Текст книги "Ночь волчицы"

Автор книги: Анри Левенбрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Он чувствовал удары своего сердца. Солнце теперь ярко освещало долину. Отсюда была прекрасно видна картина боя.

Основное сражение развернулось в центре долины. Там было больше всего народу. Пехота. Повсюду, где битва была особенно яростной, вздымались тучи пыли. Всадники дрались с пехотой, пехотинцы с пехотинцами, мечи против копий, топоры против дубинок, кругом лязгал металл, железо кромсало плоть. А землю устилали тысячи трупов. Лежащих было больше, чем сражающихся. Не бывало еще битвы более кровавой. По краям поля виднелись убегавшие люди. Другие растерянно ожидали приказа. Вот среди убитых пронеслась перепуганная лошадь без всадника. А там солдат на коленях воздел руки к небу, моля, чтобы божий гнев поразил его и избавил от этого ужаса, переполнявшего его душу.

Тень легла на лицо Ферена Ал'Роэга, графа Харкура. Не думал он, что доживет до подобной минуты. Что станет свидетелем столь ужасного зрелища. Но вид трупов вернул его с небес на землю. Руки графа задрожали, лицо застыло. Глазами, полными ужаса, он посмотрел на епископа Эдитуса:

– Мерианд прав, Ваше Преосвященство. Мы проиграли.

Глава 11
В чертоге Шанха

Никто не писал о том, сколько в точности народу полегло во время битвы, в которой Харкур и Темная Земля противостояли Галатии. Известно, что там погибли многие тысячи, однако в Провиденцию ничьи тела не доставили.

Были спешно вырыты две огромные ямы, куда свалили изуродованные трупы, отрубленные руки и ноги, которыми была усеяна земля, и сотни мертвых лошадей. Генералы, праздновавшие победу, не дали своим подчиненным достаточно времени, чтобы завершить эту ужасную работу, так что многочисленные людские скелеты еще долгие десятилетия напоминали о самой страшной битве, какую знала эта маленькая галатийская долина. До тех пор, пока эти скелеты окончательно не рассыпались, словно для того, чтобы оправдать имя, данное этому месту, – Пыльный холм.

Битва оставила по всему королевству бесчисленное количество женщин вдовами и детей – сиротами, никто из них не получил ни извещения о гибели мужа и отца, ни денег. В любом случае ничто не могло утешить их в их скорби. Все эти несчастные семьи, будь то со стороны побежденных или со стороны победителей, пребывали в одном и том же отчаянии и горе, ведь для них война никогда не имела никакого смысла, а история была лишь малопонятным громким словом; теперь женщинам и детям приходилось самим справляться с трудностями повседневной жизни. Работать. Есть. Проживать день за днем. Только такую битву они считали достойной.

Но Галатия свою войну выиграла, и это единственное, что волновало новых правителей королевства. Они вернулись в Провиденцию победителями, уверенные в собственной правоте, раздуваясь от самодовольства. Бёли, генералы и бывшие с ними Великие Друиды восстановили власть во дворце Провиденции на следующий же день после битвы.

Главную залу дворца Провиденции наскоро переделали в зал суда. Не было ни предварительного слушания, ни расследования, победители стремились как можно скорее устроить публичный суд над теми, кто посмел объявить королевству войну. Бардам острова поручили разнести весть повсюду, чтобы народ узнал об окончательной победе Галатии над Харкуром. Это была единственная награда, которую галатийцы получили от этой победы.

Впервые после смерти Эогана Бёли собрал восемнадцать членов Главного Судебного Совета, сенешалей и советников, которых не было видно при дворе во времена правления Амины Салиа.

В северной части просторной залы установили помост для трех подсудимых – Ферена Ал'Роэга, Мерианда Мора Прекрасного и епископа Эдитуса, которые сидели напротив судей в трех креслах, поставленных в ряд. По всей зале, от дверей до помоста, были расставлены скамьи, а у боковых стен стояли две деревянные трибуны, которые обычно служили для рыцарских турниров.

Гораздо важнее суда над проигравшими было публично скрепить печатью новую карту острова. После поражения Харкура и Темной Земли Гаэлия не могла оставаться прежней, и все должно было решиться сегодня в стенах дворца.

Советник Бёли пригласил Карлу Бизаньи и Архидруида Хенона за судейский стол, но руководил заседанием сам, и всем стало вполне понятно, что он имел намерение – разумеется, при поддержке генералов – управлять Галатией. После смерти Амины именно он был заметен более других, и теперь явно настал момент этим воспользоваться.

В зале собралось около четырех тысяч галатийцев, и еще больше толпилось снаружи. Все пребывали в нетерпении, с любопытством ожидая завтрашнего дня, который нес одни неясности. По совести говоря, ни один из них не понимал, что творится. Люди знали, что одержана победа, но король по-прежнему не был избран, и никто не знал, что станет с Харкуром и Темной Землей. Кто правит на самом деле и как королевство оправится после последних тяжелых месяцев? Будет ли здесь, в этих стенах, дан ответ?

Судя по волнению толпы, все были недовольны, а некоторые, возможно, ожидали другой развязки.

Сразу после полудня один из галатийских сенешалей прочел обвинение. Никто не намеревался щадить Харкур и Темную Землю, тем более – христиан. Список был длинным, а исход суда предсказуемым. Но Бёли все же потребовал выслушать обвиняемых. Первым дали слово графу Темной Земли.

– Я признаю, что нападение на Галатию было большой ошибкой, за которую я заслуживаю наказания, – начал Мерианд Мор, обратившись к самому Бёли. – Но в битве против туатаннов мы защищались, и если бы Эоган трусливо не отдал мои земли туатаннам, чтобы отвязаться от них, ничего бы этого не случилось.

– Вы обвиняете в этой войне Галатию? – возмутился Бёли.

– Я обвиняю друидов в том, что они уговорили моего брата отдать Темную Землю туатаннам, не заботясь о судьбе ее жителей.

– Туатанны предъявили права на эту землю, – вмешался Хенон, – их предки жили там задолго до ваших, а значит, правда была на их стороне, а не на вашей!

– Люди Сида требовали не только Темную Землю, но и весь остров! – возразил Мерианд. – Почему бы вместо того, чтобы отдавать им мои земли, было не отдать им часть каждого графства? И разве то, что эти люди жили на нашей земле когда-то в прошлом, дает им право неожиданно сгонять нас оттуда, хотя мы населяем эту землю столько лет?

– Почему же вы в таком случае не предложили другого решения, раз уж вы такой хитрый правитель? Но вы не стали этого делать! Вы предпочли изгнать друидов и принять христианство. И наконец, вступить с нами в войну.

– В то время это казалось мне наиболее справедливым, и я подумал, что это лучшее средство для защиты моего народа.

– А теперь?

Мерианд закусил губу.

– Теперь… я сожалею, что на этом не закончилось, – со вздохом признался граф. – Я хотел только, чтобы Темная Земля могла жить в мире и спокойствии…

– Вы сожалеете, что напали на Галатию? – настойчиво спросил Бёли, воспользовавшись подавленностью графа.

– Да, – искренне отвечал Мерианд.

Бёли кивнул:

– Судебный Совет обязательно учтет ваше раскаяние, Мерианд, но вы прекрасно понимаете, что это не вернет к жизни тысячи погибших…

– Ваш суд тоже, – усмехнулся граф, покачав головой.

– Вы заблуждаетесь, Мерианд, этот суд обязательно принесет нам удовлетворение, – возразил Бёли и повернулся к Эдитусу.

Со времени ареста епископ не проронил ни слова. В отличие от графа Харкура, который оскорблял стражу, вопил и требовал, чтобы с ним лучше обращались, Эдитус замкнулся в себе, его лицо будто окаменело.

– Епископ Томас Эдитус, что вы можете сказать в свою защиту? – спросил Бёли.

Епископ поднял голову, взглянул на советника и промолчал.

– Вы по-прежнему отказываетесь отвечать? Значит, ваш поступок ничем нельзя оправдать.

Не меняясь в лице, Эдитус все же решил ответить, но произнес только:

– Я подчиняюсь лишь Божьему суду.

Бёли покачал головой.

– Ну, что ж, – усмехнулся он, – посмотрим, что скажет ваш Бог, когда вас казнят.

Но когда Бёли уже собрался обратиться к третьему обвиняемому, по залу пронесся странный гул, который скоро усилился и дошел до стола судей. Люди оборачивались к высокой входной двери, вставали на цыпочки, толкали друг друга, чтобы лучше видеть.

Бёли раздраженно повернулся в сторону толпы. Но из-за трибуны он ничего не мог разглядеть и не понимал, что вдруг так привлекло внимание собравшихся.

– Что происходит? – крикнул он.

Но в зале стало так шумно, что его не услышали.

Люди расступились у входа. Обе двери широко распахнулись, в зал проник солнечный свет, и все наконец увидели, что случилось.

Вход в залу был залит ослепительным светом. А посреди этого света гордо шагала Алеа Катфад, Дочь Земли, в сопровождении своих друзей и Великих Друидов Сай-Мины. Одетая в голубые с золотом одежды, сшитые сильванами, опираясь на посох Фелима, девушка излучала свет, а твердая, уверенная поступь придавала ей необычайную притягательную силу.

По мере того как гости приближались к трибуне, гул толпы стихал, но все глаза были устремлены на Алею.

– Кто вам позволил войти? – воскликнул Бёли, вставая. – Сейчас же уходите, вы мешаете суду! Стража! Взять их и отвести в темницу!

Солдаты, стоявшие сверху трибун, секунду стояли в замешательстве, потом бросились исполнять приказ советника. Но прежде, чем им удалось сделать хоть шаг, Алеа вдруг вскинула руки в стороны, и солдат тут же прижало к стенам, так что они не могли шевельнуться. Их обездвижила сила саймана.

Девушка стояла раскинув руки, опустив голову и пристально смотрела на советника. Затем она медленно ослабила сайман и опустила руки. Стражники сползли по стенам, многие, потеряв равновесие, рухнули на пол, ошеломленные и напуганные. Бёли раскрыл рот и окаменел, не веря своим глазам.

– Мне не нужны лишние провожатые, – произнесла Алеа голосом, заполнившим всю залу.

Потом она подняла голову, улыбнулась и снова направилась в сторону судей и обвиняемых. Слева от нее шагали Эрван и Мьолльн, справа Фингин и Кейтлин, сзади пятеро Великих Друидов. Она была похожа на королеву со своей свитой, и, вероятно, за королеву ее и приняли потрясенные зрители.

Бледный, окаменевший Бёли еще какое-то время стоял молча, но когда девушка подошла к нему, заговорил вновь:

– Вам нечего здесь делать! Насколько мне известно, приказ насчет вас, подписанный Эоганом, все еще в силе, сударыня, и…

– Замолчите, Бёли, не выставляйте себя на посмешище, – перебила его Алеа, останавливаясь перед высоким помостом. – Эоган умер.

– Но королевская власть по-прежнему существует! – возразил Бёли.

– Неужели? – усмехнулась Алеа. – Какая власть? Я не вижу здесь никакой власти.

Она повернулась и обвела взглядом собрание. Никто не находил в себе сил и с места сдвинуться.

– Какая власть? – повторила она.

– Моя! – воскликнул Бёли. – Власть королевских советников и Совета друидов Провиденции…

– Друидов Провиденции? В Провиденции нет друидов! – улыбнулась Алеа.

– Ошибаетесь! Архидруид здесь! – выкрикнул Бёли, протянув руку в сторону сидевшего позади Хенона.

Алеа кивнула и поздоровалась с ним:

– Здравствуйте, Хенон. Рада снова вас видеть. Думаю, и мои друзья тоже… Вы сказали Бёли, дорогой Хенон, почему вчера вы не вмешались в битву?

Советник нахмурился и повернулся к друиду. Но тот промолчал.

– Что, Хенон, язык проглотили? – засмеялась Алеа.

И медленно повернулась к советнику:

– У вашего Архидруида, дорогой Бёли, больше нет никакой власти. Если вчера он не участвовал в битве, то потому, что сайман… покинул его.

– Замолчите! – воскликнул Хенон, поднимаясь.

– Я не боялась вас, когда вы обладали сайманом, Хенон, а сейчас и вовсе вас не боюсь. Сядьте на место, потому что теперь эта сила течет в моих жилах.

Друид готов был взорваться. Он стиснул зубы, сделал глубокий вдох, но все-таки отступил и сел на место. Он был глубоко унижен, но Алеа сказала правду.

Теперь большинство друидов не могли пользоваться сайманом. Огонь погас или еле теплился. За исключением некоторых, таких, как Фингин или Эрнан, у которых он всегда был сильнее, у остальных сайман просто исчезал. Теперь друиды стали простыми гаэлийцами.

– Итак, Бёли, – снова заговорила Алеа. – О какой власти вы говорили? Власти друидов? Они ее лишены. Королевской власти? Она вам не принадлежит.

– У меня есть войско! – заявил советник. – Моя армия не даст вам занять трон!

– Трон мне не нужен, Бёли. А вам могу сообщить, что, к сожалению, у вас нет больше и войска.

– У меня его было достаточно, чтобы победить в этой войне! Я одолел Харкур и Темную Землю и готов сражаться с вами, если понадобится!

– Как давно вы заперты в этом дворце, Бёли? Неужели вы не слышали, о чем говорят люди? Вы и правда думаете, что если вы прикажете своим солдатам сражаться со мной, они вас послушают? Жаль, вы не видели их только что, когда я вошла в Провиденцию… Как, по-вашему, мне удалось прийти сюда?

– Генералы…

– Генералы такие же, как и вы, – перебила Алеа. – Они не видят дальше своего носа. И не знают, чем живут люди на острове.

Девушка поднялась на помост и подошла к Бёли и остальным членам Судебного Совета.

– Вы подобны падалыцику, – прошипел ей в спину Ал'Роэг. – Являетесь полакомиться после битвы… Говорите, что защищаете остров, а что же вы сами не приняли участие в этой войне?

Алеа обернулась:

– Мне ничего не нужно, Ферен. Завтра угром меня здесь не будет. Я ведь уже сказала, мне не нужна власть. Вы забыли? Я совсем не такая, как вы. Но вы правы, я явилась после битвы. Вы и без меня растерзали друг друга.

Она повернулась к Карле:

– Даже старый Бизаньи был зарезан собственной дочерью. Посмотрите на себя! Вы – остатки старой власти на острове. Алчность заставляет вас убивать друг друга, вы деретесь во имя Мойры или Бога за земли, которые вам даже не принадлежат, от имени народа, который вас ненавидит. Вы – одно, а Гаэлия – совсем другое. И теперь ей самой пора решать свою судьбу. Всему народу Гаэлии.

Алеа отошла в сторону.

– Бёли, – сказала она, – там, на главной площади, ваша армия только что побраталась с Армией Земли. А что до ваших солдат, Карла, скажем так, у них теперь новый хозяин.

Восемнадцать членов Судебного Совета, Карла, Хенон и арестованные молчали, разинув рот. Они с трудом понимали, что происходит. Мир словно рушился у них на глазах, четырнадцатилетняя девчонка все поставила с ног на голову.

Теперь Алеа обратилась к толпе:

– Галатия умерла вместе с Эоганом. Нет больше Бизани, Темной Земли, Харкура и Сарра. Есть только Гаэлия. Земля. Остров, на котором мы все родились. Туатанны, саррцы, галатийцы, бродячие актеры, отверженные… Мы прежде всего гаэлийцы, и настало время прислушаться к нашей родине!

Голос Алеи заполнял собой все вокруг. Усиленный сайманом, он возвышался над толпой и был слышен даже снаружи. Зрители в большой зале и люди на ступенях дворца разразились радостными криками. Как тысячи людей, которые приветствовали Алею во время ее путешествия по стране, жители Провиденции не сомневались ни минуты – им нужна была именно та Гаэлия, о которой говорила Алеа. Королевство и его раздоры остались в прошлом. Настало время подумать о другом. И Бёли тут ничего не сможет сделать. Больше никто в Галатии не хотел совершать ошибки прошлого. Алеа принесла с собой перемены, которых люди ждали всей душой.

Ал'Роэг, Мерианд Мор, Карла Бизаньи, Эдитус, Бёли и Хенон все больше бледнели. Чем сильнее кричала толпа, тем больше белели их лица.

– Но кто будет править Гаэлией? – раздался вдруг возглас Бёли. Он встал, до сих пор не желая верить своим ушам.

Ему тяжело было перекричать толпу, аплодировавшую Алее. Но девушка, стоявшая рядом, услышала его. Она обернулась.

– Вы же знаете, что нужен правитель! – удрученно повторил Бёли. – Вы не можете ввергнуть Гаэлию во тьму и сумятицу! Кто будет править островом?

Алеа широко улыбнулась:

– Это решит народ.

С наступлением вечера последние жители Провиденции наконец разошлись из парадной залы, и Эрван вздохнул с облегчением. В городе уже начался праздник, и все поспешили на улицу, чтобы присоединиться к шествию. Все прошло замечательно. Будучи генералом армии Алеи, Эрван считал себя ответственным за сохранение спокойствия вокруг, а при таких бурных событиях это была сложная задача.

Весь день Эрвана снедала тревога. Каждое мгновение он ждал, что Провиденция окажется ввергнута в страшную смуту. Но все прошло так, как предсказывала Алеа. Армия Галатии с явным удовольствием примкнула к Армии Земли. Эоган и Амина были мертвы, у их солдат больше не было военачальника, и никто на острове не снискал такого преклонения, как эта странная девушка, о которой все только и говорили. Казалось, с ее приходом всем стало легче. Словно люди давно ждали ее появления, а будущее, которое она предсказала, уже принадлежало им.

Конечно, Эрвану и раньше приходилось видеть, какой славой пользуется Алеа в разных уголках острова, но он никогда не думал, что она может низвергнуть власть страны даже без помощи армии, без необходимости применять силу. А ведь именно об этом она всегда мечтала. Избавить остров от угнетателей, не затевая новую войну. Победить сильных, не причинив вреда слабым. Свалить эту пирамиду.

Первые солдаты Армии Земли остались в Тарнее, и Алеа освободила Галатию только благодаря собственной славе, всего лишь пригрозив своей силой, в которой никто не осмелился сомневаться. И Эрван был счастлив видеть, что той, которую он любил, удалось все это осуществить. Доказать, что ее мечты сбудутся.

Конечно, все было не так просто, и случай с Провиденцией был особый, но разве это произошло не благодаря долгой борьбе? Борьбе, которой Алеа посвящала каждый свой день. Борьбе, в которой погибло много ее друзей. Той борьбе, которая еще не была закончена…

– Ведь ты знаешь, что меня ждет теперь, – сказала девушка Эрвану вечером того дня, когда они вошли в Провиденцию.

Он не ответил. Но знал. Все близкие Алеи знали. Маольмордха. Последний вызов, который Алеа должна была принять. И самый тяжелый. Юноша только улыбнулся Алее. И сказал ей, что сейчас она должна наслаждаться мгновениями радости, которую переживают жители Галатии.

В Провиденции творились невиданные события. В каждом взгляде светилась новая искренняя надежда. Единомыслие, о котором давно все забыли. Но это было еще не все.

Народ должен почувствовать свою свободу. А солдаты – насладиться миром. Необходимо вновь научить жителей острова жить вместе. И Алеа, конечно, уже дала кое-какие наказы. Для магистража в них не было ничего удивительного.

Она хотела открыть школы по всей стране, чтобы мальчики и девочки учились читать. Преступников содержать в чистых тюрьмах, отменить изгнание, ограничить власть религии, прекратить охоту на волков. И много других мелких и срочных нововведений, которые вызывали у Эрвана улыбку, потому что это было так похоже на Алею. Просто, искренне, ново. Но больше всего остального девушка хотела, чтобы весь народ Гаэлии мог выбрать того или тех, кто будет управлять островом. Чтобы больше не было никаких королевств. А это, Эрван понимал, не так просто сделать. На это уйдет много труда. Но остров, похоже, готов был приступить к работе. Все жаждали перемен.

Алеа, казалось, была удовлетворена этой победой. Ей наконец-то облегчили задачу. Как будто жители острова сами подталкивали ее. Но Алеа не могла радоваться раньше времени.

Поэтому ей и хотелось найти немного утешения в разговоре с молодым магистражем. Потому что, несмотря на радость, царившую в сердцах всех ее друзей, она не могла забыть о том, что ее ждет теперь. Последняя битва. И этой битвы, как бы Алеа ни мечтала о мире, не миновать. Придется снова подвергнуть свою жизнь опасности. И жизни других.

– Я не в силах думать о другом, Эрван. И не смогу остаться здесь столько, сколько мне хотелось бы.

С каждым днем она все меньше верила в свою победу. Сайман уже почти исчез, а Маольмордха по-прежнему существовал. Она чувствовала его угрозу. Чувствовала его мрачную силу, его мощь, которая притягивала ее к себе с далекого края острова.

Алеа не могла больше ждать. Из-за нее в Гаэлии все еще так хрупко. Никогда еще не было так хрупко. Так уязвимо. Легкая добыча для столь страшного хищника. Алеа уже собиралась уснуть, когда раздался стук в дверь. Она протерла глаза и встала, думая, что в такой час это, должно быть, Эрван.

Но, открыв дверь, она с удивлением обнаружила Киарана и Эрнана. Друиды смущенно стояли у порога.

– Что ж, входите! – сказала Алеа, протягивая им руки.

Друиды зашли в комнату. Им было явно не по себе – время позднее и Алеа наверняка устала.

Прошедший день был самым невероятным в их жизни. Но и самым радостным. Редко увидишь столько счастья на лицах. Но кроме власти саймана и Самильданаха, настоящей силой Алеи была надежда, которую она подарила другим. В этом был смысл ее жизни. Возвращать земле то, что она от нее получила.

– Ты спала? – с улыбкой спросил Киаран.

– Нет еще, – успокоила его девушка. – Что вас привело?

– Много всего, – ответил Эрнан. – Прежде всего хотели тебя поздравить.

– Мое участие не так уж и велико… История вершится сама, разве нет? И Гаэлия сама освободилась от того, что ее угнетало…

– Это ты запустила колесо истории, – возразил Архидруид.

– Полно, Эрнан, я только дочь Гаэлии…

– Ты многое совершила, и мне жаль, что мы не помогли тебе раньше. Тебе было бы легче. Но мысль о том, что можно было сделать и больше, всегда приходит слишком поздно…

– Не волнуйся, – сказала Алеа Эрнану (теперь она говорила ему «ты»), – Я уверена, что вы все еще сможете много чего сделать в будущем!

– Наш сайман почти исчез…

– Вот именно! – воскликнула Алеа с улыбкой. – Наконец-товы будете приносить пользу!

Киаран улыбнулся в ответ. Его, как и всех друидов, угнетало постепенное исчезновение саймана. Но похоже, он понял, о чем говорила Алеа. Сайман отстранил их от истинной жизни на острове. Теперь они много чем могли заняться без всякого применения саймана.

– И все-таки нас тревожит…

– Да, знаю, – перебила его Алеа, и друиды увидели, что она разделяет их тревогу. – Маольмордха. Сайман почти исчез, а Маольмордха все еще жив…

– Киаран рассказал мне о твоей встрече с Фелимом в мире Джар. Думаю, он прав. Если мы вовремя уничтожим ариман…

– Я завтра же еду, – сказала Алеа.

– Мы едем с тобой… – Ни в коем случае! Со мной поедут Фингин и Эрван. Все. Больше никого. Это ни к чему. Я собираюсь сражаться не с целой армией, а с одним человеком. Вы гораздо нужнее здесь. Предстоит много работы.

– С одним человеком? Маольмордха конечно же не один.

– В битве против меня он будет один.

Эрнан кивнул. Вероятно, Алеа была права. Действительно, он и другие друиды могли принести здесь пользу. Предстоит проделать огромную работу. Объединение пяти графств, выбор островом нового правителя. Все это будет не просто.

– Почему Фингин? – спросил Киаран, наклонив голову.

– Потому что среди всех вас у него пока наиболее сильный сайман, – объяснила девушка.

Друид кивнул. Да, Фингин был не только самым молодым друидом, но и самым могущественным. Айлин, бывший Архидруид, не ошибся, он предчувствовал это раньше других.

– Если сайман исчезает так быстро, – продолжал Киаран, – значит, ты поняла что-то новое?

Алеа улыбнулась. Пророчество сбывается.

– Да. В общих чертах. А главное – он вовсе не исчезает. Просто мы больше не сможем им мысленно управлять.

– Поясни, – недоуменно попросил Эрнан.

Алеа уселась на кровать, скрестив ноги, а друидам предложила стулья у окна.

– Я начинаю понимать то, что открыл Анали… Я даже думаю, что поняла еще больше.

– Что же? – нетерпеливо спросил Киаран, широко раскрыв глаза.

Алеа поглядела на него. Все-таки Киаран удивительный человек! С каждым днем он восхищал ее все больше. В голосе Великого Друида не было ни малейшей тревоги. Нет, он просто хотел знать. Понимать, где конец саймана. Он, как и она, хотел верить, что на самом деле это хорошая новость. Как бы это ни было тяжело для друида. Потому что он надеялся. Хотел надеяться.

– Сайман не существует сам по себе, – начала Алеа. – Миром правят силы природы, примерно так говорится в Энциклопедии Анали.

– Три силы?

– Действительно, так утверждает Анали, но я в этом не уверена. Мне кажется, что их больше.

– Но откуда ты знаешь, что они существуют?

– Думаю, будущим поколениям предстоит большой труд, Киаран. Понять эти силы. Познать их мощь. Постичь их. Но я приведу тебе пример: когда человек седеет, разве не время старит его?

– Да. Это так. Время – одна из этих сил?

– Это наверняка главная сила, – кивнула Алеа. – Однако этой силы не существует в Сиде, мире мертвых… Но разве она не удивительна? Из-за нее умирают и рождаются люди. Это она меняет все вокруг.

Киаран кивнул. Он никогда об этом не думал. И все же…

– А еще какие силы? – спросил он.

Алеа сняла перстень Самильданаха, который носила на пальце.

– Если я брошу это кольцо, что произойдет?

– Оно упадет на землю, – улыбнулся Киаран.

– Это сайман притягивает ее к земле? – спросила Алеа.

– Нет, это естественно! Я понимаю, о чем ты. Предметы падают на землю, если ничто их не держит…

– Вот именно! – воскликнула Алеа. – Это естественно.Это сила природы. Одна из ее сил.

– Понимаю…

– Именно эти силы, – продолжала девушка, – сайман позволял нам использовать, хоть мы их не понимали. Но они не исчезли. Я вам уже сказала, исчезнет наша способность ими управлять.

– Но почему?

Алеа пожала плечами:

– Наверно, потому, что завтра мы откроем их и научимся ими пользоваться благодаря знанию, а не чутью. И это будет доступно не только друидам. Силами природы овладеют все, и мы сможем решать, по какому пути их направить. Понимаете? Это одна из перемен, которые ждут Гаэлию. Она станет взрослой, как ты говорил, Киаран. Это лучше, чем позволять кучке людей управлять силами природы вслепую. Мы должны будем познать их все вместе.

– Значит, по-твоему, хорошо, что сайман исчезнет?

Алеа с улыбкой кивнула:

– Да. Я хочу в это верить. Для людей это большой шаг вперед. Так же как власть должна принадлежать всему острову, силами природы не могут распоряжаться одни друиды. Нам надо учиться делиться.

Алеа не смыкала глаз всю ночь. Двое друидов ушли от нее поздно, они еще долго разговаривали, как будто хотели усмирить свои страхи и подготовиться к необычному будущему, которое уже начало заявлять о себе. Возбужденная, полная одновременно надежд и беспокойства, она так и не смогла заснуть, хотя сон был ей необходим.

Еще до восхода солнца девушка отправилась за Фингином и Эрваном. Она не могла больше ждать и в любом случае хотела уехать, прежде чем проснутся другие. Время не ждет, нельзя затягивать отъезд. И она потеряет время, убеждая их, что хочет ехать только с Фингином и Эрваном. Потому что все захотят поехать. Всем понадобится сопровождать ее. А это невозможно.

Она даже не предупредила Фингина и Эрвана о времени отъезда. Конечно, накануне она объявила, что сегодня надо ехать, но ничего не уточняла, и все ждали приготовлений к отъезду в течение дня. Было еще темно, но она знаком поманила обоих юношей за собой к дворцовым конюшням.

Осознавая важность минуты, а может, польщенные тем, что выбрали их, Фингин и Эрван, не раздумывая, последовали за ней, стараясь не шуметь. Захватив лишь самое необходимое, они выбрали трех лучших коней и пустили их галопом по ночной прохладе. Проскакали через город и углубились в ланды. Никто не произносил ни слова, пока они не отъехали далеко на восток от столицы и первые лучи солнца не позолотили песок. Тогда они сделали первую остановку, чтобы дать коням немного отдохнуть. Эрван и Фингин смущенно смотрели на Алею, которая продолжала молчать.

– Мьолльн страшно рассердится! – наконец громко произнес Эрван, чтобы девушка услышала его.

– И Кейтлин мне этого никогда не простит, – поморщившись, подхватил Фингин.

Алеа покачала головой, пытаясь их разубедить. Конечно, она думала об этом. Она размышляла над этим довольно долго. Оставить Мьолльна и Кейтлин – это решение далось ей нелегко, но рисковать их жизнями было бессмысленно. Если они втроем не справятся с Маольмордхой, ни Кейтлин, ни Мьолльн ничего не изменят. Алеа поделилась своими мыслями с друзьями и поблагодарила за то, что они согласились сопровождать ее, несмотря на трудности и испытания, которые их ждали.

– Мы должны справиться с этим втроем. Мьолльну и Кейтлин здесь нечего делать. Они и так столько сделали для меня. Сегодня я сделаю то, что мне осталось, с вашей помощью.

Юноши кивнули. Фингин, похоже, был даже рад, что Кейтлин не придется участвовать в этом опасном предприятии. Поскольку он знал, что шансы выжить в предстоящей битве слабые. Слабее, чем когда-либо. И он бы не вынес, если бы увидел, как гибнет та, кого он так любил. Он надеялся лишь на то, что сам вернется живой и невредимый.

– Знаешь ли ты в точности, куда мы едем, Алеа?

– Во дворец Шанха на маленьком острове к востоку от Галабана. Там он ждет меня. Я так думаю. Он знает, что я приду…

– Так это ловушка!

– Нет. Ведь я знаю, что он меня ждет. Но у меня нет выбора. Теперь он уже не станет покидать дворец. Саймана с каждым днем становится все меньше, это ему на руку. Я должна идти в нападение, а не он. Если это еще возможно.

– Откуда ты знаешь, где он находится? – удивился Эрван.

– Киаран сказал мне. Совет Сай-Мины уже давно знает, где находится Отступник. В прошлом году один из них нашел его и погиб там, пытаясь сразиться с ним. Ведь так, Фингин?

Юный друид кивнул. К несчастью, он знал не больше, чем она. Он не мог ничего прибавить к сказанному. Ясно было одно. Угнездившийся в своем дворце Маольмордха наверняка еще опаснее, чем за его пределами. Но у них нет выбора. Алеа все сказала верно.

Они еще немного поговорили, пытаясь скрыть тревогу, жившую во всех троих, потом снова двинулись в путь и скакали до самого вечера.

Песчаная равнина расстилалась ровной скатертью. Это было красивое зрелище, осень местами окрасила ланды в рыжий цвет, заросли амаранта сбились в круг, словно заблудившийся ребенок оставил тут свои обручи. Ветер дул слабый, но понемногу усиливался по мере того, как они приближались к побережью.

Когда наступил вечер, они легли спать, почти не разговаривая. Каждый остался наедине со своими мыслями, страхами и надеждами. Ночь опустилась на них, внезапно ставших одинокими. Где-то позади они оставили новую жизнь. Они снова уехали. Провиденция, должно быть, до сих пор празднует начало новых времен. А они, совсем одни в чреве Гаэлии, существовали как будто вне времени. Они сами себя исключили из этого праздника зарождения новой жизни и, может быть, вовсе не увидят будущего.

Узнают ли гаэлийцы, куда они уехали? Поймут ли важность этого последнего путешествия? Кто мог знать о еще одной угрозе, нависшей над островом, сейчас, когда всем казалось, что они наконец свободны. Алеа знала. То, что они только что совершили, ничто по сравнению с испытанием, которое ждало их теперь. И ни к чему не приведет, если она не сможет одолеть Маольмордху.