице его была усмешка.

   – Иными словами, вы мне предлагаете замечательные перспективы, – сказал он. – Интересная работа, посещение другого мира. Что еще? Карьерный рост?

   – Вполне, – сказал Сульковский. – Мундир, правда, придется снять. Но коллежского советника могу дать сразу. И это не шутка.

   – Спасибо, – сказал Абель. – А вы, Борислав? Вы будете рады такому коллеге?

   – Да, – кратко сказал Борислав.

   – Что ж... Я действительно благодарен вам, господа. Это тоже не шутка. А теперь, я надеюсь, вы вызовете машину и отвезете меня в штаб адмирала Брентано. Как и обещали... И за кофе тоже спасибо, да, – он встал.

   – Почему?..

   Абель мягко улыбнулся.

   – Господину Сульковскому, я думаю, и так понятно – почему. А вы, мой уважаемый посланник другой Вселенной... Вам я отвечу. Кроме познания, на свете есть еще такая вещь, как верность. Извините за пафос. Пусть я буду неправ, пусть я откажусь от целого мира – но я не буду человеком, которого кто-то сможет назвать предателем.

   Борислав посмотрел на Сульковского. Тот печально кивнул.

   – Прощайте, Эрнст, – сказал Борислав.

   20 сентября 61 года НР

   Разговор с небожителем

   – Прошу, – сказал дворецкий.

   Борислав шагнул в огромную освещенную комнату.

   Пылающий закат ослепил его.

   Последний рубеж.

   – Заходите, друг мой, – сказал ясный голос. – Присаживайтесь. Кресло перед вами.

   Борислав опустился, обнаружив перед собой журнальный столик. Пузатый чайник, призывно белеющие чашки. И – человек в кресле-качалке напротив...

   Вольфганг Миттермайер. Человек-легенда. Человек-мечта. Красавец. Гениальный тактик, заслуживший в сражениях прозвище Ураганный Волк. Друг юности императора Райнхарда фон Лоэнграмма. И уже шестьдесят лет – премьер-министр Рейха.

   Нет, не шестьдесят. И не премьер – уже. Пять лет назад Миттермайер ушел в отставку, сохранив пост министра без портфеля. Сколько ему сейчас? За девяносто. Но ум у него, говорят, ясный. И влияние в государстве никуда не делось.

   – Я рад познакомиться с вашим высокопревосходительством, – сказал Борислав.

   Человек-легенда усмехнулся.

   – Насколько я знаю, вашему миру не очень свойственна субординация, – сказал он. – Или я ошибаюсь?

   Борислав собрался. Началось...

   – Смотря что считать субординацией. Чинопочитание – не свойственно совсем. Не принято. При этом с подчинением младшего работника старшему все отлично. Я не помню, чтобы с этим были какие-то проблемы. Но вот, например, назвать человека "ваше превосходительство" у нас могут только в шутку.

   Миттермайер покивал. Его грива, когда-то светлая, сейчас была совершенно белой.

   – А меня вы сейчас так назвали тоже в шутку?

   – Вас я так назвал из вежливости. И еще – потому, что отходить от легенды в чужом мире не стоит никогда. Мало ли что.

   Миттермайер потянулся к чайнику. Налил чая себе и гостю.