Текст книги "Охота на Герострата"

Автор книги: Антон Первушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава двенадцатая

Сифоров оказался прав: «объект» я бы не сумел узнать при всем желании. И фотографии, предложенные моему вниманию, тому бы не помогли.

Теперь он и выглядел иначе: был коротко подстрижен, в парадке курсанта и без очков, что его стесняло: он близоруко щурился, часто моргал, выглядел неуверенным и словно обдумывал предварительно каждый шаг, каждое свое движение. Более того, воочию (мне напомнил Сифоров) я встречал этого парня всего один раз, в мае, да и то мельком, а так как в то время меня занимали отношения с другими личностями, то я его просто-напросто не счел нужным запоминать.

А «объектом категории Би» оказался тот самый мальчик-курьер, который принес мне в ходе майских событий радиотелефон для поддержания постоянной связи с Геростратом. И он же, этот мальчик, если верить Сифорову, был тем самым боевиком Своры, что выполнял по приказу «нашего фокусника» запланированные покушения: одно – не слишком удавшееся – на Мишку Мартынова, и другое – удавшееся вполне – на преподавателя сопромата из моего института.

Я разглядывал этого парня с непонятным мне самому чувством или даже с очередной смесью чувств из привычно-отстраненного любопытства, легковесной (по той, наверное, причине, что я никак не мог представить себе этого щуплого парнишку в роли киллера) недоброжелательности и в той же степени легковесного сочувствия: я ведь догадывался, что ему сейчас предстоит пережить, но видел в том лишь знак, подтверждение существованию справедливости, возмездия, пусть и в такой грубой форме.

Хотя, к черту, какая тут справедливость? Вряд ли этот близорукий «студентик» стал бы когда-нибудь хитрым профессиональным убийцей, не попадись ему на жизненном пути Герострат со своей Сворой, для которого он был такой же послушной марионеткой, как и остальные активисты, разве что категорией повыше…

Да, выглядел этот парень сегодня неважнецки. Разбитые, опухшие губы, ссадина над левой бровью, темные засохшие пятна на курсантской форме. Кроме того был он в наручниках, а справа и слева, приотстав на полшага, сопровождали его двое угрюмых «бойцов невидимого фронта». Они провели его в кабинет, где на стене в окружении застекленных книжных полок с энциклопедическими словарями и справочниками единственной, пожалуй, приметой того, что здесь не апартаменты уважаемого академика и лауреата, а именно «явка номер раз», принадлежащая безраздельно силовой структуре, висела огромная и очень подробная карта Санкт-Петербурга.

Парня усадили в глубокое кресло спиной к окну; по бокам сразу встали бойцы, что живо напомнило мне собственное положение на допросе у Герострата. Наручники снять с парня никто не удосужился: видимо, так и предполагалось, что разговор будет проходить в их присутствии.

Сифоров взял за спинку свободный стул, перенес его на середину кабинета и уселся лицом к «объекту»; мы с Мариной устроились в стороне, ближе к массивному письменному столу, сработанному в мебельной традиции середины XIX века и, по сути, главному украшению кабинета.

Сифоров повел допрос:

– Имя? Фамилия? Отчество? Род занятий?

Парнишка скривил разбитые губы.

– Кому это нужно? – глухо произнес он.

– Отвечайте не поставленные вопросы! – рявкнул капитан: не слишком-то он обходителен.

– Катись ты!..

Сифоров подался вперед, вытянув руку, ухватил парня за воротник. Я ожидал вспышки показной ярости, но капитан продолжил почти дружелюбным тоном, что не совсем соответствовало напору, с которым он начал.

– Ты что же думаешь, – ласково спросил Сифоров парнишку, – я с тобой тут в бирюльки буду играть? На тебе три убийства висят, – (ого, уже ТРИ!), – на вышку тянет без вопросов. И я обещаю, что лично позабочусь о том, чтобы ты ее получил. И пересмотров, отсрочек не жди: не будет ни пересмотров, ни отсрочек. Так что самым разумным на твоем месте будет раскаяться и помогать следствию, то есть отвечать на все мои вопросы прямо и без утайки, понятно?

Парень промолчал.

– Понял, я спрашиваю?!

– Нихт ферштеен, моя твоя не понимай, начальник, – оскалился парень и тут же получил по зубам от Сифорова.

Голова его мотнулась, от разбитых губ по подбородку покатились новые ярко-алые капли.

Я старался выглядеть равнодушным, но парня мне теперь было по-настоящему жаль. Видно, никто в этой компании никогда не слыхал о правах человека. Неудивительно в нашито бесцеремонно-вольные времена. И не посоветуешь здесь им ничего: Сифорову виднее, КАК вести себя в подобных ситуациях.

– Будешь теперь отвечать? Будешь?

Я перехватил взгляд одного из бойцов невидимого фронта, того, что стоял правее кресла. Взгляд этот не выражал ничего, кроме скуки. Скучно ему, видите ли. Ну-ну, скучай себе дальше…

– Вы не имеете права так со мной обращаться, – раздельно произнес парнишка. – Я гражданин Российской Федерации, я защищен Конституцией Российской Федерации. Я знаю закон. Вы не имеете права…

– Сейчас я покажу тебе свои права! – взъярился Сифоров или умело сымитировал, что взъярился. – Сейчас ты у меня увидишь…

– Перестаньте, – вмешалась Марина. – Ваши методы в данном случае ничего не дадут. В конце концов, он легко может вам соврать.

– Пусть только попробует: я так же легко могу проверить. Хотя ладно. Что вы предлагаете? – опустив руки, Сифоров отступил от допрашиваемого, с интересом взглянул на Марину.

– А зачем я здесь? – прищурилась Марина.

– Не рано? – усомнился Сифоров.

– Самое время.

– Тогда прошу, – Сифоров сделал рукой широкий приглашающий жест.

– Через минуту вернусь.

Марина вышла и действительно через минуту вернулась, принесла с собой блестящий металлический чемоданчик, очень похожий на те, которые показывают в гангстерских боевиках в качестве емкости для переноса героина или не указанной в налоговой декларации наличности.

– Буду вам признательна, – обратилась Марина к Сифорову, – если вы принесете из гостиной один из тех столиков.

Капитан ФСК Сифоров счел ниже своего достоинства таскать какие-то там столики, поэтому он со значением взглянул на бойцов, и тот, что стоял по правую руку от парнишки, послушно затопал в гостиную.

Столик поставили слева от «объекта»; тот наблюдал наши приготовления без страха, а с каким-то даже гордым презрением, чуть выпятив нижнюю распухшую губу. Кровь остановилась и теперь подсыхала корочкой на его подбородке.

Марина положила свой чемодан на столик, набрала известный ей шифр на замке, и чемодан открылся. Там обнаружилось некое устройство, занимавшее практически все внутреннее пространство чемодана и напомнившее мне громоздкий тридцатого года выпуска амперметр, который бесценным реликтом гордо стоял в лаборатории кафедры электротехники нашего института. Так же, как и древний амперметр, устройство было снабжено стрелочными шкалами, переключателями, верньерами. Одно из немногочисленных отличий – огромные наушники, длинным толстым кабелем подсоединенные к круглому разъему на торцевой стороне устройства.

– Посмотрим, посмотрим, – пробормотал Сифоров, вытягивая шею и с почти что мальчишеским любопытством разглядывая устройство: вот оно – чудо американского военно-промышленного комплекса!

Марина взяла в руки наушники и, обойдя кресло с допрашиваемым, аккуратно надела ему их на голову. Парнишка не сопротивлялся, всем своим видом выражая крайнюю степень скепсиса. Впрочем, сопротивляться ему было бы бесполезно: двое бойцов находились в состоянии полной готовности подавить любой позыв к сопротивлению.

Марина вернулась к чемодану, переключила там что-то; шкалы осветились, и стрелки на них дрогнули. Да, это тебе все-таки не дудочка Гамельнского крысолова, это кое-что посовременнее.

– Можно начинать? – спросила Марина, взглянув на Сифорова.

– Пожалуйста, – не стал возражать тот.

Марина кивнула, повернула один из верньеров с хорошо слышным щелчком, затем пальцем откинула неприметный металлический колпачок на устройстве, под ним обнаружилась кнопка. Помедлив, она вдавила ее, и кнопка засветилась красным под ее пальцами.

Парнишку в кресле выгнуло дугой. Бойцы едва успели среагировать и ухватить его за плечи. Парнишка засучил ногами по ковру, но через секунду так же резко обмяк, осел под давлением сильных рук.

– Это что, разновидность электрического стула? – беспристрастно поинтересовался Сифоров.

– Похоже? – Марина улыбнулась. – Это только начало.

Пожалуй, в этой комнате я один сочувствовал парнишке, его боли. Всем остальным было наплевать. А особенно – моему «напарнику, более чем располагающему к интересному общению», Марине Кэйбот.

Как она тогда сказала: «меня не интересует состояние ЕГО психики»? И действительно, если вдуматься: кто он ей? «Объект» и не более. Даже не соотечественник.

Марина положила пальцы на тот же верньер и медленно, наблюдая с полным вниманием за шкалами, начала поворачивать его по часовой стрелке.

Парнишка, сидевший до того молча с закрытыми глазами, вдруг запел. Хрипловатым низким голосом, совсем не похожим на тот, которым он отказывался отвечать на вопросы, – какую-то белиберду на незнакомый мне мотив. Изо рта у него потекла розовая слюна. Это было настолько жутко, что я непроизвольно отпрянул. И перехватил на себе изучающий взгляд Кирилла Сифорова. Сифоров тут же подмигнул мне и снова повернулся к Марине:

– Нам еще долго ждать?

– Покурите пока.

Сифоров полез в карман за пачкой «Мальборо», предложил сигареты мне. Я машинально взял, прикурил от чиркнувшей зажигалки. Сифоров с довольным видом уселся на край письменного стола и придвинул к себе пепельницу.

Парнишка приподнялся в кресле и начал раскачиваться. Вправо-влево, вправо-влево. Совсем не в такт напеваемому мотиву.

– Гольгульди ло, овела то, мартума цо, беволи ло, – шептал он распухшими губами.

Мне почему-то вспомнился наш институтский компьютерный «гений» по прозвищу Юзер, в совершенстве разбиравшийся в любых заморочках, подаренных нам окном в мир современных технологий, прорубленным требованиями рыночной экономики. Зовут «гения» Влад Галимов, и он – по-настоящему увлекающийся этим делом человек. Причем, разбирается он одинаково хорошо как в IBM-совместимых персоналках, так и в группе «Синклеров», коими захвачен на сегодняшний день компьютерный рынок в Автово и половина специализирующихся на электронно-вычислительной технике магазинов города («ZX-Spektrum», «Scorpion-256», «Hobbit», «Pentagon» – все наши, доморощенные, собранные на базе микропроцессора Z-80, который на развитом Западе применяется ныне лишь в телефонных станциях, калькуляторах и в чисто игровых приставках).

На IBM-ках Владу часто приходилось работать у нас на кафедре – в «машинном» зале он уже считался своим человеком – но в силу стесненных финансовых возможностей у себя в общаге располагал лишь собранным собственноручно компьютером «ZX-Spektrum-128», подключенным на старенький черно-белый телевизор «Рекорд» и с таким же стареньким, побывавшем во многих переделках кассетным магнитофоном «Весна-202.1» в качестве внешнего накопителя информации. Этого Галимову было, конечно же, недостаточно, но вполне хватало для того, чтобы писать небольшого размера программы учебной направленности.

Как человек Влад вполне компанейский парень, с ним нетрудно было договориться попользоваться уже готовым программным продуктом, что мы, его сокурсники, часто и делали. Даже, по-моему, излишне часто, на грани навязчивости. Я – не исключение и тоже приходил к нему с целью просчитать за полчаса курсовую работу (просто огромная экономия времени и сил!) И наблюдал за тем, как он включает телевизор, включает компьютер, набирает на клавиатуре «LOAD», нажимает «ENTER» – при том на экране появляется серого цвета помаргивающее поле – затем включает магнитофон и запускает кассету…

Да-да, вот этот самый момент, когда магнитофон начинает пронзительно верещать, отправляя байты с кассеты в оперативную память «Спектрума», а вдоль рамки рабочего поля на экране бегут сверху вниз горизонтальные линии разной толщины. И когда смотришь на происходящее в системе со стороны, слышишь это верещание, кажется, что и не может быть никакой связи между непонятной жизнью персоналки и той красивой стройной логичной программой на Бейсике, которая сгружается сейчас в память.

И очень похоже это на происходящее с парнишкой в кресле, «шустрым» киллером из Своры Герострата. Только вот человек, несмотря ни на что, все-таки не компьютер, и выглядит этот обмен байтами между его мозгом и хитроумным устройством из чемодана Марины несколько по-другому. И на бесконечность страшнее.

– Я готова, – сообщила Марина. – Снимите с него наушники. Первый идентифицированный уровень.

Парнишка замолчал. Лицо его стало меняться. Приоткрылись глаза, рот растянулся в широкой злой улыбке. При этом парнишка выдвинул вперед нижнюю челюсть, и лицо его приобрело очень странное не по-человечески зловещее выражение.

Когда бойцы сняли с парнишки наушники, Сифоров выпрямился, стряхнул пепел и, затянувшись, спросил:

– Я уже могу задавать вопросы?

– Пожалуйста, – махнула рукой Марина.

– Кто ты такой? – сразу взял быка за рога Сифоров. – Твое имя, фамилия, отчество? Род занятий?

То, что ему ответил парнишка, очень невнятно, сглатывая окончания почти у каждого слова, показалось мне полным бредом.

– Я – Годзилла! – ответил он. – Сокрушающий миры, огнедышащий властитель Вселенной!

Опешил и Сифоров. Бойцы заухмылялись. Марина же выслушала ответ с полной серьезностью.

– Та-ак, – протянул Сифоров. – Значит, огнедышащий? И где же тогда ты, огнедышащий, живешь?

– Я живу везде. Вселенная – лишь песчинка под моими ступнями. Люди – мелкие черви, копошащиеся в грязи. Когда я иду, взрываются звезды; когда вдыхаю, гаснут галактики. Потому что я – непобедимый Годзилла, сокрушающий миры, огнедышащий властитель Вселенной.

Сифоров повернулся к Марине:

– Как это понимать?

– Очень просто, – не смутившись, заявила она. – Первый идентифицированный уровень. Стимуляция комплекса превосходства.

– Зачем мне его комплексы? Пусть отвечает на вопросы. И отвечает разумно.

– Придется еще подождать.

Марина вернулась к устройству, а Сифоров – к столу.

– Надо же, – усмехался он. – Годзилла… Додуматься нужно уметь…

На этот раз подготовка заняла у Марины гораздо меньше времени.

Лицо парнишки снова изменилось. Он сузил глаза настолько, что они превратились в щелочки, насупился, поднял плечи, словно поеживаясь от неощутимого сквозняка.

– Уровень второй. Прошу вас, Кирилл.

– Кто ты такой? Твоя фамилия, имя, отчество? – в который уже раз повторил свои вопросы Сифоров.

– Я – агент Альфа, – голос грубый, фразы отрывистые, как лай.

– Агент? – Сифоров подобрался, всем видом своим выражая обостренно профессиональный интерес: он поспешно затушил в пепельнице очередную только что разожженную сигарету, подошел к парнишке вплотную и присел на корточки, вглядываясь ему в лицо. – Тогда скажи, на кого ты работаешь?

– Я лучший агент Совета Владык, – заявил парнишка. – Владыки ценят меня. Я не обману высокое доверие Совета.

– Очередной бред, – констатировал Сифоров. – Мальчик явно насмотрелся видеофильмов.

– Не спешите вы, – остановила его Марина. – Сейчас инициирован второй уровень. Здесь обычно хранятся морально-этические установки человека. По своей сути, этот уровень представляет собой отдельную личность, хотя структурно и более примитивную, чем основная. В обычных условиях личность эта конкретно никак себя не проявляет, но с ее помощью осуществляется, например, выбор решений в острых жизненных ситуациях. У нас ее принято называть «голосом совести». Существуют способы, посредством которых эту личность подменяют другой, искусственной, способной оправдать самые неожиданные решения. Сюда же легко вписать несвойственные конкретному человеку навыки, способности: хорошо стрелять, умело драться и тому подобное.

Конечно же, на уровне сознания наш подопечный вряд ли оперирует только что представленными категориями. Скорее, ему объяснили, что он является сотрудником какого-нибудь вполне реального ведомства, вашей службы, например. Но на уровне «голоса совести» решение сотрудничать с подобным ведомством должно быть подкреплено развитой базой. И обычно в качестве базы такой используют детскую фантазию, тайное желание человека, образ-идеал. В нашем случае, это мечта быть неуловимым секретным агентом. Можно сказать, что для нашего подопечного она стала явью.

Пораспрашивайте его, это поможет выяснить, с каким именно представителем категории Би мы имеем дело.

– Забавный случай, – оценил Сифоров. – Ну что ж, попробуем, – он вернулся к парню. – Значит, ты агент Совета Владык? Причем, лучший. Тогда ты должен уметь хорошо стрелять.

– Я умею стрелять, – с презрением в голосе отвечал парнишка. – Вот так, – он вдруг резким движением поднял скованные руки на уровень глаз, согнул указательный палец, будто бы нажимая на невидимый курок. – Ба-бах! – и засмеялся тихо и с удовлетворением. – Я лучший стрелок среди агентов Совета. Владыки ценят меня.

– Надо думать, – ухмылка на лице Сифорова застыла. – И гранаты кидать ты тоже научился неплохо…

На несколько секунд капитан о чем-то задумался, потом продолжил:

– Кстати, не слишком ли ты разговорчив для секретного агента?

За парнишку ответила Марина:

– Все очень просто. В подобном состоянии он не воспринимает вас как реально существующего человека. Можно сказать, он беседует сам с собой.

– Что еще ты умеешь делать? – вкрадчиво поинтересовался Сифоров у парнишки.

– Все, что прикажут Владыки. Если надо стрелять, я буду стрелять. Если нужно убить, я убью. Если понадобится взорвать этот мир, я взорву его.

– Ведь это же… – невольно вырвалось у меня, но я тут же остановился, потому что Сифоров, улыбаясь во весь рот, одобрительно мне кивнул.

– Правильно, – сказал он. – Идеология Своры.

Сифоров снова наклонился к допрашиваемому:

– Поехали дальше. Что ж это за Владыки такие? Почему ты, такой весь из себя превосходный агент Альфа, готов за них жизнь отдать?

– Владыки – повелители всего сущего. Тысячелетиями они познавали природу вещей. Мудрее их нет в целом мире. И только они имеют право решать, как дальше жить миру, какие формы ему принимать. Жизнь и смерть отдельных людей – ничто перед их величием. Потому бессмысленно задавать Владыкам вопросы; единственное, что может сделать для них такой человек, как я, это смиренно выполнять все их распоряжения. Неукоснительно, именно так, как будет приказано. И Владыки ценят меня, я не обману высокое доверие Совета.

– Вот заладил, – Сифоров досадливо поморщился.

– Я говорила вам, что личность «голоса совести» достаточно примитивна, – напомнила со своего места Марина.

– Куда уж примитивней. Слушай, Альфа, а такого по имени Герострат среди Владык нет?

– Владыки не нуждаются в именах. Имя – звук, пустые звуки не имеют для Владык значения.

– Бесполезно, – подвел итог Сифоров и посмотрел на Марину. – Есть там еще уровни?

– Обязательно.

– Продолжайте, пожалуйста.

В третий раз за сегодня инициатива перешла в руки Марины. И на этот раз пауза затянулась. Сифоров курил, разрешил покурить исстрадавшимся бойцам.

Я же, не отрываясь, следил за тем, как Марина работает. Ничего нового я, правда, не увидел: та же сосредоточенность, та же деловитость. Как у телемастера, настраивающего телевизор. При этом у меня возникло не слишком приятное ощущение, сопровождающееся легкими покалываниями в затылке и у висков, из разряда тех, что одолевают, наверное, каждого человека при просмотре до предела натуралистических сцен кинонасилия, когда, например, на экране герою отрубают голову – результат эффекта присутствия плюс игра воображения. Словно ко мне было подключено это дьявольское устройство, и над моими мозгами Марина сейчас трудилась.

Парнишка опять принялся раскачиваться, потом, зажмурясь, громко промычал нечленораздельную фразу. Наконец он вернулся в исходное положение, выпрямился, и только ни надменности, ни презрения не было на его лице – лишь усталость. В общем, обыкновенное мальчишеское лицо, отчего-то смертельно уставшего.

– Третий уровень, – объявила Марина.

– Чем он характеризуется? Поясните, пожалуйста, – Сифоров явно кое-чему научился.

– Это нечто вроде резервной памяти. Сюда сознание сбрасывает ненужные ей ассоциативные цепочки. В разработках ранних пытались упорядочить эту область, но довести дело до конца так и не получилось. Вкратце, уровень этот – свалка информации; защиту сюда не поставишь, и именно здесь вы можете попробовать решить свою задачу. Подниматься выше по уровням рискованно. На главных блоках памяти должна стоять защита: одно неосторожное слово, и мы теряем подопечного.

– Что ж, попробуем здесь, – согласился Сифоров. – Кто ты теперь? – обратился он к парнишке.

Тот не ответил. Взгляд его был неподвижен.

– Он не реагирует. Что нужно делать?

– На третьем уровне нет прямого восприятия вопросов. Просто и четко произносите слово. Повторяйте его. Образ вызовет ассоциативную цепочку.

– Ох уж эти сложности, – пожаловался Сифоров, наклоняясь к парнишке. – Обезьяна, обезьяна, обе-зья-на.

– Обезьяна, – произнес парнишка совершенно бесцветным голосом. – Макака-краснозадая-зоопарк-животные-вонь.

Он умолк. Сифоров шумно перевел дыхание.

– Герострат, – сказал он. – Герострат, Герострат, Герострат.

– Герострат-огонь-храм-величие.

– Артемида.

– Артемида-богиня-храм-огонь-Герострат-величие-огоньхрам.

Сифоров развел руками.

– Попытайтесь еще раз, Кирилл, – подсказала Марина. – Один и тот же образ может вызывать различные ассоциативные цепочки.

– Герострат, Герострат, Герострат, – послушно повторил Сифоров.

– Герострат-просьба-приказ-стрелок-автомат-цель-мишеньвраг-опадание.

– Это ближе, – обрадовался Сифоров. – Герострат, Герострат, Ге-ро-страт!

– Герострат-просьба-приказ-стрелок-автомат-оружие-арсенал-подвал.

– Ну же! Ну! – закричал Сифоров в азарте.

– Не останавливайтесь, вы на верном пути. Не останавливайтесь ни в коем случае.

– Герострат-подвал, подвал-Герострат!

– Герострат-подвал-арсенал-оружие-автомат-цель-мишеньвраг-опадание.

– Адрес-Герострат-подвал-арсенал, адрес-Герострат-подвал-арсенал.

– Герострат-подвал-арсенал-адрес-площадь-Нарва-Эстония-Прибалтика-тдых-оре-ето.

– Герострат-подвал-арсенал-адрес-площадь-дом, – с напряжением в голосе составил Сифоров.

– Герострат-подвал-арсенал-адрес-площадь-дом-подвалвниз-тупеньки-венадцать-аправо-вонок-вонок-вонок-артавый-опрос-ерострат-росьба-риказ-трелок-втомат-ружие-рсенал-одвал.

Сифоров метнулся к карте, ткнул в нее пальцем, торжествующе обернулся к нам:

– Нарвская площадь, подвал, двенадцать ступенек вниз, направо, три звонка, спросить Картавого. Я, кажется, знаю это место. Выезжаем немедленно.

– Постойте, – сказала Марина. – А как же быть с ним? – она кивнула на парнишку.

– Если вы еще не закончили, то заканчивайте скорее.

Вопрос к бойцам:

– Вы готовы, ребята?

– Так точно, – отозвались бойцы.

– С командованием свяжусь сам, – Сифоров быстро вышел из комнаты.

Он вернулся минут через десять. Поверх майки он нацепил кобуру и теперь на ходу засовывал руки в рукава джинсовой куртки.

– Поехали, – сказал Сифоров с блеском в глазах. – Мы отправляемся за Геростратом…