Текст книги "Клуб разбитых сердец"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6

Пашка строго и требовательно оглядел «юных знатоков детективного жанра». Ребят собралось не так уж много, только самый костяк: Андрей Абрамов, Сема, Леночка, Маняша и Леха. Впрочем, Леху и Леночку можно было и не приглашать (их, собственно, и не приглашали, они сами явились, причем из личного, а вовсе не из общественного интереса). Заседание состоялось на квартире у председателя. Вернее, и заседанием это назвать было нельзя.

Сема со скучающим видом перебирал диски, Абрамов с Лехой играли в шашки, Леночка, не мигая, пялилась на Пашку, а Маняша переводила тоскливый взгляд с одного кактуса на другой. «Странное хобби для любителя детективов, – вяло думала она, – кактусы разводить. Может, это побочный эффект Пашкиной одержимости? Право ведь, как маньяк какой-нибудь: сначала носом землю роет в поисках загадки, потом в поисках разгадки. Интересная жизнь у человека, ничего не скажешь. И при этом еще ярый поклонник кактусов, как выяснилось…»

– Ну что?! – взревел хозяин. – Так и будем сидеть впустую?

– Можно попрыгать, – усмехнулся Леха и, лениво передвинув шашку, объявил Абрамову: – Шах.

– Это тебе не шахматы, умник! – возмутился Андрей. – Подумаешь, вторая дамка.

– У нас же есть реальная загадка. В нашем лицее, черт возьми! – от избытка чувств Пашка даже руками замахал.

– Точно, – кивнул Сема, – меня вот мучает одна загадка нашего лицея. Я все хочу тебя спросить, ты случаем не голубой?

– Иди ты!

– Нет, правда, – Сема повертел в руке один из дисков. – Барбара Стрейзанд. Паш, это серьезно, очень серьезно! Это плохой знак.

Тут Пашка промямлил, покраснев до самых ушей:

– Это матери диск. Она слушает часами.

– Ну, ну… – Сема остался при своем мнении.

– Сейчас как дам в морду! – разозлился обладатель порочного диска и многочисленных кактусов.

– Не бей его, – скривилась Маняша, у которой уже сводило зубы от скуки. – Ты ему последние мозги вышибешь.

– У него их вообще нет, – усмехнулся Абрамов.

– Вот вам еще одна загадка, – Леха снова передвинул шашку на доске, – есть ли у Семы мозги?

– Это не загадка, – тихо ответила Леночка, – это факт. И вообще, какая чушь!

– Она права, – горячо поддержал ее Пашка, – чушью мы тут занимаемся, шпильки друг другу вставляем, а ведь у нас под самым носом нераскрытое преступление!

– Ну конечно! А кто, интересно, на физика порчу нагонял, а? Может, кто-то и дальше теории пошел. – Она обвела всех строгим, въедливым взглядом. Члены клуба притихли.

– Ленка точно права, – неожиданно согласился Пашка. – Ведь народу было сколько. Половина нашего класса и еще эти, двинутые, из 11-го. По их рожам можно было судить о количестве принятых на нос наркотиков.

– Не на нос, а в нос, – со знанием дела заметил Сема и отложил диски в сторону. – Кокаин принимают в нос.

– Уж не знаю, чего они там принимают: в нос, на язык или прямо в вену, но глаза у них действительно были шальными.

– Тогда скорей всего экстези. Они же в «Паноптикум» собирались. Я точно знаю, – заявила Леночка.

– Может, у кого-нибудь и правда в мозгу переклинило, пошел и придушил нашего физика? – вслух подумал Сема.

– Эй! – Маша пощелкала пальцами перед его носом. – Ты же не уподобишься тупым оперативникам и не станешь подозревать учеников. Мы ведь дети, а дети не способны на убийства.

– Глядя на тебя, я бы так не сказал, – Абрамов демонстративно смерил ее изучающим взглядом. – Нет, не сказал бы…

– Значит, мы подозреваем меня? – улыбнулась Маняша. – И что я должна делать? Доказывать свою невиновность, дураки?

– А если серьезно? Кто мог убить? – Пашка попытался вернуть обсуждение в серьезное русло.

– Шутишь? У нас же примерное учебное заведение. Мы же все порядочные дети порядочных родителей, – откликнулся Леха.

– Да? Но мертвого физика и его мертвую жену нашли именно во дворе нашего лицея!

Столь законченная мысль, неожиданно сорвавшаяся с уст Леночки, повергла всех в изумление.

Пауза была долгой. И в этой тишине все вдруг стали свидетелями иного разговора, доносящегося из гостиной. Вернее, не разговора, поскольку звучал только голос Пашкиной матери. Она довольно холодно ответила кому-то по телефону:

– Теперь это твои проблемы, детка.

Потом она долго слушала и, наконец, произнесла:

– Ушел он к тебе, вот ты с ним и разбирайся. А мне вполне достаточно тех проблем, которые он мне оставил при разводе. Нет, милая моя, это не я бездушная тварь, а ты. Не я оставила сына без отца, и не я выдернула чужого мужа из семьи. И это не я заставила его отобрать у нас все. А теперь ты звонишь и умоляешь о помощи. Ты хочешь, чтобы я что сделала? Может быть, продала квартиру и осталась с ребенком на улице? Его могут убить? Ну, так и поделом. Хорошо бы, чтобы и тебя прихлопнули заодно!

Она снова помолчала, слушая, затем гневно продолжила:

– Так вот ты и продавай и квартиру вашу новую, и машину, и гараж. В долг возьми под проценты. Что еще? Это уж тебе решать. Я не знаю, причастна ты к его проблемам или нет, и знать не желаю, но при мне он жил спокойно. Когда он был моим мужем, его никто не похищал и выкуп не требовал. Так что делай выводы.

Она швырнула трубку на рычаг.

– У тебя что, отца похитили? – за всех ошарашенно спросила у Пашки Маняша.

Тот, бледный как мел, плюхнулся в кресло.

– Ну и дела! – выдохнул Сема. – Что за жизнь пошла: то физика пристукнут, то нормального, здорового мужика похитят. Если так и дальше пойдет, страшно будет выйти на улицу.

– Да бросьте вы! – зло процедил Пашка. – Это бабские разборки. Отец мне вчера звонил. У нас с ним лады. Это мать ему простить не может, что он к Людке ушел, вот и все. Людка, правда, – еще та стерва: отец на нее квартиру купил, по загранкам в командировки с собой таскает, а ей все мало. Все чего-то выжимает, какие-то методы свои придумывает. Отец скорее всего и не в курсе ее махинаций. А эти разборки с матерью – дело обычное. Когда уже угомонятся?! Год как развелись, а все ругаются.

– Взрослые! – презрительно фыркнул Абрамов и хлопнул Пашку по плечу. – Ладно, давай думать о бедном физике. Значит, у нас есть парни из одиннадцатого, ну эти, двинутые на наркоте. Может, они и пристукнули?

– Вообще, у нас много всякой дряни в лицее, – поддержал его Леха. – Курихин рассказывал о сатанистах. Они тоже иногда нюхают…

– Да ладно вам! – отмахнулась Леночка. – У нас пол-лицея что-нибудь нюхают, остальные глотают таблетки… Что, теперь каждого подозревать в убийстве?!

– А ты нюхаешь или больше по таблеточкам? – усмехнулся Абрамов.

– Я пью мультивитамины, мне достаточно, – надменно парировала она.

– А те, кто был с нами в подвале, давайте поговорим о них, – Пашка снова принял бразды правления в свои руки. – Кто был?

– Я видел Алика Сохова, Медведева… – Сема закинул голову, видимо, такое положение способствовало мыслительному процессу, – кажется, Морозова и Ульяну. И все они уже были под кайфом.

– Ульяну?! – удивился Абрамов.

– И что из того? – пожал плечами Сема. – Она у них за своего парня. Ты ее хоть раз в юбке видел? Вот!

– Ничего странного, – возмутилась Маняша. – Подумаешь, девушка в брюках ходит. Прекратите этот мужской шовинизм! Если Ульяна не носит юбок, это еще не значит, что она способна на убийство.

– В любом случае мне кажется, что эта четверочка нанюханная вполне способна была пойти и грохнуть первого, кто подвернется под руку. Может быть, физик и подвернулся, чем не мотив, а?!

– Тогда, Пашка, тебе хана! – неожиданно заключил Леха и с грустью оглядел председателя.

– Это почему? – возмутилась за него Леночка.

– Как – почему?! Ведь кто настроил ребят из 11-го на злостное преступление? Кто зачинщик? Пашка! Он же всю эту бодягу с плащом и стилетом затеял и совратил юные умы с пути истинного.

– Чепуха! – не очень уверенно ответил тот.

– А ведь Леха прав, – кивнул Абрамов. – Помните волну массовых убийств в Америке, когда школьники стреляли в своих сверстников из охотничьих ружей? В результате кого обвинили? Правильно – киношников, которые заполонили экран сценами насилия и тем самым создали нездоровую атмосферу во всей стране. Теперь все ужастики купируют, то есть вырезают самые кровавые сцены. Тебе Пашка, конечно, до масштаба страны далеко, но в пределах отдельно взятого московского лицея ты здорово нагадил. Не отвертишься, если Медведев с Соховым действительно убили физика.

– Да уж, – усмехнулась Маняша, – возможно, твои кровавые жертвоприношения самым прямым образом повлияли на судьбу нашего физика, а? Ты об этом не думал?

– А может, ты сам убил, чтобы подтвердить силу своей магии? – хохотнул напоследок Леха.

Пашка, к тому моменту уже красный как рак, отчаянно рявкнул:

– Хватит! В подвале мы просто дурачились, разве мы не вместе придумали весь этот спектакль?! Я даже не могу точно сказать, какой именно ритуал и из какой веры взял. Просто где-то в кино видел нечто похожее. Да ведь это Абрамов и предложил.

– Но Предводителем-то был ты, – парировал Абрамов. – Стилет в куклу загнал тоже ты. И знаешь, что теперь поговаривают в кулуарах? Особенно те, кто присутствовал. Если всплывет и докатит до ушей оперативников, будешь ты Пашка вертеться, как уж на сковородке…

– Но надо же что-то делать! – глаза Леночки наполнились отчаянием.

– Ладно, – Пашка обхватил голову руками. – Кто-нибудь сомневается в том, что убил не я?

Все помолчали с минуту. Пашка счел это за ответ и продолжил уже более уверенно:

– Тогда вот что: первое, держать язык за зубами. Странно, что пока никто не проболтался ментам. Действительно странно. Отсюда второе – аккуратно узнать, почему все молчат о том, что было в подвале. И третье, раз уж мы почти знаем, кто убил…

– Знаем?! – перебил его Абрамов. – Я бы не стал вешать ярлыки раньше времени.

– Хорошо, – быстро согласился председатель. – Раз уж мы предполагаем, кто мог убить, нужно выяснить получше: куда эта четверочка направилась после нашего шабаша.

– Как ты себе это представляешь? – удивился Сема. – Подхожу я к Сохову и спрашиваю его по-дружески, мол, Сохов, не ты ли физика нашего придушил. Он же меня пошлет. Это если в себе будет, а если на него обкуренного нарваться, или еще хуже, когда он злой оттого, что шмаль достать не может, – это верный мордобой. Точно тебе говорю! Я у него один раз под горячую руку закурить попросил, если бы не парни из параллельного, он бы меня отметелил.

– Тут дело тонкое, – мягко улыбнулась Леночка. – Вы забыли, что у вас есть столь чарующие создания, как мы с Маняшей. И потом, на кой черт нарываться на Сохова. Вот Медведев, например, лапочка, – тут она бросила лукавый взгляд в сторону Пашки, видимо, пытаясь разглядеть на его челе следы ревности, но зря, тот блуждал в своих невеселых раздумьях и ее, похоже, даже не слушал. Леночка разочарованно вздохнула и перевела взгляд на Маняшу. – Я могу заняться Медведевым, а ты – Ульяной. Если она в чем-то замешана или что-то знает, наверняка трясется от страха. Рано или поздно один из них расколется. И тогда мы подумаем, как можно спасти Пашку, если на него все свалят.

– Да почему же на меня?! – встрепенулся тот.

– А потому! – резонно ответил ему Абрамов.

Глава 7

Варвара вытерла мокрый лоб и протяжно вздохнула: чинить машину, даже если ты теоретически знаешь, как это делается, – все равно занятие не для женщины. Винты все закручены так, что даже здоровенному мужику следует приложить немало усилий, чтобы их раскрутить. Она повертела свои перепачканные руки перед глазами. «Н-да, с моей комплекцией, с моей, черт возьми, тонкой костью можно еще год ковыряться, прежде чем я эту гайку хотя бы расшатаю!»

– Что, колесо спустило?

Она даже не посмотрела, кому принадлежит столь профессиональная диагностика, только буркнула пренебрежительно:

– Спустило! Да его же на куски разорвало!

– Н-да… – протянули за ее спиной. – Тут даже до шиномонтажа не добраться.

Варвара принялась вытирать руки уже не свежей (даже очень не свежей, а проще сказать грязной) тряпкой и ворчливо приговаривала:

– О чем думают производители этих машин? О чем? О том, что на их замечательной продукции Гераклы будут ездить?

– Ну, это дело поправимое.

Тут она глянула на собеседника и в прямом смысле обомлела – ну, никак она не ожидала встретить следователя в такой час да еще рядом с ее машиной. Ладно бы участкового – это еще куда ни шло, работа у него такая – вечерами по дворам шляться, но следователя из «отдела особо тяжких»… Впрочем, если учесть дела последних дней, творящиеся в школе ее дочери, ничего странного в появлении человека из такого заведения нет.

Пока она удивленно хватала ртом воздух, лейтенант Сулейко отстранил ее от колеса и легким нажимом ноги на гаечный ключ повернул гайку в нужную сторону. Все дальнейшее было делом мужской техники. Он присел перед колесом и прежде, чем продолжить ремонтные работы, глянул на нее снизу вверх:

– Маша в последние дни ведет себя как обычно?

Варвара пожала плечами намеренно демонстративно:

– Странно, что из полутысячи учеников поведение именно моей дочери вселяет в вас подозрения.

– Ну, почему же подозрения… – он явно смутился, уткнулся взглядом в колесо и принялся ожесточенно откручивать гайку.

– И еще странно, что вы запомнили, как ее зовут. Маняша что, на подозрении?

– Да нет, – усмехнулся Сулейко, – я и ваше имя, Варвара Константиновна, запомнил. Просто у вас семья такая колоритная.

– А, – легкомысленно отмахнулась она, – обычная итальянская семейка: много шума – и ничего. Но мы законопослушны. Ничего такого, что связывало бы нас с криминалом. Даже родственников на Сицилии нет.

– И все-таки, – он поднялся и принялся возиться со второй гайкой, – Маша очень странно отвечает на мои вопросы. Словно скрывает что-то.

– А вы желаете, чтобы девчонка в пятнадцать лет была предельно откровенна со взрослым дядей?

– Вообще-то… да… – Он помолчал и неуверенно добавил: – Тем более что взрослый дядя – следователь по особо тяжким преступлениям.

– Для них это не имеет никакого значения. Можете мне поверить! Следователей подростки презирают точно так же, как всех остальных взрослых.

– Если не больше, – буркнул Сулейко.

– У вас мания величия.

– Ага. Потолкаетесь с мое в нынешней школе, так не только манию, тут всякие фобии подхватишь. Мне за последнюю неделю таких гадостей наговорили, что смотреть на себя в зеркало не могу. Противно! И кличку даже придумали – Суслик! – он обиженно засопел. – Ну, скажите, какой я суслик?

Варвара подавила смешок. При всей своей симпатичности лейтенант действительно чем-то неуловимым напоминал именно суслика. Хотя чем, сказать она не могла. До чего же теперь дети образно мыслят!

– И если бы за спиной гадости говорили, – грустно продолжил следователь, – а то ведь прямо в глаза. Сидит эдакая прехорошенькая девушка, ногу на ногу закинет и смотрит на тебя так, словно ты грязь под ее ногами. Не знаю, как вы, а я теряюсь в такой момент. И как с ними разговаривать? Была б моя воля, я бы эту школу за километр обходил. Так нет же, послали в самое пекло. А разве детки наши современные снизойдут до того, чтобы со следователем по душам потолковать? Да, черта с два!

– Может, вы себя неправильно ведете?

Он застыл и озадаченно посмотрел на Варвару:

– В каком смысле?

– Ну… – она передернула плечами, – вы же не знаете их интересов. Тут нужно себя правильно подать. Только тогда можно рассчитывать на их расположение.

– А поконкретнее?

– Постарайтесь быть именно тем, кто вы есть: взрослым парнем, привлекательным офицером милиции, расследующим убийство. Можете мне поверить, заявите себя таковым, за вами будут ходить табуны почитателей, а сопливые поклонницы примутся визжать при вашем появлении и просить автограф. Не смейтесь, нынешняя молодежь – поколение боевиков. И все-таки они – дети. Будете себя вести с ними уверенно, они на вас молиться станут.

– И что же мне, изображать из себя Крутого Уокера?

– Нет, но суть вы уловили, – ухмыльнулась Варвара.

– Сомневаюсь…

– Пока вы сомневаетесь, будете у них Сусликом. Они ведь от представителя закона силы ожидают. Внутренней такой силы, понимаете. А если человек пасует перед сопливой девчонкой, которая только и умеет, что красиво сидеть, закинув ногу на ногу, – тут уж не обессудьте.

– Уж не знаю… ногу на ногу. Мне кажется, что они знают ответы на те вопросы, которые мне даже в голову не приходят. Они настолько другие. Более умные, что ли… – Сулейко поставил запасное колесо и принялся закручивать гайки.

– Думаете, они знают, кто убил физика и его бывшую супругу?

– У них, несомненно, есть свои версии. Но узнать эти версии просто невозможно. Тут броня какая-то. Я уже лоб расшиб, пытаясь пробить башкой эту стену молчания.

– Вы стихи не пишете?

– Бросил. – Он явно покраснел, из чего Варвара сделала вывод, что имеет дело не просто со следователем, а со следователем – самобытным поэтом. Но развивать тему его творчества не стала. Из жалости к автору.

– Ладно, услуга за услугу. Я поговорю с Манящей. А вы попробуйте последовать моим, уж поверьте, ненапрасным советам. Плюньте на их пренебрежительные взгляды. Подумаешь, девица свысока посмотрела. Делов-то!

Он просиял:

– Обещаете?!

Варвара уверенно кивнула, но подумала при этом: «Похоже, нынешние дети взрослеют гораздо раньше. Поставишь такого вот малахольного тридцатилетнего мужичка рядом с моей доченькой, так он по повадкам против нее – просто пацан! А лучше бы наоборот».

* * *

Сын встретил Варвару предельно серьезным вопросом:

– Мам, а что такое «мучнистая роса»?

– Гм… – Она села на пуфик у порога и глубоко задумалась. Не над «мучнистой росой», разумеется.

Она размышляла над тем, что Маняша совсем выросла. Что теперь, видимо, именно она красиво сидит перед следователем, смотрит на него высокомерно и покачивает длиннющей ножищей. И представитель власти для нее не авторитет, что уж тут говорить о матери?! В скором времени она совсем перестанет слушать ее советы, наоборот, начнет направо и налево раздавать свои. Уже начала. А ведь в башке у нее, как тут ни выпендривайся и ни качай ногами, мозги пятнадцатилетней дурехи, которая лишь воображает, что она самая умная и многоопытная на свете. С подобным самомнением, основанным только на подростковом бунтарстве, можно в такую историю вляпаться!

И что ей, Варваре, со всем этим делать! Если ни она, ни учителя и даже следователь по особо тяжким преступлениям не в силах мозги вправить взбалмошной девчонке, то где же найти человека, который сумеет выполнить эту миссию? Где найти человека, который стал бы авторитетом в надменных глазищах ее доченьки?

И ведь что самое смешное, ответ Варвара прекрасно знала. Этот человек живет совсем рядом, не на краю света, как раньше она полагала, а в одном с ними городе, и зовут его Иван. Тот самый Иван, который ничего не знает о происхождении Маняши. И вряд ли узнает… Может быть, потом она окончательно поймет, что спятила, если не раскрыла эту тайну ни Маняше, ни Ивану. Но тогда будет уже совсем поздно.

Да и сейчас поздно. Как ей исповедаться перед Иваном? «Знаешь, дорогой, а ведь у нас есть дочь. И ей пятнадцать лет…» Глупость какая-то получается! И что дальше? Стоит ли рассчитывать, что он ринется с головой в пучину воспитания дочери-подростка? Зачем ему это нужно? Мужчины любят детей от любимых женщин. Иван и своих-то близнецов бросил. Ему теперь интересны будущие младенцы его новой подружки. Варвара со своей первой любовью и взрослой дочкой его уж никак не взволнует. И в этом случае зачем признаваться Маняше? Еще та фразочка получилась бы: «Доченька, тот симпатичный мужик, ну, помнишь, которого мы случайно встретили на хоккее с такой сексапильной девицей? Да-да, тот самый, с которым я потом ходила в ресторан. Вот он и есть твой отец!»

Машка рассмеется ей в лицо, не поверив ни на секунду, что было бы не самым худшим вариантом. Потому что самым худшим вариантом будет, если она действительно поверит, и вот тогда уж нечего рассчитывать на нормальные семейные отношения. Да какие, к чертям, отношения! Варвара побоялась даже загадывать, как дочь отреагирует на подобное заявление об Иване.

– Мам! – Видимо, Сашка потерял терпение минут пять назад и теперь взвыл, монотонно теребя Варвару за рукав куртки. – Ма-ам! Ну что же такое «мучнистая роса»?!

– Что?! – она вздрогнула и ошалело уставилась на сына. – Какая роса?

– Мучнистая!

– О господи! Это хоть из какой области?

– Кажется, из ботаники… – Сашка пожал плечами. – Понимаешь, училка задала написать доклад про эту поганую росу, а в учебнике о ней ну просто ни слова.

– Да? – Варвара подозрительно прищурилась. – А с чего это вдруг училке вздумалось так издеваться над трудягой и отличником Александром Громовым?

Сын носил гордую фамилию отца – Громов – все, что Борис оставил ему в наследство, уходя к своей разлюбезной, когда Сашке еще и восьми не исполнилось.

– Ну… – Громов-младший шмыгнул носом. Варвара этого не выносила, справедливо считая, что даже пацан должен быть мужиком, а потому шмыгать носом, виновато размазывать сопли по щекам и хныкать – не имеет права. Поэтому она его тут же дернула за руку:

– Давай выкладывай! Перестань разыгрывать из себя барышню!

– Дело в том, что я параграф не выучил, меня, как водится, вызвали к доске, ну и вкатили «пару», – бодро отрапортовал отпрыск. – Теперь нужно исправлять. Завтра доклад о «мучнистой росе» нужно положить на стол училке – кровь из носа.

– Чудно! – Она устало поднялась с пуфика, стянула куртку и повесила ее на вешалку. – И что ты думаешь делать?

Сын развел руками:

– Понятия не имею.

– Так. Я ведь тоже не знаю, что такое «мучнистая роса».

Час детального просмотра всех мало-мальски подходящих к биологической теме книжек, вплоть до сказок Киплинга, дал лишь один результат: Варвара закатила глаза и простонала, вложив в голос большое чувство: «Это ж надо так ненавидеть детей! И родителей тоже!» Разумеется, стон она адресовала Сашкиной «училке».

Потом она перевела возмущенный взгляд на сына:

– Чтобы в последний раз ты так халатно отнесся к ботанике. Все! Теперь я самолично буду проверять твои уроки. Особенно ботанику. Нет, ботанику – в первую очередь!

– А Полишкин позавчера схватил «пару» по истории, – парировал Сашка. – Так ему задали доклад про христианскую секту молокан в Сибири.

– И что твоему Полишкину было? – усмехнулась Варвара. – Небось отстегнул родителям пять рублей и в ус не дует.

– Не-ет. С докладом не прошло. Отец ему уши надрал и отправил в библиотеку. Сказал, что это проценты от его безалаберности. А с процентов он денег не берет.

«А я бы уже согласилась на пять рублей… – она тут же взяла себя в руки, отругав за слабодушие. – Ребенок должен добиваться намеченной цели. Даже если эта цель столь абсурдна, как «мучнистая роса», черт бы ее побрал!»

– Саш, может, это какая-то особенная мутная роса, только и всего? А мы тут паримся?

– Если бы все было так просто… – глубокомысленно изрек двоечник.

– Что опять стряслось? – Маняша появилась на пороге комнаты и устало оперлась плечом о косяк. Варвара опять отметила для себя, что выглядит дочь неважно – слишком бледна для своего возраста.

– Вот пытаемся выяснить, что такое мучнистая роса! – Она развела руками, показывая, что ищут они уже долго и совершенно безрезультатно.

– Опять пару схватил, лодырь?! – усмехнулась сестричка. – Нужно уроки учить, а не в «Денди» резаться. Тогда век проживешь спокойно, даже не зная, что на свете существует такая гадость, как мучнистая роса.

– Ой, ой, ой! Можно подумать, я не знаю, что ты делаешь вместо уроков! – съехидничал в ответ братец.

– Сашка, заткнись! – гаркнула на него мать. – Мужик не ябедничает!

– Он не мужик, а сопля на палочке, – Маняша окинула Сашку таким презрением, что тот покраснел до корней волос и, буркнув: «Женский коллектив!», уткнулся носом в одну из разложенных на полу книг.

– Мучнистая роса – это болезнь злаковых, надменно изрекла сестра. – Ладно, помогу вам, так и быть.

С этим она удалилась в свою комнату, вернулась минут через пять с «Учебником биологии для поступающих в вузы» и вручила его Варваре.

– Тут есть коротенькая статья. Для доклада вполне достаточно. Но если ты, – тут она покосилась на брата, – схватишь «пару» по физике или математике – на меня можешь не рассчитывать. У меня из этой ерунды ничего стоящего нет.

– А это? – мать кивнула На поданный учебник. – Ты что, собираешься в Тимирязевскую академию?!

Маняша невыразительно передернула плечами:

– Да не знаю… Вроде пока не собираюсь. Книжка, кажется, Лешкина.

– Можно подумать, вы с Лешкой ботаникой развлекаетесь у тебя в комнате, – пробубнил посрамленный брат и тут же схлопотал сразу два подзатыльника: сначала от матери, потом от сестры.

Завыть от боли и обиды он не посмел, просто надулся.

– Вот и делай добро людям, – изрекла Маняша и побрела на кухню.

Варвара резво подскочила с пола и последовала за ней.

– Маш, я давно хотела с тобой поговорить.

– Мам! – Она обернулась на полпути. Варвара едва успела затормозить, чтобы не налететь на нее и не опрокинуться вместе на развалившегося через весь коридор Моню. Пес вздрогнул, поднял огромную голову и уставился на хозяек с плохо скрываемым раздражением.

– Мам, если ты о мальчиках, бледности и прочих визуальных эффектах, то я не беременна. Когда забеременею, ты узнаешь об этом первой.

– Когда?! – выдохнула мать.

– Ну… – Маняша улыбнулась. – «Если». Во всяком случае, пока «если».

Она повернулась и, перешагнув через Моню, продолжила путь на кухню. Пес зевнул и утомленно закрыл глаза.

На кухне Маняша включила чайник, достала из холодильника колбасу и сыр, сотворила себе бутерброд и поставила на стол две чашки. Делала она все это с молчаливой задумчивостью. Варвара опустилась на стул, растерянно наблюдая за дочерью. Потом не выдержала:

– Мы давно не говорили по душам. Что тебя беспокоит? О чем ты думаешь?

– Что? – Маняша отрешенно взглянула на нее и тут же принялась методично разливать чай по чашкам.

– На все мои вопросы ты неизменно отвечаешь, что не беременна. Будто полагаешь, что мои волнения о тебе распространяются только в этом направлении.

– А разве нет?

– Представь себе. Я не настолько стара, чтобы окончательно забыть, что такое молодость и как много вопросов мучают юные умы.

– Да? – искренне удивилась дочь.

– Тем более в такой ситуации, в какой вы все оказались. Ведь убийство в лицее…

– Слушай, я вот о чем думаю… – Маняша села напротив и посмотрела ей в глаза так прямо, что у Варвары мурашки по спине пробежали. – Вот если бы Сашкин отец попал в передрягу, что бы ты делала?

– В какую передрягу?! Ты что-то знаешь о Борисе? – волнение перехватило горло, и последний слог она просипела.

– Да нет. Я же сказала: «если бы». Например, сейчас, когда вы уже давно не живете вместе, тебе бы позвонила его нынешняя девица и попросила о помощи.

– Каким образом?

– Ну… деньгами, к примеру. Сказала бы, что у него серьезные долги, что ему угрожают, что ему приходится скрываться от кредиторов. Ты бы ее послала?

– Да вряд ли… Постаралась бы помочь, разумеется. Он же нам не чужой.

– Вот, – Маняша хлопнула ладошкой по столу, – и я думаю, что помогла бы.

– А к чему ты это?

– Просто к слову пришлось… – Дочь принялась жевать бутерброд.

– Ничего себе, к слову! Нет уж, рассказывай.

– Да ерунда. Просто мне показалось странным: Пашкина мать как раз послала пассию его отца, когда та обратилась к ней с подобной просьбой.

– Фу… – выдохнула Варвара. Дышать стало легче. – Мало ли что там у них произошло. И потом у разных людей разные представления о взаимоотношениях.

– Тут не взаимоотношения, если речь идет о жизни и смерти человека. Не так ли?

– В нашем понимании так, – кивнула Варвара, – а в понимании Пашкиной матери, может быть, и нет. Нельзя судить о человеке по одному телефонному разговору.

– Это, конечно, правильно… – вздохнула дочь, – только все равно странно.

Варвара хотела что-то ответить дочери, но тут в дверь позвонили.

– Кого принесло на ночь глядя? – она открыла дверь в недоумении.

На пороге стоял сосед Гоша. Варвара уже привыкла к экстравагантным нарядам своего соседа, и его ярко-синий парик вызвал улыбку только у Маняши. Впрочем, остальной вид у Гоши был крайне озабоченный. Он даже брови сдвинул, демонстрируя свою сосредоточенность. Как водится, он без приветствий шагнул за порог и начал с самого главного:

– Варвара, я к тебе с двумя проблемами. Первая – самая насущная, вот! – с этими словами он протянул ей что-то маленькое, похожее на брелок.

– Гоша! Зачем тебе «тамагучи»? – прыснула Маняша.

При слове «тамагучи» в коридор ворвался Сашка с диким воплем: «И я хочу!»

– Наш «тамагучи» лежит на коврике, – строго оборвала его мать.

Моня, действительно растянувшийся на означенном месте, с наслаждением зевнул и удостоил гостя вялым взмахом пышного хвоста. Гошу он, как ни странно, любил. Не пылко, но любил.

– Не могу выбрать, кого кормить, – обозначил свою проблему Гоша. – Тут несколько вариантов… – он принялся нажимать на кнопки, игрушка начала мерзко пищать. – Вот – это кошечка, – любовно прокомментировал счастливый владелец. Сашка даже покраснел от зависти. – Это песик, а это – вообще чудо-звереныш какой-то. До чего забавные существа!

– Бери этого, у которого грабли вместо лап, – решила Маняша.

– А почему бы тебе и впрямь не завести кого-нибудь живого? Кошечку или рыбок, – Варвара участливо заглянула в голубые глаза соседа.

– Мам, не надо, – оборвала ее порыв дочь, – просто поверь, не надо. Пожалей животных.

– Хорошо, – быстро согласилась та.

– Соли дадите? – Гоша бережно положил «тамагучи» в задний карман брюк.

– Это твоя вторая проблема?

– Об этом потом, – он пошлепал на кухню и тут же загремел посудой.

– В мойке соли нет! – разом крикнули Варвара с Маняшей и понеслись следом.

Но было поздно, деятельный посетитель успел разворотить на кухне все шкафы. Как такое могло произойти меньше чем за минуту, Варвара так и не поняла. Банки, баночки, склянки и пакеты со специями и прочим кухонным зельем теперь вперемешку стояли на полу, стульях и столах. Гоша посреди всего этого, не замечая ошарашенных хозяек, со спокойной сосредоточенностью пересыпал соду из пачки в чашку.

– А ты уверен, что сыплешь именно соль? – поинтересовалась Варвара.

– А что же еще? – не прерывая своего занятия, пожал плечами Гоша. – Я всегда храню соль в пачке из-под соды. По-моему, так удобнее, чем в пакете.

– Слушай, а как там у тебя со свиданиями?

Гоша не мог концентрироваться на двух действиях одновременно, например, сыпать соду и вспоминать о свидании, поэтому на секунду застыл. Воспользовавшись этой паузой, Варвара лихо выхватила из его пальцев пачку с содой, быстро сунула ее в дальний угол шкафа, взамен вручила банку с солью.

– Вот! Возьми все, – ей вовсе не хотелось слушать Гошины откровения.