Текст книги "Зеркало Деметры (СИ)"

Автор книги: Антон Маевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

   – Ничего удивительного, – сказал Борислав. – Вот уж совсем ничего. Всегда так было. Во-первых, восприятие любой эпохи резко меняется, как только уходит большая часть поколения людей, помнящих эту эпоху лично – и вот сейчас мы как раз дожили до этого момента. А во-вторых, общество гораздо менее похоже на единое целое, чем вам кажется. Общество – скорее сеть островков, а не континент. И даже самые дикие законы обычно не вызывают у среднего человека сколь-нибудь серьезных отрицательных эмоций, если его личный островок не страдает... если не страдает семья, например, или работа. Ну вот в данном случае – если нет детей-инвалидов. Это простой защитный механизм психики, без которого бы все давно свихнулись. Но именно он определяет позицию большинства. Всегда. Во все времена и во всех мирах, уж поверьте.

   – Грустно, – сказал Зигфрид. – Но вы, наверное, правы, вы явно лучше меня в этом разбираетесь.

   – Да не разбираюсь я, – с досадой сказал Борислав. – Кто я – дилетант, прочитавший пару книжек... Просто некоторые вещи и так очевидны. Вот историю я люблю, это да. Благо, здесь она рядом.

   Оба посмотрели на стену малого зала, в котором шел разговор.

   Там висел портрет: мужчина в мундире космофлота Рейха с твердым, волевым, но совершенно не запоминающимся широким лицом. Это был адмирал Карл Густав Кемпф, погибший шестьдесят два года назад в битве за крепость Изерлон. Его флагманский линкор "Ётунхейм" был там уничтожен, и строить его заново не стали – вместо этого имя корабля передали исследовательской станции. Чтобы сохранить память.

   Кстати, догадываются ли местные астрофизики о существовании Окна? Что-то же ведь они должны были заметить. Значит, придется проверять еще и это. Еще одна забота. Окно – не иголка, неужели они его пропустили? Впрочем, здесь такая железная субординация, что любые сколько-нибудь опасные данные, скорее всего, дальше непосредственных адресатов не идут; это утешает. Проблема в том, что познание остановить невозможно. Это как волшебная скрипка. Посмотри в глаза чудовищ... Ладно, будем надеяться, что все не так печально.

   – Спасибо за интересную беседу, – сказал Борислав, поднимаясь. – Я пойду, меня через десять минут ждут в шлюзе.

   11 сентября 61 года НР

   Линкор «Карниола»

   Командующий 19-м галактическим сектором контр-адмирал Фридрих Линденгард принял Борислава на своем флагмане – линкоре «Карниола». Командующий, приветливый блондин, выглядел именно так, как и должен выглядеть адмирал, желающий вызывать доверие у подчиненных. Слуга кайзеру, отец астронавтам. Его кабинет на «Карниоле» был в меру роскошен: толстый ковер, хрустальная люстра, огромный полированный деревянный стол. Имперское величие. Настенные панели – из натурального дерева. На «Ётунхейме», где Борислав провел предыдущие три дня, отделка помещений была куда более функциональной. Хотя, может быть, там он просто не добрался до самых высоких кабинетов.

   – Ну, как вам у нас?

   – Грандиозно, – сказал Борислав честно. – Таких станций я никогда раньше не видел. Да и таких кораблей тоже. У нас все скромнее.

   – Зато у вас есть нуль-Т, – сказал адмирал.

   Его лицо было вежливо и непроницаемо. Борислав попытался представить, какие мысли по поводу нуль-Т могли возникнуть у профессионального стратега, и решил, что лучше этого не знать.

   – Если вы знакомы с нашей историей, вы могли заметить, что нуль-Т – это, как ни странно, в каком-то смысле тормоз. Обратите внимание: почти вся "галактическая империя" нашего человечества возникла еще до появления нуль-Т. Ее создали обычные звездолеты. Нуль-Т резко повысила связность внутри уже освоенной Периферии, но вот продвижению вперед она не способствовала. У вас оно идет куда равномернее.

   Линденгард поморщился.

   – Это относится только к последним пятидесяти годам, – сказал он. – В лучшем случае. Пока шла война, исследовательская экпансия и в Рейхе, и в Союзе была практически заморожена. Не до нее было. Тогда ведь боевые звездолеты буквально сотнями тысяч строились...

   – Я знаю, – сказал Борислав. – Но я знаю и то, что у вас был "марш в десять тысяч световых лет". Это удивительный подвиг.

   – Мои предки в нем не участвовали, – заметил Линденгард. – Может быть, и к сожалению. И я полностью согласен: это удивительный подвиг. Только благодаря ему мы заселили рукав Стрельца.

   Борислав невольно посмотрел на висевшую за спиной адмирала карту. Трасса "марша в десять тысяч световых лет" была там обозначена. Почти четыреста лет назад, в беспросветные времена первых Гольденбаумов, жители одной из каторжных планет сумели совершить побег на самостоятельно построенном сверхсветовом корабле. В мире, освоенном человечеством, они не могли укрыться нигде: власть Гольденбаумов была тотальной. Беглецы направились в необитаемые звездные области, для которых не было даже карт. После путешествия, длившегося несколько десятков лет, им удалось найти землеподобную планету, пригодную для высадки. Так возник Союз Свободных Планет – новое человеческое государство, против которого Галактический Рейх начал войну. Шестьдесят лет назад эта война закончилась победой Рейха...

   – Мы еще можем дожить до времени, когда человеческие колонии появятся не только в рукаве Стрельца, но и в рукаве Лебедя, – сказал Линденгард. – Это не так уж невероятно.

   Борислав усмехнулся.

   – Для наших социологов это именно невероятно, – сообщил он. – Они до сих пор, наверно, себя щиплют за все места – хотят понять, не спят ли. Никто не мог представить, что при монархическом общественном строе можно выйти в Галактику. Никто. Это немыслимо.

   – Ну вышли-то мы пораньше, – заметил Линденгард. – К моменту возникновения Рейха Земля столицей уже лет триста как не была. А у вас ведь до сих пор девять десятых населения – на Земле, я верно понимаю?

   Борислав кивнул.

   – Имея нуль-Т, это можно себе позволить, – сказал адмирал.

   Борислав вновь кивнул. Он не был уверен, что дело здесь только в средствах транспорта, но предпочел не делиться своими соображениями на эту тему.

   – Ну хорошо, – сказал Линденгард. – Я рад, что мы познакомились. Полагаю, у вас ко мне есть вопросы. Если так – прошу. Я в вашем распоряжении.

   – Спасибо, – сказал Борислав. – Вопрос у меня, по сути, один, но большой и важный. Как воспринят контакт той частью общества Рейха, которая о нем знает?

   Линденгард вздохнул.

   – Я понимаю, почему вас прислали, – сказал он. – Конечно, по дальней связи такое не выяснить. Очень запутанная тема, сам Слейпнир ногу сломит... Ладно, я постараюсь рассказать то, что знаю сам. Среди тех – очень немногочисленных, надо сказать – наших бюрократов, которые знают о контакте, встречаются два отношения. Первое – это умеренно доброжелательный подход. Готовность осторожно развивать и познавать. Примером такой позиции являюсь я, например, – он улыбнулся. – К сожалению, в высшем руководстве флота так считают не все. Там есть несколько "черных фишек". Изоляционистов, которые считают, что контакт – в принципе зло, все данные о нем стоит стереть, и доступ закрыть.

   – Зло? Почему?

   – Я неточно выразился, – сказал Линденгард. – Не зло, а угроза. Слишком большая угроза. Эти люди боятся, что контакт вызовет в нашем собственном обществе проблемы, которые не удастся решить без войны.

   – Какие проблемы?

   Линденгард вздохнул.

   – Ну, например, совершенно неизвестно, как на известие о контакте отреагируют наши республиканцы. Они ведь есть даже в Рейхе. Не говоря о Хайнессене, который принадлежит им целиком. Я надеюсь, что на Хайнессене еще ничего не знают, и затрудняюсь даже представить – что будет, когда узнают. А ведь утечка может произойти в любую секунду...

   Борислав медленно кивнул. Республика Хайнессен была последним уцелевшим осколком Союза Свободных Планет, когда-то объединявшего сотни звездных систем. До сих пор земляне с ней дела не имели.

   – А как могут отреагировать республиканцы?

   – Вот том-то и дело, что я не знаю, – сказал Линденгард. – Их, безусловно, очень вдохновит тот факт, что строй вашей цивилизации – республиканский, в нашем понимании. По крайней мере, уж точно не монархия. А вот какие практические выводы они сделают... Не знаю и не хочу знать, если честно. Это не мое дело. Я всего лишь простой адмирал.

   – Кстати, – сказал Борислав. – Я не очень-то понимаю, зачем Рейху такой большой военный космофлот, при том, что государств-соперников у него нет. Не поясните?

   – Попробую, – сказал Линденгард. – Вы правы, государств-соперников у Рейха нет. Хайнессен не в счет, там прекрасно понимают, что соперничество между нами может быть только политическим и экономическим, развивать военный флот они даже не пытаются... Но, во-первых, учтите, насколько пространство Рейха огромно. Существуют окраинные планеты, полузаброшенные или недоосвоенные системы, да мало ли еще что. А любители поживиться за чужой счет, нарушая правила, найдутся всегда. Да, в том числе и пираты. Флот необходим уже потому, что всегда есть такая угроза. Но, кроме того, значительная часть нашего космофлота занимается обычными галактическими исследованиями, как вы это видели на "Ётунхейме". Через военные организационные структуры очень удобно управлять чем угодно, в том числе и исследовательской деятельностью. Солдафоны вроде меня занимаются всевозможным обеспечением, а ученые работают себе спокойно... Конечно, это немножко идеальная картинка, но в целом... Да вы многое уже и сами видели. Чем создавать исследовательский флот с нуля, было гораздо проще использовать военный в тех же целях.

   – Но милитаризация общества у вас при этом сохраняется, – сказал Борислав. – Все эти ученые, одетые в мундиры...

   Линденгард поднял брови.

   – А у вас это не так? Вы уверены? Конечно, я не очень много общался с людьми Полудня. Но у меня сложилось впечатление, что многие области, особенно связанные с социальным риском, у вас вполне военизированы. Единственное отличие – вы форму не носите. Я неправ?

   Борислав задумался.

   – По-моему, все-таки нет... Но я понимаю, что со стороны так может показаться.

   Линденгард вновь вздернул свои брови, но ничего не сказал.

   Интересно, знает ли он слово "Прогрессор"? Лучше пока не выяснять.

   – Хорошо, – сказал Линденгард. – На чем мы остановились?.. Ах да, на изоляционистах. Я понимаю, почему это вас интересует... По моим данным, гибель вашего корабля "Нейтрон" – именно работа изоляционистов. Не хотелось бы оправдываться, но... Проверьте навигационные данные. "Нейтрон" проигнорировал мои предупреждения. Он пересек границу секторов. Я командую девятнадцатым галактическим сектором, и ручаюсь, что он для ваших кораблей безопасен. Но "Нейтрон" забрался в соседний сектор, двадцатый – и немедленно был сбит.

   – Кто командует двадцатым сектором?

   – Контр-адмирал Грегор фон Гампхаузен.

   – Он человек изоляционистов?

   – Он человек вице-адмирала Юлиуса Брентано. Это начальник контрразведки космофлота. И вот Брентано – изоляционист. Самый крайний. Гампхаузена он мог использовать втемную, просто дав ему приказ сбивать любые подозрительные объекты. Мог, впрочем, и сделать из него своего сознательного сторонника – это пока никак не проверить... Но в том, что инициатива шла от Брентано, у меня сомнений нет.

   – И насколько далеко Брентано способен зайти?

   Линденгард прищурился.

   – Не знаю, – сказал он. – Гражданская война в нынешнем Рейхе почти невозможна. Но ведь и феодальные воспоминания еще не остыли. Брентано как раз из тех, кто до сих пор исповедует аристократические ценности, знаете ли. Воинская доблесть, семейная честь, служение Одину и прочее... Но при этом он, несомненно, умный человек. Своими силами он закрыть подступы к Окну не может, поэтому будет искать обходные пути. А вот какие – не знаю.

   Борислав кивнул.

   – Вы готовы гарантировать безопасность наших кораблей, пока они не покидают девятнадцатого сектора?

   – Готов. Безусловно. Это моя работа.

   – Спасибо... Брентано находится на Феззане?

   – Разумеется. Как и весь Главный штаб.

   – А сторонники у нас на Феззане есть?

   – Конечно. Вы же не думаете, что я действую исключительно на свой страх и риск? Главным покровителем контакта сейчас является Дитрих Сульковский, начальник политической разведки. Очень яркий человек. Кстати, секретность нашей работы обеспечивает он же.

   – А Хайнессен не в курсе?

   – Никоим образом. У них, конечно, тоже есть своя разведка, но я не думаю, что она уже нас засекла.

   – Разве это не вопрос времени?..

   Линденгард поджал губы и с сожалением кивнул.

   – Вот именно. Вы сейчас воспроизвели главный аргумент изоляционистов. Разве это не вопрос времени? Что будет, когда узнают республиканцы? Где гарантия, что они не воспримут людей Мира Полудня как своих союзников? И, если такое случится, как отреагируют сами люди Полудня? Кстати, Борислав, а вы знаете ответ на последний вопрос?..

   Борислав напрягся.

   – Нет, – сказал он. – Честно – нет. Но я уверен, что принцип "не навреди" будет соблюден.

   Линденгард кивнул.

   – Хорошо, что честно, – сказал он. – Беда в том, что, кроме принципа "не навреди", есть еще принцип "не тронь меня". Noli me tangere. Положа руку на сердце – неужели вы совсем не понимаете изоляционистов?..

   Борислав вспомнил кое-какие истории, относящиеся к опыту работы КОМКОНа-2.

   – Понимаю... Думаю, что понимаю. Но я уверен, что они неправы. Мы уже соприкоснулись. И теперь контакт неизбежен.

   12 сентября 61 года НР

   Здесь Родос, здесь прыгай

   Спрятанная в недрах линкора «Истрия» рабочая комната флотской контрразведки резко отличалась от помпезного адмиральского салона. Стены из серого пластика, простой стол, матовые лампы. И пространство, достаточное только для того, чтобы двое работающих здесь офицеров могли свободно разойтись.

   Корветтен-капитан Эрнст Абель сидел в глубокой задумчивости. Как начальник контрразведки 19-го сектора, он имел полное право открыть прослушивание кабинета командующего, если бы возникла реальная необходимость. Он знал, что при Гольденбаумах такое было и вовсе в порядке вещей. Но теперь – нет. Теперь нужны обоснования и отчетность; контрразведчика, который начнет следить за вышестоящими без особой нужды, могут понизить в должности, а то и в звании. А доносительство в Рейхе сейчас не поощряется, поэтому коллеги не рискуют. Не случайно отдел контрразведки находится не на "Карниоле", а на однотипной с ней "Истрии": чтобы под ногами у командующего не путаться. Там, где дело касается высшего командного состава, контрразведчику лучше воздержаться от ненужной активности, чем получить втык за косвенную диффамацию – иными словами, за дутые обвинения, способные бросить на кого-то тень. Господа адмиралы к этому относятся ох как трепетно; если что – пожаловаться не преминут.

   Ну, а если подозрения реальны?

   Он побарабанил пальцами по столу. Активировал монитор и принялся перелистывать выведенные на экран данные.

   Борислав Дружинин. Уроженец планеты Радагаст в системе звезды Семаргл. Там же окончил университет, получив специальность научного журналиста. Флотский корреспондент в звании лейтенанта. Трое с лишним суток назад прибыл в 19-й сектор на крейсере "Любляна". Остановился на станции "Ётунхейм", посетил линкор "Карниола". Сейчас находится вновь на "Ётунхейме". Заявленное время пребывания в 19-м секторе – неделя, половина из которой уже прошла.

   Казалось бы, ну что о таком мимолетном госте беспокоиться? Улетит же, и пусть с ним возятся там, где он постоянно живет. Но, во-первых, проверка, на тот момент еще совершенно рутинная, показала, что в списке экипажа и пассажиров "Любляны" человека по имени Борислав Дружинин не было. Вот так вот: в журнал "Ётунхейма" его прибытие вписали по всей форме, и указано, что привезла его именно "Любляна"; но на самой "Любляне" такого человека как раз и не знают. Уже интересно, да? Естественным шагом тут было бы запросить контрразведку сектора Семаргла. И такой запрос действительно отправлен – только вот, взглянув на карту, мы видим, что Семаргл расположен на другом конце территории бывшего Союза, и отделяет нас от него почти четыре тысячи световых лет; так что быстрее, чем за пару недель, курьерский корабль никак не обернется. Случайность? Но должна ли контрразведка верить в случайности? Это, значит, второй момент, о котором следует подумать.

   А есть еще и третий...

   – Йорг, повтори еще раз. Что он сказал?

   – "Контакт неизбежен". Это единственная фраза, которую мой источник расслышал точно.

   – Твой источник – это тот унтер-офицер?..

   – Да. Он приносил командующему чай, и дверь оказалась приоткрыта.

   Абель умолк, размышляя. Второй офицер отдела, лейтенант Йорг Зенгер, не мешал ему. Оба понимали, что ситуация пока что очень туманная. То, что командующий сектором принял у себя очевидного нелегала – это теперь ясно. А вот все остальное – предположения.

   – Ладно, – сказал Абель. – Какие вообще у нас есть идеи? Первая и самая приятная – он наш же собственный агент, только другого отдела или другой службы. Может такое быть?

   Зенгер покачал головой.

   – Другой флот? Или разведка группы флотов? Да вряд ли. Они по-другому работают. Они бы нам подкинули незаметного человека. Унтера-ремонтника какого-нибудь, или там фенриха – командира истребителя. Но не белую ворону, которую видно за версту.

   – Есть еще политическая разведка, – напомнил Абель.

   – Политическая... Ну да, эти, пожалуй, могли. Но у них с военным ведомством не очень. Почему тогда они прислали человека в мундире, а не штатского?

   – Потому что штатских на "Ётунхейм" не пускают. А если пускают, то проверяют в разы тщательней. А так – ну офицер и офицер, ничего особенного.

   – Логично, – признал Зенгер. – Но это ведь не единственная версия?

   – Еще бы... Ну, учитывая его имя и характер легенды, мы просто обязаны рассмотреть третью вероятность: что он агент республиканцев.

   Зенгер удивленно взглянул на собеседника.

   – Это была бы совершенно невероятная наглость, – сказал он. – Немыслимая. И главное – зачем? Что они интересного могут узнать здесь, на удаленной базе?

   – Понятия не имею, – сказал Абель. – Но это не повод отводить версию заранее. А теперь скажи: у тебя у самого какие-нибудь идеи есть?

   – Внятных – нет.

   – А насчет его задач?

   – Тем более, – сказал Зенгер. – Я не знаю, что он имел в виду, и не вижу возможности сделать вывод из одной фразы.

   – Да. Конечно. Но вот о чем я думаю. Могли такого человека прислать, чтобы он сделал резюме тактического и технического состояния сектора?

   Зенгер сморщил нос.

   – Думаю, что нет. Это задача для заурядного шпиона, а не для такой яркой фигуры, к тому же лишенной технического образования.

   – Техническое образование он мог и скрыть, – заметил Абель. – Но ты прав: мне это вероятным не кажется. Если бы их интересовала техника, они бы послали "незаметного человека", как ты говоришь. А у таких птиц, как наш друг, задачи обычно бывают политические. И вот как раз это меня и смущает... Как ты сам прекрасно знаешь, наш девятнадцатый сектор – окраинный, очень малолюдный, без единой планеты-миллиардника. Почему сюда? Почему не в восемнадцатый, не в двадцатый? Они все гораздо более населены, и, если на то пошло, кораблей там тоже больше. Вот что они могли такого интересного здесь найти?

   – Стоп-стоп, – сказал Зенгер. – Кажется, я понимаю, куда ты клонишь...

   – Я никуда не клоню. Но продолжай.

   – Я думаю... Если девятнадцатый сектор не выделяется людьми, то он может выделяться какими-то природными явлениями. Не случайно здесь работают астрофизики. Возможно, они что-то нашли. Что-то важное.

   – Астрофизики работают во всех окраинных секторах, – тихо сказал Абель. – И станция "Ётунхейм" – не единственная. Но... да. Это может быть правдой.

   – А выводы?

   Абель встряхнулся.

   – Никаких выводов, – сказал он. – Все отлично. Давай теперь остановимся, перестанем пока что гадать, кто и зачем его послал, а поглядим на фактологию. У нас есть точка, с которой связана его легенда – Радагаст. Есть срок его работы – неделя. И есть факт, что его принял командующий. Последнее показывает нам, что задача важная...

   – Он не агент, идущий на внедрение, а курьер, посланный с какой-то разовой миссией, – сказал Зенгер. – Иначе легенда была бы совсем другой.

   – Да... И при этом они наверняка понимают, что если мы запросим Радагаст, то легенда сгорит. А это значит...

   – Это значит, что через две недели она будет уже неактуальна. Такой человек исчезнет навсегда: ищи, не ищи.

   Абель удовлетворенно кивнул.

   – Отлично. Итак, ни на какие глубокие проверки времени нет. У нас три дня на то, чтобы накрыть его: прямо здесь и прямо сейчас. Как говорится, здесь Родос, здесь прыгай.

   Зенгер нахмурился.

   – Мы должны заставить его проявить себя, – сказал он.

   – Разумеется, – проворчал Абель. – Но вот как? Чем его можно спровоцировать?

   – Это ведь запросто может оказаться наш... Надо как-нибудь нетравматично.

   Абель посмотрел на коллегу осуждающе.

   – И какие еще очевидности мне предстоит от тебя услышать?.. Разумеется, это может быть наш. Даже скорее всего. Девять из десяти, что это какие-то игры наших коллег. Но ты не забыл, что нашей работы это не отменяет?..

   – Не забыл. Хорошо, вот самый простой вариант. Я прилечу на "Ётунхейм", представлюсь ему как местный астрофизик – в лицо он меня знать не должен, а поддержать разговор я уж как-нибудь смогу – и в процессе общения ненавязчиво так скажу, что я родом с Радагаста. Или что хорошо знаю эту планету. И поглядим на реакцию.

   Абель покачал головой.

   – Сомнительно. Если он более-менее серьезно подготовлен, а мы должны на это рассчитывать, то он сейчас знает о Радагасте примерно столько же, сколько и ты. В этом случае разговор ваш будет забавным, но бесполезным.

   – Хорошо. Твой вариант?

   – Нет у меня своего варианта. Я пока размышляю. Надо учитывать, что он не один. Его кто-то прикрывает. Линденгард – совершенно точно.

   – Вот к чему ты ведешь...

   – Я ни к чему не веду. Но – давай посмотрим. Линденгард. Какие у него связи в столице?

   – Это я сразу не скажу. Это надо базу поднимать и в ней копаться.

   – Покопайся, – посоветовал Абель. – Но это – дальний прицел, так сказать. А нам надо действовать прямо сейчас. Вспомни. "Ётунхейм". Кого мы там знаем? Кто может контактировать и с Линденгардом, и с нашим другом?

   Вместо ответа Зенгер активировал монитор и пару минут перебирал на экране какие-то данные. Потом взглядом подозвал шефа.

   – Кажется, подходит, – сказал Зенгер.

   Абель пробежал глазами несколько строчек. Кивнул.

   – Кажется, мы придумали, – сказал он.

   13 сентября 61 года НР

   Ночная тревога

   Дверной гудок разбудил Борислава посреди сладкого сна: он был на Земле, шел по березовому светлому лесу, и, кажется, не один... Гудок повторился. Борислав встряхнулся, тронул клавишу освещения каюты и только тут осознал, что он на «Ётунхейме». До подъема – почти два часа. Значит, что-то случилось... В коридоре за дверью стоял очень молодой фенрих.

   – Прошу прощения, господин лейтенант, – сказал он. – Поручение командования. Одевайтесь, я вас провожу.

   Они долго шли незнакомыми узкими коридорами, потом поднялись на лифте и оказались в маленькой серой комнате, в которой ждал адмирал Линденгард собственной персоной.

   Он был озабочен.

   – Спасибо, Витольд, – сказал он фенриху. – Здравствуйте, Борислав. Простите, я не так хотел с вами попрощаться...

   – Что случилось?

   – Вами заинтересовалась контрразведка. Через час-другой они прибудут с проверкой. Слава Тору, меня успели предупредить... Но на "Ётунхейме" вам оставаться нельзя.

   – Контрразведка флота? Разве она вам не подчиняется?

   Линденгард, несмотря на серьезность ситуации, улыбнулся.

   – Не будьте наивным. Контрразведка не смогла бы работать, если бы не имела права действовать помимо меня. Знаете, сколько в нашей истории было адмиральских мятежей?..

   – Мне жаль, – сказал Борислав. – Я не хотел подставлять вас под удар.

   Линденгард отмахнулся.

   – Я-то справлюсь. Не впервой... Сейчас дело не во мне, а в вас. Борислав, вы хотите вернуться домой через Окно – или продолжить путь на Феззан? Я могу организовать для вас и то, и другое.

   – Продолжить путь на Феззан, разумеется.

   – Вы понимаете, насколько это опасно?

   – Понимаю.

   – Надеюсь... Хорошо. Вас возьмет "сфинкс" и доставит на базу Тренто. Она маленькая, расположена на отшибе, и никого, кроме военных, там нет. Зато там обязательно стоит дежурный легкий крейсер. Вы встретитесь с его командиром и скажете слово "гуттаперча". Повторяю: "гуттаперча". Это будет означать, что командир крейсера обязан принять любой ваш приказ. Скажете ему, чтобы доставил вас на Феззан. Скажете, что путешествие секретное. Он сам разберется, как лучше пройти и где лучше сесть... Карту Феззана помните?

   – Конечно.

   Линденгард провел рукой по лбу. Он выглядел усталым.

   – Хорошо... Надеюсь, дальше обойдется без детективных приключений. Помните главное: ваша легенда засвечена, и нигде на Феззане вам появляться под этим именем нельзя. Как только прибудете туда – немедленно, не выходя за пределы космопорта, позвоните по телефону... – и он назвал номер.

   Истребитель «сфинкс» был, по сути, двухместным вариантом легкой «валькирии». Кресла пилота и стрелка-штурмана располагались там одно за другим. Пилотом внезапно оказалась девушка, жгучая брюнетка с пронзительным взглядом; звали ее Лотта Вагнер. Она бесцеремонно указала Бориславу на кресло стрелка, захлопнула кокпит и принялась колдовать над навигационными настройками. Спросить ее о чем-либо Борислав не решился.

   Сам полет был довольно скучным. Кабина "сфинкса" была закрытой, на ее стены проецировалось виртуальное изображение; Борислав пытался за ним следить, но очень быстро потерял ориентировку в рисунке звезд и стал клевать носом. Насколько он мог судить, двигались они в основном по прямой. Лотта явно намеревалась как можно быстрее доставить пассажира из пункта А в пункт Б. Только через час полета она впервые подала голос.

   – Видите Тренто?

   Борислав пошевелился, пытаясь хоть что-то разглядеть.

   Лотта полуобернулась к нему.

   – Впервые так летите?

   Борислав кивнул.

   – Сочувствую. Тренто у нас прямо по курсу. Еще часа полтора, и будем там.

   – Спасибо, – вымолвил Борислав.

   Лотта дернула плечом и повернулась к пульту.

   Зуммер застал Борислава врасплох.

   – Это что?

   – Сигнал от эсминца, – сказала Лотта, не оборачиваясь.

   Под рукой у нее горел экранчик связи с непонятными символами. Видимо, рутинный запрос "свой – чужой". Лотта что-то отстучала, и в ответ почти сразу возник сигнал, который Борислав узнал.

   LN – "немедленно остановиться".

   Лотта вздохнула и... Борислав не понял, что она сделала. У него перехватило дыхание. Небесная сфера будто перевернулась. А "сфинкс" продолжал идти к Тренто, но уже с другого угла.

   И только теперь Борислав заметил эсминец. На проекционной виртуальной поверхности он отображался красной точкой.

   Движение. Рывок. Остановка. И вновь движение – тяжкое, натужное, как сквозь мед...

   – Himmellherrgottsakramenthallelujamileckstamarsch, – сказала Лотта. – Мы влипли.

   – Буксирный луч?

   – Именно.

   – Что будем делать? – поинтересовался Борислав.

   – Ничего. Ни права не имею, ни технической возможности. Чтобы вырваться из такого луча, нашей мощности не хватит.

   На экране опять что-то зажглось. LS – "выключите двигатель".

   Борислав услышал, как Лотта скрипнула зубами. И тут же что-то изменилось. Движение перестало ощущаться.

   – Куда они нас поведут? – подумал Борислав вслух.

   Лотта ответила.

   – На какой-то крупный корабль. У эсминца нет стыковочных узлов для нас.

   Ее голос был совершенно спокойным, Борислав даже позавидовал.

   – Простите, – пробормотал он.

   Она фыркнула.

   – Чего уж тут. Меня адмирал вытащит. Это вам – удачи.

   Документ 02

   Дата: 13 сентября 61-го года НР.

   Место: борт имперского линейного корабля «Истрия».

   Содержание: фрагмент допроса подозреваемого в шпионаже.

   Исполнитель: начальник контрразведки 19-го галактического сектора корветтен-капитан Эрнст Абель.

   В. Итак, кто вы?

   О. Я бы сказал, что ваш вопрос звучит весьма философски. Я – человек, как и вы, если позволите процитировать одну старую пьесу. Мое имя вы знаете, оно настоящее. Что вас еще интересует?

   В. Как вы попали на «Ётунхейм»?

   О. На крейсере «Любляна».

   В. Откуда?

   О. С Эконии.

   В. А откуда вы прибыли на Эконию?

   О. С Радагаста. Я там, собственно, живу.

   В. Вы знаете, что ваши ответы не выдерживают проверки?

   О. Допускаю. Но если вы скажете, какие есть несоответствия, то мы вместе попробуем найти им объяснения.

   В. Вы знаете, что вопросы здесь полагается задавать только мне?

   О. Да, я об этом догадываюсь. Но это затруднит диалог. Разве нет? Вы хотите ясности. Представьте, и я тоже...

   В. С Радагаста я ответа о вас еще не получил. Но с Эконии – получил. Вы там не регистрировались.

   О. Я был там совсем недолго. Несколько часов.

   В. Это не отменяет регистрации. На каком корабле вы прибыли на Эконию?

   (пауза)

   О. Конечно, я мог бы произнести название корабля. Но предупреждаю: это ничего не даст. Вы обнаружите, что корабль находится далеко от вашего сектора, начнете посылать запросы... В общем, последует рутина, которая ничего не прояснит.

   В. Назовите корабль, на котором вы прибыли с Радагаста на Эконию.

   О. Не хочу.

   В. Вы не боитесь? Я ведь могу использовать особые техники допроса.

   О. Не то, чтобы не боюсь. Но должен предупредить, что пытать меня бесполезно. Легкие пытки я выдержу, а при запредельном воздействии вы меня потеряете. Вместе с информацией, которую хотите получить.

   В. Я не пугаю вас пытками. В Рейхе они давно не применяются. Но есть химические средства.

   О. Все равно бесполезно. Мне жаль вас разочаровывать, но у вас нет такой квалификации, чтобы заставить меня болтать, при этом не убив. Но я обещаю честно ответить на ваши вопросы – в той мере, в какой это вообще имеет смысл.

   (пауза)

   В. Вы уверенно держитесь. Видимо, чувствуете за собой поддержку. Итак, чей вы агент?

   О. Силы, названия которой вы не знаете.

   В. Произнесите это название.

   О. Не могу.

   В. Почему?

   О. Оно вам ничего не даст. По крайней мере, сейчас.

   В. Вы уверены, что не боитесь со мной так разговаривать?

   О. Нет. Страх – естественная эмоция. Но у меня нет выбора. Я разговариваю с вами настолько почтительно и откровенно, насколько это возможно.