Текст книги "Одна ночь и вся жизнь (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

3.

Иногда кажется, что судьба шутит очень зло. Но это потому, что мы не знаем ее планов. Когда проходит время, понимаешь, что для чего было нужно, но в процессе чувствуешь себя лягушкой, которой вставили в задницу соломинку и надули.

Знакомство это произошло в лучших – или, наоборот, худших? – традициях мелодрамы. У Лены была встреча в ресторане с потенциальным клиентом, а Кирилл пришел туда на свидание вслепую, зная только то, что его дама по имени Елена – брюнетка в красном платье. Ленку как раз угораздило вырядиться в красное, и на вопрос, не Еленой ли ее зовут, она ответила утвердительно.

Чем-то они друг другу сразу не понравились, а когда встал вопрос о расценках за услуги, Кирилл решил, что коллега, устроивший эту встречу, подсунул ему проститутку. Потом недоразумение разъяснилось, а поскольку ни встреча, ни свидание не состоялись, они провели приятный вечер вдвоем, разговаривая в том числе и о работе.

Кирилл рассказал, как они с другом сразу после института открыли свой бизнес, сначала посреднический, потом строительный, а еще что недавно друг продал ему свою долю и уехал в Чехию. Лена вспомнила мой рассказ зимой и потом позвонила уточнить, не этого ли друга я консультировала. Я проверила по своим записям – и все совпало.

И стало мне очень даже не по себе. Только-только понадеялась, что удалось выбраться из этой истории, не подпалив хвоста, и снова здравствуйте.

Ситуация сложилась довольно щекотливая. Кирилл Лену чем-то зацепил, да и она ответный интерес почувствовала, но продолжения не последовало. Он даже телефона у нее не попросил. На самом-то деле у обоих был сложный анамнез личной жизни, плюс по ребенку в багаже, и оба подвисли в растерянности.

– Ир, мне показалось, что он не в курсе, какие под его компанию мины заложены, – сказала Лена, когда мы встретились с ней в кафешке. – У меня все-таки на потенциальных банкротов прицел пристрелянный. Рассказывал так, как будто все в шоколаде.

– И ты хочешь раскрыть ему глаза? – поинтересовалась я, в очередной раз холодея животом. – Спасти от банкротства? Или просто хочешь снова встретиться?

Как показало будущее, прицел у нее тогда сбился. На самом деле Кирилл был в курсе своих проблем и довольно успешно их решал. А еще очень хотел выяснить, что за «внешние консультации» оплачивал Минин перед продажей своей доли, и лишь до поры до времени руки у него не доходили заняться этим основательно. Но тогда мы обе об этом еще не знали.

Зато я знала Ленку и понимала, что вряд ли она будет просто так сидеть на печи и ждать, когда прекрасный принц ее найдет. Мне очень не хотелось, чтобы как-то всплыло мое имя, и я решила взять дело под своей контроль. Не можешь предотвратить безобразие – возглавь его.

Я организовала им «случайную» встречу на строительной выставке-ярмарке, и у них все-таки завязались отношения. Лена осторожно интересовалась его делами, но каждый раз словно натыкалась на стену: Кирилл категорически не желал обсуждать с ней бизнес. Это нравилось мне все меньше и меньше.

Прицел сбился не только у нее, но и у меня. В первую очередь из-за того, что Кирилл так легко позволил Минину себя объегорить. На деле же он был парнем ушлым и хватким. А еще не верящим в то, что случайности случайны. Две бабы в красных платьях, одну из которых пытался подсунуть финдиректор – человек Минина, показались ему подозрительными. А уж когда Елена начала настойчиво интересоваться его бизнесом, подозрения возросли многократно.

Выясняя огородами, как идут дела в «Мини-строе» под единоличным правлением Кирилла, я узнала такое, от чего стало совсем кисло. Одна болтливая птичка чирикнула, что он претендует на роскошный участок земли под Выборгом, выкупленный «Северо-Запад Инвестингом» под коттеджную застройку. Место это получило название «золотой квадрат», и дрались за него похлеще, чем за золотое месторождение. Когда я узнала, что для потенциальных застройщиков сначала организовали, а потом резко отменили тендер, уже почти не сомневалась, кто получит разрешение на строительство. И что Дарьялов потребует взамен.

Как минимум – голову Минина на блюде. Как максимум – и мою тоже. То есть не мою, конечно, а того, кто помогал Минину. По факту – мою.

На горизонте собирались тучи, и гроза не замедлила разразиться.

Из Москвы приехал мой старый знакомый, с которым у нас были отношения, похожие на перемежающуюся хромоту: то есть, то нет. Мы встречались раз или два в год, приятно проводили время и забывали друг о друге – до его следующего приезда. Виктор закончил со своими делами, и мы уехали на несколько дней за город. Телефон я отключила, а когда перед возвращением включила, обнаружила полтора десятка пропущенных Ленкиных вызовов и сообщение: «Ирка, блядь, позвони!!!»

Насколько мне было известно, у нее в эти дни планировалось первое горизонтальное свидание с Кириллом. Похоже, что-то пошло не так.

Рыдая и не давая мне вставить ни слова, она орала в трубку, что из-за моего профессионального блядства у нее пошла по звезде личная жизнь. Пришлось гаркнуть на нее как следует. Потребовав заткнуться и приготовить кофе, я поехала к ней на работу. Там зареванный комок протоплазмы, икая и всхлипывая, поведал подробности.

За интимным ужином, предваряющим ночь любви, Ковалев, до этого молчавший о своем бизнесе, как партизан, вдруг разговорился. И про Максово кидалово рассказал в подробностях, и о том, что тот развел не только его, но и партнера – того самого, с которым Кирилл как раз подписал договор о застройке. И что получил он подряд исключительно при условии принести Дарьялову яйца Минина. А для этого ему необходим был тот самый маг-консультант.

Возможно, Кирилл уже знал, что консультант – та самая Ирина, с которой Лена познакомила его на выставке. И, возможно, это был тонкий намек: колись, подруга. Но Ленка ступила и промолчала. Не хотела выдавать меня, а заодно омрачать праздник секса. А зря.

Как там у них все прошло в койке, я спрашивать не стала. Наверняка хорошо. Иначе она так не переживала бы. Но утром Кирилл намекнул уже не тонко, а очень даже жирно: Лена, некоторые вещи лучше говорить сразу, пока на берегу. И это явно было не о том, кто и в каких позах трахал ее до него. То ли она не знала, как признаться, чтобы не подставить меня, то ли просто ступор напал, но момент был упущен. Ковалев забился в тину, не звонил, не писал и не отвечал на ее звонки.

– А чего ты хотела, Леля? – внутри резвился взъерошенный дикобраз, но я точно не собиралась ей этого показывать. – Чтобы он спросил: «А правда, дорогая, что твоя подруга Ира помогла моему другану Максу наебать меня на хреналион денег? А ты знала об этом и помалкивала?» Он тактично дал возможность рассказать обо всем самой, в приемлемой для тебя форме, а ты не воспользовалась. Спасибо, что не хотела топить меня, но это как раз тот случай, когда спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Ленка, конечно, тормознула, но и Кирилл повел себя как идиот. Потому что его следующим шагом должен был стать прямой вопрос в лоб, а он вздумал изображать разочарованную обиженку. Ну да, где-то я могла это понять, но на его месте точно не стала бы пыхтеть в камышах. Как бы там ни было, сама кашу заварила, мне самой ее и расхлебывать.

В этот момент зазвонил Ленкин телефон. «Кирилл», – высветилось на дисплее.

– Стоять, Зорька, – я хлопнула ее по протянутой руке. – Предоставь это мне. И не по телефону.

– Зачем? – она вытаращила глаза.

– А затем. Даже если он сейчас прибежит к тебе с букетом, бахнется на колени и помоет языком пол под твоими ногами, все равно рано или поздно начнешь сомневаться, ты ему нужна или я. Потому что я ему таки нужна. Как воздух. Дарьялов – это вам не жук насрал, если такой человек сказал: «вынь да положь», лучше подорваться, но вынуть да полóжить. Я с ним… с Кириллом поговорю и сразу пойму, кого из нас двоих он реально хочет и по какой причине. И если окажется, что просто подбирается ко мне через тебя, радуйся, что это произошло сейчас, пока еще не затянуло с головой.

К моему большому – и приятному! – удивлению, оказалось, что Ковалев вовсе не безнадежен. Во всяком случае, то, что ступил, сообразил без посторонней помощи. И звонил Ленке точно не для того, чтобы выйти на меня. Я пообещала помочь, но при условии, что они друг друга выслушают и постараются понять. Лена в это время сидела в машине, мотая сопли на кулак, и он поскакал к ней козликом. Дело было в пятницу, у меня впереди оставалось как минимум три дня, чтобы продумать стратегию и тактику.

Судя по всему, Дарьялову Кирилл меня не сдал. Еще – не сдал. А вполне так мог – и умыл бы руки. Почему – вопрос открытый. Может, из-за Ленки, может, из общего гуманизма. Или просто не успел. И я надеялась, что не сдаст. Во-первых, я помирила их с Леной. Во-вторых, я могла дать то, что ему было необходимо: яйца Минина в остром соусе. В-третьих, у меня остались все данные по «Мини-строю» полугодовой давности. Просмотрев взятые из открытых источников показатели за последние месяцы, я увидела несколько слабых и опасных мест, которые помогла бы ликвидировать.

В общем, выходные получились рабочими. Очень плотно рабочими. Ради этого пришлось пожертвовать финальным свиданием с Виктором, он обиделся, и расстались мы прохладно. Но мне было не до того, я впахивала, как проклятая, и в понедельник поехала к Кириллу в офис не с пустыми руками.

– Не волнуйся, Ира, Дарьялов о тебе не знает, – успокоил он. – И не узнает. Во всяком случае, от меня. Я сказал, что он получит Макса, а с консультантом разберусь сам. Поэтому и искал. О тебе даже не думал. Но у меня очень шустрый паренек работает, компьютерный гений. Вычислил тебя за пару часов. Вот тогда-то я Лене и намекнул...

– Кир, насчет Лены, надеюсь, проехали, – перебила я и достала ноут. – Давай к делу. Минин у меня как на ладошке. Сам ты с ним вряд ли что-то сделаешь, а вот Дарьялов с его возможностями – запросто. Все, что нужно ему передать, я скину на флешку. Но сначала ты должен сам со всем этим разобраться. Я тебе буду рассказывать и показывать. Если что-то непонятно – спрашивай.

Он пытался оформить мою консультацию договором, но от денег я отказалась. И вовсе не потому, что чувствовала какую-то свою вину. Обратись ко мне полгода назад Кирилл, и кисло было бы уже Минину. Просто работа, ничего личного. Но вот то, что Ковалев меня не выдал… Я всегда платила долги. С процентами.

Как я узнала позже, Дарьялова моя флешка вполне удовлетворила.

– Не знаю, Ира, – сказал Кирилл, – даже если он и не станет руки пачкать, все равно Макс либо сядет в чешскую тюрьму лет на много, либо будет бегать, как заяц, по всей Европе и пугаться собственной тени. Причем без гроша в кармане.

– Обо мне больше не спрашивал? – осторожно поинтересовалась я.

– Спрашивал. Сказал, что все-таки полезно было бы с тобой пообщаться. Ну, не с тобой, конечно, а с консультантом. Но я напирал на то, что консультант ни ухом ни рылом в его делах с Максом. Мол, я точно знаю.

– Спасибо, – я выдохнула с облегчением. – А теперь давай твоими делами займемся. Боюсь, некоторые скользкие моменты ты не просек. Я знаю, потому что сама их прятала, и очень хорошо. Ну а теперь помогу ликвидировать. И подскажу, на что надо обратить внимание, чтобы в будущем не наступать на те же грабли.

Совместную работу мы закончили быстро. Я занялась другими делами, но оказалось, что рано обрадовалась. Дарьялов был из тех, кто всегда получал желаемое. Не мытьем, так катаньем. А желаемым для него на тот момент был человек, который умудрился так хитро развести его.

4.

Трудно сказать, как все сложилось бы, не будь у Кирилла проблем с дочкой. Их с Леной дети были ровесниками, обоим по восемь. Отец Тима слился, узнав о беременности, Ксюшу Кир отобрал у бывшей жены после развода. Конечно, это само по себе создавало для них трудности, но с Ксю и без того хватало гемора. Точнее, не с ней, а с ее отбитой на голову мамашей. Кирилл когда-то женился по залету, и брак этот развалился раньше, чем родился ребенок. Пока папаша вкалывал, чтобы обеспечить семью, его женушка вела развеселую жизнь. Впрочем, это значительно облегчило задачу, когда дело дошло до суда, определившего порядок общения ребенка с матерью: два выходных в месяц и две недели летом.

Подробностей я, разумеется, не знала, только то, что рассказывала Лена, но Ксю эти встречи терпеть не могла. В первую очередь потому, что мамаша пыталась настроить ее против отца, вываливая каждый раз кучу гадостей. В универе у меня был небольшой роман с однокурсником Олегом. Ничего серьезного не сложилось, он в итоге женился на девчонке с филфака, а я вышла замуж за Валеру, учившегося курсом старше. Но приятельские отношения мы поддерживали до сих пор. Олег считался одним из лучших юристов-практиков по семейным делам, в первую очередь по детским, и я дала Кириллу его координаты.

Тогда у них встреча не состоялась, потому что Ксю с матерью и ее новым мужем улетела в Испанию. А после возвращения все как раз и закрутилось – когда она пожаловалась Кириллу, что Гриша лапал ее за попу и разгуливал при ней по дому в трусах. Того, разумеется, бомбануло так, что только каким-то чудом обошлось без непоправимых глупостей. С большим трудом удалось донести до него, что, оторвав Грише яйца, он наверняка присел бы в тюрьму, а Ксю пришлось бы жить… ну да, с мамашей.

Вот тут как раз и пригодился Олег. Цинично-спокойный, внешне смахивающий на студента-ботаника, он живо пригасил пожар и заставил Кира рассуждать здраво.

– Поймите, Кирилл Андреевич, хватал за попу, ходил в трусах… К сожалению, это только слова. Счастье, что больше ничего не было. Но слова, поверьте на слово, расценят лишь как попытку оговорить отчима. Он, разумеется, будет все отрицать, ваша бывшая жена – тоже. И все это обернется против вас и против девочки. Потому что журналисты непременно пронюхают. Он ведь актер, да? Ну вот, публичная персона. Публичной персоне у нас нельзя быть педофилом. Кем угодно можно – но только не педофилом. Возможно, карьеру ему подпортят, но другим концом эта палка больно ударит по ребенку. Вам нужны заголовки в желтой прессе: «Известный сериальный актер пытался изнасиловать восьмилетнюю падчерицу»?

Кириллу, скрипя зубами, пришлось признать его правоту. Однако Олег не был бы Олегом, если бы не использовал любые обстоятельства в свою сторону. Мадам поставили перед выбором: либо она в суде соглашается с новым порядком общения с ребенком, либо странные наклонности ее супруга становятся достоянием гласности. В результате встречи Ксю с матерью сократились до нескольких часов в месяц в присутствии отца или соцработника.

Кирилл бы удовлетворен, но… не совсем. Оторвать Грише яйца все равно хотелось.

– Я вас прекрасно понимаю, – пожал плечами Олег. – У меня дочь такого же возраста. Но вы же разумный человек и должны сознавать, чтолегально, – он подчеркнул это слово голосом, – сделать ничего нельзя. Есть и другие способы – конечно, если у вас имеются связи и средства. Я, разумеется, вам этого не говорил.

Обо всем этом я узнала позже, когда Кирилл позвонил мне с предложением пересечься для важного разговора. Ничего не подозревая и думая, что ему понадобилась помощь в бизнесе, я согласилась. Мы встретились в кафе, и он подробно мне все это рассказал.

– И что? – с недоумением спросила я. – Олег, конечно, молодец, но это ваши с ним дела. Или ты думаешь, у меня есть связи, чтобы примерно наказать педофила?

– Да подожди ты, Ира, – поморщился он. – Что у вас у всех за манера – делать выводы, не дослушав? Связи есть у меня. И средства тоже.

– Дарьялов? – в желудке растекся уже знакомый холодок.

– Дарьялов, – кивнул Кирилл. – Я попросил, и он обещал помочь. В обмен на одну услугу.

Холод из желудка растекся по всему телу, даже уши замерзли.

– Только не говори, что…

– А может, ты мне все-таки дашь договорить? Я спросил, что буду ему должен. Он ответил: консультанта. Да подожди, не фырчи. Он не собирается тебя убивать. Хочет поговорить и, возможно, предложить работу. Сказал, что ему такой ловкий и умный человек нужен. Может, разово, может, на постоянку. Но он не хочет тебя принуждать. Я дам тебе его телефон. Захочешь – позвони. Нет – значит, просто расплачусь с теми, кто будет… делать дело. Еще раз по буквам – решать тебе. На мне твой отказ никак не скажется. Это чтобы ты не думала, будто что-то там еще мне должна.

Положив передо мной желтый стикер с номером телефона, Кирилл махнул официанту.

– Извини, Ира, со временем трындец. Завтра с Ксюхой летим в Грецию, сегодня еще кучу дел надо сделать.

Расплатившись, он встал и вышел. Проводив его взглядом, я смяла стикер и бросила в пепельницу. Допила кофе, направилась к двери, но словно что-то заставило остановиться и вернуться с порога. Официант собирал на поднос посуду.

– Извините, – я вытащила у него из-под руки желтый комочек.

Шла по улице – не глядя, бездумно. Сжимала бумажку в кулаке, чуть было снова не выбросила, потом положила в карман.

– Такими телефонами не разбрасываются, – сказала вслух, поймала испуганный взгляд какой-то девчонки и криво ей улыбнулась.

Скинув в прихожей туфли, я вошла в комнату. Положила на кресло сумку с ноутбуком, легла на диван, задрав ноги на спинку. На кухне звонко цокали в раковину капли из крана. Секундная стрелка часов перескакивала с деления на деление с сочным чмоканьем. Получалась странная мелодия из двух нот, о которую вдребезги разбивались мысли.

В последние месяцы на меня напала какая-то то ли тоска, то ли хандра. Причем я даже знала точно, когда это началось.

С того самого момента в июне, когда разрулила проблему между Леной и Кириллом и сдала Дарьялову Минина. Вроде бы ушел страх и напряжение, можно было жить спокойно, однако спокойствие это превратилось в апатию. Ничего не хотелось, ничего не радовало. Когда Ленка спросила, что со мной, отшутилась: мол, тебе хорошо, у тебя регулярный секс. Секс у меня и правда закончился на той поездке за город с Виктором, но дело было не в этом. Ладно, не только в этом. Уж для интима-то я мужчину как-нибудь нашла бы.

Не хотелось…

Мама, когда заехала к ней, отругала и заставила сдать анализы. Все оказалось в порядке. От этого ощущение, что жизнь зашла в тупик, только усилилось.

Еще сравнительно молодая, относительно здоровая, вполне привлекательная, успешная. В чем дело-то? Это вообще было на меня не похоже, моей обычной энергии хватило бы на троих. А тут ее словно высосали.

Кто-то ломился в телефон, но разговаривать ни с кем не хотелось. Включила автоответчик, отложила. Достала из кармана пиджака желтый шарик, расправила.

Позвонить? Или нет?

Ладно, утро вечера мудренее.

Переоделась, слепила из обнаруженного в холодильнике бутерброд, налила бокал вина, включила сентиментальную комедию. Нормальный такой вечерок одинокой скучной тетки. Может, котика завести?

Утро обмануло – оказалось таким же глупым, как и вечер.

В конце концов, что я теряю?

Ну могу, вообще-то, потерять. Всё, например – если Дарьялов Кира элементарно обманул. Закатают в бочку с цементом и выбросят в Неву.

Глупости! Хотел бы он от меня избавиться, давно бы это сделал. Да и с чего я вообще взяла? Не девяностые на дворе, когда убивали за гораздо меньшее. Сейчас стараются убытки вернуть, что и прозвучало: а не хотите ли отработать, мил человек?

Тряхнув раздраженно головой, я набрала номер.

– Приемная Дарьялова, добрый день, – сказал приятный женский голос.

Ясное дело, секретарша. А ты, овца, подумала, что тебе личный номер дали? Может, еще какой-нибудь тайный, для избранных?

– Добрый день. Моя фамилия Касатонова. Могу я поговорить с Петром Евгеньевичем?

– Можно узнать, по какому вопросу?

Хотела бы я сама это знать!

– Передайте, пожалуйста, что его номер мне дал Кирилл Ковалев. Я консультировала Минина.

– Одну минуту.

В трубке заиграла музыка. Еще не поздно было нажать на отбой и притвориться веником.

Нет, уже поздно.

– Алло, вы слушаете? У Петра Евгеньевича сейчас важная встреча. Вы не смогли бы подъехать в офис на Восстания завтра во второй половине дня? Он хотел бы переговорить с вами лично.

– Да, смогу.

– Тогда с двух до семи, в любое время. Бизнес-центр «Восстания, один», второй этаж. Это рядом с метро.

Я, конечно, предпочла бы покончить со всем побыстрее, но, можно подумать, кого-то это интересовало. Да и покончить – вряд ли. Вполне возможно, я еще даже первого шага не сделала. Первого шага – Ира, давай уже это признаем! – из зоны тусклого комфорта. Мне всегда было интересно, почему зоной комфорта называют совершенно дискомфортное, хотя и привычное, состояние.

В телефоне обнаружилось вчерашнее сообщение от Лены: «Ирка, ты как, жива? Позвони, я волнуюсь». И пропущенный звонок от нее же, сегодняшний. Почувствовав себя свиньей, я перезвонила и ломанула в карьер, даже не поздоровавшись, словно отрезая все пути для отступления:

– Мать, я тебе пока ничего не скажу, но если не вернусь, считайте меня коммунистом.

– Чего? – удивилась Ленка. – Откуда не вернешься? Что у тебя вообще творится?

– У меня творилась первая в жизни депра, – признала я очевидное. – А завтра еду… хрен его знает, что это будет. Вроде как собеседование, но… Посмотрим. И не спрашивай ничего.

– Ладно, – она не стала спорить. – Потом расскажешь. Когда мы с Тимом из Болгарии вернемся. Надеюсь, к тому времени все уже определится.

Остаток дня прошел… да никак он не прошел. Провалился в какую-то черную дыру. В настенных часах села батарейка, секундная стрелка уже не чмокала, а мелко дрожала на одном месте. Вот так и у меня внутри все дрожало, покалывая тонкими иголочками. На следующий день с утра, чтобы отвлечься, затеяла уборку, да так увлеклась, что спохватилась только в третьем часу дня – когда уже надо было ехать. А еще ведь душ принять, волосы уложить, накраситься, одежду выбрать. Из метро вышла уже около шести вечера.

В приемной за стойкой сидела молодая женщина в деловом костюме. Поздоровалась, посмотрела вопросительно.

– Моя фамилия Касатонова, – ну, как в холодную воду с головой. – Я звонила вчера.

– Да-да, я помню. Минуту, – она сняла трубку селектора. – Петр Евгеньевич, Касатонова к вам… Проходите. Направо.

Вдохнув поглубже, я вошла в кабинет.

За столом сидел мужчина в ослепительно белой рубашке с расстегнутым воротом. Я знала, что Дарьялову уже полтинник, но выглядел он едва за сорок. От одного взгляда холодных светлых глаз снова заледенело в животе. Глубоко посаженные, разрезанные прищуром – было в них что-то волчье. Да и во все облике: жесткий, уверенный в себе, опасный хищник. Перейти такому дорогу мог только самоубийца. Или такая дура, как Ира.

Оправдывайся теперь: дяденька, простите, я не знала.

– Проходите, Ирина Ивановна, присаживайтесь.

Боже, какой голос! Мягкий, бархатный – а под бархатом сталь. А кстати, я своего имени-отчества по телефону не называла. Хватило фамилии, чтобы выяснить, кто я.

Мутило от страха, но я не могла не признать: было в этой опасности что-то притягательное. Так тянет в пропасть, когда стоишь у обрыва.