Текст книги "Эликсир бессмертия (СИ)"
Автор книги: Анна Зотова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Повисла пауза. Иванов курил, после каждой затяжки аккуратно стряхивая пепел в пепельницу; у него были маленькие ручки с ухоженными ногтями, какие Аня терпеть не могла у мужчин. Она смотрела на эти ногти и думала, что ситуация довольно дурацкая.
– Антон Евгеньевич, а кто вы все-таки такой? – Она подняла на него глаза.
– Я исполняющий обязанности генерального директора компании «Муссон».
– А чем она занимается?
– Мы занимаемся программным обеспечением, если для вас это так важно. – Он взглянул на часы. – Вот, собственно, и все. К сожалению, Анна Егоровна, у меня сейчас очень важная встреча. Вы подумайте над моим предложением, хорошо? Честное слово, в нем нет никакой для вас мины.
– Но почему именно я? – спросила Аня.
– Окажись на вашем месте любая другая разумная девушка, она спросила бы то же самое. Правда же? – Он встал. – Сейчас Николай Михалыч забросит меня в офис и вернется за вами.
– Не надо за мной возвращаться, Антон Евгеньевич. – Аня подняла на него глаза. – Я сама.
– О’кей. Если надумаете, ровно в 18.00 жду вас у офиса. Сразу и поедем. – Похоже, он ничуть не сомневался в ее согласии.
– Но ведь я могу не понравиться вашей жене, – привела она разумный довод. – И что тогда?
Иванов склонился к ней и доверительно произнес:
– Скажу вам по секрету, Анна Егоровна, вы очень обаятельный человек. Красивый, умный, обаятельный. Опять же – известная журналистка… Надеюсь, что вы подружитесь. Видите ли, моя жена из провинции, как и вы, и у нее определенного рода комплекс неполноценности… Честно говоря, мне хотелось бы, чтобы вы подружились. Ей нужна состоявшаяся подруга, понимаете? Захватите зубную щетку, все остальное мы вам найдем.
Как-то все это было неожиданно, нелепо и непонятно, но как раз в этих-то непонятках и таились какие-то загадочные перспективы – Аня это чувствовала. Белые пятна всегда ее стимулировали.
– И последнее. – Иванов взглядом поискал официанта, а когда нашел, жестом показал, что сейчас подойдет к стойке, чтобы расплатиться. И прошептал Ане почти на ухо: – У вас ресница упала.
Глава 8
ЗНАКОМСТВО С ЖЕНОЙ
Дом Иванова напоминал маленький замок на берегу озера – Аня сразу так подумала, когда раскрылись огромные ворота и «Мерседес» осторожно въехал во двор. Впрочем, только с большой натяжкой можно было назвать двором этот довольно большой парк, в глубине которого и стоял минизамок. Справа блестела гладь озера с мостками и привязанным гидроциклом; на мостках, свесив ноги в резиновых сапогах, сидел человек с удочкой. Он не обратил внимания на шум мотора, поглощенный рыбалкой.
Шурша шинами по асфальту, машина подъехала к подъезду и встала. Слева от него стояла маленькая кремовая иномарка с черным откидным верхом. «Наверное, жены, – с завистью подумала Аня. – Везет же некоторым!»
Иванов помог ей выбраться из «Мерседеса». Всю дорогу он читал деловые бумаги, доставая их из толстой папки, лежащей на коленях, и теперь был задумчив, сосредоточен, весь во власти своего бизнеса. Они поднялись на крылечко, над которым нависала полусфера прозрачного козырька, усеянного маленькими плафонами, Иванов достал ключ.
– Антон Евгеньевич, – окликнул его водитель, – я нужен сегодня?
Отпирая замок, придерживая папку под мышкой, Иванов ответил через плечо:
– Нет, Николай Михалыч, езжай!
– Завтра, Антон Евгеньевич, как обычно?
– Ну да, в семь тридцать.
– Тогда до завтра, Антон Евгеньевич!
Хлопнула дверца; машина дала задний ход. Аня оглянулась и на всякий случай запомнила номер. Она ощущала себя разведчицей в тылу врага, ни много ни мало. И заметила, что когда «Мерседес» подъехал к воротам, откуда-то из зарослей вышел парень в камуфляже, с автоматом через плечо, с сигаретой в зубах. Он склонился к окошку водителя, прикурил, после чего ворота открылись.
«Опа! – подумала Аня. – Дачку-то охраняют солдатики! Вот так «Муссон»!»
И тут, на крыльце, пока и.о. генерального директора отпирал дверь, Аня вдруг пожалела, что несколько часов назад, взвесив все за и против, завела счет в «ВТБ» и перевела туда восемьсот восемьдесят тысяч рублей из «Сбербанка», отрезав себе тем самым все пути к отступлению. Зачем она это сделала?
Ну как зачем – чтобы никто, кроме нее, не мог добраться до этих денег. И почему-то только сейчас ей пришло в голову, что уж если «Иванов и К» узнали номер ее счета в «Сбербанке», то что им мешает войти в базу данных «ВТБ»? Программисты как-никак. Или они узнали ее счет какими-то другими путями? Через бухгалтерию, например. Или еще как?
Это молниеносно промелькнуло у нее в мозгу, а внешне она сохраняла полнейшее спокойствие, чуть, правда, усугубленное легкой растерянностью, как и положено девушке, приехавшей на своего рода смотрины.
В доме было два этажа; широкая крутая лестница наверх сразу бросалась в глаза. Внизу, в холле, где они с хозяином меняли уличную обувь на домашние тапочки, интерьер был выдержан в стиле отечественного минимализма: встроенная мебель с зеркальными дверцами, голубовато-серый скрипучий палас, пара кресел у простенького торшера. Откуда ни возьмись появился огромный мраморный дог. Не спеша, он подошел к хозяину, кося, однако, глазом на Аню, понюхал его ноги. Повернул голову в сторону гостьи и поглядел. Нет ли чего интересного у нее в руках. Был он матерый, медленный, сытый.
– Свои, Джек! – сказал Иванов. – Это свои… Не бойтесь, Анна Егоровна, он не тронет.
Сверху, со второго этажа, донесся неясный шум, там открылась-закрылась дверь, и по ступенькам стала медленно спускаться, шурша шелковым розовато-млечным халатом, ужасно красивая белокурая женщина Аниных лет.
«Жена», – подумала Аня, внутренне поджимаясь.
– Ты сегодня рано! – произнесла женщина чуть нараспев и тут увидела Аню. И весь путь по лестнице, который она проделывала чуть боком, красавица внимательно смотрела на Аню, словно прицениваясь. Она была высокой, с тонкой талией, туго перехваченной пояском халата, с идеальной кожей; пальцы она держала чуть на отлете – наверное, только что красила ногти. Ее густые распущенные волосы свободно лежали по плечам.
– Я не один, Кленочка, – улыбнулся ей навстречу Иванов. – Это Аня.
– Да уж вижу, что не один.
Клена подошла почти вплотную. Она оказалась выше Ани чуть ли не на полголовы, выше и в десять раз красивее.
– Здравствуй! – Женщина протянула Ане руку ладошкой вверх. – Я Клена.
– Здрасьте. – Аня взглянула ей прямо в глаза. Красивые зеленые глаза с немного расширенными зрачками, длинные ресницы, чуть белесые брови. Иванов рядом с ней выглядел пыльным мешком.
– Один из твоих охранников, дорогой, сегодня при мне ругался матом, – пожаловалась ему Клена и взяла Аню под руку: – Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Она вела себя так, будто они с Аней были знакомы по меньшей мере лет пять. Аня оглянулась на Иванова. Сидя на корточках, он чесал за ухом дога и наблюдал за ними. Его взгляд ровным счетом ничего не выражал; даже любопытства в нем не было.
Они поднялись на второй этаж; Клена спросила оттуда:
– Дорогой, ты меня слышал?
– Да, конечно, – ответил Иванов. – Который из них?
– Ну, этот, – Клена выпятила живот и вытаращила глаза, кого-то передразнивая, – у которого тату с осьминогом. Дорогой, выгони его, пожалуйста.
– Это Сорокин, – определил Иванов. – Я с ним поговорю, дорогая. Хочешь, он перед тобой извинится?
– А выгнать его нельзя, дорогой? Он же постоянно матерится, и извини, конечно, но у него вечно ширинка расстегнута. Того и гляди, чего-нибудь оттуда вывалится.
– А ты не обращай внимания, дорогая, на его ширинку, – посоветовал Иванов. – И оттуда ничего не вывалится.
– Дорогой, а на что же мне обращать внимание? – с очаровательной улыбкой поинтересовалась Клена. – Может быть, ты его все-таки выгонишь?
– Нет, дорогая, не выгоню.
– Почему не выгонишь, дорогой?
– Потому что он застегнет ширинку и больше не будет при тебе ругаться матом. Тебя устраивает такой порядок вещей?
– Я подумаю. Мы еще вернемся к этому разговору, – ласково пообещала Клена и увлекла Аню в левое крыло этажа.
«Вот стерва!» – подумала Аня, слегка удрученная таким началом.
В коридор левого крыла выходило три одинаковых темно-коричневых двери, а в самом его конце – еще одна, белая.
– Это комнаты для гостей, а там у нас ванная и туалет, – показала Клена. – Когда у нас с Ивановым конфронтация, я сплю отдельно, – она открыла среднюю дверь, – вот здесь.
Комната была выдержана в бледно-синих тонах: голубенькие обои, палас цвета морской волны, синее покрывало на огромной кровати. В приоткрытое окно, наполовину задернутое плотной шторой, тянуло вечерней прохладой. Кроме кровати, телевизора-двойки и торшера, тут был только встроенный шкаф да пара пуфиков под окном. По кровати были разбросаны гламурные журналы.
– Закры-ываемся, – пробормотала Клена, поворачивая в двери ключ, – идем к кровати, – она повела Аню к кровати, – и достаем из-под нее одну интересную вещь. – Она присела, пошарила под кроватью и достала большую плоскую коробку, раскрашенную во все цвета радуги. – Как ты думаешь, что это такое?
– Не знаю. – На коробке не было ни текста, ни рисунка – только яркие пятна, наползающие одно на другое.
– А ты угадай.
– Похоже на женские сапоги.
– Чего-чего? – Клена засмеялась. – Я смотрю, слабовато у тебя с фантазией. Киса. Даю подсказку, – и Клена стала надувать воображаемый воздушный шарик. – Поняла-нет?
– Что ли, надувной матрас?
– Ага – «бежит матрос, несет матрас», – со смехом процитировала Клена. – Короче, смотри. – Она сняла крышку, достала из коробки сверток телесного цвета и встряхнула его. Сверток, шурша, распростерся до самого пола, и Аня поняла, что это надувная кукла мужского пола.
– Ух ты! – удивилась она. – Откуда такой?
– Из секс-шопа. Его зовут Майкл. Нравится? – Клена разложила куклу на паласе, а из другой коробки, поменьше, достала насос в форме лягушки. – Сейчас накачаем или попозже?
– Может, все-таки попозже? – осторожно предложила Аня, не зная, как все это понимать. «Блин, странные они какие-то – что Иванов, что эта Клена… Нимфоманка она, что ли?»
Минут сорок они сидели на паласе около Майкла и болтали о том о сем. Упираясь спиной в кровать и подогнув под себя гладкие, как кегли, ноги, Клена машинально теребила губы Майкла, слегка выпирающие из общего массива, и Аня видела, что под халатом у Клены ничего нет. Интересно почему? Похоже, ее приезд сюда связан все-таки с сексом, как она и думала. В разговоре Аня попыталась осторожно выяснить, что же она должна будет делать.
– Да то же самое, что и я, – пожала плечами Клена. – Будем болтать, шататься по бутикам, ерунду всякую покупать. Просто я подыхаю от скуки, понимаешь? Предлагаю подыхать вместе. Кроме того, скажу тебе по секрету, я сексуально озабочена. Будем в ночные клубы ездить, парней снимать, Иванов не против, не переживай. До тебя тут жила Ксанка, так мы с ней часто отвязывались. Иванов нас сколько раз из «Скарабея» забирал. Знаешь такой клуб за Пассажем? Пускают только женщин, да и то если ты член клуба; на входе оставляешь все, кроме туфель и сумочки.
«Да, – подумала Аня, – похоже, проблем с сексом у меня не будет».
– Ну а зачем тогда эта штука? – показала она на куклу.
– Майкл-то? Да просто по приколу, понимаешь? Никогда с резиновым мужиком не пробовала. А ты пробовала?
– Да нет.
– Ну и я нет. Ксанка пробовала, говорит: прикольно, особенно первый раз. Надо же попробовать.
– А где она сейчас? – спросила Аня, меняя за спиной опорную руку.
– Ксанка-то? Да типа пропала.
– Что значит пропала?
– Ну поехала в центр типа шопинг делать – и с концами. Я звонила-звонила – бесперспективняк: абонент находится вне зоны и так далее. Да ну ее.
Аня насторожилась. «Значит, тут уже была помощница по хозяйству, была, а потом пропала. Очень интересно!»
– А домой ей нельзя было позвонить?
Клена подергала мужика за одну ногу, за другую, внимательно исследовала то, что вяло и плоско лежало у него между ног.
– Да она откуда-то из Молдавии. Наверно, туда и слиняла. Я же ей денег дала на шопинг. – Клена засмеялась: – А, ладно, может, еще появится.
– Слушай, – забеспокоилась Аня, – а может, она в больнице или еще где… Может, с ней случилось что. В милицию, например, попала…
Клена взяла пульт, включила телевизор и стала листать программы.
– Да нет, скорее всего, домой уехала. Или просто слиняла. У нее в Москве парень есть, она все ему вечерами названивала, – может, у него зависла… Да ну ее, слушай! Если бы Иванов узнал, что она меня на тыщу баксов кинула, он бы ее быстро нашел… Смотри, смотри – Зверева! – По телевизору шел сериал со Зверевой и Титовым, где они играли разведенных супругов, и Клена прибавила звук. – Как думаешь, Зверевой сколько лет? Выглядит где-то на тридцатник, да? А если присмотреться, можно и сорок дать.
– Она на три года меня старше, – сообщила Аня. – Значит, сейчас ей около тридцати. Я у нее интервью брала года полтора назад.
– Интервью брала? Ух ты! – Клена искренне удивилась. – А ты, вообще, где работаешь-то?
– Да в журнале одном, – уклончиво ответила Аня и подумала, что, так и есть, она здесь исключительно по инициативе Иванова. Сначала, стало быть, тут жила некая Оксана, потом она пропала, и вместо нее пригласили Аню. «Блин, может, они маньяки? В этой Клене и вправду что-то такое нездоровое есть…» – Слушай, а давно она пропала?
– Ксанка-то? – Клена подумала. – Да недели две. Слушай, ну ее, а? Ты жрать хочешь?
– Чего-нибудь съела бы, – призналась Аня. Последний раз она ела часа в два, правда, разговор с Ивановым отбивал ей весь аппетит. А люля-кебаб был выше всяких похвал, что и говорить.
– Ну, отлично! – Клена встала с паласа. – Я, правда, не ужинаю, но за компанию тоже чего-нибудь съем. Кстати, твоя комната рядом. Пойдем. – Клена взяла ее за руку и повела в соседнюю комнату, которая оказалась абсолютной копией первой: те же голубые тона, такая же огромная кровать. Правда, тут был еще небольшой холодильник, а вместо торшера висел над кроватью ночник.
– Нравится? – Клена упала попой на кровать, попрыгала, пощелкала ночником.
– Да, хорошо здесь. – Аня огляделась. Комната была довольно уютной, чистенькой, прохладной; слегка пахло лавандовым освежителем, а на подоконнике, за тюлем, стояла ваза с цветами. – Оксана здесь ночевала?
– Нет, в другой комнате. Там еще вещи ее лежат – вдруг вернется. Ладно, киса, – Клена вскочила с кровати, – пошли ужинать.
Клене было 27 лет, и таким своим экзотическим именем она была обязана маме, которая всю жизнь занималась ландшафтным дизайном, будучи одним из соучредителей компании «Клёнос Ландшафт». Отец бросил их, когда Клена еще даже говорить не умела, мама потом вышла замуж, и с дядей Сережей вместо папы Клена и провела детство, отрочество и часть юности, проживая в городке Воложске, что недалеко от Тольятти. Потом она закончила универ в Самаре и поехала в Париж на две недели, и там, в первый же вечер, в баре отеля «Формула-1», что у метро «Колонель Фабьен», познакомилась с Ивановым. Это было три года назад. Иванов тогда был худ, энергичен и ужасно красив, возглавлял в Москве какую-то непонятную фирму, едва сводившую концы с концами, однако отпуск проводил в Париже, причем на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Потом он стал приезжать к ней в Воложск, а она к нему в Москву (дома тогда еще не было, он жил в Выхино). Мало-помалу его бизнес пошел в гору, и у Иванова хорошо забренчало в карманах (кто-то ему помог раскрутиться); он купил этот дом, и они с Кленой поженились. Она переехала в Москву, и стали они жить-поживать, но тут вскрылась одна весьма существенная деталь: у Иванова серьезные мужские проблемы, причем настолько серьезные, что не помогает никакое лечение. У него золотая голова, он умница и вообще замечательный человек, но вот в плане секса – увы, увы… так что Клене приходится самой выкручиваться… «Но это, разумеется, строго между нами…»
Обо всем этом Клена рассказала Ане поздно вечером, когда они лежали на огромной Аниной кровати и вполглаза смотрели по спутниковому ТВ американский балет на льду. Пили коктейли из крохотных бутылочек и грызли орешки. Когда часы на стене показали ровно полночь, Клена поцеловала ее в лоб и ушла, шурша тапочками по ковру.
Выключив телевизор, Аня долго лежала с открытыми глазами, под одеялом в новой шелковой пижаме, приятно льнущей к телу, слушала, как тихо шумит холодильник, и глядела на луну, стоящую за окном. Окно было затянуто тончайшей противомоскитной сеткой, за которой слышалось тонкое пение комаров. А в остальном было тихо. В сумочке у нее лежала книга об алхимии, и надо было бы прочитать перед сном хотя бы десяток страниц, но для этого ведь нужно вылезать из-под простыни и идти к шкафу, а до него аж пять или даже шесть шагов, открывать его, доставать книгу, а потом проделать все то же самое в обратном порядке… Короче, вставать было лень.
Вон оно значит как! У нее была предшественница, которая две недели назад вдруг исчезла. Почему? Позарилась на тысячу долларов или тут что-то другое? Надо думать, что платили ей Ивановы неплохо, и разовый бонус в тысячу баксов вряд ли восполнил бы сумму, которую она могла бы еще тут заработать. Причем ничего особо не делая.
Или ей все-таки приходилось что-то делать? Что-то такое, что ей, в конце концов, надоело? Или все-таки ее выпроводили сепаратно от Клены, чтобы расчистить место для Ани? Как это узнать? И чего этот Иванов все-таки от нее хочет? Если она правильно поняла, у него что-то вроде мощной импотенции, но, насколько она знает, сейчас эту проблему решают запросто, были бы денежки. А они у него есть. Марик рассказывал, что тем, кому уже не помогают все эти виагры-сиалисы, вживляют протезы, и у них все отлично работает. Странно как-то. Или тут что-то другое?.. А может, Клена любит девочек? Но если так, то Иванову с его денежками ничего не стоило бы найти ей натуральную лесбиянку, их в Москве море… Блин, концы не сходятся с концами, что-то тут не то. Главное, она не знает, как себя вести, чтобы никто не заподозрил, что она в чем-то их подозревает. Непонятно, правда, в чем. Если бы не девятьсот тысяч, она, наверное, не напрягалась бы и восприняла все, как есть, а тут такая сумма, что волей-неволей завибрируешь.
Стоп-стоп, – а если пойти от обратного? Совершенно некстати (но может, наоборот кстати) вспомнился рассказ Конан Дойля «Союз рыжих». Если применить его к ее ситуации, то, может быть, Иванову (или кому-то еще) нужно, чтобы Ани какое-то время не было дома? Или на работе? Если, допустим, шеф действительно отпустит ее за свой счет и она переедет сюда, то ее месяц не будет ни дома, ни на работе. Из разговоров с Кленой и этим Ивановым она поняла, что они хотят как раз этого. Вернее, хочет Клена… «Блин, что-то она совсем запуталась. А может, вообще зря ищет черную кошку в темной комнате? Может, ее тут нет?
Ладно, что будет, то будет, первый час ночи, пора бай-бай».
Глава 9
ПОБЕГ
Аня проснулась от чьего-то присутствия рядом – у нее в ногах сидела Клена и внимательно на нее смотрела. В углу вполнакала тлел ночничок. Было три часа ночи.
Аня в ужасе села и машинально подтянула ноги к подбородку. Она и испугаться-то не успела, будучи еще во власти сна.
– Тс-сс! – Клена поднесла палец к губам. И только теперь Аня обратила внимание на ее одежду. Клена была в кожаной куртке, джинсах, в низко надвинутой на глаза бейсболке и даже при сумочке.
– Одевайся, – шепнула она.
– В смысле? – Аня ничего не понимала спросонья.
– Одевайся и побыстрее. Только тихо. Пять секунд.
Недоумевая, Аня скинула пижаму, натянула джинсы, футболку, накинула на шею ремешок мобильного телефона.
Они бесшумно спустились по лестнице и, взяв кроссовки в руки, вышли на улицу через кухню. За ними увязался было дог, но Клена сдавленно сказала ему: «Дом охраняй!», и он послушно отстал. Аня думала, что они сейчас сядут в эту маленькую машину с откидывающимся верхом, но ее на стоянке уже не было. Значит, задумано что-то другое. Скорее всего, этот… как его… «Скарабей».
Крадучись, они обошли дом и побежали вдоль озера в дальний конец парка. Там оказался высокий железный забор с острыми пиками наверху. Клена повела Аню по тропинке вдоль забора направо, и скоро они увидели дыру. Добрый человек перепилил один из прутьев и отогнул концы вверх-вниз. Они выбрались на улицу и, миновав неглубокий овраг, оказались на дороге.
– Бежим! – велела Клена, и, взявшись за руки, они помчались во весь дух прочь от дома в сторону шоссе, по которому ползли в обе стороны цепочки автомобильных огней.
Первые три машины прошли мимо голосующих на обочине девушек, как говорится, с песнями. Остановилась только четвертая – белый микроавтобус, забитый под потолок упаковками «Кока-колы».
– Что скажете? – зевая, спросил водитель. – Куда намылились?
– В Москву надо. – Клена открыла дверь и поставила ногу на подножку. – К трем вокзалам.
«Это еще зачем? – подумала Аня. – Куда, блин, собралась?»
– Деньги-то есть? – спросил водитель. – Или натурой?
– Перебьешься, дядечка, – ответила Клена со смехом. – Есть деньги. Поедем-нет?
– Сколько? – спросил водитель.
– Чего сколько?
– Денег, говорю, сколько даешь? – Водитель был пожилой, грузный, с темным небритым лицом. Было видно, что он очень устал за день и про «натуру» спрашивает просто так, по привычке.
– А сколько хочется? – спросила Клена, уже забравшись в кабину. – Ань, залезай!
Он подумал, барабаня пальцами по рулю.
– Пятьсот рублей.
– Сколько? – фальшиво ужаснулась Клена.
– А ну пошла отсюда! – велел водитель, шевеля влево-вправо рычагом переключения скоростей. – Быстро!
– Да я пошутила, – засмеялась Клена. – Пятьсот рублей – какие дела? Поехали!
– Деньги-то есть?
– Ну ты что, тупой? – Клена приподняла попу, достала из заднего кармана деньги. – Вот видишь, у меня тут раз, два… семь штук по пятьсот. Поехали, говорю, мы на поезд опаздываем.
И они поехали. И всю дорогу до Комсомольской площади Клена зачем-то заигрывала с водителем, чем ужасно раздражала Аню, которая, нахохлившись и периодически зевая, глядела из окна на огни ночной Москвы и на фары встречных машин. «И куда, блин, едем? – с раздражением думала она. – Зачем ей вокзалы?» А когда стояли под одним из светофоров, ей вдруг нестерпимо захотелось выйти и бросить Клену одну. Пускай сама едет куда хочет. Какая-то она ненормальная!
Но Аня не вышла и не бросила Клену, а скоро они уже были на Казанском вокзале у расписания поездов дальнего следования, и по всему получалось, что ближайший поезд на Воложск будет только в девять утра.
– А чего тебе там делать? – спросила Аня, когда они шли по вокзалу в поисках банкомата. – На родину потянуло?
– Что значит «тебе»? – возразила Клена. – Вместе поедем.
Такого оборота Аня не ожидала.
– Как вместе?
– Да очень просто! Пару дней в Волге покупаемся, стерлядки поедим… Надо мне туда, понимаешь?
Аня хотела было сказать, что ей с утра на работу, но не сказала. Она собиралась утром ехать разговаривать с шефом, отпрашиваться и все такое, но в конце концов можно ведь и официально заболеть. У Сафара есть знакомый врач, он уже делал ей больничный, сделает еще раз. Позвонит шефу, скажет, что сидит на больничном и пишет цикл статей, – какая ему в принципе разница, дома она пишет или на работе. «Ладно, – подумала Аня, – пара дней ничего не изменит». Спросила на всякий случай:
– Муж-то знает?
– Позвоним – узнает, – засмеялась Клена. – Да не переживай ты об этом, он уже привык. Мне, киса, муж не указ. Ты когда последний раз на Волге была?
Аня ответила, что года три назад, в Ярославле, и то проездом.
– Видишь, как все удачно складывается, киса. А в Ярославле, если хочешь знать, не Волга, а так, ручей. Вот в Воложске настоящая Волга; другого берега не видать… У меня там мама, отчим, дача клевая… мальчики знакомые есть с яхтой, со всеми делами, они нам не дадут заскучать… Денег у меня тьма, – она показала кредитные карты, – можно вообще теплоход купить.
Она слегка бесилась с жиру, эта Клена, и это безумно раздражало Аню, хотя воображение уже любовно обрабатывало тему стремительной яхты, идущей под белыми парусами. Или под алыми. И тут Аня вспомнила слова «толковой цыганки» Елены Петровны: «И хочу я тебе сказать, что ждет тебя дальняя дорога и крестовый король. Ты его бойся, душа моя». Да, что касается дальней дороги, то Елена Петровна оказалась права. Будем надеться, что и король будет. Лучше бы, конечно, принц, но на худой конец сгодится и король.
Они взяли билеты на 909-й фирменный «Москва – Воложск», который уходил в 9.05. Единственным его недостатком было то, что он шел не через Рузаевку, как самарские или тольяттинские поезда, а через Пензу, поэтому шлепал до конечного пункта ровно сутки. Был шестой час утра, и на улице уже рассвело. То и дело по трансляции объявляли о прибытии/отправлении поездов, а девушки сидели в кафе и кушали салат из кальмаров, убивая время.
– Поедем в СВ со всеми удобствами, – объявила Клена, вилочкой поддевая мясо. – Тебе нравится СВ?
– Да я и не ездила в них никогда. Дорого очень. Я обычно в плацкарте.
– Забудь об этом, киса! СВ и только СВ. Это удобнее даже, чем в самолете. Терпеть не могу самолетов, боюсь их ужасно. То и дело падают последнее время, разбиваются.
– Да я особо и не летаю, Клена. Как-то некуда летать. – «Да, в общем, и ездить тоже», – подумала Аня. Если бы не мачеха, она, конечно, время от времени ныряла бы домой, в Бург, все-таки там у нее остались и друзья, и подруги, да и папа там у нее… но эта Нина эта Викторовна была для Ани чем-то вроде незримого забрала, опущенного на город. Этого, конечно, не объяснить.
В поезде Аня сделала удивительное открытие: Клена в принципе не носила белья (что-то подобное Аня читала про Мэрилин Монро). Когда пришло время ложиться спать, Клена повесила на плечики куртку, стянула с себя майку и джинсы, встряхнула их, аккуратно сложила и убрала под сиденье. Все это время она стояла перед Аней голенькой и, похоже, находила в этом определенное удовольствие. (Не эксгибиционистка ли она?) Потом нырнула под одеяло.
– Бр-рр! Простыни какие холоднющие! Сядь сюда, – похлопала она по матрасу. Аня послушно села. – Разговор будем разговаривать. Во-первых, давай сразу договоримся, что на звонки Иванова не отвечаем. Ты знаешь его телефоны?
– Откуда? – Ане очень не нравилось, что эта Клена рулит ею как хочет. Конечно, в этом нет ничего плохого, она же, в конце концов, на работе (ха-ха!), но было в этом подчинении что-то унизительное. Все-таки плохо, когда от тебя ничего не зависит.
– Ему не обязательно знать, куда мы с тобой едем, киса. Доставай свою мобилу и записывай, я диктовать буду. У него четыре основных номера, он обычно с них звонит. Плюс домашний. Готова? – И один за другим Клена продиктовала наизусть три федеральных номера и два обычных московских. – В общем, на эти звонки не отвечай. Договорились? – (Аня неопределенно пожала плечами. Все-таки ее работодателем был Иванов, а не эта слегка неадекватная Клена.) – А во-вторых, я тебе вкратце объясню, почему мы так резко смылись из Москвы.
Поезд «Москва – Воложск», еще не успевший вырваться из подмосковных пределов, заметно набирал ход. Стук колес действовал на Аню убаюкивающе; она всегда хорошо спала в поездах. И чем дальше она слушала Клену, тем больше склонялась к мысли, что, очевидно, у этой девочки было непростое детство. И этим они похожи.
Месяц назад в Москве вдруг объявился родной отец Клены. Он оказался не очень старым и совсем не противным, как описывала его мама. Оказалось, что он какой-то научный работник, живет главным образом в Европе, а в Россию наезжает от случая к случаю. Как уж он ее нашел, никому не известно, во всяком случае, не через маму. Мало того, он просил Клену не говорить маме об их встрече. Он много расспрашивал Клену о ней, сетовал, что им пришлось расстаться, но уж так, мол, сложилась жизнь. Взял Кленины телефоны, а на прощанье дал ей кучу денег – она потом полночи считала. Что-то около полумиллиона баксов. Расспрашивал ее о жизни, о подругах, о том о сем. Просил особо не распространяться об их встрече, а в идеале – никому ни полслова. Из разговора Клена поняла, что его работа связана не то с разведкой, не то с промышленным шпионажем, хотя он только посмеялся, когда Клена в лоб спросила его об этом. Никакого, мол, шпионажа, чистой воды наука.
Вообще-то Клена умеет хранить тайны, но тут получилось так, что она засветила денежки перед Ксюшкой. Клена повезла их в банк, а поскольку одной с такой суммой ехать было страшновато, взяла с собой Ксюшку. А та проболталась о денежках Рудольфу, помощнику Иванова. У нее с Рудольфом был роман, а где секс, там и утечка информации. А этот гад Рудольф доложил о денежках Иванову. Клена так поняла, что Ксюшка все время Рудольфу на нее стучала, но открылось вероломство подруги (подруга называется!) только потом. Да и вообще Ксюшка оказалась не такой простой: хитрая, зараза, была, скрытная, себе на уме. В общем, Клене пришлось признаться Иванову о встрече с отцом; он заинтересовался, пытался расспрашивать, ну а что она могла рассказать? Конечно, не стерпела, поделилась своими догадками о его шпионской профессии, вот и все. И что интересно, Иванов, никогда не отличавшийся особым любопытством насчет ее родственников, стал чуть ли не каждый день поднимать тему Марка Георгиевича: исподволь, как бы между прочим, но Клену-то не обманешь. Она видела активный интерес мужа к ее отцу. На вопрос, чем вызван такой интерес, Иванов отвечал: чего ты выдумываешь? Нет никакого интереса, банальное любопытство. Все-таки родной отец жены, как-никак. И если он вдруг еще раз объявится, Иванов с удовольствием на него взглянул бы. Это было совсем не похоже на Иванова, который терпеть не мог тещу и ее мужа, и Клена показала ему фотку отца. При встрече, когда отец отошел чуть в сторону, чтобы поговорить с кем-то по телефону, она успела тайком щелкнуть его своей «Нокией». Она сбросила фотку на компьютер, частенько рассматривала ее и не находила ни малейшего сходства с собой. А вот Иванов нашел.
Отец больше не объявлялся, и все это время отношение к нему Клены непрерывно менялось. То она по нему скучала, то его ненавидела и строила ему умозрительные козни, то вдруг начинала сомневаться, а отец ли это? Ведь никаких доказательств он не привел, а его воспоминания о ее младенчестве невозможно проверить. Вернее, возможно, но для этого надо поговорить с мамой, а этого делать он почему-то как раз не велел. Хотя, с другой стороны, чужой человек вряд ли отвалил бы ей столько денег.
И все-таки она решилась обратиться к маме, потому что такого рода неизвестность ужасно томит. Отец это или не отец? Оказывается, это очень важно. Она, наверное, не очень понятно рассказывает?
