Текст книги "Пассажир без багажа"
Автор книги: Анна Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Анна МАЛЫШЕВА
ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА
Глава 1
– Но почему же ты этого не сделал?!
– Забыл!
– Что значит – забыл?! – крикнула женщина. – Неделю назад я тебя спросила – ты купил обратные билеты? И ты ответил, что купил! О чем ты думал?!
Он повысил голос:
– Я хотел купить и забыл! Не ори! – Мужчина наконец обернулся. Все это время он говорил лежа к ней спиной, и это бесило ее больше всего. Варя увидела его глаза и на секунду запнулась. Потом она часто вспоминала этот взгляд. Он мог посмотреть на нее виновато – ведь он же в самом деле был виноват… Мог посмотреть раздраженно, устало… Да как угодно, только не равнодушно! А муж смотрел на нее так, будто она была чем-то вроде назойливой осы, залетевшей в гостиничный номер. Надо бы выгнать чертову осу, да лень вставать… Ее душила ярость, но при виде его лица слова застряли в горле. Женщина схватила сумку:
– Я иду на вокзал, нужно взять билеты! Номер оплачен до послезавтра, и, если не удастся уехать, я тогда не знаю… Деньги почти кончились… Ты идешь со мной?
– Зачем? – откликнулся он, снова отворачиваясь и подминая под голову подушку. – Возьми мой паспорт, и все.
– По-твоему, все в порядке? – Ее голос сорвался на визгливые нотки, и Варя осеклась. Захлопнула сумку, сунула ноги в туфли и выбежала в коридор. – Можно мой пропуск? – спросила она у портье. – 781-й номер. Нет, ключ у мужа. Он остался в номере.
Московский вокзал был прямо напротив гостиницы – только площадь перейти. Варя с трудом отыскала кассы дальнего следования, вошла и в эту минуту почувствовала, что в самом деле ненавидит мужа. Сейчас, в седьмом часу вечера, помещение касс было набито от окошек до самых дверей. Выбирать между очередями было бессмысленно – все одинаково длинные. Она встала в хвост одной из очередей, простояла минут пятнадцать, сжав зубы, задыхаясь от невыносимой духоты, и внезапно обнаружила, что стоит в справочное бюро. В ярости сменила очередь…
Через полтора часа она все-таки купила билеты – едва успела до закрытия. Ей достались два верхних места – в разных купе… Правда, в одном вагоне. Вдобавок пришлось доплатить за какое-то питание – других билетов, без этой наценки, в кассах не было. Варя выбежала на улицу, вдохнула раскаленный воздух и поняла, что ноги отказываются ее держать. Сегодня они прошагали по всему Эрмитажу – от египетского зала до импрессионистов. Чудесный день, вот только… «Вот только он смотрел не на картины, а на паркет! – подумала она, заставляя себя передвигать ноги. – Спрашивается – зачем пошел в музей? Сидел бы в номере! Только настроение испортил!»
Ей очень хотелось вернуться в гостиницу, принять душ, лечь в постель… Но Варя поняла, что сейчас не может смотреть на мужа. Будет скандал. Один из тех безобразных скандалов, которыми в последнее время заканчивался каждый день. И она не пошла в гостиницу. Спустилась в метро, проехала одну остановку до станции «Чернышевская», купила в ларьке банку джина с тоником и битый час просидела в скверике, сбросив туфли на газон. Здесь было хорошо, тихо.
Движения почти нет, народу немного. Все напоминало какой-то из московских бульваров – Покровский или Яузский. Только трамваев не хватает. Мимо то и дело проходили собачники со своими любимцами на поводке. Один из псов заинтересовался ее туфлей на газоне. Пришлось встать и обуться. "Боже, сколько же мы отшагали за эти дни… – подумала она, направляясь к метро. – Бегали по городу, накручивали километры… Будто спасались от кого-то. От самих себя, наверное… Хорошо бы однажды разбежаться в разные стороны. Чтобы он повернул за один угол, а я за другой. Вот так и расстаться – без объяснений, без скандалов. Но это можно было сделать и в Москве.
Незачем для этого ехать в Питер! Правда, мы ехали сюда совсем для другого…"
Эту идею – сменить на время обстановку – подала ей лучшая подруга. Месяц назад Варя забежала к ней как-то после работы и за чашкой кофе не выдержала – пустила слезу, выложила все как есть.
Отношения с мужем становятся все хуже и хуже. Он ее не слушает. Просто не слышит! Когда она говорит – Андрей смотрит в сторону и думает о чем-то своем.
– Может, о работе? – предположила Кристина. – У него все в порядке?
– Брось! – Варя осторожно промокнула глаза бумажной салфеткой, чтобы не смазать тушь. – На работе у него все в порядке. Он хороший фотограф, а сниматься на документы по-прежнему нужно всем.
Его не уволят.
– Думаешь, ему так уж интересно изо дня в день штамповать серые физиономии «три на четыре»? – заметила та. – Сама говорила сто раз – он способен на большее. Художественное фото ему удается прекрасно! Почему он у тебя такой рохля? Попробовал бы устроиться в какой-нибудь журнал. Там и сейчас хорошо платят!
– Ты не представляешь, о чем говоришь! – вздохнула Варя. – В журналах своих фотографов хватает. Зачем им нужен чужак? Нет, дело не в работе. Раньше он был совсем другим.
Кристина посочувствовала. Сама она этой весной развелась – уже второй раз. Ее семейная жизнь, с точки зрения всех подруг, представляла собой живописные развалины. Первый неудачный брак по горячей взаимной любви, второй – такой же неудачный – по расчету. От обоих браков – дети, семи и четырех лет. От первого мужа она регулярно получала символические алименты, второй платил больше, но реже… Женщине приходилось самой зарабатывать на жизнь и себе и мальчишкам.
И все-таки она выглядела оживленной и вполне довольной жизнью. Сейчас Варя ей даже позавидовала. Она рассказала подруге, как тоскливо тянутся для нее вечера, когда муж дома, каким безрадостным ей представляется будущее…
– Знаешь, мне кажется, что я его больше не люблю.
– Да что ты! – Тут проняло и беззаботную Кристину. – Я всегда радовалась, на вас глядя! Такая милая пара! У тебя что – кто-то завелся?
– Да нет…
– Тогда, может, у него есть другая женщина? – Кристина перешла на заговорщицкий шепот. – Ты об этом не думала?
– Почему же он такой унылый, если у него завелась любовница? – возразила Варя и смущенно добавила:
– Кстати, насчет этого… У нас с ним теперь это бывает раз в месяц. Прямо как у пенсионеров. И то погасив свет и сжав зубы… Для приличия. Может, нам развестись?
Через полчаса они все обсудили – и странности Андрея, и дальнейшую линию Вариного поведения.
Подруга горячо отговаривала Варю от поспешного развода. Заявила, что такие кризисы бывают у многих супругов, – ей ли не знать! Что это надо как-то преодолеть, переломить себя. А самое лучшее – сменить обстановку! Поехать куда-то вдвоем. Сделать вид, что все начинается с нуля.
– В поездке все быстро выяснится, – уговаривала она Варю. – Или все наладится, или вы окончательно разругаетесь.
– Да мы и не ругались!
– Ну так будете, если запустите это дело! – убежденно сказала она. – Почему бы вам не скатать в Питер? Деньги найдутся?
– Вообще-то да, но мы весь год копили, чтобы отремонтировать дачу, – неуверенно ответила Варя. – Хотели провести в домик воду, сделать нормальный туалет…
– Да плюнь ты на этот туалет! – возмутилась Кристина. – Смысл жизни в нем заключается, что ли? Проведете эту воду, а через неделю разбежитесь – вот и вся радость! Ничего, еще годик ведрами потаскаете, с колонки, зато отдохнете в Питере, как люди. Ведь пашете головы не поднимая! Ох, я бы хоть сейчас все бросила и махнула…
Но детей некуда девать. Мама нянчится со своим ревматизмом, куда ей бегать за моими бандитами.
А вам-то что? Детей нет. Бери билеты и езжай!
Только через несколько дней Варя решилась предложить мужу съездить куда-нибудь отдохнуть.
Тем более, что у него скоро оплаченный отпуск, а она может взять дней десять без содержания… Он неожиданно оживился – таким она его давно не видела. «Питерский» план Андрей принял с энтузиазмом. Сам съездил на вокзал и взял билеты на «Красную стрелу». По телефону забронировал двухместный номер в гостинице «Октябрьская». Обратные билеты было решено покупать уже на месте – глядя по обстановке. Вдруг захочется остаться подольше…
Варе уже казалось, что все может наладиться.
Андрей проверял свой любимый фотоаппарат, закупал пленку, строил какие-то планы… Впервые за много дней заметил, что он ест, и похвалил борщ.
Еще накануне он бы не отличил его от пресной овсяной каши. И в Питере в первые два дня все было хорошо – чудесная погода, чистенький гостиничный номер и такой душистый крепкий кофе в маленьких уличных кафе, какого в Москве не найдешь и в ресторане… А на третий день впервые пошел дождь. Варя долго одевалась для прогулки под зонтиком, оживленно болтала, смеялась, а обернувшись к мужу, обнаружила, что он лежит на своей кровати с открытыми глазами и снова ее не слышит…
Кристина как в воду смотрела. В тот же вечер они начали скандалить, и следующая неделя вместо отдыха обратилась в ад… Если Варя хотела ехать в Павловск, Андрей желал погулять в Летнем саду.
Если она соглашалась пойти в Летний сад, неожиданно оказывалось, что ему по душе остаться в номере и посмотреть футбол. Причем было ясно, что эту отговорку он придумал только что. Варя даже проверила его. Оделась, вышла из номера, а через пятнадцать минут неожиданно вернулась. И увидела, что он и не думал включать телевизор. Андрей поднял голову с подушки, удивленно посмотрел на нее… Она повернулась на каблуках и молча вышла.
В Павловске она в тот день все-таки побывала. Но мраморные статуи и белые павильончики то и дело задергивались мутной пеленой, и тогда она поспешно вытирала глаза. Вечером было тягостное и бесплодное выяснение отношений. Говорила, как всегда, только она. Муж отделывался или молчанием, или односложными ответами.
– Я что – противна тебе? – спрашивала Варя.
– Нет, с чего ты взяла?
– Я вижу, что противна! У тебя кто-то есть?
У тебя что – любовница в Москве осталась?
– Нет!
– Тогда в чем дело? Может, ты заболел?
– Перестань!
– Все, я развожусь!
Он, как всегда, молчал. Варя чувствовала себя униженной. Ну сказал бы «да», в конце концов! Или уж «нет»! Она бы хоть знала, чего он хочет! Но это молчание… Будто ей не стоит и отвечать. Будто с ней невозможно серьезно поговорить. Будто она – его жена – пустое место…
Но окончательное решение о разводе она приняла сегодня, узнав, что Андрей и не подумал купить обратные билеты. Испортил ей отдых! Не пожелал извиниться! Даже не предложил сбегать в кассы и купить билеты. Послал ее. Впрочем, нет. Даже не посылал. Ему на все было наплевать, на нее – в первую очередь. Она возвращалась в гостиницу, чувствуя странное оживление – после такого-то тяжелого дня… "Наконец-то я решилась, – думала она, входя в лифт, нажимая на кнопку четвертого этажа. – Теперь будет легче… Ничего, разводятся же люди и даже живут потом прекрасно. Взять ту же Кристину…
Главное – ни с кем не советоваться. Отговорят.
И отец с мамой тоже будут против. И на работе удивятся. И соседи не поймут. Боже, почему я всегда думаю, что скажут люди, почему слушаю дурацкие советы? Наверное, потому, что сама не знаю, чего хочу.
А теперь знаю. Я не хочу больше с ним жить! К черту все! Почти десять лет прожили – и хватит!"
Варя прошла по бесконечным коридорам. Потертое ковровое покрытие на полу заглушало звуки ее шагов. Наконец вдали показалась освещенная настольной лампой стойка портье. Дежурила уже другая женщина. Она смотрела телевизор с приглушенным звуком. Не доходя до нее, Варя повернула налево и стукнула в дверь своего номера. Муж не ответил. Она нажала ручку двери и обнаружила, что он не заперся.
В номере было темно. Она включила свет и, заглянув в комнату, увидела, что Андрей лежит на постели в той же позе – как будто за несколько часов даже не пошевелился.
– Как ты можешь спать с открытой дверью? – спросила она, устало опускаясь в кресло. – Я купила билеты. Да открой глаза, наконец! Мне нужно с тобой поговорить.
Он шевельнулся, прикрыл лицо ладонью, жмурясь от яркого света.
– Который час? – вяло спросил он. – Боже мой, как тут жарко…
Она включила ночник над своей постелью, погасила верхний свет, распахнула окно. В комнату ворвался ветер с Балтики и шум оживленного перекрестка. Этот шум доводил ее до помешательства в первые ночи. Здесь, на пересечении Невского и Литовского проспектов, движение не затихало даже в самое глухое ночное время. А в четыре часа утра слух начинала терзать поливальная машина, которая с визгом описывала бесконечные круги вокруг обелиска в центре площади.
– Нам нужно поговорить, – повторила она, усаживаясь на свою постель. – –Ты слушаешь меня? Я решила с тобой развестись.
Она так часто повторяла эту фразу в последние дни, что теперь это не произвело на Андрея никакого впечатления. Он решил, что жена собралась закатить очередной скандал, и прикрыл глаза. Варя вздохнула:
– Это тебя не волнует?
Молчание.
– Может, ты мне не веришь?
Молчание. Проклятое молчание! Она пожала плечами, встала, не торопясь разделась и ушла в ванную.
Приняла горячий душ. Расчесала длинные, потемневшие от воды волосы. У корней они успели стать каштановыми. Варя подумала, что, как только приедет в Москву, сразу подкрасится. Нет, сначала все-таки подаст заявление на развод. Это она сделает в день приезда. Немедленно.
Ей хотелось есть. Она открыла холодильник, сделала себе бутерброд с сыром, налила ледяного сока.
Включила телевизор. Старенький «Рекорд» ловил две немецкие волны – по одной круглые сутки показывали спорт, другая была музыкальная. Варя жевала бутерброд и с подчеркнутым интересом наблюдала за прыжками в воду с трамплина. "Ни слова ему больше не скажу, – решила она. – Достаточно унижений.
В Москве все узнает. Только бы выдержать. Да, а как же быть с квартирой? Придется что-то решать…"
В конце концов, разменивать двухкомнатную хрущевку – это уж слишком. Муж зарабатывает неплохо. У него есть дача, пусть забирает ее себе и делает с ней что хочет. Как-нибудь перебьется. "Наверное, он не будет скандалить из-за квартиры, – думала она, наблюдая за тем, как врезается в воду широкоплечая немка с решительным загорелым лицом. – Он не жадный. Уж этого про него не скажешь… Ну, теперь мне плевать на его достоинства. Может, их и немало.
Только мне они не нужны".
Через час она погасила свет и закрыла окно.
Шум с улицы слегка поутих, но она еще долго не могла уснуть. Потом, уже сквозь дремоту, она слышала, как Андрей встает, открывает холодильник, как шипит газированная вода в стакане. Потом он снова лег.
На другой день она встала раньше мужа, быстро умылась и, ни слова не говоря, ушла. Билеты на поезд она оставила на журнальном столике – пусть сам прочитает, когда они уезжают. Варя пешком прошла половину Невского проспекта, у здания бывшей Думы увидела экскурсионный автобус, отправляющийся в Кронштадт, купила билет и с наслаждением подумала, что отныне она сама себе хозяйка и будет отдыхать как ей вздумается. Хотя бы в этот, последний день.
А день был сияющий, солнечный и синий. Автобус ехал по только что отстроенной дамбе, пересекающей Финский залив, оставляя справа и слева крохотные островки. Там, среди зелени и белой пены прибоя, виднелись потемневшие от времени кирпичные развалины военных крепостей. Стало жарко. Варя скинула плащ и держала его свернутым на коленях. Она давно не ощущала себя такой свободной. Рядом сидел не муж, а совершенно чужой мужчина, она даже имени его не знала и знать не хотела. Не нужно было спрашивать, заметил он тот или иной островок, призывать восторгаться за компанию, не нужно было слушать его молчание…
И даже то, что они с Андреем никогда не были вместе в Кронштадте, – этот город до последнего времени был закрытым, – радовало Варю. Это был символ освобождения. Новой жизни – такой же свободной, энергичной, золотой и синей, как этот новый для нее город, как весь этот день…
Варя допустила только одну оплошность – уже в конце экскурсии, перед морским собором изумительной красоты, она, слушая экскурсовода, слегка повернула голову и машинально шепнула:
– Андрей, снимай скорее, сейчас уезжаем… – И осеклась, вспомнив, что мужа у нее за спиной нет.
Варя рассердилась на себя и в то же время слегка испугалась. Ей впервые пришло в голову, что не так-то просто будет отвыкнуть от этого ощущения: рядом кто-то есть. «Ну ничего, – уговаривала она себя в автобусе, возвращаясь в Питер. – Мне двадцать девять лет. Смешной возраст. Не смогу жить одна – запросто выйду замуж. Уж теперь я буду умнее…»
Андрея в гостиничном номере не было. Портье выдала ей ключ и сказала, что ее муж ушел где-то час назад.
***
– Мы завтра в двенадцать съедем, – напомнила ей Варя. – У вас есть камера хранения? Поезд только в полночь.
– А вы оплатите номер до вечера, – предложила женщина.
Но Варя вежливо отказалась. Номер был хороший, но к чему он ей? Чтобы просидеть там полсуток наедине с мужем?
В номере она обратила внимание на то, что второй билет со столика исчез. Наверное, Андрей взял его себе. Она усмехнулась, подумав, что он, должно быть, удивился, когда увидел, что они поедут в разных купе. "Наверное, решил, что я нарочно купила такие билеты, чтобы наказать его. – Она с наслаждением переобулась в тапочки. – Ох, устала… И почему я все эти дни таскалась с ним? Или скандалила… Как бы я чудесно отдохнула одна! Дура я, дура.
Нечего было слушать Кристинку. Нужно было поехать одной – вот тогда бы до меня живо дошло, что он мне уже не нужен!"
Андрей вернулся около десяти часов вечера. Варя к тому времени принялась укладывать вещи. Она сухо спросила, взял ли он свой билет. Подчеркнула слово «свой» – чтобы он понял, что отныне у них все будет раздельное. Ничего общего уже не будет.
– Взял, – так же сдержанно ответил он. – Ты где была весь день?
Она с наслаждением промолчала. О, наконец-то она тоже могла промолчать в ответ! Андрей постоял рядом, наблюдая, как, она быстро складывает в сумку свои майки, и ушел в ванную. В тот вечер они больше не обменялись ни словом.
Только наутро Варя сама заговорила с ним. Она сказала, что уложила вещи отдельно: в одной сумке – его, в другой – ее одежда. Что она собирается сдать свою сумку в камеру хранения в гостинице и провести день по своему разумению. Он может делать что хочет. И повторила:
– Надеюсь, ты помнишь, что в Москве мы немедленно разводимся?
На этот раз до него, очевидно, дошло, что это не пустые слова. Он попытался что-то сказать, но она, опередив его, схватила свою сумку и стремительно вышла в коридор. Ее окликнула портье, и Варя, пробегая, сказала, что номер сдаст муж. И до отхода поезда она больше не видела Андрея.
Весь день бродила по городу, уже не обращая внимания на будто свинцом налитые ноги. Зато будет о чем вспомнить в Москве, когда она снова встанет за прилавок зоомагазина, торгуя белыми мышами, клетками, кормами для кошек, птиц и собак. Ее работа также – подбирать для зверья ошейники и поводки, игрушки и витамины, а раз в неделю – вести ветеринарную консультацию, здесь же, в магазине. Когда-то, учась на биофаке. Варя мечтала о серьезной научной работе. В конце концов пришлось поступиться честолюбивыми планами. Но зато она осталась в окружении любимого зверья и при этом получала стабильную зарплату. Правда, в магазине стоял крепкий дух от множества клеток – здесь же, по сезону, торговали породистыми курами, утятами и гусятами. Крысы, мыши и попугаи тоже атмосферу не озонировали. Многим с непривычки становилось дурно, но Варя привыкла. Она даже шутила, что у них с Андреем очень пахучие работы. У него в фотомастерской тоже было нечем дышать – в том же помещении на нескольких машинах шла проявка и печать, студию Андрея отделял от мастерской только черный занавес. Пахло так, будто здесь только что разбили бутылку концентрированного уксуса.
Варя опомнилась. Опять она думает о муже! Какое ей дело, чем пахнет у него на работе? Больше она не переступит порога той фотостудии. «Кошек я ему тоже не отдам!» – мстительно подумала она.
У них дома жили две британские кошки – Кришна и Вишну. Варя назвала их так за поразительную невозмутимость и округлые формы. На их серых щекастых мордах было написано какое-то сверхъестественное спокойствие. Сейчас кошки находились под присмотром Вариной мамы – та на время переселилась к ним.
День тянулся бесконечно. Денег после покупки билетов осталось в обрез, и Варя избегала заходить в кафе. Почти три часа она просидела в Летнем саду с большим стаканом пива в руках. Отбивалась от наглых ос, рассматривала свадьбы – женихи с невестами появлялись здесь примерно раз в полчаса.
Потом она прогулялась по набережной. Перегнувшись через парапет у Михайловского замка, швыряла копейки в памятник Чижику-Пыжику, стараясь попасть на крохотный постамент, укрепленный на полметра выше уровня воды. Монетки падали в воду, отскакивая от бронзовой птички. Наконец Варя пристрелялась и попала – пятикопеечная монетка отскочила от хвостика Чижика и легла рядом на постамент. Памятник появился недавно, и вместе с ним родилась свежеиспеченная примета – кто даст Чижику «на водку», тому Чижик обеспечит удачу. "Удача бы мне не помешала, – подумала она, глядя на часы. – Ну, до поезда осталось немного.
А завтра – клянусь! – иду в ЗАГС".
В одиннадцать вечера она уже стояла на платформе Московского вокзала. В кармане был билет, возле ног – сумка. До отхода поезда оставался почти час. Спешить было некуда… Но Варя почему-то нервничала. И ругала себя за это: «Какое тебе дело – опоздает Андрей на поезд или нет? Опоздает – тем хуже для него и лучше для тебя! Не столкнешься с ним в вагоне!» Но все уговоры были напрасны – она упорно выискивала мужа в толпе и никак не могла найти.
К платформе подали московский поезд. Это была та же самая «Красная стрела», на которой они сюда приехали. Варя быстро подхватила сумку, прошла к своему вагону. Проводница уже стояла на платформе, натягивая белые сетчатые перчатки. Можно было садиться… Но Варя решила подождать. Она нервничала все больше. Андрея нигде не было. Посадка шла вовсю, до отправления оставалось чуть больше десяти минут… «О чем он думает? По-моему, у него почти нет денег. Не может ведь он здесь остаться…» За шесть минут до отправления поезда в конце платформы показался Андрей. Он шел не торопясь, будто у него было много времени в запасе. Варя заторопилась – ей не хотелось, чтобы он увидел, что она ждет его у вагона. Еще решит, что она беспокоилась…
На нижних полках в ее купе ехала женщина с дочерью-подростком. На верхней стояла большая сумка. Парень в спортивном костюме – явно ее обладатель – стоял в коридоре, перед окном. Варя поздоровалась с соседками, парень помог ей забросить багаж наверх. Она колебалась – выйти в коридор? Но тогда столкнется с мужем. Остаться в купе?
Но ей хотелось увидеть мужа, взглянуть ему в лицо.
Варя места себе не находила.
Она сама не понимала, что с ней творится. В эту минуту ей вдруг захотелось остаться с Андреем наедине, заплакать, попытаться поговорить начистоту. Она не ожидала от себя такой слабости – еще несколько часов назад она ни в чем не сомневалась. «Это просто привычка, – твердила она себе, присаживаясь на край нижней полки, у открытой двери. – Я просто привыкла. Это уже не любовь, а долголетняя привычка. Это все равно что бросить курить и тосковать о сигарете…» Она знала, о чем говорит, – Варя бросила курить четыре года назад, когда у нее возникли подозрения, что она беременна. Подозрения не подтвердились, но к сигаретам она больше не прикасалась. Она подумала – будь у них ребенок, все бы сложилось иначе. И Андрей тоже хотел сына… Но ничего у них не получалось.
Она увидела в коридоре мужа и машинально отшатнулась. Но Андрей даже не посмотрел в ее сторону, хотя наверняка знал, что ее место – в этом купе. Зашел в следующее, и спустя минуту Варя услышала, как в стенку наверху ткнулась его сумка.
Только теперь она сообразила, что его место находится рядом с ее полкой. Их разделяет только стена. «Можно перестукиваться, – подумала она. – Нет.., это глупо. Вообще все это глупо. Зачем я от него спряталась? Веду себя как девчонка. Боюсь передумать, что ли?»
Поезд тронулся. Спустя некоторое время вошла проводница, уложила на стол четыре пластиковые коробки. Там находилось то самое питание, за которое пришлось доплачивать в кассе. Булочки, колбаса, печенье… Также проводница выдала фиксатор для дверного замка – нехитрое пластиковое приспособление с пружиной, – оно надевалось на дверную ручку, и купе нельзя было отпереть снаружи. Варя сходила в туалет, умылась и, вернувшись в купе, сразу залезла наверх и отвернулась к стене. Есть никто из соседей не стал. Вскоре все легли и погасили свет.
Поезд шел быстро, вагон потряхивало, полка слабо скрипела в такт тряске. Этот ритм всегда ее убаюкивал – будто качаешься в колыбели… Она устала за этот бесконечный день, глаза щипало, ей хотелось спать, но ее то и дело выбрасывало из сна. За окном мелькали огни – поезд мчался мимо пригородных станций. Варе показалось, что в стену стукнули, и она замерла, прислушиваясь. Ничего. Наверное, он заворочался во сне и ударил в стену локтем. Случайно. Вряд ли он вообще понял, что за стеной лежит она. Варя приказала себе думать о чем-то постороннем. О кошках, например.
О работе. О крокодиле, который продавался у них в зоомагазине. Беда с этим крокодилом… Взяли его полгода назад совсем малышом и никак не могут продать. Раз в неделю ему полагается курица. Он уже съел столько кур, что почти превысил свою продажную цену в полторы тысячи рублей. Совсем немного, но выходит – крокодил никому не нужен… «Интересно, продали Гену или нет? – подумала она. – Вдруг приду послезавтра на работу – а его террариум пуст… А ведь я уже привыкла к нему. Смешно он лопает… Набьет пузо за пять минут и неделю таращит глаза».
Она все-таки уснула, а когда открыла глаза, то увидела, что поезд стоит на какой-то станции. «Бологое, – поняла она, слегка раздвигая занавески. – Совсем светло…» Ее часы показывали четыре двадцать пять. Ровно через четыре часа она уже будет в Москве. «Надо бы выспаться», – подумала Варя и тут же поняла, что спать ей уже не хочется. Она полежала еще немного, дождалась, когда поезд тронется, и осторожно, чтобы не разбудить соседей, спустилась вниз. Сняла с замка фиксатор, повернула ручку и вышла в коридор. Взглянула на дверь соседнего купе. Дверь была слегка приоткрыта. Наверное, там тоже кто-то не спал. Варя передвинулась к следующему окну, мельком заглянула в купе. Там было темно и тихо. Кажется, все спят. Ей показалось, что она различила фигуру мужа на верхней полке.
В конце вагона хлопнула дверь. В коридор вошла тоненькая блондинка в длинном вечернем платье. За ней следовал явно подвыпивший парень. Варя прижалась к окну, чтобы пропустить их. Пара явно шла из вагона-ресторана, и профессия девушки не вызывала сомнений. После нее осталось облако сладких духов.
Парня шатало, но он старался идти ровно. Они перешли в другой вагон, а Варя снова осталась одна. На окнах в такт движению покачивались цветы в красных плетеных кашпо. Варя машинально сорвала один листик декоративного клена, размяла его между пальцами. Прошла к туалету, дернула ручку. Там было заперто. Она прошла в другой конец вагона. Второй туалет тоже был заперт, «Странно, – подумала она. – Станцию давно проехали, пора бы отпереть. Полпятого утра. Почему все занято?»
Она простояла в коридоре минут десять, глядя на проносящиеся за окном озера, слабо освещенные зарей. В неподвижной румяной воде отражался темный тростник. Там было так тихо, безлюдно и красиво, что у нее сжалось сердце. "Какая же я дура, – вдруг подумала она. – Ведь я сама псе порчу! Неужели обязательно так сразу взять и развестись? Нет, нет! Я просто чего-то не понимаю, а он не хочет объяснить.
Не могу же я остаться одна. Не хочу! Завтра мы поговорим, и все уладится…" Она взглянула на часы.
"Однако… Почему никто не выходит из туалетов?
Может, проводники забыли их отпереть?"
Она прошла к купе проводников, заглянула. Пустой диванчик. Пульт. На стене – наушники. Свет горит – и никого. В соседнем двойном купе, где обычно ехала вторая проводница, дверь была слегка приоткрыта и установлена на тормоз. Внутри темно и тихо. Варя присмотрелась и увидела, что обе полки – верхняя и нижняя – заняты. «Спят себе спокойно! – разозлилась она. – Заперли туалеты и дрыхнут!» Она постучалась – сперва легонько, потом сильнее. Проводницы не просыпались. Варя усмехнулась: «И это в кассе называется „вагон повышенной комфортности“! Придется идти в соседний».
Она вернулась в конец вагона. Снова взглянула на дверь купе, где ехал Андрей. Теперь дверь была плотно закрыта и, наверное, заперта. В нерабочем тамбуре курила сонная девушка в шортах и белой помятой майке. В соседнем вагоне туалет был открыт. Когда она возвращалась, девушки в тамбуре уже не было. В пепельнице дымился окурок. Варя вошла в свое купе и забралась на верхнюю полку.
Ей не скоро удалось уснуть. Сон одолел ее только тогда, когда и спать-то не имело смысла – скоро Москва…
Когда она слезала с верхней полки, соседки внизу уже вытаскивали в коридор свои сумки. Парень с верхней полки тоже исчез. Варя наскоро причесалась, выглянула в коридор. В окнах вагона мелькали подъездные пути Ленинградского вокзала. День был серый, судя по всему – прохладный. На окнах дрожали капли дождя. «Подожду, когда коридор освободится, – решила она. – Андрей, наверное, тоже ждет». Во всяком случае, в коридоре она его не увидела.
Наконец поезд затормозил. Она дождалась, когда коридор почти освободился, вышла и заглянула в соседнее купе. Там было пусто. На верхней полке, где ехал Андрей, лежало скомканное одеяло.
Мужа не было. Она вскочила на лесенку и заглянула на багажную полку. Его сумка была там.
Она обратила внимание на то, что на столе, среди чашек с недопитым кофе, стоял один нетронутый пластиковый лоток с питанием. Он был даже не распечатан. Больше никаких следов пассажиров.
Впрочем…
Она увидела на столе, рядом с лотком, сложенный билет с надорванным уголком. Развернула его… Это был билет мужа – на его фамилию, с его местом.
Утром проводница прошла по купе и вернула всем билеты. Остальные пассажиры из его купе унесли билеты с собой. Андрей к своему не прикоснулся. Так же, как к сухому пайку. Варя занервничала всерьез – в конце концов, где он околачивается? В вагоне уже совсем не осталось пассажиров.
Она с трудом стащила вниз сумку мужа. «Молния» оказалась наполовину раздернута. Варя прекрасно помнила, что, когда упаковывала его вещи, фотоаппарат положила наверх. Теперь его не было.
Но в остальном вещи лежали так, как она их уложила в гостинице. Она закрыла сумку, уложив туда лоток с питанием, взяла со стола билет и вышла в коридор. Туда же вынесла свои вещи. И задумалась. Что же теперь делать? Вытащить сумки на перрон? И тащиться с ними домой? «Ну нет, – с досадой подумала Варя. – Я надорвусь. И где он шатается? Может, тоже вышел?» Она пробежалась по вагону, заглядывая в опустевшие купе. Андрея нигде не было. За этим занятием ее и застала вернувшаяся в вагон проводница.
