Текст книги "Новый мир. Трансформация (СИ)"

Автор книги: Анна Урусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Божественная комедия

За тот скандал в трактире, который я устроила, мама бы меня убила. Я презрительно высказывала официанту, что такие, как он, неспособные поднять руками даже вилку, – настоящий позор нации. Я фыркала и морщила нос в ответ на предложение принести мне что-то, что можно есть просто руками. Я требовала у Доменике немедленно уйти из этого места, где не могут как следует удовлетворить мои несложные пожелания.

Думаю, трактирщик и все официанты станцевали на радостях, когда мы наконец-таки покинули их заведение.

– Молодец. Даже посетители поверили в твой спектакль. Но тебя нужно срочно учить управляться с энергией хотя бы в мелочах. Творить такое постоянно нельзя.

– Ты совершенно прав. – Есть у меня несколько интересных предположений о том, что представляет собой ваша магия. И, если я права, то за пару недель я узнаю всё, что мне нужно, а потом скручу тебя, дорогой, в бараний рог. И сдам местным властям. Надеюсь, мне дадут выбрать внешний вид памятника и архитектуру дворца. – Мы можем начать сегодня, сразу после того, как подпишем договор?

– Я так и планировал.

Отлично. Свобода – моя и Террины – становится всё ближе. И да, пожалуй, я потребую в награду за спасение мира не дворец и не памятник, а корабль. И полечу на нём в космос, чтобы выяснить, что там происходит с энергией. Обидно попасть в магический мир, в котором внезапно закончилась магия.

– А ты расскажешь мне ещё о Террине? И о своих планах. У меня столько вопросов.

– Я же говорил, что расскажу.

Подписание договора заняло неожиданно много времени. Огромный лысый мужик в одной набедренной повязке дотошно перепроверял каждое продиктованное Доменике слово, каждую формулировку. Осложняло ситуацию то, что местная юридическая наука использовала очень много терминов, пришедших, судя по звучанию, из римского права, но изменённых в соответствии с местными правилами. И если к местной версии итальянского я привыкла быстро, то местную латынь понимала через раз. А юрист, имени которого я не запомнила, желал удостовериться, что я совершенно точно представляю, с чем соглашаюсь.

В итоге, когда мы вышли на улицу, Солнца уже не было. Пять мелких Лун висели на тёмном небе, мягко светясь оранжево-красным светом. Оригинальные у них тут спутники. Шагать приходилось осторожно, здесь улицы были вымощены самой настоящей брусчаткой, а освещения почти не было. Свечение спутников, да тусклые желтоватые окна некоторых домов позволяли видеть только смутные силуэты предметов. Прохожих на улице не было.

– Почему здесь так темно? Я помню, что Сегретта была освещена.

– Я уже говорил, что мы больше не можем изменять мир по ночам. – Идущий рядом Доменике запрокинул голову вверх. – Некоторые думают, что это было предречено ещё двести лет назад. И некое божество послало нам луны, чтобы мы не страдали в кромешной тьме.

– Но я точно помню, что в Сегретте был свет ночью. – Так спутники искусственные? И запустили их не местные жители. И произошло это тогда же, когда Террину навестили пришельцы. Всё интереснее и интереснее.

– Был. Я нашёл способ не терять силы ночью.

Кажется, мне в некотором роде повезло, и я буду учиться у гения.

– То есть, сегодня уже не будет уроков?

– Нет. И ужинать мы будем только хлебом и сыром. Возможно, ещё вином. Если я оставил запас в Доме Льва.

– Я так надеялась уже сегодня попробовать сделать что-то необычное. – Разочарование даже играть не пришлось. Чёртов юрист!

– Ты уже сделала. Я не забыл о том, как ты заморозила комнату. И о том, что тебе известно нечто, скрытое от меня. Сегодня мы поговорим об этом. А завтра и послезавтра отправимся в холмы, выслеживать Канделиуса. Заодно и попрактикуешься.

Хлеб и сыр Доменике купил у самого Дома Льва, в маленьком строеньице, похожем на земные киоски. Каких трудов мне стоило сдержаться и сразу не вгрызться в пышный ноздреватый хлеб! Утешало меня только то, что, придя в комнаты Доменике, мы сначала обязательно поедим, и только потом начнём разговаривать. Всё-таки есть некоторая польза от их архаичного этикета.

Утолив первый голод, я отпила вина, сложила руки на столе и принялась смотреть на Доменике самым восторженным взглядом, на который была способна. Неудивительно, что через пару минут он не выдержал и отложил в сторону недоеденный кусок сыра.

– Спрашивай. Но я разрешаю тебе прервать трапезу разговором в первый и последний раз.

– Как происходит перемещение? Почему здесь до сих пор никто не знает, что ты захватил Сегретту? Зачем тебе Канделиус?

Я задумчиво посмотрела на тяжёлый серебряный кубок, в который Доменике налил мне вина. Неудобная штука, всё-таки. Неужели они так и не додумались до бокалов?

– Канделиус мне не то чтобы нужен. Когда-то он был моим соратником в попытках призвать Совет к сотрудничеству. Потом нас изгнали: я отправился в другие миры, набирать армию, а Канделиус ушёл к вратам, ждать посланца с Терры.

– Почему он был так уверен, что посланец будет?

– Потому что не раз с Терры приходили люди, обладавшие огромными знаниями и умениями. И приходили они в тот момент, когда Террина нуждалась в помощи.

– Понятно. Так зачем мы примчались за Канделиусом в Новую Венецию? – Знал бы он, как забавно слышать такие эпитеты землянам от человека, способного телепортироваться. Стараясь не выдать своих истинных мыслей, я улыбнулась и отпила вина. Густое, плотное, очень ароматное, оно совершенно меня не впечатлило. Не люблю я вино, и всё тут. Сколько мама билась, чтобы привить мне вкус к благородным напиткам – вспомнить страшно. Но я была плохой ученицей, предпочитая всем напиткам лёгкие и сладкие асти[1]. Эх, маму бы сюда, она бы оценила это вино. Кстати, интересный вопрос, откуда тут вообще виноград?

– Потому что он всё равно верен Совету и знает о тебе. А я не желаю, чтобы Совет узнал о твоём появлении.

– И… Что ты сделаешь с ним? Когда найдёшь.

– Пока не знаю.

Доменике мановением руки отправил остатки позднего ужина в угол, откуда тут же потянуло холодом. Кажется, я начинаю понимать, почему тут такая беда со знаниями о мире, а пришельцы с Земли кажутся обладателями великих знаний и умений. Кстати, о Земле.

– Доменике, а где моя одежда? Та, в которой я была, когда твои слуги поймали меня.

– Должна была остаться в той комнате, в которой ты спала. Я не приказывал убирать её.

– А они не могли сами решить прибраться? – Лишь бы смартфон был цел. Пусть я не смогу никому позвонить или выйти в интернет, или даже подзарядить его, но там загружено много книг, содержимое которых будет очень полезно здешним жителям. И мне, как источнику сакральных знаний.

– Нет. Ящеры – очень исполнительные существа, они не стали бы без приказа заходить в комнаты, где живут люди. – Доменике как-то по-особому посмотрел на меня и улыбнулся. Неужто я ему нравлюсь? Или в их культуре эти взгляды и улыбки что-то значат? Чёрт, я категорически не понимаю, по каким законам живёт мир, в который я попала, и вынуждена ориентироваться исключительно на слова интеллигентного и прекрасно образованного террориста и убийцы!

– О чём теперь…

Договорить Доменике не успел, ибо в дверь постучали. Точнее, на дверь обрушился град ударов, становящихся всё сильнее. Думаю, если бы мы были в прихожей, то видели бы, как дверь содрогается всё сильнее. Я поёжилась. Вот оно: кто-то узнал о непотребствах, учинённых Доменике в Сегретте, сообщил местным властям и его пришли арестовывать. Нет, оно, может, и неплохо, но как же я? Если Доменике схватят без моего деятельного участия, то плакали мои мечты о дворце, памятнике и доступе к кораблю.

Кажется, на моём лице отразилось что-то такое, похожее на испуг, потому что Доменике, проходя, легко сжал моё плечо.

– Сохраняй спокойствие, что бы ни происходило. Никто не станет связываться со мной ночью.

Конечно. Если в местном Большом Совете сидят не идиоты, то они уже продумали, как поддерживать порядок после исчезновения магии. И, уверена, о пищалях и аркебузах они не забыли.

Выходя, Доменике тщательно закрыл за собой дверь, так что разговора я не слышала. Разобрала только, что собеседником Доменике был сородич Канделиуса – эти мурчащие нотки ни с чем не спутать. Интересно, чем так сильно долбил дверь?

– Сон отменяется. Через два дня состоится праздник обручения с Терриной и «представителя одного из древнейших родов и его очаровательную спутницу», приглашают в качестве почётных гостей дожа. – Дверь буквально испарилась. Вокруг стоящего в открывшемся проёме Доменике уже сгущалось алое сияние. – Так же дож надеется, что мы окажем ему честь и проведём время, оставшееся до праздника, в его дворце. Старый мужеложец!

Шагнув в комнату, Доменике буквально подлетел к столику, осушил залпом кубок, а потом из всех сил смял тяжёлое серебро в руке. На пол осыпалась приличных размеров горстка серебряной пыли. Как мило. Кажется, он специально дал выход своей злости, чтобы не спровоцировать очередное обледенение. И это с учётом того, что я не владею секретом, позволяющим использовать магию ночью. Меня уважают!

– Откажись. Скажи, что мы очень заняты, заглядывали только ради контракта, и завтра отбываем в какое-то дальнее и нифига не исследованное место, искать каких-нибудь редких и неизученных тварей.

– Дожу не отказывают. А если я, – Доменике особо выделил «я», – отклоню приглашение, это будет сродни объявлению войны. Дож стар, но силён. Даже я не рискну сойтись с ним в открытом поединке.

О, я наконец-таки поняла, зачем Доменике понадобилась сложная схема с наймом ящеров и захватом городов. Мерзко, конечно, но оправданно.

– То есть, утром мы отправляемся во дворец, понятно. А почему сон отменяется?

– Я отправлюсь в холмы и попытаюсь телепортировать Канделиуса. Не хотел я этого делать, но придётся.

– Почему не хотел? Сложно?

– Он может не пережить принудительного перемещения.

Я украдкой посмотрела на Доменике. Неужели ему совсем не жалко старого знакомого, поддержавшего его безумное начинание? Но бенанданти выглядел полностью погружённым в себя, на его лице не отражалось ни грусти, ни сожаления. А чего я ожидала?

– Иди в свою комнату и будь там. Если будут стучать – не открывай. Я постараюсь вернуться побыстрее.

Доменике снова одарил меня непонятным взглядом, и уже собрался уходить, как меня осенило.

– Послушай, даже если кот скажет, что я иномирянка, разве ему сразу поверят?

– Нет. Но проверить, откуда ты родом, несложно. Ты совершенно не умеешь изменять мир.

– Так научи меня! Я очень быстро учусь, правда. Даже если у нас не получится – у тебя останется достаточно времени, чтобы поймать Канделиуса. Не с рассветом же нас дож ждёт. – Видя, что Доменике колеблется, я добавила. – И потом, глупо рисковать жизнью возможного союзника. Ты же не знаешь точно, насколько он верен Совету.

Теперь во взгляде Доменике появилось уважение. Отлично, кажется, я его убедила. А самое замечательное в этом то, что теперь Доменике просто придётся рассказать мне, как он ухитряется колдовать ночью. Как же вовремя дож прислал это приглашение!

– Это разумное предложение.

***

После получасовой лекции о том, как на магию влияет положение Солнца, звёзд и планет, я всерьёз засомневалась, действительно ли здешние жители пришли с Земли. Мы, не способные усилием мысли перемещаться и создавать стены, подобные гранталловой, за те же четыреста лет узнали о реликтовом излучении, термоядерных реакциях звёзд, гравитации и чёрных дырах, научились редактировать ДНК и ещё куче завораживающих вещей, о которых я не имею ни малейшего понятия. А они, не воевавшие, забывшие о том, что такое голод и короткая жизнь, всерьёз думают, что на Солнце живут Боги, дающие Террине свет и магию. Что Солнце, видимые звёзды, планета и спутники зародились из вселенского подобия космического молока, как головки сыра, а Боги – как черви в сыре. Теперь я совершенно точно знаю, чем займусь, когда узнаю, куда девается магия: открою школу и буду учить местных. Хорошо хоть печатать книги они уже умеют. Только для начала надо будет придумать, как заряжать смартфон, ибо я не помню наизусть всё, что написано в сохранённых там книгах.

– Так вот, теперь, когда ты понимаешь, откуда берётся магия, можно приступать к рассказу о том, как ею пользоваться…

Кажется, Доменике понял, что дальше он либо раскрывает свой секрет, либо отказывается от такого хорошего и разумного плана. Я не очень хорошо умею читать эмоции на лицах, но понять причину внезапного молчания, прикушенной губы и остановившегося взгляда смогла: бенанданти судорожно думал, может ли доверять мне. Ну же, давай, сделай правильный выбор.

– Придётся пожертвовать креслом. – Под пристальным взглядом Доменике кресло испарилось. Я снова почувствовала, как воздух в комнате становится гуще. Мда, надеюсь, магичка из меня выйдет лучше, чем распознавательница мыслей по лицам. – Обычно мы предлагаем ученикам поджечь что-то, но тебе явно ближе холод. Поэтому я хочу, чтобы ты заморозила вино в кубке.

Я наклонилась над столом, опершись руками на стол. Рубиновая жидкость, обрамлённая серебром, ждала меня, слегка покачиваясь. Смогу ли?

Рассказ Доменике о принципах использования магии изобиловал такими понятиями, как «максимальное сосредоточение», «отрешённость» и «единение с мирозданием» и мог бы без потери смысла быть перенесён в любую из земных эзотерических книжонок самого низкого пошиба. Я решила попробовать по-другому.

Вино – в сущности, та же вода. Лёд отличается от воды тем, что имеет кристаллическую решётку и иную скорость движения молекул. Если я сумею замедлить молекулы, и, возможно, подтолкну их к образованию кристаллической решётки, то вино замёрзнет. Можно, конечно, охладить кубок или воздух над ним, но мне это кажется более сложным способом.

Не успела я додумать мысль, как над вином зазмеился пар, а потом рубиновая жидкость стала прозрачным льдом с небольшими красноватыми включениями, и вылезла из кубка на несколько сантиметров. Причём воздух в комнате, как мне показалось, остался таким же плотным. И как я это сделала?!

– Ты… тты… – Доменике, кажется, в шоке. И что такого удивительного я сотворила? – Вино… в воду…

А, ну да, был же в христианстве такой сюжет, только с превращением воды в вино. Это я что, теперь в глазах Доменике – Антихрист? Неужели они тут до сих пор не додумались до органической химии? Ну ладно я – не сразу сообразила, что вино – водный раствор спирта, красителей и прочего. А Доменике, кажется, и не знал.

– Я не хотела, правда! Я сама не знаю, как так получилось! – Лучше прикинуться дурочкой. Кто его знает, может они тут тоже верят в Ад и чертей, и Доменике мне сейчас устроит полномасштабный экзорцизм.

– А ты сильна. И энергия почти не потратилась. – Доменике бережно взял в руки кубок и принялся вращать его, словно ожидая, что лёд – иллюзия, и от движения вино выплеснется на пол. Кстати, сотворить подобное было бы намного интереснее. Надо будет попробовать. – С-ветта-лана… Я начинаю верить в пророчество.

Если бы не мой недавний позорный прокол с интерпретацией его мимики, решила бы, что бенанданти ко мне клеится. Проникновенный взгляд, какие-то раскатисто-бархатистые нотки в голосе… Красавец-мужчина, террорист и маньяк в одном флаконе. И я всё ещё не забыла тюрьму, ванну и пренебрежительные высказывания о Земле. Но пока что – пока я всё ещё ни черта не понимаю, и не вернула себе смартфон – улыбаемся и строим из себя прилежную ученицу.

– Что ж. Думаю, если тебя попросят продемонстрировать умение изменять мир, ты справишься. В остальное время веди себя так же, как сегодня в трактире. Теперь спи, а я попытаюсь достать тебе приличную одежду.

Оказавшись у себя в комнате, я скинула одежду, легла на жёсткое ложе, прикрытое лишь тонким и не особо мягким матрасом. Надеюсь, во дворце дожа не так сильно любят истязать плоть, и я хоть немного полежу и посижу на мягком.

В «прихожей» хлопнула дверь, значит, я наконец-таки осталась одна. Подумать только, прошло всего двое суток с моего появления в этом мире, а я уже успела побывать и гостьей, и пленницей, и почти что добровольной ученицей. Интересно, как там мамочка с отцом? Вместе ли они, попали они в дружелюбный мир или нет? Есть ли там пророчество об их приходе, подобное здешнему? Эх, знай я, что они вместе – не волновалась бы: па – военный, умеет адаптироваться к любым условиям, и мамочку в обиду не даст.

И как там мой Конкистадор? Хорошо, не стала отдавать его в кошачью гостиницу, а подругу попросила поухаживать. Надеюсь, Криста додумается забрать кота к себе, после того, как увидит на ютубе ролик о нашем исчезновении. Я же помню, она всегда мечтала о мейн-куне.

Находясь в том, самом неуловимом состоянии между сном и явью, я вспомнила каждого друга и знакомого, каждую улочку и каждый закоулок Новороссийска. Вспомнила, как отмечала день рождения на набережной, набрав себе и подругам мороженого в «Баскин-Роббинс». Вспомнила, как мы с Кристой и Элей гуляли по городу от памятника хамсе до «Малой Земли», и потом обязательно пили кофе в симпатичном маленьком кафе, притаившемся в одном из дворов.

Они снились мне всю ночь: знаки и символы мирной земной жизни, в которой не было ни Доменике, ни Канделиуса, ни восхитительно прекрасной и поразительно отсталой Новой Венеции. Кажется, это было прощание.

[1] Игристые вина, произведённые на территории итальянского региона Пьемонт, в области Асти.

Дворец Пандоры

Проснулась я от громкого стука в дверь. И, вскочив с кровати, подвернула ногу и больно ударилась косточкой о каменный пол. Чёрт бы побрал Доменике, с его зацикленностью на римлянах! Не делаешь дома окна, так хоть обеспечивай комнаты светом!

И тут же стена позади меня озарилась красноватым светом, а спину стало ощутимо припекать. Обернувшись, я отскочила к двери, забыв о больной ноге – матрас на кровати весело горел, распространяя запахи каких-то пряных трав. Ну что ж, почти как я хотела – в комнате стало намного светлее. Любуясь делом рук своих, я быстренько оделась и открыла дверь, приглашая Доменике полюбоваться устроенным мной костром.

– Зачем ты это сделала?

Бенанданти, снова вырядившийся в красный плащ (хорошо хоть не белый, с кровавым подбоем) и прижимающий к животу что-то большое, завёрнутое в серую ткань, ничуть не удивился пожару. Мгновение – и матрас потух, даже не подымив на прощание. То есть, магия не связана с солнечным светом? Иначе как бы мы смогли колдовать в комнате, лишённой окон? Просто смена времени суток?

– Нечаянно. Света очень хотелось.

– Обычно мы даём новичкам успокаивающий отвар. Но я думал, что тебе он не понадобится. – Доменике буквально впихнул мне в руки свёрток. – Переодевайся, и пойдём к дожу. По дороге посетим скуолу[1] алхимиков, приобретём тебе немного отвара.

Дождавшись, пока Доменике оставит меня одну, я аккуратно положила одежду на кресло и с некоторым трепетом развернула серую ткань.

Серое нижнее платье из какой-то мягкой ткани типа хлопковой я надела без проблем, а вот два других заставили меня призадуматься. Собственно, в одном из них – зелёном, распашном, с широкой юбкой, рукавами-буффами и стоячим воротником, отделанным кружевом, – не было ничего сложного. Надела, пуговку на талии застегнула – готово. Но это платье было верхним. А нижнее золотистое платье, украшенное только узкой полосой кружев на запястьях, имело хитрую шнуровку на спине. Ну да, знатные дамы Венеции одевались с помощью служанок, местные явно используют магию. Но я не готова к такому филигранному телекинезу!

Почувствовав, что температура в комнате поднимается, я заставила себя успокоиться. Ну, подумаешь, нет ни служанки, ни филигранного владения магией. Зато есть Доменике, который, собственно, и додумался принести мне именно такое платье. По земным меркам я выгляжу вполне прилично: нижнее платье доходит до колен и открывает грудь только на две трети, даже соски не видно. И вообще, не сказала бы, что местные полупрозрачные платья намного скромнее.

Сказано – сделано.

– Доменике, мне нужна твоя помощь!

Бенанданти, до того момента задумчиво стоявший в прихожей, повернулся ко мне. И сразу же отвернулся.

– Прикройся! Благородной даме не следует демонстрировать нижнее платье!

То есть, пялиться на благородную даму, когда она лежит в ванной вообще без одежды – можно? Или я тогда ещё за благородную даму не считалась?

– Я не могу самостоятельно затянуть шнуровку на золотистом платье. Тебе придётся мне помочь, руками или магией, или принести наряд в греческом или римском стиле – его я и сама надену.

– Хорошо. Влезай в платье и стой спиной к двери, я помогу.

По-моему, это называется ханжество.

Когда я наконец-таки облачилась в платья, влезла в туфли из мягкой кожи на десятисантиметровой платформе и сочла себя готовой к выходу, Доменике протянул тонкую цепочку, украшенную крупным синим камнем.

– Надень это на голову. Камень должен быть надо лбом. Волосы наши женщины обычно собирают магией, я тебе помогу.

Света, помни, со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Доменике лучше знает, как принято одеваться для визита к дожу. Но почему мне так не нравится эта цепочка?

Несмотря на обещание Доменике, к алхимикам мы не пошли. На середине дороги бенанданти буркнул, что мы уже неприлично опаздываем, и он верит в мой самоконтроль, поэтому мы не станем тратить время зря и отправимся прямиком во дворец.

Площадь Марка и Доменика – сердце аристократического квартала Новой Венеции – была огромна. С трёх сторон росли неправдоподобно ровные и одинаково ветвистые деревья, покрытые желтоватой листвой. Мелкие камни, которыми вымостили площадь, складывались в какие-то узоры или даже рисунки, совершенно невидимые с земли. А посреди площади стояла золотая лестница. Каюсь, сначала я по привычке подумала, что эта инсталляция на библейские темы весьма неплоха.

– Нас ждут. – Недовольный голос Доменике резко вернул меня к реальности: сомневаюсь, что местные художники уже додумались до подобных форм художественного искусства. Значит, лестница имеет вполне очевидное назначение, и куда-то ведёт. Жаль, конечно, что не в Тир-на ног`т [2].

Пятьдесят золотых ступеней! Которые, по словам Доменике, принято преодолевать без помощи магии! Оказавшись перед огромной, золотой же, дверью, лишённой замочной скважины и ручки, я так устала, что напрочь перестала беспокоиться о том, не ловушка ли это приглашение. Схватят, так схватят – лишь бы бегать по лестнице не заставляли. Одно только интересно: дверь же не наружу открывается?

Доменике приложил руку к двери и, видимо постучался: дверь затряслась, хоть я и не ощутила никакого изменения в атмосфере. Странно. Надеюсь, дело в том, что сейчас вокруг нас огромное открытое пространство, а до этого я применяла магию только в комнате.

Дверь медленно и величественно распахнулась. Звук труб и барабанов, играющих что-то в меру торжественное, в меру воинственное, вырвался из дверного проёма, оглушая и дезориентируя. Да, нас действительно ждали.

Доменике наклонил голову и протянул руку вперёд, намекая, что я должна войти внутрь первая. Чёртов этикет! Ка же страшно, как же мне страшно.

Огромный холл был практически пуст – только мраморная лестница, украшенная какими-то драгоценными камнями, складывающимися в причудливые узоры, да стоящие у её подножия человек десять музыкантов в лохматых одеждах, отдалённо напоминающих шубы. Стараясь держать спину и голову прямо, я прошла к лестнице, и стала медленно подниматься по ней. Сзади, примерно одной ступенькой позади меня, шёл Доменике.

Музыка смолкла, едва мы вышли на широкую площадку, устланную пушистым белым ковром. Три деревянных двери, покрытых тонкой резьбой, выходили на площадку, но открыта была лишь центральная. Я уже хотела шагнуть внутрь заполненного людьми зала, но Доменике прикоснулся к моей спине. Понятно, здесь вперёд пойдёт он.

– Остановись, сын славного дома Орсеолли, и позволь гостье с Земли войти первой!

За окаменевшей спиной Доменике я не видела, кто сказал это, поняла лишь, что голос скорее принадлежит мужчине средних лет, чем немощному старцу. Ну что ж, «самый сильный бенанданти» не означает «самый хитрый политик». Интересно, о творящемся в Сегретте беспределе они тоже уже знают? Если так, то немного жаль: не стану я спасительницей Террины, и корабль с дворцом мне тоже не светят.

Задумавшись, я не заметила, как Доменике отошёл в сторону и даже изобразил галантный поклон. Из раздумий меня вывели только его подозрительно ласковые слова:

– Добро пожаловать во дворец дожей, госпожа Тривия!

Я перешагнула через порог, окунаясь в море света, перешёптываний и какого-то навязчивого остро-сладкого аромата, источаемого огромными букетами оранжевых цветов, паривших над головами собравшихся. И тут же на моё горло словно легли стальные пальцы, пока что лишь обозначающие прикосновение. Ну да, на месте Доменике я бы тоже подстраховалась.

Так мы и шли вперёд: я, расправив плечи и гордо подняв голову, удерживая на лице самую любезную улыбку, на которую была способна, и отстающий от меня лишь на шаг Доменике.

Краем уха я слышала отдельные слова, доносившиеся от волнующейся толпы, и в словах этих не было для меня ничего особо лестного. Оказывается, многие здешние аристократы считают пришельцев с Земли наглыми выскочками, способными лишь кичиться своими якобы тайными знаниями. И совершенно не считают нужным скрывать это своё мнение: за знакомство с Доменике я поняла, что местная магия если и имеет какие-то границы, то весьма расплывчатые. Эти напыщенные маги легко смогли бы скрыть от меня свои разговоры, если бы постарались.

Дож стоял в центре самой пышно одетой и молчаливой группы. Высокий, очень похожий на Доменике, одетый во что-то, отдалённо напоминающее поздний рыцарский доспех, он выглядел одновременно и мило и величественно.

– Добро пожаловать в Новую Венецию, госпожа Тривия! Мы всегда рады приветствовать в нашем доме гостей из мира, некогда бывшего нам родным! Всего восемьдесят шесть лет назад мы попрощались с уважаемым учёным Джереми, прибывшим к нам и Соединённого Королевства и спасшим наш народ от ужасной болезни. – Дож говорил громко, его голос был хорошо поставлен. Но я всё равно расслышала, как одна из стоящих справа от меня дам недовольно проворчала, что уважаемому Джереми следовало сделать своё дело и мирно доживать свой век в отведённом ему дворце, не пытаясь навязать всем и каждому свои бредни о необходимости ежедневного мытья. – Мы благодарны Доменике Орсеолли, представителю одного из древнейших и благороднейших родов, что он нашёл вас и дал вам кров и пищу! Мы так же надеемся, что вы найдёте наш дворец не менее удобным и приятным для жизни, чем покои семьи Орсеолли в доме Льва. Лучшие мои слуги ежечасно будут рядом с вами, рассказывая о наших обычаях и традициях. Вы не будете знать нужды ни в нарядах, ни в изысканной пище!

Мда, не очень-то меня тут и ждали. А дож хороший политик: вот тебе слуги, шмотки и еда, а серьёзные дела не лезь. Многих бы устроило.

– Многоуважаемый Фредерике Моста, смею заметить, что между мной и госпожой Тривией заключён алиос контракте на ученичество. – Интересно, зачем Доменике это сейчас сказал? Хотя, судя по тому, как вытянулось лицо у стоящей рядом с дожем светловолосой и крайне высокомерной девчонки, смысл в этом был.

– Многоуважаемый Доменике Орсеолли, мне остаётся только поаплодировать вашей разумности и гостеприимности. Согласно закону и обычаю, вам будут отведены специальные покои и предоставлено право посещения дворцовой библиотеки. Надеюсь лишь, что ваши занятия не помешают вам присутствовать на празднике Обручения с Терриной.

– Мы обязательно посетим праздник. А теперь позвольте нам удалиться: госпожа Тривия не привыкла к подобным приёмам и желает отдохнуть.

Стальные пальцы на моей шее немного сжались, и я поспешно наклонила голову и застенчиво улыбнулась, подтверждая слова Доменике. Эх, все они тут одним миром мазаны. Ну ничего, не всё коту масленица!

Доменике уверенно шёл по коридорам и галереям дворца, изредка раскланиваясь с другими аристократами и представляя им меня. Имён представленных я не запоминала – достаточно было того, что я видела их лица: брезгливо-заинтересованные, скучающие и откровенно оценивающие. Да земные биологи добрее смотрят на редкое насекомое!

А стальные пальцы всё сжимали шею, и я дружелюбно улыбалась, здоровалась и протягивала руку для поцелуя. Помня о том, что за отваром мы так и не зашли, я ожидала, что с минуты на минуту воздух вокруг меня станет плазмой или обратится в лёд. Но ничего подобного не происходило, и я начала догадываться, что Доменике дал мне что-то, блокирующее возможность чувствовать энергию.

С учётом того, что мы с утра ничего не ели и не пили, варианта оставалось два: головное украшение или одежда. Когда Доменике в очередной раз разговорился с каким-то ублюдком, бросавшим на меня откровенно масленые взгляды, я попыталась незаметно снять с головы украшение. И потерпела неудачу. Ничем не зафиксированная цепочка держалась на моих волосах, как приклеенная. В голове всплыли слова Доменике: «Волосы наши женщины обычно собирают магией, я тебе помогу». Значит, вот в чём дело. Ну что ж, ещё один серебренник на счёт, который я однажды предъявлю бенанданти.

Когда мы наконец добрались до покоев, я пылала от ярости, а милая улыбочка, казалось, приклеилась к моему лицу навечно. Первой комнатой покоев было что-то похожее на гостиную: несколько мягких кресел, круглый стол и стулья вокруг, два огромных окна, разделённые стеллажом. Стол уже был сервирован на две персоны: несколько больших блюд, накрытых крышками, тарелки, кубки, графин с вином и, конечно же, никаких приборов.

– Как ты думаешь, мне стоит попробовать есть с помощью телекинеза? – Увидев непонимание в глазах Доменике, я поправилась. – С помощью энергии, я имею в виду.

– Не стоит. Новые платья будут только завтра, а чистить одежду с помощью магии очень опасно. Можешь остаться вообще голой.

Ну да, если вы никогда не слышали ни о химии, ни о материаловедении, то, естественно, не сможете отделить грязь от ткани. Хотя я подозреваю, что Доменике попросту не хочет, чтобы я поняла, почему не чувствую магию.

– Сейчас позавтракаем и пойдём в библиотеку. Ты будешь читать книги о истории Террины, а я поищу нужную мне информацию. – Лицо бенанданти на миг приняло хищное выражение. – Всё-таки, очень удачно всё сложилось, хоть я и ума не приложу, как они узнали, кто ты такая.

– Кстати, раз уж они знают, кто я, значит, они знают и о твоих воинах.

– С чего ты это взяла?

– Очевидно же: раз они знают обо мне, значит, есть что-то, что отслеживает проход. А шмели и ящеры, как я понимаю, тоже не отсюда.