Текст книги "Большая книга ужасов – 8"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Мы с Жанной посмотрели. По дороге, ведущей к кладбищу, спешила фигура в черном.

– Очень похоже, – первой откликнулась Жанна.

– Высоковато, чтобы сказать наверняка, – подхватил я. – Но вроде действительно она.

– Тащи свой бинокль, – скомандовал Макси-Кот.

Я кинулся в родительскую спальню. Мать, по счастью, была на кухне, и лишних вопросов не возникло. Бегом вернувшись в комнату, я навел бинокль на фигуру в черном. Теперь сомнений не оставалось: наша старуха.

Я протянул бинокль Жанне. Она мгновенье спустя подтвердила:

– Та самая.

– Что-то она у вас зачастила на кладбище, – ошеломленно изрек Макси-Кот. – Два раза в день это, согласитесь, многовато.

– Максик, – поглядела на него Жанна. – Пошли проследим за ней. Все равно нам от Федора уходить уже надо. Так хоть попытаемся выяснить, куда старуха пойдет.

– Пошли, – было рванулся в переднюю я, однако тут же с досадой сообразил, что из дома мне сегодня не выйти.

Видимо, все эмоции отразились у меня на лице. Во всяком случае, Жанна торопливо проговорила:

– Как только вернусь домой, сразу же тебе все расскажу.

– Я тоже, – хлопнул меня по плечу Макси-Кот. – Но Жанна, естественно, позвонит раньше. Мне ведь еще доехать надо.

Выйдя из комнаты, они торопливо начали одеваться.

– Как? Уже? – изумленно уставилась на них мать.

На нее не угодишь. Сперва ведь чуть ли не насильно их выставляла.

Макси-Кот тут же нашелся:

– Тетя Марина, Федору и впрямь отдохнуть надо. А я в пятницу вечером обязательно постараюсь приехать. Ладно, Фома, бывай здоров.

И они с Жанной почти буквально испарились. Даже мать, кажется, ошалела от такой скорости расставания. С минуту она молча разглядывала захлопнувшуюся дверь. Затем перевела взгляд на меня:

– Федор, вы что, поссорились?

– И не думали. Ты же сама их просила как можно скорее уйти.

Мать кинула на меня еще один исполненный подозрительности взгляд и, пробормотав: «Вас не поймешь», – опять удалилась на кухню.

Я возвратился в комнату и, вооружившись биноклем, встал к окну. Старуха уже исчезла за кладбищенской оградой, когда следом за ней по дорожке устремились Макси-Кот и Жанна. Глядя на них, я испытывал сложные чувства. С одной стороны, было обидно: возможно, сейчас я по вине какого-то чокнутого совы-дистрофика пропускал самое интересное. Но в то же время мне совершенно не хотелось оказаться вместе с друзьями на кладбище. Промчавшись по дорожке, Макси-Кот и Жанна тоже скрылись за оградой. Теперь сквозь густые кусты и деревья их не увидишь. Оставив бинокль на подоконнике, я плюхнулся на диван и хотел было продолжить чтение книги про виртуальную реальность, но тут вошла мама.

– А эта твоя Жанна активная, – выразительно посмотрела она на меня. – Вон уже Котика куда-то поволокла. Я проследила за ними в окно.

– Слушай, мама, ну почему она так тебе не нравится? – ринулся на защиту я. – Пойми: она нормальная девчонка.

– Может быть, может быть, – без особой убежденности произнесла моя родительница. И каким-то неприятным тоном добавила: – Или она нормальная, или ты у меня слишком глупый и доверчивый.

Я вскипел от возмущения:

– Мама, ты, кажется, меня с детства убеждала, что к людям следует относиться терпимее!

– Слушай, мой милый, позволь, я как-нибудь сама решу, к кому и как мне относиться, – резко ответила мать и, хлопнув дверью, удалилась.

Какая муха укусила? Раньше она ко всем моим друзьям относилась вполне нормально и ровно.

И уж тем более никого из них при мне не ругала. Мало того, даже когда я с кем-то ссорился, советовала: не руби сплеча. Лучше постарайся понять, отчего у вас вышел конфликт. Люди иногда ссорятся только потому, что не хотят выслушать друг друга.

Словом, она скорей выступала в роли миротворца. Что же теперь изменилось? В мои невольные размышления ворвались громкие звуки телевизора. Я прислушался. Кажется, мать снова смотрела какой-то сериал. Я потянулся к книге. Однако от чтения голова начала болеть еще сильней. Таблетки почему-то совершенно не действовали. Мысленно проклиная зловредного невропатолога, я отложил книгу в сторону и закрыл глаза.

Кажется, мне стало немного легче. Правда, изрядно мешал звук телевизора, доносившийся из большой комнаты. Восклицания, охи и музыка молотом били меня по мозгам. Я сунул голову под подушку и, наверное, в результате задремал. Потому что звонок телефона сперва представился мне будильником. Думая, будто опаздываю в школу, я резко вскочил на ноги и только после этого врубился в окружающую действительность.

Телефонная трубка лежала на письменном столе. Я схватил ее.

– Федя, это я, – послышался в ответ голос Жанны.

Я посмотрел на часы. Шесть вечера. Сколько же они с Макси-Котом проболтались на кладбище?

– Ты чего так долго? – произнес я вслух.

– Лучше не перебивай, – сказала Жанна. – Сейчас я тебе все быстренько изложу, а потом мы с Пирсиком пойдем отлавливать фотографа. Он как раз в это время гуляет.

– Валяй, – уже сгорал от нетерпения я.

– Ты сидишь или стоишь? – спросила она.

– Стою.

– Тогда быстро сядь, – потребовала она.

– А что случилось? – меня охватило беспокойство. – Где Макси-Кот?

– Домой твой Кот едет. Тебя же просили не

перебивать.

– Молчу, молчу, – скороговоркою выдохнул я.

– Вот и молчи. Понимаешь, пока мы вышли из дома, пока обогнули его. В общем, старухи уже нигде не было видно.

– Знаю, – внес ясность я.

– Откуда? – поинтересовалась Жанна.

– От верблюда. В бинокль за вами следил.

– Федор-недремлющее-око, – фыркнула Жанна и недовольным голосом продолжала: – Опять ты меня со своей ерундой перебил.

– Ничего себе, я перебил! – охватило праведное негодование меня. – Сама спросила, откуда я

знаю про старуху…

– Плевать. Не отвлекайся, – проявила типично женскую логику Жанна. – В общем, старухи уже не было. Поэтому мы перво-наперво отправились к склепу Князя Серебряного. И ты представляешь: там никакого упавшего дерева нету. А крест на куполе цел и невредим.

Глава VI
МЕРЦАЮЩИЙ ГЛАЗОК

Жанны поверг меня в состояние, близкое к шоку.

– Выходит, мы сё тобой видели то, чего на самом деле не было? – пролепетал я.

– Не знаю, – по голосу Жанны чувствовалось: она растеряна не меньше меня.

Вдруг я нашел самое простое объяснение. Ну конечно же. Как мы раньше не догадались.

– Слушай, – произнес я в трубку. – Наверное, за вчерашний день дерево убрали, а склеп отремонтировали.

– Разбежался, – отвергла мою версию Жанна. – Мы с Максом все там тщательно обследовали. Верхушка дерева совершенно цела. Пойми: она не отламывалась и не падала.

– Че-го? – только и смог выговорить я.

– Что слышал, – с волнением продолжала моя собеседница. – Мы все вокруг склепа обшарили. Потому что Макс сначала решил, что сломанное дерево могли спилить. Но ни единого пня там тоже нет.

– Может, выкорчевали? – еще оставалась надежда у меня.

– Нет, – откликнулась Жанна. – Там везде старые листья и всякий мусор. А если бы пень выкорчевали, было бы видно.

Меня вдруг начал бить озноб. Прямо как при высокой температуре. Схватив с дивана плед, я накинул его на себя и плотно завернулся, но теплей мне не сделалось.

– Макс говорит, – продолжала тем временем Жанна, – что и крест на склепе явно никто не чинил. Там все такое старинное, потемневшее.

– То есть мы с тобой действительно видели то, чего не было на самом деле? – Я почувствовал, как волосы на моей голове не спеша встают дыбом.

– Федор, – растерянно произнесла моя собеседница. – Пойми, я сама не знаю, что думать. Совершенно не знаю.

– А Макси-Кот чего по этому поводу говорит? – на всякий случай поинтересовался я.

– Он полностью обалдел, – объяснила Жанна. – Говорит, если бы вы с ним столько лет не дружили, он наверняка бы решил, что мы врем. Ладно, Федор. Время гулять с Пирсом. Иначе фотографа упущу.

– Нет уж, пожалуйста, не упускай, – взмолился я.

– Тогда жди дальнейших сигналов, – и в трубке послышались частые гудки.

Я едва добрел от стола до дивана. Ноги у меня подкашивались. Может, я и впрямь серьезно болен? Голова продолжала болеть. Перед глазами плыли черные круги. Кажется, без новой порции таблеток не обойтись. Однако, если я попрошу лекарство у матери, она поднимет панику. И тогда они вместе с невропатологом упекут меня на целый месяц в постель. Нет уж, не выйдет! А таблетки от головной боли можно и самому принять. Кажется, мама держит их на кухне.

Тихонько отворив дверь, я выбрался в коридор. Уже смеркалось, но свет почему-то нигде не горел. Лишь сквозь открытую дверь большой комнаты в коридор проникали пульсирующие отблески телевизора.

Я в который раз за сегодняшний день удивился. Моя мать просто ненавидит темные комнаты. Даже на старой квартире у нас почти в каждом углу висело или стояло какое-нибудь осветительное приспособление. Едва только смеркалось, мать зажигала их все.

Я заглянул в большую комнату. Мать развалилась в кресле перед телевизором и даже не двигалась. Опять, что ли, заснула? Впрочем, теперь мне это было даже на руку. Проследовав на кухню, я зажег свет и принялся искать таблетки, но не нашел. Зато обнаружил на столике газету «Серебряные пруды». Жанна, что ли, забыла? Но она даже не приближалась к кухне.

Значит, это наш экземпляр. «Ну, да, естественно, наш, – продолжал размышлять я. – Газета ведь местная, бесплатная. И ее наверняка доставляют всем жителям этого района».

Номер был тот же самый. Посвященный Князю Серебряному. Еще не отдавая себе отчета, зачем развернул газету, я принялся разглядывать уже знакомые фотографии. Вот и снимок, к которому подмонтирована старуха в черном. Присмотревшись внимательней, я остолбенел. Никакой старухи не было. А на том месте, где мы ее видели в экземпляре Жанны, самым естественным образом стояли два бритых мужика.

Мой разум отказывался что-либо воспринимать. Слух нестерпимо резали пронзительные звуки. Опять этот телевизор! Будто рядом со мной скребли ножом по стеклу.

Сунув газету за пазуху, я зажал ладонями уши, опрометью бросился к себе в комнату и затворил за собою дверь. Но и здесь звуки из большой комнаты по-прежнему действовали мне на нервы. Я схватил со стола плейер, нацепил на голову наушники и врубил музыку. Мне стало чуть легче. Даже вроде бы голова немного начала отходить.

Кое-как восстановив способность мыслить, я снова уставился на фотографии в газете. Ни намека на старуху в черном. Два бритых типа, и точка. Я снова почувствовал себя очень плохо. «Неужели схожу с ума? – возникли у меня самые худшие подозрения. – А если не схожу, то как такое могло случиться? Выходит, старуху подмонтировали к снимку только в одном экземпляре газеты? То есть этот экземпляр издали отдельно. Зачем, спрашивается? И почему чести получить газету с эксклюзивным снимком удостоились Жанна и Юлия Павловна?

«Стоп! – начал я размышлять в ином направлении. – А если просто половина тиража вышла со снимком, как у меня, а другая половина – с подмонтированной старухой? Значит, кто-то из влиятельных в районе людей вмешался, когда газету уже печатали».

Тут я порядком забеспокоился о Жанне. Какие же мы с Котом идиоты! Не сообразили отговорить ее от встречи с фотографом. Он, конечно, наверняка в курсе дела. Без него история с монтажом скорее всего не обошлась. Но Жанне может грозить опасность. Ведь неизвестно, во имя чего все это затеяно. И кто знает, какие меры примут организаторы, когда фотограф доложит им, что одна девчонка суется не в свое дело.

Я посмотрел на часы. Макси-Кот явно еще не успел добраться до дома. Жалко. Мне так сейчас нужен его совет! Он умеет что-то придумать в критических ситуациях. Господи, хоть бы Жанна скорей позвонила.

Но сколько я ни гипнотизировал взглядом телефон, он упорно хранил молчание. Наконец, не выдержав, я кинулся на кухню и выбежал на балкон. Со двора слышался собачий лай. Там выгуливали своих питомцев несколько хозяев. Свесившись с перил, я попытался отыскать Жанну или хотя бы Пирса. Но уже сильно стемнело, и задача была не из легких.

– Кто тебе разрешил вылезать на балкон раздетым? – раздалось за моей спиной.

Посреди кухни стояла рассерженная мать.

– Быстро внутрь. Мало тебе глаза, так еще решил простудиться?

– Совсем нет.

И, чтобы не выслушивать нравоучений, я скрылся в своей комнате.

Долгожданный звонок раздался только минут через десять.

Я схватил трубку и, даже не спрашивая, кто это, выдохнул:

– Ну?

– Он ничего не понимает, – услыхал я в ответ голос Жанны. – И даже не думал старуху монтировать. Говорит, видимо, мне достался бракованный экземпляр газеты.

– Может, врет? – предположил я.

– Зачем ему врать? – не поняла Жанна.

– Мало ли, – продолжал я. – Может, ему приказали молчать.

– Нет, он не врет, – заверила Жанна. – Давно не видела, чтобы кто-нибудь так удивился. Никита Павлович посмотрел на снимок и первое время вообще ничего не мог сказать. Только с очками своими возился. То надевал, то в карман прятал. Раз десять туда-сюда их гонял. А потом, наконец, говорит: «Понятия не имею, как такое могло выйти».

– Между прочим, я нашел на кухне наш экземпляр газеты. Так вот, никакой старухи там нет.

– А снимок тот же? – поинтересовалась Жанна.

– Абсолютно. Только вместо старухи – два каких-то бритых мужика.

– С ума сойти, – выдохнула в трубку Жанна.

– На сей счет можешь не беспокоиться. Я уже почти сошел.

– А я скоро последую за тобой, – невесело усмехнулась Жанна. – У тебя хоть, Федор, есть уважительная причина. Ты в глаз получил. А я просто так.

– Слушай! – возникла у меня одна идея. – Заскочи сейчас ко мне хоть на минутку. Надо все-таки наши газеты сравнить.

– Увы, – виновато откликнулась Жанна. – Я свой экземпляр отдала фотокорреспонденту. Он сказал, что обязательно должен показать снимок в редакции.

– Молодец, – был крайне разочарован я.

– А что было делать, – оправдывалась Жанна. – Не вырывать же у него газету из рук. Тем более я сама к нему подошла.

– Ты хоть попросила потом вернуть?

– Успокойся. Не дура, – отозвалась Жанна. – Мы с ним договорились, что встретимся завтра вечером на собачьей площадке. Он возвратит газету, а заодно и расскажет, в чем дело.

– Или наврет с три короба, – вновь охватили меня подозрения.

– Даже если наврет, это тоже в какой-то степени интересно, – отвечала моя собеседница. – Но я все-таки уверена, что он не замешан. Он так искренне удивился…

– Будем надеяться, – сказал я. – Только от его искренности нам ничего яснее не стало.

– Это уж точно, – согласилась Жанна. – С ясностью у нас, что ни день, то хуже. Максик вон вообще обалдел. И домой отправился совсем пришибленный. А он ведь еще не знает про разговор с фотографом и про твой экземпляр газеты.

– Кстати, почему вы так долго пробыли на кладбище? – Я вспомнил, что так ничего еще и не выяснил по этому поводу.

– Знаешь, сама удивляюсь. Мне казалось, мы с Максом провели там от силы полчаса. Сам посуди: подошли к склепу, осмотрели там все, потом чуть-чуть поискали старуху, и назад. Кладбище-то совсем маленькое. А когда вернулась домой, сообразила, что нас не было больше двух часов.

– Я тоже это заметил. И, между прочим, волновался.

– Ну, извини, Федя, так вышло.

– Небось заболтались с Макси-Котом, – не удержался от нового упрека я.

– Даже и не думали забалтываться, – сердито оборвала меня Жанна. – У нас, понимаешь ли, Федор, было не то настроение.

– Ладно. Проехали, – замял тему я. – Но одно мне точно не нравится: второй раз получился провал во времени.

– То есть? – не поняла Жанна.

– Ну, когда мы с тобой первый раз ходили на кладбище, вышло почти то же самое.

– Что то же самое? – опять не дошло до Жанны.

– Да со временем, – принялся растолковывать я. – Вроде и гуляли-то мы совсем чуть-чуть, а на деле вышло довольно долго. Я даже тогда к обеду опоздал.

– Ой! – воскликнула Жанна. – Меня тоже тогда мать спросила, куда мы запропастились. А я еще начала ей доказывать, что мы гуляли совсем не долго.

Я молча переваривал информацию. Получалось, что мне ничего не кажется. Но если так, что же с нами, в конце концов, происходит? Неужели на этом кладбище мы проваливаемся в другое измерение? Или нам все-таки кажется? Надо проверить.

– Чего умолк? – оторвала меня от размышлений Жанна.

– Думаю.

– Полезное дело. А о чем именно?

– О кладбище, – пояснил я. – По-моему, там творится какая-то чушь со временем. Надо поставить эксперимент. И чем скорее, тем лучше.

– Тебя же из дома не выпускают, – вернула меня к суровой действительности Жанна.

– Надеюсь, послезавтра выпустят.

– Хорошо бы, – сказала Жанна. Пока мы разговаривали, предок успел вернуться с работы.

– Федор, ужинать, – раздался громкий голос матери.

– Ладно, Жанна, – быстро проговорил я. – Сейчас прощаемся. А завтра сразу после уроков зайди. Попробую провести оздоровительную работу над матерью. Вдруг она завтра выпустит меня во второй половине дня погулять. Тогда сразу на кладбище и отправимся.

– Обязательно зайду, – пообещала Жанна.

Едва мы с предками успели поужинать, позвонил Макси-Кот. Он почти слово в слово повторил то, что мне уже рассказала Жанна. Затем добавил, что если бы мы с ним столько лет не дружили, то он бы решил, что мы с Жанной попросту разыграли его.

Я на это ответил, что, кажется, нас всех кто-то разыгрывает, и притом весьма круто. Затем поделился своими соображениями по поводу времени. Макси-Кот, оказывается, тоже об этом думал. И, так сказать, автономно пришел к похожим на мои выводам. Во всяком случае, изрядно прибал-дел, когда выяснилось, сколько на самом деле времени они с Жанной проболтались на кладбище.

Тут я дал ему новую пищу для размышлений, сообщив про фотографа из газеты «Серебряные пруды» и про снимок, где вместо старухи стояли два мужика.

Макси-Кот выслушал, не проронив ни единого слова. Потом крайне растерянно произнес:

– Нда-а. Вопросов все больше и больше, а ответов, похоже, вообще не предвидится.

– Жанна думает по-другому, – проинформировал я. – Она почти уверена, что фотограф завтра ей что-нибудь расскажет.

– Мне бы ее уверенность, – не воодушевился Макс.

– Ты тоже думаешь, что фотограф врет? – спросил я.

– Врет или не врет – это дело вторичное, – откликнулся Максим. – Гораздо хуже, что сама история темная.

Кто бы спорил! Мы еще немного пообсуждали старуху, которая снова исчезла в неизвестном направлении. Затем принялись разрабатывать детали предстоящего эксперимента. Макси-Кот рвался непременно в нем лично участвовать. Поэтому умолял нас с Жанной подождать до субботы или хотя бы до пятницы.

– Я сразу после уроков домой забегу, учебники кину, сумку со шмотками в руки и – к тебе, – сказал он.

– А предки уже разрешили? – полюбопытствовал я.

– Еще не спрашивал, – признался Максим. – Пусть сперва твоя мать позвонит. Ты, кстати, Фома, напомни ей.

– Ладно, тогда прощаемся, а я бегу напоминать.

– Погоди, – проорал в трубку Макси-Кот. – Мы насчет эксперимента договорились или не договорились?

– Да наверное, до пятницы естественным путем протянется, – сказал я. – Почти уверен, что завтра мать из дома меня еще не выпустит. Ну а послезавтра четверг. А где четверг, там и пятница.

– Значит, договорились? – еще раз спросил Макси-Кот.

– Считай, что да. А теперь пока. Пойду моей матери напоминать про звонок твоей.

В общем, я был даже рад, что так получилось.

Одна голова хорошо, две – лучше, а три – совсем здорово. Особенно, если столкнулся с чем-то таким, от чего ум за разум заходит. К тому же завтра вечером должно хоть что-нибудь проясниться с фотографией.

Естественно, я тут же заставил маму позвонить родителям Макси-Кота. Переговоры прошли не без сложностей. Насколько я понял, основным спорным вопросом стала длительность пребывания Кота у нас в гостях. Сперва Максова мать согласилась отпустить его на день, потом – на два и лишь под конец разговора с неохотою приняла первоначальные условия.

Я возликовал. Со второй половины ближайшей пятницы и до вечера воскресенья Макси-Кот попадал в полное мое распоряжение. Потом Коты-старшие заедут за ним на машине и заодно полюбуются нашей новой квартирой.

В общем, пока все складывалось даже лучше, чем я ожидал. Даже удивительно. А то с самого нашего переезда что ни день, то подлянка. Может, полоса неприятностей позади? Голова у меня вдруг прошла. И спать я улегся в самом превосходном расположении духа. Кстати, в ту ночь, впервые за последние несколько дней, я не увидел ни одного сна. Просто камнем продрых до самого утра.

За завтраком я предпринял нешуточную психологическую атаку на мать, изо всех сил пытаясь внедрить в ее сознание мысль, что я уже совершенно здоров и для дальнейшего укрепления организма мне просто необходим свежий воздух. Внимательно выслушав мою пылкую и красочную речь, мать сухо ответила:

– Вот пойдешь завтра в школу, по дороге воздухом и надышишься. А сегодня сиди дома.

Я кинул на нее укоряющий взгляд. Мать расценила его по-своему:

– Ну, если уж тебе совсем невмоготу без свежего воздуха, утепляйся и иди дышать на балкон. Кстати, у нас их целых два. Можешь сперва на одном постоять, потом – на другом. Вот тебе и разнообразие.

Мать собралась и ушла по магазинам. Она использовала последние дни отгула. Теперь ранее чем часа через три можно ее обратно не ждать. Первым моим желанием было одеться и по-тихому слинять из дома. Однако, уже зашнуровывая ботинки, я с досадою вспомнил: ключей от новой квартиры мне пока так и не дали. А посему самоволка отпадала. Не оставлять же дверь в квартиру настежь.

Я вздохнул. Лучше балконов мне сегодня ничего не светило. Натянув куртку, я вышел на тот из них, с которого открывался вид на кладбище. Бинокль был при мне. Однако разглядывать в него оказалось совершенно нечего. Двор был пуст. Дорожка, ведущая к кладбищу, тоже. Лишь возле Серебряных прудов стояла группа людей. Однако они находились так далеко от меня, что их даже в бинокль не разглядишь. Да я и не слишком ими интересовался. Подумаешь, какие-то мужики на берегу.

Вскоре торчать на этом балконе мне окончательно наскучило. Дул сильный холодный ветер, и, несмотря на теплую куртку, я продрог чуть ли не до костей. Пришлось эвакуироваться в квартиру. А второй балкон я отложил на более позднее время, когда будет возвращаться из школы Жанна. Вот увижу, как она подходит к подъезду, выжду немного времени и позвоню ей, чтобы шла ко мне.

Я немного почитал. Роман про виртуальную реальность мне по-прежнему нравился. Обычно я читаю интересные книги очень быстро, а тут никак не получалось сосредоточиться. Буквально каждый абзац перечитывал по два раза. Может, у меня и впрямь после этой драки с головой стало не в порядке? Или так действуют таблетки совы-дистрофика?

Отбросив книжку, я начал уныло слоняться по квартире в поисках какого-нибудь интересного занятия. И, естественно, ничего не нашел. Мне лишь бросилось в глаза, что часть вещей так и не разобрана. Во всех комнатах, кроме моей, все еще стояли раскрытые коробки. Новые книжные полки по-прежнему пустовали. И посуда в стенке была расставлена совсем не вся. В одном углу большой комнаты стоял огромный чемодан. От нечего делать я попытался приподнять его. Тяжелый. Значит, мать так и не вытащила из него зимние вещи. И вообще, у квартиры был такой вид, будто мы только сегодня часа два назад в нее въехали. Или, к примеру, собираемся из нее съезжать. Совершенно не похоже на моих предков. Они до противного обожали порядок. И все у них всегда стояло на своих местах. А тут столько дней прошло, и мать к тому же пойдет на работу лишь завтра.

Ведь она специально взяла на работе отгулы, чтобы после переезда навести дома полный блеск. Взяла и… Последние три дня мать совершенно не занималась квартирой. Ну, конечно, какое-то время она потратила на меня, готовку обеда и так далее. Но в основном целыми днями сидела, уставившись в телевизор. А потом отец, едва вернувшись с работы и поев, тоже усаживался возле экрана. Совершенно на них не похоже.

От дальнейших размышлений на эту тему меня оторвал телефонный звонок.

– Привет, – раздалось в трубке восклицание Жанны.

– Ты где? – ошалело уставился на часы я. По идее, она еще должна быть в школе.

– Дома, – разрешила мое недоумение Жанна. – Удрала пораньше. Все равно вчера не успела домашку доделать. Вот и подумала: «Чего рисковать. А то вызовут, пару получишь».

– Мудрое решение, – сказал я.

– Тебя на улицу-то сегодня выпускают? – поинтересовалась Жанна.

– Увы. Сколько ни бился, тщетно. Мать сказала: «Сиди до завтра». А сама, между прочим, ушла. И самое обидное, что у меня пока еще нет своих ключей. А то могли бы сейчас с тобой смыться на кладбище.

– На нет и суда нет, – откликнулась Жанна. – Ладно. Тогда я сейчас к тебе забегу.

Она положила трубку, а я побежал к двери. С лестницы послышались недовольный голос Жанны и протестующее тявканье Пирса. Как раз когда я отворил, Жанна крикнула:

– Кому сказано: домой!

Пес бросил исподлобья на хозяйку поистине прокурорский взгляд, затем с большим чувством собственного достоинства удалился в квартиру. Жанна закрыла дверь.

– Понимаешь, – пожаловалась она, – этот пес ненавидит оставаться один.

– Может, он просто гулять хочет? – предположил я.

– Какой ты умный. Это что-то! – кинула на меня насмешливый взгляд Жанна. – Я, как вернулась, первым делом с ним вышла.

Мне стало жаль пса.

– Слушай, а может, пусть тоже идет ко мне?

– Исключено, – отвергла мое предложение Жанна. – Он наверняка у вас что-нибудь натворит. А твоя мать и так ко мне напряженно относится.

– Нормально она к тебе относится, – пробормотал я, а про себя отметил: «Значит, мне не показалось. Жанна тоже почувствовала».

Отвечать она не стала. Лишь, неопределенно хмыкнув, вошла в квартиру.

– Слушай, – начал я, – в пятницу, сразу после своих уроков прибудет Кот. Мать вчера его предков уломала.

– Класс! – обрадовалась Жанна.

Я украдкой разглядывал ее. На мой взгляд, она слишком сильно обрадовалась. Все-таки интересно: о чем они без меня беседовали с Максом? Ладно, после разберусь. Сейчас главное не это.

– Тогда можешь вообще не расстраиваться, – тем временем продолжала Жанна. – Сегодня посидишь дома, завтра отправишься в школу, а там и пятница. Я считаю, втроем такой эксперимент ставить гораздо лучше, чем вдвоем.

Я кивнул. Она будто читала мои мысли.

– Ну а сейчас чем займемся? – посмотрела на меня Жанна.

Я пожал плечами.

– Может, телек посмотрим?

– Очень увлекательно, – усмехнулась уголком рта моя гостья.

– Ну а чего еще придумаешь, если из дома никак не выйти? – растерялся я. – Вон моих предков после переезда от телевизора прямо не оттащить.

– А у вас что, раньше телека не было? – удивилась Жанна.

– Да нет. Был, – внес ясность я. – И мы, конечно, смотрели, но не так чтобы очень. А теперь они все вечера напролет возле него просиживают. Даже коробки с вещами не разобрали.

– Ну, может, им пока неохота? – ответила Жанна. – Захотелось просто чуть-чуть отдохнуть в отдельной квартире.

– Ты моих предков не знаешь, – заспорил я. – Они оба такие деятельные и активные. Если уж что-нибудь надо, никогда не откладывают на потом. Жанна, а твоя мама после переезда не очень изменилась?

– Что ты имеешь в виду? – уставилась она на меня.

– Ну-у… – я замялся, пытаясь выразить суть. – Даже не знаю.

– Совершенно не изменилась, – без тени сомнения заявила Жанна. – Какая была, такая и есть.

– И телек смотрит не больше обычного? – все же полюбопытствовал я.

– Вообще не смотрит, – ответила Жанна. – Так как у нас теперь его нет.

– Почему? – настала очередь удивиться мне.

– Да понимаешь, во время переезда его кокнули. Совсем кокнули. А новый все никак не купим. Да мать как-то и не очень торопится. Она говорит: «Никогда раньше не думала, что телевизор сжирает столько свободного времени». В общем, ей вполне достаточно книг. Правда, она и раньше много читала. Но не так, как сейчас.

– Ясно, – пробормотал я. – Читает и не изменилась. А мои предки смотрят и изменились.

– Слушай, Федор, – усмехнулась Жанна. – По-моему, у тебя развивается паранойя. Не одна навязчивая идея, так другая.

– Никаких навязчивых идей у меня пока нет, – обиделся я.

– Как это нет! – вновь усмехнулась Жанна. – Ну, переехали твои предки. Расслабились без соседей. А ты сразу делаешь далеко идущие выводы. Мол, все это неспроста, и характеры у родителей

меняются.

Спорить я не стал. Хотя в глубине души был уверен: прав я, а не она. Но так как пока ничего конкретного доказать не мог, то предпочел свернуть тему, и до самого возвращения матери мы с Жанной просто проболтали. Она рассказала мне о своей бывшей школе. А я – о своей, и о Макси-Коте, и о том, как мы с предками жили в нашем старом доме с рыцарем на Садовом кольце.

Вернувшись и обнаружив у нас Жанну, мать не смогла скрыть неудовольствия. Поэтому Жанна вскоре ушла. Правда, мы с ней успели договориться, что в школу завтра пойдем вместе. Или я за ней захожу. Или она – за мной. В общем, кто первый соберется.

Вечер прошел как обычно. Родители опять весь вечер проторчали у телевизора. Я попытался им намекнуть, что неплохо бы хоть книги расставить на полку. И даже сам было занялся этим. Но предки решительно воспротивились, заявив, что сегодня мне лучше на всякий случай не напрягаться. А сами они устали и хотят отдохнуть.

– Так что иди к себе в комнату, – шикнул на меня отец. – Тут интересная передача, а ты своим копошением нас отвлекаешь.

Я посмотрел на экран. Выступал какой-то мужик. Он рассказывал о гастролях оркестра русских народных инструментов в городе Пскове. Я не знал, что и подумать. Мои предки никогда не увлекались народной музыкой. Впрочем, никакой другой – тоже. Видимо, Жанна права. Они с этим переездом сильно устали. Оставив их наслаждаться русскими народными инструментами, я ушел в свою комнату.

Свет у меня был погашен. Лишь со стенки светился красный глазок телевизора. «Странно, – подумал я. – Ведь я выключал его. Во всяком случае, днем он точно не светился». Я зажег свет, подошел к телевизору и ткнул кнопку. Глазок погас.

Смотреть телевизор мне сегодня совсем не хотелось, и я потянулся за книжкой. Потом позвонил Макси-Кот. Мы с ним немножечко поболтали. Макс строил грандиозные планы на выходные. Я мысленно прикинул: чтобы все это осуществить, Макси-Кот должен провести у меня по меньшей мере месяц. Мы попрощались. Я продолжал читать. Потом взгляд мой снова упал на телевизор. Что за ерунда? Красный глазок опять светился. Это меня расстроило. Только обзавелся собственным телеком, а в нем какой-то брак. Чуть погодя меня одолели сомнения. Может, я просто машинально снова включил и не заметил? Такое вполне могло быть. Ведь от нажатия кнопки в моей модели телевизора загорается только глазок, а звук и изображение надо включать после этого с помощью дистанционника.

Я еще раз отрубил питание. Красный огонек исчез. Я облегченно вздохнул. Кажется, насчет брака я погорячился. Однако, снова начав читать, я то и дело косился на панель телевизора. Глазок не горел.