Текст книги "Неоконченный дневник (СИ)"

Автор книги: Аноним Solist

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Дистанция до рудовоза сто километров, включай оборудование, – обратился я к Слиму, сидевшему во втором кресле рубки. Тот кивнул, дрогнули показатели активности бортовой сети на панели, пошла нагрузка на контуры датчиков поисково-разведывательных комплексов.

– До выхода на режим три минуты.

– Принято.

Минуты текли, почти незаметно рос в размерах, по мере приближения, корпус рудовоза.

– Дистанция 50 километров, Япе.

– Даю импульс. Есть ответ. Расшифровка и опознание. Живых объектов на корабле не обнаружено. Активных систем обнаружено шесть, все гражданского регистра. Он почти битком набит рудой, но экипажа нет, основной реактор заглушен, активны только дежурные системы орбитальной навигации и вспомогательный реактор.

– Пчела улью, вышел в первую точку, тест негативный.

– Улей пчеле, следуйте к точке два, – пришел ответ.

Посмотрим вблизи на старый корабль. Чуть поправил траекторию полета, чтобы пройти рядом с рубкой. Вблизи она не выглядела такой же несоразмерно малой по отношению к корпусу, хотя любая из десятка трюмных секций превосходила ее в размерах многократно. Рубка была выполнена единым блоком с жилой палубой, ниже располагался отсек систем жизнеобеспечения, судя по его размеру, экипаж у рудовоза предполагался небольшой. Никаких следов нападения на корпусе рудовоза и его рубке обнаружено не было, ни отверстий от кинетических снарядов, ни подпалин или оплавленных дыр, но проверили еще и реакторный отсек. Наполовину скрытый корпусами больших разгонных двигателей, каждый из которых был размером с фрегат, тот внушал почтение своими габаритами. Но на корпусе реакторного отсека также имелись лишь следы длительной эксплуатации, закопченные дюзы двигателей, подобно черным дырам, поглощали свет звезды. Диспетчерская система явно управлялась вручную, потому как управляющий искин уже давно запросил бы о причинах нашего приближения к кораблю. Но только ходовые огни горели на бортах рудовоза, судно молчало.

– Пчела улью, точку два прошел, тест негативный.

– Улей пчеле, следуйте к точке три.

Совершив виток вокруг корпуса корабля, направил бот к поверхности планеты. С орбиты было хорошо видно, что в районе купола шахтерского поселка проходит штормовой фронт, дуга песчаной бури протянулась на сотни километров, накатывая на котлован и купол. Там, где тучи песка поднимались высоко и касались наэлектризованной стратосферы, сверкали молнии. Атмосфера планеты имела небольшую толщину, слой тропосферы был менее пяти километров в экваториальной области. Вся эта информация содержалась в полученных после брифинга данных, но только сейчас я смог воочию убедиться, насколько непростым будет пилотирование в условиях даже верхних слоев атмосферы планеты.

– Япе, какая максимальная дальность надежной работы систем в условиях пыльной бури, насыщенной атмосферным электричеством?

– Зависит от многих факторов.

– Сейчас я сброшу тебе на сеть файл по навигации в условиях атмосферы планеты, там есть и данные с автоматических метеостанций. Сделай поправку на самые худшие из зафиксированных погодных условий.

Слим погрузился в расчеты, занявшие у него пару минут.

– Гарантированное обнаружение возможно на дальности четыре километра, чтобы пятно охвата поверхности было шире, предлагаю идти на высоте в два.

– Тогда готовься, трясти будет сильно, – я едва не выматерился, услышав новости. Два километра высоты – это прямо через шквал пыльной бури. Хорошо хоть гор выше полутора километров в этой части планеты нет. Ввел в автомат удержания высоты запрет снижения ниже тысячи семисот, теперь даже если порывы ветра будут швырять нас вниз, бот компенсирует это подачей дополнительной тяги на двигатели. Нас при этом может кинуть вверх, если сила ветра ослабнет, и так и будет, обязательно, но лучше такие качели, чем задеть вершину сглаженной ветрами горы.

– Пчела улью, подхожу к точке три. Условия видимости заставляют снизиться до двух тысяч. Возможны перебои связи. Как понял?

– Улей принял. При необходимости разрешено изменить намеченный маршрут и сократить радиус облета точек четыре и пять.

– Пчела принял.

Правильно, в условиях пыльной бури я могу пролететь над самым куполом и не быть замеченным, тактический искин на крейсере пришел к тому же выводу, он ведь непрерывно получает телеметрию с моего бота. И потому не буду описывать плавно сужающуюся спираль вокруг поселка, а сделаю несколько сужающихся петель над куполом и взлетной площадкой с ангарами. Удобная функция пилотской нейросети позволила легко составить новый трехмерный план облета, где купол и площадка с ангарами оказались внутри большой восьмерки пунктира маршрута бота.

Траектория снижения была выбрана таким образом, чтобы бот в точке выхода на высоту в 2000 оказался прикрыт от преобладающих ветров невысокой горной грядой. Слои термосферы и мезосферы мы проткнули как иголка тонкую ткань, хотя я и довернул нос бота чуть вверх, чтобы контейнеры с топливом, закрепленные на корпусе бота, испытывали меньшую нагрузку и их не сорвало. Пусть Тик гарантировал надежность крепления, но лучше перестрахуюсь. На сленге пилотов такой вход в атмосферу называется 'блинчиком'. Есть еще вариант 'камешком', это когда бот летит прямо и без затей, как брошенный камень, маневрируя лишь на конечном участке траектории снижения, он считается самым простым по исполнению. А самый сложный вариант называют 'нырок', при этом садящееся судно разворачивается разгонными двигателями вниз и использует их для снижения скорости спуска и торможения. Не у всех малых кораблей разгонные двигатели способны поворачиваться, у большинства они жестко закреплены, как на моем боте, потому последний вариант посадки используется не всеми и нечасто. Обычно, если шатл, бот или фрегат идут тяжелогружеными и не хотят сжигать ресурс маневровых двигателей на форсаже. А более тяжелые корабли очень редко совершали посадки на планеты.

***

Даже в стратосфере планеты присутствовало значительное количество пылевых частиц, мы влетали будто в дымку, по мере снижения высоты видимость все ухудшалась, мы попали в сплошное пылевое облако. Эмиттеры щита начали работать с перегрузкой, взвыл сигнал опасной нагрузки реактора, пришлось отключить защитное поле. Переключение обзорных камер на иные спектры не улучшило видимость, перешел на ориентацию по радару, привязавшись к имевшимся ориентирам на поверхности. Это ставило крест на нашей незаметности. Очень трудно не заметить довольно крупный летающий предмет, который регулярно издает всенаправленный радиосигнал. Это как писк земного комара в ночной тишине, вы можете не видеть его, но слышать и примерно представлять местоположение.

– Пчела улью, достиг точки три, высота две тысячи, переход в горизонтальный полет.

– Улей принял, новый маршрут подтвержден, – явные помехи связи, несмотря на все совершенство аппаратуры, делали голос невнятным. Искин бота принимал сигналы с орбиты и, если они доходили нечетко или с помехами, озвучивал их, вставляя пропущенные звуки и даже целые слова. Такой вот высокотехнологичный глухой телефон, чтоб его.

– Япе, что с приборами?

– Работают штатно, расчеты оправдались, чувствительность снизилась на порядок.

Подвешенные блоки поисково-разведывательного комплекса – не самое новейшее чудо техники, вернее даже уже порядком устаревшее, но обычно вполне успешно может применяться с расстояния в 60-70 километров. И гарантированно – с 50. Не знаю, что содержит пыль и пески этой планеты, но вкупе с насыщенной электричеством тропосферой, они играют роль довольно эффективного глушителя сигналов.

– Включай, мы выходим из тени горы.

Тряхануло нас знатно, словно в стену из песка врезались. Искин мгновенно среагировал, показатели мощности двигателей скакнули вверх, заметно подрос расход топлива, скорость полета стабилизировалась. После этого полета красить бот Тику придется заново, мы словно через пескоструйную очистку летим, искин даже прикрыл все наружные камеры защитными колпаками. Изображение на панели управления теперь рисуется на основании данных радара. Вот на нем появились силуэты ангаров у посадочной площадки.

– Пчела улью, достиг точки четыре, осуществляю первый проход.

– Улей принял.

Огибаем группу ангаров по дуге в пять километров, затем на таком же расстоянии пройдем вокруг купола поселка. Следующую восьмерку сузим до дистанции в четыре километра, третью до трех, потом четвертую и пятую. Таким образом мы проверим все ближайшие подступы к куполу и посадочной площадке, а после этого останется только облет карьера.

Ведомый искином бот послушно описывает петли вокруг купола с прилегающей к нему обогатительной фабрикой и посадочной площадки. На четвертом проходе задал крен в наружную сторону, чтобы исключить мертвые зоны у поисковой системы в подвешенных на консолях бота блоках, почти сразу ожила панель перед Слимом:

– Вижу четкие отметки живых существ под куполом, точный подсчет затруднен, они находятся скученно, приблизительно оцениваю численность в 300-350 человек. Переключаю режимы... Есть отметки работающих реакторов и энергосистем, все реакторы относятся к малым и средним, точная классификация затруднена.

– Что за барахло нам подсунули под видом поискового и разведывательного оборудования, если оно дает такой разброс?

– Не знаю, все тесты системы проходили нормально. Предполагаю аномальные особенности самой планеты. Сможешь пройти прямо над куполом и ангарами?

– Пчела улью, осуществляю проход непосредственно над куполом и ангарами, подтвердите.

– Улей пчеле, подтверждаю проход над куполом и ангарами.

Ввел новый маршрут, теперь бот, заходя со стороны корпуса обогатительной фабрики, проходил точно по центру километрового диаметра купола, закладывал плавную дугу и пролетал над ангарами, полоса захвата датчиков позволяла охватить всю их площадь. Надеюсь, одного прохода хватит. Неуютно я ощущал себя, летая над поверхностью этой планеты. Словно чей-то тяжелый недобрый взгляд сопровождал постоянно.

– Япе, твои приборы не фиксируют никаких посторонних радиосигналов, вроде систем наведения?

– Нет, все чисто. Радар с посадочной площадки регулярно шлет пеленг, но его просто никто не выключил, наверное. Сигнал соответствует. Еще два слабых сигнала исходят от входных порталов купола поселка, но они тоже предназначаются для нахождения их, что немудрено при такой погоде.

Погода между тем улучшалась, ветер уже не хлестал наотмашь, бросая песок тоннами, фронт бури смещался в сторону от поселка. Я даже снова активировал обзорные камеры. Видимость так себе, но она уже есть.

– Отслеживай все. Что-то тревожно мне... – техник лишь кивнул, следя за своей панелью.

Проход над фабрикой показал, что людей в ней нет. Под куполом, по уточненным данным, людей было в пределах 330-340 человек. Если обитатели поселка не завели на планете домашних животных, достаточно крупных, чтобы поисковая система могла спутать их с человеком, то еще минимум пара сотен работников 'Мьефф' нами пока не найдена. О чем и доложил на орбиту.

Промелькнули внизу ангары для малых кораблей.

– Вижу четкие отметки еще тридцати двух человек, неравными группами распределенных по ангарам. Наверное, пережидают бурю. Фиксируется работа нескольких реакторов малого и среднего класса, соответствующих оборудованию малых шахтерских кораблей и средств наземной механизации.

– Пчела улью, обнаружены еще тридцать два живых существа в ангарах посадочной площадки.

– Улей пчеле, проверьте точку шесть и возвращайтесь. Принято решение о немедленной высадке десанта, вы в резерве на случай оказания срочной медицинской помощи.

– Пчела принял, иду к точке шесть.

Вот и связь заметно улучшилась. Ветер, хоть и слабеющий, нес тучи пыли и песка, лучи местного светила класса 4А, проходя через них, приобретали оранжевый оттенок. Часть тяжелых частиц песка, поднятых ветром, начали падать обратно на поверхность планеты.

– Япе, внимание, мы подлетаем.

– Приборы активны... Ар, только что перестали работать приводной маяк и радар посадочной площадки, маяки порталов купола тоже замолчали.

– Одновременно?

– Да.

Я посмотрел на тактический экран – десантные боты уже отошли от спасателя и преодолели больше половины расстояния до точки высадки, намеченной на посадочной площадке, ближе к порталу купола. Наш корабль висел почти параллельно рудовозу, а чуть в стороне и выше по отношению к планете медленно двигался крейсер. Резкий визг системы предупреждения о столкновении стеганул по нервам, проняв буквально до печенок – прямо по курсу, из глубины котлована, весь в синих сполохах силового поля, по которому ручьями стекал оранжевый песок, поднимался борт чужого боевого корабля. Может и напраслину я возводил на местную систему обучения пилотов, потому как действовать начал практически моментально, на одних рефлексах. Еще надпочечники только начинали выплескивать в кровь адреналин, а нейросеть уже перевела все двигатели в форсированный режим и изменила вектор тяги маневровых двигателей – мы разминулись с корпусом крейсера, пролетев в считанных метрах. Развившие максимальную тягу двигатели ревели, от этого рева резонировал корпус, кресло, даже изображение на обзорных экранах дрожало. Направленная назад камера показывала, как следом за нами, буквально по пятам, поднимается крейсер.

Внезапно рев прекратился – пробкой выстрелившего шампанского бот выскочил за пределы атмосферы, лишь продолжавшаяся вибрация корпуса показывала, что двигатели продолжают работать на форсаже. Словно зрители в кинотеатре, где отключился звук, мы наблюдали, как отброшенные взрывом отлетают створки трюмов старого рудовоза и вместе с облаками разлетающихся кусков руды из них появляются хищные силуэты боевых космических дронов, почти сразу выпустивших ракеты по застывшему напротив спасателю. Шансов увернуться у 'Дейел' не было, ракеты вообще редко промахиваются, не с таких дистанций, их можно только сбить или принять на щит и броню, но сделать ничего не успели. Полста километров – это не расстояние, это стрельба в упор. Было видно, как вспыхнул, начав накачку и уплотняясь силовой щит корабля, начали разворачиваться орудийные турели... И почти сразу же все закончилось, первые ракеты, выпущенные двумя волнами с минимальной задержкой, достигли щита и практически мгновенно его сбили, вторая волна ракет вошла в борт корабля еще до того, как произвели первый выстрел турели ПКО. Агония корабля была короткой, борта бывшего десантного корабля не несли тяжелой брони, способной если не выдержать взрыв ракеты, так хотя бы минимизировать ущерб от него. Щит, находившийся в экономичном режиме, не успел уплотниться, даже выйти на максимальный режим. Короткий залп турелей ПКО оборвался одновременно со взрывом, уничтожившим рубку корабля и управляющий искин. И если тот сноп выпущенных стальных шариков и сбил хоть одну из ракет, то корабль это не спасло.

Десяток тонких светящихся нитей возникли прямо у борта бота, истаивая на глазах – нейросеть опознала след выстрела из среднекалиберных туннельных орудий – но там, где они заканчивались, вдруг начал разваливаться на части веретенообразный корпус нашего крейсера. И тут же опять взвыл боевой ревун бота – бала зафиксирована массированная торпедная атака и мы находились на пути полета торпед. Серия резких маневров на пределе возможностей бота, сигнал о сбитом силовом щите, щелчки ударов и свист уходящего в пробоины воздуха, активация шлема скафандра, вид в камере обзора задней полусферы стремительно настигающих дронов, ведущих огонь из своих скорострелок, сигнал о выходе из строя одного разгонного и одного маневрового двигателей, возникшая сзади ослепительная вспышка – все это слилось в дикий калейдоскоп событий, занявший секунды. Дроны настигли бот, один даже ударился о корпус и, кувыркаясь, полетел дальше, явно неуправляемый. На тактическом экране замерли помеченные крестами отметки трех кораблей – двух нашего и вражеского, опознанного как старый тяжелый крейсер калдарской постройки. Что-то мешало рассмотреть данные по нему, что-то попало на экран... Коснувшись в этом месте экрана, я обнаружил, что он забрызган чем-то темным, липнущим к перчатке скафа.

***

Слим не погиб сразу, несмотря на тяжесть ранения, встроенная в скаф аптечка честно пыталась спасти его, но повреждения скафа были слишком велики, ранение слишком серьезным, сам он оказать помощь себе не смог, потеряв сознание от шока. Один из пробивших корпус бота снарядов, пролетая сквозь рубку, разнес вдребезги его левый плечевой сустав, почти оторвав руку. Кровь Слима забрызгала его управляющую панель, часть долетела и до моей. Скаф техника отличался от моего пилотского и не имел функции отдельной герметизации конечностей и шлема, так что помимо последствий ранения мы имеем еще и асфиксию. Снимая его безвольное тело с кресла, я вспомнил о наличии на борту специализированных дронов и отдал команду через нейросеть. Уже через пару минут тело техника было освобождено от одежды, просто срезанной с тела, и помещено в ближайшую реанимационную капсулу. Подключившись к ней, поднял уровень насыщения кислородом заменителя крови, вливаемого пациенту – первоочередные мероприятия по спасению жизни и руки капсула начала в автоматическом режиме. Но она все же являлась именно средством спасения жизни, полностью исцелить Слима ей не под силу. Чтобы гарантированно спасти пациента, его надо было доставить в медицинскую секцию корабля. Приставив активированного меддроида следить за капсулой и менять ее картриджи по мере израсходования, вернулся в рубку.

Размер отверстия в корпусе, уже заполненный застывшей пеной, оценить сложно, но, скорее всего, это нас достали турели ПКО калдарского крейсера. Скорострелки дронов не смогли бы пробить бот насквозь, как-никак он был флотской модели и его корпус был из тонкой, но брони. Хотя дроны основательно отперфорировали его консоли и два из шести двигателей. Запустил тест повреждений и активировал обоих ремонтных дроидов, пока в автоматическом режиме, некогда управлять в ручном. Искин доложил о потере 60% воздуха, девяти сквозных пробоинах, шестистах с чем-то попаданиях кинетических снарядов малого калибра, пяти снесенных эмиттеров щита, потере двух двигателей, причем второй разгонный тоже выдавал менее 40% тяги. Целостность дополнительных баков искин проверить не мог, они не имели соответствующих датчиков, а наружные камеры не давали возможности визуально оценить их состояние. Отдал приказ перекачать часть топлива из них в основные, частично опустошенные.

Отданный ранее приказ уже остановил полет бота в направлении 'куда подальше' и сейчас он висел на низкой орбите почти над самыми ангарами поселка. Песчаная буря уже окончательно миновала и обзорные камеры с максимальным увеличением помогли рассмотреть дымящиеся останки двух десантных ботов, разбросанные вокруг неподвижные тела. Много тел. Гораздо больше, чем было десантников. Один из ангаров был разрушен, но не горел. На тактическом дисплее значки всех трех десантных ботов были помечены крестом, хотя я разглядел лишь два, но третий мог упасть в стороне. Движения на поле боя – а что это был именно бой, сомнений не было – не наблюдалось. Переведя камеру на вражеский крейсер и включив максимальное увеличение, я с удовлетворением полюбовался на три огромные дыры, оставленные явно тяжелыми торпедами. Коммандер Номм достал врага даже из могилы, использовав свой почти неубиваемый козырь – тяжелые торпеды промахивались еще реже ракет, поскольку зачастую имели не просто головку самонаведения, а даже малые искины, позволявшие им самостоятельно находить уязвимые места противника, производить сложные противозенитные маневры и так далее. Практически они являлись теми же боевыми дронами, только однократного применения, даже иногда имели встроенное вооружение, а часто и системы радио-электронной борьбы. Действуя построением из нескольких штук, торпеды могли уничтожить даже линкор, тяжелому же крейсеру их хватило за глаза. Дистанционно подорвав одну, вышедшую вперед, и тем самым сбив щиты крейсера, торпеды со всей своей немалой скоростью и массой вломились вглубь его корпуса и там активировали одновременный подрыв боевых частей – по коридорам и отсекам крейсера, круша все на своем пути, пронеслось несколько сходящихся ударных волн, уничтоживших его экипаж и искины. Недаром атакующие меня дроны одномоментно прекратили вести огонь и, утратив управление, улетели по инерции в направлении скопления астероидов.

***

Сейчас передо мной стоит много задач, но первоочередными я считаю спасение Слима и всех остальных, возможно выживших на борту 'Дейел' и 'Скут'. Спасательный у меня бот или где? Пусть побитый, но пока еще способный двигаться. Отключив поврежденный разгонный двигатель и оставшийся целым задний маневровый, на одних передних маневровых начал движение в направлении 'Дейел'. По мере приближения становились видны последствия атаки дронов – многочисленные проломы в корпусе, заполненные торчащими перекрученными останками корабельных конструкций. Трудно было оценить степень внутренних повреждений корабля, створки обоих палуб оказались закрыты, как и шлюзы, но ни один навигационный огонь на корпусе не светился и приборы бота не фиксировали никакой активности бортовых систем судна-спасателя. Поисково-разведывательная система могла бы показать наличие живых существ на борту, но я так и не успел освоить ее использование, да и шансы на то, что после атаки дронов на бот оба подвесных блока не превратились в дуршлаг, было немного. И сами результаты работы системы давали повод усомниться в ее эффективности, она же практически в упор не распознала изготовившихся для атаки космических дронов в трюмах рудовоза. А это немаленькие такие аппараты, надо сказать, размером с земной реактивный истребитель и оснащены серьезным вооружением. Только то, что они либо израсходовали все ракеты на 'Дейел' или не сочли возможным тратить на небольшой бот дорогостояющую противокорабельную ракету, спасло меня от почти мгновенной гибели или мучительной смерти в космосе после окончания ресурса регенерационного картриджа скафа.

Сделав два круга вокруг корпуса 'Дейел', я убедился, что не смогу пока попасть на борт. Даже если я попытаюсь пристыковаться к шлюзовому узлу, то для его открытия со стороны корабля мне потребуется подать питание на это устройство, для чего фактически взломать систему охраны шлюза, в момент атаки перешедшую в параноидальный режим. Отменить его могут только капитан, старпом, может быть – пилот корабля, больше бортовой искин никому не подчинится, кроме владельца судна. Но вид развороченного ракетами борта напротив расположения рубки делал вопрос выживания всех указанных лиц вполне риторическим. По боевому расписанию все трое должны были находиться именно там, среди мешанины балок, рваных панелей, смятых переборок и прочего, бывшего совсем недавно частью силового набора судна и его содержимым. Вокруг корпуса корабля, в виде застывшего снегопада, висело облако льдинок, в которое обратился вышедший через пробоины воздух.

Бот маневрировал с грациозностью бегемота, но я сумел облететь также оба крейсера. Включенный еще возле спасательного корабля передатчик бота транслировал зацикленное сообщение, предлагавшее всем, кто его слышит, выйти на связь на аварийной частоте. Но все три корабля безмолвствовали. Картина разрушений у всех трех отличалась. Корпус 'Скута' имел сквозные пробоины от болванок корабельных туннельных орудий, прошедших его навылет, разрушив силовой набор, отчего он разделился на три неравные части, висевшие рядом и удерживаемые жгутами уцелевших кабелей и труб. 'Дейел' смотрелся длинной стальной бочкой, на которой некто решил потренироваться в стрельбе из ружья, оставив вывернутые отверстия с одного борта, сквозных пробитий не было. Вражеский же крейсер выглядел просто выпотрошенным внутренним взрывом трех крупнокалиберных торпед, будто они не взорвались внутри него, а выжрали все его потроха, как личинки земных ос-наездников сжирают внутренности гусениц. Через огромные кратеры, оставленные торпедами на корпусе, были видны лишь зияющие пустотой проемы внутри него. Облет всех трех кораблей почти завершился, когда панель управления просигналила о возникших неполадках с правым передним маневровым двигателем. Остаточный ресурс оценивался искином в 23% и не гарантировал продолжение его нормального функционирования уже в течение ближайшего часа. Сказался ли обстрел дронов или это следствие того издевательства над двигателями, что мне пришлось сегодня совершить, но прямо сейчас мне необходимо принять решение, куда лететь, иначе я зависну в космосе вообще без движения. Точнее – смогу довольно долго крутиться на месте, ведь оба маневровых двигателя левого борта еще исправны, хотя их остаточный ресурс искин оценил в 59%. Попробую рассмотреть все имеющиеся варианты.

Вариант первый – пробую состыковаться с обесточенным спасательным кораблем. Из плюсов имеем то, что даже если контрабордажная система обороны осталась активна, то она не воспримет меня как угрозу, ведь и я и бот приписаны к кораблю. Несомненным плюсом является также возможность произвести полный ремонт моего бота, на борту имеются все необходимые детали и оборудование, хотя я и не уверен, что ремонтный комплекс способен функционировать без помощи бортового искина. Но в любом случае, на борту есть другие суда, малые буксиры и тот же, однотипный моему, флотский бот-спасатель, для которого не нашлось пилота. Конструктивные особенности спасательного бота позволяют закрепиться ему практически в любом месте корпуса корабля, если не удастся пристыковаться к шлюзу, это тоже можно отнести к плюсам. Минусов немного, но они существенны: несмотря на закачанную базу знаний, я не обладаю необходимыми навыками взлома систем, а имеющий подобные навыки техник находится в реанимационной капсуле бота и его дальнейшая судьба во многом зависит от того, как быстро я проникну на борт 'Дейел' и помещу его в нормальную медицинскую капсулу. Добавим к этому еще и то, что мощности бортового реактора бота может просто не хватить на то, чтобы полностью задействовать все системы шлюза, а их выборочное отключение опять-таки находится вне пределов моей компетенции. Пока, во всяком случае.

Вариант два предполагает попытку стыковки с крейсером 'Скут', на борту которого тоже должна быть медицинская секция. По всем канонам кораблестроения и уставам флота корпорации должна быть. Из плюсов имеем несколько упрощенное проникновение внутрь корпуса, в ходе облета были найдены места, где я могу влететь даже на боте, рискуя его повредить, правда. Из минусов имеется практически гарантированное полное уничтоженние системы жизнеобеспечения крейсера. И если мне, в скафе, это просто добавляет неудобств, то вопрос перемещения Слима из капсулы на борту бота в капсулу медсекции крейсера грозит стать нешуточной такой проблемой. Трудноразрешимой даже. И это при условии, что медсекция крейсера уцелела вообще.

Вариант три – попытаться совершить посадку на планету. Из плюсов только то, что в поселке обязательно должна быть оборудованная клиника, пусть даже небольшая, но со всем набором необходимых шахтерам медицинских услуг. Минусов больше – неизвестно состояние медоборудования под куполом, с высокой степенью вероятности мне могут встретится враждебно настроенные обитатели, а также сам процесс спуска на планету сопряжен с известным риском, что поврежденный двигатель откажет в самый неподходящий момент и бот просто размажет по поверхности, как брошенное об стену яйцо. Добавлю еще возможность повреждения защитного купола поселка, что влечет за собой наличие внутри непригодной для дыхания атмосферы планеты. И то, что подняться обратно бот явно не сможет, для его нынешнего состояния это путь в один конец.

Вариант четыре, с попыткой воспользоваться останками вражеского крейсера, я даже всерьез рассматривать не стану. В его спрессованных взрывами внутренних помещениях трудно найти что-то целое, да и это займет непозволительно много времени.

Остается вариант пять, он же последний – использовать покинутый рудовоз. У меня есть основания не доверять показаниям разведывательной системы, которая откровенно прощелкала целую группу боевых дронов в трюмах рудовоза, но поисковая система работала и точно не зафиксировала присутствие живых существ на борту старого корабля. Если вспомнить, что его рубка довольно продолжительное время использовалась в качестве диспетчерского пункта для данной системы, то, скорее всего, бортовые системы жизнеобеспечения находятся в работоспособном состоянии, как и реактор. Шансы встретить там вражеские дроиды есть, но я оцениваю их как низкие. Не стали бы люди, устроившие такую грамотную засаду, рисковать, размещая внутри рубки боевого дроида. И так их задумка сработала почти на все сто процентов.

Мало кто мог предположить, что легкий крейсер 'Скут' имеет целых четыре торпедных аппарата крупного калибра, ради чего пожертвовали значительной частью прочего вооружения. Не знаю, какой тактики придерживался ранее коммандер Номм, но вооружение крейсера состояло практически только из торпедных аппаратов и средств ПКО, имея обводы стандартного легкого крейсера, 'Скут' являлся ударным торпедоносцем.

***

Опасения за неисправный двигатель оправдались, он отказал, причем на финальной стадии стыковки со шлюзом рудовоза. Тем не менее, успев вовремя активировать отстрел дополнительных баков, я сумел компенсировать увод корпуса бота в сторону и получил слабый, но направленный в нужную сторону импульс, стыковка состоялась. Отстреленные малые контейнеры медленно удалялись от бота, оставляя за собой след из горошин топливного геля. Не миновали их попадания.

Воздух внутри бота отсутствовал, после помещения Слима в капсулу, снабженную собственным источником воздуха, искин автоматически откачал остатки в баллоны, чтоб исключить дальнейшие потери. По показаниям нейросети, картриджа пилотского скафандра мне должно было хватить еще на 20 с чем-то часов при отсутствии чрезвычайных нагрузок. Потому первоочередная задача – проникновение в рубку рудовоза и активация систем жизнеобеспечения. При моих весьма скромных, без ложной скромности, зачаточных навыках хакера и абордажника, это может отнять гораздо больше времени, чем отпущено резервом картриджа скафа. И почему я не взял запасной? Ведь были же, но так и остались лежать в шкафчике.

Выпуклая поверхность входного люка шлюза дрогнула, стопорное кольцо повернулось, и крышка стала проваливаться внутрь, поворачиваясь на петлях. И только тут до меня дошло, насколько же мне повезло. Вот дежурившему в рубке старого корабля шахтерскому диспетчеру не повезло и сильно. Сейчас его промороженное космосом тело висело в шлюзе корабля с навсегда застывшим выражением ужаса на лице. Стараясь не дотрагиваться до него, перебирая поручни руками, я проплыл внутрь. Да, гравитация на корабле отсутствовала, как и воздух. Но покинувшие его захватчики не сочли нужным блокировать шлюз, что очень сильно сэкономило мне время. Внутренний люк также открылся без помех. В его круглый проем я направил медицинского дрона, дистанционно управляя им посредством нейросети. Просвечивая встроенными сканерами коридор и ниши в стенах, тот направился в сторону рубки. Обследование жилого отсека не заняло много времени, зато я мог быть спокоен – ни мин, ни активированных боевых дроидов, ни даже опасных для жизни микроорганизмов обнаружено не было. Насчет мин я мог и ошибиться, едва стоило о них подумать, как нейросеть тут же выкинула немаленький список их типов, которые не могли быть обнаружены меддроном и которые реагировали только на людей. Но просто логика подсказывала, что убившие диспетчера могли быть садистами, но не обязательно параноики, раскидывающие в навсегда оставленных кораблях мины. Насчет садистов я почти не сомневался – у диспетчера был чем-то очень острым прорезан и тем безнадежно поврежден блок, содержащий картриджи жизнеобеспечения старого пилотского комбинезона. Прорезан явно намеренно и аккуратно, чтобы не повредить целостность загерметизированного скафа. Сделавший это мог даже несколько минут наблюдать, как задыхается человек.