Текст книги "Девочка с Севера (СИ)"
Автор книги: Анна Трефц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Она подумала, вздохнула и ответила:
– И да, и нет. Видите ли, мне бы хотелось узнать о нем побольше. По понятным причинам. Он мой продюсер. А Ирма Бонд…
– Насколько я понимаю, он не был ее продюсером в прямом смысле этого слова.
– А не в прямом – был, – настояла Маша. – Он ее нашел, он ее раскрутил. Как и меня. Вернее, нашел, как меня. Но пока дальше этого дело не продвинулось.
– Обязательно продвинется, – заверил ее сэр Доудсен. – Серж, по-моему, не тот человек, который останавливается на полпути.
– Вам не кажется, что история с Ирмой повторяется? – Она опасливо замерла, понимая, что требует от собеседника невозможного – определить, убийца его друг или нет. Это для такого-то деликатного человека!
– Вы хотите сказать, «повторится»? – Лицо его осунулось как-то в одночасье. – Маша, мне трудно ответить на ваш вопрос. Серж очень непростой человек. Я знаю его совсем недолго, но из моих наблюдений уже могу сделать кое-какие выводы. Я присутствовал, когда он увидел вас впервые. Это было похоже на… на… – Он задумался, а потом тихо произнес, – На чувство. Он увидел в вас то, чего больше никто не смог бы разглядеть. Он почувствовал вас и потянулся к вам всем своим существом. Он забыл обо всем на свете.
Маша с трудом переваривала эту информацию.
– Вы говорите о вере в артиста, как о романтическом чувстве, – В ушах у нее шумело, голова кружилась, хотя, вполне возможно, виновато в том было выпитое вино, – Я для него – увлечение. Знаете, одни собирают марки, другие – талантливых артистов. Он верит в меня, он видит во мне талант, который, кстати сказать, я сама пока не чувствую. Его страсть – страсть Пигмалиона, желающего сотворить из глины прекрасную скульптуру. Он сам мне говорил.
– Может быть, вы и правы, – как-то нехотя согласился аристократ. – Но в любом случае у него нет причин вас убивать. Он нормальный человек, а нормальному человеку не придет в голову стрелять в женщину без достаточных на то оснований. А у Сержа нет оснований стрелять в вас.
«Еще как есть», – подумала она, вспомнив о кулоне, хотя о нем она еще утром решила Александру не рассказывать.
– Он вам рассказывал, как Ирму застрелили? – вместо этого спросила она.
– Я был вместе с ним, когда ее нашли. Я не могу забыть ее глаз. Такие надменные, и такие… – Он вдруг оборвал себя на полуслове и, кашлянув, закончил, – Но это уже пустые сантименты.
– Вовсе нет, – горячо запротестовала Маша. – Ведь Бобров тоже там был. Расскажите, как он себя вел? Мне важно это знать. Ну, пожалуйста.
– Видите ли… – осторожно начал Александр, стараясь не глядеть ей в глаза. – Я не могу рассказать вам всей истории. Это не моя тайна, а потому… Серж, разумеется, очень расстроился. Кроме того, Ирма не успела передать ему какую-то очень для него важную вещь, и это осложнило дело…
Бокал в руке Маши дрогнул. Александр замолчал, внимательно посмотрел на нее и вдруг хлопнул себя по лбу:
– Боже мой! Я только сейчас вспомнил, где я вас видел! В ночь гибели Ирмы, у концертного зала, на улице. Помните?
Теперь и Маше наконец стало понятно, почему он всегда казался ей знакомым. Хотя их встречу вряд ли можно было таковой назвать. Они столкнулись в прямом смысле этого слова и увидели друг друга лишь мельком. Она медленно кивнула.
– Я была на концерте. Меня Аська пригласила. – Она поперхнулась и зачем-то поправилась – Анастасия.
А потом случилось совсем уж странное. Словно невидимая рука развязала удавку на ее шее, и чувства, мучившие ее со вчерашнего вечера, хлынули из нее потоком слов:
– Поймите меня, пожалуйста! Хотя я и сама себя понять не могу. Все так перепуталось в голове. Я сейчас скажу странную вещь, но мне кажется, что два эти убийства связаны! Я не могу объяснить, почему! Не могу. Я не могу сказать, знала ли вообще Ася Ирму, но то, что Бобров прямо или косвенно причастен к этим убийствам, я почти уверена! Я случайно услышала его разговор с каким-то мужчиной. Вот почему я испугалась. Они говорили обо мне. Вернее, мне так показалось, хотя имя мое и не произносили. Они спорили, кому я достанусь. Вернее, кто меня подчинит… Это было ужасно!
– Почему же вы подумали, что говорят про вас? – Александр нахмурился. – Я уверяю вас, у этих людей много партнеров по бизнесу, среди которых встречаются и женщины. Они могли говорить об одной из них.
Он успокаивал ее, хотя сам разволновался ужасно. Но разволновался он не из-за Маши.
– И Ася… – Она прерывисто вздохнула. – Ася была на приеме в посольстве. В английском посольстве.
– Да? – Он смотрел на нее не отрываясь, но словно не видел, думая о своем. – Я помню Анастасию на приеме в посольстве. На ней был, знаете ли, такой кулон. Очень красивый. Сначала я не придал этому значения, но… Она вам рассказывала, как он у нее очутился?
Бокал снова дрогнул в ее руке. Она заставила себя держать спину прямо, как у станка. С предельной осторожностью поставила бокал на стол и медленно убрала дрожащие руки на колени. Язык ее одеревенел.
– Т-то есть как.., очутился?
Благодарение небесам, Александр расценил это замешательство как всякий аристократ. Он ужаснулся собственным словам:
– Простите! Я вовсе не имел в виду ничего плохого!
Я хотел спросить, может быть, она рассказывала, где она купила это прелестное украшение? Или, может быть, это чей-то подарок? Девушки любят обсуждать такие темы.
– А-а-а… – протянула Маша, пытаясь унять дрожь в голосе. – Я-я н-не знаю… Кажется, ей кто-то его подарил. Но она не особенно распространялась о таких вещах. Я вообще не видела того украшения, о котором вы говорите.
Глава 9
Распрощавшись с Машей, сэр Доудсен направился в другой ресторан на встречу с Сержем.
«У них рестораны как у нас клубы», – подумалось ему.
Впрочем, то была лишь одна мимолетная мысль, вклинившаяся в поток размышлений после разговора с девушкой. Разговор этот оставил в душе Александра неприятный осадок. Она знала о кулоне. Как? Это другой вопрос. Вполне возможно, сама Анастасия ей и рассказала. Но тот ли это кулон, который с таким энтузиазмом разыскивает Серж?
«Это очень плохая история, – сказал себе Александр, приближаясь к дверям ресторана. – Отвратительная, грязная и недостойная игра мужчин, по вине которых уже не одна, а две женщины погибли. Это нужно прекратить».
Но как? Разве может он в одиночку противостоять двоим? И не в открытой борьбе, что несложно, а на задворках, в сущности, чужой ему страны. Страны с незнакомыми ему, дикими правилами. Страны, где он совершенно лишен какой-либо поддержки, а один из его противников столь силен и наделен такой большой властью, что даже местные органы правопорядка перед ним пасуют. А о втором он вообще ничего не знает. Только его описание, данное Марией. Высокий, худой, темноволосый с проседью. Еще он басит. А лица его она не видела. Это, конечно, лучше, чем ничего, но мало ли в Москве мужчин с подобными приметами.
«There's the rub…» (* «Проблема…») – сказал себе сэр Доудсен, входя в просторный холл.
Судя по внешнему виду Сержа, он уже часа три пил. Раскраснелся, глаза его стали совсем маленькими, а нос, наоборот, огромным, с лиловым оттенком. Александр сел за столик и улыбнулся ему как можно приветливее. Тот посмотрел на него с хмурой неприязнью.
– Что она? – вопросил меценат и, опрокинув в себя очередную стопку водки, подозвал официанта.
– Кто? – Молодой аристократ сделал над собой усилие и заинтересованно вчитался в меню. Есть ему не хотелось. Еще бы, он же только от стола.
– Кто?! – неожиданно злобно взревел Серж и накинулся на ни в чем не повинного официанта, – Не видишь, графин пустой! Чего пялишь на меня, как баран на новые ворота!
– Будет исполнено! – От испуга официант присел и, склонив голову в подобострастном поклоне, схывтил пустой графин в намерении умчаться прочь.
Бобров цапнул его за рукав форменной куртки:
– И этих захвати, как их.., черт, зеленых таких…
– 0-оливок?
– Нет! – прогрохотал Бобров на весь зал. – Нет! Мать твою! Этих, ягодин зеленых. Тьфу ты черт, как их…
– Полагаю, господин желает виноград, – со спокойной язвительностью заметил Александр, не отрывая глаз от меню горячих закусок.
– Да, – на шумном вздохе согласился Серж, сверля глазками потомка Доудсенов. – Их…
Тот даже бровью не повел. И на сей раз итонское воспитание оказалось на высоте. Официант убежал, не оглядываясь.
– Я спросил, как она?
– Нет, первый раз вы спросили: «Что она?» – равнодушно заметил Александр, – В сущности, это одно и то же, но…
– Я тебя убью! – рыкнул меценат.
– Возможно, вы попробуете это сделать, но довести попытку до логического финала не сможете, – Сэр Доудсен уперся в него холодным взглядом поверх меню.
Так они сидели молча и пялились друг на друга, не мигая, довольно долго. Официант успел принести полный графин водки, блюдо с виноградом и замер у столика в ожидании, когда второй посетитель все-таки сделает заказ. Первым сдался Серж. Это было вполне закономерно, ведь он же не заканчивал Итон.
– Я обидел ее. Страшно! Повел себя как последний дурак, —с горечью произнес он.
Молодой аристократ отложил меню в сторону и обратился к официанту:
– Чай, пожалуйста. И кейк. Лимонный.
– И все?! – округлил глаза Бобров. – Нет, ты должен со мной выпить.
– Слово «должен» тут неуместно, – ответил ему Александр и отпустил официанта.
Странные произошли в нем перемены за последний день. Теперь он мог, совершенно не напрягаясь, оказывать достойное сопротивление этому человеку.
– Когда это ты успел стать филологом? – хмыкнул тот.
– Two wrong do not make a right (Зло злом не исправишь (англ.)), – вместо ответа заметил аристократ. – Вы злитесь на меня совершенно напрасно. К тому же, разругавшись со мной, вы вряд ли исправите ошибку, которую совершили утром.
– Черта с два, ошибку! – горячо запротестовал меценат. – Девчонка должна знать, кто хозяин. Если показать таким слабину вначале, потом они сядут тебе на голову и будут лупить пятками по переносице. Я все это уже проходил!
– Мария не станет.
– Еще как станет.
– Но вы ее совсем не знаете.
– Я знал Ирму. И я скажу тебе, – он деловито налил в стопку водку, – Машка – та еще штучка. Гордая, хоть и кажется простушкой. Это хорошо для сцены, но именно такие потом жилы и вытягивают.
– Тогда почему же вы злитесь?
Бобров залпом осушил стопку и, кинув в рот огромную виноградину, пожал плечами, – Сам не знаю. Чувство такое, будто бы этот твой… ну, ирис растоптал. Или плюнул мимо урны, ай, один хрен. Гадостно на душе. Как она там?
– Она сожалеет, что подвела вас.
– Плакала?
– Нет.
– Ах, она сожалеет, – недовольно проворчал менат, – сожалеет она, видите ли!
– Не понимаю, что вас не устраивает. Если бы я не был представлен мадам Касальской, я бы подумал, что вас мучает иное чувство, нежели профессиональный интерес по отношению к Марии. – Сэр Доудсен кивнул официанту и, взяв чашку, с наслаждением сделал глоток горячего чая.
– Ха! – Бобров немного повеселел. – Каждый продюсер влюблен в свою подопечную. Без этого нельзя. Но это профессиональная любовь. Это любовь к своему творению, к своему будущему успеху. И это никакого отношения не имеет к любви.
– Ирму Бонд вы тоже так любили?
Серж, наливавший в этот момент очередную стопку, замер. Медленно поставил графин на место.
– А почему ты спросил?
– Она была вашим творением.
Меценат задумался на минуту, потом тихо проговорил:
– Нет. Она была совсем другой. Гордячкой. Долго я с ней работать не мог. Нервы не выдержали. Скинул ее Аркашке Нестерову. Мой человек, мои деньги крутил. Договор-то она подписала со мной. Но я всегда знал: как только ей надоест или что не понравится – уйдет, не раздумывая. Никакими бумажками ее не удержишь. Обидно, конечно, черт! Как ни крути, но что ее богатые ухажеры могли сделать, пока она в кабаке пела? Денег на клип дать? Все пустое! В музыкальную тусовку просто так не влезешь. Тут монополия почище нефтяной, чужих не пускают. Она бы со своим клипом дальше дециметрового канала не пролезла. Ну, и концерты там, хиты – абы с кем никто работать не станет. Так что я ей просто как манна небесная на голову свалился.
– Я все думаю, кто мог ее убить… – как бы невзначай пробормотал сэр Доудсен.
И Бобров заглотил наживку. Он пожевал пухлыми, алыми от выпитого губищами:
– Думаю, было кому.
– Не могу забыть ее глаз. В них застыла такая надменность…
– Да она так на всех и смотрела, – хмыкнул меценат.
– Думаете, это была развязка какой-то любовной истории?
– Считаешь, я спустил это дело? – прищурился Серж. – Считаешь, что мне плевать? Черта с два! Расследование затянулось. Никаких концов. Я Нестерова только утюгом не пытал, когда расспрашивал. А он все одно твердит: мол, вышла в уборную, парней-охранников от себя отогнала. От туалета до гримерки полкоридора, не больше. Нестеров видел – он в конце бокового коридора тусовался, с приятелем. Видел, как она вернулась. Поставил охранника под дверь.
– И охранник не заглянул к ней в гримерку?
– Что ты! – испуганно замахал на него руками Серж, – Она этого на дух не переносила. Даже стучать к себе не позволяла. На выход Нестеров ее выскуливал под дверью.
Тогда перерыв был, антракт получасовой. Она в первом отделении выступила, а потом должна была, по режиссерской задумке, вместе со всеми выйти на финал. Она там куплет общей песни пела. Так что до выхода у нее еще больше полутора часов оставалось. Поди к ней сунься. А если она прилегла? Она ж прямо из аэропорта на концерт прикатила. К тому же она дверь на ключ заперла, чтобы, не дай бог, кто ее отдых не потревожил.
– В этой истории есть странность… – задумчиво проговорил сэр Доудсен.
– Какая?
Но Александр лишь плечами пожал:
– Пока не знаю, но что-то точно не сходится. Во всяком случае, сейчас я это понял.
Еще издали Маша увидела знакомую фигуру у подъезда.
– Ты что, работаешь раз в неделю в своем баре? – спросила она и нахмурилась, чтобы Егор ни в коем случае не заметил ее отчаянную радость.
Она надеялась увидеть его еще раз. Но не думала, что это произойдет так скоро и так романтично. Он такой милый, такой красивый, дежурит у ее подъезда. Как же это здорово иметь преданного любовника!
– Сегодня у меня выходной по причине вчерашней ночи. – Он извлек из-под куртки маленький букетик чахлых роз. Оглядел и сморщился, – Прости, но мы торчим тут уже долго. Цветы не сдюжили. Да и я едва держусь на ногах.
– Замерз?
Он широко улыбнулся и кивнул:
– Мечтаю о кофе, который из принципа с утра не пью. Решил выпить у тебя на кухне и не отступлюсь.
В квартире Маша поступила совершенно не по-хозяйски: юркнула в ванную, предоставив гостю хозяйничать. Хотелось смыть с себя все заботы и тревоги этого проклятущего дня. Под теплыми струями вспомнился Бобров и как он рявкнул на нее в студии. По телу пробежали мурашки, а сердце защемило.
– Какой же он гад! – со злостью выговорила своему отражению певица. – Каждый имеет право на ошибку. Почему же он мне этого права не дал?!
Но обида ее никуда не делась. Все равно точила изнутри, как червяк яблоко. А вот Александр очень хороший. С каждой новой встречей он нравится ей все больше. Он знает, как поддержать, когда вовремя закончить разговор, как уберечь человека от слов, о которых он потом будет долго сожалеть. И какой у него мужественный вид, даром что с виду такой щуплый. Взгляд у него прямой и смелый. И за ним угадывается сила. Добрая сила, готовая прийти на помощь. А его вечная спутница – трость! Он с ней смотрится куда значительнее, чем гангстер с пистолетом. А ведь она испугалась его с этой вот тростью, когда они впервые столкнулись у «России». Маша тихонько хихикнула и покраснела. Она старалась не вспоминать тот вечер. Но теперь он вдруг приобрел новую, теплую окраску. Еще Александр очень умный. Удивительно, как ему удалось догадаться о кулоне. Прощаясь с ним, Маша была почти уверена, он знает, где украшение. Уж очень внимательно он посмотрел ей в глаза, когда проговорил напоследок: «Мария, я готов помочь вам в любой час дня и ночи, когда бы вы меня ни попросили. И если вы хотите мне что-то рассказать еще, я выслушаю вас и сохраню вашу тайну». То, что Александр действительно сохранит ее тайну, Маша не сомневалась. Какой бы та ни была, сколько бы судеб от нее ни зависело, включая и его собственную, он промолчит. Разве что замучает советами, но не проболтается. В этом она уверена на все сто. Такой он человек. Честь для него дороже всего. А держать данное слово – первое, к чему обязывает кодекс чести.
«Нужно все ему рассказать, – решила она, – И попросить совета».
– Эй, далеко не заплывай! – Егор осторожно постучал в дверь. – Кофе такая штука, которую нельзя разогреть в микроволновке.
Она вздохнула и нацепила огромный махровый халат. Егор ей нравился, но сейчас ей очень хотелось, чтобы он исчез из квартиры. А может быть, и из ее жизни вовсе. Странное дело, но еще полчаса назад она так радовалась ему. Сейчас же с ней произошло что-то странное. Едва она осталась наедине со своими мыслями, как принялась думать о других мужчинах. И теперь Егор, симпатичный, простоватый малый, уже не казался ей таким желанным. Однако, выйдя из ванной, она вновь переменила свое мнение. И сама себе удивилась: в который раз за вечер. Парень сварил замечательный кофе, соорудил бутерброды. На кухне с ним стало уютно, можно сказать, он вдохнул жизнь в это гиблое место. Сама она кухню не любила. Еще бы, ведь диета – это ее образ жизни. Ничего лишнего, только низкокалорийные продукты, хлеб по праздникам, конфеты – на Новый год.
– У тебя не холодильник, а камера пыток, – сообщил он. – Смотреть на то, что ты ешь, уже мучение. Давай я свожу тебя завтра в магазин и покажу массу вкусных продуктов.
Маша опустилась за стул и грустно улыбнулась:
– И методы борьбы с лишним весом заодно покажешь?
Он удивленно воззрился на нее:
– Какой идиот вбил в твою голову, что тебе нужно еще худеть?
– Его зовут Серж Бобров.
– Да ну?! – округлил глаза Егор. – Ты с ним…
– Работаю, – закончила за него она, – я же говорила, что я певица.
– Черт! – Он взъерошил волосы. – Надо же было так нарваться. Так я вчера занимался любовью со звездой? Е!
Его искреннее удивление Машу изрядно позабавило.
Впрочем, она сочла своим долгом его слегка разочаровать:
– Не со звездой, успокойся. Я еще ни одной песни не записала.
– Фигня! – не унялся он. – Бобров свое дело знает. Так это что, значит… Значит, у меня звездный роман? Круто! Мария.., гм… – Он вопросительно глянул на нее.
– Иванова, – Маша рассмеялась. – Обычно такие подробности выясняют на первом свидании.
– У нас особый случай. Итак, Мария Иванова сегодня пришла на вечеринку со своим бойфрендом.
Он подскочил к ней, схватил за руку, выдернул со стула и поволок в комнату. Там расправил плечи, взял ее под руку и чинно зашагал вокруг журнального столика, оглашая квартиру «репортажем со светского раута»:
– Мария Иванова засветилась с новым бойфрендом. Вы только посмотрите, у нее замечательный вкус! Боже, как он хорош. Бедные поклонники звезды, у них нет ни единого шанса!
– А у тебя начисто отсутствует скромность! – Маша шла с ним рука об руку, задевая халатом за углы столика, – Бесстыдник.
– Вы посмотрите, как сияют ее глаза! – не обратил внимание на ее замечание бойфренд. – Это ли не начало большой любви?!
Он вдруг замер, схватил ее за плечи и, развернув к себе, выдохнул в лицо:
– А?
Она замерла, перестав смеяться. Что он имеет в виду? Смутилась, опустила глаза.
– Вот! – торжественно изрек Егор, глядя на нее в упор. – Она краснеет, она явно влюблена! Но в этом нет ничего удивительного. Ведь они прекрасная пара. Как они эффектно смотрятся вместе!
Он схватил ее в охапку, закружил и вдруг кинул на диван.
– Перестань. – Маша пыталась запахнуть халат.
Но он ее не слушал.
– Боже, что они делают! – прошептал он у самого ее уха. – Как можно, на глазах у миллионов зрителей. Нет, в самом деле, посмотрите, они не могут дождаться, когда их оставят вдвоем.
Его руки уже раздевали ее, халат улетел куда-то в сторону.
– Ты сводишь меня с ума. – Она закрыла глаза.
– Вы слышали? – Он коснулся губами ее ключицы. – Вы слышали, дамы и господа?
Сэр Доудсен вышел из такси и направился к арке, ведущей во двор его дома. Удивительно прошел его сегодняшний день – одни рестораны. Позавтракал в кафе, пообедал с Марией, поужинал с Сержем. Даже на работу не заскочил. Впрочем, дела идут неплохо, и без него в офисе справляются. Наверное, он там и вовсе не нужен. Однако Александр почувствовал настоятельную потребность уделять поменьше внимания своему желудку: в животе у него было нехорошо, словно он проглотил мяч для игры в регби и тот расположился внутри как-то не слишком удобно.
«Необходимо заняться каким-либо спортом, – сказал он себе. – Может быть, Ви не так уж и ошибается, пытаясь навязать мне здоровый образ жизни».
Мысли о невесте не посещали его с самого утра. Он их выкинул из головы нарочно, чтобы успокоить нервы. Но теперь… теперь он задумался о ее советах. Конечно, не нужно принимать абсолютно все. К примеру, совершенно не обязательно следовать инструкциям из книжки этого сбрендившего меланхолика Дж. Росмонда, пить сырые яйца, изнурять себя холодным душем и все такое. А то, чего доброго, и в самом деле единственными мыслями в голове останутся умозрительные заключения о птичках и лучах солнца, умывающихся в утренней росе. Тьфу! Разумеется, нужно сказать твердое «нет» заплывам через Темзу и купанию в холодном колодце, особенно поздней осенью и зимой. Но утренняя зарядка еще никому зла не причинила. Особенно если делать ее с умом, не перегружая позвоночник… Молодой аристократ настолько погрузился в размышления о пользе физических упражнений, что не сразу заметил, что в тени арки он уже давно не один. На робкий свет фонаря к нему вышли двое. Чутье подсказало ему, что и позади него тоже находятся люди. Скорее всего, их там не меньше, а это значит, их четверо. Сэр Доудсен остановился, оглядел двоих мужчин впереди себя. Вид их явственно говорил о том, что они ждут от него вступительной реплики, чтобы продолжить диалог.
– Как я понимаю, господа, торчать на холоде вас побудила единственная надежда – встретить мою скромную персону? – помог им потомок аристократов.
– Чой-то? – прищурился тот, кто находился от него правее.
– Я имел в виду, что вы не стали бы мерзнуть в темноте арки просто так, – уточнил Александр, – и выбрали бы для прогулок более приятное место. К примеру, Нескучный сад. Я там был на днях, могу понять тех, кто предпочитает именно там отдыхать от суетных городских дел. Конечно, это не Гайд-парк, но все же…
– Заткнись! – рявкнул тот, что был от него левее.
– Впрочем, если я ошибся, посчитав, что вы именно меня поджидаете, то прошу прощения.
– Ха! – Тот, кто находился правее от него, сплюнул в сторону, из чего стало окончательно ясно, поджидали именно его.
– Итак, господа, вы, верно, желаете мне что-то сказать? Что-то настолько важное, что неотвратимость данного разговора погнала вас на холод в столь поздний час.
Наступило длительное молчание, прерываемое разве что злобным сопением. Наконец, тот, что был левее, хрипло изрек, обращаясь к тому, что справа:
– Я не знаю, как с ним разговаривать. Совсем, на хрен, мозги закрутил!
– Может, двинуть ему пару раз для понятливости? – хмуро предложил тот, что был у него за спиной.
Сэр Доудсен улыбнулся и сжал в пальцах трость.
– Верите ли, господа, я как раз шел и размышлял о пользе физических упражнений. Да что там – праздно размышлял! Можно сказать, я обращался к всевышнему, чтобы он ниспослал мне душевных сил, дабы я свои желания привел в исполнение. Но я и не думал, что небесная канцелярия работает так споро. Честное слово, они там не мешкают!
– Нет, я так больше не могу! – взревел еще один его невидимый собеседник и, угрожающе рыкнув, кинулся на него из темноты.
Надо ли говорить, что молодые аристократы, прошедшие закалку в борьбе с весьма прыткими полисменами на вечеринках после университетских соревнований по гребле, могут отразить атаку типов, поджидающих их в темной арке. Александр уверенно ткнул тростью за спину. Первый нападающий охнул и отлетел в сторону, держась за ушибленный лоб. Для троих оставшихся это послужило сигналом к атаке.
– Ах, ты паскуда! Вот тебе! – зычно выкрикнул тот, что был перед ним справа. В этот момент он походил на старшего лейтенанта королевских войск, взобравшегося на край окопа и призывающего вверенный ему отряд нестись на противника.
В следующую секунду он подал личный пример. За ним последовали и другие. Александр едва увернулся от огромного кулака, нацеленного ему в ухо, затем присел, избавив себя от чувствительного удара в левое ребро. Судя по воплю, удар этот достался кому-то из компаньонов нападавшего. Снизу молодой аристократ поддел тростью чью-то голень, и ее счастливый обладатель опрокинулся на спину. Сэр Доудсен завершил маневр точным ударом набалдашника ему промеж глаз. С остальными он церемониться не стал, поскольку в желтом свете фонаря коротко блеснула сталь, что свидетельствовало о том, что противник решил применить холодное оружие. Чтобы дело не дошло до тяжких ранений, Александр уложил их ударом трости рядом с товарищем. Нож отлетел в сторону и звякнул о стену арки где-то в темноте. Четвертый, тот самый, который первым испытал на себе особенности трости сэра Доудсена, отлепился от стены, все еще прикрывая ушиб на лбу ладонью. Из-под пальцев его струилась кровь.
– Вам необходимо обратиться к врачу, – заботливо посоветовал ему аристократ.
– Поговори мне! – злобно отозвался тот и покосился на вяло шевелящихся на асфальте коллег. – Слышь, ты, недоумок. Мы ведь предупредить тебя хотели. Встанешь поперек Бессмертному, схлопочешь пулю.
– Вы уверены, что я не должен вызвать вам «Скорую помощь»? – настаивал Александр.
– Ты чо, совсем придурок или косишь под него? – Говоривший болезненно скривился, – В следующий раз тебя хлопнут под этой аркой, и все дела. У нас так делается.
– Простите, а стрелять не вы будете? – осведомился сэр Доудсен, разглядывая собеседника.
– А что? – с вызовом взревел тот.
– Если это будет кто-то из вас, то я спокоен.
– Не стоит тебе быть таким спокойным, недоносок. Стрелять будет профи!
– И что я должен сделать, чтобы этого не произошло? – холодно поинтересовался потомок Доудсенов.
– Отдать Бессмертному то, что он попросит.
– А вы уверены, что у меня есть то, что он намеревается попросить?
– Будь спок! – заверил его приверженец интересов Бессмертного. – Тебе же лучше будет. Не ерепенься!
– Для начала я хотел бы услышать эти притязания. А потом обдумать…
– Услышишь, – пообещал тот, – а теперь вали отсюда, а то меня щас стошнит.
– Вы справитесь без меня?
– Проваливай, – из последних сил проскрипел нападавший. – И без тебя погано, мочи нет.
Сэру Доудсену осталось лишь пожать плечами и удалиться. В конце концов, насильно навязанная помощь – это хуже, чем бездействие.
В то самое время, когда, по описаниям Дж. Росмонда, «солнечный лучик коснулся клювика сонной малиновки», в дверь квартиры сэра Доудсена настойчиво позвонили. Памятуя о ночной встрече, молодой аристократ по пути в прихожую не забыл захватить с собой трость. Перед тем как открыть замок, он протер глаза, встал так, чтобы входящий не мог его узреть в первую секунду своего визита, и наконец отворил засовы.
– Эй, друг! – радостно позвал его знакомый голос и тут же перешел на виноватый бубнеж, – Прости, что так рано. И что без приглашения, но дело у меня к тебе крайне важное. Просто-таки речь идет о чести и достоинстве. А значит, о жизни и смерти.
– Кого? – Молодой аристократ выглянул из-за двери.
– Ну как кого? – Борис сверкнул лысиной и переступил через порог. – Варфоломея, конечно!
– Не понимаю. – Александр закрыл за ним дверь и жестом пригласил в гостиную.
Следуя за гостем, он на ходу запахнул халат:
– Простите, я не был готов к визиту.
Тот покосился на него, промямлил: «Ах да… Ну, ничего, ничего» – и, плюхнувшись в кресло, с мольбой воззрился на хозяина жилища:
– Ты единственный, к кому я могу обратиться. Понимаю, что моя просьба тебя удивит, а может быть, даже ошеломит…
– Хотите попросить меня взорвать Тауэр?
– Нет! – округлил глаза Борис. – Что ты! Даже в мыслях не имел!
– Странно, – задумчиво проговорил аристократ, присаживаясь на диван, – но с некоторых пор мне кажется, что каждый второй намеревается меня просить именно что-то в этом роде.
– Тебе нужно поменять знакомых, – со знанием дела посоветовал ему кошатник.
– Н-да… Я бы на вашем месте то же самое сказал… Впрочем, что у вас ко мне? – Он вскинул на него сонные глаза.
Борис сцепил пальцы в замок и всхлипнул:
– Дело чрезвычайной важности. Ты, конечно, помнишь, что на музыкальном вечере ты представил меня миссис Харингтон – этой чудной женщине, с которой мы быстро нашли общий язык.
– О да! – сдержав эмоции относительно «чудной», воскликнул Александр.
– Веришь ли, но она прониклась моей проблемой. Согласись, ведь не каждый кот шевелит ушками перед осадками. Эта милая дама…
Сэр Доудсен сделал над собой усилие. Тело его свела судорога.
– ..эта-милая дама, – залился соловьем Борис, – очень впечатлилась. Она считает, что в организме Варфоломея идут какие-то глубинные процессы. Может быть, даже связанные с расстройствами психического характера. И тут разобраться может только настоящий гений. Доктор номер один. Сэр Деррик Уинсли, – с восхищенным придыханием закончил он.
– Но моя мать… – хотел было оправдаться потомок Доудсенов, у которого проблемы огромного котяры начисто вылетели из головы.
Однако владелец Варфоломея замахал руками:
– Нет-нет… Мадам Харингтон была настолько любезна, что уже договорилась со светилом о приеме. Он согласился осмотреть его в доме у Харингтонов.
– Вот как? – Александр вскинул бровь, что свидетельствовало о крайней степени удивления. Ведь настоящие аристократы вскидывают бровь лишь в особых случаях.
Например, увидев перед собой цунами.
– Именно, – с нервозной радостью улыбнулся Борис.
Из чего сэр Доудсен сделал вывод, что кошатника что-то сильно беспокоит. Впрочем, тот не стал его томить, а выложил всю информацию сразу:
– Харингтоны – старинное аристократическое семейство. А я, как ты, наверное, заметил, совершенно не владею манерами. Другими словами, я мужлан. И не отрицай, я знаю – это так! – Заметив протест в глазах собеседника, он снова замахал на него руками, – Я никогда не общался со знатью, я не знаю, как говорить, я даже есть толком не умею. Вернее, мне не составит труда пропихнуть кусок мяса в глотку. Но я не могу это произвести согласно этикету. А ведь в старинных английских семействах такому придают огромное значение. И я опасаюсь, что на обеде облажаюсь…
