Текст книги "Пассажир без багажа"
Автор книги: Анна Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Мне бы сразу стало легче… Ох, если бы я знала, что меня ждет в Москве, – я бы наслаждалась каждой минутой отпуска! И уж конечно, не тратила бы время на глупые скандалы… Да, если бы я знала!"
Варя откинула целлофан и вошла. В небольшом зале тесно стояли красные столики. Посетителей было немного. Ветер, прорывающийся во все щели, катал по асфальтовому «полу» пустые пластиковые стаканчики. Варя попросила налить ей сто граммов красного вина, взяла бутерброд с сыром и, поколебавшись, купила одну сигарету. Это было поражение – не дай Бог кто-то из знакомых увидит се с сигаретой. "Совсем как в школе, когда я только начала курить, – подумала она, усаживаясь за столик. – Мне почти тридцать. А я все еще чего-то боюсь. Маминых упреков, отцовского молчания.
А вот мужа я не боялась. Теперь-то пора себе признаться – мне с ним было хорошо… До последнего времени, во всяком случае".
Ветер прибил к ее ноге пустую упаковку из-под чипсов. Варя тряхнула туфлей и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. И в этом был виноват не сквозняк. Она глотнула вина, взяла бутерброд… И тут же положила его обратно. Бутерброд ей выдали на пластиковой тарелке, на дно которой положили розовую бумажную салфетку… Розовая салфетка!
Варя вынула бумажник, раздернула «молнию» на одном из отделений и извлекла сложенную в несколько раз другую салфетку, где чьей-то торопливой рукой были нацарапаны несколько цифр. Отец считал, что это – московский телефон, однако у отца разговор не получился.
Варя допила вино, подошла к барменше и попросила огня. Та дала ей прикурить от своей зажигалки. Возвращаясь за свой столик, Варя наткнулась на стул – она не смотрела под ноги, уйдя в свои мысли. Еще несколько минут назад она думала, что этот день не принесет ей больше никаких сюрпризов и потрясений. И зря… Она достала снимок, сделанный Андреем в вагоне-ресторане. Вот эта самая женщина с плоским лицом, а за се плечом отчетливо видны столики и вся сервировка. Рядом с приборами салфетки – розовые!
"Следователь просил меня хорошенько рассмотреть на снимках людей. Я и рассматривала. Но и салфетки на столах я видела – конечно, они были розовые! Но тогда я думала о другом, я была слишком занята тем, что мне сообщили об Андрее и той женщине. Но теперь… Теперь я знаю, что в его лотке была салфетка из вагона-ресторана. Конечно!
Если бы салфетка была из питерского кафе – он бы положил се в другое место. В карман, например, в сумку… Да мало ли еще куда! Значит… Этот номер могла написать та женщина! Возможно, это ее телефон! И, Боже ты мой, не обязательно московский!
В Питере ведь тоже семизначные номера!"
Она бросила окурок в стаканчик из-под вина.
Раздалось шипение, и в стаканчике мгновенно появилась дырка. Варя встала, взяла сумку и вышла на улицу.
***
Мамы уже не было. Она оставила на видном месте записку, где просила позвонить, как только Варя вернется. Но Варя, сняв телефонную трубку, набрала совсем другой номер.
– М-м-м, слушаю! – после долгой паузы ответил женский голос.
Всю дорогу домой Варя репетировала, что она скажет, когда услышит ответ. И теперь выпалила как заведенная:
– Здравствуйте. Моя фамилия – Кузмина. Я жена Андрея Кузмина и звоню из Москвы.
Ей могли ответить что угодно. Что это ошибка, что эта фамилия ей ни о чем не говорит. Но женщина молчала. Хотя трубку не положила. И, немного успокоившись. Варя продолжала:
– Ваш номер оказался у моего мужа. Я хочу узнать: вы ехали в поезде «Красная стрела» из Петербурга в Москву? Это было четырнадцатого августа.
– Да, – ответила наконец женщина. Она сказала только это – и опять замолчала.
Варя почувствовала, что у нее слегка закружилась голова. Она оперлась о дверной косяк.
– Я вас правильно поняла? – переспросила Варя, смущенная упорным молчанием собеседницы– Вы ехали в этом поезде и встретились там с Андреем?
– Да, верно, – сдавленно ответила женщина. – Откуда у вас мой номер?
– Муж записал его на салфетке. На розовой салфетке из вагона-ресторана. Ведь вы там были вместе?
– Да, наверное… – На этот раз голос прозвучал неуверенно.
У Вари складывалось впечатление, что ее собеседница чем-то озадачена. Но не испугана – страха в ее голосе не было слышно. Она отвечала не очень охотно, но и не отпиралась.
– Я действительно сообщила ему свой телефон, но не обратила внимания, куда он его записал, – после короткой паузы сказала женщина. – Может быть, на салфетку… Не знаю. А в чем дело? Какие у вас ко мне претензии? Почему он сам не позвонил?
Кошки, давно уже тершиеся о ноги хозяйки, решили обратить на себя внимание более действенным способом. Одна из них вонзила когти в тапку хозяйки. Варя вскрикнула и отпихнула Кришну.
– Простите, что? – воскликнула ее собеседница.
– Ничего, извините, это я не вам. – Варя выпихнула кошек в комнату и закрыла дверь. Все это время она не переставала прижимать трубку к уху. – Скажите, мой муж фотографировал вас в вагоне-ресторане?
Женщина смущенно засмеялась и подтвердила:
– Да, было такое. А, теперь я понимаю! Вы, наверное, увидели мою фотографию; да? Но я вас уверяю, вам нечего волноваться!
"Вот уж действительно нечего! – усмехнулась про себя Варя. – Надо же какого высокого мнения о себе! Мол, если бы захотела… А женщина тем временем продолжала щебетать – уже совсем не смущаясь:
– Мы с вашим мужем познакомились случайно – там же, в поезде. Кстати, я его фамилии не знаю, он назвал только имя. Но когда вы сказали про «Красную стрелу», я сразу поняла, что это вы о нем… Понимаете, мы просто посидели вместе и поболтали.
Спать мне не хотелось, я и пошла в ресторан. А телефон я ему дала потому, что он рассказал, что отдыхал в Питере с женой, и жаловался, что в гостинице жить дорого. А у меня мать сдает комнату приезжим – ну я и решила, что человек он приличный, самый подходящий кандидат в жильцы… Он сказал, что, может быть, вы скоро опять поедете в Питер Ну, мы и обменялись телефонами… Вот и все – я вас уверяю, что вам беспокоиться нечего!
Варя слушала ее с недоумением. Что это? Наглая, заранее подготовленная ложь? На ходу такое не выдумаешь, или уж надо обладать очень изворотливым умом. А ведь, по словам следователя, Андрей общался с этой женщиной как со старой знакомой.
Неужели официант и бармен ошиблись? Она сразу села за его стол, и они оживленно разговаривали.
Андрей так трудно сходился с незнакомыми людьми… Нет, невозможно поверить, что он вдруг проникся доверием к незнакомой женщине!
– Извините, – сказала Варя. – Я вам представилась, а вашего имени еще не знаю…
– Нина, – с готовностью ответила та. – Я, честно говоря, не ожидала, что вы так отреагируете…
Зря, уверяю вас! Андрей мне сказал, что едет с женой, а я еще спросила – как вы его одного отпустили в ресторан? А он ответил, что вы не ревнивая.
Варя сжала зубы, слушая эту чепуху. «Она мне что – зубы заговаривает? Зря я ей звоню. Мне же и платить за переговоры». А Нина уже спрашивала, хорошо ли она получилась на фотографиях. Ей, вероятно, хотелось получить свой портрет по почте. Во всяком случае, она упомянула о том, что Андрей пообещал выслать ей снимки, если они получатся.
Варя се оборвала – достаточно резко, но у нее пропало всякое желание церемониться:
– Ваши фотографии сейчас находятся в милиции. Оттуда я их и получила.
– В милиции?! – изумилась та. – Да в чем дело, скажите толком?!
– Мой муж был убит вскоре после беседы с вами.
Вас ищут.
Она заметила, что оговорилась, еще не закончив фразу. Хотела поправиться, сказать, что муж покончил с собой… Но Нина ее опередила. Ее беззаботный лепет оборвался, и она закричала так пронзительно, что Варе пришлось слегка отстранить трубку от уха:
– Убит?! Я так и знала!
И осеклась. Через секунду в трубке раздались частые гудки. Варя нажала на рычаг, снова набрала номер… Занято. Еще несколько попыток – безрезультатно. Видимо, Нина небрежно положила трубку или же сейчас звонила кому-то. У Вари дрожали руки, и она часто попадала не на ту кнопку, нажимала рычаг, снова набирала номер. «Что она сказала?! – билось у нее в голове. – „Так и знала“?! Что знала: что он будет убит?! Да ведь он же не был убит, я оговорилась! Как он мог быть убит в запертом изнутри туалете! Да и каким способом убит – повешен! Не зарезан, не застрелен! Даже не отравлен, а ведь в поездах это часто практикуют! Да, прав был следователь, эта женщина что-то знает!»
Наконец она услышала в трубке долгие гудки.
Варя ждала до тех пор, пока соединение не прервалось автоматически. Трубку никто не взял.
Кошкам удалось открыть дверь – в течение всего разговора Варя слышала глухие мягкие удары. Теперь животные вылетели в коридор и, обгоняя друг друга, устремились на кухню. Сегодня у Кришны и Вишну было чрезвычайно разнообразное меню – мать не поскупилась и поставила перед плитой четыре миски с остатками вчерашнего богатого стола. Кошкам и вчера перепало немало, так что сегодня они выглядели раздувшимися, как два серых пушистых шара. Тем не менее они вяло, но методично принялись есть, видимо действуя по принципу «запас карман не тянет». Варя попыталась их урезонить – кошки не знали меры и часто объедались до того, что им становилось плохо. Но животные, загородив подступы к плите, сдаваться не пожелали. Варя махнула рукой и уселась за стол:
– Да черт с вами! Вам же хуже будет.
Она не отреагировала даже на то, что Вишну выхватила когтем из миски кусок рыбы и принялась гонять его по полу. Кошка, в жизни не ловившая ни мышей, ни даже мух и пауков, все-таки обладала некоторыми зачатками инстинктов и иногда пыталась расправиться с угощением, прежде чем насытиться.
После таких битв Варе обычно приходилось мыть пол… Но сегодня ее меньше всего заботила чистота линолеума. Она обратила внимание на то, что руки до сих пор мелко подрагивают, – это обнаружилось, когда она наливала себе воды и графин звякал о край стакана. Варя поставила стакан, не сделав ни глотка.
«Нужно успокоиться, – уговаривала она себя. – И позвонить следователю. Передать ему телефон этой Нины. „Я так и знала“! Надо же! Знала, что человека могут убить, – и полчаса парила мне мозги, даже не поинтересовалась – все ли с ним в порядке?!»
Глава 7
За ночь небо очистилось, и воскресное утро выдалось ярким и солнечным. Казалось, возвращается лето – его самые жаркие, горячие дни. Только время от времени неведомо откуда тянуло холодом, который напоминал, что август на исходе и обольщаться не стоит. Варя стояла у подъезда, перекинув плащ через локоть, жалея о том, что захватила зонтик и позабыла о солнечных очках. Сегодня они пригодились бы куда больше. Время от времени с ней здоровались выходившие из подъезда соседи. Они делали это тактично, с сочувствием, каждый раз напоминая Варе, что она теперь вдова. Отвечая им, женщина ощущала неловкость. Ей казалось, что она должна иметь более скорбный вид. Например, одеться в черное и повязать траурную кружевную косынку – в ней на поминках сидела только Изабелла Степановна'.
"Когда мы с Андреем только собирались пожениться, я часто думала: могу ли я без него жить? – вспомнила Варя. – И думала, что если с ним что-то случится, то я покончу с собой. Да, странно теперь об этом вспоминать! Как будто это были не мы… А мы и в самом деле были другими. Не знаю, лучше или хуже, но по крайней мере любили друг друга. Тогда бы я плакала, убивалась… Вряд ли бы руки на себя наложила, но слез было бы целое море… А сейчас?
Странно, но до меня даже не доходит, что он в самом деле умер…" Варя нашла наконец точное определение своим чувствам. Муж ушел из жизни слишком внезапно. Он не был болен – если бы пришлось долгие месяцы выхаживать его, обретать надежду, снова терять ее, то сейчас ей было бы намного тяжелее… И в то же время – легче. Если бы с ним произошел несчастный случай – она бы тоже не смирилась так просто. Если бы его убили – она бы звонила следователю каждый день, не спала ночами, металась, не находя себе места… Но как понять то, что произошло в поезде? Это выглядело так, как будто он сошел на промежуточной станции, не доезжая до конечной остановки. Не взял багажа, не попрощался с ней – попросту бросил все это, как что-то ненужное, не имеющее никакой ценности…
– Варечка, не нужно ли чем помочь? – обратилась к ней соседка с пятого этажа. Эта жизнерадостная полная брюнетка только что вывела на прогулку обожаемого внука. – Ты только скажи, не стесняйся.
И заходи к нам, если заскучаешь. Чаю попьем, телевизор вместе посмотрим.
– Спасибо, – ответила растроганная Варя. – Только скучать мне особенно некогда. Сейчас у меня отгулы, а потом опять на работу.
– И к лучшему! – одобрила соседка. – В работе все забывается. Главное – не замыкайся! В гости побольше ходи, к себе приглашай! Ты ведь еще молоденькая, симпатичная. Да в твои годы некоторые в первый раз замуж идут!
Варя смущенно улыбнулась, но ответить не успела. К ним медленно подъехала машина – бежевая, вся пятнистая от неудачной подкраски «Волга». Водитель притормозил и высунулся в окошко:
– Квартира 52 не здесь?
– Это я! – невпопад откликнулась Варя и торопливо попрощалась с соседкой.
Уже садясь в машину, она мельком глянула в окно и увидела, что соседка во все глаза разглядывает машину и ее владельца. Варя отвернулась. «Еще решит, что я сразу же после похорон закрутила любовь, – подумала она. – Прямо по ее рецепту!»
– Выезжать удобнее с другого конца, – сказала Варя. – Вон туда… И направо. А.., куда мы поедем?
Утром, когда он позвонил ей, она не успела задать этот вопрос. Мужчина напомнил о себе – это ему она звонила вчера по домашнему телефону Елизаветы Юрьевны. Представился – вчера он был слишком ошеломлен, чтобы это сделать. Его звали Николай. Сказал, что им необходимо встретиться и поговорить – не откладывая. Варя не совсем была уверена, что дело такое срочное, но когда Николай сказал, что Лиза просила ей кое-что передать… Она дала ему свой адрес, а он описал, как выглядит его машина. Как выглядит сам Николай, Варя не расспрашивала – это показалось ей излишним. И кем он приходится покойной – она тоже до сих пор не знала. И сейчас пыталась угадать, осторожно поглядывая в его сторону. Рассматривать его в упор ей казалось неудобным.
– Куда поедем? – Николай, казалось, озадачился этим вопросом. – Ну, я не знаю. Можно и к нам.
– К вам?
– Ну, на квартиру. Где я живу.
Варя слегка встревожилась, хотя его внешность особых опасений не внушала. Даже подумалось: неужели Елизавета Юрьевна могла заинтересоваться таким кавалером? Вряд ли он был ее братом – никакого внешнего сходства. У нес было узкое лицо с тонкими чертами, а у него – широкое, круглое, обрюзгшее… И нос «уточкой». У нее – каштановые пышные волосы, а у него – какие-то неприглядные рыжие клочья, которые вряд ли были расчесаны этим утром… Николай сидел, и поэтому Варя не могла определить его рост. Но была уверена, что, когда тот встанет, его макушка окажется где-то на уровне ее подбородка. "Господи, да что у них общего?
– лихорадочно соображала она. – Кто он ей? Если не родственник, то… Муж? Да нет, не может быть!"
– Может, лучше посидим в кафе? – нерешительно предложила она.
Но Николай запротестовал, сказал, что не хочет говорить на людях. И в конце концов, почему бы не поехать к нему домой? Неужели она, Варя, его боится?
До сих пор она не решила для себя этот вопрос.
Но когда он прямо его задал, Варе стало не по себе. «В самом деле, неужели я его боюсь? Да что за глупости! Он мелкий, хотя и толстый. Я с ним как-нибудь управлюсь, если что…» Она сказала, что у нее нет возражений, – ему виднее, куда ехать. И замолчала, глядя в окно.
Они ехали довольно долго – прошло почти полчаса, прежде чем Николай припарковал «Волгу» во дворе, окруженном бело-голубыми панельными башнями. Николай запер машину, набрал код на исцарапанной двери подъезда и широким жестом пригласил Варю войти. Она неприязненно оглядела облупленные стены. У них был такой вид, будто по ним стреляли дробью. И всюду – какие-то закутки, темные углы… Такие подъезды пугали ее – она предпочитала безыскусную планировку хрущевских лестничных клеток. Уж там-то маньяку спрятаться негде.
Лифт был под стать подъезду – густо исписанные стены и потолок, следы поджога на пульте. Варя бросила косой взгляд на Николая. Тот стоял молча, опустив голову, будто о чем-то задумавшись. Ему и в голову не приходило развлекать гостью светской беседой. Да она и не рассчитывала на это. «Все-таки – кем он приходился Лизе?» Варя с подачи Николая стала называть покойную по имени.
– Ну вот.., тут мы и жили. – Николай отпер стальную, обитую черным дерматином дверь и любезно пропустил Варю вперед. – У меня не убрано… Вы уж простите.
– Конечно, – пробормотала она, переступая порог. – А, так у вас ремонт…
Обои в прихожей были содраны. Голые бетонные стены явно ждали, когда ими займутся, – в углу Варя заметила рулоны новых обоев, пачку клея, кисть…
Запирая дверь, Николай обернулся и пояснил:
– Это Лиза ремонт затеяла. Надоело жить в грязи. Вот я и делал понемногу… А теперь не знаю, когда и кто все это закончит. Мне-то уже ничего не нужно. Выпить не желаете?
– Нет-нет, – поспешно отказалась Варя.
– А почему? Вы-то не за рулем.
– Ну, я… Просто не пью, – твердо проговорила она.
– А я пью, – заявил Николай, и Варе послышался какой-то вызов в его интонациях. – Не разувайтесь, нет смысла.
Он провел ее в комнату, где находился, видимо, эпицентр ремонта. Половина комнаты пребывала в таком же состоянии, что и коридор, – оголенные бетонные стены, белые следы шпаклевки… Другая половина была уже оклеена веселенькими обоями – в зеленый и желтый цветочек. Варя высмотрела наименее захламленное кресло и присела. Она осторожно осматривалась и признавалась себе, что и жилье Елизаветы Юрьевны представляла себе немного по-другому.
Беспорядок был страшный и, видимо, привычный… Везде валялись скомканная рваная бумага и обрывки обоев. Повсюду грудами лежала одежда, место которой было в стиральной машине. Испачканный клеем спортивный костюм, носки и майки, растянутый синий свитер… Варя сняла его со спинки своего кресла, чтобы сесть поудобнее, и положила на диван. Хозяин тем временем удалился на кухню и теперь звякал там посудой. Варя почувствовала себя очень неуютно. «Зачем я сюда приехала? – ругала она себя. – Неужели нельзя было по телефону выяснить, что просила передать Лиза? Ага, по телефону! – возразила она самой себе. – Он так неожиданно позвонил, так настаивал, что я просто ничего не сообразила… Где он там возится?»
Хозяин вернулся в комнату с двумя стаканами.
В одном, который он вручил Варе, оказалась кока-кола. В другом плескалось нечто прозрачное, и Варя догадалась, что это вовсе не вода.
– Примите еще раз мои соболезнования, – сказала она, чтобы нарушить воцарившееся молчание.
Николай сделал судорожный глоток и кивнул:
– Спасибо! Вы, кстати, единственный человек, который мне соболезнует.
– Как это?
– А так. Ее родители на меня вчера набросились, будто я виноват! Я поехал к ним вечером, чтобы известить… А они уже знали. – И как бы про себя добавил:
– Можно подумать, им одним тяжело!
Варя не знала, что сказать в ответ. Расспрашивать, почему родители Лизы так отнеслись к этому странному человеку? «Глупый был бы вопрос! – подумала она. – Мои тоже были бы против, если бы я жила с кем-то подобным… Неужели он все-таки…»
Николай подтвердил ее догадку, сообщив, что прожил с Лизой шесть лет и они даже хотели пожениться. Вот только он-то остался при своих прежних намерениях, а Лиза передумала.
– Так что я здесь вроде гостя, – усмехнулся он, окидывая взглядом ободранные стены. – Гость, понимаете? Или квартирант. Квартира Лизина. Ну а вместо того, чтобы платить ей за комнату, я делаю ремонт. Чтобы уж совсем без дела не сидеть. Но теперь-то хрен им! Пусть сами все доделывают!
И он осушил стакан. Варя невольно поежилась.
«Какой странный у него взгляд… Глаза какие-то злые… И что она в нем нашла? Ничего странного, что Лиза передумала выходить за такого замуж!»
Николай тем временем встал и молча прошел на кухню. Там снова послышалось стеклянное звяканье – наверное, только что выпитая порция водки его не удовлетворила. И тут Варе на глаза снова попался синий свитер, который она же переложила на диван. Это ей что-то напоминало. Кто-то упоминал о синем свитере… В связи с глазами какого-то мужчины…
Она вспоминала не долго. И когда Николай вернулся – с наполненным почти до краев стаканом, – Варя уже стояла, сжимая в руках сумку. Он удивился:
– Как, уходите? Что ж вы не сказали, что торопитесь?
– Я не тороплюсь, но мне пора.
Варя направилась к двери, но хозяин преградил ей дорогу.
– Погодите, вы что – все-таки испугались? – удивился он. – И чего боитесь? Что я пью? Да вы не обращайте внимания! Я нормальный человек, к вам не полезу. Мне таких развлечений не нужно, знаете ли. Я предпочитаю добровольное согласие.
Варя крепче сжала сумку – его заверения ей совсем не понравились. «Если он подойдет ко мне, я его огрею по башке, – лихорадочно соображала она. – В сумке зонтик, он тяжелый!» Николай вопросительно посмотрел на гостью и пожал плечами:
– Да как хотите. Не интересно, что вам Лиза передала, – ваше дело, идите. Только она говорила, что это важно.
– Так скажите, в чем дело, и я пойду, – пробормотала Варя.
– «Скажите»! – передразнил он, явно забавляясь ее испугом. – Она весь вечер сидела, писала, столько бумаги изорвала! По-вашему, я могу все это в двух словах рассказать?
Он бесцеремонно отодвинул гостью в сторону, и она почувствовала, что рука у этого толстого коротышки твердая. Варя чуть не вскрикнула, но ей стало стыдно. Она снова отругала себя: «Взрослая женщина, а ведешь себя как школьница! Ну и что, что он мужчина? Неужели не отобьешься? Тем более, что теперь ты куда ближе к двери, чем он!»
Николай вышел в смежную комнату. Оттуда теперь доносился стук выдвигаемых и тут же задвигаемых ящиков, шелест бумаги и отчетливое чертыхание. Варя прислушивалась и при этом пыталась восстановить в памяти слова уборщицы из фотомастерской. Та описывала мужчину, который несколько раз врывался в мастерскую и устраивал сцены Елизавете Юрьевне. По словам уборщицы, заведующая после таких происшествий была сама не своя, едва не плакала… «Как та девушка описывала мужчину? Маленький, полный, в растянутом синем свитере… Глаза круглые, навыкате – и очень злые… Да, это он! Конечно он! Господи, так это ее сожитель! – Варя пыталась взять себя в руки, чтобы Николай не заметил ее страха, когда вернется в комнату. – Ну и что? Даже если это он – все равно уборщица хватила через край, когда назвала его убийцей! Да разве такую колоритную фигуру не заметили бы в то утро?! Тем более он там уже бывал не раз. Нет, он не мог этого сделать. Он даже не знал, что Лиза погибла, когда я ему звонила!»
Николай вернулся в комнату, протягивая гостье изрядно помятый конверт:
– Это Лиза для вас уложила. Весь вечер писала, я даже удивился. Никогда не видел ее за этим делом. Вообще, вы замечаете, что люди теперь редко что-то пишут? Даже письма уже не в ходу. Обходятся телеграфом и телефоном.
Варя молча кивнула. Сама она тоже никогда не писала даже поздравительных открыток. Ближняя родня жила в Москве, а с дальними родственниками связь поддерживала ее мать.
– Я еще спросил Лизу – почему бы ей не бросить мучиться и не передать вам все на словах? Разве не легче? – продолжал Николай. – А она так странно ответила… Сказала, что, может быть, уедет и лучше отправит вам письмо по городской почте. По-моему, она перетрудилась, – усмехнулся он. – Куда ей ехать? Сто лет никуда не ездила. Ну а когда это случилось… Я вспомнил, что она как раз накануне сидела и писала, и решил, что это важно. Вот и позвонил вам. Она сказала, у вас муж умер. Это правда?
Варя снова кивнула и взяла конверт. Он не был запечатан, и она заглянула в него.
– Там, кроме письма, еще кусок пленки, – удовлетворил ее любопытство Николай. – Я посмотрел. Вчера, когда вернулся от ее родителей…
Да, устроили вы мне денек… Вы, конечно, не виноваты, я бы все равно узнал. Но лучше бы попозже! Может, по мне не скажешь, но я до сих пор как оглушенный…
И, видимо в доказательство своих слов, он снова припал к стакану. Варя подняла глаза от конверта:
– Скажите, вы в самом деле ходили в фотомастерскую и устраивали ей сцены?
– Сцены мастерской? – усмехнулся Николай, вытирая губы ладонью. Насколько Варя могла заметить, он не привык закусывать.
– Вы, наверное, меня не поняли, – сказала она. – Я говорила о вашей жене. То есть…
– То есть невесте. – Николай продолжал усмехаться. – Понятно. Она вам нажаловалась, что ли?
Близко же вы сошлись. Не ожидал… Вообще-то Лиза не слишком откровенничала с чужими. Ну, не мне судить, может, вы вызвали у нее доверие…
– Она мне не жаловалась, – перебила его Варя.
Она почувствовала себя немного увереннее – может, потому, что видела: хозяин с трудом держится на ногах. В таком состоянии он был не слишком опасен. – Но я говорила кое с кем из мастерской, и мне описали вас. И рассказали про скандалы, которые вы ей закатывали прямо на работе.
И тут он взорвался – так неожиданно, что Варя даже испугаться не успела. Она только увидела, что стакан, который Николай только что держал в руке, мелькнул в воздухе и ударился о стену – ту, что была еще не обновлена. В комнате остро запахло водкой, по бетону расползлось темное пятно.
– Скандалы?! На работе?! – прошипел он и полез в карман. Варя отступила, но Николай просто вынул сигареты. Судорожно закурив, пробормотал себе под нос:
– Как же, конечно… Скандалы! Кому же знать, как не посторонним! Они всегда все знают! Конечно, я негодяй, конечно, цеплялся к ней, ломал ей жизнь… Вы-то вроде неглупая женщина, так зачем повторяете за дураками?! – повысил он голос. – Какие скандалы?! По-вашему, я не имел права пойти и посмотреть, кто клеится к матери моего сына?! Имел или нет?!
– О Боже мой, – пробормотала Варя. – Я ведь не знала…
– Да что вы вообще знали!
После этой вспышки он внезапно обессилел.
Опустился в кресло, прямо на кучу тряпья, и вяло затянулся сигаретой. Варя готова была поклясться, что глаза у него стали мокрыми. Но возможно, в этом был виноват дым.
– Вы будете там стоять – или уйдете? – поинтересовался Николай, видя, что гостья стоит в дверях, не двигаясь с места.
– У нес был сын? – вместо ответа, спросила Варя.
Она присела на самый край кресла – но уже не потому, что выбирала позицию, наиболее удобную для бегства. Варя перестала бояться этого человека.
Как ни странно, но в тот момент, когда он разбил о стену стакан, ее страх куда-то улетучился. Злобы в его вспышке не было. Только отчаяние.
– У нее?.. – пробормотал Николай. – У нас! Почему все говорят – «у нее»? Разве я совсем ничего не значу? Все-таки я отец! Может, не такой, как им хотелось бы, но отец – и пошли все к черту!
– А где ребенок? – Варя была уверена, что в квартире, кроме них, никого нет.
– У ее родителей. Я видел его вчера. – Глаза у него заблестели еще сильнее, и он наклонил голову, яростно колотя пальцем по сигарете. Уже не осталось пепла, который нужно было стряхивать, но Николай терзал сигарету до тех пор, пока не сломал.
Тогда он бросил окурок прямо на пол.
– Вы подожжете квартиру, – тихо сказала Варя. – Тут столько бумаги…
– А… Плевать. Все к лучшему, верно? И что она умерла – тоже к лучшему. Некого теперь ревновать, верно? Не перед кем выглядеть подлецом, дебилом…
Знаете, как она меня называла? Своим наказанием.
Вы как – согласны с ней?
И, не дождавшись отпета, он снова заговорил.
Варя его не прерывала. Она видела, что этому человеку необходимо выговориться.
– Если бы вы посмотрели на меня лет пять-шесть назад, вы бы не сказали, что я чье-то наказание, – заявил Николай, хотя Варя и не думала так его называть. – Думаете, Лиза в бреду была, когда со мной сошлась? Или ослепла? Нет, я ей нравился, она в меня влюбилась! Не верите, да?
Трудно такое представить? Вы думаете – сколько мне лет? Ну, не стесняйтесь, прикиньте на глазок!
Варя осторожно ответила, что, вероятно, Николаю около тридцати. Он фыркнул:
– Около! Мне и есть тридцать. Через полгода исполнится!
"Ото. – Варя старалась не смотреть на его весьма обширную плешь. – А я бы сказала – сорок.
Хорошо, что придержала язык, а то бы он опять чем-нибудь швырнул…"
Из дальнейшего рассказа хозяина выяснилось, что он по профессии – фотограф, хотя по образованию – химик-технолог. Но незадолго до окончания института молодой Николай сообразил: его будущая профессия вряд ли принесет ему материальное благополучие. Ни на кого, кроме себя, он рассчитывать не мог и всерьез задумался, как заработать на жизнь. И вот начал понемногу присматриваться к новой профессии. Дал объявление в газету, снимал свадьбы, похороны – и в конце концов стал прилично зарабатывать.
Николай познакомился с Лизой на очередной свадьбе, которую был призван запечатлеть в назидание потомству. Лиза была совсем молоденькая.
– Знаете, сколько ей было? Девятнадцать. Между прочим, – многозначительно добавил он, – я был у нее первый. И она ни разу об этом не пожалела! Жила со мной как у Христа за пазухой! Зарабатывал я прекрасно, одевал ее как куколку, на море два раза ездили…
Он погрустнел. Сказал, что, наверное, не поженились они именно из-за той дурацкой свадьбы. Мол, у Лизы осталось какое-то отвращение к подобным церемониям. Все тогда перепились. Даже Лизу заставили. Он сам признал, что не всегда имел силу воли, чтобы отказаться от угощения, и в результате часто возвращался после трудового дня пьяным. А она…
Конечно, не радовалась, начала задумываться.
– Черт, нужно мне было настоять, чтобы мы тогда же, сразу поженились! Не знаю, почему мы не решились… Хотели подождать, проверить себя.
А потом привыкли жить так. Если бы мы поженились, она бы сейчас вела себя по-другому…
Николай впал в мрачное оцепенение. Варя украдкой взглянула на часы. "Если он будет рассказывать мне всю свою жизнь, я не скоро выберусь…
Встать и уйти? Нужно решиться…" Она воспользовалась паузой и как можно мягче сообщила, что очень торопится, что дома у нее жуткий беспорядок после поминок. Ведь только позавчера похоронили ее мужа…
– Кстати, он тоже был фотографом, – сказала она, укладывая конверт в сумку.
– Да знаю, конечно, – пьяно кивнул Николай. – Я же знал его прекрасно. Андрей Кузмин? Да, верно.
– Вы знали его?! – изумилась Варя. – Почему же вы мне не сказали?
– А смысл? – пожал плечами Николай. – Ну знал. Сто лет знал. Погодите-ка минутку, я сейчас…
Варя заметила, что он бросил взгляд на уже подсыхающее на стене пятно, и догадалась, зачем Николаю снова понадобилось на кухню.
