Текст книги "Новый мир. Трансформация (СИ)"

Автор книги: Анна Урусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Первая Трансформация

– Я долго думал, и решил, что у тебя слишком много свободного времени. – Доменике, зачем-то заявившийся рано утром в мою палатку, был сама вежливость: подождал, пока я судорожно натяну на себя тунику и штаны, принёс с собой завтрак на двоих и даже участливо поинтересовался, всё ли хорошо с Шивой. Так что вместо того, чтобы с удовольствием завтракать, я жевала, не обращая внимания на вкус, и старалась угадать, что в голове у Доменике.

– Почему?

– Потому что твой прогресс в магии движется, как гепард. Хотел бы я знать, с чем это связано. – Доменике на пару мгновений выпал из реальности, и я поняла, что бенанданти не в первый раз задумывается о том, почему я так отличаюсь от жителей этого мира. – Так что ты вполне можешь принять командование над первой когортой ящеров. И отправиться отбивать переправу и Виадотте, деревню возле переправы. Можешь взять с собой пару бенанданти.

– И Канделиуса. Но почему я?

– Вчера мы потеряли слишком много воинов. Чтобы эта победа не стала пирровой[1], нужно побыстрее захватить Виадотте, тогда по реке к нам смогут быстро сплавиться подкрепления. Но мне пока нужно оставаться здесь – заблокировать транзиттоло, разместить на всякий случай хоть небольшой гарнизон. Я собирался послать на это задание Хлодвиге, но ящеры отказываются повиноваться ему. Тогда я предложил им твою кандидатуру. Ящеры были не очень довольны, но согласились.

Смешок я скрыла за кашлем. Папа бы обхохотался: полководец настолько опасается своих собственных солдат, что назначает им командиров, на которых они согласны. Какая прелесть.

– Тогда мне нужно знать чуть больше о ящерах. Хотя бы на что примерно они способны в бою, и как с ними вообще разговаривать.

– Они неподвластны магии. Точнее, их можно поджарить огнём, ударить молнией, но от прямого воздействия энергии они чем-то защищены. Поэтому я и набирал армию из них. Сражаются они когтями, у некоторых, кажется, это военные вожди, есть ножи. И чешуя у них прочная, так просто не пробьёшь. Разговаривать с ними будешь через Канделиуса, он переведёт тебе их ответы. Человеческую речь ящеры прекрасно понимают.

– Понятно. Расскажи тогда про деревню и переправу, и во сколько мы выходим?

Через два часа я уже восседала на поркавалло, возглавляя тысячу ящеров, целеустремлённо бегущих к несчастному Виадотте. Брать с собой других бенанданти я не стала: доверяла я только Нуово, и не хотела разочаровываться, если они решат обеспечить сохранение секретности поголовной резнёй. Канделиуса я попросила слетать вперёд, на разведку, а сама сидела и упорно думала, не замечая проносящегося мимо леса.

Согласно карте лес заканчивается в пятистах каветте[2] от широкой и быстрой реки Чешуйки. Дальше идут вспаханные поля, река, широкий и крепкий мост и – за мостом – сама деревня. В деревне десять больших хозяйств, в каждом из которых проживают не меньше двухсот человек, и пять или шесть маленьких – на одну семью. По мнению Доменике силы равны, мы даже слегка превосходим население Виадотте – сильные и знающие бенанданти не занимаются выращиванием пищи. В этом свете моя задача – сохранить мост целым и как можно быстрее подавить сопротивление в деревне, отдельно позаботившись о том, чтобы никто из жителей деревни не успел сбежать – выглядит простой. Вот только представления Доменике о ситуации в Виадотте и реальность вполне могут не совпасть так же фатально, как не совпали в Гранталловой Долине.

Как и рассчитывал Доменике, мы вышли к мосту уже в сумерках. Деревня выглядела заброшенной и безлюдной, но я видела, что это не так: над крышами вился дымок, некоторые окна неярко светились. Наверное, все сельскохозяйственные работы заканчиваются задолго до наступления темноты, а оставшееся время местные жители посвящают домашним делам.

Мой поркавалло стоял, как влитой, на первой перекладине моста, дожидаясь моих приказов. Позади меня замерли ящеры, построившиеся в какой-то странный боевой порядок: десять колонн, по сто воинов в каждой. Сначала я не понимала, как они собираются переходить мост, но потом сообразила: они хотят форсировать реку вплавь. Не самая плохая идея, на самом деле: на том берегу нас не ждут люди с луками и арбалетами, а времени такая переправа сэкономит прилично.

Канделиус сидел на шее поркавалло, спиной ко мне. И это была самая неодобрительная кошачья спина, которую я когда-либо видела. Да, Канделиус, мне тоже не нравится то, что мы делаем. Но я не вижу другого варианта спасти магию, так сильно связанную с Солнцем, а, лишившись магии, терринцы вымрут за одно поколение. И никакие мои знания тут не помогут.

– Канделиус, скажи ящерам, что убивать можно только тех людей, которые будут слишком активно сопротивляться. Слишком активно, это так, чтобы серьёзно угрожать жизни и здоровью воинов. Остальных пусть аккуратно вяжут и выводят вон туда. – Я указала пальцем на хорошую, большую полянку справа от моста. – И пусть сделают всё тихо и аккуратно, и, главное, быстро.

Канделиус взлетел и что-то зашипел и засвистел, изрядно напугав моего поркавалло. К счастью, мне удалось успокоить животное. Хорош был бы полководец, сброшенный собственным конём ещё до начала атаки.

Выслушав Канделиуса, ящеры двинулись вперёд. Бесшумные тени в серых сумерках, они входили в воду, не поднимая брызг, и ловко плыли вперёд, на пока ещё тихий и мирный берег. Когда последний солдат вошёл в воду, я тронула поводья, и поркавалло медленным шагом двинулся по мосту.

– Ты же понимаешь, что я был лишь рупором? И что приказ всё равно отдала ты?

– Ты это к чему? – Я озадаченно посмотрела на летящего рядом со мной кота.

– Вообще-то, они понимают человеческую речь. Ты могла говорить с ними сама.

– Я забыла.

К тому моменту, как я въехала на земли Виадотте, все ящеры уже переправились на другой берег. Я видела, как они перегруппировываются и неслышными тенями бросаются во дворы, выламывают двери и окна, проникают внутрь ещё недавно таких тихих и благополучных домов.

– Я читала, что во все века солдаты Земли вели себя отвратительно. Насиловали, убивали некомбатантов[3], разоряли жилища и выносили из них мало-мальски ценные вещи. Я читала, что во время осады Константинополя рыцари-христиане убили больше единоверцев, чем представителей других конфессий. Кстати, ту осаду организовали венецианцы, тоже христиане.

Поркавалло стоял на полянке, флегматично пощипывая травку. Я слушала, как деревня, такая тихая до этого, наполняется криками и плачем. Канделиус сидел на шее поркавалло, насторожив уши. Он не реагировал на мои слова, но я и не ждала ответа. Мне было достаточно, что меня кто-то слушает.

– Ящеры не станут насиловать, не отберут ценности и продовольствие. Значит, это уже меньшее зло, чем могло бы быть, ведь правда?

На поляне появились первые пленники. Я создала несколько летающих шаров света, чтобы хорошо видеть крестьян: синяки, ссадины, порезы, порванная одежда – но ни одной серьёзной раны. Что ж, сегодняшнюю ночь они проведут здесь, под присмотром моим и ящеров, а потом, когда придёт подкрепление и армия двинется дальше, они продолжат вести мирную жизнь под присмотром одного из аристократов. И после того, как я расправлюсь с Доменике, объясню свои действия Совету и верну магию, их жизнь станет только лучше. Разве не стоит возвращение магии одного небольшого ночного неудобства?

– Что происходит? По какому праву вы это творите? Я буду жаловаться!

Кричал тучный седобородый мужчина в роскошном восточном халате и тюрбане. Интересно, кто он? Староста? Хозяин одной из ферм?

– Сейчас все соберутся, и я буду говорить. А пока что храните молчание и с вами не случится ничего плохого. Обещаю.

Постепенно поляна заполнялась народом. Приводящие пленников отряды ящеров оставались снаружи импровизированного круга, так что я стояла лицом к лицу с десятками расстроенных, встревоженных и растерянных людей. Детей, что интересно, почти не было. Я увидела только парочку грудничков на руках у статной женщины средних лет, да двух подростков, кидающих на меня откровенно ненавидящие взгляды.

Ничего страшного, Света. Ты справишься. А если они послушают тебя, то можно будет вернуть крестьян в дома, только выставить караул на тот случай, если найдётся кто-то слишком хитрый.

– Друзья, вы расстроены и напуганы, я понимаю. Я обещаю, если вы не нападёте на нас – больше никого не тронут. И прежде всего я хотела бы кое-что рассказать вам… – договорить я не успела.

– Ты, отродье мерзких земляных червей! Сколько змеюк ты обслужила прежде, чем они позволили тебе командовать собой? И каковы на вкус их катте, беагаша [4]змейская?

Канделиус зашипел и выгнулся, и я запоздало поняла, что меня оскорбили. И я даже не знаю, как именно, потому как совершенно не знакома с итальянскими ругательствами. И как на это правильно отреагировать?

Подумать мне не дали – ящеры действительно превосходно понимали человеческую речь. Один из них медленно прошёл вперёд, схватил за волосы кричавшую – молодую женщину, по виду чуть старше меня, закутанную в пушистый плед – и одним движением когтистой лапы отсёк ей голову.

Только теперь я поняла, насколько острые когти у моих воинов – в её глазах ещё жило презрение, её рот не успел закрыться, а по шее уже побежали быстрые ярко-алые струйки. Ящер разжал лапу, и отсечённая голова упала на землю. Почему-то мне казалось, что удар будет невыносимо громким, но нет – только глухой шлепок. И почти сразу – чуть более громкий, от упавшего тела.

Но эти два глухих шлепка создали гром.

В мгновение ока мирная полянка превратилась в ад, заполненный криками, вспышками молний, свистом и плачем. Люди остервенело кинулись на ящеров, расходуя последние крупицы магии на лёд и молнии, ящеры же, не дожидаясь превращения в ледяные статуи, деловито резали всех без разбора.

– Остановитесь! Прекратить немедленно! Я вас всех казню нахрен! Твари!

Мы с Канделиусом кричали во всё горло, но тщетно – никто не слышал нас. Мы пытались остановить всё это магией, но Солнце уже скрылось за горизонтом и оставшихся в воздухе крупиц энергии не хватало ни на что приличное: молнии и прочие стихийные штуки ничем не помогли бы в усмирении схватки.

Резня закончилась быстро – ящеры потеряли лишь пятерых бойцов, в то время как население деревни превратилось в жуткую мешанину тел и конечностей, одуряюще пахнущую свежей кровью.

Самый крупный ящер, тот, который отрубил первую голову в этот вечер, вышел вперёд и прошипел что-то, в упор глядя на меня своими жёлтыми глазами с вертикальным зрачком. Человеческая кровь полностью покрывала его тело, стекала с когтей, пятнала морду. Только висящий на поясе нож был девственно чист. Этот ящер был выходцем из кошмара, до нереальности жуткого, до жути реального.

– Он говорит, что честь командира священна. И что командир, не желающий защищать свою честь – муха, а не командир.

Муха, значит. Ящерицы едят мух, я знаю.

– Взять его. – Я заставила поркавалло сделать несколько шагов вперёд и нависла над ящером. – За нарушение приказа ты будешь казнён.

Ещё один ящер вышел вперёд, прошипел что-то, и тысяча окровавленных демонов зашипела, засвистела и затрясла головами. Канделиус нервно дёрнул хвостом, обернулся ко мне, собираясь переводить, но я остановила его. Намерения ящеров были ясны и без перевода. Что ж, настало время проверить, насколько мне удалось понять эту расу.

– Вы должны взять его потому, что я так сказала. Потому, что я – ваш командир. Потому что вы живёте настолько плохо, что идёте за Доменике, и терпите его презрение ради призрачной надежды на более подходящие для вашей жизни земли. Вы живёте впроголодь, вы сносите оскорбления людей, вы понимаете, что, возможно, не получите ничего. Вы понимаете, что ничто не помешает людям снова отобрать у вас землю, даже если вы её получите. Но ради интересов рода вы цепляетесь за этот шанс.

Знайте, ваш настоящий шанс – я! Я дам вам не только землю – я дам вам уверенность. В новом мире, который я построю, вы будете равны с людьми и прочими разумными, которые захотят присоединиться к нам. В новом мире вашу силу и храбрость будут ценить по заслугам. Вы знаете, я могу больше, чем остальные бенанданти. Я знаю больше, чем они. Моё появление было предсказано четыреста лет назад, и вот – я пришла. И я перепишу судьбу этого мира.

Я надменно обвела взглядом притихшую толпу выходцев из ночного кошмара.

– А теперь я в первый и последний раз объясню вам свой приказ. Слова той женщины пятнали её честь, не мою. Мою честь запятнало убийство, совершённое после того, как я пообещала, что никого из людей не тронут до тех пор, пока они сами не нападут на нас. Я могла бы казнить каждого из вас – мне не нужна была смерть этих людей. Но вы действовали так, как велела ситуация, и вашей вины в этом нет. А он, – я указала на стоящего передо мной ящера, – он виновен. И он вина его такова, что расплата одна – жизнь. Взять его!

С десяток ящеров, из числа самых впечатлённых моей речью, кинулись вязать своего недавнего предводителя. Я ожидала, что воин будет сопротивляться, но нет – он лишь смотрел на меня своими лишёнными век глазами.

– Привяжите его к дереву и оставьте так на ночь. Казнь состоится утром – никто не должен умирать, не увидев Солнце в последний раз. Теперь же вымойтесь, поужинайте тем, что найдёте в домах, и что будет вам по вкусу, и выставьте караульных. Свободные от караула воины могут отдыхать.

Я величественно спешиласьи, не оглядываясь, пошла к ближайшему дому. Надеюсь, ящеры поймут, что это место занято мной. Надеюсь, они сообразят, что я предпочитаю жить в одиночестве. Потому что ещё минута, и тщательно сдерживаемая истерика вырвется из меня.

Мне удалось войти в дом, не выдав ящерам своей слабости. Я даже смогла закрыть за собой дверь. А потом осела на пол и разрыдалась.

– Света, там… – Протиснувшийся в домКанделиус замолчал, обнаружив меня, сидящую в прямо у входной двери. – Света, ты в порядке?

– Да, всё хорошо. Что там стряслось? – Я с трудом встала, радуясь, что сейчас ночь – не хотелось бы демонстрировать опухшее от слёз лицо воинам. С другой стороны, как они вообще поймут, что с ним что-то не так? Если я их друг от друга только по росту отличаю, где гарантия, что они лучше разбираются в людях?

– Там Балдассаро, с отрядом. Говорит, что его поймали в Гранталловой Долине, пытали, он всё рассказал, но попытался доказать подеста, что Доменике прав. В начале нашей атаки его освободили несколько десятков воинов, захотевшие присоединиться к Доменике. Возвращаться к армии он не стал – побоялся, что Доменике его сначала убьёт, потом подумает. Двинулся сюда, зная, что штурм Виадотте должен был начаться сегодня перед рассветом, хотел помочь и тем самым оправдаться.

– Ясно. Где он сейчас?

– У моста. Караульные ящеры отказываются пускать его без твоего позволения. – Канделиус дёрнул хвостом. – Ты понимаешь, что играешь с огнём?

– Я понимаю, что никогда не мечтала оказаться в книге. Я мечтала выйти замуж за какого-нибудь умного и красивого мужчину, работать научным журналистом и воспитывать пару-тройку детишек. И уж тем более я не хотела, чтобы малознакомый мне дож хотел меня убить, а хорошо знакомый Доменике – использовать. И теперь я буду делать всё, чтобы выжить. И жить как личность, а не как покорная игрушка великого бенанданти. – Хорошо, что в моменты крайнего бешенства я начинаю шипеть, а не орать. Иначе, чувствую, меня бы сейчас даже на другом берегу реки было слышно.

– Так ты давно это планировала? – Интересно, Канделиус сдаст меня Доменике или нет?

– Я импровизировала. А что я могла противопоставить тысяче ящеров ночью?

– Так ты не собираешься выполнять свои обещания? Можно договориться с Балдассаро и утром по-тихому перебить ящеров.

– Собираюсь. Не знаю, пока, как, но собираюсь. И, Канделиус, я пойму, если ты немедленно доложишь Доменике о моих планах. Но сначала подумай, пожалуйста, вот о чём: неужели к твоим сородичам относятся намного лучше, чем к ящерам?

Ночь была волшебная: тихо пели птицы (интересно, что за странные птицы поют по ночам?); стрекотали какие-то насекомые, похожие на кузнечиков; Луны уже стояли почти в зените. Стараясь не смотреть в сторону полянки, на которой оставались трупы несчастных жителей Виадотте, я быстро прошла к мосту.

С Балдассаро пришло пятьдесят человек. Все – с оружием, в доспехах, но пешие. Не думаю, что ящеры куда-то дели поркавалло. Значит, сильные бенанданти и, вполне возможно, знающие больше остальных о ящерах. Все они расслабленно сидели на мосту, не замечая, или делая вид, что не замечают, сотню ящеров, хаотично стоящих перед ними. А белых ниток на полотне истории Балдассаро становится всё больше и больше.

Сам пленник, чистый и даже не поцарапанный, стоял поодаль от своих солдат и нервно поглаживал рукоять прямого меча, который теперь висел на его боку. Его караулили трое ящеров, замершие в недвусмысленно угрожающих позах.

– Ты вернулся. Я рада. Вижу, с тобой обращались не так плохо, как я опасалась.

– Мне повезло: Джованни отличный целитель. – Он кивнул головой куда-то в сторону моста. Не знаю, кто из них Джованни, но целителем он должен быть поистине гениальным: за половину светового дня успеть вылечить человека, которого явно пытали не один день. Да так, что даже шрамов не осталось. А ведь ещё нужно было успеть прилететь сюда.

– Действительно, повезло. – Я обернулась к ящерам. – Это и в самом деле Балдассаро, так что укажите его людям дом, в котором им будет удобно, и пусть кто-нибудь проследит за тем, чтобы никто не мешал их сну. И отправьте кого-нибудь, пусть похоронят погибших. Я надеюсь, с погребением своих мертвецов вы уже справились?

Самый высокий ящер медленно наклонил голову. Ну да, Канделиус же со мной не пошёл, как ещё солдат ответит так, чтобы я его поняла?

– Балдассаро, ты предпочтёшь заночевать в моём доме или вместе со своими людьми?

– В твоём, конечно.

В доме мы обнаружили свечи и очень-очень много еды, и устроили что-то, очень отдалённо напоминающее романтический ужин при свечах. Точнее, он был бы романтическим: ночь, светящие в окно луны, свечи, вкусная еда, если бы не события сегодняшнего дня. И если бы не два предложения, которые я собираюсь сделать Балдассаро.

– Ну что, брат Иуда, карты на стол? Или ты больше уважаешь Брута? – Даже в том слабом свете, который давали наполовину сгоревшие свечи, я видела, что лицо Балдассаро залила смертельная бледность. – Не переживай так, я сегодня тоже дел наворотила. Скажем так, эта тысяча ящеров безраздельно предана мне и только мне и мечтает о том дне, когда я стану правительницей всего материка. Думаю, остальные полюбят меня также сильно, как и эти, когда узнают, что я им предложила. А у тебя что?

– Отец не хочет терять магию, но и не хочет открыто поддерживать мятеж. К тому же, он понимает, что человек, вернувший Террине магию, сможет потребовать для себя и для своих потомков пожизненного титула дожа.

– Так он же у вас и так есть.

– Он есть у семьи Моста, и всего на десять поколений. А я из семьи Анафесто, моя мать – двоюродная сестра Фредерике Моста. – Какая прелесть, просто образец высоких семейных отношений. С другой стороны: а чему я вообще удивляюсь? – Мне нужно выяснить у Доменике, как именно он собирается возвращать магию, а потом аккуратно ликвидировать его и всех свидетелей. Желательно, после того, как он сделает основную работу.

Отлично, у меня есть небольшое преимущество: я точно знаю, что хочет сделать Доменике. Я ещё раз окинула оценивающим взглядом Балдассаро: после того, что я собираюсь ему предложить, обратного пути не будет. Либо мы договоримся, либо из этого домика выйдет только один из нас. И, с учётом того, что сейчас ночь, а оружие есть только у Балдассаро, это буду не я.

– Я могу узнать у Доменике, что он планирует. Ты знаешь, мне он доверяет больше, особенно сейчас. Я легко отберу у него преданность ящеров и котов. Потом, когда будем готовы, мы аккуратно ликвидируем Доменике, и сами вернём магию Террине, а потом предстанем перед Советом. В обмен на свою помощь я хочу равноправный пожизненный алиос контракте на совместное правление и нескольких детей. И на объявление меня догарессой.

– Зачем мне это? Ты красива и, видимо, умна, но таких, как ты, много. Зачем мне связывать себя такими тяжёлыми и долгосрочными узами?

– Затем, что после смерти Доменике никто не сможет справиться с ящерами. Кроме меня. Коты тоже вряд ли будут довольны такому повороту событий. Ты не привык опасаться их, я знаю, но попытайся подумать о том, что в войну и люди и ящеры почти истребили друг друга. Ну и, кроме всего прочего, я умею перемещаться без транзиттоло и пропускать сквозь себя энергию, нужную для остановки времени, не сходя при этом с ума.

– Звучит убедительно. Но как мы скрепим договор?

– Удовольствием. – Я улыбнулась, глядя, как удивлённо смотрит на меня Балдассаро. – Я говорила, что есть один вариант секса, который, по обычаям моей страны, доступен и малознакомым парам. Я могла бы научить тебя. Если, конечно, ты этого хочешь.

– Хочу.

Отлично. Вот ты и поможешь мне забыть о сегодняшнем кошмаре. И подготовиться к кошмару завтрашнему.

– Уверен? Для тебя это может быть непривычно.

– Уверен!

– Тогда подойди ко мне и встань на колени.

Как жаль, что свечи уже почти сгорели, и я плохо вижу выражение его лица. Ну, ничего, если всё пройдёт хорошо – посмотрю ещё не один раз.

Балдассаро явно колебался: продолжал сидеть, и, кажется, пытался поймать мой взгляд. Неужели думает, что я пошутила? Я откинулась на жёсткую спинку деревянного стула, глядя на Балдассаро из-под полуопущенных век. Думай, юноша с внешностью античного бога, думай. Я больше не скажу ни слова, пока ты не выполнишь мой приказ. Или пока ты не скажешь, что такая близость тебя не устраивает.

Наконец он нерешительно поднялся со стула, подошёл ко мне, навис надо мной … Я с трудом подавила желание поднять голову: даже если он сейчас решит, что меня проще убить, то я всё равно ничего не успею сделать. Так для чего ломать сцену?

Спустя тридцать ударов сердца он сделал шаг назад. Спустя ещё десять – опустился на колени. Меч глухо ударился о пол.

– С этого момента, когда мы будем наедине, я стану называть тебя Раб. А ты меня – Госпожа. Дай мне свой меч, Раб.

Тридцать ударов сердца, и Балдассаро подаёт мне свой меч тем же жестом, которым, наверное, мог бы подавать его Ланселот Гвиневере. Нет, дорогой, я, возможно, и королева, но здесь и сейчас ты уж точно не рыцарь.

– Ещё раз промедлишь, выполняя мой приказ, будешь наказан. – Я наказала бы его и сейчас, но чем? Туфлёй и ладонью как-то бестолково, а до пояса я утром не додумалась. Меч перекочевал на стол, а я слегка толкнула Балдассаро в грудь носком мягкой кожаной туфли. – Разуй меня.

Едва раб снял туфлю, как я закинула обнажённую ногу ему на плечо. Эх, надо было поискать, где тут спальни, но сначала было не до того, а теперь я вряд ли придумаю, как переместиться в спальню, не разрушая момент.

Вторая туфля долой, мои обнажённые стопы лежат на плечах раба и я, о ужас, не очень представляю себе, что делать дальше. Интересно, он хотя бы возбуждён?

– Раб, разденься. Я хочу видеть твоё тело.

А он сообразительный – не стал вставать до тех пор, пока я не убрала ноги. Принял правила игры или действительно проникся новой ролью? Недаром же есть расхожее мнение, что чаще всего клиентами домин становятся успешные и властные мужчины.

Кожаная безрукавка, сплошь покрытая стальными кругами, простая коричневая рубашка и ремень улетели на пол довольно быстро. А потом раб остановился. Он стоял спиной, так что, я могла только догадываться по положению его рук, что он сейчас делает. Кажется, он взялся за молнию, или что так её заменяло на штанах такого кроя.

– Подай мне свой ремень, раб.

Балдассаро так поспешно наклонился за ремнём, что чуть не потерял равновесие. Он и вправду предпочитает быть выпоротым вместо того, чтобы быстро снять штаны?

– Ты должен был подать его мне, а не положить на стол. – Мда, зря я раньше не обращала внимания на местные ремни, тут же металл с обоих концов. И как? Сложить вдвое – не вариант, получится дубинка, а не хлыст. – Ты будешь наказан дважды. Теперь продолжай раздеваться, пока я обдумываю твоё наказание. И стой лицом ко мне.

Балдассаро медленно потянул штаны вниз, Лениво постукивая пальцами по столу, я почувствовала слабое напряжение пространства возле ремня. Как интересно. Я постаралась запомнить, как выглядело концевое украшение ремня, а затем попыталась заставить гранталл сползти с ремня на стол. И у меня получилось! Кажется, я раскрыла один из секретов Доменике.

Тем временем мой новоиспечённый раб наконец-то справился со штанами и остался в одних коротких хлопковых шортах. В темноте его фигура была почти не видна – только широкоплечий и узкобёдрый силуэт на фоне окна. Ну-ка, поэкспериментируем. Я прикоснулась к гранталлу и воссоздала в голове образ для шара света.

И у меня получилось. Небольшой шар, испускающий приглушённый белый свет, взмыл под потолок, мигом превратив расплывчатый силуэт во в меру мускулистое и волосатое тело, стройные ноги и смущённо-предвкушающее выражение на точёном лице. А Балдассаро действительно неплох. Заметив, что рот моего раба начинает открываться, я предостерегла его:

– Задашь вопрос без моего разрешения – схлопочешь третье наказание. Обо всём, что не касается моей удовлетворённости тобой, поговорим утром.

Балдассаро наклонил голову, и наконец-таки полностью разделся.

– Неплохо, неплохо. Пожалуй, я даже захочу однажды проверить его в деле. – Я пристально рассматривала его пах, стараясь при этом как можно развратнее улыбаться. – На колени. Смотреть мне в глаза.

Я лениво поднялась со стула, медленно распустила завязки штанов и позволила ткани упасть на пол. Сначала я не хотела снимать тунику: на ком больше одежды, тот и главный, но всё-таки избавилась и от неё. Иначе задуманного было не исполнить. К счастью, на мне был спортивный лиф, практически полностью закрывающий грудь. Трусики на мне были земного фасона – носить местные панталоны под штаны было катастрофически неудобно. Судя по выражению лица Балдассаро, обычные земные «бразильянки» произвели на него непередаваемое впечатление. Но это, скорее, простой эффект новизны: на мой взгляд, местные панталоны, которые показывала мне Женевьева, ничуть не менее игривы и эротичны, чем самые откровенные земные стринги.

– Целуй ноги. От колена и выше. Лилию пока не трогать. – Впервые с тех пор, как Женевьева рассказала мне, какие эвфемизмы используются здесь для названия половых органов, я смогла произнести это слово без улыбки. Это же надо было додуматься так использовать земной символ чистоты и невинности.

Балдассаро принялся за дело, а я потянулась за ремнём.

– Сейчас ты получишь первую часть наказания – десять ударов ремнём. Если что-то скажешь, или прервёшься – ударов будет уже двадцать.

Я примерилась, взмахнула ремнём, желая для начала лишь обозначить удар. И, естественно, не рассчитала. По левой лопатке раба протянулась широкая красная припухлость. Балдассаро вздрогнул, но продолжил покрывать поцелуями внутреннюю часть моих бёдер.

Соразмерять силу удара я научилась только к четвёртому разу. К счастью, я ни разу не разорвала кожу, но спина Балдассаро всё равно выглядела печально.

– Десять. – Последний удар я специально нанесла так, чтобы задеть и ягодицы. Жаль, из этого положения мне не увидеть, возбуждает ли происходящее моего раба. – Сними с меня трусики и, после того, как я сяду, можешь заняться лилией. Без рук.

Да, я сделала хороший выбор: Балдассаро умеет быть и нежным и напористым. Жаль только, у его предыдущей партнёрши были совершенно другие чувствительные зоны. Но с этим я справилась, зажав в руке приличную прядь волос раба.

– Довольно. – Едва я перестала дрожать и вновь обрела способность шевелиться, я отпихнула раба ногой. – Встань.

Отлично. Он возбуждён и, кажется, уверен в том, что продолжение будет.

– Вторая часть твоего наказания заключается в том, что ты должен избегать семяизвержения до тех пор, пока я тебе не разрешу. – Давно я не видела такого разочарованного лица. – Балдассаро, ты всё ещё можешь отказаться, если тебя что-то не устраивает. В таком случае мы забудем обо всём, что было сегодня, и поищем другие способы скрепить договор.

Я принялась одеваться, стараясь вести себя как можно более обыденно. Азарт, завладевший мной с того момента, как Канделиус рассказал о возвращении Балдассаро, понемногу выдыхался, вытесненный болью и ужасом сегодняшнего дня.

– Нет. Это была интересная игра, хоть я и не до конца понял правила. – Балдассаро последовал моему примеру, быстро и чётко натягивая на себя одежду. – Я хотел бы продолжить.

– Хорошо, мы продолжим завтра или позже. Какую спальню ты предпочитаешь?

Как хорошо, что здесь всё ещё сохранился старинный аристократический уклад, и Балдассаро не считает физическую близость поводом для совместного сна.

– Пока никакую. Как ты зажгла свет?

Я тяжко вздохнула. Сказать или промолчать? Ну ладно, поделимся информацией.

– Гранталл накапливает энергию, так?

– Да.

Он и вправду до сих пор ничего не понимает? Образовательную реформу Террине, срочно!

– И что мешает тебе воспользоваться ей ночью? Я только хочу проверить, как быстро он поглощает магию, и влияет ли на это угол падения солнечного луча.

– Нет, сейчас я не в состоянии думать о таких сложных вещах. Об этом действительно лучше поговорить утром. Спокойной ночи, Све-тта.

Балдассаро скрылся в одной из спален, а я немного посидела за столом, надеясь, что сон придёт. Но потолок давил на меня, становясь то Сизифовым камнем, то крышкой адского котла.

Я не смогла долго это терпеть и, захватив с собой оставшийся от ужина кусок хлеба, вышла на улицу. Завтра утром я казню ящера, пролившего кровь невинной. Завтра вечером, я надеюсь, прибудут подкрепления. А потом мы уйдём отсюда, и я больше никогда не увижу полянку, мост и реку, у которых я претерпела первую трансформацию.

[1] Победа, доставшая слишком высокой ценой или способная в дальнейшем привести к поражению.

[2] Искажённое венецианское кавеццо. На Террине один каветте равен приблизительно трём метрам.

[3] Люди, участвующие в жизнеобеспечении армии, но не в боевых действиях. Врачи, духовные лица и т. д.

[4] Искажённые итальянские ругательства. Значение, полагаю, легко угадывается по смыслу предложения.