Текст книги "Мурли"

Автор книги: Анни Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ПОМОЕЧНИЦА

– И всё-таки я не верю, – сказал Тиббе. – В то, что вы разговариваете с кошками. Наверное, это получается как-то иначе: чтение мыслей или ещё какая хитрость.

– Может быть, – сонно пропела Мурли и зевнула. – Я пошла в коробку, – сообщила она. – Можно мне взять эту газетку?

– Вы уверены, что обойдетесь без одеяла и подушки?

– Конечно, большое спасибо. Насколько я знаю, Флюф любит спать у вас в ногах. У каждого свой вкус. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, юфрау Мурли. Она обернулась от двери.

– Кстати, по пути к вам я услышала парочку новостей, – сказала она. – На здешних крышах.

– Новостей? Каких же?

– У Помоечницы скоро будут котята.

– Ох, – вздохнул Тиббе, – к сожалению, мне больше нельзя писать про кошек. Главному редактору это не нравится.

– Жаль, – сказала юфрау Мурли.

– А ещё какие новости?

– Только одна: почему господин Смит такой грустный.

– Господин Смит? Вы имеете в виду учителя? Я видел его сегодня. И мы вместе помогали вам слезть с дерева. И он вовсе не выглядел грустным.

– И тем не менее это так.

– По-моему, это неплохая новость. – Тиббе потер руки. – У него что, плохое настроение?

– Через неделю исполнится двадцать пять лет, как он работает старшим учителем в школе, – пояснила юфрау Мурли. – Он надеялся, что в его честь устроят праздник. Как-никак юбилей. Но нет.

– Почему же праздника не будет?

– Потому что никто этого не помнит. Все забыли. Он думал, что о празднике позаботятся ученики и коллеги… но никто и в ус не дует.

– Почему же он сам никому об этом не напомнит?

– Этого он ни за что не сделает. Он слишком гордый и упрямый. Так говорит Косой Симон.

– Косой Симон? Это же его сиамский кот!

– Точно. С ним-то я и разговаривала. И он рассказал, почему его хозяин такой грустный. Извините, я пошла в свою коробку.

Она сказала Флюфу на прощанье: «мроу».

«Мриу», – ответил ей Флюф. Наверное, это означало «спокойной ночи».

Тиббе бросился к телефонному справочнику. Хотя был уже поздний вечер, он всё-таки набрал номер господина Смита.

– Извините меня за столь поздний звонок, – зачастил Тиббе. – Я прослышал, что скоро вы отмечаете юбилей. Вы двадцать пять лет работаете старшим учителем. Не так ли?

На другом конце провода долго молчали. Наконец послышался взволнованный голос господина Смита:

– Я верил, что есть люди, которые помнят об этом.

«Не люди, кошки», – хотел было возразить Тиббе, но вовремя осекся.

– Разумеется! – воскликнул он с воодушевлением. – Как же не помнить? Вы не будете против, если я напишу про вас заметочку?

– Мне будет чрезвычайно приятно, – сказал господин Смит.

– Нельзя ли в таком случае зайти к вам? Я понимаю, сейчас уже поздний вечер… но мне бы так хотелось сдать эту заметку завтра. Рассказать о вашей жизни и о школе…

– Приходите, – согласился господин Смит…

В три часа ночи Тиббе вернулся домой. Его записная книжка была до последнего листочка заполнена сведениями о жизни и трудовых подвигах господина Смита. Он на цыпочках прокрался по своему чердаку, но прежде чем усесться за пишущую машинку, заглянул в кладовку.

Свернувшись калачиком, Мурли мирно спала в коробке.

«Она спасла меня, – подумал Тиббе. – Теперь у меня есть заметка. Осталось её только написать».

Укладываясь на рассвете в кровать, он шепнул сонному Флюфу:

– Слышишь ты, соня. У меня получилась отличная заметка. И в ней настоящая новость!

Флюф потянулся и захрапел у него в ногах.

«Я обязательно поблагодарю её утром, эту странную юфрау Мурли», – подумал Тиббе и тоже заснул.

Но когда на следующее утро он проснулся, она уже ушла. Коробка была пуста. В ней лежала газета, всё было тщательно прибрано. Её одежда и чемоданчик тоже исчезли.

– Флюф, уходя, она что-нибудь просила передать?

– Мр-р, – ответил Флюф, но Тиббе ничего не понял.

– Ну и ладно, – вздохнул он. – Нашим легче. Весь чердак опять в моем полном распоряжении.

Потом он увидел на письменном столе свою собственную заметку.

– Вот здорово! – воскликнул он. – Я иду на работу. И меня не уволят. По крайней мере сегодня…

Его радость угасла. Он пошёл на кухню, где обнаружил сваренный для него кофе. Посуда была вымыта. «Очень мило с её стороны».

Слуховое окошко было распахнуто настежь. Значит, бездомная дама убралась тем же путем, каким появилась.

«Хоть погода наладилась, – подумал Тиббе. – Ей не нужно будет бродить под дождем. Неужели она опять отправилась разговаривать с кошками? Если быона осталась здесь… Если быя взял её в дом… Тогда, может быть, она приносила бы мне каждый день какую-нибудь свежую новость». Он чуть было не крикнул в окно: «Мурли, кис-кис-кис!»

Но сдержался.

«Гнусный эгоист, – строго сказал он сам себе. – Ты хочешь взять в дом женщину-кошку исключительно в своих собственных интересах. Как низко с твоей стороны! Забудь её и сам добывай себе новости. Нужно избавиться от застенчивости. К тому же она, вероятно, ушла насовсем».

А юфрау Мурли была тем временем неподалеку. Она сидела на крыше Страхового банка – самого высокого здания в округе – и вела разговор с Помоечницей.

Помоечницей её прозвали потому, что была она кошкой, прямо скажем, драной. И лапы у неё были вечно грязные. Хвост облез, рваное ухо по-бандитски съехало набок, серо-бурая шерсть торчала клочьями.

– У тебя скоро будут котята, – сказала Мурли.

– Чтоб им провалиться! – буркнула Помоечница. – Сколько раз я себе говорила: пора с этим завязывать. Вся моя жизнь – это сплошные котята.

– Сколько же у тебя детей? – спросила Мурли. Помоечница поскребла за ухом.

– Чтоб я знала, пропади они пропадом!

Помоечница была грубовата. Но бродячей кошке, сами понимаете, не до светских манер.

– Ладно, не обо мне речь, – проворчала она. – Твои дела куда хуже моих. Как же это тебя угораздило?

С брезгливым любопытством она оглядела Мурли со всех сторон.

– Понятия не имею. – Мурли погрустнела. – И знаешь, что самое ужасное? Полбеды, если бы я стала человеком совсем. Так ведь нет: я какая-то серединка на половинку.

– Никакой серединки на половинку я в тебе не вижу. Вылитый человек.

– Я имею в виду внутренне, – пояснила Мурли. – У меня остались все кошачьи повадки. Я мурлыкаю, шиплю, трусь головой, как кошка. Вот только моюсь я мочалкой. А что до мышей… надо попробовать.

– А помнишь ли ты Великую Мартовскую Мяу-Мяу Песнь? – спросила Помоечница.

– Кажется, помню.

– А ну-ка, затягивай!

Мурли открыла рот и издала мерзейший кошачий вопль, которым все уважающие себя кошки встречают весну.

Помоечница немедленно присоединилась к ней, и их душераздирающий истошный вой огласил округу. Концерт продолжался до тех пор, пока на крыше не распахнулось слуховое окно и кто-то не запустил в них бутылкой. Бутылка приземлилась как раз между ними, и они брызнули врассыпную.

– Получается! – радостно крикнула Помоечница. – Знаешь, что я тебе скажу: у тебя всё наладится. Тот, кто так хорошо поет, никогда не перестанет быть кошкой. Ты случаем ничего не чувствуешь на верхней губе? Усики не пробиваются? Мурли проверила.

– Нет, – вздохнула она.

– А хвост? Что у тебя с хвостом?

– Совсем исчез…

– А ты не чуешь, что снова становишься кошкой?

– Нет, ни малейшего намека.

– А дом у тебя есть? – поинтересовалась Помоечница.

– Мне показалось, что есть… Но там, наверное, ничего не выйдет.

– У этого парнишки из газеты?

– У него. – Мурли кивнула. – Я ещё немножко надеюсь, что он меня позовет. Я оставила свой чемоданчик там неподалеку, за печной трубой.

– Уж лучше бродяжничать, – посоветовала Помоечница. – Самое милое дело. Присоединяйся ко мне. Я тебя познакомлю с кучей своих отпрысков. Всех их разбросало по белу свету. Один мой сын пристроился при фабричной столовой. А одна моя дочь живёт в городской ратуше, её зовут Муниципалка. Другой сын…

– Тс-с-с, подожди, – перебила её Мурли. Они замолчали. По крышам прокатился крик:

– Мурли, кис-кис-кис!

– Ну вот, – прошептала Мурли. – Он зовет меня.

– Не ходи, – фыркнула Помоечница. – Давай бродяжничать. Свобода дороже! Вот увидишь, он отнесёт тебя в корзинке к ветеринару. Тебе сделают укол!

Мурли заколебалась.

– Всё-таки я пойду, – решилась она.

– Ты совсем рехнулась, – сказала Помоечница. – Пойдем со мной. Я знаю один фургон, на пустыре… там тебе будет и крыша над головой, и там ты опять запросто превратишься в кошку.

– Кис-кис-кис, Мурли!

– Я иду!

– Не ходи, дуреха! Подумай, если у тебя будут котята, их всех утопят!

– Кис-кис… юфрау Мурли!

– Я обязательно с тобой встречусь, – быстро сказала Мурли. – Здесь, на крыше. Пока!

Она спрыгнула на соседнюю черепичную крышу, ловко вскарабкалась на гребень, перемахнула на другую сторону, спустилась к трубе, подхватила чемоданчик, и вот уже она стояла перед знакомым окошком на кухню.

– Вы меня звали? – спросила она.

– Заходите, юфрау, – пригласил Тиббе.

КОШАЧЬЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ СЛУЖБА

– Присаживайся, Тиббе, – пригласил главный редактор.

Тиббе опустился на стул. Прошла ровно неделя с того дня, как он сидел на том же стуле, щурясь от света настольной лампы, направленного на него. Тогда состоялся ужасно неприятный разговор. Теперь всё было иначе.

– Уж не знаю, что на тебя так подействовало, но ты очень изменился, Тиббе, – сказал главный редактор. – А ведь ещё на прошлой неделе я чуть было не уволил тебя, помнишь? Да-да, я собирался это сделать. Думаю, ты и сам догадывался. Всё же я хотел дать тебе последний шанс. И гляди-ка! За эту неделю ты принес новостей больше, чем за всё время работы. Ты первым узнал про юбилей господина Смита. И первым сообщил о новом бассейне. Строительство же держалось в тайне. А ты как-то выведал… Скажи мне честно, как тебе это удалось?

– Ну… – пробормотал Тиббе, – поговоришь то с одним, то с другим…

И «одним» и «другим» была, естественно, Мурли. А она узнала про бассейн от Муниципалки, которая, сидя на подоконнике, присутствовала на всех тайных заседаниях Муниципального Совета.

– А эта заметка про церковный клад! – продолжал главный редактор. – Горшок со старинными монетами, найденный во дворе церкви. Ты опять как будто видел всё собственными глазами. И снова первым написал про это.

Тиббе скромно потупился. Эту новость принесла другая дочь Помоечницы – Просвирка, жившая при церкви. Она же, между прочим, и нашла горшок с монетами, когда рыла землю в саду по очень важной кошачьей надобности.

Тиббе сразу же рассказал об этом церковному сторожу. А потом настрочил заметку.

– Продолжай в том же духе, Тиббе, – призвал его главный редактор. – Судя по всему, ты справился со своей робостью.

Тиббе покраснел. Это было не так… к сожалению. Он оставался таким же застенчивым, как и прежде. Все новости приносили ему кошки, он же только записывал их. Впрочем, иногда… нет, довольно часто ему приходилось проверять кошачью информацию. Как правило, достаточно было одного телефонного звонка: «Я слышал, менеер, то-то и то-то… Правда ли это?» И практически всегда кошачьи сведения подтверждались. Кошки никогда не обманывали.

В Киллендорне проживало множество кошек – по нескольку в каждом доме. Вот и сейчас одна из них сидела на подоконнике в кабинете главного редактора. Вернее, это был редакционный кот Ластик. Он подмигнул Тиббе.

«Вот сидит и подслушивает, – подумал Тиббе. – Надеюсь, он не будет рассказывать про меня всякие гадости».

– И вот что я думаю, – важно сказал главный редактор, – пожалуй, в конце месяца тебе стоит прибавить зарплату.

– Благодарю вас, менеер.

Украдкой Тиббе взглянул на Ластика и почувствовал, что снова краснеет. В глазах кота ему почудилась холодная усмешка. «Наверное, он считает меня подхалимом», – подумал Тиббе.

На улице ярко светило солнце, и Тиббе вдруг захотелось побежать вприпрыжку или запрыгать на одной ножке – такое облегчение он почувствовал.

И всем знакомым, которые встречались ему по пути, он радостно кричал: «Привет!»

Повстречалась ему и Биби, соседская девочка, иногда заходившая к нему в гости.

– Хочешь мороженого? – спросил Тиббе. – Пойдем, я куплю тебе самое вкусное.

Биби училась в школе господина Смита. Она рассказала Тиббе, что у них будет конкурс на лучший рисунок и она намерена нарисовать большую-пребольшую картину.

– И что же ты собираешься изобразить? – спросил Тиббе.

– Кошку, – ответила Биби.

– Ты любишь кошек?

– Я вообще люблю животных. – Она лизнула розовый шарик.

– Когда нарисуешь, обязательно дай взглянуть, – сказал Тиббе и поспешил домой.

Уже неделю юфрау Мурли жила у него на чердаке, и всё шло как нельзя лучше. Тиббе казалось, что он обзавелся второй кошкой.

Мурли по-прежнему спала в коробке. Обычно она спала днем, а по ночам вылезала через слуховое окошко на крышу. Она гуляла там с окрестными кошками и лишь к утру возвращалась домой.

Но самое главное – она добывала новости. В первые дни в поисках новостей по крышам мотался Флюф. Правда, репортером он был никудышным. Чаще всего он возвращался с сообщениями о кошачьих боях, о крысе, пойманной в портовом районе, или о селёдочной голове, найденной на помойке. А иной раз повторял людские сплетни.

Нет, настоящим добытчиком информации была Помоечница. Она знала буквально всё.

Вероятно, это было связано с тем, что она бродяжничала по всему городу, причём ухитрялась стибрить всё, что плохо лежит. А ещё у неё было огромное потомство.

Повсюду проживали дети и внуки Помоечницы. Каждую ночь Мурли встречалась с ней на крыше Страхового банка. И обязательно приносила в пакетике рыбку.

– Спасибочки, – говорила Помоечница, набрасываясь на еду. – Моя дочь Муниципалка ждет тебя возле ратуши. Она сидит на одном из каменных львов, у неё для тебя есть новость. Или:

– Кошка мясника хочет тебе кое-что рассказать. Она живёт в третьем саду слева, если считать от каштана.

Мурли тут же спускалась по пожарной лестнице с крыши Страхового банка, пробиралась задними дворами и тёмными переулками к назначенному месту.

– Скоро мы будем встречаться в другом месте, – сказала ей при встрече Помоечница. – Чую я, что котята родятся через несколько дней и мне придется торчать с этой мелюзгой, а не лазать по крышам. Но это на КИС, само собой, никак не отразится.

– Что за «кис»?

– Кошачья Информационная Служба – КИС, – важно пояснила Помоечница. – Все кошки оповещены, что твой хозяин ждет новостей, и будут держать ушки на макушке. Сама знаешь, кошки всё видят и слышат. И будут передавать новости по цепочке.

– Где же ты собираешься рожать котят? – спросила Мурли. – Ты уже подыскала место?

– Ещё нет, как раз этим и занимаюсь.

– Не хочешь ли устроиться у нас, на чердаке?

– Вот ещё! – возмутилась Помоечница. – Свобода дороже! До такого я никогда не опущусь!

– Мой хозяин очень симпатичный, – пробовала уговорить её Мурли.

– Да знаю я. Он хороший человек, насколько вообще могут быть хорошими люди… но он не в моем вкусе. Может, ещё у какого ребенка я бы и согласилась. Ты знаешь Биби?

– Нет.

– Она рисует меня, – гордо сообщила Помоечница. – Вот так-то! Даже сейчас, с этим огромным брюхом, я кажусь ей красивой. Есть над чем подумать, а? Ну ладно, я дам тебе знать, когда найду место. Пристроюсь где-нибудь в городе, чтоб было радио.

– А радио-то тебе зачем?

– Я предпочитаю под музыку разродиться, – пояснила Помоечница. – Тогда легче. И веселей. Поимей в виду, когда сама соберешься рожать.

* * *

Возвратившись домой, Мурли рассказывала Тиббе, как ей удалось добыть ту или иную новость.

– Ну и организация! – однажды восхищенно воскликнул Тиббе. – Прямо настоящая кошачья пресс-служба!

– Не уверена, что мне нравится это слово, – поморщилась Мурли. – Кошачья пресс-служба… кошачий пресс… пресс, который давит кошек…

– Да не пресс, а пресса, информация! – растолковал ей Тиббе. – Кошачья пресс-служба, то есть информационная служба.

Для него эта организация была настоящим спасением. Лишь благодаря кошкам дела его пошли в гору.

Иной раз, приходя после работы домой, он заставал Мурли на корточках в углу. Она сидела неподвижно, уставившись на дырочку в стене возле самого пола.

– Юфрау Мурли! – окликал её Тиббе. – Когда же наконец вы оставите ваши кошачьи замашки? Дамам неприлично сторожить мышиную норку!

Она вставала и ласково терлась головой о его плечо.

– Это тоже неприлично, – вздыхал Тиббе. – Дамы не трутся головой и не мурлычут. Мне бы хотелось, чтобы вы поскорей отучились от ваших кошачьих штучек.

– «Кошачьи» – тоже нехорошее слово, – поправила его Мурли. – Нужно говорить «кошкины».

– Пусть будут «кошкины». И вообще мне кажется, что вы всё больше становитесь кошкой. Вам нужно общаться с людьми. И меньше шляться по крышам, а ходить днем по улицам.

– Я опасаюсь, господин Тиббе. Я боюсь людей.

– Но это же глупо! С какой стати вам бояться людей?

Она смущенно взглянула на него и скрылась в кладовке.

«Тоже мне учитель выискался, – подумал Тиббе. – Я и сам всех боюсь. Мне самому куда больше нравится общаться с кошками».

Но он решил проявить принципиальность.

– Что я вижу! – воскликнул он однажды. Мурли умывалась. Она облизывала языком руку, а потом облизанной рукой терла за ухом.

– Ну уж это не лезет ни в какие ворота! – закричал Тиббе.

– Просто я… – виновато пробормотала Мурли, – я думала, что так получится быстрее.

– Что получится быстрее? Умыться?

– Нет, под душем, конечно, быстрее. Я имела в виду – опять превратиться в кошку. Я всё ещё надеюсь… всё-таки мне хочется быть кошкой. Тиббе рухнул на диван.

– Ради Бога, – сказал он, – бросьте вы эти ваши дурацкие шуточки. Вы никогда не были кошкой, всё это фантазии, вам это приснилось.

Мурли промолчала.

– К сожалению, – продолжал Тиббе, – я не верю в ваши выдумки.

Мурли зевнула и пошла прочь из комнаты.

– Что вы собираетесь делать?

– Пойду в свою коробку, – ответила она. Флюф потерся о её ноги, и они скрылись за дверью.

– Уж если вы были кошкой, назовите имя вашего хозяина!

Мурли не удостоила его ответом. Тиббе услышал мурлыканье. Кошачий разговор. Две кошки о чём – то совещались в кладовке.

СЕКРЕТАРША

Как-то раз, поднимаясь к себе на чердак, Тиббе услышал сердитые крики. Ему показалось, что в комнате у него дерутся кошки.

Он помчался наверх, перепрыгивая через три ступеньки, и, словно ураган, ворвался в свое жилище.

У него были гости. Однако сцена, представшая перед его взором, мало напоминала дружественный визит.

На полу сидела маленькая девочка Биби. Напротив неё, тоже на полу, сидела Мурли, и обе они, вырывая что-то друг у друга из рук, истошно вопили.

– Что здесь происходит? Что там у вас такое? – воскликнул Тиббе.

– Отпусти! – кричала Биби.

– Что там? – Тиббе бросился их разнимать. – Юфрау Мурли! Немедленно отпустите!

Глаза Мурли хищно сверкнули, сейчас она походила на кошку больше, чем когда-либо.

В её взгляде мелькнуло что-то холодное и зловещее, она не разжимала руку. Её пальцы с острыми коготками ещё крепче вцепились во что-то.

– Отпустить, я сказал! – гаркнул Тиббе и ударил Мурли по руке.

Отшатнувшись, она злобно зашипела и разжала пальцы. Её коготки, словно молния, полоснули его по носу.

Тиббе увидел, чтоэто было. Полуживая белая мышь. Плача от страха и возмущения, Биби осторожно взяла мышку и посадила её в коробочку.

– Бедненькая моя мышка, – всхлипывала она. – Я только хотела её показать, а эта… как наскочит… Я пошла домой. Ноги моей больше здесь не будет!

– Подожди, Биби, – заволновался Тиббе. – Пожалуйста, не уходи. Это юфрау Мурли. Она… она… – Тиббе на минуту задумался. – Она моя секретарша и совершенно не злая. Честное слово, она просто обожает мышей.

Мурли уже поднялась с пола, она не сводила глаз с коробочки. Было заметно, что мышей она действительно обожает, правда, не совсем в том смысле, какой подразумевал Тиббе.

– Не так ли, юфрау? – строго спросил он. – Вы не причините зла бедной мышке?

Мурли наклонила голову, собираясь потереться о его плечо, но Тиббе отступил в сторону.

– А это что у тебя такое, Биби? – спросил Тиббе, указывая на большой металлический ящик.

– Это копилка. Я хожу с ней по домам и собираю деньги. – Биби шмыгнула носом. – На юбилейный подарок господину Смиту. А у вас на носу кровь.

Тиббе потер нос. И впрямь кровь.

– Ерунда, – отмахнулся он, – давай я тоже брошу что-нибудь в твою копилку.

– А ещё я пришла показать рисунок. – Биби уже окончательно успокоилась. Она развернула большой лист ватмана, и Тиббе с Мурли воскликнули в один голос:

– Да это же Помоечница! Прямо как живая!

– Я нарисовала её для школьного конкурса, – сказала Биби.

– Гениально! – восхитился Тиббе, чувствуя, как по лицу ползет капелька крови. – Пойду поищу в душевой пластырь. – Он строго взглянул на свою секретаршу. – Я надеюсь, что вы сумеете держать себя в руках, юфрау Мурли.

Он поставил коробочку с мышью на письменный стол, смерил Мурли грозным взглядом и вышел из комнаты.

Роясь в аптечке, он прислушивался: не началась ли там новая заварушка.

«Теперь у меня имеется секретарша, – вспомнил он. – Неплохо звучит, даже шикарно. Правда, за секретаршей нужен глаз да глаз: иначе она так и норовит слопать симпатичных белых мышек у симпатичных маленьких девочек».

С пластырем на носу он поспешил назад в комнату. К его несказанному удивлению, за это время дамы успели подружиться. Коробочка с мышью по-прежнему – от греха подальше – пряталась среди бумаг на его столе.

– А можно мне походить по вашему чердаку? – спросила Биби.

– Сколько угодно! – разрешил Тиббе. – У меня есть ещё одна кошка… я имел в виду – кот. Его зовут Флюф, он вечно где-то шляется. Юфрау Мурли, вы не покажете Биби наш чердак? Мне пора за работу.

Уже сидя за письменным столом, Тиббе слышал, как они шептались о чём – то в кладовке. В общем он был рад, что у Мурли появилась подружка. Когда Биби собралась уходить, он спросил её:

– Ну что, придешь к нам ещё?

– Приду, – кивнула Биби.

– Не забудь свою копилку. Я туда тоже кое-что опустил.

– Отлично, – улыбнулась девочка.

– И не забудь рисунок. И коробочку с… ну, ты сама понимаешь.

В присутствии секретарши он не рискнул произнести слово «мышь».

– Надеюсь, что ты получишь первый приз! – крикнул он вслед Биби.

* * *

Этажом ниже Тиббе проживала хозяйка дома мефрау Фан Дам.

К счастью, Тиббе пользовался отдельным входом, так что он не часто с ней сталкивался.

В тот день мефрау Фан Дам сказала своему мужу:

– Отложи-ка газету. Я хочу с тобой поговорить.

– О чём? – спросил её муж.

– О нашем жильце.

– А, об этом молодом человеке? Тиббе, кажется? Что с ним приключилось?

– Я подозреваю, что у него кто-то есть.

– Что ты имеешь в виду? Как это «кто-то есть»?

– Судя по всему, у него живёт женщина.

– Ну и что, это его личное дело, – сказал господин Фан Дам и снова уткнулся в газету.

– Да, но это очень странная женщина.

– В любом случае это нас не касается, – пожал плечами муж.

Выдержав паузу, мефрау Фан Дам продолжила:

– Она всё время сидит на крыше.

– Кто?

– Эта женщина. Она проводит там все ночи.

– Ты-то откуда знаешь? – хмыкнул господин Фан Дам. – Ты тоже ночами гуляешь по крышам?

– Нет, но соседка с верхнего этажа иной раз выглядывает из чердачного окна и всегда видит её на крыше. В окружении кошек.

– Ты же знаешь, что я терпеть не могу все ваши сплетни, – проворчал муж и снова углубился в чтение.

Раздался звонок, и мефрау Фан Дам поспешила открыть дверь.

На пороге стояла Биби со своей копилкой.

– Я собираю деньги на подарок господину Смиту. Не хотите ли принять участие?

– Конечно, – расцвела мефрау Фан Дам. – Проходи и садись.

Болтая ногами, Биби сидела на стуле, на коленях у неё стояла копилка, свернутый в трубочку рисунок был зажат под мышкой, коробочку с мышью она крепко держала в руке.

– Скажи-ка, детка, ты уже была наверху? На чердаке? – как бы невзначай спросила мефрау Фан Дам.

– Ага, – кивнула Биби, – у господина Тиббе и юфрау Мурли.

– Юфрау Мурли? Кто это? – живо осведомилась мефрау Фан Дам. И бросила в копилку гульден.

– Его секретарша.

– Вот оно что.

– Она спит в коробке.

Господин Фан Дам оторвался от газеты и взглянул на Биби поверх очков.

– В коробке?

– Да, в большой картонной коробке. Она сворачивается там калачиком. А по ночам вылезает через слуховое окошко и гуляет по крышам. А ещё она разговаривает с кошками.

– О! – поднял брови господин Фан Дам.

– Честное слово, она умеет говорить по-кошачьи.

Когда Биби ушла, мефрау Фан Дам сказала:

– Ну? Что я тебе говорила? Разве не странная женщина живёт над нами?

– Немного странная, – согласился муж. – Но я остаюсь при своем мнении, что это не наше дело.

– Послушай! – вскипела она. – В конце концов это же наш чердак. А Тиббе – всего-навсего наш жилец. И я желаю знать, что происходит под моей крышей.

– Что же ты собираешься предпринять? – поинтересовался господин Фан Дам.

– Я пойду к нему.

– Без приглашения? И что ты скажешь?

– Пока не знаю. Что-нибудь придумаю.

Мефрау Фан Дам нарядилась в шубу, хотя вовсю уже грело весеннее солнце и по улице надо было ступить два шага.

Она собиралась звонить в дверной звонок, но этого не понадобилось, потому что входная дверь была открыта. Мефрау Фан Дам поднялась по лестнице на чердак. Лестница крутая, до верха далеко, и в своей шубе мефрау Фан Дам пыхтела и отдувалась, как паровоз.

– Здравствуйте, мефрау! – приветствовал её Тиббе.

– Здравствуйте, Тиббе. Вы уж не обессудьте, я к вам просто так – по-соседски…

– Что вы, что вы, проходите. Не хотите ли снять шубу?

– Нет-нет, я на минутку, – зачастила мефрау Фан Дам, шаря глазами по комнате.

К её досаде, в комнате никого, кроме Тиббе, не было.

– Как у вас тут мило… И кухонька такая славная… И вид на крышу прекрасный…

– Не хотите ли чаю?

– Ах нет, спасибо. Я зашла лишь проведать вас. Я всегда читаю ваши заметки в газете. Такие милые заметки… А что это у вас там… за каминной трубой… можно взглянуть?

– Там кладовка, – сказал Тиббе, – туда свален всякий хлам – старые стулья, коробки…

Она проскочила мимо него, оживленно щебеча:

– Ах, как это мило! Такой чудесный уголок старого чердака!

Тиббе беспомощно плелся за ней. Мефрау Фан Дам остановилась возле большой картонной коробки и заглянула внутрь. Под её тяжестью протяжно скрипнула половица.

Мурли проснулась. Её глаза широко раскрылись, и она с воплем выскочила из коробки.

Мефрау Фан Дам в испуге отшатнулась. На неё глядели полные ярости кошачьи глаза. Рука с острыми розовыми коготками метнулась в её сторону, и странное существо зашипело.

– Прошу прощения, – пробормотала мефрау Фан Дам, поспешно отступая. Она повернулась, намереваясь поскорее унести отсюда ноги, но Тиббе дружелюбно улыбнулся.

– Разрешите представить вам мою секретаршу, юфрау Мурли… А это – моя квартирная хозяйка, мефрау Фан Дам.

Мефрау Фан Дам с трудом заставила себя обернуться. Странное существо превратилось в вежливо улыбающуюся молодую даму.

– Приятно познакомиться, – еле выговорила мефрау Фан Дам.

– Не хотите ли присесть?

– Нет-нет, мне пора. У вас очень милая квартирка.

Она внимательно осмотрела пластырь на носу Тиббе и сказала:

– До свидания.

Когда мефрау Фан Дам удалилась, Тиббе вздохнул.

– Это же её чердак. Я снял чердак у неё.

– Отвратительно! – воскликнула Мурли.

– Да нет… почему отвратительно? Я плачу ей квартирную плату. И больше у меня нет с ней никаких дел.

– Я не это имею в виду, – сказала Мурли. – Отвратительно другое… я насчитала их двадцать!

– Двадцать? Кого двадцать?

– Кошек.

– Двадцать кошек? Где?

– У неё на шубе, – прошептала Мурли, дрожа всем телом. – Я так хорошо спала и вдруг в ужасе проснулась, потому что передо мной возникли двадцать мертвых кошек.

– Так вот почему вы зашипели! И чуть было не поцарапали её. Вам пора научиться держать себя в руках, юфрау Мурли. Поцарапать даму лишь за то, что она носит шубу из кошачьего меха? Фу!

– Если она ещё хоть раз появится здесь, я и в самом деле расцарапаю ей всю физиономию, – пообещала Мурли.

– Глупости! Она купила шубу в магазине, а кошки были к этому времени уже давно мертвы. Всё оттого, что вы мало общаетесь с людьми. Вы слишком много времени проводите на крышах. И редко выходите на улицу.

– Сегодня ночью я была на улице.

– Вы должны ходить по улице днем. За покупками, как все приличные дамы.