Текст книги "В поисках фресок Тассилин-Аджера"

Автор книги: Анри Лот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Анри Лот

В поисках фресок Тассилин-Аджера

Перевод с французского Н. В. Шилинис

Научная редакция, прелдисловие и комментарии

члена-корреспондента АН СССР Д. А. Ольдерогге

Henri Lhote

A la Dйcouverte des Fresques du Tassili

Paris, 1958

Предисловие

Еще относительно недавно никто не мог предполагать, что Сахара – эта величайшая пустыня мира могла быть некогда пригодной для жизни. Изменения климата, как утверждали географы, происходят до такой степени медленно, что практически, говоря об истории человечества, их не приходится принимать во внимание. Однако археологические исследования последних десятилетий с несомненностью доказали, что Сахара некогда была обитаема. На всем ее протяжении, от Атлантического побережья вплоть до долины Пила и далее к востоку, в Нубийской пустыне, обнаружены следы деятельности человека. Почти повсеместно в Сахаре были найдены каменные орудия. Изучение их показало, что они относятся к двум различным периодам, отделенным друг от друга многими тысячелетиями. Оказалось, что в глубокой древности в Сахаре было два периода относительной влажности, когда в ныне безводных районах пустыне существовала жизнь.

Первый из этих периодов приходился на эпоху раннего палеолита. Сахару населяли тогда предки современного человека, им-то и принадлежали каменные орудия так называемых шелльского и ашельского периодов. Они представлены исключительно богато на всем протяжении Сахары и отличаются удивительным единообразием. Первый влажный период сменился весьма продолжительным и очень засушливым периодом, когда условия в Сахаре изменились, она стала непригодной для жизни и превратилась в огромную пустыню, лишенную всякой растительности. По своим размерам эта древняя пустыня значительно превосходила нынешнюю Сахару. Она простиралась далеко на юг и доходила, вероятно, до самых границ тропического леса.

Затем наступил второй влажный период. Он приходится уже на эпоху неолита, когда в Сахаре обитали племена охотников и рыболовов, живших по берегам больших озер и рек. Следы этих некогда могучих водных потоков – нынешние вади – древние русла рек, прорезавшие ущелья в горных массивах. Неолитические орудия встречаются уже не повсеместно, но они многообразны, и среди них преобладают главным образом наконечники стрел. Это показывает, что население занималось преимущественно охотой.

Кроме наконечников стрел, скребков и других предметов самого разнообразного назначения, встречаются также каменные зернотерки. Это невольно наводит на мысль, что население Сахары того времени было знакомо с обработкой зерна. Найденные вместе с зернотерками серпы подтверждают такое предположение. Но можно ли на основании этих находок утверждать, что люди, пользовавшиеся зернотерками и серпами, были уже знакомы с земледелием? Нет, нельзя. Все эти орудия относятся еще к тому времени, когда человек собирал дикорастущие злаки и размалывал их на зернотерках. Лишь постепенно это привело к возникновению земледелия, на что, конечно, потребовался многотысячелетний опыт.

По мере высыхания Сахары население отходило к водным источникам: к долине Нила на восток, на север к рекам (ныне сухим вади) Танезруфт, Ихархар (Игаргар) и другим или к югу к могучим, также ныне исчезнувшим, рекам Тафассасет (Тенере) и к Соро (Бахр эль-Газаль), которые впадали н огромное палеочадское озеро. На прежних берегах этих водных потоков, т.е. на нынешних склонах вади, были найдены наскальные изображения гиппопотамов носорогов и других, ныне исчезнувших, животных, а в некоторых местах огромные скопления так называемых «кухонных остатков» – раковинных куч. В них было обнаружено множество костей гиппопотама. Эти кучи относятся, по-видимому, к тому времени, когда древние реки уже пересыхали и превращались в небольшие водные потоки, в которых еще водились гиппопотамы. На склонах вади Ихархар, Ин-Хабетер, Азавак, Хилемси, Соро и многих других сохранились рисунки и росписи, дающие представление о жизни древних обитателей Сахары. Значение их особенно велико потому, что, ввиду особых климатических условий Сахары – резких колебаний температуры года и суток и быстрого выветривания пород – каменные орудия как эпохи палеолита, так и неолита оказываются на поверхности и не дают необходимой основы для датировки первобытных культур на территории Сахары. Возраст этих орудий определяется только при помощи метода типологии – путем сравнения с археологическими культурами Северной Африки и Египта.

Наскальные рисунки сохранились в горных районах Сахары, главным образом в Ахаггаре, Эннедн, Аире и Тассилин-Аджере. Не следует представлять себе Сахару в виде безграничного моря песке на всем ее протяжении. В действительности Сахара – это множество пустынь разнообразного типа. Каждый вид пустыни имеет свое местное название: песчаные пустыни называются по-арабски эрг, а по-берберски игиди, равнины, покрытые гравием, – рег и т.д. Среди них выделяются скалистые пустыни, называемые арабами хамада, а по-берберски – тассили. Тассилин-Аджер представляет собою песчаниковое плато с сильно выветренными скалами. Название его означает – «скалистое плато, пустыня, принадлежащая аджерам». Аджеры – одна из групп туарегов исконного населения Сахары. Туареги занимаются верблюдоводством. Язык их относится к числу языков берберов, древнего населения Северной Африки, обитавшего там задолго до появления арабов в VII в. н.э. Греки называли его общим именем – ливийцы. Когда появились туареги в Сахаре – неизвестно, и происхождение их не выяснено. Туареги делятся на две группы – северную и южную. Северными туарегами называют группу, к которой относятся аджеры и ахаггары. К югу от них в районе реки Нигер живут туареги юлемидден.

История изучения наскальных росписей в Сахаре имеет более чем столетнюю давность. Еще один из самых первых европейских исследователей Судана Г. Барт во время своего путешествия через Сахару в 1850 году обнаружил на пути к озеру Чад, в местности Тели-Сарге (ныне Тель-Исаген, в районе Мурзука), наскальные изображения людей в охотничьих нарядах с масками на головах, сцены охоты на газелей и т.п. Не найдя среди изображений ни одного верблюда, который, как ему было известно, появился в Африке только в III веке н.э., он резонно предположил, что все эти рисунки должны относиться к более древнему времени. Несколько позднее, в 1861-1862 годах, другой исследователь Сахары, француз Дюверье, на пути из Феццана в Аир обнаружил петроглифы около оазисов Гат и Ин-Салах в пределах нынешней Ливни, то есть в районах, непосредственно примыкающих к Тассилин-Аджеру. А еще через несколько лет немецкий путешественник Нахтигаль, первый из европейцев посетивший западную часть нагорья Тибести, нашел на скалах в районе Бардаи изображения людей, быков и верблюдов. Затем последовали сообщения о новых открытиях в северной части Феццана, рисунках, найденных Эрвином де Бари в 1877 году и Г. Рольфсом в 1879 году.

Однако все это были единичные и случайные находки. Значительно большие успехи в изучении наскальных росписей удалось сделать ученому раввину марокканцу Мардохаю Аби Суруру, который не только зарисовал петроглифы, но и привез с собой их эстампажи. Он передал Географическому обществу в Париже 68 эстампажей, описание которых было опубликовано Дюверье в 1876 году[1]. Нет необходимости перечислять все находки, сделанные в XIX веке. Следует лишь упомянуть археологические открытия французской экспедиции Фуро, посетившей Тассилин-Аджер в 1893 и 1899 годах, геолога Фламана в Тидикельте, капитана Картье в вади Асуф, географа Цельтнера в районе Агадеса и, наконец, Гарделя, обнаружившего росписи в Ин-Эззане.

В ходе исследований, которые велись в Сахаре уже в XX веке геологами, гидрологами и другими специалистами, число открытых наскальных росписей необычайно возросло. В 1917-1918 годах Фреге, обследуя западную часть Тассилин-Аджера, нашел новые рисунки; Ожьерас в 1919 году обнаружил росписи в эрге Игиди. Большой интерес вызвало открытие множества наскальных росписей в Джебель Авенате (Ауэнате), этом совершенно заброшенном и находящемся вдали от караванных путей оазисе, который посетила экспедиция Хассанейн Бея в 1923 году. В 1927 году английский офицер Ньюболд нашел интересные росписи в районе Донголы, французы Шассо-Лаба и Кот – в вади Мертутек и других местах.

Из специальных археологических экспедиций, предпринятых в XX веке, следует упомянуть четыре экспедиции известного немецкого африканиста-этнографа Фробениуса, обследовавшие в 1920 году Нубийскую пустыню, в 1932 году – районы Феццана и в 1933-1935 годах – восточную часть Ливии и привезшие богатый материал. Английская археологическая экспедиция, руководимая Г. Винклером, арабистом-этнографом, вела поиски в Нубийской пустыне и детально изучила росписи оазиса Джебель Авенат. Итальянские археологи во главе с Грациози изучали районы Ливии вплоть до начала второй мировой войны[2].

По характеру исполнения все наскальные изображения, найденные в Сахаре, делятся на две группы. Первую составляют рисунки, выбитые пли выцарапанные на поверхности скалы. Это петроглифы. Они распространены по всей Сахаре от Адрара Анет вплоть до Нубийской пустыни. Вторая группа – росписи, или, как их часто условно называют, фрески[3]. Они встречаются в трех торных массивах – Эннеди, Тибести и Тассилин-Аджер, причем богаче всего представлены в самом северном из них – Тассили.

Наиболее древними являются выбитые на камне контурные изображения животных так называемой «эфиопской фауны», гиппопотамов, носорогов, слонов и жирафов. Рисунки эти, покрытые темной патиной, выполнены весьма реалистически. Обычно их все датировали пятым-вторым тысячелетиями до н.э., однако некоторая часть петроглифов относится к более поздней эпохе. Их легко отличить от изображений древнейшего периода по особенностям техники исполнения, стилю, сюжетам, не говоря уже о том, что все древние рисунки покрыты густой патиной.

Росписи или рисунки, выполненные красками, значительно разнообразнее по стилю и сюжетам. Относительный возраст их можно определить несколькими способами. Надежнее и проще всего он устанавливается наличием так называемых палимпсестов, то есть изображений, нанесенных поверх прежних. Этот термин заимствован из практики монахов средневековой Европы, которые, дорожа пергаментом, смывали или соскабливали с него написанный текст и писали новый. Рисунки, перекрывающие друг друга, дают возможность определить относительную хронологию различных стилей. Обычно удается установить последовательность двух-трех слоев рисунков.

Относительный возраст рисунков иногда можно определить и по месту, занимаемому ими в общем комплексе изображений при входе в пещеру, пли под навесом. На это обстоятельство обратил внимание Фробениус, изучая наскальные изображения в районе Феццана, в вади Ин-Хабетер и Ихархар. На склонах русел высохших рек рисунки древнейшего периода размещались на наиболее заметных и удобных плоскостях. Напротив, изображения позднейших периодов располагались на менее доступных поверхностях.

Первоначально считали возможным определять относительный возраст рисунков исключительно на основании цвета патины. Несомненно, этот способ определения древности изображений имеет большое значение, но полагаться исключительно на него нельзя, так как цвет патины во многом зависит от наклона поверхности скалы, ее затененности, от положения ее по отношению к постоянно дующим ветрам и многих других причин, не говоря уже о породе камня, на котором помещено изображение. Таким образом, определение возраста рисунка на основании цвета патины возможно лишь при учете множества разнообразных условий, без чего всякие заключения о его относительной древности будут неверны.

Уже один из первых исследователей наскальной живописи Северной Африки, Фламан, положил в основу определения древности изображений их стиль. Наиболее древние на них он называл натуралистическими, а более поздние полунатуралистическими. Мнение Фламана, в общем, оправдалось, но с принятым им принципом классификации нельзя согласиться полностью, так как он отчасти субъективен, недостаточно точен и слишком упрощает проблему установления относительной хронологии множества самых разнообразных стилей.

Общепринятой классификации всех наскальных изображений Сахары до сих пор не существует. Однако несомненно, что периодизация должна основываться не только на изучении художественных достоинств и стиля изображений, но и, пожалуй, прежде всего на их содержании. В высшей степени важно учитывать, как в росписях и рисунках отражаются изменения фауны, обусловленные отчасти климатическими, отчасти историко-культурными факторами. Этого принципа придерживался французский исследователь Л. Жолео, который разделил все известные ему изображения на четыре группы[4]. Первую и, по его мнению, наиболее древнюю группу составляют рисунки «эпохи буйвола», к которой относятся реалистические изображения носорогов, слонов, жирафов и людей так называемого бушменского типа. Вторую, хронологически более позднюю группу образуют рисунки «эпохи африканского слона», когда появляются изображения домашних животных, в том числе связанные с культом солнца, а именно баран с солнечным диском на голове, а затем «солнечный бык». Следующую группу составляют рисунки, на которых встречается прирученная лошадь, наконец, последнюю группу образуют рисунки «эпохи верблюда». Эта классификация в общих чертах сейчас считается наиболее убедительной.

Периодизация, предложенная французским археологом и историком Р. Мони, которая является результатом изучения наскальных рисунков всех районов Сахары, в том числе и Тассилин-Аджера[5], также намечает четыре главных периода, определяемых в основном сменой фауны и датируемых следующим образом:

Древнейший период –

изображения животных «эфиопской фауны»: носорогов, жирафов, слонов и др.

Племена охотников и собирателей.

5000-2000 лет до н.э.

Скотоводческий период –

изображения домашних животных:

коз, овец и крупного рогатого скота.

Племена скотоводов, занимавшихся также охотой и собирательством.

2500-1000 лет до н.э.

Период боевых колесниц –

появление изображений лошади и повозок с колесом.

1200 лет до н.э. – начало н.э.

Период появления верблюда –

200-700-е годы н.э.

а) изображения ливийско-берберского времени

б) изображения арабо-берберского и современного периода

700-е годы н.э. – до наших дней

Однако хронологические рамки этой периодизации теперь требуют изменения, так как исследования пыльцы растений и костных остатков новейшими методами позволили, археологам уточнить возраст некоторых находок, и древнейший период, по-видимому, следует датировать одним-двумя тысячелетиями раньше. Но в целом периодизация эта не встречает возражений.

Примерно ту же последовательность смены стилей и сюжетов изображений мы видим в рисунках, найденных в гроте Ин-Эззан в центре пустыни Танезруфт. Открывшие их археологи Дюран и Лаводен различали три слоя изображений. Ту же многослойность отмечали исследователи в росписях, найденных ими в Эннеди в Джебель Авенате, на границе Ливии и Египта и во многих других местах, но ни одна из них не дает возможности установить более точные датировки. В этом отношении исключительное значение имеют изображения, обнаруженные Г. Винклером в пустыне около долины Нила в районе древней караванной дороги от Коптоса в Верхнем Египте к Косейру на берегу Красного моря, а также в вади Мених[6]. Древнейшие из рисунков представляют собою реалистические изображения слонов, жирафов и носорогов. Все они относятся ко времени, когда в саваннах древней Сахары жили племена охотников. Рисунки следующего периода указывают на появление скотоводства. Винклер приписывает их «автохтонным жителям гор», которые кочевали со своими стадами в саваннах по обе стороны нильской долины. Одновременно в долине жили племена, занимавшиеся, вероятно, земледелием и рыболовством. Они оставили совершенно иные рисунки, по преимуществу изображающие большие лодки с гребцами. Характер изображений этих судов, а также увенчивающих их мачт с символическими знаками номов (областей) позволяет определить их возраст достаточно точно. Изображения судов, обнаруженные на стене гробницы в Иераконполисе в Верхнем Египте, оказались поразительно сходными с наскальными рисунками этого типа. Гробница и Иераконполисе, открытая в 1901 году известным египтологом Флиндерсом Питри, принадлежит культуре Нагада II (иначе называемой герзейской), которая датируется началом третьего тысячелетия до н.э., т.е. относится к эпохе образование древнеегипетского государства. Итак, рисунки скотоводческого периода в восточной части Сахары могут быть отнесены к концу четвертого – началу третьего тысячелетия до н.э., что дает известную опору для определения возраста рисунков скотоводческого периода в других районах Сахары.

Как уже было сказано раньше, устанавливая относительную хронологию, необходимо принимать во внимание множество самых различных критериев, не только характер патины и местоположение рисунков, стиль и сюжет, но также и различные детали изображений. Нередко эти детали определяют хронологию изображений. Так, известный исследователь Сахары Т. Моно, изучая наскальные рисунки Западной Сахары в районе Адрара Анет, пришел к выводу, что изображения, покрытые черно-коричневой патиной, и, очевидно, более древние, представляют всегда людей, вооруженных луками и палицами. В отличие от них на рисунках, покрытых светлой патиной и относящихся к более позднему времени, запечатлены люди с дротиками и круглыми щитами.[7]

Наличие изображений колесниц и лошадей дает возможность датировать рисунки довольно точно серединой второго тысячелетия до н.э., так как известно, что в Древнем Египте лошадь появилась около 1700 года до н.э. во время нашествия гиксосов на Египет. Прежде полагали, что лошадь проникла в Сахару из Египта, однако теперь есть серьезные основания полагать, что она была завезена из Южной Европы. Изображения колесниц найдены в тех областях Сахары, которые находились под властью гарамантов – народа, обитавшего в пределах современной Ливии и юго-восточной части Алжира. Рассказывая о гарамантах, греческий историк Геродот упоминает, что они в своих колесницах охотились на пещерных эфиопов.[8] Когда появились лошади в Ливии, сказать трудно. Первые упоминания об этом мы находим в одной надписи на стенах Карнакского храма в Фивах, где речь идет о победе египетского войска над ливийцами, причем указывается, что победители захватили четырнадцать упряжек лошадей. Надпись эта датируется 1229 годом до н.э.

В наскальных рисунках Сахары колесницы сопутствуют особому стилю изображения человеческой фигуры в виде двух обращенных друг к другу вершинами, треугольников, напоминающей по форме песочные часы. Они встречаются на скалах в Тассилин-Аджере, Ахаггаре и Адрар Ифорасе и относятся к эпохе, следующей за временем распространения скотоводства. Очевидно, к этому периоду климатические условия уже изменились и племена скотоводов перекочевали к водным источникам – к югу, в районы саванн Судана, к долине Нила, или к северу, к горам Атласа.

До сих пор много споров среди специалистов вызывают своеобразные рисунки, изображающие быков и баранов с солнечным диском на голове. Обычно в них видели результат египетского влияния и связывали их с культом древнеегипетского бога Амона-Ра. Однако сахарские рисунки датируются гораздо более отдаленным временем. Вполне возможно, что почитание солнца было широко распространено у многих народов Дровней Ливни и от них проникло в долину Нила.

После всего сказанного легче оценить научное значение работ французской археологической экспедиции Анри Лота, работавшей в труднодоступном горном районе Центральной Сахары – Тассилин-Аджере.

Впервые в истории изучения Сахары археологическая экспедиция снаряжалась столь основательно. Экспедиция имела возможность передвигаться на автомобилях, в ее распоряжении находился караван верблюдов, и ее снабжали по воздуху с самолетов. В составе экспедиции были фотографы и специалисты-художники. В их задачу входило копирование на картоны и кальки рисунков и росписей. Состав экспедиции обновлялся, так что одни художники сменяли других. В результате экспедиция привезла множество копий наскальных изображений. Они сначала были выставлены в Лувре, а затем переданы в Музей Человека в Париже, где собраны богатейшие коллекции по археологии и этнографии Африки. Работы экспедиции Лота были подготовлены многими исследователями, в числе которых следует упомянуть Кортье, впервые открывшего в 1009 году росписи в Тассилин-Аджере, вслед за ним последовали Ланре, геолог Килиан, Бернар и молодой французский офицер Бренан. Бренан провел в этом районе Сахары более восьми лет (с 1932 до 1940 года). Будучи недурным рисовальщиком-любителем, Бренан, находясь в Тассилин-Аджере, сделал множество зарисовок, которые оп переслал крупнейшему знатоку доисторической археологии А. Брейлю. Рисунки Бренана показали ему, что этот район Центральной Сахары представляет собою настоящий музей доисторической живописи. Тогда же возникла идея организации большой экспедиции для изучения Тассилин-Аджера. Однако вторая мировая война прервала эти начинания. Зарисовки Бренана были опубликованы Брейлем вскоре после окончания войны. В этом издании приводилось первое и весьма несовершенное описание художественных сокровищ Тассилин-Аджера. Зарисовки же давали только самое общее представление о характере изображений и были далеки от точности передачи. Издатель этих зарисовок – А Брейль допустил очень вольную трактовку сюжетов, изображенных на скалах, видя в них целые сцены с морально-этическим содержанием. Так, например, одно из изображений (по аналогии с известным библейским сюжетом продажи Иосифа своими братьями) было названо им «Жозефина, продаваемая своими сестрами». В этой сцене мы видим группу женщин, одну из которых, «Жозефину», ее сестры насильно влекут к группе мужчин, представленных рядом. Таким же образом объяснял Брейль множество других композиций. Все эти толкования несомненно показывают остроумие знаменитого археолога, но совершенно фантастичны.[9]

Лишь через десять лет после окончания войны удалось наконец организовать экспедицию, руководство которой было поручено Анри Лоту, известному знатоку быта и обычаев туарегов, работавшему долгое время в разных районах Сахары и знакомому с историей и археологией этой части Африки. Еще до того, в 1934 году, Лот бывал в Тассилин-Аджере, был знаком с Бренаном и принимал участие в публикации его материалов.

Для определения хронологии наскальных изображений Сахары район Тассилин-Аджера исключительно важен, так как по обилию рисунков и росписей он намного превосходит все остальные районы Сахары. Известный французский археолог Рейгасс имел возможность в 1935 году ненадолго посетить этот район. Сравнивая обнаруженные им изображения самого разнообразного типа с ранее известными ему росписями и петроглифами других районов Сахары, а именно Ахаггара, Эннеди, оазиса Джанет и вади Джерат, Рейгасс пришел к следующим выводам.[10]

Наиболее древними он считал выцарапанные на скалах изображения животных тропической фауны: гиппопотамов, носорогов, слонов, жирафов, буйволов, антилоп, крупного рогатого скота и страусов. Самая темная патина покрывает изображения гиппопотамов, носорогов и буйволов одной из вымерших пород. Эти животные исчезли прежде других, причем носороги и гиппопотамы должны были, очевидно, вымереть в первую очередь из-за все усиливающейся засухи. Рисунки этой группы содержат также изображения людей в масках, вооруженных луками и стрелами. Некоторые животные представлены с кругом (солнцем?) на голове. Рисунки первого периода в общем весьма реалистичны. Человек, изображавший окружающий его мир, превосходно знал повадки животных и точно их передал.

Вторая группа изображений резко отличается от первой не только по технике исполнения, но и по стилю и сюжетам. Это большей частью многоцветные, несколько условные росписи. Среди изображений животных часто встречаются козы, крупный рогатый скот, лошади, собаки, антилопы, муфлоны, слоны и изредка жирафы. Люди обычно представлены в масках, вооружены луками, дротиками, топорами и кривыми, очевидно метательными, палицами, употреблявшимися для охоты на мелких животных. Мужчины одеты в короткие широкие плащи, женщины – в колоколообразных юбках. Иногда встречаются женские фигуры с ярко выраженной стеатопигией, а также длинные тонкие нитеподобные фигуры мужчин, напоминающие южноафриканские росписи.

К рисункам второго периода Рейгасс причислял также изображения колесниц, относя их ко времени расцвета государства гарамантов.

Как видим, классификация изображений Тассилин-Аджера, предложенная Рейгассом, имела всего лишь самый общий предварительный характер. Необходимо было ее проверить и уточнить.

Экспедиция Лота, работавшая почти полтора года, в 1956-1957 годах детально обследовала район Тассилин-Аджера. Изучение всех обнаруженных там рисунков и росписей подтвердило правильность установившейся периодизации наскальных изображений Сахары на основании смены фауны. По-видимому, самое общее деление их на четыре периода – древнейший, скотоводческий, колесниц и верблюда – можно считать теперь прочно установленным. Обследование Тассилин-Аджера показало, что первый из них – древнейший период – отличался особым стилем изображения человеческих фигур, и Лот назвал его периодом «круглоголовых людей». Затем удалось установить, что некоторые рисунки перекрывают друг друга, и Лот предположил последовательную смену 16 слоев и 30 стилей. Правда, эта последовательность не была им доказана, и проблема палимпсестов остается нерешенной. Характер изображений лиц и фигур людей привел Лота к заключению, что в создании культуры Древней Сахары принимали участие племена негроидной расы наряду со средиземноморцами. Дальнейшие исследования подтвердили правильность этого вывода, и он считается теперь прочно обоснованным.[11]

Исключительно ценными оказались находки органических остатков, обнаруженных около росписей. Они дали возможность точно датировать росписи при помощи так называемого радиокарбонного метода – С¹⁴, основанного на учете распада содержащихся в этих остатках радиоактивных частиц.

Однако примененный экспедицией способ фиксирования изображений при помощи зарисовок и снятия калек был далеко несовершенным. К тому же среди зарисовок оказались, по-видимому, фальсификации, вроде изображений богинь в египетском стиле. Поэтому некоторые результаты работ экспедиции были встречены с недоверием в кругах специалистов.

Вскоре после своего возвращения Лот опубликовал книгу «В поисках фресок Тассили», в которой очень живо и интересно рассказал об организации экспедиции, о трудностях работы в горных массивах Тассилин-Аджера и описал историю народов Сахары на основании изучения наскальных изображений этого района.[12] По его мнению, в Центральной Сахаре много тысяч лет назад, задолго до возникновения цивилизации Древнего Египта, сложилась весьма развитая культура неолита Сахары. Позднее с востока в Сахару проникли племена кочевников-скотоводов и постепенно распространились вплоть до Атлантического океана.

Лот высказал предположение, что эти племена были непосредственными предками фульбе, одного из наиболее многочисленных народов Западного Судана. Доказательство этому он видит в наскальных росписях, где изображены женщины, прически которых напомнили ему современные прически женщин фульбе, живущих в Фута Джалон – горном районе в Гвинейской Республике. Изображения масок, встречающиеся в Тассилин-Аджере, Лот сравнивает с масками народа сенуфо, живущего в пределах Республики Верхняя Вольта, и заключает, что обитатели древней Сахары имели обряды, сходные с обрядами инициации этого народа.

Наблюдения эти безусловно интересны, но малодоказательны. Культура народов, населявших Центральную Сахару и оставивших по себе память в наскальных рисунках и росписях, относится к V-III тысячелетиям до н.э. Трудно представить себе, чтобы женская прическа сохранялась неизменной на протяжении тысячелетий. Четыре тысячи лет тому назад не существовало и народа сенуфо, как не существовало на территории Европы ни французов, ни итальянцев. Поэтому нельзя в обрядах сенуфо видеть сохранение древних традиций населения Тассилин-Аджера. О чем можно и следует, на наш взгляд, говорить – это всего лишь о явно африканских элементах в этническом составе и культуре древнего населения Сахары.

Через несколько лет после возвращения экспедиции Лота один из ее участников, Жан Доминик Лажу, отличный фотограф и кинооператор, отправился вновь в Тассилин-Аджер. Он провел там около десяти месяцев (в 1960-1961 гг.), посетил уже известные ему ранее ущелья и пещеры и переснял заново многие росписи. Он не ограничился этим и обследовал другие местонахождения и в ущелье Озенеаре открыл новые, до того неизвестные рисунки. В 1962 г. Лажу опубликовал результаты своих работ; изданный им альбом содержит самые лучшие воспроизведения наскальных изображений Тассилин-Аджера.[13] Поэтому в настоящем издании, в отличие от русского издания 1962 г., в основном использованы фотографии Лажу вместо весьма несовершенных зарисовок и калек экспедиции Лота.[14]

Крайне скупой текст, которым Лажу сопроводил иллюстративный материал, содержащийся в его альбоме, отличается трезвой оценкой различных попыток истолкования наскальных изображений. Лажу совершенно справедливо указывает, что рисунки эти не дают достаточных оснований судить о расовой принадлежности людей того или иного периода и что следует также быть очень осторожными при определении вида животных. Он совершенно правильно отмечает, что решающее значение принадлежит исследованию костных остатков, что нельзя ограничиваться одним только изучением изображений, но для установления точной датировки и определения характера культуры народов, оставивших росписи, необходимо производить раскопки, тем более что в горах Тассилин-Аджера множество еще совершенно необследованных захоронений.

Среди скал на поверхности можно найти неисчислимое количество разного рода наконечников стрел, каменных ножен, скребков, зернотерок и орудий неизвестного назначения. Лажу подчеркивает, что горный район этот практически почти не исследован. Общее число росписей и рисунков, по его словам, составляет «сотни тысяч, если не миллион». Приложенная к его работе карта показывает, что до сих пор обследованы всего лишь некоторые скалы, пещеры и ущелья, но большая их часть остается неизвестной.