Текст книги "Почерк зависти, или Я вас ненавижу"
Автор книги: Анна Дубчак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Ну все, мы пришли. – Они поднялись на восьмой этаж девятиэтажки. Вероника позвонила в дверь и вдруг предупредила: – Только подожди меня здесь, хорошо? Я сначала все объясню Софии...
Вероника скрылась в квартире. Мужчина, открывавший дверь, притянул ее к себе и поцеловал. «Дурнушка, но вроде бы чистенькая, к тому же с ней можно делать все, что хочешь...»
– Я уж думал, что ты не придешь! Рисковая ты девчонка... Ты часто этим занимаешься?
– Нет, по настроению...
– Если мне понравится, то я заплачу тебе вдвое больше... Ты как, не против? – Его рука полезла ей под юбку. Вероника захихикала и легонько хлопнула его по руке.
– Я не одна. За ту же цену ты сейчас сможешь поиметь сразу двух девушек. Согласен? К тому же она – девственница.
– Ого, вот это сюрприз!
– Тогда иди в ванную, а я пока ее обработаю... Она немного боится, понимаешь?
– Какой разговор, конечно! – Мужчина, присвистнув, направился в сторону ванной. Не доходя до нее, он скинул с себя халат и вдруг, повернувшись к Веронике, захохотал: – Ты только посмотри на него! Мы с ним были уже готовы... Все-все, исчезаю... А она хорошенькая?
– Очень...
Вероника, как только за мужчиной закрылась дверь ванной, быстро задернула шторы, зажгла свет и подбежала к двери:
– Злата, идем! Она сейчас выйдет из ванной. Ты не представляешь себе, как много всего она привезла! Идем, не бойся...
Она за руку ввела Злату в квартиру.
– Проходи в комнату, раздевайся, а я пока поставлю чайник... Сейчас все не спеша померяем, потом попьем кофейку...
Злата вошла в комнату и очень удивилась, обнаружив большую разобранную кровать. На журнальном столике стояла бутылка вина, коробка конфет и занятные предметы, о предназначении которых она и не подозревала, поскольку ни разу в своей жизни не посещала секс-шоп.
– Раздевайся, я уже несу... – услышала она голос Вероники и, скинув шубу, принялась стягивать через голову узкое шерстяное трикотажное платье. Затем сняла колготки и осталась в одних трусиках. В комнате было тепло и уютно.
«И зачем я только отказалась поехать в круиз по Средиземному морю? Подумаешь, одна! Олег же сам настаивал, говорил – посмотришь мир, расширишь кругозор... Или нет, что мне там делать одной? Вот закончит он свои дела, тогда вместе и поедем...»
Если бы ее спросили, счастлива ли она, Злата ответила бы, не задумываясь, – да, да и еще раз да! Она любила своего молодого мужа и не могла нарадоваться той спокойной и размеренной жизни, о которой всегда мечтала. Олег был красив, умен и очень богат. Он привез свою молодую жену в большую квартиру, которая занимала два этажа и была уже полностью меблирована. Единственное, что омрачало их семейную жизнь, – Олег редко бывал дома, много работал, нервничал и страшно расстраивался по поводу своей мужской неполноценности. На слово «импотенция» в их доме было наложено табу. Но Злата держалась, как могла, успокаивала его, ласкала и уверяла, что она любит его любого. Знала она также и о том, что Олег начал курс лечения, и очень верила в то, что это ему поможет. Ее поход за бельем был направлен тоже на его излечение: она, как могла, пыталась возбудить его... Но чаще всего, чувствуя свое бессилие, с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать от обиды и разочарования. Одновременно она была и счастлива, и нет. Словом, запуталась в своих чувствах, питая к мужу скорее уважение и благодарность, чем любовь.
Заслышав шаги, она повернулась с улыбкой на лице, которую адресовала Веронике, но увидев вместо нее обнаженного мужчину с возбужденным членом, ахнула и метнулась к окну...
– Ты меня боишься, глупенькая? Я хороший! Иди сюда, не бойся... – Он загнал ее в угол, к самому окну, схватил за руку и притянул к себе: – Посмотри, он тебе нравится?
– Вы кто? А где Вероника?!
– Она сейчас придет... Ну же... – Он повалил ее на кровать и прижался своим ртом к ее губам.
***
Через час она сидела на постели с отсутствующим видом и зачем-то гладила свои колени.
«Меня зовут Владимиром», – продолжал звенеть в голове его голос. Она слышала плеск воды в ванной, но у нее не было сил подняться, чтобы одеться и бежать отсюда, из этой проклятой квартиры, где ее изнасиловали... «За что? Кто этот мужчина?» Она ничего не понимала.
Но все же поднялась и хотела было уже надеть хотя бы белье, как услышала звук открываемой входной двери. Человек, которого она увидела перед собой, смотрел на нее с ненавистью.
Это был ее муж. Олег.
– Ты?! – Глаза ее стали наливаться слезами. – Ты все это подстроил? Но зачем?
– Одевайся, пошли, – он с трудом разжимал челюсти и говорил неразборчиво. – Быстро! Пока я не уложил твоего...
Он сказал такое грубое слово, от которого Злата, едва стоящая на ногах, пошатнулась.
На шее у Олега что-то висело. Она, одеваясь и дрожа всем телом, пыталась вспомнить предназначение этого предмета. Когда взгляд ее скользил по журнальному столику и в поле ее зрения попадали различные приспособления, которыми мучил ее мужчина, назвавшийся Владимиром, волна тошноты подкатывала к горлу. «Вспомнила, это бинокль. У него на шее висит бинокль...»
И вдруг она все поняла. Он видел ее в окно, потому и пришел... Но кому понадобилось подстраивать все это? Кому? Веронике? Но ведь они практически не знакомы...
Олег молча посадил жену в машину и повез домой.
***
– У нее на пальце кольцо... Это я подарила его ей на шестнадцатилетие, давно... – проговорила Ада запекшимися от волнения губами. – Я не могу сказать ничего ни о лице, ни о чем другом, но это кольцо ее... И еще... Тот чемоданчик, который вы показывали мне и в котором были платье, кошелек, брелок с ключами – тоже ее...
Разговор происходил в кабинете Логинова. После посещения морга Ада держалась совсем неплохо. Только постоянно просила воды.
– Платье, зеленое... я его узнала, она купила его только вчера и показала мне. Она хотела надеть его – у них с Сергеем вчера была годовщина встречи... Я вам уже говорила...
– Значит, это она?
– Значит. Мне тяжело говорить об этом... Я не верю, это просто невероятно! И эти Караваевы... Это ужасно... Что-то, видимо, произошло у них с Сергеем, но вот удастся ли мне спросить его об этом – не знаю. Выживет ли он? И что с ним станет, когда он узнает о смерти Ольги? Такая трагедия... Игорь Валентинович, а не могла бы я забрать вещи Оли, они ведь вам уже ни к чему?
– Хорошо, я скажу, чтобы вам их отдали. – Логинов встал и подошел к ней. Ему часто приходилось сталкиваться со страданием других людей, но каждый раз это оставляло в его душе какую-то пустоту и даже вину за то, что не сумел вовремя схватить преступников. С другой стороны, ведь он всего лишь человек, и его возможности ограничены. А вот Наталия другая – она наделена какими-то удивительными способностями, которыми он до сих пор пренебрегал. Но почему? Почему бы не воспользоваться этим ее замечательным даром?
– Вот, подпишите это, – подвинул он Аде листок.
– Что это такое?
– Документ, свидетельствующий о том, что вы опознали тело своей сестры Ольги Савельевой.
Ада расписалась и, едва сдерживая рыдания, вышла из кабинета. В коридоре ее ждала Сара.
– Мне необходимо встретиться с Наталией... Знаешь, Сара, если все то, что ты мне о ней рассказала, правда, то у меня к ней есть дело. И очень важное.
Сара молча кивнула головой: она поняла, что Ада, как и всякий нормальный человек, хочет докопаться до истинной причины трагедии. «Она хочет понять, что произошло между Сергеем и Ольгой. Возможно, что ей это удастся. Но что дальше? Ольгу-то уже не вернешь...» Но вслух сказала:
– Конечно. Я сегодня же вечером позвоню Наташе, и мы договоримся о встрече.
***
Проводив Аду домой, Сара поехала в больницу навестить Савельева. Семен Григорьевич сказал ей, что не обойтись без операции, возможно даже, завтра утром.
– Сара, вы такая бледная... Что случилось? – Полный краснощекий доктор, оптимист по натуре и очень простой в общении человек, был на редкость проницательным. Он-то знал, как никто другой, что визиты Сары к Савельеву далеко не случайны. Однако тот блеск, который он увидел в ее глазах, и с трудом скрываемая нервозность наводили на определенные размышления: «Она хочет, чтобы я сотворил чудо и вернул ей любовника».
– Семен Григорьевич, ведь вы все понимаете и видите меня насквозь! Больше того, вы видели нас вместе месяц назад. Я же узнала вас. Мы встретились с вами в гостинице «Москва» нос к носу. Только вы были с...
– Сара, не надо – я знаю, с кем я был... И знаю, с кем были вы. Вы хотите от меня каких-то гарантий? Их нет. Но могу пообещать – оперировать вашего друга будет сам Ростов. Не вам говорить, что операция стоит денег...
– Деньги у меня есть. С этим все в порядке.
– Ну так наберитесь терпения! Я надеюсь, что пройдет хорошо. Или вы хотите мне еще что-то сказать?
– Да. Понимаете, я просто боюсь, что все это будет напрасно... Случилось несчастье – я только что узнала, что Ольга Савельева, жена Сергея Петровича, погибла. Как он воспримет ее смерть, я не знаю... А если он умрет?
– Но что же вы хотите от меня?
– Чтобы вы помогли мне изолировать его полностью от внешнего мира. После операции давайте перевезем его ко мне домой, я найму самую лучшую медсестру... И только когда он совершенно выздоровеет, я скажу ему правду...
– Понимаю, конечно, вас, но это невозможно. Дома у вас ничего не получится. Кроме того, всегда найдутся люди, которые скажут об этом за вас... И еще: неужели вы думаете, что когда он придет в себя, то не спросит о жене? Все это нереально. Поэтому возвращайтесь домой и постарайтесь жить, как раньше. Обратитесь к хорошему психологу, пусть подскажет вам, как лучше всего сообщить ему эту страшную новость. Да, кстати, а как это произошло? Что с ней случилось?
– Она разбилась в автокатастрофе. Сегодня ночью.
***
Пока дети в кабинете звукозаписи слушали соль-минорную симфонию Моцарта, Наталия позвонила домой и спросила у Сони, не приезжал ли на обед Логинов. Оказывается, что приезжал. Итак, все встало на свои места. Наталия была счастлива.
Наталия уже выходила из учительской, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку и вдруг услышала взволнованный голос Сары:
– Это ты? Как хорошо, что я тебя застала! Бросай все и немедленно приезжай ко мне...
– Сара, может, мне вовсе переехать к тебе на вечное поселение? Я же на работе, у меня дети, идет урок. Это во-первых. А во-вторых, я забыла тебе рассказать самое главное...
– То, что к тебе вернулся Логинов, сейчас не самое главное. Это естественно – я знала, что это рано или поздно случится.
– А в чем дело? Ада опознала тело?
– Ну конечно!
– Сара, но ведь я-то об этом знала раньше всех вас... Может, ты все же позволишь мне немного пожить своей жизнью?
– Наташа, когда ты успела так очерстветь? Я больше тебе не позвоню, прощай!
Наталия, тяжело вздохнув, опустила трубку. Она поняла, что Сара обиделась не на шутку. Но ссориться она не собиралась – тем более что жизнь доказывает: мужчины приходят и уходят, а подруги остаются.
Она вернулась в кабинет звукозаписи. Вместо того чтобы молча и сосредоточенно слушать божественную музыку австрийского гения, дети ходили на головах. В прямом смысле.
– Знаете что, ребятки? Я бы на вашем месте бросила музыкальную школу, честное слово! – сказала она притихшим ученикам, которые, завидев ее, вернулись на свои места и теперь испуганно смотрели на нее. – Вы поговорите со своими родителями, только, чур, уговор: не выдавайте меня, хорошо? Не говорите им, что это я вам посоветовала. Ну к чему вам эта музыка, когда на улице столько снега, а внизу под лестницей столько санок... Короче, я отпускаю вас, но выходим тихо и по одному...
Дети, эти благодарные и умные существа, посмотрели на нее с такой любовью, что она поняла: они союзники. Они сделали все так, как она и просила: тихонько оделись в коридоре, на цыпочках спустились вниз, расхватали свои санки, но на улице, глотнув свежего, пахнущего арбузами морозного воздуха, заорали и завизжали, как поросята. Так что конспирации не получилось. Бланш в окне второго этажа показала Наталии, подбегающей к своей машине, маленький сухой кулачок.
Воздух, цветом напоминающий разбавленные фиолетовые чернила, медленно, но верно превращал вечер в ночь. Шел снег.
Наталия медленно и с удовольствием проезжала по сиреневым улицам, освещенным оранжевым блеском фонарей, слушая запись «Волшебной флейты» в джазовой обработке. Это вам не пыльный и душный кабинет звукозаписи и не истертая пластинка с прыгающей головкой. Посадить бы детей сюда, в машину, они бы не визжали, а просто бы обалдели от пространственности звуков, от того многообразия гармонии, которое мог сочинить только гений, каким являлся Моцарт.
– Сара, я приехала. Не надо лишних слов. Я тебя люблю больше Логинова, – Наталия улыбнулась обезоруживающей улыбкой, настраиваясь на спокойный дружеский ужин. Но быстро поняла, что подруга явно не в себе. Лицо ее было сосредоточенно. Она даже не улыбнулась!
– Ты что, действительно обиделась на меня?
– Наташа, какая ты невнимательная... Разве ты не видела возле подъезда «скорую»?
– Видела, ну и что? Ты заболела?
– Тсс... Там врач... Он осматривает Злату.
– Кого-кого? Какую еще Злату?
– Да ты ее не знаешь. Моя приятельница. Входи, но только не пугайся...
Наталия вошла за Сарой в комнату, где на диване лежала девушка. Вместо лица у нее был сплошной синяк. Один глаз вздулся и заплыл. Из разорванной губы сочилась кровь. А врач – женщина неопределенного возраста, одетая в сапоги и шубу, как лоточница, что-то писала. Наталию это всегда поражало – больной ждет конкретной, быстрой помощи, а доктор что-то пишет и пишет, словно от количества исписанных неразборчивым почерком страниц зависит время, отпущенное пациенту на жизнь.
– Ее не помешало бы госпитализировать, – наконец подняла голову врач и обвела усталым взглядом присутствующих женщин. – Но прежде надо бы вызвать милицию – за такие вещи сажают. – Затем, обернувшись к Злате, которая с трудом разлепила налитые кровью глаза, сказала все тем же бесцветным голосом: – Вы напрасно скрываете имя того, кто это сделал... Если действовать по уму, то надо немедленно подавать заявление в суд, пройти освидетельствование, получить справку о нанесении тяжких телесных повреждений. Миллионов двадцать вам выплатят.
– А откуда вы знаете, что она скрывает имя?
– Да мы бились здесь полчаса, пока не поняли, что это не случайное нападение... Скорее всего, ее избил муж. Потому что при этом слове она начинает плакать.
Наталия была шокирована тем, что докторша разговаривает подобным образом в присутствии самой потерпевшей. А у Златы действительно от ее слов вновь потекли слезы...
– Скажите, а кроме лица есть травмы?
– Нет, только лицо. Я же говорю – ее надо госпитализировать. Во-первых, необходимо сделать снимки, мало ли что... А если сотрясение мозга... Давайте повезем в больницу!
– Только не с вами, – вдруг сухо произнесла Сара.
– Вот как? Это чем же я вам не понравилась? – Докторша вспыхнула и в волнении поправила выбившуюся из-под вязаной шапки влажную от пота прядь. – Тогда я немедленно вызываю милицию! Надо же, с ними по-человечески, а они!..
Она шумно двинулась по направлению к прихожей.
– Вызывайте хоть самого дьявола, – процедила сквозь зубы Сара, брезгливо морщась. – От вас несет псиной, а вы туда же, лечить... Человек страдает, можно же было сделать перевязку, налепить пластыри, ну, я не знаю, что еще... Прижечь царапины, как-то обработать ее губы... Вы только посмотрите, во что они превратились... А вы только что-то пишете... Что?! Мемуары свои, что ли?!
Докторша, как вкопанная, остановилась на пороге, затем резко повернула голову:
– Вот пускай милиция и разбирается, как эта девушка оказалась в вашей квартире в таком состоянии и почему вы скрываете от меня ее имя...
– А вам не приходило в голову, что я его просто не знаю? Что я просто подобрала эту несчастную на улице... Да что с вами говорить, все бесполезно! И вообще, тот ковер, по которому вы только прошли в своих грязных сапогах, стоит по меньшей мере две тысячи долларов. Скажете, что вам не доставило удовольствия топтать его своими ножищами? Да вы от зависти лопаетесь, когда попадаете в приличную квартиру! А шубу не снимаете, потому что от вас смердит...
– Сара, прекрати! – вмешалась Наталия в назревающий скандал. У докторши затряслись губы, и Наталия уже представила себе, как та, рыдая, будет рассказывать срывающимся голосом о тяготах своей работы, о нищенском заработке и невозможности переобуваться пятьдесят раз в день... Поэтому, чтобы как-то смягчить обстановку и успокоить обеих – разозлившуюся Сару и докторшу, близкую к истерике, – достала из сумки деньги и протянула их врачу: – Вот, возьмите... Мне сейчас трудно что-либо объяснить... Она не злая, не знаю, что это на нее нашло... И не воспринимайте эти деньги как взятку – это плата за ваш труд. А что касается милиции, то поступайте так, как посчитаете нужным.
Женщина подняла на нее полные слез глаза и несколько секунд остолбенело смотрела на нее. Затем молча взяла деньги и ушла.
***
– Сара, кто это?
– Моя знакомая, Злата Малышева. Не представляю, как она вообще добралась до меня... На ней же ни одного живого места нет!
– А что это с ней?
– Ее избил муж. Приличный молодой человек, я его знаю. Понятное дело, не нужно никакой милиции...
– Понятно, но ведь все-таки необходимо сделать снимки...
И вдруг они услышали хрип. Злата, закатив глаза, хрипела так, словно ей не хватало воздуха.
– Да это же агония! Наташка, беги скорее за ней, она же умирает...
Наталия поняла, о ком идет речь, и побежала за докторшей. Но когда с ней вернулась, все было кончено. Из ушей и носа Златы полилась кровь, потом она дернулась и замерла.
– Умерла, – побелевшими губами проговорила растерявшаяся докторша. – У вас есть телефон?
Глава 5
УЖИН В ПУСТОЙ КВАРТИРЕ
Наталия вернулась домой и, не сказав ни слова, пошла в ванную. Там пустила горячую воду и легла, закрыв глаза. А когда открыла, перед ней стоял Игорь.
– Привет, – сказал он, и по его тону она поняла, что он очень нервничал, ожидая ее. Глаза у него были грустные. Он понял – она живет, как улитка, в своей раковине, а он – в своей.
– Что-нибудь случилось?
– Случилось. Муж так избил жену, что она умерла. И все это, представь, знакомые Сары. Прямо напасть какая-то... Я вспомнила массаж с благовониями... Помнишь, у нее был список на этот массаж? Туда входили все состоятельные женщины нашего города: Оля Савельева, Злата Малышева... Молодые, красивые, замужние... У Ольги накануне смерти тоже была ссора с мужем. Может, она оказалась в лапах бандитов из-за того, что ее выгнали из дома? Все мужья словно с цепи посрывались... Ну за что ее можно было забивать насмерть? За измену? Да это личное дело каждого.
Она сразу же заметила, что сделала непростительную оплошность, но быстро перевела разговор в другое русло.
– Что Соня? Ты поужинал?
– Нет... Представь, я ждал тебя. Купил шампанского...
– Скажи, Игорь, а ты бы смог меня забить до смерти? Бить по лицу до тех пор, пока оно не превратится в кровавую кашу?
– Ну ты и скажешь тоже! Нет, конечно! Так ты сейчас откуда?
Она рассказала.
– Вы вызвали милицию?
– Да, и милицию, и всех... К нему на квартиру выехала группа...
– К кому, к мужу?
– А к кому же еще?!
– Извини, мне надо позвонить. Малышев? Что-то уж больно знакомая фамилия. По-моему, это директор строительной фирмы «Дрофа». Или его однофамилец.
Он ушел, а Наталия, вылив в зеленоватую горячую воду, в которой лежала, полфлакона ароматической эссенции, попыталась расслабиться. Густой и насыщенный запах персика сделал свое дело, она стала погружаться в сладостную дрему, но в ванную вернулся Логинов. Усевшись на низкий белый пуф, отчего его колени поднялись чуть ли не к ушам, он заговорил возбужденно и громко:
– Я позвонил Арнольду. У него есть сообщение об этом деле. Это, конечно, ужасно, но Олега Малышева, мужа Златы, недавно нашли в ванне с перерезанными венами... По предварительным сведениям, это самоубийство, поскольку квартира была заперта изнутри. Вода переполнила ванну и хлынула на пол. Соседка вызвала слесаря, потом милицию. Наталия, как так случается, что где бы ты ни появилась, так...
– Не знаю, – она, не дав ему договорить, резко поднялась из воды; от тела ее шел пар, оно порозовело, и Логинов залюбовался им. – У меня после твоих слов отпала всякая охота лежать в ванне... Я вдруг представила, что вместо воды там кровь...
На кухне, в привычной обстановке, она хотела было отвлечься от событий последних двух дней, но ничего не получилось. И как бы Соня ни пыталась рассмешить ее новыми анекдотами, которые она вычитала в журналах, мысли все время возвращались к смерти двух молодых женщин: Ольги и Златы. И еще к ее собственным пророческим видениям, с которых все и началось.
Дождавшись, пока Игорь уснет, она глубокой ночью, притворив дверь, села за рояль. Ария Папагено, переработанная ею до неузнаваемости, вызвала новые видения. На этот раз она ОКАЗАЛАСЬ в маленькой, но ярко освещенной комнатке. Она увидела в ней красный диванчик, два стула, зеркало во всю стену, туалетный столик, заставленный банками с чем-то разноцветным. «Да это же гримерная...» – поняла Наташа.
Туалетный столик словно придвинулся поближе, чтобы она сумела разглядеть набор для грима, великое множество тюбиков с кремами и прочие аксессуары, среди которых выделялись две круглые деревянные болванки. На них были нахлобучены смешные театральные парики: один – белый, в буклях, какие носили в восемнадцатом веке в Европе, а второй – розовая лысина с редкими пейсами, переходящими в бакенбарды.
Наталия находилась так близко к зеркалу, что даже чувствовала запах грима и сладковатый аромат цветочных духов, стоящих на столике в пузатом хрустальном флаконе с пульверизатором. Вдруг она в испуге почувствовала на своем затылке чье-то дыхание. Повернув голову, она увидела мужчину, сидевшего на стуле перед зеркалом. Он был обнажен до пояса, и видно было, как хорошо он сложен. Крепкий, смуглый и, судя по всему, высокий, он медленно снимал с головы парик (густые черные волосы с прямым пробором, как у русского приказчика девятнадцатого века). Швырнув его на столик, он остался в тонкой пленке, блестящей лентой обвитой вокруг лба. Он отлепил и ее, затем отвинтил крышку с круглой пластиковой банки, вырвал оттуда большущий клок ваты и, обмакнув его во что-то жидкое и жирное, принялся счищать с лица коричневый грим, придававший лицу вид пятидесятилетнего.
Наталия тут же узнала в нем артиста Андрея Варфоломеева. Какая женщина города С. не мечтала оказаться в объятиях этого легендарного актера, игравшего в местном драмтеатре все первые роли! По слухам, он был любовником известной московской киноактрисы Федоровой. Об их романе даже писали столичные глянцевые журналы.
Но какое отношение имеет Варфоломеев к сегодняшнему настроению Наталии? К ее мыслям о двух погибших женщинах?
Она кончила играть и посмотрела на свои руки. Пальцы были вымазаны какой-то жирной пастой неопределенного цвета.
Перепачканы были и клавиши. Она поднесла руку к лицу и принюхалась – это был грим, чуть мыльный, кремовый, с кисловато-фруктовым запахом. «Только этого еще не хватало!» Она достала из кармана халата носовой платок и вытерла клавиши.
В связи с именем Варфоломеева ей в голову пришла всего одна-единственная мысль, да и то пошлая до невозможности: а что, если и Ольга Савельева и Злата Малышева изменяли своим мужьям с этим артистом?
Как это часто бывает, после видения она почувствовала себя еще более растерянной и беспомощной. Но чувство причастности к делу, которое ее так занимало, все-таки было. «Варфоломеев появился не случайно. Надо бы с ним встретиться и поговорить...»
Кроме того, на завтра она запланировала очередной поход к Романову, чтобы посмотреть на Малышева. Может, патологоанатом сможет рассказать ей что-нибудь интересное?
***
«Почему они не вернули мне ключи?» – подумала Марина, стоя в прихожей и не зная, что ей делать дальше. Иногда ей казалось, что ее мысли существуют отдельно от тела. Вот сейчас, к примеру, ей в голову пришла мысль забраться в квартиру Савельевых при помощи балкона, а тело, в частности, ее ноги привели ее снова в прихожую.
Марина, как и многие больные шизофренией, знала о своей болезни. Особенно осознавала это в моменты просветления. Вот как сейчас. Но потом два пограничных состояния (между здоровьем и душевной болезнью) сливались, и она чувствовала себя необычайно сильной и энергичной.
Минута – и она уже стояла на своем заваленном снегом балконе и пыталась при помощи старой крышки от бака, которую принесла из кухни, проложить себе дорогу. Орудуя крышкой, как лопатой, она вскоре расчистила снег настолько, чтобы можно было подойти к перегородке, разделяющей балконы. Но потом она замерзла и вернулась домой. Накинула старенькую беличью шубку, натянула шерстяные гамаши и как-то очень просто, нисколько не боясь сорваться вниз, перелезла на соседний балкон. Хотела возвратиться за крышкой, чтобы очистить и этот балкон от снега, но передумала. Утопая по пояс в пухлой холодной вате (таким ей показался снег), она вдруг остановилась в нерешительности перед дверью. Она совсем забыла, что на дворе зима и балкон заперт изнутри. Ведь последний раз она перелезала таким образом летом, когда Савельевы уехали к друзьям на дачу.
Но ей повезло: она увидела, что существует еще и форточка, причем открытая. Правда, до нее еще надо было долезть.
«Не такая уж я и больная, раз лезу, когда темно». Мысли ее путались. Ей казалось, что стоит ей сейчас оказаться в чужой квартире (которую она, кстати, уже давно считала своей, поскольку приходила туда, когда ей только вздумается, и делала там все, что только взбредет в голову), как наткнется либо на Сергея, либо на Ольгу. Но ведь их не было. Ольга не ночевала дома. Значит, она уступила ей Сергея. Он поправится и вернется к ней, к Марине. Пусть он сам еще этого не знает, но он уже всецело принадлежит ей – главное, что это знает она. И она будет его любить.
Она вскарабкалась на скользкий, обитый жестью подоконник, ухватилась цепкими сильными пальцами за чуть выпуклые планки рамы, но поняла, что до форточки ей не добраться. Тогда она вернулась домой, продрогшая, с обломанными ногтями, разыскала среди отцовских инструментов, хранящихся в стареньком чемоданчике, стеклорез и снова перелезла на балкон соседей. Исчертив как попало стекло балконной двери, она надавила на него со всей силы. Стекло треснуло, несколько крупных осколков упало на ноги... Но она не чувствовала боли. Вынула острые обломки, повторила операцию со стеклорезом на следующем, внутреннем, стекле и, обрезавшись, наконец проникла в квартиру. Она включила везде свет и зашла в ванную, чтобы отмыть от крови руки. Потом пришла боль, причем болели и ноги, которые тоже кровоточили, оставляя на коврах красные пятна.
Марина знала, где у Ольги находится аптечка. Она отыскала бинты, перевязала раны и пошла в ИХ спальню. Ей казалось, что здесь обитают души Ольги и Сергея, даже когда их нет дома. Для нее это было истинным удовольствием. К тому же в ее распоряжении был целый гардероб с красивыми вещами, которые можно было примерять без конца... Косметика, духи... Марине представлялось, что все это принадлежит ей. Как и Сергей, вещи которого лежали аккуратной стопкой на полке в шкафу.
Кроме того, можно было полежать на ИХ широкой кровати, ощутить нежное прикосновение бархатистого красного покрывала... Словом, спальня – это целый мир, который так не хотелось покидать!
Еще ей нравилось бывать на кухне. Ей ничего не стоило достать что-нибудь вкусное из холодильника и все это съесть, сидя за столом и даже разговаривая с невидимыми Ольгой и Сергеем. А потом, когда она обнаружила бутылки с вином, коньяками и водкой, то стала прикладываться и к ним.
Обладательница ключей, она была счастлива теми возможностями, которые были открыты ей.
***
На этот раз в холодильнике, да и на столе в гостиной, было так много вкусных вещей, что Марина удивилась – зачем так надолго уходить из дома? Но потом вспомнила, что Савельев лежит в больнице. Может, его навестить? Положить все эти фрукты, мясо, икру в сумку и отнести ему в больницу? Тогда он наверняка скорее поправится. Марина знала, как отвратительно кормят в больницах, и потому приняла решение. Но прежде села за стол, открыла шампанское, выстрелив пробкой, налила себе его сразу в два фужера, положила на тарелку всего понемногу из того, что находилось в салатницах и на большом блюде – ее не остановило то, что многое оказалось несвежим – и с аппетитом пообедала.
Хотела сразу же сложить все в пакет и поехать к Сергею в больницу, но вдруг захотела спать. Она поднялась из-за стола, прошла в спальню и легла, укрывшись красным покрывалом.
***
Утром Наталия уже была у Сары.
– Да я сразу поняла, что они будут искать ее сумку, а потому вовремя спрятала ее в надежное место, – встретила ее Сара, протянув Наталии сумку Златы.
– Ты посмотрела, что в ней?
– А ты как думаешь? Вроде не первый день меня знаешь... Ничего особенного. Но ты-то увидишь больше, в этом я нисколько не сомневаюсь. Хочешь, кофе?
– Да, не отказалась бы. Я что-то в машине замерзла. На улице мороз двадцать с лишним.
Сара ушла на кухню варить кофе, а Наталия высыпала на стол содержимое сумки Златы.
В сумке девушки, которая умерла вчера на их глазах, действительно ничего особенного не было – только деньги, ключи, косметика, носовой платок и, конечно, записная книжка. Но без алфавита. Это значит, что, во-первых, Злата явно не относилась к типу деловых женщин. А во-вторых, находившиеся в ней немногие телефоны и адреса явно носили характер случайных, либо хозяйственных. Например: «ЖКО, слесарь», «прачечная... магазин»... Очевидно, телефоны подруг или родственников она знала наизусть.
Еще в сумке была ручка. Обычная шариковая ручка, но взять ее в руки было почти невозможно – так сильно она пачкалась. Однако ручка была совсем новой, Злата успела попользоваться ею не так уж и много. Следует поискать записи, сделанные именно этой ручкой, – они будут последними и, скорее всего, имеют отношение и к последним событиям в ее жизни.
Она поделилась своими соображениями с Сарой и услышала в ответ:
– Можешь дальше и не искать – там всего одна такая запись. Я даже могу тебе воспроизвести ее по памяти: «25-56-81, Виктория, фр. белье. 16 дек. в 17 ч. у «Селены».
Наталия опустила чашку с кофе, настолько была поражена способностями своей подруги. Но все же полистала записную книжку, чтобы удостовериться: все верно.
– Да, ты права. И мы должны выяснить, что это за Виктория и встретились ли они 16 декабря, то есть вчера, в 17 часов у «Селены»? Я так думаю, что «фр. белье» означает «французское белье». Возможно, это обычная встреча двух подруг, одна из которых либо хочет купить это самое белье, либо продать... Обычные женские дела. Где тут у тебя телефон?
