Текст книги "Метелица"

Автор книги: Анна Завгородняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

За всеми своими размышлениями, Желан не подумал только о том, захочет ли сама Метелица видеть его и отправится вместе с ним в город, где ее едва не спалили на костре за то, что она не совершала. Княжич теперь знал, что виной была его мать. А он сам, опьяненный ее колдовством вел себя неподобающе. Сможет ли знахарка простить его? Понять и выслушать?

Заметив, что Вальгард закончил с Бёдваром и направился к дому в сопровождении сына, Желан почти бегом нагнал Бёдвара идущего куда-то в сторону и окликнул. Воин остановился и обернулся.

– Что тебе надо, и кто ты такой? – первым делом спросил Бёдвар, окинув молодого князя пронзительным изучающим взглядом с ног до головы.

– Я просто путник и мне позволили сегодня переночевать в Стонхельме, – Желан приблизился к Бёдвару и остановился от него на расстоянии вытянутой руки, – Я невольно услышал часть твоего разговора с вождем и хочу попросить об одном одолжении! – Желан улыбнулся со всей своей искренностью, от чего, впрочем, воин только сильнее сдвинул брови.

– Мое имя Желан и я бы хотел завтра попасть на твой корабль!

Бёдвар не скрывал удивления.

– Зачем тебе это?

Желан решил, что в данном случае ему лучше сказать правду, точнее, ту часть правды, которую можно раскрыть этому незнакомому ему человеку. Он не собирался рассказывать воину о своей любви к Метелице и о том, по какой причине она отправилась сюда с Хареком. Нет, он хотел рассказать лишь про самого северянина, да и по всему виду именно это и было интересно старому воину.

– Я слышал, как ты в разговоре упомянул имена Харека и Метелицы, – откровенно признался он, – Так вот, я знаю их. Харек некоторое время служил у моего отца в дружине.

Бёдвар хмыкнул.

– Что ж, давай поговорим у меня дома, – сказал он и кивком показал княжичу следовать за собой. Желан не заставил просить себя дважды.

Асвейг вышивала у окна, когда в ее комнату вошел Трюггви. Молодой мужчина встретился взглядом с глазами матери и прикрыв за собой плотно двери, сел напротив нее. Комната матери была богато убрана. Вальгард не жалел подарков для своей жены, когда возвращался домой после набегов, поэтому у нее было все, что надо женщине для полного счастья, кроме этого самого счастья.

– Где твой отец? – как бы между прочим спросила женщина.

– Обсуждает в Зале Советов с дружинной предстоящий поход, – ответил Трюггви и добавил с неожиданной злостью, – А мне сказал, что и в этот раз я остаюсь дома с тобой! Как же я смогу показать отцу свои навыки, если он все время уходит в походы без меня!

Асвейг закончила узор, изображавший птицу, сидящую на цветущей яблоневой ветви и начала новый.

– В этот раз видно сами боги на нашей стороне, – произнесла она тихо, почти шепотом, – Когда твой отец и Бёдвар уедут, мы разберемся с Хареком. Нельзя оставлять его в живых, ты же понимаешь меня? Вальгард кажется переменил свое отношение к этому бастарду, и не ровен час, признает его своим сыном, а там имение и все земли уйдут к нему по старшинству,– мать взглянула исподлобья на своего сына, – А я не могу этого допустить!

Лицо у Трюггви вытянулось, сделав его похожим на морду лисицы. Молодой мужчина улыбнулся.

– Поверь мне, это будет последний раз, когда отец оставляет тебя дома, – заверила его Асвейг, – Я уж об этом позабочусь.

Трюггви склонил к ней свое лицо.

– А как ты собираешься избавится от Харека? – поинтересовался он.

Асвейг сверкнула белыми зубами.

– Все просто, мой дорогой, – она с силой вонзила в ткань иглу. Медленно протянула алую, словно кровь нитку и добавила одно короткое слово, – Яд.

Трюггви закивал.

– Ты сам сделаешь это, – Асвейг выводила на ткани красный мак. Гладь ложилась ровная, аккуратная. Стежок к стежку и Трюггви словно завороженный следил за материнскими пальцами, – Когда отец уедет, ты отправишься к брату, скажешь, что хочешь наладить ваши отношения и отвезешь ему подарок от себя. А там проследишь, чтобы Харек и его женщина попробовали то угощение, что я им приготовлю. – Я сделаю это с большим удовольствием, – сказал Трюггви. Теперь мысль о том, что он остается в Стонхельме уже не казалась ему такой печальной.

Глава 18.

Осень уже полностью вступила в свои права. Яркие пятна, бывшие когда-то сочной зеленью, теперь раскрасили деревья в красные, оранжевые и желтые тона и солнце, проглядывавшее сквозь ветви орешника играло веселыми цветами по усыпанной листвой земле. Я шагала по тропинке к Лебяжьему утесу. Сама не знаю, почему, но я теперь часто приходила туда, после нашего разговора с Хареком, когда я отказала ему в своей руке.

С высоты открывался прекрасный вид. Падающая в море вода, белый утес с зеленой шапкой высоких сосен. Иногда глядя на них, я удивлялась, что эти деревья не склонились перед вечными ветрами, что так часто бушуют на утесе. Даже на таком расстоянии я видела, как качаются колючие вершины и сидела на примятой траве, поджав ноги и глядя вперед на море. Внизу, прямо под облюбованным мной обрывом располагался причал, сейчас пустующий. Но вот из-за утеса показался знакомый парус, и я встала, распрямившись во весь рост, приложила ладонь к глазам, закрывая яркие солнечные лучи, мешавшие видеть мне, как к берегу устремился корабль Бёдварда. Удостоверившись, что это именно он и никто другой, я поспешила вернутся домой, чтобы рассказать Хареку и возвращении его друга.

– Он будет рад, – подумала я.

Пробираясь по тропинке, между поседевшими листьями папоротника, я ловила лицом теплые солнечные лучи, пробивавшиеся через переплетения ветвей над моей головой. Уже оказавшись возле ворот, проскользнула в двери и ступив на двор, услышала привычный стук топора – это Харек заготавливал на зиму дрова для очага.

Я завернула за угол дома и увидела его самого с мокрой от пота рубашке, раскрасневшегося с выбившимися прядями светлых волос. Застыла на короткий миг, рассматривая его, пока не заметил мое присутствие и лишь после подала голос. Услышав меня, Харек вздрогнул и распрямил спину. По его взгляду было понятно, что он не совсем ожидал меня увидеть и казался задумчивым.

– Бёдвар! – произнесла я, – Бёдвар приплыл. Я видела его судно, направляющееся к берегу.

Харек коротко кивнул и со всей силы вонзил топор в деревянную колодку и затем направился к дому, на ходу сбрасывая с себя грязную рубаху. Я проследила за ним взглядом и отвела глаза, когда поняла, что невольно залюбовалась его широкой спиной.

– Надо все ему рассказать, – шепнул кто-то внутри меня, – Сегодня, после отплытия Бёдвара надо сказать ему, что я хочу быть с ним. Хватит мучить и его, и себя!

Принять это решение оказалось намного легче. Да, за все это время, что мы провели вместе и постоянно были рядом, я начала испытывать к северянину чувства, которые пугали меня саму. И они означали только то, что к княжичу я испытывала совсем не любовь. Нет, влюбленность определенно была, и я упорно не могла, или не хотела отпустить ее, чтобы настоящее и светлое чувство заполнило мое сердце. Я могла долго и упорно ругать себя, за изменчивость и осторожность, но видно такая у меня была судьба.

Харек вышел из дома в чистой свежей рубашке. Бросил на меня задумчивый взгляд и встретив мою улыбку, отчего-то так и замер.

– Что? – спросил он неожиданно, не прерывая наш зрительный контакт. Я увидела, как в его глазах мелькнула надежда. Мужчина подался вперед, ко мне, в несколько шагов сократил расстояние между нами. Протянул руку, касаясь моего лица, и я подалась вперед, обняв Харека. Он прижал меня к себе с такой силой, что кажется, я почувствовала, как затрещали мои кости и отчего-то рассмеялась от этого, а северянин подхватил мое веселье.

– Прости меня, – произнесла я и увидела, как в двери в воротах входит Бёдвар. Заметив нас с Хареком обнимающимися, воин широкой улыбнулся и прошел во двор. Следом за ним вошли трое его людей. Харек оглянулся на старого друга, и я уже открыла было рот, чтобы поприветствовать Бёдвара, как увидела еще одного мужчину, проходящего в двери. Увидела и обомлела. Харек проследил за моим взглядом. В одну секунду его лицо окаменело, и я почувствовала, как он с силой прижал меня к себе, так крепко, словно испугался, что я сейчас исчезну, растворившись из его объятий, оставив после себя пустоту.

– Я вам тут знакомца привез, – произнес Бёдвар.

Руки Харека разжались, когда я сделала непроизвольно шаг вперед.

– Желан? – спросила я, все еще не веря своим глазам. Откуда он здесь, мелькнула мысль в голове. Что делает на севере?

Что-то внутри меня оборвалось. На мгновение я подумала, что он приплыл сюда за мной. Глаза молодого княжича горели радостным огнем. Он подбежал ко мне, про тянул руки, и я с улыбкой приблизилась и вложила свои ладони в его пальцы.

– Все-таки вы знакомы, – сделал вывод Бёдвар и заметил, что Харек, глядя на нас с Желаном силится улыбнутся, но это давалось ему с трудом.

– Какими судьбами? – обратился Харек с Желану, когда тот подошел к нему и пожал руку. Я бросила взгляд на своего северянина. Выглядел он подавленным и даже более чем.

– Так получилось. Я тут ищу одного человека, – ответил Желан, – Но об этом потом. Я знаю, что у Бёдвара мало времени и вам необходимо поговорить, а мы с тобой побеседуем вечером, если мне конечно, не откажут в крове в этом доме, – и Желан посмотрел на меня.

– Мы рады, – выдавил сухо Харек, – Будь как дома! – и шагнул мимо княжича к Бёдвару, следившему за этой сценой с недоуменным взглядом.

– Пройдемте в дом? – спросила я, но Харек только покачал головой, и я тогда повернулась к Желану, все еще не веря своим глазам. Не думала я, что нам еще доведется свидится, а княжич смотрел на меня во все глаза. Я улыбнулась ему, отчего-то чувствуя смущение. Я ведь уже и позабыла, как красив молодой князь.

– Мне надо с тобой поговорить, – тихо попросил он. Я согласно кивнула и посмотрела на Харека, который вместе с Бёдваром ушел на задний двор, туда, где под тенью широкого дерева он недавно поставил крепкий стол и лавки. Я поняла, что не стоит им мешать и направилась к дому. Желан поспешил за мной.

Милава сидела у окна и смотрела на закат. Ее руки отчего-то сжимали ткань платья, а округлившийся животик ощутимо толкнулся.

Молодая женщина переместила ладони на живот, при этом не отрывая взгляда от алеющих небес.

– Завтра будет ветер, – отчего-то подумала она и внезапно заплакала. Слезы спешили прочь из ее глаз, да она уже привыкла к их постоянному присутствию в своей жизни. Милава уже и не помнила, когда в последний раз искренне и радостно улыбалась. Бабка повитуха, приходившая иногда посмотреть на княжну только качала головой, глядя на темные круги под ее глазами и говорила, чтобы Милава не расстраивалась так, не убивалась.

– Это вредно ребеночку, – сказала она и княжна помнила эти слова.

Она все ждала, когда в воротах покажется знакомый до боли силуэт. Ее муж, ее Желан вернется за ней. Он обещал, и отчего-то молодая княжна ему поверила, но сердце все равно болело. Милава не знала, где Желан и что с ним. Она не могла не переживать и каждую ночь, когда она ложилась спать, к ней приходили ужасные видения, в которых ее муж лежал раненый где-то в лесу, или наоборот, живой и здоровый, но в объятиях другой женщины и Милава каждый раз просыпалась в липком поту.

Когда она почувствовала острую боль, скрутившую низ ее живота в один огромный узел, то от удивления и ужаса не могла произнести ни единого слова. Но боль повторилась, и женщина не сдержала крика ужаса, медленно поднялась на ноги, почувствовав, как что-то горячее потекло по ее ногам.

– Нет, – качнула головой Милава и уже громче закричала на всю горницу, – Не-еет!

Прибежавшая служанка увидев госпожу в платье, перепачканному кровью сразу же догадалась, что произошло. Она уложила Милаву на кровать, а сама мигом вылетела из комнаты и сбежала вниз.

Князя дома не оказалось и слуги решили сами послать за повитухой. Один из них побежал на кухню и скоро из ворот дома выехал всадник. Хлестанув лошадь, он припустив по пыльной дороге в затухающие сумерки.

Вернулся он так скоро, как только смог. Повитуха, недовольная тем, что ее везли в седле, как молодуху, не вспомнив о ее преклонных годах, тем не менее резво помчалась в дом и в сопровождении слуг зашла в комнату княжны.

Милава лежала на постели без сознания. Ее руки упорно гладили живот.

Повитуха послала одну из девушек за горячей водой, попросила чистых полотенец. Кухарке велела заварить трав, которые достала из маленькой тощей котомки, а сама склонилась над молодой женщиной.

– Ох, ты ж, горюшко! – только и произнесла она, задрав подол княжны и глядя на кровь на простыне и внутренней стороне бедер Милавы, – Извела себя девка и ребенка извела, – старуха выгнала из комнаты почти всех слуг, оставив лишь одну из девушек на подмогу.

Когда в княжескую горницу принесли горячей воды и еще дымящийся отвар, повитуха влила его в рот княжны и со вздохом положила руки на выпуклый живот и принялась за дело.

Желан сидел за столом и неотрывно смотрел на меня, отчего я чувствовала себя не совсем удобно и то и дело ерзала на лавке напротив, словно искала предлога куда-то уйти. Княжич пил свой отвар и молчал. В его глазах я читала радость от нашей встречи, да я и сама была рада, только не так, как думала раньше. Когда-то мне казалось, что если мы вот так встретимся, я брошусь к нему на шею и буду целовать его лицо, щеки, глаза, высокий лоб... А на деле не смогла даже толком приобнять мужчину которого когда-то любила. Мне теперь казалось это неправильным и даже смешным, или это я сама стала смешной?

Желан был так же красив, как и в день нашей последней встречи. Только что-то в нем изменилось. Он словно стал старше, возмужал. Если раньше я встречалась с молодым, еще совсем наивным мальчишкой, то теперь передо мной сидел мужчина и разница в перемене была весьма ощутима. Я даже подумать не могла, что когда-то любила того, другого Желана.

– А ты изменилась! – внезапно произнес княжич.

– Ты тоже, – ответила я.

Желан поставил кружку на стол и медленно поднялся из-за стола, подошел ко мне и опустился на корточки у моих ног. Я посмотрела на него в изумлении, а когда княжич взял мои руки в свои, попыталась высвободится, но мне это не удалось.

– Я и подумать не мог, что найду здесь тебя, – сказал он тихо, – Мне надо столько всего тебе сказать, а в первую очередь я должен извинится за то, что как последний трус бросил тебя тогда, когда был так нужен!

Искренность в его голосе подкупила меня, и я немного оттаяла и рук уже не отнимала, позволяя им лежать в его широких ладонях.Заметив перемену во мне, он чуть сильнее сжал мои пальцы.

– Я предал тебя, женившись на Милаве. Сам не знаю, что нашло тогда на меня! Но самое подлое я сделал, когда отказался помочь тебе, когда был так нужен и не пришел!

Невольно вспомнив то время, как я сидела в темном сарае, дожидаясь казни, я поежилась, но произнесла:

– Я уже давно простила тебя! Встань, мне неудобно, когда ты вот так... – я осеклась, увидев в его глазах тот же свет, что согревал меня во время наших встреч, когда мы гуляли вдвоем вдоль реки, и я позволяла ему целовать себя и рвать для меня цветы. Те дни давно канули в прошлое, и я это понимала. Я надеялась только на то, что и сам Желан думал так же.

– Как там твоя жена? – спросила я и Желан встал, наконец дав волю моим вспотевшим ладоням.

– Жена? – переспросил он глухо, – Я отправил ее к ее отцу. Она ждет от меня ребенка и думаю к концу зимы подарит мне наследника или наследницу. Я не знаю.

– Ты бросил беременную женщину одну? – я не сдержала возмущения и от этого княжич только улыбнулся.

– Я должен был это сделать, – ответил он, – Я не могу рассказать тебе всего, но это пока. Когда наступит время, я все объясню.

– Надеюсь, ты собираешься вернутся к ней? – спросила я.

Желан пристально посмотрел на меня и ничего не ответил. Он определенно что-то не договаривал, но пока я не хотела расспрашивать его. Захочет, сам расскажет.

– Расскажи мне лучше, как ты тут жила без меня? – поинтересовался он и снова сел на лавку напротив, вглядываясь в каждую черточку на моем лице. Это меня смущало, заставляя щеки запламенеть,– Я смотрю, вы с Хареком стали близки!

Я улыбнулась и так же промолчала, как минуту назад это сделал он сам.

– Метелица, – неожиданно резко заговорил княжич, – Скажи мне только одно! Если ты все еще любишь меня, если простила и хочешь, чтобы мы были вместе, я останусь с тобой. Я не вернусь к Милаве, – его темные глаза остановились на моих губах. Желан подался вперед, потянулся ко мне, – Только одно твое слово, и я забуду о своем доме, который оставил и о жене, которую не люблю! Ты все еще живешь в моем сердце, ты одна!

Я молча смотрела на княжича, а сама думала о том, что скажи он мне эти слова еще несколько месяцев назад, я бы, наверное, прыгала от счастья, а сейчас меня это мало затронуло. Нет, конечно, мне было приятно, но ничего больше.

Княжич тем временем посмотрел куда-то за мою спину. Я повернула голову и увидела Харека. Северянин стоял и смотрел на нас. Его глаза только что молнии не метали. Кажется, он слышал последние слова Желана, подумалось отчего-то мне.

– Бёдвар не зайдет? – спросила я спокойно.

– Нет, – сквозь зубы произнес он, – Ему надо возвращаться в Стонхельм. Завтра на рассвете они с Вальгардом уходят в море.

– Жаль, что мы с ним не попрощались, – искренне сказала я.

– Ничего, он поймет, – Харек едва сдерживал свои эмоции. То, что я видела мне нравилось. Он определенно ревновал меня к Желану, впрочем, и княжич заметил странное поведение бывшего наемника, но ничего не сказал по этому поводу.

– Как там дед Баташ? – спросила я.

– Когда я уходил, с ним все было в порядке, – ответил Желан. Харек прошел в дом, встал у окна, спиной ко мне и в полуоборот к своему бывшему другу. Его интересовали совсем другие вопросы.

– Вы нашли ее? – спросил он.

– Кого ее?

– Хейд! – назвал Харек.

Я заметила, что взгляд Желана потемнел. Он словно хотел отвести глаза, пряча за ними свои эмоции.

– Да, – произнес княжич, – Это была моя мать!

Я вздрогнула, а Харек только кивнул мне, мол, я так и знал.

– Я не хотел об этом говорить и не сказал бы, если бы ты не спросил, – проговорил Желан, – Я не буду лгать и расскажу вам обоим все как есть. Это мать заставила меня женится на Милаве. Спросите, как, я отвечу – она была очень старой Хейд и занималась помимо всего колдовством и зельями. Не знаю, что она дала мне выпить, но исход вы все знаете. Вот так я оказался женат на женщине, которую не люблю, – тут он покосился на меня, и я заставила мои щеки не краснеть, подумав, о чем угодно, кроме взгляда княжича, говорившего так много и без всяких слов. Он определенно хотел вернуть меня.

– А что привело тебя на север? – Харек развернулся спиной к окну и переплел руки на груди. Он старательно не смотрел на меня, слушая молодого князя.

– А вот об этом я бы хотел вам рассказать подробнее, – Желан одним залпом допил травяной отвар и начал свой рассказ.

Асвейг провожала мужа, стоя радом с Трюггви на причале и глядя на то, как два больших корабля становятся все меньше и меньше тая у горизонта. Совсем скоро, еще до первых холодов они вернутся с трюмами полными добычи, с запасами зерна, которое не уродилось в этом году на их собственных полях. К ее удивлению, Вальгард не стал дожидаться утра следующего дня и отплыл сразу же по возвращению Бёдвара, что впрочем, хозяйку Стонхельма вовсе не огорчило.

Свежий ветер сбросил с головы молодой женщины платок, и она едва успела подхватить его, пока очередной порыв не унес его в море. Трюггви поспешил обратно на тропу, потерянную среди скал. Его мать пошла следом, неторопливая и плавная, как птица в полете.

Хозяйка Стонхельма думала о том, что уже на днях отправит Трюггви к Хареку. Надо было сделать все как можно быстрее. Вальгард не будет долго плавать у чужих берегов. Скоро наступит зима и море станет опасным и непроходимым. К этому времени ее муж должен вернутся, а Харек сгнить в земле.

Трюггви остановился и обернулся назад, глядя на мать. Она была так задумчива, что он не посмел спросить ее, какие мысли сейчас тревожат ее сердце. Но Асвейг, поравнявшись с сыном заговорила сама.

– Через несколько дней состоится праздник приветствия осени, – сказала она, – Разве это не повод проведать брата и попробовать стать ему другом? Скажешь, что не поддерживаешь мое мнение и подаришь им в знак примирения те дары, что я тебе дам. Харек не посмеет отказаться в такой праздник от традиционных подарков. Только проследи, чтобы и его девка тоже попробовала их, – Асвейг сурово посмотрела на сына, так как не глядела еще никогда в жизни, – Ты должен сделать все, чтобы они попробовали твои дары. Из кожи вон вылезь, но сделай так, чтобы в твои дружественные намерения поверили и тебя пустили в дом, ты меня понял?

Трюггви не надо было дважды повторять. Он лишь коротко ответил – Да, и его матери хватило этого согласия.

Асвейг хотела бы сделать все сама, но она была уверена, что уж ей Харек точно не поверит, а Трюггви он помнил младенцем и вряд ли испытывал ненависть к младшему брату. Бастард Вальгарда еще в отрочестве показал себя, как человек с добрым сердцем. Такой же, как и его рабыня мать, подумала хозяйка Стонхельма. И так же, как и она, ее сын поплатится за свою доброту.

Когда Вальгард вернется, его дома будет ждать печальная новость. Но Асвейг отчего-то была уверена, что долго вождь печалится не будет. Он не мог любить своего старшего сына. Да, увидев его теперь, Вальгард решил, что за подобным человеком его дружина пойдет в бой. Харек так был похож на него и это еще больше подначивало Вальгарда изменить свое решение и все же признать сына. Он прямо не говорил о своем решении жене, но она и без его слов все прекрасно понимала, да еще этот Бёдвар настраивал вождя на принятие подобного решения. Со смертью Харека решались все проблемы Асвейг.

Женщина посмотрела на своего сына, идущего рядом. Вот он, истинный наследник своего отца, подумала она, ребенок достойный стать заменой Вальгарду. Его время еще придет и отец все же поймет, что Трюггви достоин, а пока в силах Асвейг было помочь мужу сделать правильный выбор.

Милава открыла глаза. Она чувствовала себя легкой и невесомой, тело не повиновалось и было слишком слабым. Княжне едва удалось повернуть голову в сторону. Увидев спящую на стуле старую повитуху, устало уронившую голову на грудь, Милава внезапно вспомнила произошедшее и зашептала горячо и горько.

– Мой малыш, мое ребенок!

Повитуха проснулась и сонно встряхнула головой. Светлые глаза уставились на княжну, и старуха поспешно встала, с улыбкой подошла к молодой женщине, испуганно щупавшей свой живот. Глаза Милавы были похожи на полные озера, грозившие вот-вот выплеснуть свои воды.

– Не плач, – сказала повитуха. Ее широкая ладонь легла на высокий девичий лоб, – Жив твой ребенок. Успела я! Кровотечение остановила, кровь заговорила! Только теперь отлеживаться придется очень долго!

Милава расслаблено выдохнула.

– Только теперь не нервничай, иначе второй раз я не смогу тебе помочь. Думай о ребенке. У тебя слабая утроба, – повитуха убрала руку, посмотрела на женщину строго и повторила, – Думай о ребенке. Сейчас он главное для тебя, а вернется его отец или нет, это уже дело второе. Я не буду тебя пугать, но скажу прямо. Если ты потеряешь этого малыша, то есть опасность, что деток у тебя больше может и не быть. Так что реши правильно, что сейчас тебе дороже.

Милава закусила губу. Образ Желана вспыхнул в ее памяти и тут же погас. Она сама затолкала его в глубину своего сознания, как не тяжело ей было это сделать.

– Мужчины приходят и уходят, – проговорила старуха, – А дети остаются с нами. Такая уж у нас бабья судьба.

Княжна кивнула, соглашаясь. Она сказала себе, что не может потерять еще и ребенка. Мысль о том, что муж вернется за ней казалась такой далекой и расплывчатой. Милава уже не была уверена в том, так как раньше. Ее любовь пошатнулась, совсем немного, но все же изменилась. Повитуха оказалась права. Лить слезы напрасно, только губить себя. Желан не оценит этого, если вернется. Она должна встретить его красивой и сильной, с сыном на руках. Только тогда в ее жизнь сможет навсегда вернутся счастье.