Текст книги "Инкуб. Строптивая добыча (СИ)"

Автор книги: Анна Вьюга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5.

«Последствия невоздержанности инкубов в любовных делах несколько смягчает тот неоспоримый факт, что они бесплодны. Неизвестно, заключается проблема в самих инкубах, или наши народы в принципе не способны к скрещиванию. Однако за всю историю наблюдений известно только два заявления женщин о том, что они якобы вынашивают ребенка от инкуба. Оба раза предполагаемые отцы встретили такие известия с нескрываемой иронией. Оба раза женские слова на поверку оказались лживыми и были связаны с попытками выгодно устроить свою жизнь либо скрыть от законного супруга наличие ещё одной связи на стороне. Итак, невозможность зачатия является не последней причиной, по которой инкубы особенно притягательны для замужних дам».

Леди Мэри Сазерленд. Отрывок из трактата «Об инкубах».

Обычно запертая надёжно дверь дарит мне невыразимое ощущение безопасности. Но не в этот раз.

Я понятия не имела, ушёл ли инкуб. Потому что не слышала шагов в коридоре, как не слышала их и до того – когда он меня преследовал.

Незаметная кошачья поступь. Беспечная глупая мышь.

Или может, я не могла его расслышать из-за бешеного стука сердца, из-за того, как шумела кровь в ушах. Мигрень снова беспощадно врезалась в виски – я помассировала их, но не помогло.

Долго умывалась холодной водой из кувшина над круглым тазом, поставленным на табурет – особенно шею. Как будто это могло помочь смыть с себя запах инкуба. Смыть жалящие воспоминания о том, как беспардонно и нагло он взломал защиту, которую я выстраивала вокруг себя годами. По щелчку пальцев развеял магию невидимости, созданную таким тщательным кропотливым трудом.

Но то, что я чувствовала сейчас, когда дрожащими ледяными пальцами обтирала горящую шею – было далеко не только злость.

Я нервничала. Очень сильно нервничала.

Инкуб каким-то непостижимым образом чувствует бреши в моей обороне. Вынуждает совершать ошибки. Поступать так, как я никогда себя не вела – опрометчиво, необдуманно, глупо. Болтать первое, что придёт на ум, хотя раньше я каждое слово тщательно взвешивала на весах благоразумия, прежде чем произнести. И чаще всего оставляла непроизнесённым.

Нет, рядом с инкубом я была сама на себя не похожа. А это опасно.

Мы ведь ничего о них, в сущности, не знаем. Туманные слухи, отрывочные факты, витиеватые домыслы. В их мире никто не был, оттуда к нам приходят редко и только на охоту. Корилианский договор да пара-тройка заумных философских трактатов, которые переписываются от руки отдельными энтузиастами и пылятся на самых дальних полках. Да и в тех одни лишь предположения пополам с фантазиями авторов, среди которых лишь изредка попадаются крупицы фактов.

Мы ничего почти не знаем об инкубах. А что, если есть какая-то особая магия, привлекающая жертву? Что, если он может влиять каким-то образом на моё сознание так, чтобы я как заколдованная бабочка полетела на огонь?

Я села осторожно на второй колченогий табурет – в комнате для прислуги хозяева явно пожалели денег на обстановку – сцепила руки на коленях в замок, и предалась сосредоточенному самоанализу.

Нет, вроде бы я всё та же.

А мои нелепые реакции вполне можно объяснить инстинктивным страхом перед опасным хищником.

И тем более я не потеряла головы и не чувствую в себе никаких ненормальных желаний. Более того, инкуб мне предельно неприятен своей гадкой самоуверенностью, а его близость не принесла мне ничего, кроме потраченных нервов.

Поэтому… поэтому – выше нос, Эрни!

Никакие инкубы не могут сломать тебе жизнь. Не в этот раз. Теперь всего, что у меня есть, я добилась сама. И поэтому стану держаться за это зубами и ногтями. Нет, конечно никто бы не осудил бедную гувернантку, если бы она поддалась желаниям слабого тела и хлопнулась в объятия инкуба, как фрикаделька в соус. Но и нанимать после такого на работу к детям и невинным девицам никто бы не стал.

Это богатенькие мисс с папочкиным приданым в сундуках могут рассчитывать на выгодную партию после инкуба.

Если у тебя приданого нет и замуж всё равно не светило, что до инкуба что после – единственный рост карьеры, который тебе грозит, это предложение стать особо оплачиваемой шлюхой в столичном борделе. Спасибо, но это не для меня.

Я не могу утратить единственный источник более-менее приличного существования, который мне в моём положении и с моим образованием доступен. А я очень, очень много думала о том, куда податься, когда ситуация была безвыходной. Поняла, что работа прачкой или швеёй – не для меня. И не потому, что я боюсь грязной работы, нет. Просто швеи в большинстве своём слепнут к сорока годам, чтобы при тусклом свете ночами успевать обработать столько заказов, чтоб хватало не сдохнуть с голоду. А прачки и другие черноработницы нередко помирают и того раньше, учитывая сколько им платят и каков объем работы. К тому же, не имеют совершенно никакой защиты против кобелистых дворников или официантов. А этих сволочей, в отличие от инкубов, не сдерживает никакой Договор.

На более-менее приличные места прислуги не возьмут без рекомендаций от прежних хозяев из благородных домов.

Когда я только начинала, у меня их тоже не было – однако был диплом об окончании курсов гувернанток. Единственная моя ценность.

Так что… как ни крути, я сделала единственно правильный выбор. Пусть моя доля и нелегка, у меня есть хорошая крыша над головой, пища и одежда, своё жалование, которое удаётся потихоньку копить. Если закрывать глаза на придурь некоторых хозяев и их детей, в целом работа даже нравится.

Ну а лет через десять я надеялась накопить достаточно денег, чтобы открыть свой цветочный магазинчик – такой, чтоб на втором этаже небольшая комнатушка. И тогда перестану от кого-либо зависеть и буду абсолютно, абсолютно счастлива.

А вот теперь между мной и моей мечтой незнамо откуда взялся и встал столбом, что не обойдёшь, этот чёртов инкуб.

Не позволю ему помешать мне и превратить все мои мечты в пыль!. Только ради того, чтоб он «покормился» об меня одну-единственную ночку, а потом, сыто облизнувшись, направился удовлетворять свою скуку и похоть куда-нибудь в иные края. Пусть катится уже сейчас. Неокученных садов по всему королевству ещё с избытком.

Но только-только я хоть немного успокоилась и пришла в себя, – раздался громкий стук в дверь.

Я подскочила, как ужаленная. Не знаю, как сердце не остановилось.

Однако доли секунды хватило понять, что это совершенно точно не инкуб. Не в его стиле. Этого вкрадчивого обольстителя я теперь могла узнать из миллиона – и когда только успела выучить повадки.

Правда, никого больше видеть я прямо в эту минуту всё равно не хотела. И попыталась было затихариться и сделать вид, что уже сплю.

– Мисс Браун! Мисс Браун, откройте же, наконец! – раздался недовольный бас.

Делать нечего, я поплелась к двери, отпирать непосредственному начальству.

На пороге и правда обнаружился мистер Льюис, обильно потеющий и отирающий лысину.

– Что вы здесь прохлаждаетесь, мисс Браун?! – с истеричной ноткой набросился на меня он.

– Плохо себя почувствовала. Мигрень, – пожаловалась я. Хозяина моя проблема – реальная, между прочим, проблема! – нисколько не озаботила.

– Немедленно отправляйтесь и найдите мою дочь!

– Разве Лили нет внизу? Она была в бальном зале, когда я…

– Я сказал, немедленно!! – рявкнул встревоженный папаша. И я прекрасно знала, почему он так бесится. У отцов в отношении дочерей включается настоящий инстинкт собственника. Как это, другой самец осмелился зайти на территорию, где он – бог и властелин? И похитить его драгоценный цветочек из-под самого носа?

Что этот самый цветочек сам готов раздвинуть свои тычинки по первому же намёку залётного пестика, горе-папаше и невдомёк.

– Моей дочери нет в зале! Не то бы я не тратил время на вас, – продолжал кипятиться мистер Льюис.

– Так вы что же, предлагаете мне, чтобы я среди ночи отправилась её искать по всей округе? – удивилась я.

– А за что, по вашему, я вам плачу? – прошипел тот. – И если не пошевелитесь и не поднимите свой тощий зад, я выпну вас из дома пинком прямо под него с такими рекомендациями, что гувернанткой вас возьмут разве что в собачьем приюте!

Теперь ясно. Он выпил. Я стиснула руки в кулаки, пряча их в складках платья. С достоинством прошествовала мимо него и вышла в коридор.

Ничего. Это всё мы переживём. Не впервой.

Искать, так искать. В ночь, так в ночь.

И зад у меня совсем не тощий, а очень даже наоборот.  Но этот скотина никогда об этом не узнает.

Терпи, Эрнестина, терпи! Никому из них тебя не сломить. Не после всего, что ты уже пережила. Никому.

Цветочный магазинчик, ты помнишь?

Завернув за угол, я аккуратно промокнула слёзы вышитым кружевным платочком, чтобы не мешали видеть путь.

Пока я снова возвращалась в зал по спутанному переплетению коридоров и анфиладе больших и малых гостиных, даже нашла в себе достаточно душевных сил, чтобы пожалеть несчастного мистера Льюиса.

Это ж как он трусит связываться с инкубом! Даже свою любимую дочурку спасать подрядил бедную гувернантку.

Может, рассчитывает, что инкуб возьмёт бартером меня? Впрочем, учитывая все вводные… быть может, тот был бы очень даже не прочь. Почему только, непонятно. Что он во мне нашёл?! Тем более, ясно дал понять, что видит во мне ту самую невзрачную серую «Мышку», которую я с таким тщанием изображала.

И всё равно зачем-то пристал.

Но если не внешность моя его привлекла… быть может, охотничий инстинкт возбудило моё сопротивление? Этот ловелас несчастный ведь привык, что девушки перед ним штабелями падают и из юбок выпрыгивают, стоит лишь бровью шевельнуть. А тут одна нашлась шибко умная, выпрыгивать не желает. Значит, надо её оттуда срочно вытряхнуть.

Точно! Его привлекла прелесть новизны. Сам же сказал, скукой мается, бедняжечка. А тут какое-никакое разнообразие.

И вот тут я попадаю в самую настоящую ловушку. Станешь сопротивляться – кот с ещё большей охотой примется играть в догонялки. Это пока ещё он мягкой лапой пробует, как сильно жертва станет трепыхаться. Пятой точкой чувствую, скоро в ход пойдут и когти.

А что, если прикинуться дохленькой мышкой, чтоб он растерял интерес и снова заскучал? Но это значит безропотно слушаться и пойти на поводу его неприкрытых желаний. И это самая настоящая катастрофа. Нет уж, перебьётся!

Надо придумать какой-то третий выход.

Мигрень колола уже не иголками, а самым настоящим шилом. Ох уж этот мистер Льюис! Если бы не он, я бы в жизни не выползла обратно из своей норы. За окнами дышала темнотой и тайной самая настоящая ночь – и в такое время обычно я уже спала невинным сном.

А ещё прямо сейчас где-то там бродит один голодный и очень наглый инкуб.

Впрочем, вполне возможно, что уже и не голодный.

Я решительным усилием воли прекратила думать в эту сторону. Такие мысли почтенную гувернантку никак не красят. Я сейчас должна думать только об одном – как вытащить свою невинную и кроткую… ну ладно, не совсем кроткую, но вроде бы пока невинную, овечку из лап коварного волка.

Первая попытка разузнать, куда подевалась Лили, окончилась полным провалом.

Девушки из того самого кружка «счастливиц», которым повезло узреть божественный лик инкуба и даже дышать с ним одним воздухом, поведал мне, что Лили ушла вскоре после меня. Якобы, в страшнейшем раздражении. Куда – никому, само собой, не сообщала.

Катрин в зале тоже обнаружить не удалось. Что с одной стороны, немного успокаивало – может, закадычные подружки снова кому-то перемывают кости в укромном уголке? С другой стороны, не совсем, потому что приказ водворить Лили обратно в родные пенаты я так всё равно не выполню.

Поэтому поиски пришлось продолжать.

Они ничем не увенчались и у стола почтенных гувернанток других девушек, которые на время бала обычно предавались невинным утехам вроде чаепития и пересказывания свежих сплетен, пока их подопечные снашивают туфли до дыр на танцевальном паркете.

Я в этот круг традиционно не вписывалась – и не горела желанием. Потому что это для хозяев гувернантка, как правило, – объект чуть поинтересней занавески. Твои же собственные коллеги тебя обсмотрят и обсудят с ног до головы – и от острых глаз этих умудрённых житейской мудростью дам я старалась на всякий случай держаться подальше.

– Кажется, мисс Льюис направилась в сторону парка. Мне ещё подумалось, девица умаялась в духоте. Здесь ужасно душно, – процедила одна, похожая на бледную ящерицу в чепце. А потом добавила, бросив на меня самодовольный взгляд. – К сожалению, некому было предостеречь эту чудесную девушку. Ночи нынче холодные. И… опасные для юных леди. Как хорошо, что моя подопечная, Мими, достаточно хорошо воспитана, чтобы не совершать подобных опрометчивых поступков.

Я от души поблагодарила за ответ и ретировалась. Ну не говорить же мне было в ответ, что бедная Камилла, забитая и запуганная полненькая блондинка, боится лишний раз не то, что шагу ступить, а и рот раскрыть? Так и сидит вечера напролёт в том самом углу для будущих старых дев.

Бедная девочка. Учитывая положение финансовых дел в её семье, о чём судачили все, кому не лень, прямая ей дорога в гувернантки. Вполне возможно, что это её последний бал в Кроуфорде. И только Ящерица ещё продолжает игнорировать очевидное и тот факт, что скоро ей самой придётся отбрасывать хвост и куда-нибудь снова мимикрировать.

Ну да и бог с ними со всеми.

Парк.

Ночью.

Что ж… Где наша не пропадала?

Я закуталась поплотнее в шаль и вышла в стылую ночную тишину.

Масляные фонари горели лишь у входа в особняк Ормундов, где на подъездной аллее толпились запряжённые брички, кареты и экипажи поскромнее. Мой путь лежал, очевидно, дальше – туда, где на ночное освещение хозяева решили уже не тратиться, рационально полагая, что только полный идиот пойдёт бродить осенью по дорожкам среди ночи.

Ну, или идиотка.

Я почём свет костерила про себя Лили, пока пробиралась по хрустящим гравием дорожкам под сенью чёрных полуоблетевших деревьев. Они напоминали великанов, что тянутся к тебе с высоты скрюченными пальцами. Была б я чуть более мнительной особой, непременно бы испугалась до чёртиков.

Я всё дальше отдалялась от светящихся окон особняка.

В конце концов, остановилась, и решила подумать.

Просто так «погулять» Лили бы вряд ли вышла сюда – слишком неуютное место. Хорошо, хотя бы дождя не было несколько дней. Но всё же – это капризное создание слишком ценит собственный комфорт, чтобы лезть в сырую полночь куда-то из тёплого и сытного места. Значит, совершенно точно не погулять.

Значит – за инкубом. Или, в худшем раскладе, «с» инкубом.

А поэтому – что? Правильно! Будем рассуждать как инкуб.

Я издала нервный смешок, но тут же одёрнула себя. Значит, представь себе, Эрни, что ты инкуб. И с девушкой собираешься вовсе не стихи читать. Куда ты потащишь добычу, чтоб с удобством и комфортом ею подзакусить? «С дороги», как он выразился. Сволочь прожорливая.

М-м-м-м…

Я пару минут прохаживалась взад-вперёд по дорожке, а потом решительно направилась вперёд. На развилке свернула направо. Затем ещё направо.

И наконец, вышла к обширным конюшням леди Ормунд.

Приземистое вытянутое здание с покатой крышей чернело несколько на отшибе от основного дома. Позади него маячила округлая площадка для выездки, посыпанная песком, сейчас совершенно пустая. К широким двустворчатым воротам вела хорошо утоптанная дорожка. Снаружи ворота были не заперты, а между створками виднелась приличная такая щель.

Я мысленно распрощалась с жизнью и, на всякий случай, ещё и с честью.

Ну и шагнула внутрь.

Громко провозгласила в полумрак:

– Прошу прощения, если кому-то помешала, но мисс Льюис пора баиньки! А спаньё на грязной соломе вредит здоровью.

Судя по всему, помешала я только лошадям, которые забеспокоились в своих стойлах. Кто-то из них тихо заржал, кто-то ударил копытами в переборку.

Я устало вздохнула. На всякий случай прошлась туда-сюда по центральному проходу между двумя рядами стойл, на крючьях возле которых была развешана разнообразная лошадиная амуниция. Позаглядывала поверх невысоких, мне примерно до носа, загородок.

Заранее чуть покраснев, потому как ежели что – инкуба с моей подопечной застукала бы за весьма недвусмысленным занятием. Надеюсь, ему после такого аппетит бы надолго отшибло.

Но нет, солома в конюшне хранила девственную чистоту. Никаких инкубов.

Я была, с одной стороны, этому вроде как рада. С другой – разочарована. И вовсе не тем, что упустила такой уникальный шанс увидеть инкуба в неглиже. А потому, что неглиже это чёртово мне теперь же снова искать по всей округе!..

…Но снова, снова моё глупое тело отреагировало раньше, чем разум.

Тихие шаги снаружи услышала только в последний момент. Его спутница была громче – хрустнул гравий под каблуками. Приоткрылась шире дверь конюшни.

С быстротой молнии я скрылась в ближайшем стойле, которое по счастью оказалось пустым, и забилась в самый дальний угол.

Нет, всё-таки стоит отдать должное – хорошее мне прозвище дали, подходящее. Мыши бы мною сейчас гордились.

– Сюда, моя дорогая! Проходите, здесь нам никто не помешает.

Вкрадчивый бархатный голос инкуба меня скоро в кошмарах преследовать начнёт, это точно.

Я прижала руки к груди в попытках дышать как можно тише. В идеале – совсем не дышать.

Мешать инкубовой трапезе я собралась, ага! Нашлась смелая. В его присутствии я не могла думать ни о чём другом, как только ни в коем случае не попасться ему на глаза.

Но Лили… эта паршивка!! Пасть так низко, чтобы отдаться инкубу на конюшне!

– Спасибо, милый! Уверена, тут нам будет более чем удобно, – проворковал женский голос.

В котором я в полном шоке узнала голос хозяйки бала, леди Ормунд.

К шоку добавилось нешуточное смятение, когда с протяжным звуком скрипнула дверь в соседнее стойло.

Глава 6.

«Наше исследование было бы неполным, если бы мы обошли вниманием такую таинственную субстанцию, как Пламя. Скорее всего, роль и значение её для инкубов намного шире того, что мы знаем. Однако наиболее схематичное объяснение заключается в том, что Пламя – особая энергия, которую женское тело источает в момент соития. Эти существа каким-то образом научились поглощать данную энергию и использовать её для продления собственной жизни до пределов, никому не известных.

Отсюда следует вероятностное предположение, что лишение инкуба доступа к Пламени на продолжительное время будет для него крайне губительно – вплоть до отказа всех жизненных функций.

Также некоторые источники утверждают, что женщины способны источать Пламя не только в процессе, собственно, единения тел, но и вне его – в ответ на ласки и страсть инкуба. Однако такого Пламени слишком мало, чтобы насытить инкуба, именно поэтому он всегда спешит довести процесс соблазнения жертвы до логического конца».

Леди Мэри Сазерленд. Отрывок из трактата «Об инкубах».

– О-о-о, как долго я ждала, чтобы остаться с вами наедине! – простонала графиня, тяжело дыша.

Зато я не ждала! Совершенно не ожидала, что мне придётся стать невольной свидетельницей инкубовой трапезы!!

Что-то зашуршало и увесисто шмякнулось об доски в соседнем стойле, как будто мешок картошки в стену кинули. Я поняла, что это инкуб в порыве страсти так прижал свою леди к стеночке, можно сказать даже «впечатал». Кажется, я давече ещё хорошо отделалась. Меня, по крайней мере, никуда не швыряли.

Торопливый шелест одежды вплёлся в ночную тишину. Короткий женский стон.

Боже мой, боже мой, боже мой…

Я прижала обе ладони ко рту, чтоб не слышно было даже, как дышу. И что мне прикажете теперь делать?! Лучше всего бы, конечно же, бежать – но с места сдвинуться страшно, вдруг заметят. Ночь ещё такая прозрачная, слышно каждый шорох. Остаться? Ещё хуже! Чего мне не хватало для полного счастья – так это сидеть и выслушивать довольные стоны этой развратной графини! И чего, спрашивается, так стонать, если судя по звукам, они ещё только-только раздеваться начали? Что он там делает с ней такого?..

– О мой бог… да, Велиар, да! Поцелуйте же меня, мой дорогой…

В ответ на это впервые слышу голос инкуба – до этого он, видимо, слишком занят был размещением леди Ормунд в стойле со всеми её пышными юбками.

– Терпеть не могу это бессмысленное занятие. Пустая трата времени. Почти не даёт Пламени. Я предпочитаю сразу переходить к делу.

– Так переходите же поскорей! Я вся горю… – простонала леди. Горит она. Водичкой холодной облейся, может поможет потушить!! – О, Велиар, не представляете, как я истомилась! Моему мужу кроме скачек и борзых собак ничего не интересно. Я служу ему только для украшения интерьера… Я так мечтала когда-нибудь встретить такого, как вы…

Пожалеть несчастную леди Ормунд мне мешал тот факт, что результаты её печального томления мне мешали сейчас выбраться на свободу. И отправиться искать Лили, чтоб ей!.. Капризулю-то я так и не нашла. А любящий папочка мне за неё голову снимет. Мало ли какие ещё соблазны подстерегают эту юную трепетную лань. Одними инкубами мир похотливых мужчин не исчерпывается.

– Вот так, ещё! – вскрикнула леди, и меня прошиб пот.

Ситуация накалялась.

Что-то прошелестело совсем рядом, и я увидела внизу, в щели между полом и досками, кусок алого рукава. Значит, одеждой уже швыряются. Я инстинктивно отодвинула ногу подальше, будто эта вещь была ядовитой змеёй, которая могла подползти и ужалить. Кажется, мне уже плохо!

Но мне и правда было плохо.

В узком тёмном стойле, где пряно пахло сеном и лошадьми, становилось всё жарче. Моя шея взмокла, волосы, выбившиеся из причёски, прилипли к ней. Тяжёлая гладкая оправа очков давила и мешалась как никогда. Хотелось сбросить шаль, но я подавила неуместные желания. А ещё было нечем дышать, и я могла только рвано вталкивать в себя глотки упругого, густого, тягучего воздуха, который словно вибрировал и дрожал, медленно раскалялся и обволакивал меня всю, забирался под одежду и заставлял вздрагивать в страхе и ожидании следующего медового стона графини.

Через дощатую переборку, через дюймы разделявшего нас расстояния я слышала его дыхание. Как этому гадкому инкубу даже дышать удаётся так, что это звучит как соблазнение?

Я не знала, как остановить это сумасшествие. Словно загипнотизированная, оплетённая по рукам и ногам незримыми шипастыми ветвями тёрна, я не могла ни уйти, ни закрыть уши, – чтобы не слышать, чтобы не понимать и не осознавать, что происходит рядом.

Чтобы не думать о том, что там, с инкубом, могла быть сейчас я. Если бы ответила на его возмутительные поползновения.

– Велиар… Велиар, почему вы остановились? Войдите же в меня, молю…

От этих слов меня всю будто молния прошила. Будто кто-то, кого я не просила, швырнул мне в ладони раскалённый уголь – на, держи, смотри не обожгись! А я, глупая, вместо того, чтобы выбросить, сжала покрепче.

– Но… Почему? Мы ведь только начали! Вы обещали мне всю ночь…

Хорошо, что под спиной – надёжные доски. Потому что мои ослабевшие колени уже плохо держали. Пересохшие губы приходилось облизывать, потому что они тоже не могли больше терпеть этого пустынного жара.

– Вам лучше уйти, Ариадна. Возвращайтесь к супругу – и постарайтесь отвлечь его от борзых собак. Уверен, у вас получится.

– Я… что-то сделала не так? У вас такое лицо…

– Здесь нет вашей вины. Ваше Пламя всего лишь оказалось пресной и безвкусной подделкой – по сравнению с одним лишь отблеском другого Пламени.

– Ну, вы… знаете ли… это самое настоящее хамство!!

– Полно вам. Не разыгрывайте драму. Вам ведь всё равно было, под какого инкуба лечь. Дождётесь следующего!

Оглушительный треск захлопываемой дверцы перебудил, наверное, всех лошадей.

Чуть не рыча от злости, леди Ормунд быстрым шагом продефилировала мимо. Ещё разок бахнула дверьми конюшни, и наконец-то стало тихо.

Невыносимо тихо, после того развратного безумия, что творилось вокруг только что.

Но боже мой, скорей бы уже и этот гадкий инкуб куда-нибудь скрылся в туман! Минус одно препятствие к бегству, теперь остался только он. Мне бы переждать, пока и он уйдёт – а потом уж я как-нибудь на ватных ногах, да хоть на четвереньках, отсюда выползу и…

Тихо-тихо, так тихо, как выпускает когти кошачья лапа, отворилась дверца моего убежища.

Инкуб возник на пороге – его фигуру неясно очертил лунный свет, что падал сверху, из узких стеклянных окошек под потолком. Велиар опирался руками о проём по обе стороны от себя, полностью перекрывая мне путь. Он был в одних лишь брюках и белой рубашке, расстёгнутой на груди сверху донизу. Шейный платок где-то потерял. Бисеринки пота на бронзовой коже. Взъерошенные волосы – наверняка леди Ормунд в порыве страсти постаралась.

И голодные – всё ещё голодные глаза.

– Так и знал. Значит, я пока ещё не схожу с ума. Хотя уж подумал грешным делом, у меня наваждение.

Я по-прежнему не могла шелохнуться, даже когда он сделал шаг вперёд, даже когда закрыл за собою створку.

– А теперь давай разбираться, Мышка. Как же так вышло, что одно твоё присутствие, один лишь слабый отсвет твоего Пламени, когда ты возбудилась, подслушивая нас, дал мне пищи больше, чем все старания графини?

– Неправда! Я не…

– Не ври мне, Мышка – ещё как возбудилась! Ты не можешь обмануть меня в таких вещах. Не забывай, я всё-таки инкуб, – улыбается он той самой своей неуловимой улыбкой. А меня глушит непреодолимый стыд.

– Я всего лишь пришла сюда в поисках моей воспитанницы! Это вы виноваты, что вторглись без предупреждения и так быстро начали… Я просто не успела уйти! И уж тем более не собиралась…

– Как скажешь, Мышка. Как скажешь.

Вот бы я закрыла глаза, и это всё оказалось сном. Ведь ещё вчера я жила нормальной жизнью, не привлекала лишних взглядов и знать не знала ни о каком инкубе.

Почему, ну почему он выбрал для своих охотничьих угодий именно Кроуфорд?! Почему у него колесо не сломалось где-то по дороге?!

А инкуб отчего-то не торопится сокращать дистанцию. Небрежно оперся о закрытую переборку плечом, скрестил руки на груди. Разглядывает меня. Здесь слишком темно, чтобы видеть детали – но я всё равно не могу себя чувствовать в безопасности. Только не рядом с ним. Только не после его слов. Корилианский договор – последняя ниточка, за которую ещё держится моя надежда на спасение.

Диким зверям главное – не показывать страх.

Огромным усилием воли преодолеваю панику и делаю полшага вперёд.

– Дайте пройти! Пункт первый Договора…

– Поверь мне, Мышка, я намного лучше тебя знаю, о чём это пункт.

«Инкуб может вступить в плотскую связь с женщиной только с её согласия». Повторяю про себя, словно оберег. Но коленки предательски дрожат под скромным коричневым платьем гувернантки. Оно всегда как броня защищало меня от ненужного внимания. Почему сейчас всё так изменилось?

– Так вот я никогда, ни за что, ни при каких условиях не дам вам своего согласия!

Самоуверенный смеющийся взгляд внимательно изучает моё лицо.

– Как я рад, что мне попалась такая… строптивая добыча. И знаешь что, Мышка? Раз уж зашла речь, дай-ка я тебе кое-что проясню. Насчёт Договора. Видишь ли, этой старинной бумажке уже столько лет, что каждый её пункт уже давно оброс… м-м-м… толкованиями. У тебя отличная память – даже завидую твоим ученикам. Ты совершенно правильно вспомнила, о чём первый пункт. Так вот сама видишь, речь в нем идет о добровольности согласия только на саму «связь».

– Что вы хотите сказать?

– Хочу сказать, что если судить формально, мне твоё согласие требуется только на м-м-м-м… акт соития. Всё, что предшествует – на моё усмотрение. Так что поверь, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы ты передумала.

В его глазах – чистый, концентрированный соблазн. И хотя инкуб по-прежнему не делает попыток приблизиться, проход не освобождает тоже. А до меня медленно доходит смысл его витиеватых рассуждений.

То есть что же получается, он хочет мне сказать… всё, что «предшествует»… ну, не знаю, например, то, что он делал там, с графиней… ему Договор не препятствует делать такое со мной? Даже, если я категорически против?! Пока дело не дошло до «финальной стадии», где я наконец-то смогу наложить право вето, я полностью в его руках?!

По моей спине вниз побежали мурашки размером со стадо слонов.

Я почувствовала себя мышью, попавшей в мышеловку. И пусть её там ожидает крайне аппетитный и заманчивый сыр, выбраться из ловушки целой и невредимой у неё точно не получится. Стоит ли сиюминутное наслаждение от лакомства переломанной жизни? Точно нет.

Обхватив себя руками, я осмыслила услышанное ещё раз. Подняла взгляд и пристально посмотрела на инкуба. Который, судя по глазам, уже прикидывал, с какого боку за меня приняться.

– Я категорически против такой «трактовки». То, что для вас – минутное развлечение, мне будет стоить должности, карьеры, мечты… всего! Неужели вы не понимаете? Неужели до такой степени вам плевать на своих жертв, что они для вас только кусок мяса на блюде?!

Инкуб неожиданно посерьёзнел.

– С чего ты взяла, Мышка, что мне на тебя плевать? Для меня самого большой сюрприз, до какой степени нет. – Он чуть склонился вперёд. – Но я что-то не понимаю, почему ты так драматизируешь. Чего ради тебе терять что-то там? Со мной ты ничего не потеряешь, разве что кроме… кхм-кхм… некоторых излишков Пламени. Вся твоя паника основана на одном фундаментальном логическом изъяне в рассуждениях.

– Чушь! – я вздёрнула подбородок. – Чтоб вы знали, я преподаю логику своим воспитанникам с тринадцати лет! И сочинения древних философов читала в оригинале, включая…

– Тогда скажите мне, мадам философ, – усмехнулся инкуб хищной улыбкой. – Зачем вообще кому-то знать о нас? Оглянитесь вокруг. Здесь никого. Никто ничего не узнает. И следовательно – вас не выгонят с работы, ничто не скажется на вашей карьере… или чем вы там ещё себя запугали?

Я осеклась и смотрела на него во все глаза, растерянная. Почему-то совсем не подумала об этом. А инкуб меж тем продолжал, гипнотизируя вкрадчивыми интонациями.

– Со мной ты сможешь отпустить себя на свободу, маленькая Мышка! Всё, что произойдёт здесь этой ночью, останется только между нами.

Я не успела ещё разобраться в путанице мыслей, как судьба, которая точно издевалась надо мною сегодня, подбавила ещё причин для хаоса.

Сначала отреагировал инкуб. Со своими кошачьими реакциями он первый заметил, что кто-то ещё идёт в конюшни. С быстротой молнии изменил положение в пространстве. Вот между нами был целый шаг… и вот он уже наваливается на меня всем телом, прижимая к стене и закрывая рот ладонью.

Я возмущённо дёрнулась, но инкуб – так близко, что его горячее дыхание шевелило мои волосы над ухом – прошептал:

– Тише, Мышка! Ти-ише… Ты же не хотела, чтобы кто-то о нас узнал.

Застыв, как маленький пугливый зверёк застывает, когда кто-то чужой входит в комнату среди ночи, я слушала звук торопливых шагов по гравию подъездной дорожки.