Текст книги "Инвалидность в Средние века(СИ)"

Автор книги: Аноним Mirrinminttu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Доктор Мецлер, рассуждая по поводу вышеприведённых теорий, высказывает довольно оригинальную, на мой взгляд, гипотезу: если средневековый человек наверняка знал, что когда-нибудь, при воскрешении, его тело станет идеальным, при жизни он мог и не выработать восприятия себя инвалидом. Инвалидность личности вполне могла не сформировать в человеке личность инвалида, понимаете?

Совершенно отдельно от этих философских теорий стоят воззрения катаров, которые отдавали авторское право на материальный мир Сатане. От Бога, по их мнению, был только мир духовный. Таким образом, катары вообще не верили в телесное воскрешение. Они верили в вечную жизнь Духа. Неизвестно, как они относились к телесным деформациям и повреждениям. Возможно, считали их доказательством того, что этот мир создан Сатаной. Возможно, считали, что телесность в этом мире не имеет никакого значения, если значение имеет только душа.

______________

Тема инвалидности и медицины не проста, как это может показаться людям, к ней не причастным напрямую. По сей день. Достаточно вспомнить грызню вокруг ушных имплантов глухим детям. Казалось бы, что может быть лучше, чем избавление от глухоты? А оказалось, что немалая часть глухих видят себя полноправным меньшинством, имеющим собственный язык и культуру. Которое имеет право на полноценное существование. То есть, не их надо выправлять под слышащее большинство, а слышащему большинству надо учитывать особенности глухого меньшинства в предоставлении возможностей и услуг.

Доктор Мецлер демонстрирует, что свои сложности во взаимоотношениях медицины и инвалидности были и в Средние века. Была ли модель медицинской или социальной? В центре понимания проблемы лежат термины "disease" – порок, синдром, неисправность, абнормальное биофизическое состояние, и "illness" – нездоровье, заболевание, расстройство. Там, где медицина интересуется именно и только абнормальностью, заболевание и расстройство относятся к явлениям с социальными последствиями.

Медицинская модель относит disability (инвалидность) и impairment (патология) именно к разделу болезней. Социальная же модель не только не проводит между инвалидностью и болезнью знака равенства, но и считает приравнивание патологии/инвалидности к болезни проявлением дискриминации со стороны общества.

Другой момент, требующий уточнения – это что именно мы понимаем под термином "средневековая медицина". Обычно людям, включая историков, свойственно вцепиться в какой-то один аспект целого спектра идей относительно здоровья и болезни, а также физических и спиритуальных действий, направленных на благополучие населения. Более того, медицинские историки и медиевисты работают с зафиксированными аспектами, с письменными материалами, что неизбежно исключает огромное большинство практик, которые можно назвать "народной медициной", не говоря уже о "магической медицине", если только они не остались в записях и архивах. Такими, какими их понимал оставляющий записи.

"Магическая медицина", или чудесные исцеления, описаны во многих источниках, и будут далее разбираться отдельно. О них мы знаем даже больше, чем о реальной, повседневной медицине Средневековья, потому что им придавалось очень большое значение, и они регистрировались достаточно широко, теми же монастырями, куда стекались надеющиеся на чудесные исцеления паломники.

Что же касается прочей, доступной нам медицинской литературы Средневековья, то она писалась грамотными, имеющими университетское образование профессионалами от медицины. И писались они не для "широкой публики", а в качестве учебников для других профессионалов. Или в качестве своего рода "curriculum vitae" о собственных достижениях.

Возникает вопрос, до какой степени дошедшая до нас медицинская литература Средневековья отражает истинное положение вещей? Источников для составления более или менее компетентного мнения на этот счёт просто слишком мало. Дело ведь доходит до обращения к литературным текстам, романсам и летописям, в которых упоминается что-то, имеющее отношение к медицине.

Поэтому, говоря о медицине Средневековья, мы всегда должны помнить, что существующие мнения базируются на чрезвычайно фрагментарном фактическом материале, что они не принимают во внимание различия в региональных практиках (скажем, Северной Европы и Средиземноморья), и даже не принимают во внимание временные отличия этих практик в периоды Раннего Средневековья (476-1100гг), Высокого Средневековья (1001-1300гг), и Позднего Средневековья (1301-1500гг). А ведь речь идёт, в самом крайнем случае, о периоде длиной в ТЫСЯЧУ ЛЕТ!

И всё же, хотя медицинские энциклопедии Средневековья учёные того времени писали для своего рода "междусобойчиков", они озаботились, начиная где-то с двенадцатого века, создать пути распространения знаний сверху вниз, обмена знаниями между различными университетскими школами, и сбора материала из практической, не университетской медицины ("Practical Medicine from Salerno to Black Death" by L. Garcia-Ballester). Причиной было то, что никакая теоретическая наука не может создаваться без солидного количества пратических наработок. И то, что нести свет в массы со стороны университетских школ было логической необходимостью для создания спроса на медицинские услуги выпускников этих университетских школ. Среди тех самых масс, да. Которые должны были более или менее понимать, чего они могут требовать, и оценивать результат.

В общем, речь идёт о рынке рабочей силы для "молодых специалистов", и о том, чтобы условия их работы среди населения были бы адекватными. Поэтому популярность медицинских энциклопедий того времени среди населения было не случайно, хотя таргетной группой для этой литературы была более рафинированная часть общества. Среди читающей публики, наибольшей популярностью пользовались следующие теоретики:

1. Винсент из Бове (1190 – 1264?), написавший Speculum Maius, или "Зерцало Великое", о котором вики говорит следующее:

"Энциклопедия состоит из 4 частей:

Зерцало природное (Speculum naturale)

Зерцало вероучительное (Speculum doctrinale)

Зерцало историческое (Speculum historiale)

Зерцало нравственное (Speculum morale)

Энциклопедия давала обширные сведения по философии, истории, естественным наукам. В ней комментировались отрывки из античных авторов, богословские труды. В целом «Великое зерцало» представляет собой систематизацию знаний того времени по различным вопросам. Написана на латыни, состоит из 80 книг и 9885 глав. Это самая значительная энциклопедия Средневековья.

В первой части рассматривается широкий круг естественнонаучных дисциплин – астрономия, алхимия, биология и т. д; во второй речь идёт о богословских вопросах; в третьей рассматривается история человечества от сотворения мира до 1254 г.; в четвёртой – поднимаются вопросы нравственности и морали.

Энциклопедия была переведена на множество языков и пользовалась большим влиянием и авторитетом на протяжении нескольких столетий. Зерцало великое легло в основу множества дидактических поэм XIV и XV веков и отразилось, между прочим, на "Божественной Комедии" Данте. Немедленно по изобретении книгопечатания Зерцала напечатано было по крайней мере 6 раз, даже после того, как появились уже энциклопедии, основанные на новых началах, оно перепечатывалось дважды (в 1521 и 1627 годах)".

2. Томас из Кантимпрэ (1201 – 1272), создавший Opus de natura rerum ("Работа Природы"), состоявший из двадцати томов и писавшийся пятнадцать лет.

3. Бартоломей Английский (1190-1272), энциклопедия "De proprietatibus rerum" ("О свойствах вещей"). Девятнадцать томов на латыни. Были переведены сначала на французский (в 1372 году) и на английский (в 1397 году), Джоном Тревизой. Перевод Тревизы (критическое издание) был потом издан в 1988 году. Собственно медицине там посвящены 4-й и 5-й тома, "De humani corporis" ("On the bodily humors") и "De hominis corpore" ("On the parts of the body"), а также 7-й том, "De infirmitatibus" ("On diseases and poisons").

4. Альбертус Магнус/Альберт Великий (1193-1280гг). Гений, собственно. Теоретик и практик, имевший невероятный интеллект, и оставивший 38 известных нам трудов, охватывающих практически все аспекты бытия. Впрочем, есть мнение, что интереснее того, что он написал, было то, о чём он писать не стал, считая человечество абсолютно не готовым к таким знаниям. Но, оффтопом, такой фанат античности, каким был Магнус, не мог не поэкспериментировать с автоматами типа Антикитерского механизма. Во всяком случае, зарегистрировано, что и он создал такую же механическую голову-оракула, как и Роджер Бэкон.

Вряд ли эти монументальные исследования стояли в полном объёме в каждом доме, но Майкл МакВаф, изучавший вопрос в отдельно взятом Арагоне начала четырнадцатого века, всерьёз говорит о медикализации общества Позднего Средневековья ("Medicine before the Plague: Practitioners and their Patients in the Crown of Aragon, 1285-1345", by M. R. McVaugh). Что он имеет в виду, так это энтузиазм публики в отношении книжных медицинских знаний, на основании чего эта публика создавала ожидания, которым должны были соответствовать профессионалы от медицины. То есть, ситуация была практически аналогичной современной нам.

Другой вопрос, что средневековый обыватель понимал под словом "медицина" не совсем то, что понимаем мы. Хотя нет, мы тоже зачастую понимаем "медицину" по-своему. Ирина Мецлер выбрала следующую формулировку того, что именно является медициной: "Под медициной мы понимаем 1)субстанции, механизмы и процедуры, восстанавливающие и сохраняющее здоровье и хорошее физическое самочувствие; и 2)тех, кто применяет эти субстанции и механизмы для помощи людям, которые вверили себя их профессиональности. Таким образом, роль медицины подобна роли религии, но в более узком смысле: восстановить здоровье, которое было повреждено болезнью или затруднено дисфункцией или травмой; в некоторых случаях утешить тех, чьё здоровье не может быть восстановлено медициной; и поддержать здоровье путём профилактики или распорядка" ("Medicine, Society, and Faith in the Ancient and Medieval Worlds", by Darrel W. Amundsen).

Одно из отличий современного и средневекового понимая того, что является медициной, состоит в соответствующем исключении и включении в процесс сверхъестественного или религиозного. Средневековое видение мира не подразумевало жёсткого и в некотором смысле искусственного разделения между "наукой" и "религией"/метафизикой.

Возьмём такой широко известный пример, как решение Четвёртого Латеранского Собора поставить исповедь больного перед началом лечения, чтобы душа больного, независимо от результата лечения, получила отпущение земных грехов. Какое только толкование этого решения не встречается! Например, некоторые сделали даже вывод, что отсталые люди Средневековья проводили параллель между грехом и болезнью, и считали исповедь залогом успешного лечения.

На самом же деле, речь шла о практическом осознании факта, что любая болезнь, требующая вмешательства медицины – это фактор риска. То есть, с точки зрения человека, верящего в бессмертии души, его правом и обязанностью было обеспечить своей душе возможность покинуть этот мир не отягощённой грехами. Если бы медик не дал своему пациенту подобной возможности, ему пришлось бы иметь дело с больным в состоянии крепчайшего стресса, что опасно для больного и неприятно для врача, потому что о влиянии стресса и депрессии на течение болезни и эффективность лечения все профессионалы знали прекрасно ещё с античных времён.

Тем не менее, один аспект отношений между практической медициной и религией остаётся камнем преткновения в яростных спорах между историками: разрешалось ли духовным лицам практиковать медицину, и запрещала ли церковь хирургические операции? Дело в том, что в период Высокого и Позднего Средневековья для того, чтобы поступить в университет на медицинский факультет, нужно было состоять в одном из монашеских орденов. Но практиковать медицину было запрещено только высшим рангам, от рукоположенных священников вверх по иерархической лестнице. Что же касается хирургии, то она вроде и была запрещена для практики членам монашеских орденов, но в реальной жизни люди редко действуют согласно букве правил (см. ("Medicine, Society, and Faith in the Ancient and Medieval Worlds", by Darrel W. Amundsen).

________________

Как мы уже поняли, инвалидность – состояние проблематичное. Медицина считает это состояние болезнью, социальные теории рассматривают инвалидность в отрыве от собственно медицинского контекста. Доктор Мецлер называет это бинальной моделью: тело или здорово, или больно, а патологии находятся где-то между этими полюсами. Есть мнение, что средневековые теории допускают третий путь в отношении плохого здоровья. "Средневековое тело" может быть и здоровым, и больным, и не здоровым, но и не больным.

Что касается больного тела, то фундамент для определения состояния заложили ещё Гален и Авиценна. Эта модель состоит из следующих компонентов:

– mala compositio. Порок развития, дефект тела, врождённая патология.

– mala complexio. Неуравновешенность гуморальной системы индивида.

– solutio continuitatis. Разрыв телесной целостности, травма – переломы, вывихи, раны.

Медицина Средневековья мало что могла сделать с патологиями, входящими в первую категорию, в mala compositio. Последняя категория, solutio continuitatis, была областью деятельности хирургов и костоправов. Таким образом, физиатры занимались проблемами второй категории, mala complexio. В этой схеме инвалидность является результатом либо mala compositio, то есть, врождённой особенностью, либо результатом ранений и повреждений solutio continuitatis. Поэтому медицинские тексты Средневековья затрагивают тему патологий настолько редко. Впрочем, этим грешит и современная медицина, в которой патологии и инвалидность отодвинуты в область реабилитаций и "социальной медицины". Просто по причине своей неизлечимости.

Если медицина – это то, что защищает и/или восстанавливает здоровье, то инвалидность и патологии действительно не являются её епархией. Слишком поздно для того, чтобы защищать, и ничего нельзя сделать, чтобы восстановить. Как писал Рикардус Солернский, живший на переломе двенадцатого и тринадцатого веков, "я не рассматриваю некоторые состояния, как то эпилепсию, хроническую зубную боль, параличи, кровоизлияния в мозг и пр., потому что считаю их неизлечимыми. Я не смог найти никаких теоретических рекомендаций у авторов, которых я читал, ни результатов практических действий по этому предмету, хотя некоторые авторы в своей тщеславности и старались их излечить".

Доктор Мецлер замечает, тем не менее, что за принципом "не пытайся излечить неизлечимое" стоит не только честность физиатра в отношении своих возможностей, но и вполне понятное старание оградить свою репутацию от проклятий разочарованных пациентов, которым пообещали нереальное.

Что касается хирургии, то и там были свои области, в которые практикующим профессионалам вмешиваться не рекомендовалось. Ги де Шолиак (1298-1368), прошедший путь от выходца из простой семьи до папского лейб-медика, рекомендовал не вмешиваться в состояние больного в трёх случаях: когда болезнь совершенно явно неизлечима (например, проказа); когда болезнь излечима сама по себе, но лечение принесёт невероятные страдания пациенту (например, рак); и когда излечение одной болезни приводит к развитию другой, худшей (иатрогенные расстройства: "любые нежелательные или неблагоприятные последствия профилактических, диагностических и лечебных вмешательств либо процедур, которые приводят к нарушениям функций организма, ограничению привычной деятельности, инвалидизации или смерти; осложнения медицинских мероприятий, развившиеся в результате как ошибочных, так и правильных действий врача").

Впрочем, не всё так грустно. Поскольку патологии попадали в категорию неизлечимого по всем параметрам, средневековая медицина сосредоточилась на этиологии патологий, то есть на причинах и условиях их возникновения. Ну и, конечно, на том, как появление патологий можно предупредить.

О чудесных исцелениях здесь речь снова не пойдёт. Разве что можно упомянуть, что в ряде случаев средневековые врачи предпочитали не вмешиваться в болезнь, если её происхождение и развитие не укладывалось в то, что они полностью понимали. Они не хотели экспериментировать на пациентах. И, если имела место быть психосоматическая составляющая, то такие пациенты вполне могли получить облегчение от применения того, что сейчас называется "альтернативной медициной". То есть, получался эффект "чудесного исцеления".

________________

Одной из причин того, почему патологии представляют такую проблему для медицинских теорий, является многообразность причин их возникновения. Они могут быть врождёнными – и это приведёт нас к многочисленным вариантам причин, в результате которых сформировалась данная патология. Они могут быть результатом болезни или травмы. Хроническое отклонение может быть описано и как патология, и как болезнь.

Многие болезни потенциально могут вылиться в патологии или инвалидность, но этот результат невозможно с уверенностью предсказать, так же, как невозможно с уверенностью заключить, что такие и эдакие терапевтические или хирургические действия предотвратят развитие патологии из болезни. Многие патологии (слепота, хромота, паралич, психическое расстройство) сами по себе являются последствием болезни. И, наконец, продолжительные и серьёзные заболевания (например, гангрена) точно приведут к инвалидности. И всё это – в контексте современной медицины. Если же мы заглянем в средневековую этиологию патологий, то картина усложнится ещё больше.

Главное отличие средневековых представлений о распространении болезней (например, инфекций) от теорий современных заключается в том, что современная медицина обозначает распространителями заболеваний вирусы, микробы, бациллы. А средневековые теории включают в причины распространения болезней ещё и метафизику. Например, англо-саксонский текст от седьмого века рассматривает ветер как дух, spiritum infirmitatis, потому что многие болезни получают своё начало от дурного воздуха. Таким образом, медицина Средневековья видела причину распространения заболеваний не в передаче патогена от человека к человеку, но в передаче "заражённого воздуха", который окружает больного человека. Казалось бы, практически одно и то же, но разница в присутствии метафизического агента – ветра, воздуха.

Есть разница и в терминологии, разумеется. Средневековые университетские медики не оперировали такими понятиями как микроб или вирус, вполне понятно. Они говорили о заразе, об инфекции, и о повреждениях. Доктор Мецлер приводит в пример Томмазо дель Гарбо (1305-1370), который говорил об "инфекции", но то, что он описывал, не было передачей патогенов. Я, собственно, пыталась найти, что именно он описывал, но на английском этот дель Гарбо упоминается только в связи с его критикой работ Эгидия Римского (Жиля де Рома, 1246-1316) об эмбриональном развитии.

Из понятного, одной из самых любопытных работ на медицинскую тематику является одно исследование Анри де Мондевилля (1260 – 1316), "отца французской хирургии", в котором де Мондевилль рассматривал не способы передачи болезни, а то, как простой народ понимает распространение болезней. "Простой народ разделяет болезни на те, которые имеют причину, и те, которые причин не имеют, или имеют причиной наведённые чары. К не имеющим причин болезням они относят те, которые произошли от внешнего вмешательства – удара палкой, или брошенным камнем, или ножом и т.д. К болезням от наведённых чар они относят болезни, начинающиеся изнутри". Сам де Мондевилль умер от туберкулёза лёгких, кстати сказать.

Рассуждая о средневековой медицине, невозможно обойти Галена (129-216). Гелен высказывал кое-какие соображения относительно того, что может стать причиной деформаций человеческого тела: слишком узкая матка, плохое питание/плохой доступ питания плода, травмы, нанесённые в процессе родов, неправильное пеленание, слишком длительные периоды сидения или стояния младенца, или слишком длительная двигательная нагрузка для ребёнка, только начавшего ходить.

Косолапость и кривоногость Гален относит к неправильному уходу за младенцем с мягкими ещё костями – неправильное положение в люльке, неправильное пеленание, слишком тяжёлые одеяла (от себя: видимо, уже тогда няньки знали, что под тяжёлым одеялом ребёнок быстрее успокаивается и засыпает). Развитие горба Гален относил к деформации кровеносных сосудов в определённом месте, что предотвращало нормальный рост спины, пропорциональный росту рук и ног.

Описания других врождённых деформаций были сделаны в достаточно ранние периоды Средневековья. Гидроцефалия – во втором-третьем веке, и, позднее, разделена на три подвида. По большей части, медики того периода считали гидроцефалию результатом неправильной работы повитухи, слишком неуклюже или слишком сильно сжавшей голову новорожденного.

Параличи были описаны Аретеем из Каппадокии в первом-втором веках, с учётом разницы между собственно параличом и параплегией. Имелось в виду, что при параличе рука или нога только не могли двигаться, но не теряли чувствительность, а параплегия подразумевала потерю чувствительности. Тогда же было сделано замечание, что если параплегии является причиной повреждения мозга, то кровоизлияние в левой части мозга затронет правую часть тела, а кровоизлияние в правой части мозга – левую. По той причине, что два больших нерва, идущих от мозга к телу, образуют букву Х.

Чрезвычайно интересно перечисление причин, которые могли привести к параличу, то есть к нарушениям моторики: раны, удары, простуды, недоедания, "карнальные болезни" (венерические заболевания?), интоксикация, детский паралич от эмоциональной реакции, паралич от страха.

Затрагивая связь между психикой и параличом, Аретей описывал, собственно, то, что начиная с восемнадцатого-девятнадцатого века стали называть "истерическими параличами". Кстати, считается, что очень часто параличи у пилигримов были результатом именно перенесённого когда-то эмоционального стресса, и именно поэтому они так хорошо реагировали на "чудесные исцеления". Аретей упоминал, что детские параличи излечиваются лучше, чем параличи взрослых, но оставил описаний терапевтических методов. К большому сожалению.

Апоплексию/ апоплексический удар описал Целий Аврелиан в пятом веке, как "внезапное состояние, вызванное холодом или жарой, проблемами пищеварения, сексуальным перенапряжением (особенно, у стариков), повреждением оболочки головного мозга и ушиба оболочки головного мозга". В симптомы он включил потерю речи, неподвижность тела, искажение лица, и холод в конечностях. Целий также отделяет эпилепсию, летаргию, потерю сил и паралич друг от друга и от апоплексии.

Глухота рассматривалась несколькими греческими авторами. Гален относил её к поражению слухового нерва. Павел Эгинский рекомендовал лечить глухоту... кровопусканием, считая, что причиной глухоты является разлитие желчи. Александр Траллесский считал, что глухота является либо результатом образования воздушной пробки, либо результатом наличия пробки из вязкой субстанции в ушных каналах. Как ни странно, и он рекомендовал применять в качестве лечения венесекцию, кровопускание. Хотя не проще ли было просто промыть каналы? Один англо-саксонский источник, который доктор Мецлер называет "нетипичным" относит к расстройствам гуморальной системы не только глухоту, но и немоту. С теми же рекомендациями пускать кровь.

Впрочем, монах Мелетий, живший в Византии в восьмом-девятом веке, писал в своём трактате On the Nature of Man, что способность говорить "лежит" в третьем желудочке мозга. И о том, что о повреждениях мозга можно судить по типу речевых расстройств индивида.

В тринадцатом веке, Бартоломей Англичанин описал артрит рук (боль в пальцах и суставах, сопровождающаяся распуханием болезненных мест), который он отделил от артрита ног. Артрит ног он назвал подагрой. По мнению Бартоломея Англичанина, артрит развивался как в силу возрастного фактора, так и в зависимости от района проживания больного.

В четырнадцатом веке, Джон из Гаддесдена в своей Rosa Medicinæ различил три вида артритных симптомов: в головках бёдер, в связках ног, и в руках и пальцах. В общем-то, причинами всего этого он назвал именно то, что современная медицина относит к причинам подагрических проблем: неподходящая и обильная пища и неумеренность в образе жизни. Собственно, и другие артриты современная медицина рекомендует регулировать питанием, так что выводы Джона из Гаддесдена достаточно коррелируют с ситуацией на сегодняшний день. Что может говорить как и о проницательности автора Rosa Medicinæ, так и о том, что медицина до сих пор беспомощна перед артритом.

Невероятно интересно описание случая одного паралича, сделанное в Солерно. Речь идёт о параличе лица, случившегося у одной дамы, крепко заснувшей после принятия горячей ванны. Даму вылечили. Не вполне понятно, чем, потому что применяли всё, от промывки кишечника до таблеток неизвестного читателю состава. Очевидно, речь идёт о так называемом "параличе пьяниц". Он до сих пор случается с теми, кто, после обильных возлияний, имеет неосторожность заснуть на руке или лицом вниз. Иногда этот паралич отходит, иногда – уже нет, если кровообращение было нарушено в течение долгих часов. То ли дама назюзюкалась в ванне, то ли это был эффект эфирных масел в горячей воде, но ей определённо повезло, что паралич удалось снять.

Различные типы параличей описывал и Джон из Гаддесдена, в своей Rosa Medicinæ. "Иногда поражается вся половина тела, от пятки до макушки, с нарушением речи, и это называется основной паралич. Иногда это поражает одну ногу, или даже один палец, и тогда это называется частичный паралич". Причинами паралича назывались падения, пережатие нервов, повреждение нервов, сильный ужас, припадок ярости, переохлаждение, износ нерва.

Спазм отделяли от паралича в отдельную патологию. Ги де Шолиак, рассуждая о параличе и спазме, находя главное отличие именно в прогнозах. В обоих случаях, тело теряет рабочее состояние, но в случае спазма, всегда есть надежда, что ситуация внезапно изменится.

_______________

Расстройства речи изучал в середине двенадцатого века Уильям из Сен-Тьерри (1075-1153). В трактате On the Nature of the Body and the Soul он делает предположение, что, хотя голос и является физической функцией, речь является функцией психической. Соответственно, голос не является необходимой составляющей для общения, которое может проходить при помощи знаков или переписки. То есть, патологии немоты в данном случае нет. Но вот если человек, лишённый способности говорить, не в состоянии выразить себя ни через письмо, ни через жесты, в этом случае индивида можно классифицировать как немого.

Хирургический текст (известный как "Bamberg Surgery") из Салерно, также от середины двенадцатого века, утверждает, что травма твёрдой оболочки мозга может привести к девиациям в цвете языка, а травма мягкой оболочки мозга – к потере голоса.

Ги де Шолиак тоже изучал речевые расстройства, и перечислил следующие их причины: паралич или спазм языка, язвенные повреждение языка, а также гуморальные расстройства, т.е. избыток "жидкости" в нервах. Такие выводы он сделал, наблюдая заикающихся детей, у которых часто наблюдалось неконтролируемое слюнотечение. Де Шолиак также отметил, что и заикание, и слюнотечение зачастую проходят у детей сами по себе, по мере взросления.

И вот ровно на этом месте надо немного подробнее разобраться в гуморальной теории, которая объясняет пристрастие средневековой медицины к венесекции, кровопусканию. Венесекцией пытались лечить "обструкцию крови", которая, по какой-то причине, перестала доставлять к поражённому органу или участку тела питательные вещества. То есть, логика была такой, что если выпустить "плохую кровь", застойную, то кровообращение пополнится новой, здоровой кровью.

Для тех, кто не помнит о том, что такое гуморальная теория. Но, наверное, все помнят, хотя бы в общих чертах, потому что на этой теории считает своим долгом оттоптаться практически каждый, кто ищет аргументы о темноте Средневековья. На самом же деле, теория эта куда как старше. Никто толком и не знает, насколько она стара, но учение о влиянии телесных жидкостей на темперамент человека и его здоровье уже было, когда создавалась аюрведическая система медицины, когда Древний Египет переживал свою лучшую эпоху, её взял на вооружение Гиппократ, и она учитывалась в Европе до самого девятнадцатого века. Потом о ней перестали говорить. Вслух.

Итак, собственно жидкости: чёрная желчь, жёлтая желчь, кровь и "слизь" (лимфа?). С кровью и лимфой всё понятно, но как быть с "чёрной" желчью? О чём это вообще? Есть догадка, высказанная одним шведским учёным с непроизносимым именем, в 1920-х, что ни кровь сама по себе, ни желчь, ни лимфа здесь вообще не при чём, а речь идёт об образовании серума. Именно он-то и назывался жёлтой желчью. А тёмный осадок, свернувшаяся кровь на дне пробирки – чёрной желчью. Несвернувшиеся эритроциты – кровь, а слой белых клеток – та самая "слизь", она же "флегма". То есть, мы говорим об анализе B-La, при помощи которого по сей день выявляются наличия воспалительных процессов. И таки да, при воспалении слой выпавших в осадок эритроцитов будет выше. То есть, будет наблюдаться "избыток чёрной желчи".

Каждому типу жидкости соответствует свой элемент: земле – чёрная желчь, огню – жёлтая, воде – "флегма", а в крови присутствуют все четыре элемента (огонь, вода, земля и воздух). Если бы все составляющие элементы находились бы в человеческом теле в равновесии, человек был бы идеально здоров. Собственно, именно этого от нас и требуют современнейшие теории официальной диетологии. Сбалансированное питание. Кто сказал, что гуморальная теория умерла?

Сейчас мы вернёмся к Средневековью, но я хочу напомнить одно замечание, высказанное Аннетт Карсон по другому поводу и в другом месте, но необычайно уместное и в данном случае. Поскольку большинство медицинских текстов дошли до нас не в их оригинальной латыни, а в средневековых переводах, то современный читатель подвергается двойному искажению восприятия. Переводчик четырнадцатого и пятнадцатого века не мог не вкладывать в переводимое современное ему понимание определённых терминов. А мы далеко не всегда понимаем значение терминов в средневековых текстах, потому что для этого нужно иметь особое образование. Настолько особое, что по Европе таких специалистов не так много.