Текст книги "Ночь волчицы"

Автор книги: Анри Левенбрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Дай лучшего вина, – отозвался наконец посетитель, кладя ладони на стол.

Мало-помалу остальные занялись беседой, не обращая больше внимания на странного незнакомца. Однако среди них оказался один молодой галатийский крестьянин, чье любопытство так распалилось, что он не мог вернуться к своим занятиям. Он встал и подошел к незнакомцу на глазах у остальных встревоженных жителей.

– Можно к вам присесть? – спросил он, указав на стул напротив.

Охотник медленно поднял голову. Тут только блеснули его глаза. Такие же темные, как его одежда. И вновь скрылись под тенью капюшона.

– Пожалуйста.

У него был глухой мрачный голос, который выдавал, однако, человека воспитанного. Его речь была правильной, как у друидов или у галатийской знати.

Молодой крестьянин сел напротив и поставил на стол стакан, полный вина, который держал в руках. Выпил глоток и прищелкнул языком. Он хотел вести себя как ни в чем не бывало, несмотря на то что в глубине души робел перед этим охотником.

– Это волк? – спросил наконец молодой человек, кивнув в сторону двери.

– Мммм, – подтвердил незнакомец.

– Вы охотитесь на волков?

– Да.

– Зачем? Вы едите их?

Незнакомец покачал головой.

– Ради награды, – объяснил он.

– Какой награды?

Охотник вздохнул.

– Награды, – повторил он. – Вы не слышали про охоту на волков?

– Нет, – признался крестьянин.

Чужеземец вытер лицо. На его руках была земля и кровь, от него дурно пахло, он шумно дышал. Однако что-то неуловимое в его поведении выдавало в нем человека благородного происхождения. Он взял стакан, который хозяин, вернувшийся из кухни, протянул ему с недоверчивым видом. Сделал глоток, потом поставил вино на стол.

– Многие знатные господа в Галатии и даже в Темной Земле объявили охоту на волков, как это бывало во время бриттиан.

– И как это происходит?

– Охотники устраивают облавы на волков, а господа платят один золотой за волчонка, два за волчицу и четыре за волка. Говорят, этой зимой будут давать пять золотых за беременную волчицу.

– Но почему господа платят за волков?

– Как почему? Волк – свирепый плотоядный зверь. Первый враг человека и скота.

– Ну и что, достаточно иметь собак возле стада, – возразил крестьянин, – у нас так и заведено, и волки никогда не нападают на наш скот.

– Потому что в ваших краях их пока не так много. Но когда они расплодятся и им не будет хватать добычи, они придут в ваши селения. Если не ошибаюсь, волчица может за раз принести до тринадцати волчат. Скоро они заполонят всю округу и так разъярятся, что опустошат страну.

– Неужели они такие свирепые?

– Да. Рассказывают, что они нападают на людей, а особенно на детей, потому что любят нежное мясо. А поскольку они едят жаб, то укус у них ядовитый.

– Это правда? Значит, поэтому вы на них и охотитесь?

– Нет, – доверительно улыбнулся незнакомец. – Мне на это плевать. Я делаю это только ради золота.

Молодой крестьянин кивнул. Теперь ему не казалось это таким странным. Наступили суровые времена, и он тоже не отказался бы от лишнего золотого.

– Как вы на них охотитесь? – Его все более и более привлекал этот незнакомец.

– Ты никогда не слышал барда Гаса из Виня?

– Нет.

– А ведь он часто бывает в ваших краях. И в своих стихах рассказывает про охоту. Тебе надо его послушать. Никто так хорошо не рассказывает про волчью охоту. Про охоту с облавой, которую устраивают загонщики, но еще и про охоту в одиночку, какой занимаюсь я.

– И как же вы это делаете?

– Ты, однако, любопытен!

– Дело в том… Я был бы не прочь заработать золотой или два.

– Понимаю. Так вот, мне приходится одному ставить капканы, а иногда несколько дней лежать в засаде. Ты никогда не охотился?

– Нет.

– Тогда тебе может прийтись туго. Но если будешь упорен, тебя это увлечет. Ты знаешь, ничто так не горячит кровь, – прошептал незнакомец, подмигивая молодому человеку.

Крестьянин почесал в затылке. Поглядел на своих друзей, сидевших за столиком сзади, и снова обратился к незнакомцу, но уже тише:

– Вы могли бы мне показать?

Под темными складками капюшона мелькнула улыбка чужеземца.

– Я охочусь в одиночку.

– Я мог бы вам пригодиться, – не отставал крестьянин. – Я хорошо знаю эти места.

Незнакомец положил руки на стол и долго сидел неподвижно. Его глаз не было видно, но он, несомненно, наблюдал за своим собеседником. Наконец он согласился.

– Ладно. Но только завтра. Потом тебе придется справляться самому. И не думай, что я буду делиться наградой, если мы добудем волка.

– Да ну что вы, нет! Как ваше имя? – спросил молодой крестьянин.

– Меня называют Землемером.

– Рад познакомиться. Меня зовут Агерик.

Они пожали друг другу руки через стол. Этот знак дружбы, похоже, не пришелся по вкусу другим посетителям. Но Агерик решил не обращать на это внимания. Ему тоже нужно золото…

На другой день они вместе углубились в сердце ланд.

– Фингин, я встретила друида Киарана в мире Джар, и он поведал мне дурные новости о Сай-Мине.

Уже давно наступила ночь, и лагерь освещало лишь пламя костра. Молодой друид, который уединился с Алеей позади палаток, нахмурил брови.

– Совет распался, – сказала Алеа. – Четверо твоих братьев покинули Сай-Мину и примкнули к Амине в Провиденции.

Фингин глубоко вздохнул.

– Все-таки Эрнан долго продержался, – пробормотал он. – Я уверен, что он все знал. Если он побудил меня уйти, значит, ему, как и Айлину до него, было известно, что Совет не выдержит и не сможет защитить тебя в полном составе.

– Мне жаль.

– Не волнуйся, Алеа.

Молодой друид перестал смотреть на нее. Уперев взгляд в землю, он размышлял, пытаясь понять, насколько тяжело сложившееся положение. Нужно было вспомнить о своем обучении, чтобы осознать случившееся во всей глубине, понять его причины и все возможные последствия.

– Как ни грустно, – продолжил он, – но, возможно, Эрнану это на руку. Избавившись от самых непокорных, он наверняка сможет убедить Совет поддержать тебя.

– Это будет честью для меня, – искренне ответила Алеа.

– По правде сказать, меня больше тревожит то, что Амина сделает с друидами, которые к ней присоединятся.

– Хотела бы и я это знать. Я опасаюсь встречи с Аминой. У меня о ней такие хорошие воспоминания. Но выходит, что она изменилась. И кажется, не в лучшую сторону. Это мы увидим позже…

– Да, прежде всего надо думать о том, что происходит здесь, в горах. Я ведь говорил, что есть другой выход, кроме как всем идти через пещеры. Помнишь, как мы при помощи саймана исследовали подземный проход в Риа? – спросил Фингин.

– Конечно. Я видела, как Фелим это делал, – с улыбкой ответила девушка.

– Как ты думаешь, сможем ли мы вдвоем, объединив силу саймана, исследовать пещеры Гор-Драка, не спускаясь в них? – Я догадалась, что ты размышлял об этом, и сама с тех пор об этом думаю. Но, если признаться, узнать это будет трудно. Во-первых, неизвестно, существуют ли эти пещеры, и потом, неизвестно, насколько они велики и куда ведут…

Фингин поморщился:

– Знаю, знаю. Но мы не сможем это узнать, пока не попробуем.

– Согласна, – кивнула Алеа. – Мы и правда выиграем время, если нам удастся пройти по ним. Загвоздка в том, Фингин, что мы даже не знаем, где вход в эти пещеры, если он есть.

– Мне почему-то кажется, что Мьолльн что-то знает, но не хочет нам говорить, потому что очень боится туда лезть.

Алеа кивнула:

– Мы не можем его заставить. Но он мог бы присоединиться к нам после.

– То есть ему придется идти одному? Уж этого он точно не захочет, – возразил друид.

– На это-то я и надеюсь.

Фингин расхохотался.

– Понятно. Пойдем, поговорим с ним, – предложил он.

Они вернулись в лагерь и через некоторое время отыскали гнома, который, вероятно догадываясь, что его придут уговаривать, спрятался в палатке Воинов Земли и притворился спящим.

– Господин Аббак, – наклонясь над ним, тихонько позвал Фингин, – мы хотели с вами поговорить.

Гном, ворча, повернулся на живот.

– Господин Аббак! – не отставал Фингин.

– Нет! – выпалил Мьолльн. – Ахум. Аббак больше не разговаривает с друидами, Самильданахами и им подобными обманщиками. Так-то вот. Дайте гному поспать!

Фингин повернулся к Алее и пожал плечами.

– Стоило ли карабкаться на эту гору, если теперь у тебя храбрости не больше, чем у четырнадцатилетней девочки? – поддела она гнома.

– Четырнадцатилетней девочки, вообразившей себя спасителем мира? – едко ответил тот.

– Мьолльн, мы только хотим знать, известно ли тебе, где вход в пещеру. А если ты не хочешь туда идти, ты можешь обогнуть горы и позже найти нас в Тарнее. Но мне надо попасть туда как можно скорее.

– Ага! – заворчал гном. – Так я и знал! Ты хочешь, чтобы у меня не оставалось выбора! Ахум, ты и правда самая большая притворщица среди всех добрых женщин острова, вот ты кто! Да меня ни один гном так никогда не сердил, как ты!

– Ни с одним гномом у тебя не будет столько приключений… Я думала, ты их любишь.

– Только не под землей! Я боюсь их до ужаса,тада, и ты это знаешь!

– Тогда ты присоединишься к нам в Тарнее, но скажи по крайней мере, где вход, – настойчиво сказала Алеа, тряся за плечо своего друга, спрятавшегося под одеялом.

Внезапно гном повернулся и одним прыжком встал на ноги. Его густые брови были так сильно нахмурены, что почти сошлись вместе. Вид у Мьолльна был гневный, глаза его сверкали, нос морщился. Он пинком откинул одеяло, оттолкнул Алею и, ворча, вышел из палатки.

Фингин ошеломленно поглядел на девушку.

– Так что? – крикнул гном снаружи, видя, что Алеа не идет за ним. – Хочешь увидеть вход или нет?

Девушка покачала головой и вышла вслед за гномом. Тот, по-прежнему бурча что-то себе под нос, зашагал прямиком через лагерь, не останавливаясь и не обращая внимания на солдат, которые еще не легли. Никогда еще Алеа не видела, чтобы гном шел так быстро. По дороге она успокаивающе махнула рукой Эрвану, который, услышав шум, прибежал посмотреть, все ли в порядке. Магистраж посмотрел ей вслед, догадался, что наверняка раскричался гном, и, успокоившись, вернулся в палатку.

Фингин помедлил секунду, потом нагнал Алею. Он шагал сзади, не произнося ни слова, хотя ярость гнома была так потешна, что хотелось расхохотаться. Но он не хотел его обижать и решил, что лучше молчать. Похоже, Алеа, хорошо знавшая своего друга, думала о том же и послушно шагала за гномом.

Несмотря на непроглядную темень, Мьолльн на удивление легко находил дорогу. Пинком раздвигая кусты и отметая сухие ветки, он яростно расчищал себе путь и за все время ни разу не обернулся.

Они долго шли молча, пока наконец Алеа не выдержала и решила заговорить:

– Мьолльн, не легче ли будет идти рядом?.. Ты что, собираешься дуться всю дорогу?

Но гном не ответил. Только присвистнул с досадой, задрал нос и еще быстрее зашагал напролом по кустам.

Алеа начала было замерзать, когда гном внезапно остановился. Она тоже остановилась, а за ней и Фингин.

– Вот, маленькая надоеда. Здесь твоя пещера! – крикнул Мьолльн, указывая на огромную дыру, черневшую впереди под скалой.

Алеа подошла к дыре и застыла в изумлении. Так вот она, так близко! И Мьолльн все это время знал, что она в двух шагах. А если бы они его не попросили, он бы им так никогда и не сказал?

– Спасибо, волынщик, – сказала она, разглядывая вход в пещеру.

– Волынщик, волынщик! – раздраженно повторил Мьолльн. – Если бы я не бегал за тобой повсюду как собачонка, давно бы уже стал бардом!

– Мьолльн, а вам известно, кто посвящает в барды? – вмешался Фингин, подходя к гному. Тот задрал голову, секунду помолчал, потом ответил:

– Проклятые друиды!

– Правильно, – согласился Фингин. – И вам известно так же хорошо, как мне, что я проклятый друид?

– Ну и что?

– А то, что я мог бы сделать вас бардом, ведь так?

Мьолльн насупился:

– И вы станете мне говорить, что для этого мне надо пойти туда с вами, да?

– Боюсь, мне не удастся передать вам секреты бардов, если вы не последуете за мной.

Мьолльн вздохнул.

– А еще не забывайте, – продолжал Фингин, чувствуя, что вот-вот выиграет партию, – что барда ценят тем больше, чем больше он может рассказать историй. А бардов, которые прошли через драконьи пещеры, я лично ни одного не знаю.

Гном скорчил рожу. Он глядел то на Фингина, то на Алею. Мьолльн понимал, что его заманили в ловушку. Но все это уже начинало ему нравиться…

– Что правда, то правда, история была бы отменная, – согласился он, скрестив на груди руки.

– В любом случае, – вмешалась Алеа, – мы даже не знаем, сможем ли там пройти.

– Проверим прямо сейчас, – предложил Фингин.

Глава 4
Во чреве дракона

– Есть новости от епископа? – осведомился Ферен Ал'Роэг, возвратившись с прогулки верхом.

Двое стремянных вышли ему навстречу и взяли жеребца под уздцы, чтобы граф мог слезть. Следом за ними, широко улыбаясь хозяину, шел прево Аламбер.

– Похоже, крещение Мерианда Прекрасного имело настоящий успех! – ответил он, протягивая графу трость.

С возрастом полнота стала тяготить графа, ходить ему становилось все труднее. Но, несмотря на это, выглядел он внушительно. Лысина и черные глаза придавали ему свирепый вид, а громкий суровый голос позволял графу всегда сохранять за собой последнее слово. Ал'Роэг был одним из самых умных правителей на острове, но он же и вызывал наибольшее отвращение.

– Все прошло прекрасно, – пророкотал он, берясь за трость. – Я убежден, что Эдитус сумеет крестить большинство темноземельцев. А мы, Аламбер, спокойно займемся Сарром.

– Вы думаете, нам удастся обратить жителей Сарра так же легко? – спросил тот.

Граф направился через маленький парк к северному крылу дворца, где располагались его покои.

– Теперь меня больше волнует другое. Я собираюсь послать туда Огонь, любезный прево. Сейчас мне нужно не крестить саррцев, а захватить там власть и их землю, и тогда три пятых острова будут у меня в руках. Обращение Темной Земли было мудрым расчетом, но ее жители смелы и часто непокорны, а Сарр не станет сопротивляться, я могу захватить их с горсткой солдат. Им вера будет навязана. И с ними не придется так осторожничать, как с Темной Землей.

– Если королева нам это позволит, – возразил Аламбер.

– Сейчас она слишком занята тем, чтобы стать друидом! – засмеялся граф, подняв трость в сторону своего собеседника.

– А Алеа? Что с ней стало?

– С тех пор как она сбежала из тюрьмы, за управление которой я вам плачу? – сверкнул глазами Ал'Роэг и повернулся к Аламберу.

– Согласитесь, что это была необычная пленница. Не каждая девчонка тринадцати лет способна пробить в каменной стене огромную дыру при помощи одной лишь силы духа…

– Именно поэтому вы должны были поместить ее в более надежную камеру. Но что теперь о том толковать. Я и сам недооценил эту мерзавку!

– О да, и мы не должны повторить ту же ошибку. Вполне вероятно, что от нее можно ждать большей беды, чем от королевы. Мы не знаем, где она теперь. Ведь ее не было с той маленькой армией, которая сражалась от ее имени против Воинов Огня.

– Нет. Но мы уничтожили ее армию, туатаннов, а заодно и друидов. Где бы она ни была сегодня, у нее нет сил сражаться. Рано или поздно я разыщу ее, а пока у меня другие заботы. Вы передали Данкрэ, чтобы он ждал меня в кабинете?

– Конечно, господин граф, он уже наверху.

Ферен Ал'Роэг кивнул и ускорил шаг. У входа во дворец он снял длинный плащ, отдал его слуге и начал с трудом подниматься по лестнице, ведшей на второй этаж. Наверху другой слуга распахнул перед ним дверь.

– Добрый день, генерал, – поздоровался Ал'Роэг с Данкрэ, который уже сидел в комнате.

– Здравствуйте, господин граф, – ответил тот, поднимаясь.

Генерал Данкрэ был ближайшим советником графа со времен той битвы. Его блестящая победа стала решающей в истории Харкура, и с тех пор граф относился к нему с большим уважением.

– Как наши войска, дорогой друг?

– Хорошо, очень много новобранцев. Сотни желающих подают прошения. Молодым не терпится схватиться с Галатией.

– Наша первая цель совсем не Галатия, – возразил Ал'Роэг и грузно плюхнулся в широкое кресло напротив генерала.

– Вы правы, но для солдат это хорошая цель. Они предвкушают решающий бой. И видят себя в центре королевства вместо заносчивых галатийцев…

– В первую очередь надо думать о Сарре, генерал.

– Да, вы уже делились со мной своими замыслами, – сказал Данкрэ и покачал головой.

– И они вас не устраивают? – удивился граф, которому показалось, что в голосе генерала прозвучало сомнение.

– Дело не в этом, господин граф, я думаю, ваш план хорош, но есть две вещи, которые меня беспокоят. И Сарр с Галатией тут ни при чем.

– Бизань?

– Нет, хотя и не стоит недооценивать скрытую мощь их армии. Мне, как и вам, известно, что они постараются как можно дольше оставаться в стороне и что при наихудшем исходе они окажутся с теми, у кого будут деньги. История это уже доказала.

– Тогда что? Девчонка?

Генерал медленно кивнул:

– Да. Она, а еще Маольмордха.

– Вы и правда думаете, что эта Алеа еще способна нам повредить после поражения ее армии? – спросил граф.

– В тот день ее там не было, но ее друзья за неслыханно короткий срок подняли ради нее армию в несколько тысяч человек И я скажу, что мне никогда не приходилось видеть у солдат такой слепой преданности, ее нет даже у наших верных Воинов Огня.

Граф поморщился:

– Но это не помешало нам их разбить.

– Завтра или послезавтра, если захочет, она соберет армию еще большую и такую же преданную. В городах и селах о ней ходят легенды. Даже в Харкуре об этой девчонке говорят чаще, чем о ком-либо на острове. А ведь сила легенд вам известна, господин граф. Вы знаете, сколько народу может пойти за подобной личностью…

– И что же? Вы предлагаете бросить все силы на эту девчонку? – возмутился граф.

– Пока мы не знаем, где она находится, но, возможно, нам не следует очень разбрасывать наши силы, чтобы быть готовыми ко всему.

Ал'Роэг глубоко вздохнул:

– Я понял. А Маольмордха? Вы думаете, он так же опасен?

– К сожалению, мы почти ничего о нем не знаем, если не считать того, что его боятся даже друиды, а его тайных слуг и осведомителей не счесть по всей стране.

– И даже у нас?

Генерал Данкрэ пожал плечами:

– Конечно. Я думаю, что сейчас он ждет, пока междоусобные войны ослабят нас всех, и тогда выйдет из тени.

– Вы говорите мне о врагах, Данкрэ, но не о том, как с ними бороться! Я готов вас слушать, но скажите хотя бы, что нам делать!

– Мы должны любой ценой избежать битвы с Галатией, – сразу ответил генерал. – Королеве удалось поменять расстановку сил между Провиденцией и друидами, переместив Сай-Мину во дворец…

– Не все Великие Друиды присоединились к ней, – возразил Ал'Роэг.

– Нет, но на их места назначили других, в Совете снова тринадцать человек, то есть гораздо больше, чем раньше. Но главное, впервые за много лет у Совета появился глава, сумевший его сплотить, а значит, вдохнуть в него новую силу. Королева, безусловно, хорошо все рассчитала.

– Вы думаете, нам не удастся ее победить? – с тревогой спросил Ал'Роэг.

– Ничего не могу сказать, – признался генерал, – но если мы вступим с ней в бой, то потеряем все силы, и тогда Маольмордхе или Алее путь будет открыт.

– Вероятно, вы правы. Но значит ли это, что я должен отказаться от завоевания Сарра, чтобы сберечь силы? Это бы сильно нарушило распорядок моих действий.

– Нет, господин граф. Если мы придем туда первыми, возможно, это будет лишним козырем и сделает нас хозяевами положения. Просто-напросто, если позволите, мы пошлем туда самое малое войско. Ни одного лишнего человека. Всю армию надо оставить здесь для защиты.

– Понимаю. Но в таком случае я хочу, чтобы именно вы повели Воинов Огня в Тарнею, Данкрэ. Потому что если мы посылаем мало солдат, у них должен быть опытный военачальник.

– Вы оказываете мне большую честь. Я в вашем распоряжении, господин граф.

– Дорогой мой, вам снова выпадает случай показать ваш великолепный ум полководца. Уверен, вы без труда одолеете эту безвольную куклу Руада. Этот трус давно уже заперся в своем замке. Он недостоин управлять Сарром.

– Я отправлюсь туда завтра же. А на следующей неделе Сарр будет вашим, или я умру.

Вооруженная колонна Воинов Земли, к которым теперь присоединились последние туатанны, двигалась по горной тропе, извивавшейся между камнями. Их было более пятисот человек. Робкие солнечные лучи с трудом пробивались сквозь туман, который серым кольцом окутал хребет Гор-Драка. Лошадей решено было оставить, потому что они вряд ли смогли бы пройти по пещерам, да и хватало их далеко не на всех, а потому с ними не удавалось выиграть время. Однако пришлось взвалить их груз на плечи нескольких самоотверженных носильщиков.

В то утро Алеа отправилась вперед с Фингином, Эрваном, Тагором, Кейтлин и Мьолльном. Шестеро друзей всю ночь думали, стоит ли идти по пещерам. Алеа и молодой друид заверили остальных, что проход есть, что их даже несколько – от одной стороны гор до другой. Но даже их не радовало предстоящее путешествие по пещерам, навевавшим мрачные воспоминания. Однако время было дорого. Следовало как можно быстрее попасть в Тарнею, и даже Мьолльн решился на это приключение.

– Здесь вход в пещеру, – объявила Алеа, указывая на отверстие в скале.

– Ахум, у меня это вызывает невеселые воспоминания, – проворчал Мьолльн.

Алеа улыбнулась ему. Она тоже думала о подземелье, которое привело их в лес Борселии. И о тех, кто вместе с ней спустился в тот ужасный проход, теперь из них в живых остался один Мьолльн. Фелим, Галиад, Фейт… Как ей сейчас не хватало их!

Она тяжело вздохнула и двинулась в путь.

– Вперед, – приказала она. – Эрван и Тагор, последите, чтобы люди держались как можно ближе друг к другу, нас много, а значит, легче потеряться.

Юноши кивнули в ответ. В это утро они уже объяснили солдатам, как вести себя в этом походе, но не помешает напомнить и теперь, перед входом в пещеру. Да, нелегко в таком тесном пространстве руководить пятью сотнями человек, конечно, многие из них солдаты, но есть ведь и жены туатаннов с детьми, которые не имеют такой привычки к жизни под землей.

Алеа и Фингин пошли первыми. С самого начала они шли чуть впереди, чтобы шествие продвигалось уверенно. Едва они вступили в пещеру, как начали излучать яркий свет саймана. Алеа различала красные лучи, исходившие от ладоней друида. Ее собственный, синий луч был гораздо мощнее и терялся далеко в изгибах пещеры. Благодаря этим двум источникам света можно было разглядеть очертания подземного коридора.

Почти каждый пятый солдат нес факел, и вскоре длинная светлая вереница людей заполнила пещеру. Перед их взорами постепенно открывались диковинные подземные узоры, мимо которых им предстояло пройти.

Безупречно гладкие, огромные стены делились на бесчисленные грани подобно гигантскому алмазу. Высота пещеры измерялась в шесть или семь человеческих ростов и легко позволяла представить, какого размера существа жили тут прежде. Пока на пути не было ничего, кроме этого овального коридора, выдолбленного в черной скале, но его величина настолько поражала воображение, что первые минуты странники хранили молчание. Женщины и дети шли в начале строя, сразу за первыми рядами солдат. Вокруг них гигантским эскортом шагали привычные к темноте, более ловкие и выносливые воины Сида.

Эрван замыкал шествие позади последних туатаннов, а Тагор шел впереди, сразу за Фингином и Алеей. Кейтлин и Мьолльн находились среди женщин и детей туатаннов.

Актрису больше завораживали ее спутники, нежели вид пещеры. С тех пор как жители Сида присоединились к ним, она еще не успела рассмотреть их как следует и сейчас глядела во все глаза. Как и мужчины, носившие на голове волосяной гребень, а на теле боевую раскраску, женщины и дети туатаннов имели в прическах и на одежде множество родовых отличий. Их наряд был сшит из тонкого меха зверей, которых никогда не встречали в Гаэлии. Вероятно, эти одеяния они вынесли с собой из Сида. Даже кожа, из которой были сшиты их штаны, пояса и головные повязки, была иного цвета, чем та, что дубили на острове. Их внешний вид не отличался богатством красок – немного синего и красного в длинных серьгах у женщин, остальное – коричневый и рыжеватый цвет меха и кожи. Собранные сзади волосы украшало множество тонких косичек Но больше всего Кейтлин поразило обилие браслетов, бус и подвесок не только у взрослых, но и у детей. Ее совершенно очаровала маленькая девчушка трех-четырех лет, которая, сидя на руках у матери, играла кожаными ремешками, привязанными к ее запястью. Дети туатаннов были самыми вдумчивыми из всех, каких Кейтлин приходилось видеть. По правде говоря, они были совсем не похожи на детей бродячих актеров, которые весь день прыгали, пели, кричали, смеялись и своевольничали. Все дети Сида поражали своим спокойствием, как эта тихая малышка с таким осмысленным взглядом. А сейчас это было как нельзя кстати. Но это было и знаком глубокой печали. Туатанны привыкли жить с такой тоской, с которой ни один житель Гаэлии не был знаком.

Тут Кейтлин почувствовала, что колонна остановилась.

Как за один день граф Альваро Бизаньи успевал устроить самый позорный и разнузданный кутеж и одновременно дать какому-нибудь подростку урок десенцы – особого бизанийского искусства хороших манер, оставалось тайной графства, которую ни одному чужеземцу не дано было постичь.

Когда гонец разбудил графа в большом зале замка Фарфанаро, возвышавшегося над деревянным городом, было видно, что тот провел ночь очень далекую от правил десенцы, которые преподавались в благородных школах.

– Бр-р, – проворчал граф, – если я и дальше буду наслаждаться наливкой моих друзей виноделов, то однажды могу проснуться без головы и не буду знать почему.

– Если однажды вам отрубят голову, дорогой граф, вы уже не сможете проснуться…

Богатырь Альваро зашелся смехом и повалился на широкий диван, на котором провел остаток ночи. Вокруг спали мужчины и женщины, кто-то совсем без одежды, кто-то с непристойно обнаженными торсами. По полу и скамьям валялись наполовину опорожненные кувшины с вином, кое-где содержимое вылилось наземь. На коврах были разбросаны куски пищи, белье, одеяла и простыни. Многочисленные слуги замка еще не получили разрешения зайти в зал.

– Чего ты хочешь, ничтожный? – спросил граф гонца, лениво прикрывая глаза рукой.

– Сообщить, что королева только что провозгласила себя Архидруидом, что теперь ее называют друидесса Айслин, а Совет был собран в башне Лорильена дворца Провиденции.

Граф медленно поднял голову и нахмурился.

– Друидесса? Ха, ха, – оскалился он. – Значит, так тому и быть! Уже известны имена членов Совета, которые осмелились покинуть Сай-Мину?

– Хенон, Калан, Отелиан и Тиернан. С ними ушли многие друиды и их магистражи. Всего около тридцати человек.

Граф снова расхохотался. Гонец хранил молчание. Вероятно, он не понимал, что здесь смешного. Альваро с трудом поднялся.

– Хорошо, – процедил он, зевая. – Придется мне поговорить с этими шутниками, моими советниками. Соберите всю ораву в моем кабинете, – приказал он. – Капитана Джаметту, судью Стефано, этого полоумного Пепо и худшую из напастей – мою дочь.

– Они уже ждут вас, граф.

– Ах вот как.

Не заботясь о хороших манерах, граф шмыгнул носом и, то и дело морщась, направился к большой двери, ведущей в гостиную. Он прошел по длинному коридору, отделявшему его кабинет от гостиной, и стремительно ворвался в комнату. Все советники действительно уже были там и при его появлении вздрогнули. Граф нервно усмехнулся, почесал небритый подбородок и уселся в свое обычное кресло.

Как все покои замка и большинство домов Фарфанаро, кабинет был украшен с роскошью, которую иные считали даже излишней. Ни малейшего кусочка каменной стены, все было покрыто деревом. Высокие фрески и колоннады вдоль стен. Каждая стрелка свода была произведением искусства, а мозаичный паркет представлял собой огромную картину. И каждый предмет мебели, инкрустированной черно-белым мрамором и покрытой резьбой и фризом, был творением настоящих мастеров.

– Отец, вы позорите Бизань, – возмутилась юная Карла, увидев физиономию графа.

– Спасибо, дочка, – отвечал Альваро с улыбкой, – стараюсь как могу.

Карла возвела глаза к потолку и покачала головой.

– Вы слышали новость? – спросил капитан гвардии Джаметта.

– Зачем бы я тогда пришел… – усмехнулся граф Бизаньи.

– Собираетесь ли вы наконец принять хоть какое-то участие в том, что творится на острове? – раздраженно спросила девушка.

– Хочу напомнить, что я отправил посла присутствовать на обряде посвящения этой крестьянки, где она столь блестяще выставила себя курам на смех, – ответил Бизаньи. – Я не так прост, как вам кажется.

На самом деле граф был наименее прост из всех собравшихся. Его любовь к роскоши и непомерное сладострастие не мешали ему оставаться тонким политиком. Но ему это надоело. Он устал от людской глупости, спеси своих приближенных и нелепых войн, которые вели остальные властители королевства.

– Пока нам нечего делать, – сказал он. – Я думаю, что они все бросятся на Сарр в надежде, что мы вмешиваться не станем. А с нашей стороны было бы глупо вмешиваться.

– Если Харкур или Галатия действительно завладеют Сарром, наше влияние еще больше ослабнет, – заметил судья, самый старинный советник графа.

– Стычка Харкура и Галатии нас не коснется, а когда эти глупцы набросятся друг на друга, ни один не устоит. Тогда, возможно, мы соберем весь урожай, как всегда и поступали.

– Прежде бизанийцы были лучшими солдатами острова и даже самой Бриттии! – воскликнул капитан Джаметта.

– Вот уж скукотища-то была, наверно! – засмеялся граф.

– Итак, – вздохнула дочь Бизаньи, – вы не желаете ничего предпринимать?

– Напротив! – возразил граф, сияя улыбкой. – Я желаю устроить пир, чтобы отпраздновать глупость наших соседей.

Гвардейский капитан с досадой вскочил и вышел, не сказав ни слова.

Альваро расхохотался.

– Отец, однажды, когда вы очнетесь от вашего бесконечного пьянства, вы увидите страну в развалинах.

Смех графа тотчас утих. Он встал и, наклонившись к дочери, проговорил, сверкая глазами:

– Послушай, пигалица, с тех пор, как я управляю этой землей, ни один человек не осмелился на меня напасть. А знаешь почему? Потому что истинная военная мощь – это угроза, а нет ничего более угрожающего, чем земля, которая не примыкает ни к кому. Я избавил эту страну от множества войн еще тогда, когда ты только пачкала пеленки на руках своей покойной матушки. Так что прежде, чем учить человека, чьей единственной ошибкой было произвести тебя на свет, обрежь волосы, переоденься в мужчину и поезжай в Мон-Томб учиться истории. Ты говоришь мне про позор, но семью Бизаньи позорит только один человек – тот, с которым я сейчас говорю. Это ты с твоим жалким невежеством.

Потом он повернулся к остальным: