Текст книги "Ходящий по улицам (СИ)"

Автор книги: Антон Лагутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Даша закрыла глаза. Сильно-сильно, как маленькая девочка боявшаяся увидеть перед собой что-то страшное. Боялась испугаться любой вещи озарённой светом фонаря. Боялась каждой стены, давящей изо всех сил на её хрупкое тело. Открой она хоть один глаз и все её кошмары разом накинуться на беззащитную девочку. Залезут в глаза, уши, рот. Парализуют мозг и сожрут весь кислород в лёгких.

Она сопротивлялась страху, даже когда холодные пальцы воды впились в лицо, залезли под одежду и сквозь кожу, пытались дотянуться до сердца. Еще чуть-чуть и всё вокруг замрёт. Умрёт, навсегда став рабом пустоты.

Но сегодня страху не суждено одолеть Дашу. В одну секунду холод проиграл, уступив место жару. Густой лавой жар потёк по пальцам руки, наполнил жилы, и быстро добрался до самого сердца. Внутри прозвучал взрыв. Всевозможные эмоции хлынули сферой тепла, окутав целиком Дашу.

Она продолжала сжимать веки, но теперь её лицо разгладилось и обрело улыбку.

Перед тем как нырнуть, Слава снял перчатку. Затем протянул обнажившуюся ладонь Даше. В ответ она протянула свою. Его пронзительный взгляд был способен разорвать любой страх на мелкие кусочки, но маячащая впереди неизвестность сковывала Дашино сердце.

Она боялась нырять. Боялась помещений, из которых нельзя будет выбраться, если паника сомкнёт свои тяжёлые кандалы на запястьях. Боялась стен, гнавших в тупик. Боялась проплыть каких-то жалких десять метров, воображая их бесконечным километром, уходящим за горизонт. Боялась остаться в этой квартире навсегда.

И вот сейчас, проплыв кухню, коридор, прихожую, заплыв на лестничную клетку, и, ощутив, как их тела начали всплывать, неизвестность обратилась в маршрут. Сердце застучало быстрее. Она пыталась вспомнить, когда последний раз испытывала схожие ощущения (держа кого-то за ладонь), но всплывшие воспоминания причинили боль – это был папа. Каждый раз, когда он протягивал ей руку – по её телу разбегались волны радости, голубое небо стряхивало с себя серые тучи, а под подорожником, закрывшим разбитое колено, ссадина больше не ныла.

Набравшись смелости, и, не имея понятия, сколько еще осталось плыть до поверхности, Даша открыла глаза.

Слава почувствовал, как Дашины пальцы с силой сжали его ладонь. Испугавшись, он быстро кинул на неё взгляд, но опасения были напрасны. На её лице не было ни страха, ни боли, ни злости, зато во взгляде отчётливо читалась уверенность, ощущалась сила. Он удивлялся её мужеству и задал себе вопрос: как, столь хрупкая девушка, успевшая за последние три часа испытать боли и унижений больше, чем он за весь прошедший год, осталась непоколебимой, не просилась домой? Её дух можно было сравнить с раскалённым лезвием, ожидающим, когда его достанут из печи и охладят в масле. Она ждала закалки… Или она уже давно её прошла, став острым ножом?

Как только Дашины губы полностью показались над водой, она широко раскрыла рот и сделала вдох. Глубокий, сладкий вдох. Затем еще раз, но уже не так жадно. По стенам пробежалось глухое эхо, свернуло в самую дальнюю квартиру и умолкло.

– У меня получилось! – ладонью стряхивая с лица капли воды, произнесла Даша.

– Быстрее! Надо торопиться.

Слава с силой тянул за собой Дашу, не выпуская её руки. Быстро подплыли к лестнице. Хлюпая обувью, поднялись на этаж. Второпях приблизились к квартире.

Он первым зашёл в коридор, оставив Дашу у порога. Отдёрнул руку, наклонился. Молча, небрежно, и очень быстро, начал перекладывать вещи, валявшиеся в углу. Даша хотела узнать про канистры, баллон, спросить про новый нож, выглядывающий из его ножен, поинтересоваться про одну столь важную для неё вещь, как он вдруг вскочил. Держа в руке ласты, нервно заглянул в её глаза и произнёс:

– Раздевайся…

Она моментально отрезвела. Стало зябко, по телу пробежали мурашки. Сквозь барабанившие зубы смогла лишь коротко спросить:

– Что?

– Что-что? Раздевайся, я говорю! – шагнув, Слава встал возле Даши, запустил свою ладонь в карман её плаща. Она округлила глаза, но ничего предпринимать не стала, ограничилась осуждающим взглядом. Слава достал зажигалку и нежно приложил холодный металл к её распухшей щеке. Девушка дёрнулась, зажмурилась.

– Ай-й-й-й, – сорвалось с женских губ. – Больно!

– Будет синяк! Потерпи, до свадьбы заживёт.

– Ага, заживёт, – она перехватила зажигалку и продолжила вопросительно на него смотреть. Не выдержав и двух секунд, спросила: – Ты мне расскажешь, что произошло? Зачем ты им был нужен?

– Я это и пытаюсь выяснить, – резко ответил Слава, – На кухне разожги костёр…

– Может еще и ужин приготовить? – Славины глаза дали понять, что сарказму сейчас не место. Шмыгнув носом, она решительно спросила: – Ты что-нибудь нашёл? Что было в тех канистрах?

– А как ты думаешь? – резко кинул Слава, но затем смягчил тон. – Оно самое и было…

– Ну, мы еще найдём! Тут полно домов, квартир. Пару часов в запасе есть…

– Да, только в моих запасах кое-чего больше нет.

– И чего же?

– Сил! Я выдохся… Устал, понимаешь! Я устал. Я не могу беспрерывно нырять, выныривать, снова нырять и снова выныривать, лишь для того, чтобы глотнуть воздуха. У меня кружится голова. В конце концов, мне надо пожрать.

– Давай отдохнём! Сколько тебе надо: час, два?

Не отвечая, Слава запихнул под мышку ласты, взял маску и, повернувшись спиной к Даше, быстро зашагал по коридору на кухню. Даша двинулась следом, внимательно его слушая.

– Сними мокрую одежду, погрейся. Если заболеешь или, не дай бог, воспаление лёгких схватишь, где я тебя лечить буду?

Мокрая одежда её волновала меньше всего. Сейчас она думала только об одном – что у Славы на уме. Он говорит, что силы закончились, но при этом куда-то рвётся.

– Куда ты собрался?

– Рыжий может уйти.

– Ну и пусть уходит. Нам он зачем? Ты забыл, для чего мы сюда приплыли?

Они зашли на кухню.

Последние пару лет, хозяйка квартиры явно где-то сачковала, позабыв уже, где прячутся совок с веником. На полу валялись Славины журналы, ранее заброшенные через окно, битая посуда и коврик, через дыры которого можно было увидеть чёрную керамическую плитку. Холодильник, лежавший у стены, распахнул свои ржавые дверцы и издавал тошнотворный запах тухлой воды. А у противоположной стены, смотря двумя ногами в потолок, примостился стол. Со стен, кудрями, свисали лоскуты обоев. Слава оторвал один и протянул Даше.

– Успели высохнуть, – начал Слава, стараясь уйти от неудобного разговора. – Начни с журналов, затем нарви…

– Ну куда ты идёшь? – не унималась Даша. – Бог с этим бензином, давай попробуем найти хотя бы эти свечи! Помнишь, что Антиквар нам сказал?

– Помню!

– Я видела в коридоре баллон, давай я тебе помогу. Мы обследуем все квартиры, перевернём всю мебель, залезем в каждый шкаф, прошерстим все углы – что-нибудь да найдём!

– Успокойся! Через пять минут я вернусь, не один. Я уверен, у Рыжего будет что нам предложить. И это будет лучше, чем дюжина литров бензина и десяток свечей.

Он лукавил. Рыжий ему был нужен совсем для другого, но чтобы успокоить разволновавшуюся женщину, пришлось, как всегда, схитрить.

– Возьми журналы и разожги…

– Я знаю что делать! – нервно, показывая всем своим видом недовольство, стянула с себя плащ, смяла его в ком и швырнула в угол. Огляделась, примечая цель. И мысом ботинка врезала по ножке стола. Мелкая щепа взмыла в воздух, а появившиеся бруски упали возле Славиных ног.

Удобно разместившись на подоконнике, Слава надел ласты, натянул маску и хотел уже махнуть рукой на прощанье, как вдруг она спросила его, но не так как всегда, а искренне, с надеждой:

– Когда ты его приведёшь – всё закончится? Мы вернёмся в башню? Я тоже очень устала…

Спрыгнув на пол, Слава подошёл к ней. В его глазах она прочла усталость, пустоту. Да и что скрывать – она сама уже давно перестала излучать оптимизм.

– Честно – я не знаю. Но зато я нашёл твой “сигнал”, и мы точно, рано или поздно, сможем вернуться домой.

Она радостно вздёрнула брови. Из кармана гидрокостюма Слава вынул компас.

– Держи! – перехватив компас за верёвочку, Слава протянул руку и разжал пальцы. Она ловко схватила зелёную коробочку. Просияв от радости, повесила компас на шею.

– Спасибо! – и, чуть улыбнувшись, добавила: – Я смотрю, он нам помог.

– Отчасти. Ладно, мне пора, а ты пока…

– Не переживай, я в состоянии о себе позаботиться! Ты сам там, смотри, поаккуратнее.

Стоя на подоконнике, он подмигнул ей и выпрыгнул в окно, приняв позу “рыбки”. В последний момент она прильнула к окну, и, пока Славин силуэт не растворился, она неотрывно смотрела на воду.

Поискав место для костра, наметила менее захламлённый угол возле окна. Ботинком вычистила из него всю грязь. Прежде чем разорвать журнал на куски, решила его пролистать. Красочные картинки замелькали перед глазами, а вместе с ними и мысли. Даша сразу не поняла – нравится ей или нет. Пошло, мерзко, но это было всё так естественно – это природа, от неё никуда не убежишь. Озноб пробежался по телу, но не от приятных мыслей, а из-за мокрой одежды. Даша встряхнула головой и порвала источник эротических мыслей.

Наполнив угол мятыми страничками журнала, приступила к очистке стен.

Обои отходили легко, отрывались большими кусками. Как ни странно, но данный процесс доставлял удовольствие. Даже когда обрывки уже мешались под ногами, Даша не думала прекращать. Рвала и рвала. От души! Остановилась, только когда стены целиком обнажились до бетона.

Огонь от зажигалки быстро накинулся на странички, также быстро окутал их целиком, и также быстро начал угасать, прося добавки. Порвав обои на более мелкие лоскуты, Даша постепенно начал подкидывать их в огонь. Женские ладони окутало приятное тепло. На лице заиграл зеленовато-синий отблеск разгорающегося пламени.

Повалил густой белый дым. Он лениво растекался по потолку, уплывал в коридор и больно покусывал глаза Даши. От боли она сжимала веки и чувствовала, как слезы текут по щекам.

Влажные части стола полетели в огонь. Дыма стало еще больше, но уже через пару минут пламя восторжествовало. Тепло ощущалось явственнее.

Положив дырявый коврик возле костра, встала на него и начала раздеваться. Стянула кофту, джинсы (под ними были еще одни джинсы). Аккуратно складывая вещи, кидала их к ногам. Рядом встали ботинки.

Собрав волосы в хвост, завязала их узлом на затылке.

Стоя в мокрой белой майке и не менее мокрых, местами рваных, синих джинсах, крест-накрест сложила руки на груди, схватилась ладонями за плечи и начала крутиться возле огня. Медленно, чтобы не закружилась голова.

Дрожь отступила, успев напоследок с силой её встряхнуть. Вещи быстро сохли, пуская пар. Запах тёплой влаги, по-домашнему, щекотал нос. Даше стало как-то уютно. Сейчас не хватало только чашки чая и белого лабрадора, решившего принести хозяину тапки.

Поёжившись, прижалась щекой к плечу. Закрыв глаза, начала что-то тихо нашёптывать, затем напевать. Послышался знакомый мотив, способный любого вернуть в детство. Незаметно Даша провалилась в воспоминания, и не открой она глаза, и не посмотри на часы, – так бы там и осталась.

Время. Она ругала себя за то, что не засекла время. Сколько она так стояла? Минут пять, десять, или целую вечность? Вдруг они не вернуться? Засуетилась, забегала глазами по кухне, выглянула в окно. Лёгкая паника вывела её босиком в коридор. Замерев, вслушалась – тихо, только ветер гудел в соседских квартирах, смотрящих на юг. Решила вернуться на кухню, как вдруг услышала бульканье, прилетевшее с лестничной клетки.

Тревога усилилась. Переживания давили в спину, подталкивая к входу в квартиру, но страх намертво приковал ноги к полу.

“Он вернётся! – строго настрого сказала себе Даша. – По-другому и быть не может!”

Бульканье повторилось.

Переборов страхи, Даша двинулась на звук. Успела сделать пару шагов, как вдруг замерла. Всплеск воды эхом отразился от стен, как в малом бассейне. Послышалась мужская брань. Сквозь глубокие вдохи, ругался Рыжий. Ругался как-то по детски, пытаясь свою вину переложить на других.

– Иди уже! – Даша узнала Славин голос. Улыбнувшись, вернулась на кухню. Быстро подкинула в огонь пару обрывков обоев, сверху положила большую часть ножки стола. Хотела надеть кофту, но та еще не просохла. Кинула взгляд в угол и выругалась. Достав мокрый скомканный плащ (кстати, на его бирке красовались две большие латинские буквы: DG. Даша нашла его в одной из квартир небоскрёба), распрямила и накинула на плечи, оставив рукава болтаться пустыми.

Присмотревшись, увидела, как Слава, угрожая ножом, заставил Рыжего в прихожей снять баллон.

– Убийцы! Фашисты! – истерил Рыжий, шагая по коридору. Слава шёл следом. – Чего вам от меня надо?!

От удивления, Даша готова была разразиться смехом. Убийцы – мы? Ха! Но задумавшись, улыбка сползла с её губ.

Рыжебородый шагнул на кухню. Вперился в Дашу, и даже когда Слава толкнул его в спину, он продолжал пристально на неё смотреть. Даша прочитала в его глазах неподдельный страх.

– Скажи ему! – взмолился Рыжий, обращаясь к ней.

– Что сказать?

– Что я не трогал тебя, а наоборот – отгонял от тебя этих стервятников!

Даша хотела уже открыть рот, но Слава её опередил:

– Повернись лицом к стене и встань на колени.

– Зачем? Что ты хочешь со мной сделать?

– Я еще не решил, но вначале хочу допросить, – и еще раз, напористее, толкнул его в спину, приближая к стене.

– Прекрати ты свои игры! Отпусти меня! У меня есть деньги – я заплачу, сколько скажешь!

Переглянувшись, Слава с Дашей громко рассмеялись.

– Долларами или еврикима будешь расплачиваться? – с явной издёвкой спросила Даша.

Где-то в глубине своей души, она испытывала удовольствие при виде страха и безысходности на лице Рыжего. Буквально час назад она сама побывала в его шкуре и прекрасно понимала – как это. Как это – когда не знаешь, что с тобой будет через минуту. Как это – когда отчаяние и холод гонят твой разум куда-то вдаль, освобождая место страхам. Ты уже не ты. Ты – грязный ошмёток безысходности, отчаянно молящийся о спасении.

Устав от бестолковых разговоров, Слава повернул Рыжего лицом к стене и толкнул.

– Садись!

Рыжий был непоколебим, но когда холодное острие ножа ласкает твою шею – хочешь, не хочешь, а подчинишься. Дрожа, как хвост окунька заметившего щуку, сел на колени.

– Руки за спину, – приказал Слава. Затем перевёл взгляд на Дашу и спросил: – Есть верёвка или какая-нибудь проволока?

– Есть, – и достала из кармана плаща чёрный шнурок, то ли от ботинка, то ли от кроссовки – Даша уже не помнила.

Крепко связав Рыжему руки, что даже его ладони побелели, Слава подошёл к Даше и протянул нож, рукояткой вперёд.

– На вот, возьми нож, – “нож” прозвучало гораздо громче остальных слов, видимо, желая развеять иллюзию побега у некоторых граждан. – Я пойду, пожрать принесу.

Даша прикоснулась к тёмно-оранжевой бакелитовой рукояти и ощутила жар в теле. Это был жар уверенности. Жар возбуждения. Жар силы, достаточной, чтобы склонить к твоим ногам любого врага.

Забрав нож, кинула презрительный взгляд на пленника. Слава прошёл мимо, вскочил на подоконник. Даша не смотрела ему вслед, услышала всплеск воды и стала ждать, крепко сжимая нож.

Она размышляла:

“Если он дёрнется, побежит на меня – смогу ли я ударить? – и сразу сама себе ответила: – Смогу! Ведь когда-то уже смогла. И почему я до сих пор не завела себе такой нож?”

Через пару минут Слава вернулся, держа в руках две консервные банки. Он принёс тушёнку. Чувство голода сотрясло Дашу. Её ноги слегка подкосились. Закружилась голова. Рот наполнился слюной.

Она приняли из его рук не только банки, но и дружескую улыбку. Он был более мягок, стал добрее. Видимо, успокоился, собрав все свои проблемы в одной комнате. Точнее – на кухне.

– Я могу тебе их доверить?

– Конечно!

– Разогрей нашу еду, пожалуйста, а я пока пойду, еще кое-что заберу.

И, уйдя по-английски, растворился в конце коридора.

Глава 13

Слава покинул квартиру, оставив Дашу один на один с Рыжим. Конечно, преимущество на её стороне – острый нож против связанных рук за спиной. Да и куда ему деваться с подводной лодки – вокруг вода простиралась до самого горизонта, а через пару дней “волна”, как крышка гроба из цельного дуба, накроет весь город. Даша могла стать тем самым гвоздём для Рыжего, но не хотела.

Она ставит увесистые консервные банки на пол возле своих ног.

Если стоять, прижимая их к груди – будет не удобно отбиваться ножом от агрессивно настроенного мужика, пытающегося тебя убить. Конечно, эти банки можно будет кинуть ему в лицо, но ведь можно и промахнуться. Нет, пусть лучше постоят у ног.

Даша пристально смотрит бородатому в висок. Сжимает нож. Большим пальцем медленно водит по рукояти, мысленно настраивая себя на то, что всё будет хорошо – сегодня больше никто не умрёт. Рукоять еще не успела нагреться и стать липкой от пота. Сжимать её приятно. Чувствуется сила и уверенность даруемая этим предметом.

Даша ощущает приток энергии так же явственно, как тепло за спиной.

Маленький костерок, в котором догорают обои, страницы из пошлого журнала и куски стола, своим химическим шипением просил добавки.

Не выпуская Рыжего из поле зрения, Даша начинает собирать с пола остатки обоев. Доламывает стол, помогая себе ножом. Пробует сковырнуть сохранившийся подоконник, но вовремя понимает, что это пластик, и где-то, в глубине души, проклинает всех жильцов этого дома, решивших установить у себя стеклопакет, а не оставить старые советские окна.

Швыряет всё в костёр.

Скомканная страница пошлого журнала смотрит на Дашу с мокрого пола. Медленно впитывая воду набухает, начинает распрямляться. Двигает валяющиеся вокруг обои. Те обои двигают другие, а те, другие, двигают еще другие, заставляя бумажный ковёр шевелиться. Всё это напоминает труп уличной кошки, шкура которой ходит волнами из-за тысячи опарышей, пожирающих её изнутри.

Даша это замечает.

Присаживается рядом.

Протягивает руку.

Поднимает скомканный листок, и, от возникшего вдруг любопытства, распрямляет. На глянцевой странице, испещрённой не одним десятком мелких изломов и загибов, отчётливо читается пикантный заголовок:

“Я отсосала у него под водой!”

А мне сделали искусственное дыхание под водой, с ухмылкой на лице вспоминает Даша, обрести жизнь куда приятнее! Затем листок принимает форму бейсбольного меча и отправляется в огонь.

Отпраздновав точное попадание, Даша начинает высматривает новые пикантные подробности на полу, но замечает, как кустистая рыжая борода, похожая на старый советский веник, медленно поворачивается в её сторону. Прозрачные бусинки срываются с веника и падают на пол.

Кап.

Кап.

Кап.

Рыжий хлопает глазами, дергает ртом. На лбу блестят капли. То ли пот, то ли всё те же прозрачные бусинки, успевшие накапать целую лужу под его ногами.

И как она могла забыть, что она не одна. Сразу же представила, как он ухмыльнулся, увидев в её руках неприличный листок. Срамота…

Да пусть думает, что хочет! Я тут главная! И громко шмыгнула носом.

Как же тут воняет…

Запах тухлой воды вырывался из холодильника и смешивался с горячим запахом жжёной смолы, которой обильно пропитывали изделия из ДСП. Запах детства – спичкой поджигаем пластилин и вдыхаем обжигающий аромат. Даша сделал еще один глубокий вдох, чтобы наверняка погрузиться в детство, но что-то не получилось.

Закинув в пламя очередной обрывок ушедшей эпохи, она внимательно наблюдает, как спиралька чёрного дыма вырывается из языка пламени и коптит стену. Подкладывает еще кусок, и новая спираль рисует свой узор на бетонном холсте. Когда костёр догорит, неизвестный художник успеет изрисовать всю стену своими чёрными мазками, даря возможность погрузиться в столь недалёкие времена, когда можно было наслаждаться живописью в любой квартире.

Рыжий что-то промычал. Испугавшись, Даша резко дёрнулась, выставив перед собой нож.

Как глупо. Стоило ей отвлечься на пару секунд, и уже любой шорох мог напугать. Она разозлилась на саму себя, но больше всего её разозлила улыбка Рыжего, выступившая сквозь густые заросли на загорелом лице. Вроде, он ей даже подмигнул.

Его потрескавшиеся губы, с отслоившейся тонкой кожей, как обрывок целлофана, шелохнулись. Он что-то ей сказал, но Даша не обращает внимание. Она мнит себя глухонемой – так проще. Она это знает, потому что уже сталкивалась с подобным. Только заговори с ним, и он сразу определит по твоей интонации в каком эмоциональном состоянии ты прибываешь. Страх, злость, возбуждение, ненависть – всё это с легкостью отразиться на твоём языке, если ты начнёшь им неумело дёргать.

Даша взглянула на нож и подумала, как жаль, что он не может говорить вместо неё.

Рыжий продолжил говорить, прося Дашу ослабить верёвки. Он уже не мог шевелить пальцами. Испытывал болезненные ощущения и умолял её, хоть как-то облегчить его муки.

Она посмотрела на него, провела пальцами по вздувшейся щеке и холодно заулыбалась.

Намёк более чем понятный. Стиснув зубы, Рыжий опустил голову. Обиделся, как избалованное дитя.

Когда подкидывать в костёр больше ничего не осталась, Даша решила, что пришло время разогреть еду.

Вытащила решётку из холодильника, положила на костёр. Взяв банку, упёрла кончик лезвия в её борт и ударила ладонью по рукоятке ножа.

Раздался глухой звук.

Даша заметила, как дёрнулся Рыжий. Боится. Неизвестность его пугала. Еще бы, как тут не испугаться, когда ты стоишь на коленях, со связанными руками за спиной. Всех твоих друзей убили, а самого тебя поймали, как мелкую рыбёшку.

Открыв вторую банку, Даша поставила их на решётку. Ногой поддела болтающуюся дверцу холодильника и с грохотом её захлопнула. Рыжий снова дёрнулся, покосился на Дашу и обнаружил, что она сидит возле него на дверце холодильника.

– Отпусти меня, – прохрипел он.

Не-а, подумала Даша, никуда я тебя не отпущу. Сейчас Слава вернётся, и ты всё нам расскажешь.

Когда жир в банках закипел, на кухню влетел Слава.

Даша обрадовалась, как маленькая девочка, спрыгнула с холодильника и заулыбалась. Славино лицо по-прежнему выражало пустоту, усталость. Только теперь усталость была куда заметней. Его грудь тяжело вздымалась и также тяжело опускалась.

Учуяв аромат мяса, Слава закрыл глаза и глубоко вдохнул.

Женская ладонь указывала в угол.

Увидев две почерневшие от копоти банки, Слава довольно кивнул. Ну хоть как-то получилось нарисовать на его лице улыбку, обрадовалась про себя Даша.

– На, держи, – буркнул он, протягивая ей бутылку воды.

Достал ложку из кармана и тоже ей протянул. Но самое любопытное он держал под мышкой. Что-то крупное, скрученное как коврик.

– Что это? – спросила Даша.

Довольным тоном он ответил:

– Твой гидрокостюм.

– Мой? И где ты его взял?

– Купил! – и прошёл мимо.

Возле стены, где ранее валялся стол, Слава расстелил Дашин гидрокостюм, как стелют коврики питомцам. Вытащил банки из огня. Кряхтя, стараясь ничего не уронить, уселся с краю “коврика”.

– Ну, что встала? – устало протянул Слава, – Садись! – и вмазал пятернёй по костюму, приглашая её сесть.

– Свято место пусто не бывает! – задёрнув подол плаща, Даша плюхнулась рядом. Облокотилась о стену и разом выдохнула из себя всю усталость, накопившуюся за день.

Стянув одну перчатку, Слава протянул её Даше.

– Зачем? – спросила она.

– Чтобы есть, – и ладонью, на которой была надета перчатка, взялся за раскалённую банку.

Попросил вернуть его нож, но Даша в ответ протянула ему ложку.

– Ешь ложкой, ты заслужил!

Они смачно начали поглощать горячую, пропитанную жиром тушёнку. Её запах сводил с ума, скрючивал живот и заставлял рот наполняться слюной. Куски рвались под собственным весом и падали обратно в банку, разбрызгивая жир. Друзья чавкали. Облизывали жирные губы. Изредка поглядывали друг на друга. Улыбались, демонстрируя застрявшие куски мяса между зубов.

Проживав очередной ломоть мяса, Слава зычно рыгнул, затем быстро извинился и сказал:

– Всё не ешь, оставь жир!

– Зачем?

– Скоро узнаешь.

Не выдержав сводящего с ума запаха пищи и бредовых разговоров, Рыжий сел на задницу и повернулся к жрущим.

Они замерли, удивившись его смелости. Или наглости. Или может он просто решил с ними поделиться чем-то важным?

Возле Дашиных губ застыло лезвие ножа с нанизанным куском блестящего мяса.

– Приятного аппетита, – сказал Рыжий.

– Спасибо, – сказала Даша.

– Ты хоть представляешь себе, – продолжил он, – скольких людей отправил на тот свет этот нож? Сколько литров крови он хлебнул? Сколько порвал сухожилий, глоток и сердец?

Красивое женское лицо вдруг стало напоминать тряпку, брошенную в углу. Даша поперхнулась. Выронила нож и начала громко кашлять. Полетели слюни, ругать, брань.

Слава вовремя успел выхватить из её рук банку и поставить на пол. Рядом примостил свою и начал хлопать Дашу по спине.

– А я ведь тебя просил вернуть мне этот нож, – сквозь глухие шлепки, голос Славы был еле слышан.

Бух.

Бух.

Рыжий громко засмеялся. И с каждым новым шлепком, его смех становился громче.

Бух.

Бух.

Глаза Даши налились кровью. Слёзы струились по щекам. Попробовала что-то произнести, но хрипота и кашель всё заглушили.

Слава ударил еще, но сильнее.

Бах.

Она откашлялась в кулак. Успокоившись, начал тяжело дышать.

– Воды…

– Держи.

Сделав глоток, вытерла слёзы и уставилась на Рыжего, продолжающего кататься по полу от смеха. Её глаза горели. На лице и шее выступили жирные пульсирующие вены.

Психанув, она вскочила на ноги, и уже собиралась кинуться на бородатого с кулаками, но вдруг ощутила, как неведомая сила схватила её за рукав плаща и потянула обратно на коврик.

– Не обращай внимание, – спокойно произнёс Слава, – это просто вещь. Тоже самое он мог сказать и про эту ложку. Всё равно, мы точно никогда не узнаем – скольких людей он лишил жизни. Да и вообще, он мог просто тебя разыграть. Да, Рыжий?

– Развяжи мне руки! – Рыжему стало как-то не до смеха.

– Успеется…

– Хотя бы ослабь верёвку! Я не чувствую кисти рук!

– Ослаблю, если начнёшь говорить.

– Начну.

– Начинай.

– Ослабь верёвку, прошу же! – он повернулся на бок и лёг на живот, показывая свои белёсые ладони. Его борода прижалась к полу и, как губка, начала впитывать воду.

– Ладно! – поднимаясь на ноги, сказал Слава. – Я тебя развяжу…

– Ты что! – прохрипел женский голос, – Вдруг убежит?

Издав резкий гортанный звук, Слава встал возле окна. Окинул взглядом горизонт. Перевалив через подоконник, уставился на своё отражение. Подмигнул сам себе, улыбнулся. Глянул на небо – ни единого облачка. Вода, что сверкала бликами солнца, тихо шуршала, касаясь стен дома. Набрав полную грудь свежего морского воздуха, Слава саркастично спросил:

– Куда?

Даша спорить не стала.

Запустив лезвие под шнурок, связывающий руки Рыжего, Слава резко дёрнул нож на себя. Онемевшие ладони отпружинили друг от друга. Пленник завыл в экстазе облегчения, сел на попу и прислонился к стене. Чуть застонал, попробовав размять пальцы.

Увидев, как Слава рвёт шнурок, Даша сдвинула брови, выпучила глаза и прохрипела:

– Ты зачем испортил мой шнурок?

– Не люблю развязывать узлы.

– А что еще…

– Ладно-ладно, я найду тебе другой шнурок! Договорились?

Он снова стал грубоват. Нужно просто помолчать. Сесть обратно на “коврик”, и пусть он сам решает свои вопросы.

– Скажи мне Рыжий… – начал Слава, но не договорил.

– Слушай, так обращаться ко мне могут только друзья…

– У тебя больше нет друзей. Теперь мы твои друзья. И он, – Слава направил нож в лицо Рыжему. – Так что я имею полное право тебя так называть, Рыжий.

Фыркнув, пленник махнул рукой.

Слава понимающе кивнул головой и продолжил:

– Зачем я нужен Татьяне?

– А зачем мужчины нужны женщинам? Всё просто – она тебя хочет, – и улыбнувшись, добавил: – Не в буквальном смысле, конечно же.

– А в каком же? – спросила Даша.

– Ну, я имею ввиду, что она хочет владеть им как вещью. Как собакой, кошкой, мышкой, оружием или как этим ножом, – бородатый уставился на Славу и, с неподдельным уважением, продолжил, – Мужик, ты – легенда! О тебе все говорят, особенно после того случая с машиной, когда ты рассказал людям где можно найти годовой запас алкоголя. Но желающих оказалось так много, что и на неделю не хватило. Жаль, как жаль! И чтобы такого впредь больше не повторилось, она решила тебя монополизировать. Как – я не знаю. Нам было велено тебя поймать и доставить живым. Обязательно живым!

– Чушь какая-то, – возмутилась Даша, – он человек, а не вещь! Что она собралась с ним делать?

– Я не знаю! Нам было всё равно. Скажу по правде, мы до последнего не верили в его способности. Восемь минут под водой – круто! Мы бензин тратим, чтобы заправить баллоны, а всё что ему надо – на коврике посидеть. Свежим воздухом подышать.

– А как вы узнали, что мы тут появимся? – Даша подошла к своим ботинкам. Взяв один, запустила в него руку. Высохли.

Рыжий ухмыльнулся.

– Точно мы не были уверенны: получится или нет. Но как видишь – получилось. Снарядили всем необходимым Вована и отправили его в башню. Он сказал, что знает, как тебя найти.

Разминая пальцы, Рыжий продолжал смотреть на Славу. Без злости, без ненависти, но с каким-то безразличием. Цель он упустил, задание провалил. Перед ним теперь стояло полупрозрачное стекло, за которым трудно было разглядеть свободу. Мотнув головой, он вдруг воскликнул:

– Вот старый прохиндей! Я был уверен, что у него нихера не выйдет. Признайся – он заманил тебя горами из спелых овощей? Картой сокровищ?

Даша погрузилась в воспоминания. Затем, видимо что-то вспомнив, скривила лицо и уточнила:

– Вова?

– Господе! – содрогнулся Рыжий. – Вова, Петя, Оля, Катя, Саша – он мог представиться, как угодно. Короче, он – старик седой, с татуировками на ладонях. Надеюсь, его то вы не убили?

– Петр… Вот старый пердун! – воскликнула Даша.

– А ваш какой был интерес? – спросил Слава. – Выбивали себе тёплое местечко?

– Где? В этих башнях? В этих архитектурных недоразумениях? В этих уродцах, возомнивших себя центром вселенной? Да у меня сердце кровью обливается, каждый раз, когда я к ним подплываю! Да весь этот “бизнес комплекс” – неизгладимый шрам на морщинистой роже Москвы! Как жаль, что “волна” не может смыть эту отвратительную смесь бетона и стекла. Я отвечу на твой вопрос: у меня нет никакой нужды или необходимости там выбивать себе тёплое местечко!

Даша со Славой вопросительно переглянулись и с недоумением уставились на Рыжего. Вопросы хлынули дождём. Ощущался необъяснимый наплыв диссонанса событий.

С бороды рыжего продолжали срываться прозрачные бусинки и падать на чёрный пол.

Кап.

Кап.

Кап.

Даша не выдержала.

– Да что ты несёшь? Люди погибнут! Да ты сам… где ты будешь жить? Где будешь “волну” пересиживать? В этой комнате, со шлангом в жопе? Может, у сома в брюхе?

А кстати – хорошая идея, подумал Слава. У сома в брюхе…