Текст книги "Почерк зависти, или Я вас ненавижу"
Автор книги: Анна Дубчак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Трубку взяли не сразу.
– Добрый день... Будьте так добры, пригласите Викторию, – попросила Наталия, услышав в трубке высокий женский голос.
– Викторию? – возникла небольшая пауза, затем все тот же голос произнес: – Вы ошиблись, никакой Виктории здесь нет.
– Девушка, подождите, не вешайте трубку... Может, Виктория – ваша подруга? Дело в том, что у меня записан ваш телефон...
Но трубку уже бросили.
– Терпеть этого не могу... Так и хочется стукнуть эту девицу трубкой по голове! Ну почему у нас такой народ? Даже выслушать не хотят! Все, позвоню Сергею...
– Какому? – оживилась Сара.
– Да не переживай ты так, не Савельеву. Сапрыкину, моей палочке-выручалочке.
– Алло, Сережа? Да, ты угадал. Как дела на личном фронте? Понятно. Это уже диагноз, можешь ей так и передать. Откуда я знала про Каменку? Догадайся. Да, все правильно... И еще раз правильно, мне всегда от тебя что-нибудь да нужно... Сначала скажи мне, почему умерла Злата Малышева... Понятно. Я так и думала. А теперь еще такой вопрос: убийство Олега Малышева можно исключить? Это действительно самоубийство? Понятно... Нет, не все... Запиши, пожалуйста, телефон: 25-56-81. Узнай, будь другом, кому он принадлежит и адрес. И приходи к нам сегодня ужинать, хорошо? Ладно, через двадцать минут... Спасибо. – И обращаясь к Саре: – Вот человек – просто золотой! Мне иногда кажется, что это его надо прокурором ставить, а не Логинова.
– Ты опять им недовольна? – улыбнулась Сара. – Я, если честно, так обрадовалась, когда ты рассказала мне о том, что вы снова вместе. Это хороший знак.
– Знак-то хороший, но ты думаешь, он изменился?
– А с какой стати он должен меняться? Он – взрослый, сформировавшийся мужчина. Ты должна воспринимать его таким, каков он есть. Поверь, это неплохая партия...
– Сара! Какая еще партия? Я не собираюсь выходить за него замуж... – Она вовремя остановилась, потому что чуть не сказала ей о другом мужчине, по которому она тоже соскучилась и увидеть которого было бы для нее большим подарком. Но она сама все сделала для того, чтобы он не вернулся. Разве ей самой поступить, как Логинов, – приехать к нему и сказать: «Я пришла и больше никуда не уйду». Но это Логинов не уйдет. А она-то уйдет. И будет снова вести двойную жизнь. А почему бы и нет?
Через двадцать минут, перезвонив Сапрыкину, она записала: «Хрусталева Екатерина Андреевна, ул. Садовая, д. 38 кв. 90».
– Сереж, спасибо! Ты настоящий друг... Мы ждем тебя на ужин, не забудь.
Глава 6
НЕЧИСТОТЫ ПОД СНЕГОМ. ПОЛЕВОЙ БИНОКЛЬ. ЛИЦО СО ШРАМАМИ
Когда она открыла глаза, первое, что увидела, – полосатую желто-оранжевую грязную наволочку. Тошнотворный запах вызывал рвотные спазмы.
Она повернула голову и увидела себя в большом треснутом зеркале, стоящем на полу возле противоположной стены. Лежала она на каком-то сером тюфяке, набитом соломой или, как ей теперь казалось, гвоздями. Убогое жилище, в нем три колченогих стула, маленький стол, заставленный бутылками и вскрытыми консервными банками с острыми зазубренными крышками.
Она попыталась пошевелиться, но поняла, что тело не слушается ее. Сильно болела голова, ноги и живот. Она с трудом подняла руки и прикоснулась к лицу. Кажется, оно не было повреждено, чего нельзя сказать о голове – проведя по ней, она обнаружила запекшиеся раны и шишки.
Она старалась не думать о прошлом. Речь шла о выживании. Главное – выбраться отсюда и найти того, кто сделал с ней все это.
Превозмогая боль, она вылезла из-под вонючего ватного одеяла. Оказалось, на ней надета какая-то мужская рубаха, доходящая ей до колен. Из зеркала на нее смотрела смертельно бледная худенькая девушка с всклокоченными волосами. Обхватив голову руками, она силилась вспомнить лица ее насильников... Нет, не насильников. Это они думали, что изнасилуют ее, но она их перехитрила. Они только и успели, что избить ее... Но вот что с ней было потом, она не помнила. И не знала, кто привел или принес ее сюда и уложил в эту мерзкую постель. Как ни странно, но в маленькое окно бил солнечный свет. Как летом. Но это был обман. Подойдя к окну и выглянув на улицу, она поняла – светло от солнца, которое купается в ослепительно белом, сверкающем снегу... Пейзаж испугал ее – за окном простиралось лишь большое белое поле. Значит, ее привезли за город. Но кто? Если это мужчина, то почему он не воспользовался ее беспомощным состоянием? И вообще: как после всего того, что она пережила, ей удалось все-таки избежать насилия?
Увидев в углу комнаты ведро, она поняла его предназначение. А взглянув на свое белье, увидела небольшое пятно крови. Значит, сегодня 17-е или 18-е число. «Теперь буду по месячным определять, сколько прошло времени... Может, прошли годы, и я просто стала бессмертна? А что, если я уже в аду?»
В умывальнике было немного воды. Она умылась, обломком расчески причесала волосы. Нашла старые мужские джинсы, очень большие, рваный свитер грязно-розового цвета, мужские ботинки без шнурков, зеленую куртку, подбитую искусственным мехом, и, наконец, вязаную красную шапку с прожженной дырой. Надев все это и едва переступая ослабевшими ногами, она вышла из комнаты. И упала прямо на снег...
Жилище представляло собой маленький автобус с высокой подножкой, с которой она и упала. Гул, который она сначала приняла за шум в собственной голове, оказался шумом работающих мусороуборочных машин. Видимо, она попала на городскую свалку. Кроме того, теперь ей стал понятен источник тошнотворного запаха, которым было пропитано все вокруг.
«Ну что ж, пойду в город...» – решила она.
***
К Романову Наталия поехала с водкой.
– Это тебе, Василий, чтобы приводить в чувства слабонервных. Здесь еще копченая скумбрия... Лучше пусть твои руки пахнут рыбой...
– Вот это разговор! Я всегда подозревал, что мы найдем с тобой общий язык... Проходи... Кто тебя интересует?
Романов, рыжий и худой, словно олицетворял саму смерть...
– Ты уже вскрывал Малышева?
– Да. Он умер от потери крови. Никаких признаков насильственной смерти, – профессионально доложил Василий. И добавил: – Он был здоров как бык. Ты не знаешь, что у них там произошло?
– У тебя ведь и Злата?
– Да уж... Не лицо, а маска из фильмов ужасов. Она что, изменяла ему?
– Вот бы знать... – она ходила вокруг столов, на которых лежали тела мужа и жены Малышевых. – Хотя я думаю, что ты прав. Ревность, наверное, одна из самых частых причин преступлений. Она ослепляет...
И тут она замолчала, поняв, что если это так, то ее саму давно бы уже убили, причем дважды. Один раз в роли убийцы мог выступить Валентин, в другой – Логинов...
***
Она опаздывала на урок. Уйти из школы сейчас, в середине года, было просто невозможным. Надо готовить детей к экзаменам, разучивать развлекательную программу к Новому году, который уже не за горами. Кроме того, устраиваясь на работу, Наталия клятвенно обещала завучу Елизавете Максимовне Бланш, что она год проработает точно. Но теперь ей катастрофически не хватало времени на расследование преступления.
Можно было, конечно, все прекратить. Тем более, ее ведь никто не нанимал. И никто, естественно, не собирался платить ей за услуги. К тому же если разобраться, то и преступления-то никакого не было, а так – цепь трагических случайностей, которые, кстати, вились вокруг Сары. Но видения-то были! Варфоломеев, например. Ведь она УВИДЕЛА его не случайно. Значит, ожидается очередной труп.
Однако четкого представления о том, кого она ищет, не было. Но навестить Хрусталеву-то надо. Погибла Злата Малышева. Ее избил муж, а потом погиб сам. Как узнать причину этой трагедии?
«Наташа, ты становишься бессмысленно любопытной. Остановись! И вычеркни ПОКА из памяти эти страшные истории...»
Эту фразу она сказала себе в учительской, куда залетела, как большая белая птица. Всего-то минуту она пробыла на улице, пока добежала от машины до крыльца, но снег валил ужасно!
Бланш, что-то писавшая за столом, посмотрела на нее с удивлением:
– Наташа, мне, конечно, очень нравится твое рвение, но на сегодня уроки-то отменили. То тебя невозможно удержать на работе, а то заявляешься ЕДИНСТВЕННАЯ из всего коллектива...
– О каком таком рвении вы говорите, Елизавета Максимовна? Я ничего не понимаю...
– Сегодня 25 градусов мороза, дети в школу не пошли, по радио же объявляли...
– А вы что же здесь тогда делаете?
– Пытаюсь сочинить новогодние стихи. Но у меня что-то неважно получается... Может, ты что-нибудь придумаешь? – Она повернулась к Наталии, а той уже и след простыл! Бланш поправив на крохотном веснушчатом носу круглые очки, вновь с грустью склонилась над тетрадкой. В ней была выведена всего лишь строчка: «Новый год, Новый год! Школа музыкальная...»
***
Садовая, 38 – одиннадцатиэтажка. Но лифт почему-то не работал.
Наталия поднялась на восьмой этаж и остановилась перед дверью, на которой мелом было написано «90». Изнутри послышалось какое-то движение, потом тонкий голосок произнес: «Кто там?»
– Мне нужна Хрусталева Екатерина Андреевна.
Дверь не сразу, но открылась. На пороге стояла черноволосая невысокая девушка. Широкоскулое лицо выдавало татарку. «Ей больше бы подошло имя Раиса или Роза», – подумала Наталия, решив, что это и есть Екатерина.
– Я Хрусталева.
Именно так и оказалось, но Раиса-Роза-Екатерина и не думала приглашать Наталию в квартиру. Она выжидательно смотрела на нее черными блестящими глазами и казалась испуганной.
– Ничего страшного, – успокоила ее Наташа. – Просто я хотела спросить у вас о Злате Малышевой. Вы, пожалуй, последний человек, с которым она разговаривала перед смертью...
Хрусталева наконец распахнула дверь.
В комнате, куда они вошли, кроме раскладушки, старого шкафа и двух стульев, ничего не было. Видно было, что девушка едва сводит концы с концами...
– Кто вам сказал, что я с ней встречалась? – спросила хозяйка.
– Никто. Ваш телефон был записан в ее записной книжке...
– А вы кто ей, сестра, что ли?
– Нет, я из милиции... – Наталия достала свое удостоверение общественного помощника следователя, которое ее еще ни разу не подводило. – Так что скажите, встретились вы с ней или нет?
– Нет. Должны были встретиться, но она не пришла.
Наталия тем временем разглядела, что лицо Хрусталевой было перерезано двумя тонкими шрамами, отчего глаза ее казались узкими, а скулы – широкими. Так что никакая она не татарка... Может, когда-то получила травму...
– Вы давно знакомы со Златой?
– Погодите... Вы сказали: «перед смертью»? Вы хотите сказать, что она умерла?
– Да. Но сначала вы ответьте на мой вопрос: как давно вы были знакомы со Златой?
– Я познакомилась с ней всего несколько дней тому назад...
– При каких же обстоятельствах? И зачем собирались с ней встретиться?
– Мы разговорились с ней в автобусе...
– Номер автобуса, – Наталия специально достала свой блокнот, чтобы Хрусталева поняла, насколько важны ее сведения. – Конечно, не помните?
– Почему... В одиннадцатом.
– Где села она, а где вы?
– Мы обе сели с ней на конечной, у церкви, а вышли у рынка... Она сказала, что ей надо что-то купить... Кажется, мясо...
– Так, хорошо. Вы разговорились. О чем?
– Да так, о разных мелочах...
– О французском белье?
Хрусталева покраснела.
– Почему вы так решили?
– Не важно. Так что там у вас получилось с французским бельем?
– Ничего. Потому что она не пришла...
– Кто? Точнее, пожалуйста!
– Злата не пришла. Она обещала мне принести ночную сорочку для продажи...
– Вам, совершенно незнакомой девушке?
– А что в этом странного?
– Французскую?
– Да...
– Просто я вижу, как вы живете, вот и подумала, что это как-то странно... Вы бы перепродали ее? Сорочку я имею в виду?
Опустив голову, она призналась:
– Да, конечно. Но Злата почему-то не пришла... Так что с ней?
– Ее кто-то сильно избил... И это могло произойти как раз в пять часов вечера – именно в то время, когда вы с ней должны были встретиться. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Да... Так вот, значит, почему она не пришла... Какое несчастье...
– Вам нечего больше сказать?
– Да нет... Я же ее почти не знала... Вернее, СОВСЕМ не знала.
– А может, она разговаривала с вами о чем-нибудь, что имеет отношение к произошедшему? Знаете, как это бывает: встретятся люди в транспорте – разговорятся, разоткровенничаются...
– Нет, Злата, по-моему, не из таких... Это я с ней разговорилась, потому что поняла – деньги она не считает, и ей можно будет при случае что-нибудь продать...
– Вы сами-то где работаете?
– Нигде. Я безработная...
– Понятно. Я вас попрошу: если вы что-нибудь все-таки еще вспомните, позвоните мне, пожалуйста, вот по этому телефону...
Когда она вышла на улицу, то поняла, что Хрусталева, как вампир, выкачала из нее всю энергию. Сильно болела голова, мысли разбегались – она с трудом смогла собрать их, пытаясь проанализировать разговор. Все, что наговорила ей эта Катя, показалось как-то неубедительным, неправдоподобным. Злата навряд ли ходит на рынок за мясом и ездит на автобусах. Тем более она не стала бы разговаривать с этой уродкой, спекулянткой и авантюристкой... У нее же на лице написано, что она нечиста на руку! Что-то здесь не так...
И она решила съездить на работу к Малышеву.
Строительная фирма «Дрофа» располагалась на первом этаже административного здания, куда можно было пройти без пропуска, поскольку там же находилось кафе, где обедали служащие всех контор, находившихся поблизости.
Наталия застала заплаканную секретаршу, которая прикрепляла черный шелк к большому овальному зеркалу.
– Здравствуйте. Можно мне поговорить с вами об Олеге Николаевиче Малышеве?
– А вы откуда, с «Водоканала»?
– Нет, я из милиции. Скажите, вы видели вчера своего шефа? И в какое время?
Секретарша, похожая на школьницу, настолько худы были ее голые ноги и наивны глаза, машинально поправила кружевной воротничок темного шерстяного платья, напоминавшего школьную форму.
– Видела, конечно, но только утром и в обед... А потом он уехал, – ответила «школьница».
– Как он выглядел? Постарайтесь вспомнить все, особенно его лицо... Какое у него было настроение? Может, ему кто-то позвонил?
– Знаете, звонков всегда много, но я их все записываю...
– Можно взглянуть?
– Конечно. А какой конкретно день вас интересует?
– Мне трудно ответить на ваш вопрос. Будет лучше, если я сама взгляну в ваш журнал... И все же: какое у Олега Николаевича было настроение вчера?
Секретарша передала ей журнал с закладкой, раскрыла его и сказала неуверенно:
– Знаете, мне показалось, что он был сильно расстроен чем-то... И еще: он попросил меня купить ему одну вещь... Очень дорогую, но, как мне показалось, срочно нужную. Он даже дал мне машину...
– Что за вещь?
– Полевой бинокль.
«Так я и думала...»
– А почему же он сам не поехал за ним? Был так занят?
– Мне показалось, что он ждал звонка...
Наталия принялась листать журнал. «Вот, 16 декабря...» Но звонки были преимущественно производственного характера: звонили прорабы с участков (Наталия расспрашивала секретаршу подробно о каждой фамилии), из Горэнерго, с электромеханического завода... И только один звонок заинтересовал Наталию: «одноклассница».
– Она назвалась?
– Нет. Просто позвонила какая-то женщина, представилась одноклассницей Малышева и попросила ее соединить с ним.
– А что Малышев?
– Взял трубку.
– Он был в своем кабинете?
– Вы хотите спросить, не видела ли я выражения его лица? Нет, не видела... Но когда он вышел спустя приблизительно час после этого разговора, выглядел он подавленно. Я еще спросила его, что случилось... Но он сказал, что ничего. Знаете, я еще подумала тогда: может, позвонила его старая любовь, к примеру... Это глупо, конечно... – Девушка засмущалась и натянуто улыбнулась, показывая мелкие зубки.
– А Злата, жена, часто ему звонила?
– Нет, очень редко.
– Вы можете что-нибудь мне сказать об их отношениях? Я понимаю, конечно, что сейчас, когда Олега Николаевича нет, об этом как-то неудобно говорить... Он же нравился вам, ведь так? И все же постарайтесь вспомнить!
– Понимаете, вы можете, конечно, не поверить, но для Олега Николаевича Злата была всем. Он очень любил ее.
– Неужели это так бросалось в глаза?
– Может, кому-то и не бросалось, но когда работаешь с человеком с утра до вечера, то многое становится понятным... Взять хотя бы то, что он всегда сам составлял список необходимых покупок и отправлял меня с водителем за ними... Если бы вы только видели эти списки! Там было все, вплоть до сорта шоколада... Он очень внимательно относился к своей жене, мне кажется, он делал все, чтобы она была счастлива!.. Билеты в консерваторию, театр, на концерт... Он очень беспокоился, что она весь день одна и скучает... Ее жизни, мне кажется, можно только позавидовать... Не знаю, как она будет теперь, без Олега Николаевича?..
– Так вы ничего не знаете?
– О чем?
– Дело в том, что Злата тоже умерла. Вчера.
– Умерла?!
– Да. Ее кто-то сильно ударил по голове, и она скончалась... Так что... сами понимаете... Вы извините, но я должна продолжить... Итак, вы купили ему бинокль. А что было дальше?
– Он... он уехал, и больше я его не видела...
– Это было вчера?
– Да. А вы не знаете, зачем он ЭТО сделал?
– В том-то и дело, что мы не знаем... Ваша фирма вроде бы процветает, вы планируете открыть три дочерних предприятия и завод железобетонных конструкций, ведь так?
– Так... Только не знаю, как мы будем теперь, без Малышева...
***
Подъезжая к своему дому, она увидела, как школьники, которым отменили занятия из-за сильного мороза, катаются с ледяной горки. Вывалявшись с головы до ног в снегу, они гонялись друг за другом, совсем не замечая холода...
Соня встретила ее с улыбкой, которая могла означать только одно: Логинов дома.
– Игорь, тебе можно памятник поставить! Сидишь в квартире, в которой плавают такие вкусные ароматы, и не ешь... Неужели ждешь меня?! – Наталия чмокнула его в щеку и, взяв за руку, потянула за собой на кухню. – Идем, я зверски проголодалась! А за столом расскажу тебе кое-что занятное...
Но рассказ о Хрусталевой и бинокле не произвел на Логинова ожидаемого впечатления.
– Ты гоняешься за тенями. Зачем вообще искать причину самоубийства? Бессмысленно.
– А что, если это убийство, а не самоубийство? Где доказательства? Малышеву могли вскрыть вены, а потом запереть дверь. А избиения? Что же, по-твоему, женщины сами себя избили?
– Почему во множественном числе? Какие женщины? Насколько мне известно, избили только Злату, жену Малышева.
– Это у меня просто сорвалось... Хотя не думаю, что, попав в лапы братьев Караваевых, Оля Савельева осталась бы жива... Может, звучит цинично, но, видимо, это к лучшему, что она разбилась в машине вместе с ними...
Она хотела рассказать Игорю о гримерной Варфоломеева, которую УВИДЕЛА накануне, но как-то не получилось. После обеда, которым их накормила Соня, организм потребовал сна. Глаза слипались, голова отказывалась работать.
Уже лежа в постели, она вдруг поднялась на локте и спросила, словно в полусне:
– Скажи, Логинов, кто у нас в городе делает самые сложные пластические операции? – И, не надеясь на ответ, снова закрыла глаза. Но вдруг услышала:
– Профессор Крашенинников.
– А ты откуда знаешь?
– Оттуда. Это ведь он в восемьдесят девятом году по кусочкам собрал лицо родной сестры Арнольда Манджиняна, когда ее вытащили из горящей квартиры... Мы же с ним тогда все дни и ночи дежурили у Викиной палаты, доставали лекарства, облепиховое масло... Крашенинников Николай Васильевич – мировой мужик. Тебе он зачем? Ты что, хочешь, как Мерилин Монро, сделать себе пластическую операцию?
– Угадал. Я хочу стать мужчиной. Мне надоело быть женщиной – хочется разнообразия...
– Разнообразия? Всегда пожалуйста... раздевайся...
– Что ж, мне с себя кожу снимать теперь, что ли?..
И как нарочно, во время их возни под одеялом в дверь спальни постучала Соня:
– Вы будете пить чай или нет?
– Уволь ее, пожалуйста, – прошептал Логинов, вздыхая и постанывая от досады, что их так не вовремя потревожили, – уволь хотя бы на пару часов!..
– Да я скорее тебя уволю, чем Соню... Соня, мы БУДЕМ пить чай. Уже идем...
Глава 7
СЕСТРЫ ХРУСТАЛЕВЫ. ОЛЯ САВЕЛЬЕВА В ШЛЯПКЕ С АНГЛИЙСКОЙ СЕТКОЙ
Бензин был на исходе, поэтому Наталия поехала на заправочную станцию. Но на той, что находилась ближе всех к дому, горючего не оказалось. Не было его и на следующей... Так, проклиная свою любовь к контрастам и ругая себя за то, что она осталась, как патриотка (но скорее, как идиотка), жить в своем родном городе вместо того, чтобы укатить куда-нибудь на юг Франции или в швейцарские Альпы, она доехала до переезда, за которым начинались поля. Окраина города, мрачное место с подслеповатыми домиками и целыми полчищами одичавших голодных собак...
– Вам не страшно работать в таком месте? – спросила она у девушки, отпускавшей бензин. Совсем молоденькая, ярко накрашенная, она смотрелась как кукла за своим прозрачным и удивительно чистым стеклом, словно в витрине магазина, где каждый мог купить ее по сходной цене.
– Сначала страшно было, потом привыкла. Вообще-то у нас есть «крыша»... Вам сколько литров?
Отъезжая со станции, Наташа заметила нищенку возле пивного ларька. Ветер со снегом трепал ее волосы, выбившиеся из-под красной маленькой шапчонки. Женщине было лет под семьдесят; худая, с изможденным лицом, она стояла с отсутствующим видом и, казалось, чего-то ждала. Или кого-то. Наталия хотела было дать ей денег, но, представив, что будет с этой несчастной после того, как она выпьет, передумала: «Она же уснет и замерзнет...»
Первый клинический городок был похож на картинку из андерсеновских сказок: выстроенные в готическом стиле корпуса, утопающие в снегу, светились оранжевыми узкими окнами. Словно это вовсе и не больница, а декорация. В этой сказке работал хирург Крашенинников Николай Васильевич, оказавшийся высоким аккуратным стариком.
Его пришлось ждать около сорока минут.
– Выслушайте меня, пожалуйста, и ответьте всего на один вопрос. Для начала представлюсь: Орехова Наталья Валерьевна, можно просто Наташа.
– Тронут до глубины души... Но если речь идет о ВАШЕЙ внешности, Наташа, то я и пальцем не пошевелю – более красивого и одухотворенного лица мне еще не приходилось видеть... Если же мечтаете о кукольном личике, которое нынче в моде, поезжайте к Абрамову. Он знает толк в этих глупых мордашках...
– Я не по этому вопросу. Николай Васильевич, взгляните сюда, пожалуйста, – она достала блокнот и показала рисунок, сделанный ею по памяти после встречи с Хрусталевой. На нем были четко обозначены линии шрамов. – Вы никогда не делали такой операции? Я понимаю, конечно, что рисунок никуда не годится, но лучше я все равно не умею, а сфотографировать мне эту девушку не удалось... Может, все-таки вспомните?
И тут Николай Васильевич совершенно неожиданно смягчился, как-то особенно внимательно посмотрел на нее и пригласил в свой кабинет. Здесь было светло и тепло, а возле окна зеленел бегониями, цвел китайскими розами миниатюрный зимний сад.
– Да мне и вспоминать нечего... Эту операцию делал я. Больше того, я знаю, как зовут эту девушку, и помню, при каких обстоятельствах она ко мне попала.
– Автокатастрофа?
– Нет... хуже. Эту девушку зовут Саша. Еще будучи десятиклассницей, она влюбилась в одного парня, который должен был жениться или женился на ее родной сестре. Словом, сестра плеснула Саше в лицо соляной кислотой...
– Какой ужас! Но ведь после такого, насколько мне известно, очень трудно как-то облагородить лицо... Оно остается страшным на всю жизнь?
– Это уже зависит от хирурга... Саша вовремя обратилась в больницу. Вернее, ее вовремя привезли. Она была без сознания. Еще удивительно, как не пострадали глаза...
– А что стало с ее сестрой?
– Ничего. Она исчезла, ее искали, но бесполезно.
– Давно это было?
– Сейчас подсчитаю... Так... кажется, семь с половиной лет назад.
– А фамилию ее не помните?
– Помню. Хрусталева. Красивая фамилия, потому и запомнил.
– А вы уверены, что ее зовут Сашей, а не Катей?
– Нет. Это ее сестру как раз и звали Катей.
– А вы что, ее видели?
– Видел, конечно. Ее портрет был расклеен по всему городу.
– И... Я хотела спросить, сестры были похожи?
– Да нет, нисколько...
– А родители у них были?
– Не знаю... Наверное, нет. Погодите-ка, я же могу попросить найти медицинскую карту, там должны быть сведения. У вас есть время? Вы, как я понимаю, из милиции?
– А что, заметно?
– Нисколько, – улыбнулся доктор. – Просто я видел вас в театре вместе с Игорем Логиновым. Вот такой я наблюдательный...
Крашенинников позвал медсестру, которая, получив задание, ушла в архив и вернулась оттуда почти через час:
– Вот. История болезни Александры Хрусталевой.
Николай Васильевич, поблагодарив сестру, обратился к Наталии:
– Взгляните, вот даже ее фотография. Видите, у нее глаза закрыты, это потому что она была без сознания. Снимок был сделан прямо перед операцией корреспондентом «Молодежной газеты», который делал об этом случае репортаж... Я его сохранил – подумал, может пригодиться кому-нибудь при защите диплома или составлении учебного пособия для специалистов ожоговых центров. А что касается ее родителей, то, взгляните сами, в графе «родители» прочерк, мне кажется, что они из детдома. А привезли ко мне Сашу, если мне не изменяет память, из общежития бытового комбината, где в то время они жили.
«Да, это, несомненно, Катя Хрусталева, Но почему она изменила имя? Зачем ей было становиться Катей – преступницей, которую разыскивали за то, что она изуродовала лицо сестры? Если Сапрыкин искал ее по своим компьютерным каналам, значит, и квартира эта, в новостройке, принадлежит официально не Саше, а Кате... Но куда же тогда делась сама Катя?»
– Николай Васильевич, мне очень нужна эта фотография. Понимаете, эта женщина была единственным человеком, который видел одну девушку перед смертью... Мне надо кое-что выяснить... Хотите, я оставлю вам в залог деньги?
– Нет, детка, мне ничего не надо. Я верю вам. И передайте от меня привет Игорьку... Был рад с вами познакомиться.
***
У Логинова в кабинете было, как всегда, накурено.
– Ты? Что случилось? – Игорь даже привстал, увидев Наталию в дверях. – У тебя лицо какое-то странное.
– Да нормальное лицо, а вот это лицо – более чем странное! Взгляни... – она положила ему на стол фотографию Саши Хрусталевой. – Ужас, скажи?!
И она рассказала ему про свой визит к Кате Хрусталевой.
– Я ничего не понимаю. Может, позвать Сапрыкина? Но ведь он мне дал этот адрес... Я разговаривала там с девушкой, назвавшейся Катей, а на самом-то деле она, оказывается, не Катя, а Саша? Вот я и хочу узнать, что произошло семь лет тому назад и нашли ли Катю.
– За минуту я это, конечно, не выясню, но поручу Арнольду... – Логинов, не откладывая дела в долгий ящик, тут же позвонил Манджиняну и попросил его навести справки о Екатерине Хрусталевой и о ее причастности к уголовному делу, связанному с нанесением тяжких телесных повреждений сестре. Заодно узнать о семейном положении обеих сестер на момент совершения этого преступления.
– Кстати, что это ты так эксплуатируешь моих друзей? – съехидничал прокурор.
– Сапрыкина я пригласила сегодня на ужин... Так что купи по дороге вина и не задерживайся. А я подойду попозже – у меня дела.
– Ну-ну! Опять с Сарой проворачиваете какие-то авантюры?
– Вообще-то, мы делаем вашу работу. Могу поспорить, что дело со Златой – нечисто. А что касается Малышева, то уверена, БИНОКЛЬ, на который ты не обратил внимания, окажется козырной картой в этой игре. Если это дело можно, конечно, назвать игрой. По-моему, участников этого дела, разыгранного как по нотам, не четверо – я имею в виду две пары: Савельевы и Малышевы – а гораздо больше. Подозреваю, что эта девица со шрамами причастна ко всему – сердце мое чует...
– А что говорит твое подсознание?
– Ты знаешь, Игорь, я ведь совсем про него забыла! Ношусь по городу, ищу сама не знаю чего, а сесть за пианино и поиграть ума не хватило... Хотя было у меня видение – еще один человек, как мне кажется, тоже связанный с этими событиями. Но просто времени нет объять необъятное...
– Интересно, и кого же ты видела, если не секрет?
– Артиста Варфоломеева в его гримерной. Но об этом потом... Послушай, мы же совсем упустили из виду то письмо, помнишь, которое я нашла в спальне Савельевых? Ты еще сказал тогда, что иначе будешь разговаривать с Адой. Ну и как, поговорил?
– Нет, не поговорил. Она была в таком состоянии... Но еще не поздно. Теперь-то, когда мы точно знаем, что Ольги нет в живых, можно и поподробнее расспросить ее сестру. Не может быть, чтобы она ничего не знала о ее любовнике. В конце концов, должен был ее кто-то покрывать, обеспечивать алиби... Так что, как говорится, флаг тебе в руки. Действуй!
– Интересно знать, чем вообще занимается прокуратура? А что, если именно ее любовник и виновен во всей этой истории... Посуди сам, вдруг он является членом банды Караваевых? Ты напрочь исключаешь такое?
– Ну, это уж ты чересчур... Чтобы Ольга, жена Савельева, и якшалась с бандитами? Это абсурд.
– Ты не знаешь жизни, Логинов. Женщины, особенно такие – я имею в виду, благополучные, холеные и при мужьях, как раз и падки на что-то неординарное... Больше того: они частенько бывают извращенками... Психологически это объясняется просто – они ПРЕСЫЩЕНЫ ЖИЗНЬЮ.
– А ты?
– Я уже прошла через все это...
– Через пресыщенность?
– Вот именно. Только я удовлетворялась несколько другим образом, нежели в постелях бандитов, горбунов, нищих и гениев...
Логинов понял, что затронул тему, которая может вывести его из блаженного состояния равновесия и гармонии, поэтому счел за благо замолчать. «Она ждет, чтобы я спросил ее, каким же образом она удовлетворялась... Она провоцирует меня на очередное унижение или разрыв...» – понял он. Но все же не удержался и спросил:
– И каким же образом?
– Некрофилия, слыхал? Ты же заметил, наверное, что мы с Романовым стали почти друзьями? Как думаешь, почему? Да потому, что он понял, как уважительно я отношусь к трупам! Заниматься любовью с трупами – что может быть извращеннее и оригинальнее! – захохотала Наталия, увидев недоумение на лице Логинова. Его серьезный, озабоченный вид рождал в ней все новые и новые взрывы смеха.
– Веселая ты женщина, – только и успел сказать Логинов, потому что в это время в дверях появился Сапрыкин. Увидев хохочущую Наталию, он улыбнулся и приветливо взмахнул рукой:
– Салют!
– Салют! Если ты таким образом хочешь меня спросить, остается ли приглашение на ужин в силе, то отвечаю: да, да и еще раз да.
– Отлично! А теперь скажи: это по твоей милости я добывал информацию о сестрах Хрусталевых?
– По моей, – обрадовалась Наталия, только сейчас обратив внимание на несколько листков, которые держал в руках Сергей. – Но, по-моему, Игорь поручал это Арнольду.
