Текст книги "Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь (СИ)"
Автор книги: Анна Варшевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Пролог, глава 1
– Основное условие работы, – жёстко говорит мужчина, сидящий напротив меня, – никаких взглядов в мою сторону! Мне хватило пары ваших предшественниц. Даже если вы понравитесь моей матери, что вряд ли, это не означает автоматическую симпатию с моей стороны. Надеюсь, вам понятно?
Прикусываю язык, чтобы не сказать, что я думаю о нём и его условиях, и молча киваю.
– Хорошо, – он удовлетворённо кивает. – Так, ваши обязанности: при необходимости оказывать моей матери медицинскую помощь в рамках вашей компетенции, следить, чтобы она вовремя принимала лекарства, а также выполнять её поручения, помогать в бытовых вещах и выслушивать жалобы на то, какой я ужасный сын. Вопросы?
– Мне сказали, что у вашей матери проблемы с глазами, – задаю единственный вопрос, который меня сейчас волнует. – Насколько плохо она видит?
– Очень слабо. Различает светлое и тёмное, очертания предметов.
– То есть черты моего лица она не разглядит?
– Это так важно? – он поднимает брови.
«Ещё как важно», – проносится у меня в голове, но я слегка киваю и одновременно пожимаю плечами, делая вид, что мне безразлично.
– Нет, не разглядит.
Значит, она не узнает меня. Не узнает девушку, которую тогда выставила из квартиры. Но ладно она… Почему ты не узнаёшь меня? Или предпочитаешь делать вид, что не узнаёшь?
– Хорошо, – киваю, а затем, не удержавшись, уточняю: – Помогать нужно только вашей матери? Вы в помощи не нуждаетесь?
Последние слова звучат немного язвительно, и мой наниматель вскидывает брови в непритворном удивлении.
– А почему мне может требоваться ваша помощь?
– У вас нет проблем… с памятью, например? – говорю с намёком.
Я не ожидаю особенной реакции, поэтому меня застаёт врасплох, как быстро меняется выражение его лица.
– Нет, – цедит он сквозь зубы и встаёт, показывая, что разговор закончен. – Если это всё…
– Я готова приступить к работе с завтрашнего дня, – произношу торопливо и тоже поднимаюсь.
Плевать на всё – на его мать, на моё разбитое сердце, на… горло сжимает спазмом, я не позволяю себе даже в мыслях договорить последнюю фразу. Имеет значение только моя мама и её операция, на которую я откладываю деньги. Ради этого я на многое пойду – даже работать к человеку, который разрушил мою жизнь.
* * *
– Глянь, какая тут цыпа!
– О-о-о, цып-цып-цып! Куда торопишься, эй?
За моей спиной раздаётся грязный мат, который заставляет меня вжать голову в плечи и ускорить шаг. Мне остаётся всего-ничего – нырнуть в арку, свернуть влево, три подъезда – и я дома! Господи, ну пожалуйста, пусть они просто посвистят вслед. Зачем только я нарядилась?!
Зачем-зачем… Восемнадцать лет ведь исполняется раз в жизни. Правда, вечеринка, устроенная для меня теперь уже бывшей лучшей подругой, обернулась дурацким цирком, когда я увидела её на кухне, целующейся с парнем, который вроде бы встречался со мной последние пару недель. Увидела, не стала им мешать, только тихо отступила по коридору, а затем и вообще ушла из квартиры, где собралась весёлая компания.
Вот так и получилось, что теперь я, громко цокая неудобными каблуками, бегу домой в первом часу ночи.
– Притормози-ка, – грубый голос совсем близко.
Меня хватают за плечо и разворачивают, я вскрикиваю, чуть не потеряв равновесие из-за дурацких шпилек.
– О, какая! – развязный смех.
– Слышь, Серый, она прям тебе в объятья сейчас рухнет! Не цыпа, а киска… горячая! – ржач с другой стороны.
Их ещё и двое… Мамочки!
– Отпустите!
Надо же орать в голос, почему я так пищу? Может, крикнуть «помогите»? Ага, так кто-то и попрётся в ночь на крики о помощи, как же… Обречённо зажмуриваюсь. Отпраздновала восемнадцатилетие, называется.
– Отпустите девушку, парни, – раздаётся вдруг поблизости спокойный голос, и я распахиваю глаза.
– А тебе чё надо? Она с нами, так ведь, киска? – парень, который держит меня за плечо, сжимает руку, и я морщусь от боли, трясу головой, пытаясь разглядеть мужчину, который за меня вступился – он стоит в тени, скрывающей лицо.
– Нет! Нет, я не с вами! – о, ну наконец голос прорезался. – Пожалуйста…
– Да ладно те, мужик, – вступает в разговор второй отморозок и щерится в противной улыбке. – Или чё, хочешь, чтоб поделились? Чур, последний будешь!
Клянусь, я не успеваю даже моргнуть. Первой исчезает рука, давившая на моё плечо. Затем мелькают в воздухе ноги парня, предлагавшего поделиться… фу, мерзость какая! И вот уже оба придурка корчатся на асфальте. Один просто всхлипывает, обхватив руками живот, второго с заломленными руками держит в полусогнутом положении мой спаситель, у которого я до сих пор не вижу лица.
– По-моему, тебе надо извиниться перед девушкой, – удивительно, голос такой же спокойный, он даже не запыхался.
Парень дёргается, матерится – неуловимое движение рук – и придурок, взвыв, падает на колени.
– Из-зв-вини…те, – вырывается у него со стоном, и я сухо всхлипываю.
Не нужны мне никакие извинения! Я просто хочу домой!
– Вот и прекрасно, – слышу удовлетворённое, – ещё раз увижу здесь – и собирать вас будут по частям, причём пары деталей не досчитаются. Усекли?
Мужчина роняет парня на землю и, перешагнув через него, протягивает мне руку.
– Идём!
– Володя?! – выдыхаю ошарашенно, глядя, наконец, ему в лицо. – Ты меня не узнал? Я Дина, со второго этажа…
– А, ну да, – он мрачно смотрит на меня, затем на двоих ковыляющих в сторону от арки отморозков. – Надавать бы тебе по заднице, соседка! С ума сошла, по ночам шляться? А если бы я не оказался поблизости?!
– Оказался же, – цепляюсь за его руку.
Володя только сердито фыркает и ведёт меня к нашему общему подъезду. А я… я до сих пор не могу поверить, что на помощь мне пришёл именно он – мужчина, в которого я тайно влюблена уже несколько лет, с тех пор, как он начал жить в пустовавшей до этого квартире. Вроде бы бабульки у подъезда обсуждали, что это квартира его то ли тётки, то ли деда.
Только он меня никогда не замечал. Ну конечно, девчонка больше чем на восемь лет младше! Вот и теперь даже не узнал сразу. Неудивительно. Это я на него любовалась издалека, когда случай выдавался, а он со мной уже, наверное, года три носом к носу не сталкивался.
В нескольких шагах от двери подъезда я торможу. Когда ещё выдастся такая возможность – побыть с ним наедине, да ещё и после того, как он за меня вступился и избил двух здоровенных парней. Господи, а ведь он прав – если бы его не оказалось поблизости…
Меня начинает трясти. Видимо, наступает отходняк, я дрожу так, что зуб на зуб не попадает, из глаз брызжут слёзы. И вдруг чувствую, как меня обнимают, прижимая к крепкой, горячей даже сквозь рубашку груди, накидывают на плечи тяжёлую кожаную куртку.
– Ну, что ты? – Володя гладит меня по волосам, перебирая мягкие завитые пряди, которые я на днях осветлила и остригла до плеч, а утром в честь праздника уложила в парикмахерской. – Всё же в порядке. Всё хорошо.
– У меня сегодня день рождения, – всхлипываю, уткнувшись ему в грудь лицом.
– И сколько тебе исполнилось, именинница? – с мягким юмором в голосе спрашивает Володя. – Шестнадцать?
– Я совершеннолетняя вообще-то! – отстраняюсь возмущённо и, отвернувшись, вытираю нос. Делаю пару глубоких вдохов и постепенно успокаиваюсь.
– Ну прости, прости, ладно, – он разворачивает меня обратно и вглядывается мне в лицо.
Смотрю на него так близко, как никогда раньше. Любуюсь глубоко посаженными голубыми глазами, прямым носом, опускаю взгляд на губы, возле которых залегли складки. Он, похоже, устал… Одет сейчас не в форму, а в гражданскую одежду, раз переоделся на работе перед уходом – значит, завтра выходной.
Да-да, за годы влюблённости я много что узнала о своём соседе. Слабо улыбаюсь при этой мысли и замечаю, что мужчина тоже смотрит на мои губы… Что? Да нет, не может этого быть!
– Беру свои слова обратно, – вдруг говорит он хрипло и откашливается. – Ты… прекрасно выглядишь, Дина. Поздравляю с днём рождения.
– Спасибо, – отвечаю негромко, а затем, не подумав, улыбаюсь и спрашиваю: – А как же поцеловать именинницу?
Глава 2
Замираю, осознав, что именно ляпнула, но не успеваю даже ничего предпринять, потому что моих губ вдруг легко касаются сухие тёплые мужские губы. Володя отстраняется на секунду, словно спрашивая разрешения, смотрит мне в глаза вопросительно и серьёзно. Я отвечаю таким же взглядом, тянусь вперёд, и следующий поцелуй оказывается уже совсем другим – влажным, тягучим, заставляющим прижиматься к твёрдому мужскому телу и хотеть… большего?
Меня отпускают через пару минут, раскрасневшуюся, тяжело дышащую, с саднящими губами. Мой спутник, который, не запыхавшись, ещё полчаса назад уложил на землю двух бугаев, тоже дышит явно с трудом.
– У меня завтра выходной, – вдруг говорит он, и я киваю – угадала! – а мужчина продолжает: – Встретимся, отметим твой день рождения? Надо же исправлять ситуацию, – слегка улыбается, – чтобы не вышло «как встретишь, так и проведёшь».
– Это ведь про новый год, – неуверенно улыбаюсь в ответ.
– Ну так и ты начинаешь новый год своей жизни, – он становится серьёзным. – Если только ты не занята. У тебя, конечно, могут быть свои планы…
– Нет! – выпаливаю быстро. – Своих планов нет!
– Отлично, – Володя ухмыляется, – потому что я собирался сказать, что тогда мне оставалось бы только вписаться в то, что ты планируешь.
Я неудержимо краснею. Невероятно, он только что сказал, что так или иначе настоял бы на встрече! Украдкой щиплю себя за руку. Больно. Точно не сон.
– Так, значит, ты согласна? – уточняет он ещё раз. – И я могу придумать план сам?
– Конечно, – отвечаю смущённо.
Мне открывают подъезд, мы поднимаемся на мой второй этаж. Володе выше, на четвёртый. Подрагивающей рукой достаю ключи, открываю замок, но не успеваю нажать на ручку.
– До завтра, Дина, – мужчина целует меня в уголок губ.
– До завтра, – шепчу, до сих пор не веря, что это происходит со мной. – И… я ведь тебя даже толком не поблагодарила. Спасибо тебе!
– Всегда пожалуйста, – он кивает и подталкивает меня к квартире.
Захожу домой и, закрыв дверь, тут же смотрю в глазок. Тёмный силуэт взмахивает рукой, заставляя опять залиться краской, и начинает подниматься по лестнице. Понял, что я буду на него смотреть.
Отлипаю от глазка, скидываю туфли и плюхаюсь на пуфик в прихожей. На губах расползается абсолютно идиотская улыбка.
– Надюша? – раздаётся сонное из маминой комнаты.
– Да, мам, – откликаюсь сразу, – спи, не волнуйся, всё в порядке.
В детстве и юности я не любила своё имя. Ну что это – Надя… Какое-то простецкое. Поэтому предпочитала иностранный вариант – Надин, а от него сокращённое Дина. Именно так представлялась, так же ко мне обращались все друзья. Надюшей меня звала только мама.
Подростковый бунт закончился, но до конца школы я оставалась Диной. Только год назад, когда начала учиться в медицинском колледже, решила не создавать путаницу. Медицина – дело серьёзное, как уж по документам есть, так и буду Надя. Тем более, что теперь я уже совсем не считала это имя глупым и простецким, наоборот. Дарящая надежду! Моей мечтой было стать сначала медсестрой, а потом выучиться на врача. К сожалению, поступить сразу в медицинский университет на бюджет не удалось, а денег на платное обучение у нас с мамой не было.
Вот только Володе почему-то тоже напомнила о себе, как о Дине… Ну да это неважно. Переодевшись и сходив в душ, зарываюсь лицом в подушку и расплываюсь в улыбке. До сих пор поверить не могу! Я – и Володя Солнцев! Он меня поцеловал, а завтра пригласил на свидание! Уи-и-и!
Подскакиваю с утра, но мама уже не дома – она у меня пекарь высшей квалификации, её смена на хлебозаводе начинается очень рано. Однако сейчас я этому рада. Не придётся объяснять, почему так сияю и куда пойду.
Володя не сказал, когда мы встретимся, но я почему-то думаю, что вечером, и поэтому меня застаёт врасплох звонок в дверь. Открываю как есть – в домашних шортах и широкой футболке, с волосами, собранными в небрежный пучок на затылке.
– Ой! – глупо реагирую на улыбающегося мужчину, прислонившегося к подъездным перилам.
– Шикарно выглядишь, – он окидывает меня взглядом, задержавшись на голых ногах, а затем на груди.
Я краснею и обхватываю себя руками, потому что лифчика на мне нет, и соски тут же собираются в горошины, наверняка проступающие сквозь тонкую ткань.
– Думала, мы увидимся вечером, – лепечу растерянно.
– Мне уйти? – Володя ухмыляется.
– Н-нет, нет, конечно, – втягиваю в себя воздух и закашливаюсь.
– Хорошо, – хмыкает он, – но я бы и так не ушёл.
Прыскаю, не сдержавшись.
– Проходи, – отступаю от двери, пропуская его внутрь, – я только собиралась позавтракать…
– Позавтракаем вместе, – Володя улыбается, глядя на меня. – Я отвезу тебя в одно классное местечко.
Смотрю на него, не в силах оторвать взгляд. Ну какой же он…
– Дин? – мужчина поднимает одну бровь. – Не хочешь переодеться? Лично мне и так всё нравится, но…
– Ой, – скрываюсь в своей комнате, слыша за спиной тихий смешок.
Выхожу минут через десять уже в приличном виде и ловлю на себе восхищённый взгляд.
– Ты просто мечта, а не девушка, – выдаёт Володя, жадно разглядывая меня, хотя я надела простую белую футболку и обычную лёгкую юбку чуть ниже колена, правда, насыщенного апельсинового цвета. – Мало того, что красивая – глаз не оторвать, так ещё и собираться умеешь быстро.
Фыркаю, скрывая смущение за улыбкой, накидываю укороченную джинсовую куртку и обуваю удобные туфли на плоском ходу.
– Я готова! – объявляю весело.
– Отлично! – Володя берёт меня за руку, переплетая свои пальцы с моими. – Поехали!
Этот день кажется мне самым счастливым в моей жизни. За ним следуют ещё и ещё дни. Я летаю и парю в облаках своей влюблённости, не замечая ничего на свете. Всё развивается так стремительно, что уже через три недели я фактически живу на две квартиры, бегая между вторым и четвёртым этажами.
Хоть Володя и говорил, что нам ещё рано и надо потерпеть, утерпели мы недолго. И пусть для меня первый опыт оказывается болезненным, внимательность и осторожность моего мужчины и то, с каким восхищением он ко мне относится, делают своё дело, так что я уже начинаю получать удовольствие от нашей близости.
А ещё спустя несколько недель Володя уезжает в командировку.
– Динусь, меня не будет пять дней, – он складывает вещи в небольшую спортивную сумку, проверяет документы. – Ну не расстраивайся ты так!
Я шмыгаю носом. Так привыкла видеть его почти каждый день, что не представляю, как переживу это время.
– А ну иди сюда, птичка! – любимый подхватывает меня на руки и падает со мной на диван. – Привыкай, моя хорошая! Жена военного – это, знаешь ли, не только статус, но и умение ждать! Это ещё у меня служба такая, что в гарнизон куда-нибудь на крайнем Севере не пошлют.
– Что? – у меня пропадает голос, я ошарашенно смотрю на улыбающегося Володю.
– На Север не пошлют, говорю, – повторяет он хитро. – Остальное – когда вернусь! Всё, милая, мне пора. Ключи у тебя есть, надеюсь на горячую встречу! – целует меня в кончик носа, встаёт и пафосно произносит: – «Ждите меня с первым лучом солнца, я приду на пятый день, с востока!»*
Смеюсь, не удержавшись, и посылаю ему вслед воздушный поцелуй. Володя делает вид, что ловит его, складывает в нагрудный кармашек и, махнув на прощанье, выходит.
Вот только на пятый день, когда я слышу, как в замке поворачивается ключ и бегу в коридор, готовая уже броситься на шею любимому, по которому жутко соскучилась, там оказывается совсем не он.
__
* Володя цитирует слова Гэндальфа из второй книги «Властелина Колец».
Глава 3
– З-здравствуйте, – недоумённо смотрю на пожилую женщину, стоящую в дверях.
Она высокомерно поднимает брови, кривит губы. Отодвинув меня плечом, проходит внутрь. Я настолько теряюсь от неожиданности, что покорно отхожу в сторону, и только потом соображаю, что…
– Вы, наверное, мама Володи? – неуверенно улыбаюсь. – Очень рада с вами познакомиться! Меня зовут…
– Мне всё равно, милочка, – холодно цедит она. – Если тут есть твои вещи – забери и можешь быть свободна. Смотри, лишнего не прихвати, проверю!
– Но…
– Я неясно выразилась? – меня окидывают брезгливым взглядом с головы до ног.
– Я жду Володю, – расправляю плечи, пытаясь придать себе уверенности.
– Мой сын сюда не приедет, – женщина поджимает губы, правда, я успеваю заметить какой-то странный блеск в её глазах, и мне становится страшно.
– С ним… с ним всё в порядке? – выдавливаю из себя.
– Полностью, – она уверенно кивает, проходит в комнату и, оглядевшись, лезет в шкаф, где, как я знаю, Володя хранит папку со всякими документами.
– Но почему он не приедет? – пытаюсь хоть что-то понять, голова идёт кругом.
– Я что, отчитываться должна перед неизвестной… соплюшкой? – её тон и эта пауза в конце отчётливо дают мне понять, что имеется в виду совсем другое слово.
На глазах вскипают слёзы. Как она смеет так со мной обращаться? И всё же я сдерживаю себя. Володя мало рассказывал про мать, но упоминал, что у неё сложный характер. Мне не хочется сейчас грубить ей и портить отношения. Наверное, стоит просто подождать. В командировке ему нельзя пользоваться сотовым, но он же вернётся оттуда. Я позвоню, он всё объяснит. В конце концов, у него здесь форма, все вещи. Быть того не может, чтобы он бросил меня вот так, без всяких объяснений! У нас же всё было так хорошо! Да и его слова о жене…
– До свидания, – говорю его матери с намёком, но она не реагирует.
– Ключи оставь, – указывает на накрытый стол, где уже стоят тарелки с бокалами, и морщится пренебрежительно.
– Они в коридоре, в ключнице, – вздёрнув голову, говорю, старательно сдерживая слёзы.
– Если сделала запасные, можешь на них не рассчитывать, – опять этот мерзкий обвиняющий тон. – Замки поменяют в ближайшее время.
Прикусываю губу и медленно выхожу из квартиры. Расплакаться позволяю себе только дома. Хорошо, что мама сегодня на работе. Она, конечно, уже в курсе наших с Володей отношений, и хотя официального знакомства у нас пока не было, формально они друг друга знают, мы же соседи всё-таки.
Засыпаю я вся в слезах, а с утра просыпаюсь поздно. Меня вообще в последнее время часто клонит в сон. Тут же проверяю телефон, но нет ни звонков, ни сообщений. Подумав, всё-таки набираю Володю, но… «абонент временно недоступен».
Несколько дней от него нет никаких вестей, телефон по-прежнему отключён, и я схожу с ума от неизвестности, а потом… потом понимаю, что у меня задержка. Чёрт, ну как же так?! Мы ведь предохранялись! Смутно припоминаю, что вроде бы один раз были немного неосторожны, но у меня ведь был безопасный период. Иду в аптеку, покупаю тест, а потом, уже дома, тупо смотрю на две проявившиеся полоски. Одна значительно бледнее, но просматривается всё равно достаточно чётко.
Из ступора меня вырывает шум в подъезде. Заглядываю в глазок, потом рывком открываю дверь – грузчики сносят вниз какие-то вещи. Вдруг сжимается в груди. Как была – в домашней одежде, с тестом, зажатым в кулаке – взлетаю на четвёртый этаж, к знакомой квартире, и торможу, увидев на площадке мать Володи. Она оборачивается ко мне, и на лице появляется раздражение.
– Что опять, милочка? Я всё объяснила в прошлый раз!
– Где Володя? – спрашиваю сдавленным голосом, затем срываюсь на крик: – Где он?!
– Истеричка, – презрительно бросает мне женщина, а затем цепляется взглядом за мою руку. – О-о, ну так и знала, что ты попытаешься использовать этот трюк. Девицы вроде тебя на всё пойдут, лишь бы окрутить перспективного мужчину.
– Какой трюк? – шепчу отчаянно, по щекам ползут слёзы. – На что «всё»? Я не…
– Так, некогда мне тут с тобой разбираться, – она отмахивается от меня. – На вот, держи, – всовывает в руку несколько бумажек, я машинально сжимаю пальцы. – Хоть ты и врёшь, но, надо признать, почти талантливо. Может, с кем другим и сработало бы, но не со мной. И не вздумай приходить, звонить или стучать в квартиру, она выставлена на продажу.
Она разворачивается и уходит. Я, покачнувшись, опускаюсь на ступеньки и тупо, непонимающе смотрю на руку, в ней пятитысячные купюры. Моргаю, с ресниц срываются слёзы, пятна расплываются на бумаге.
– Диночка, детка, что с тобой? – слышу чей-то голос.
Кажется, соседка. Мне всё равно.
– Ничего, – свой голос слышу словно со стороны. – Я пойду.
Собираюсь с силами и поднимаюсь. Медленно иду к себе, ложусь на диван и проваливаюсь в какой-то странный, тяжёлый сон.
Спустя несколько часов просыпаюсь с раскалывающейся головой и беру телефон. Господи, откуда столько пропущенных с незнакомого номера? Неужели?!..
Мобильный начинает вибрировать в руке.
– Да?
– Апраксина Надежда Леонидовна?
– Да, это я.
– Апраксина Мария Вячеславовна кем вам приходится?
– Это моя мама, – отвечаю на автомате и меня накрывает каким-то удушающим ужасом. – Что с ней?! Кто это?!
– Вам звонят из городской клинической больницы. С вашей матерью произошёл несчастный случай.
В больницу я врываюсь спустя полчаса. Подбегаю к регистратуре, где мне сообщают, что мама в ожоговом отделении, и называют фамилию врача, к которому можно обратиться за информацией. С трудом нахожу в хитросплетении коридоров нужный мне кабинет. Пытаюсь успокоить дыхание и стучу.
– Здравствуйте, – вхожу в крошечную заваленную бумагами комнату. – Я Надежда Апраксина. Моя мама…
– Да-да, садитесь, – мне кивает на стул усталый врач, по виду ему за сорок, может, ближе к пятидесяти. – Так, значит, Надежда, у вашей матери ожоги третьей степени, поражено около тридцати процентов кожи, процентов десять из них – глубокие. Это значит…
– Не объясняйте, – шепчу онемевшими губами. – Я знаю, что это значит. Я учусь в медицинском.
Врач смотрит на меня уже по-другому, кивает.
– Тогда вы понимаете, что сами они не заживут. Потребуется некрэктомия, пересадка кожи, возможно, не одна операция…
– Как… как это могло случиться? – мама такой профессионал, она всегда была осторожна…
– Насколько мы поняли, несчастный случай на производстве, – сочувственно говорит мне мужчина.
– Она поправится?
– Сейчас состояние тяжёлое, но прогноз в целом благоприятный, – осторожный ответ, но другого я и не ждала.
– А участки поражения? – спрашиваю, затаив дыхание.
– К сожалению, один из них – на лице, – помедлив, отвечает он.
Содрогнувшись, утыкаюсь в ладони. Чувствую чужую руку на плече, но меня сейчас вряд ли что-то может утешить. Нет! Я не расклеюсь! Я нужна маме!
– Всё в порядке, я справлюсь, – встаю, глядя врачу в глаза. – И она справится. Она сильная.
Он кивает, и мне даже кажется, что я вижу уважение в его глазах.
– Сейчас к ней, конечно, нельзя, – не спрашиваю, но получаю утверждающий кивок.
– Можете звонить с вопросами напрямую мне, меня зовут Леонид Львович, – говорит вдруг врач, и я, опешив, поднимаю на него взгляд, а он улыбается. – Я уверен, когда-нибудь мы станем коллегами, так что, думаю, вы не будете надоедать мне звонками в час ночи?
– Конечно, Леонид Львович, – киваю и с трудом улыбаюсь в ответ. – Спасибо вам огромное. Я и не ожидала… Ах!
Складываюсь пополам от неожиданной боли, пронзающей все внутренности.
– Надежда?!
Очередной спазм такой силы, что у меня вырывается стон, я падаю на колени, сворачиваюсь клубочком на полу.
Слышу, как Леонид Львович звонит куда-то, командует, что это срочно, потом помню, как резко открывается дверь, вбегают двое врачей в хирургических пижамах, затем следующий приступ боли, и всё темнеет.
Глава 4
Несколько лет спустя
– Плазма? – тихий вопрос в сторону анестезиолога.
– Один флакон, – негромкий ответ.
– Кровь закажите, – опять хирург.
– Уже, – это ассистент.
– Зажим, – а это мне.
Подаю нужный. Сначала для захвата лёгочной ткани. Затем – сосудистый. Проговариваю про себя, ведя подсчёт: использованы зажимы Фёрстера – один, Дебейки – один… Мозг работает в автоматическом режиме, отсчитывая впечатанные в подкорку манипуляции. Операция идёт своим чередом.
– Гемодинамика стабильная, – анестезиолог.
– Мышцы, – гибкие пальцы накладывают шов. – Надя, что ты мне суёшь хвост какой-то. Длинную дай.
Протягиваю нить нужной длины.
– Дальше с операционной сестрой ушивайтесь, Анна Николаевна, – хирург уже с треском стягивает с себя перчатки, ассистент кивает и сдвигается на его место, я рядом, на своём.
Операция проходит в штатном режиме. Краем глаза фиксирую количество впитывающих салфеток, всё это будет внесено в операционный протокол, как и использованные инструменты.
– Надюша, ты молодец, – спустя час к сестринскому посту, где я заполняю нужные бумаги, подходит улыбающаяся Анна Николаевна.
– Спасибо, – улыбаюсь в ответ.
– Никита Сергеевич тоже доволен, – сообщает она мне весёлым шёпотом. – Сам, понятное дело, никогда не скажет, но я-то знаю.
Мы обмениваемся понимающими взглядами и улыбками. Аннушка, как её все зовут за глаза (а кое-кто, например, наша старшая медсестра Надежда Константиновна, – и в глаза тоже), замужем за главным хирургом – заведующим отделением, так что она действительно в курсе дела. Я немного выдыхаю. Уже полгода как прошла повышение квалификации и теперь операционная медсестра, но пока ещё нервничаю, особенно когда приходится работать с такими светилами хирургии.
– Я, кстати, в ожоговом была пару часов назад, тебя Леонид Львович просил зайти к нему, если успеешь.
Киваю, на плечи опять наваливается усталость. Я сегодня на сутках, так что можно сейчас дойти до ожогового, пока в хирургии относительная тишина.
Спустя пятнадцать минут, закончив с протоколами, стучусь в знакомую дверь.
– А, Надюша, заходи-заходи, – немного постаревший за последние годы, но до сих пор вполне себе крепкий Леонид Львович кивает и опять углубляется в документы. – Присядь, я сейчас закончу.
Устраиваюсь на стуле и рассеянно вожу глазами по кабинету, всё так же заваленному бумагами. Надо же, сколько всего произошло с того дня, как я очутилась здесь в первый раз. Поморщившись, прогоняю неприятные воспоминания.
– Как мама? – Леонид Львович наконец поднимает голову от бумаг.
– Как всегда, – вздыхаю.
– Ты бы передала ей, что я жду её… на приём, – мужчина смотрит тоскливо, и я его понимаю.
Мама у меня – товарищ с характером. Что решила – с дороги не свернёт. Вся больница ставки делала после её выздоровления, все уже были в курсе, что Леонид Львович, холостяк со стажем, влюбился в свою пациентку по уши. Да только мама вбила себе в голову, что такая, как она, никому нужна не будет.
Ей провели несколько операций, выполнили пересадку кожи, но на лице и за ухом остался длинный шрам, да и на теле тоже несколько. По-моему, Леониду Львовичу абсолютно плевать на это, достаточно один раз увидеть, как он смотрит ей в глаза. Но, увы.
– Я передам, но вы же её знаете, – пожимаю плечами.
– Надь, я тут разговаривал с пластическим хирургом, он может посмотреть её, – вдруг говорит мужчина. – Ты знаешь, мне всё равно, но если Маше это важно…
– У нас не хватит средств оплатить операцию, – качаю головой, – я только-только по кредиту расплатилась. А по квоте она не проходит.
– Я мог бы…
– Леонид Львович, – говорю мягко, – я знаю. Но мы ведь уже говорили с вами на эту тему. Мама в курсе нашего финансового положения. Она поймёт, что это вы устроили. И никогда не примет от вас помощь.
– Чёрт, Надь! – взрывается врач. – Ну что ж вы гордые-то такие, а?!
– Уж какие есть, – вздыхаю и улыбаюсь. – Но у меня тут отличная новость. Я нашла хорошо оплачиваемую подработку. Завтра собеседование. Если получится, то все эти деньги буду откладывать маме на операцию! Так что вы придержите пока свою договорённость с хирургом, ладно?
– Эх, Надюша, – качает головой Леонид Львович. – Где только делают таких, как ты. Жаль, раньше я твою маму не встретил, дочкой была бы мне.
– Ещё не поздно, – задорно ему улыбаюсь и получаю ответную улыбку.
– Сама-то ты как?
– Да мне-то что, у меня всё прекрасно, – отмахиваюсь от вопроса и понимающего взгляда. – Пойду я, Леонид Львович. А то до конца смены ещё несколько часов.
– Иди, Надюш, – мужчина кивает. – А маме всё-таки напомни.
– Напомню.
Дежурство заканчивается спокойно, что даже удивительно, но всё равно за эти сутки я вымоталась ужасно. Доползаю домой и падаю спать.
Будит меня запах блинчиков. Тяну носом и улыбаюсь.
– Доброе утро, – говорю весело, заходя на кухню.
– Добрый день уже, Надюша, – фыркает мама, а я, вдруг испугавшись, хватаю мобильный. – Что такое? Ты чего?
– Фу-ух, – выдыхаю облегчённо, – до собеседования ещё три часа, я уж испугалась, что проспала.
– Какого собеседования? – мама смотрит на меня вопросительно, садится напротив, пододвигает ко мне тарелку с блинами. – Поешь. Ты что, с работы увольняешься?
– Нет, конечно, – сворачиваю блинчик и запихиваю его в рот. – Подработку нашла, – бурчу невнятно.
– Надя!
– Ну что «Надя»? – смотрю на маму, подняв брови.
– Ты же сказала, что по кредиту расплатилась, – укоризненно говорит она.
– По кредиту да, но деньги лишними не бывают, – в последний момент решаю не говорить, что они нужны ей на операцию.
А то знаю я, как мама отреагирует. Нет уж. Перед фактом её поставлю.
– Тебе, кстати, Леонид Львович передавал, что ждёт тебя на приём.
– Какой приём, он уже давно не мой лечащий врач, – мама отворачивается.
– Динамику проверить, – вру, но она качает головой.
– Нет никакой динамики, – резко встаёт. – И не будет.
Я вздыхаю. Это бесполезно. Отодвигаю от себя блины. Нечего наедаться. И так поправилась немного в последнее время из-за очередного гормонального колебания. Надо пойти сдать анализы и провериться в очередной раз. Морщусь, но куда деваться. В моей ситуации лучше себя не запускать.
В своей комнате открываю шкаф и скептически рассматриваю варианты, которые можно надеть на собеседование. Эту вакансию мне предложила знакомая медсестра из офтальмологии.
– Надь, – Лика неуверенно рассматривает свои руки, избегая глядеть в глаза, – не знаю, насколько тебе это подойдёт. Понимаешь, там не столько медсестра, сколько компаньонка нужна. Твоё среднее медицинское – это, конечно, гигантский плюс, но по большей части нужно быть «подай-принеси».
– А почему тогда такую зарплату предлагают? – спрашиваю, чувствуя подвох.
– Потому что женщина с характером, – вздыхает знакомая. – И терпеть её требования и заскоки не всякий сможет. Мне шепнули, что три девочки с ней и пары недель каждая не протянули. Я бы и тебе предлагать не стала, но ты просила сказать, если что, вот и…
– Спасибо, что сказала, – говорю твёрдо. – Сама знаешь, деньги мне нужны. А характер… Ну что ж, все мы бываем не подарок. Попробовать никто не мешает. Ты сказала, сын ей нанимает компаньонку?
– Да, – на её лице вдруг появляется улыбка. – Сын там – просто ух!
– Вот это как раз мне безразлично, – качаю головой, но тоже улыбаюсь. – От этих «ухов» одни неприятности, так что пусть кому-нибудь другому достаются.
