Текст книги "Лиха беда начало"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 24

– Я все-таки не понимаю, что я тут делаю?! – Марина растерянно оглядела огромную мастерскую художника. – Как вам удалось меня уговорить?!

– Неужели тебе не хочется посмотреть на своего бывшего? – усмехнулась Катерина. Алена пожала за нее плечами. Если бы она была на месте Марины, ей бы не хотелось. Да она бы и не пришла. А вот Марина притащилась, причем никто ее особенно не уговаривал, сама напросилась, едва узнала, что они собираются с визитом к Лелику – ее первому мужу, от которого она четыре года назад ушла ко второму. И никаких претензий не возникало, пока в квартире Лелика их не встретила сексапильная брюнетка с грудью четвертого размера и глазами цвета насыщенного раствора синьки.

Марина явно пребывала в расстроенных чувствах. Еще бы! Лелик нашел ей достойную замену. Вот если бы на месте этой девицы было нечто невыразительное в полинявшем халатике, тогда бы Марина в очередной раз торжествовала, преисполненная гордости, а теперь сникла.

Алена могла ее понять. Она сотни раз за последние четыре месяца пыталась нарисовать себе образ Вадимовой криминалистки и каждый раз останавливалась на «полинявшем» варианте, потому что представлять соперницу эдакой секс-бомбой опасно для собственной психики – можно сойти с ума от ревности. Конечно, к Марине это не относится. Во-первых, Алена Вадима любит, а Марина Лелика только помнит, и то плохо. К тому же криминалистка Алене – соперница, а эта брюнетка Марине – нет. А во-вторых, ну в сущности, какая ей разница, с кем теперь живет ее первый муж? Неприятно, разумеется, что девица его нынешняя так хороша собой, но и только.

– Могу себе представить, какие узоры он вырисовывает на ее груди. – Марина кивнула вслед удалившейся в соседнюю комнату девушки. – Интересно, Лелик все так же помешан на Гжели или теперь его пристрастием стала Хохлома?

– Не злорадствуй, – пристыдила ее Катерина. – И пожалуйста, не мешай нам своими едкими замечаниями. Знала бы, как ты себя поведешь, вообще тебя не пригласила бы.

– Между прочим, это мой муж. – Марина приняла надменный вид.

– Увы, – усмехнулась Алена, – уже не твой.

– У нас деловые переговоры, – напомнила Катерина, – поэтому попытайся себя сдерживать. Потом, если захочешь, припрешься сюда еще раз и устроишь скандал.

– Скандал – не мой метод, – гордо парировала Марина.

Алена ей не поверила.

– Ба! – Лелик появился в дверях с широко растянутой улыбкой на устах. – Неужели мое прошлое само постучалось в дверь?

– Не зарекайся, – Марина приняла позу обольстительницы, выпятив грудь, которая хоть и сильно уступала в размерах бюсту брюнетки, зато имела отличную форму, – может быть, в дверь постучало твое будущее?

– Теперь я как былинный дядька на распутье. – Он одарил каждую гостью персональным кивком, приговаривая:

– Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – копье потеряешь, прямо пойдешь… – Тут его взгляд уперся в фигуру бывшей жены, и он закончил хриплым шепотом:

– Все потеряешь. Пойду лучше назад.

Там спокойнее.

Обернулся и крикнул в глубь огромной квартиры:

– Детка, свари нам кофе!

– А как зовут детку? – ехидно поинтересовалась Марина.

– Детка, – Лелик старался больше не смотреть в ее сторону.

– А это твоя мастерская? – чтобы снять напряжение, Алена спросила излишне непринужденно и громко, а в довершение обвела помещение широким жестом.

– Н-да, – Лелик тут же приобрел уверенность.

– Что-то не видно бирюлек под Гжель. – Марина оглядела мастерскую совсем по-хозяйски.

– Их и быть не может. – Художник наконец вышел из дверного проема и кивнул на картины, стоящие у стены:

– Период «натурной Гжели» в моем творчестве закончился два года назад. Да вы слышали, наверное, теперь я работаю акварелью, пишу в основном на заказ… – Он подошел к одному из полотен и откинул закрывающую его ситцевую завесу.

– Заказы, видимо, поступают из Министерства культуры? – в голосе Марины проскользнула обиженная издевка.

– Да нет, заказы частные…

На холсте была изображена симпатичная дама в пастельных тонах.

Изображена со вкусом. Лелик пояснил:

– Сейчас модна акварель. Масло не в ходу. Все хотят портреты «под импрессионизм». Подавай им Дега или, на худой конец, Матисса. Репин не в чести нынче. Вот это – любимая женщина одного банкира. Неплохо, правда?

– Ты стал коммерческим художником? – притворно удивилась Марина. – Раньше ты называл таких малярами.

– Искусство на заказ тоже искусство. Только за него платят большие деньги, – довольно усмехнулся ее бывший муж. – Если у меня талант, почему бы мне не получать за свое творчество в долларах? И кто сказал, что художник должен быть голодным?

– Ты очень изменился, – констатировала бывшая жена с грустью.

– Но тем не менее вам ведь нравится эта вещь?

– Я ничего не понимаю в живописи, – тактично ответила Алена, – но мне нравится.

– Слишком претенциозно, – Катерина откинула голову, оценивая, – но в целом привлекает.

– А я бы тоже попозировала, – Марина повела плечом, – разумеется, мой муж заплатит нужную сумму.

– Хочешь поддержать отечественное искусство? – Лелик смерил ее долгим, недвусмысленным взглядом.

Стало понятно, что Марина сделает все, чтобы Лелик расстался со своей потрясающей брюнеткой.

Eсли надо, она будет позировать и позировать ему, пока у мужика крышу не снесет от ее прелестей. Алена пожалела несчастного.

Разумеется, он согласился на участие в съемках, предупредив, правда, что сделает это не ради справедливости, а чтобы «покрасоваться в рядах почтенной публики» на экране.

«Понимаете, – пояснил он, – для меня – это классная реклама. Так что я обязательно выступлю и между делом расскажу, какой я замечательный художник».

Подобная перспектива отклонения от основной темы программы ни Алену, ни тем более Катерину не устраивала. Но выбора у них не было, пришлось соглашаться.

– Может, все эти обиженные клиенты должны сказать спасибо фирме «Дом», – предположила Алена, когда они вышли от Лелика. – Я даже представить не могу, как все эти люди ужились бы в одном поселке, окруженном высоченным забором.

– Да брось! Они все из одного теста, – отмахнулась Марина.

– Ну тебе уж нечего на «Дом» пенять. Лелика ведь надули совсем недавно, так что, если бы все было по-честному, ты оказалась бы в одном загоне сразу с двумя своими мужьями. Такой участи врагу не пожелаешь, – усмехнулась Алена.

– Не знаю… – загадочно протянула приятельница и послала прощальный томный взгляд на окна квартиры художника.

Алена тоже оглянулась, и ей показалось, что в одном из них шевельнулась занавеска.

* * *

«На-ча-лось!» – Алена распласталась на диване, боясь пошевелиться.

– Нью-йоркская газета «Intеrnаtiоnаl nеws» опубликовала статью, в которой раскрываются механизмы утечки денег из российского бюджета на счета русских бизнесменов в коммерческих банках США. Среди прочих владельцев счетов фигурирует известный политик Олег Горин, – беспристрастно вещал ведущий теленовостей. – Олег Борисович категорически опроверг эту информацию.

Рассказывает Игорь Шапошников.

На экране появился молоденький журналист, взволнованно пересказал только что озвученный ведущим текст, потом появилась картинка коридора Государственной думы, от стены до стены забитого представителями прессы.

Виновник скандала – господин Горин – попал в оцепление телекамер и микрофонов и нервно отбрыкивался от напирающих журналистов.

Особенно усердствовала одна корреспондентка. Создавалось впечатление, что в горячем порыве узнать правду непременно первой она изготовилась засунуть свой диктофон прямо в рот несчастному-политику. Тот из последних сил пытался сохранить достоинство, хотя было понятно, что человек на грани нервного срыва.

– Какие счета?! Нет у меня никаких счетов! Я и банка-то такого не знаю.

И вообще, я в Америке никогда не был! Что?! Ну хорошо, был, только очень давно… Что? Ладно, ладно, недавно. Но все равно никаких счетов у меня там нет! Да на кой дьявол мне счета в чужой стране?! Живу-то я здесь. И в магазины, между прочим, здесь хожу.

На экране снова появился ведущий. Теперь его уста искривились в язвительной усмешке:

– Возможно, господин Горин хлеб с маслом действительно приобретает в московских магазинах, чего не скажешь об иных его покупках. Например, еженедельник «Wееk-еnd» опубликовал сенсационные списки граждан всего мира, которые владеют престижными украшениями. Сразу оговорюсь, что еженедельник довольно скандальный на Западе, не раз подставлял тамошних государственных служащих и прочих честных граждан всех мастей. Вот и до наших честных граждан наконец добрались. Среди прочих наших деятелей имя Олега Горина стоит чуть ли не первым по количеству капиталовложений в экономику Франции, Англии и тех самых Соединенных Штатов, в которых он не помнит, когда был. Так что бриллианты, господин Горин, даже если вы уже не помните какие, вы приобретаете там, и деньги в тех странах очень даже нужны вам.

Алена выпустила воздух из легких. Столь предвзятое отношение программы новостей к отдельному человеку – вопиющее нарушение правил подачи информации.

Кто-то за этим стоит. Кому-то очень нужен скандал с Гориным. Хотя почему «кому-то»? Вполне понятно кому!

– Но давайте вернемся в нашу страну, – продолжил ведущий и нехорошо ухмыльнулся. – Нам не повезло, потому что Олег Борисович не только в магазины у нас ходит, он тут еще и деньги зарабатывает, которые потом складирует в неизвестных ему банках в малознакомых Соединенных Штатах. Так вот, мы с вами, граждане, очень даже участвуем в тех самых капиталовложениях в ту самую страну, о которой многие из нас, не в пример нашему благодетелю, действительно знаем лишь понаслышке. Что касается бюджетных денег – это нам не очень понятно, потому что никогда они по-настоящему нашими не были и для нас даже не предназначались. А вот что происходит с нашими кровными. Рассказывает Игорь Верзин.

На экране появился еще один молодой взволнованный журналист и затараторил:

– Недавно в одной германской газете было опубликовано признание известного российского предпринимателя Александра Сорокина. По его словам, ему приходилось «отстегивать» немалые суммы лично господину Горину за якобы поддержку его бизнеса.

На экране пошла картинка: какой-то дядька, по всей видимости, тот самый известный предприниматель Сорокин, выходит из своей машины и задумчиво топает меж зеленых, явно не российских газонов.

Изображение сменилось крупным планом Сорокина:

– Я возглавлял фирму «Росводы», и в наших ежемесячных расходах обязательно была статья под кодовым названием «Горин», – он невесело усмехнулся.

– А сколько вы платили? – живо поинтересовался журналист.

– Немало, – уклончиво ответил предприниматель и снова усмехнулся, теперь уже многозначительно.

Картинка снова изменилась. Теперь Алена увидела все тот же забитый журналистами коридор Думы.

– Что вы можете сказать о фирме «Росводы»? – выкрикнул Игорь Верзин и сунул микрофон в нос Горину.

Тот раздраженно передернул плечами:

– То же самое, что и о еще доброй тысяче подобных фирм – я никогда о такой не слышал.

– А Сорокина знаете?

– Понятия не имею, кто он.

На экране опять возник ведущий теленовостей:

– Похоже, у господина Горина возникло много проблем. И самая большая – это проблема с памятью. Но я обещаю, что непременно буду следить за ходом разворачивающегося скандала и, если смогу, попробую помочь Олегу Борисовичу вспомнить то, что напрочь вылетело из его головы. Я уже переговорил с известным гипнотизером, так что, господин Горин, если вам действительно понадобится досконально разобраться со своими прошлыми делами, обращайтесь. А теперь о других новостях.

В этот момент зазвонил телефон.

– Аленушка, вы смотрите новости? радостно поинтересовался Налимов.

– Да. И содрогаюсь.

– Мне кажется, пока все пошло хорошо. И ваша программа окажется в эпицентре всех разбирательств. У вас идет подготовка?

– Полным ходом, – упавшим голосом ответила она.

Ей стало жаль Олега Горина. Может, это было чувство справедливости, поскольку только что предложенные зрителю факты явно шиты белыми нитками. У нее не возникло уверенности, что хоть что-нибудь «раскопанное» является правдой. В основном потому, что ведущий вел себя слишком предвзято. Слишком старался отработать гонорар, который, видимо, ему заплатили за раздувание публичного скандала. И что это за еженедельник «Wееk-еnd»? Какая-то желтая пресса. А этот предприниматель Сорокин явно плохой актер. Но с другой стороны…

– Нам нужно встретиться, – посерьезнел Налимов. – Давайте прямо завтра.

– Хорошо…

Она положила трубку. «Информационная война, вот, значит, ты какая!»

Ничего себе, сила четвертой власти! Ведь большинство людей уже прониклись идеей, что Горин – политик «с душком». Тяжело ему придется, бедному. Права ли она сама, что влезла в эту войну? Справедливо ли поступает? Не тащится ли против совести? Ведь то, что она собирается делать, да, в сущности, уже делает, – это работа на общественное мнение. А тут нужно действовать, только четко сознавая свою правоту.

Ведущий новостей, конечно, хватил лишку. Но его можно понять – он выполняет заказ. У него свой интерес. И у Налимова тоже свой интерес: ему нужно сбросить с предвыборного эшелона Горина – для этого все средства хороши. У этих людей свои понятия о чести и достоинстве. А она-то тут при чем? Она влезла во все это дерьмо только для того, чтобы добиться справедливого возмездия. А справедливо ли оно будет?

Но она же своими ушами слышала (вернее, ушами Марины, а та явно не врала), как адвокат «Дома» Прохоров пригрозил Марининому Павлу господином Гориным, если тот затеет разбирательство. И Титов опять же… Конечно, Горин мог и не иметь никакого отношения к смерти Андрея, но он же, в конце концов, покрывает компанию «Дом» . Так что на руку он все-таки нечист. А значит, она – Алена – не сделала ничего плохого, разоблачив его.

Эти размышления ее немного успокоили. Тут телефон зазвонил снова.

– Видела новости? – с придыханием вопросил Катерина.

– Ну…

– Не ну, а круто!

– Ничего крутого не вижу, – ворчливо отозвалась она.

– Да что ты! Это же телевизионный взрыв! Такая смелость в эфире. Такой разгром. Ведущий просто супер! – Ведущий просто подлец, вот и все. Раньше я ему верила. Когда он так же нападал на Сохина – помнишь, министра, я ему верила. А теперь сильно сомневаюсь, права ли я была.

– Да брось ты! – отмахнулась Катька. —Я про саму программу. Улет! Какая эстетика! – Извини, но как раз эстетики я не увидела.

– Потому что ты бумажный червь. Тебе никогда не понять телевизионную эстетику.

– Знаешь, можно возгордиться тем, что я всего лишь бумажный червяк. – «Дать бы ей телефонной трубкой по башке!»

– Ну и черт с тобой! Ты хоть представляешь, на какой волне пройдет наша программа?!

– А Горин не откажется участвовать?

– Да ты спятила?! – хохотнула Катерина. – Нет, ты совсем ничего не смыслишь в информационных делах. Из его пресс-центра нам уже два раза позвонили и подтвердили его участие. Ему сейчас каждая минута эфира – на вес золота. Нам бы слупить с него побольше денег, но директор наш – перестраховщик, побоялся.

На канале все уже в эйфории – предрекают нашей программе шквальный успех. Даже спонсоры нашлись, ты не представляешь, это на пилотную-то передачу!

– А если Горин что-то заподозрит?

– Это уже не важно.

– Он что, идиот, головой в вулкан броситься?

– Наша программа для него – возможность ответить на обвинения, поддержать свое достоинство, если хочешь. Ты ведь видела, что творится.

Журналисты дуют в свою дуду, а его зажали в коридоре, и его ответов никто не слышит. Даже если он поймет, что мы готовим для него подвох, он все равно придет в надежде отлаяться. Тем более оппонент выбран на редкость удачно – «Демократическая свобода» для Горина словно красная тряпка для быка. К тому же ему доподлинно известно, кто начал информационную войну против него. Я думаю, он тоже заготовил немало компромата на твоего Налимова и его сотоварищей. Так что нам это все еще разводить в прямом эфире придется, чтобы не скосило в другую сторону.

– У меня такое чувство, – невесело подытожила Алена, на которую энтузиазм Катерины произвел обратный эффект, – что мы оказались в эпицентре урагана, и этот ураган может запросто смести нас, как пыль с дороги.

– Так это же здорово!

– Не уверена.

Глава 25

Странно, но уже спустя три дня Алена начала замечать перемены в собственном сознании. И немудрено – о нечистоплотности Олега Горина говорили на всех углах (в буквальном смысле): даже в магазинах, даже в вагонах метро первым вопросом случайно столкнувшихся знакомых был: «А ты слышал? Ну, то, что Горин…» Вторым, разумеется: «И как тебе?» Алена поначалу относилась к информации так, как должен относиться к ней человек, который сам является ее распространителем: отстраненно и рационально. Но потом сила четвертой власти взяла верх. Она вдруг поверила. Поверила, хотя, по логике, не должна была верить. Но количество в данном случае перешло в качество, и частота повторений словосочетания «Горин – плохой» вдруг проникла в ее мозг в виде истины.

Понятно, что в редакции все стояли на ушах: Бакунин вообще спятил – с пеной у рта доказывал, что общался с предпринимателем Сорокиным и даже видел напиток боржом с этикеткой компании «Росводы». Да что там видел, пил этот боржом и находил его очень даже приличным. Были у него и оппоненты. В лице Борисыча, например, который грудным голосом заявил, что лично знаком с господином Гориным, а также с господином Налимовым, что оба они – сволочи, и если затеяли публичную склоку, то интереса от этой склоки как от собачьих боев, много крови – мало толку. Все, что они валят друг на друга, – сплошное вранье.

Измочалятся, потом выпьют вместе водки, разделят голоса избирателей и, «помяните мое слово, сядут рядышком в Государственной думе».

Алена тихо радовалась, что никто в редакции, да и вообще никто (особенно Вадим) не догадывался, что она имеет самое прямое отношение к развязавшейся войне в прессе. И не просто имеет – она готовит решающую битву, причем заранее знает, какой должен быть финал. Конечно, ее слегка коробило, что она не слишком добросовестно относится к своей задаче. Все-таки планируется полное низложение Горина и как следствие возвышение партии «Демократическая свобода». Но она так поверила в правоту Налимова, который уже и с экрана заявлял о подлой сущности Горина, что не слишком задавалась вопросом справедливости своего телепроекта.

С другой стороны, она понимала: ее сознание повернули насильно, но ничего не могла с этим поделать. Она попала в собственную ловушку: слишком правдоподобными казались доводы Налимова и его товарищей по партии. Эти политики вдруг полезли на экран во всех возможных программах. Алене начало казаться, что нейтральное эфирное время осталось только у рекламных блоков и передачи «Спокойной ночи, малыши!».

Что уж говорить о газетах. Там что ни номер, то очередная обличительная статья. Мысли о гибели Андрея Титова, равно как прочие версии, касающиеся тех, кто, кроме Горина, был заинтересован в его смерти, отошли на задний план. Алена усердно готовила пилотную программу «Политический ринг». В ее обязанности входило общение с Налимовым и подготовка публики, которая должна была заполнить студию. Тут все шло как по маслу: кандидаты в общественные обвинители, видимо, тоже прониклись духом «справедливого возмездия» и уже сами выражали уверенность в своем участии. Даже банкир Бусляр, наплевав на свой неблагоприятный астрологический прогноз неожиданно заявил, что «национальное сознание возобладало над личным интересом», поэтому он явится на съемки, какими бы катаклизмами это ему ни грозило. Бандит Леха Коновалов настоятельно порекомендовал свою группировку для обороны демократии в отдельно взятой студии телецентра. И, похоже, обиделся, когда Алена отказалась от его предложения.

Она так закрутилась, что совершенно забыла о Вадиме. Ну не совсем совершенно: ночами он ей снился. Все в каких-то странных ситуациях: то в жарких песках Каракумов, то в холодной бездне Атлантического океана, причем и туда, и туда они попадали после неизменной катастрофы «Титаника», на котором плыли, стоя на верхней палубе, как герои известного блокбастера. А поутру, разглядывая огромные фиолетовые круги под глазами, она напрочь забывала о привычке осмысливать свои сны. Последнее время она вообще спала мало и нервно, а поэтому откладывала анализ своих ночных видений до лучших времен.

Да и Терещенко опять пропал. Он не появлялся и даже не звонил. Вечером, за три дня до съемок, в тот момент, когда Алена ввалилась в квартиру после целого дня мотаний по будущим участникам программы, телефон все-таки разразился нетерпеливой трелью.

Пока она неслась к аппарату, то успела удивиться, что совсем не ждет родного голоса своего следователя. Как раз наоборот – она ждала звонка от Налимова, потому что на недавней встрече не до конца прояснила с ним ряд вопросов по пунктам обвинения Горина. В ходе программы Налимов обещал предоставить ряд документов, которые подтверждали бы нечестность Олега Горина как министра в прошлом и как бизнесмена и политика в настоящем. Она в этих делах не слишком разбиралась. По-настоящему задел ее только один факт – его покрывательство компании «Нефтяной союз», в которую она в достопамятные годы вложила свой приватизационный чек. История с фирмой «Дом» должна была возникнуть в самом конце передачи и стать «ударом ниже пояса», мол, всему, что мы вам тут наговорили, вы, дорогие зрители, можете и не поверить, но вот сидят люди, которые лично пострадали от деятельности этого мерзкого человека. Итак, им слово…

В общем, когда Алена добежала до телефона, в голове ее крутились мысли, настолько далекие от собственной личной жизни, что, услыхав в трубке голос тетки Таи, она даже растерялась.

– Ты чего-то совсем пропала, – сразу насела та.

– Замоталась со статьей, – с ходу соврала Алена.

– А как Вадим?

– Понятия не имею.

– И что же, вы не видитесь?

«Почему мне все время кажется, что тетка хитро ухмыляется? Голос у нее какой-то ненатуральный, слишком уж лилейный…»

– Мне некогда. А он не звонит. Не буду же я его разыскивать?

– Так, может быть, он тебе уже и не нужен?

– Ой, теть Тай, мне сейчас никто не нужен. Правда. Поговорим об этом через неделю.

– А если будет поздно?

– В каком смысле? – Рука ее дрогнула.

– Я просто спросила. – Родственница оказалась чертовски жестоким человеком.

– Ну тогда и на фиг он мне сдался! – вспылила Алена. – Мужик, который не может подождать, мне не нужен!

– Ты, наверное, очень удивишься, но мужики вообще не умеют ждать, – вкрадчиво заметила тетка.

– И что ты предлагаешь? Бросить все и мчаться к нему под окна, петь серенады и устраивать стриптиз на радость соседям?!

– Я ничего не предлагаю, я просто спрашиваю.

– Просто так ты никогда не спрашиваешь. И отвяжись от меня, ради бога.

«Я стала чересчур нервной. Я все время швыряю трубку, это может вызвать подозрения! И что она имела в виду, говоря про „какие-то там опоздания“?»

Алена задумалась, медленно опустилась на диван и обхватила голову руками. Может быть, Вадим стоит перед выбором, к кому наконец ему прибиться окончательно, к ней – взбалмошной журналистке, вечно замотанной делами, или к той замечательной криминалистке, которая, похоже, вообще не имеет недостатков.

Странно, что существует человек, состоящий из одних достоинств, тем более странно, что этот человек – женщина. Да быть этого не может! Какая-то эта криминалистка нереальная. Слишком идеальная, чтобы воплотиться в плоть и кровь.

То ли дело она сама – с нею одни неудобства, проблемы и нервные срывы. И кого же он выберет? Может, действительно имеет смысл, пока не поздно, нестись к нему под окна и петь серенады?

В дверь позвонили. На пороге стоял Вадим, дыша словно загнанная лошадь.

Видимо, бежал вверх по ступенькам, пытаясь установить рекорд скорости. В руках его пылал букет бордовых хризантем. Очень большой. Он смущенно улыбнулся:

– Пойдем погуляем.

– Сейчас?! – Она бросила взгляд на часы. Половина двенадцатого ночи.

Он кивнул и вытер рукавом куртки мокрый лоб. – Куда?

– Мне все равно.

– Я так устала, – она отступила на шаг в прихожую, приглашая его войти.

– А я тебя люблю, – ни с того ни с сего заявил он и перешагнул порог.

Алена растерянно развела руками. Она не была готова к пылким признаниям. Она вообще понятия не имела, что Вадим способен на романтические порывы. Но это оказалось еще не все. Терещенко понял ее удивление по-своему. Он нахмурился, видимо, собираясь с силами, потом взглянул на нее исподлобья и процедил:

– Ты мне не веришь, да?

– Я?

– Ты не веришь мне, – в его голосе прорезалась глухая ярость. – Ну хочешь… Хочешь, я… не знаю, хочешь, я попробую стихи сочинить. Или спеть для тебя, хочешь?

– А ты поешь лучше Ивара Скрипки?

– Хуже. Меня в школе выгоняли с уроков пения за громкость голоса в сочетании с полным отсутствием слуха.

– Тогда лучше пойдем погуляем. – Она прижалась к нему всем телом, чувствуя, как ее сердце начинает подстраивается под его пульс, и понимая, что сегодняшняя прогулка явно откладывается, по меньшей мере, до завтрашнего утра.

* * *

Ситуация осложнилась: утром Вадим никуда не ушел, наоборот, вопреки своим последним привычкам не исчез из квартиры, чуть только утренняя заря коснулась гардин. Он разбудил Алену поцелуем, сам сварил кофе, приготовил омлет, которым они на пару плевались, потому что он не только пережарил его, но еще и умудрился пересолить. Словом, вел себя Вадим так, словно между ними не было четырех месяцев разрыва и последующего странного, непонятного примирения.

Ей бы только радоваться, но почему-то к девяти она начала слегка нервничать, то и дело поглядывая на часы, с надеждой услышать фразу: «Мне пора, дорогая!» Фраза не прозвучала и к половине десятого, когда Алена уже откровенно ерзала на стуле. К десяти она принялась задавать осторожные вопросы, типа:

«Как у тебя дела на работе? Что нового? Есть ли какое-нибудь интересное расследование в производстве?» Тщетно. Терещенко будто бы забыл, что служит в милиции, что по улицам бродят тысячи пока еще не посаженных преступников и что его святой долг бежать и ловить этих самых душегубов, а не нежиться в теплых лучах ее – Алениного – обаяния. «Как некстати он приперся со своей большой любовью именно вчера! – раздраженно подумала она к половине одиннадцатого. – Ну почему бы ему не подождать хотя бы недельку?!»

А к одиннадцати в ее душу закралось нехорошее подозрение, которое она решила незамедлительно проверить. Она подошла к нему в тот момент, когда он тщательно вытирал со стола, обняла и ласково промурлыкала:

– Знаешь, мне к двенадцати нужно быть в редакции.

Он посмотрел на часы и поцеловал ее в лоб:

– У меня совещание только в час, так что я тебя провожу. Ты не против?

Предположение подтвердилось – Вадим решил остаться рядом с ней навсегда. Ну почему это революционное решение должно воплотиться в жизнь именно сегодня?!

Она стиснула зубы, но ничего ему не ответила. Лишь одарила его ласковой, благодарной улыбкой. К двенадцати ей необходимо явиться в «Останкино» на последнюю перед съемками летучку, на которую, кстати, придут и представители двух враждующих партий. Там нужно будет вести тонкие дипломатические игры, дабы никто из партии Горина ни о чем не догадался. Ей бы сесть и продумать все заранее, а она тут ломает комедию с Вадимом. «Хоть бы только никто не позвонил, – взмолилась она. – Если Вадим узнает…»

* * *

– Куда ты так бежишь, тебе ведь только к двенадцати?! – изумился Вадим, переходя на рысцу, поскольку Алена продиралась сквозь толпу к выходу из метро с необычайной скоростью.

«К двенадцати! – Она его уже почти ненавидела. – Только в „Останкино“, а не на „Сокол“, идиот!»

– Ты знаешь, у меня тут случай интересный был…

– Да? – Она обернулась на ходу, изображая жуткую заинтересованность.

– Приехали мы на место преступления… «Значит, десять минут (если перейти на бег) от метро до здания редакции, пять минут на нежное прощание, еще пять – подождать, пока он уйдет, потом схватить машину… Нет, сейчас в центре пробки. А если через МКАД?»

– …Ты меня слушаешь? – Он дернул ее за рукав.

– Ну разумеется, вы приехали на место преступления…

– Да нет, – он ухмыльнулся (кривенько так, мерзко), – с места преступления к этому моменту мы уже уехали.

– Да, да, я поняла.

«Как же быстрее добраться? Может, все-таки на метро? Но от „Алексеевской“ ждать маршрутку – это минут десять, в лучшем случае. Или позвонить, предупредить, что опоздаю и чтоб начинали без меня? В конце концов, на кой черт я им там сдалась?»

– …Ты слышишь? – Он снова дернул ее за рукав. «До чего же навязчивый тип!»

– А почему ты спрашиваешь? – Она повернулась к нему, едва успев смести с лица следы раздражения.

– У тебя такой отсутствующий вид… «А у тебя вид полного кретина, который мучает девушку своими занудными рассказами!» Она растянула губы в улыбке:

– Хочешь, перескажу все в мельчайших подробностях?

– Не стоит, – буркнул он. – Я думал, тебе это интересно.

Тут ей пришлось остановиться, дабы не подрубить росток нового счастья под самый корень. Она обхватила его лицо ладонями и заглянула в его глаза с влажной нежностью (с такой, на которую только была способна, и в лучшем расположении духа):

– Милый мой! Я тебя очень люблю. Мне безумно интересно, что у тебя происходит на работе. Просто я ужасно спешу и в основном думаю о том, как объяснить своему главному редактору, почему у меня статья до сих пор не готова.

– Да? – совершенно некстати усомнился Вадим.

– Точно, – ей показалось, что разыгранная сцена выглядела необычайно правдиво. «Мне нужно идти в актрисы, – в который раз повторила она себе. – Причем сразу в великие!» – И если бы ты попрощался со мной прямо сейчас, то я перешла бы на спринтерский аллюр.

– Хочешь намекнуть, что я тебе мешаю? – Он только что оттаял и тут же снова приготовился обидеться.

– Ну что ты! – слишком горячо запротестовала Алена. – Мы можем понестись вместе. Как два гнедых в одной упряжке.

– И все-таки я доведу тебя до редакции. – Он решительно потянул ее за руку.

Странно он себя ведет. Определенно! Неужели подозревает?! Но откуда…

И вчера так неожиданно появился, словно знал, когда самое время. Аккурат под съемки! Интересно, а все ли прослушивающие устройства сняли с ее телефона, когда поймали того маньяка в ее квартире. Или кое-какие оставили? Тогда бы все объяснялось просто. В этом случае стало бы понятно, почему Вадим появляется всегда в тот момент, когда ему нужно.

У проходной она слегка притормозила, повернулась к нему и постаралась вложить во взгляд как можно больше трогательной надежды: