Текст книги "Заповедник Бессмертных. Осторожно - вымирающий вид!(СИ)"

Автор книги: Анна Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

   – Нет, – тут же отозвался помощник и замолчал.

   – Так-то лучше, – усмехнулся Фуад и сплюнул в костёр сквозь дыру в зубах.

   – Не беспокойся, Рем, – Аза хлопнул его по плечу. – Уже скоро дойдём. И вернёмся богатыми. Разве что ты устыдишься грабить и вернёшься без гроша...

   ...Как часто он так умирал в лихорадке за последние века? Первые годы, потеряв разум – почти постоянно. Зачем эти люди раз за разом выхаживали его, чужака, почему смерть не брала его?.. Однажды в зимнем лесу, когда накрыло волной безумия, его, раненого, ищущего смерти, отогрели и вылечили волки. Даже один, когда некому было помочь, когда он сорвался со скалы и переломал себе кости – выжил.

   Хотя... как смешно сравнивать себя с человеком. Элльри безнадёжно и навсегда опоздал к собственной смерти. Он ведь и умер, лишившись смысла Пути. Тогда почему же ещё жив? А кто сказал, что он на самом деле жив?..

   "Но ведь ты ещё дышишь..." – шепнуло тепло рядом.

   "Это ничего не значит... – тихо ответил холод. И беззвучно добавил: – Я так устал..."

   А ведь если замёрзнуть... Замёрзнуть где-нибудь здесь, среди этой нескончаемой зимы... он перестанет чувствовать. Не умрёт по-настоящему, как все остальные, но... но прекратит этот нескончаемый и бессмысленный путь в никуда. Остановит. Как было бы хорошо остаться в вечной стуже...

   "Не умирай... ведь жизнь так хороша!.."

   "Я давно не жив..."

   И словно ударом кнута сознание Рождённого Летать пронзила мысль – он не один здесь! Это не тепло! Это люди!..

   Элли заметался в округе снежным вихрем.

   Какие они чистые. Это дети...

   Нельзя их убивать. Нужно очнуться. Нужно уйти. Уйти и замёрзнуть как можно дальше от них!..

   Лёд ушёл глубоко в сердце. Невероятное количество сил потребовалось, чтобы допустить к себе тепло, отогревая замёрзший вокруг мир. Единственный из своего народа убийца, сполна познавший боль и неведомую другим ненависть, не желал убивать этих чистых и добрых детей.

   Снова этот голод и бессилие... Слишком давно он не мог восстановиться даже наполовину. Земля не давала достаточно сил, воздух которым он дышал, здесь был просто воздухом, а человеческая еда не обладала и десятой частью тех свойств, которыми дома наделялась пища.

   Невидимые раны кровоточили не хуже тех, что бывали видны на теле, и почти не заживали.

   Элли вздохнул, унял голод и провалился в сон, попросив мир вокруг хоть немного поделиться с ним силами.

   ...Миниатюрная, прекрасная девушка, золотые волосы которой спускались до колен, занималась тем, что трудно было представить в её исполнении. Недолго примериваясь, она наносила точечные удары тяжёлым молотом по большому, почти в её рост, куску гранита. Картина, которую она рисовала по камню, с помощью такого отнюдь не девичьего инструмента, уже обретала свои черты...

   – Мири, ну хватит! – не выдержал Элли. – Ты же себя сама ранишь...

   – Отстань, – отмахнулась Художница Мира, примериваясь для очередного удара.

   – Лучше бы ты попросила Мирна научить тебя растить камни! И вырастила бы себе новую картину.

   – А это хорошая мысль! – примерилась, сосредоточено глядя на камень, ударила. – Будет чем заняться, когда ты уйдёшь в Путь.

   Её снова захватило Творение, и в этот раз маленькая девушка выбрала совершенно новый способ для создания своей картины. Странник знал – бесполезно сейчас пытаться остановить её.

   – Эх, Звезда моя... – вздохнул Рождённый Летать.

   Он не посмеет прервать Творение, как никто не смел прервать его Путь.

   Закончив глубокой ночью, Художница нашла приют в руках Странника. Сидя у него на коленях, она привычно, уже не первый раз жаловалась на свои сбитые в кровь руки и стенала от боли в мышцах. Элльри снова сочувствовал, разминал усталые плечи, лечил, жалел, выслушивал... Это всё было таким привычным, родным и ничуть не обременительным.

   – Дети завтра прибегут смотреть, – улыбнулся Странник, когда Художница устала жаловаться.

   Мирэини улыбнулась.

   – Когда-нибудь и наши дети будут бегать смотреть на мои картины и встречать тебя из странствий... – негромко произнесла она.

   Элльри ощутил как внутри заполняет всё собой тепло и нежность. Дети... Рождённый Летать и Художница Мира были теми, кто появился из ветра, света и жизни самого мира уже взрослыми. Почти такими, какими они были сейчас. Некоторые подрастающие малыши явились на свет таким же путём. У других же были родители, но все жили и воспитывались одинаково. Детей здесь любили все...

   ...детей, которых безжалостно перебили. Детей, которым было страшнее всех нас, которые даже не понимали... Замёрзшие, изломанные, крошечные... в чёрной крови, перепуганные, цеплявшиеся друг за друга и взрослых... ни один взрослый не испытывал такого смертельного, невыносимого ужаса, что достался им, крохам... Именно он, прочувствованный до последней крупицы, окончательно свёл с ума Последнего...

   Он проснулся рывком. Придавил волей плескавшуюся чёрным безумием боль. Осмотрелся...

   Удобная кровать. Шерстяное одеяло. Горячий камин по правую руку. Комнатка была небольшой, но оставляла ощущение тепла и уюта. Окно закрыто тяжёлыми ставнями. Животное, из шерсти которого было сделано одеяло, было живо и беззаботно. Всё вокруг носило лёгкий флёр жизни и доброты... Почти как дома... если бы дома знали, что такое жестокость.

   Элли откинул одеяло и сел. Дёрнуло острой болью спину. Крылья...

   Рядом на стуле лежали все его вещи. Медленно оделся, экономя каждое движение. Подобрал руками крылья, застегнул упряжь. Надел пояс с мечом. Громадная энергопотеря давала о себе знать. Сил едва хватало, чтобы дышать и не падать. Нужно уходить...

   Обув сапоги, странник поглядел на жилет, куртку, плащ и сумку. Поднялся, оставляя их там, где лежали и побрёл к двери. Тяжело... непослушное, будто чужое тело... Нужно уйти, и уйти тихо.

   Слово прозвучало тихой мольбой. Укрой, тень... подскажи, куда идти...

   Он всё-таки вышел. Тихо, так, что никто по дороге не заметил, хотя его шатало и приходилось ступать, держась за стены.

   Было раннее утро. Серый рассвет ещё только-только собирался вступить в свои права. Как раз то время, когда всему живому хочется спать. Всему живому...

   Элли стоял и неотрывно смотрел на чудо во льдах. Там, в низине, раскинулось садами, озёрами, полями и сказочными домиками вечное лето...

   – Какая чудесная жизнь... – шепнул тот, кого люди называли ангелом. Хотя всё чаще – проклятым ангелом. – Какая тёплая...

   Льды внутри медленно начали подтаивать... только не водой истекали, а кровью. Странник обхватил себя руками и с глухим стоном опустился на колени.

   – Не надо... я не могу больше...

   Внутри всё снова покрылось коркой льда. Уверенно поднявшись на ноги и бросив последний взгляд на это дышавшее жизнью и добротой место, он побрёл в сторону границы вечных снегов. В зиму. В покой.

   Девушка, задыхаясь от быстрого бега, влетела в комнату старшего лекаря.

   – Мастер!.. – воскликнула она. – Он исчез!..

   Овидий сразу понял о ком речь. Через минуту он был в комнате, где пытался спасти случайно попавшего к нему ангела. Приметил брошенные вещи, смятое одеяло, небрежно повёрнутый в сторону стул, будто одежду с него стаскивали, складку на ковре... Гостя явно сильно шатало. Как он вообще смог уйти?!

   – Его нужно найти, – принял решение Овидий.

   Солнце только-только бросило свои лучи на снег, когда два десятка послушников и пятеро монахов бросились на поиски. След в снегу обнаружился быстро...

   – Мастер... – ахнула Милана, поняв, куда ведёт след. – К Ледяному Храму?!

   Едва горизонт окрасился алым, путь ему преградили стены. Полуразрушенный камень... больше чем наполовину представшее перед Элльри место состояло изо льда и снега. Ледяной дворец.

   Истина ускользала от едва живого странника, но он открыл глаза и увидел... Это был древний, бесконечно давно забытый храм. От него веяло силой и... вечностью. Кажется, это ещё и что-то вроде человеческого склепа, с поправкой на что-то далёкое от земного. Здесь... Здесь можно остаться навсегда. Осталось зайти внутрь и убедиться в этом. И если это не так, если есть хоть малейшее сомнение – скорее уходить дальше.

   Большая, в два его роста, арка входа. Замёрзшие, деревянные ворота, поддавшиеся и без скрипа открывшиеся под рукой. Хорошо, что вовнутрь. Открывайся они наружу, Элли никогда бы снег не разгрёб. Широкий, короткий коридор... Зал.

   Элльри замер, боясь дышать... боясь поверить... не веря. Умение видеть, проклятый дар подводил его, настолько сильна была усталость. Происходило то, что происходить не могло. Среди множества давно утерянных вещей его народа, которые он искал, но не находил... Они все были здесь.

   Были и не были одновременно. Будто едва заметные, полупрозрачные тени. Гэллри, Рона, Туори, Герт, Данари, Лэтэри, Лири, Танри... Мирнари, старший брат... Мири... и ещё сорок имён, считая малышей.

   Замерший на пороге золотоволосый странник шагнул к тем, кто был его жизнью. Чуть за гранью... там... за преломленным светом...

   Странник позвал, не надеясь на ответ.

   Светлые тени колыхнулись, обретая более глубокие и чёткие черты. Они услышали. Обратили свои взоры к нему.

   – Кто ты?.. – прошелестели голоса.

   Боль пронзила раскалённым прутом через самое сердце. Как?.. Они не узнают его?!

   – Это же я... Один из вас... Элльри!..

   "Ри... ри... ри..." – разнесло эхо под ледяными сводами.

   – Чужой... – метнулось в ответ под сводами.

   Чужак! Ты лжёшь. У нашего Элльри была чистая душа, а в сердце пылало пламя!

   Да. Да... ваша правда. Элли умер. Мне досталось его лицо, его крылья, на которых не взлететь, но я он. Жаль, что мне нельзя здесь упокоиться навсегда.

   Он отвернулся, удержав в себе зажатый крик. Уже не один из них. И не человек. Никто...

   Шаг за ворота... прочь отсюда. Как можно дальше, в сердце ледяного царства. Прочь...

   Но тело предало его. Колени подломились, Последний рухнул в снег.

   Как... как они могли не узнать его?! Они все... те, кого любил, кто любил... Как они могли отвернуться?! Как они могли?!..

   Раньше Элли думал, что знает о боли всё. Он ошибался. Настолько невыносимо ему, кажется, было лишь в тот день. И сейчас они сделали эту боль ещё сильнее. Добавили в неё ярости, отравили ядом предательства. Будто нож в спину...

   Я не человек! Я не должен даже слов таких знать! Предательство... ненависть, яд... Кем я стал?.. Я действительно давно уже не один из вас, мой народ... простите... Вы не знали всего того, что дано знать мне. И это хорошо. Это лучшее, что могло быть. Забудьте Первого Странника. Его больше нет.

   Где же ты, грязная человеческая старуха с ржавой косой, когда ты так нужна?!..

   Нет ответа. Только солнце бросает свои золотистые лучи на снег, заставляя его сиять. Как прекрасно. Хочется замедлить время, растягивая эти мгновения. Просто любоваться. Смотреть, как переливается золотой свет на бело-серебристом снегу...

   Тихий, но ясный голос наполнил звенящую тишину вечной зимы. Песня печали, безысходности, отчаянья... Она рассказывала о одиночестве, о невозможности желанной смерти, изорванной в клочья душе и бессмысленной жизни. О долгом пути к дому, которого давно уже нет. В этом неземном, завораживающем голосе легко можно было услышать невообразимый, чудовищный, изуродовавший сердце и разум пережитый однажды страх. Песня на языке, который теперь был известен только одному существу во всём мире. Такому одинокому, израненному, усталому, что хотелось завыть от чужой боли.

   Посланные на поиски отроки и монахи замерли, не решаясь подойти. Они скрылись за остатками стены, что раньше окружала Храм. Белые плащи надёжно скрыли их от чужих глаз.

   ...И не видеть тени, что зачем-то скрыли чудо.

   Тени. Корысть, похоть, вонь, грязь. Люди.

   Собрав всю волю в кулак, Элли поднялся. Выпрямился, оказавшись на голову выше самого высокого из пришедших. Ему не нужно было спрашивать, чтобы увидеть и узнать. Ледяной храм за спиной. Минуту назад это было таким неважным, что странник даже не заметил... но в Храме полно вещей из его дома, которые очень сильно ценят люди. А там, внизу, лежит долина. Богатая и беззащитная. В которую можно даже не заходить. Под покровом ночи разграбить несколько домов с окраины, убив жителей и пустив по кругу девок.

   Падальщики. Мерзость.

   Ярость придала сил.

   – Даю вам минуту на то, чтобы развернуться и уйти туда, откуда вас принесло, – тщательно подбирая слова, отчётливо и звучно произнёс Элли. – И больше никогда не возвращаться.

   – Страж?.. Этого я не ожидал, – пробормотал заросший, небольшого роста, худой мужик.

   "Ангел..." – шёпотком пробежало по отряду.

   Будто ударом пришло понимание – в одном из этих грязных тварей течёт кровь его убийц.

   – Ошибаетесь, смертные твари, – скривился в оскале Последний. – Я тот, по образу кого ангелов вашего лживого Господа рисовали. Можете убираться, пока я разрешаю. Все, кроме него.

   Элльри указал на Фуада. Тот сжал губы в тонкую линию. Потом сплюнул в снег.

   – Аза! Раньше здесь был этот... страж?

   – Не припомню, – отозвался проводник.

   – Ну так пристрелите этого больного разумом самозванца и заберём то, что должно быть нашим по праву! – рявкнул Фуад.

   Воины вскинула арбалеты и мечи.

   – Вы свой выбор сделали, – голос слился со звуком извлекаемого из ножен клинка. Великолепного оружия, равных какому главарю отряда видеть ещё не доводилось.

   – Меч я возьму себе, – усмехнулся предводитель, вскидывая арбалет.

   И в следующий миг упал в снег, вдруг прекратив чувствовать левую ногу. Тело не желало больше повиноваться и он мог только наблюдать, как грациозно, легко скользит по снегу неведомый чужак. Один из воинов выстрелил и попал в крыло. Болт застрял в несущей кости, кровь обагрила белизну перьев. Но, казалось, "страж" даже не заметил ранения.

   Глядя как один за другим умирают его люди, предводитель вдруг вспомнил... одну страшную семейную сказку о золотоволосом Страннике, который носил крылья стянутыми за спиной, потому, что не мог больше летать. И в сказке говорилось, что встретив Странника, нужно бежать как можно быстрее и дальше. "Волосы его – золото. Глаза – синяя бездна. Облик прекрасен, но не обманись этой красотой. Пощады от него не будет никому, кто с тобой одной крови..."

   Это был он. Сказка, страшилка для непослушных детей рода. Вдруг ожившая и вставшая реальностью во весь свой немалый рост.

   Всё было кончено быстро. Очень быстро и легко. Только снег поменял цвет, исходя паром от пока ещё горячей крови. И Аза, почему-то живой, стоял и растерянно оглядывал поле краткого, беспощадного боя. Посмотрел на "ангела", рухнул на колени и принялся возносить непривычные молитвы Великому Духу. Другая вера? Но "ангелу" было всё равно.

   – Ты мне не нужен, – дернул плечом Странник. – Ты не часть отряда и не так мерзко грязен как эта падаль. Собирай всё, что тебе нужно и убирайся.

   Из пореза стекала по руке кровь. Одна глубокая на ноге и ещё несколько незначительных ран показали скорее самому Элли, чем кому-либо ещё, насколько он ослаб и устал.

   Последний склонился к Фуаду. Резко и безжалостно полоснул мечом по груди, разрезая одежду. Сорвал с груди золотую с серебром цепочку, на которой висел старый семейный амулет.

   – Прежде, чем ты умрёшь, червяк, я расскажу тебе, почему убиваю. Знаешь, что ты носишь на своей грязной шее, пёс? Это медальон, который мой брат сделал для меня в подарок, ожидая, когда я вернусь. Чтобы я носил его и помнил – меня ждут. Всегда ждут с дороги. Чтобы со мной всегда был кусочек дома, потому что свой старый медальон я потерял. Мирнари носил его на своей шее – хотел надеть на меня сразу, как я окажусь на пороге дома. Знаешь, как его убил твой предок?! Он был из тех, кто сражался до последнего вздоха. Твой ублюдочный дед перебил ему ноги, сжёг руки, вскрыл живот и мечом запихал в рану раскалённых углей. Мой добрый, не знавший боли и ненависти брат захлебнулся в собственной кипящей крови! А Мириэни... Твой ублюдочный предок перерезал моей звезде горло, не пустив её по кругу. Он многих девочек убил быстро. За это я ему даже немного благодарен. Её телу было всё равно, что вы делали с ней после...

   Элльри прервался на полуслове, отстранился. Удивлённо посмотрел на арбалетный болт в своём животе. Пока он говорил, этот червяк сумел тихо поднять арбалет и спустить тетиву. Удивительно, учитывая, что его руки должны быть парализованы.

   Мелодичный звук чуждой человеку речи. Смех.

   – Я ничего не ел и не пил два или три месяца, – произнёс Странник. – И попросил боль подождать. Не надейся, грязное отродье порочной крови. Ты не причинил мне вреда. Ты будешь умирать долго и мучительно.

   Он очистил снегом меч. Коснулся губами клинка, что-то шепнув. И со спокойным, равнодушным выражением на лице, вогнал клинок в живот потомка того, кого не успел убить. Фуад почувствовал как внутри медленно разливается отравленный жар. И боль. Такая боль, что изо рта пошла пена, а мир вокруг перестал существовать – всё заполнила собой Она...

   Последний равнодушно посмотрел на чудовищную пытку. Поднялся. Отошёл на несколько шагов. Раскрыл ладонь. Поглядел на медальон. Выкованные из металла крылья, цветы, драгоценные камни. И кусочек жизни внутри, там, где никто не видит. Всё ещё живой...

   Короткая дрожь, стон сквозь стиснутые зубы. Даже ты отвернулся, Мирн! Даже ты не признал... А Мири... и не взглянула.

   – Идём! – Милана нетерпеливо дёрнула рукав Аарона, старшего из монахов. – Ему нужно помочь, пока он не истёк кровью.

   – Подожди, пигалица, – осадил послушницу старший мастер-воин. – Не нужны мы ему. Пока не нужны, – уточнил, видя возмущение в глазах девушки.

   Из приоткрытой двери Ледяного Храма вышла тень. Постояла, обретая видимость и чёткие черты. Это был высокий, золотоволосый, стройный, очень похожий на "ангела", только бескрылый, мужчина. Похожий как родной брат. Он неотрывно глядел на Странника.

   – Элли?.. – голос оказался бархатистым, с мягкими переливами, будто урчание большого льва. Немножко ниже, чем у того, кого позвал, но не менее красивый. – Это правда ты?

   Он обернулся грациозным, текучим движением. Замер. Выдохнул, не веря:

   – Мирн... Не лжёт ли мне дар, выдавая желаемое за действительное?..

   Мирнари поморщился, откинул за спину золото волос, подошёл и одним резким движением выдернул болт из живота брата. Тот задохнулся от боли, обхватил себя руками, согнулся. Но Мирн придержал.

   – Ты... – прохрипел Элльри, сплёвывая кровью. – Обделённое разумностью и состраданием создание света и гор! Больно же...

   – Тебе нельзя умирать, – произнёс Самоцветный Творец, помогая брату выпрямиться.

   – С чего бы это? – скривился тот. – Я сюда шёл, только чтобы умереть! Не мучай меня больше, Мирн... забери в вечный покой.

   – Не могу, Элли, – качнул головой, отводя взгляд.

   Молчание. Тихое, с бесконечной болью:

   – Это из-за того... каким я стал?.. Каким... уродливым?..

   – Обделённое рассудком создание ветра и звёзд! – с досадой выразился Самоцветный Творец, обняв брата. – Ты не уродлив, Рождённый Летать. Ты весь изранен. Искажён, изломан. Настолько сильно, что мы тебя не узнали. Не произноси больше таких глупых слов. Ты наш, каким бы ты ни был.

   – Так позволь мне заснуть навсегда, Мирн!..

   – Тебе нельзя... – голос принадлежал замершей у ворот, так и не обретшей материальности, прозрачной девушке.

   – Мири?..

   – Элли, Мирн верно говорит, – вступил в разговор, обретая черты, ещё один призрак.

   – Танри... Но почему?!

   – Потому, что ты – дух этого мира, – ещё один собеседник проявился. – Его душа, его жизнь, живое сердце, если хочешь...

   – Какого... При чём тут я, Гэллри?!

   – Мы все были духом мира, – Мирн взглянул виновато. – Ты не знал, ведь Странники изначально немного другие. Немного отличные от остальных. Но это уже ничего не значит. Ведь ты – последний из нас. Единственный. Мы все были тем, что люди, убившие нас, называют Богом. Ты – последний истинный творец. Живой дух мира.

   – Да за каким... зачем миру такой... такой дух? – обречённо спросил Элльри. – Я же...

   – Какой есть, – сурово прервал Танри. – Мир сам сделал тебя таким, Элли. Изуродовал, изранил, исказил. Научил такому, о каком никто из нас раньше и не подозревал. Но без тебя со временем умрёт всё. Сначала погибнут чудеса и вера в них. А потом – всё живое. Готов ты к такому, Элли?

   Рождённый Летать отрицательно качнул головой.

   – Мы все живём в тебе, Элли, – ласково улыбнулся Гэллри. – Частичка каждого из нас будет с тобой всегда и возродит искру по первому зову. Ты ведь уже пользовался моим даром и даром Танри.

   – Вы все умерли во мне! – с отчаяньем воскликнул Странник.

   – Нет. Мы живы, пока ты не отпустишь нас навсегда, – мягко ответил Мирнари. – А ты не отпустишь, пока не погибнет мир. Мы в вечном ледяном сне смерти, мой брат. Ты пробудил нас ненадолго и скоро мы снова уснём. От нас остались только тени, отблески, которые мы вкладывали в творения. И память в тебе. В Последнем...

   – Нас не хватит надолго. Мы скоро снова растворимся, – проговорил Танри.

   – Когда поймёшь, что мир готов к вечному сну... к смерти... приходи, – ласково сказал Гэллри.

   – Тогда мы примем твою смерть, Элли, – Мирн снова крепко обнял брата. Последний раз... – Жаль, что ты теперь не летаешь, брат. Прощай...

   Три призрака растворились в солнечных лучах. А четвёртый метнулся от двери, вцепился в раненого Странника. Крепко прижался.

   – Прости меня, любовь моя, – тихий, виноватый голосок. – Прости, что не смогла дождаться тебя с дороги. Прости себя, Элльри. Ты ничего не мог сделать...

   Мири растворилась вслед за остальными.

   – Мог... – шепнул ей в след Последний. – Я многое мог...

   Опустился на колени. Закрыл лицо руками. Ладони были в крови.

   – Я многое мог... – повторил он. – Только не успел!.. Это теперь я уже ничего... ничего не могу!..

   Он поднялся на ноги. Обернулся, взглянув на солнце. И упал в снег, потеряв последние силы. Они не разрешили... Но ведь хоть ненадолго можно снова забыться ледяным сном?.. А потом... через пару веков... можно проснуться.

   Ты невнимательно слушал нас, Элли! Помнишь детей там, внизу, в долине? Знаешь, почему они такие? Потому, что мы здесь. А мы здесь – пока они там. Не сдавайся. Не убивай их своим холодом...

   Люди обступили раненого чужака.

   – Так он... наш Истинный Бог? – негромко и скорее риторически спросил Арье, второй по старшинству мастер-воин.

   – Да, – больше самому себе, чем кому-либо, ответил Аарон. – Наш искалеченный миром и людьми живой Господь. И мы должны сберечь его.

   – Не умирай, – попросила Милана, опустившись рядом с ним на колени.

   – Не буду... – слабо улыбнулся Элли, ненадолго приоткрыв глаза.

   Сколько лет прошло? С тех пор, как я здесь – успело подрасти поколение детей. Первое за много, много лет место, где я смог отдохнуть. Просто отдохнуть. Как же, оказывается, это хорошо!

   Солнце улыбалось мне с неба, когда я шёл по улице.

   Звонкоголосая стайка детей показалась из-за угла дома и я тут же был замечен.

   – Элли, Элли! – бросились ко мне эти сорванцы, облепив со всех сторон.

   Подхватив на руки Беату, я подкинул девчонку в воздух, и она счастливо заверещала. Если бы не моё вмешательство, этот замкнутая, погруженная в мечтания девочка никогда бы не раскрыла свой Дар и навсегда осталась в стороне от всех. Но как можно оставить в беде такое чудное дитя?

   С тех пор, как я пришёл, и без того здоровые, сильные, долгоживущие люди стали ещё сильней. Не было немощных, мерзких и злых. Старики умирали в трезвой памяти и ясном уме. Дети рождались без боли.

   Они научили меня заново дышать. Помогли принять себя таким, каким я стал. И каким ещё стану. Разделили мою боль и помогли снова научиться чувствовать радость. Пусть пока ещё призрачную и тусклую, но всё же. Безумие теперь почти не мучает меня.

   Я никогда не смогу их убить. А значит – и умереть.

   – Ты собираешься в Путь, Элли? Ты уходишь, да? – подёргал меня за рукав малыш Рихард.

   – Собираюсь, – согласился я, опустившись перед малышом на колени.

   – А ты меня с собой возьмёшь? – решил подбить клинья этот ребёнок.

   – Когда я вернусь, тебе уже будет столько лет, что ты сможешь уходить из дома без родительского разрешения, – сказал я. – Тогда и возьму тебя в следующий Путь.

   ...Уходить было легко. Начинать этот новый Путь, а не продолжать старый.

   Нужно принести в храм обручальный венец для Мири. Она обрадуется. Я оставил его на её могиле... Но она уже не там. Здесь. Нужно придумать, как всё оттуда переместить сюда. Пусть лучше здесь растут мои чёрные розы. Пока не знаю как, но я увижу... Это мой Дар. Познание, Истина. Другие помогут мне своими талантами. Искру каждого теперь я несу в себе.

   Обернулся. Здесь меня будут ждать. Странно, но никто из этих людей не усомнился во мне, даже не удивился. Они жили здесь и ждали. Ждали меня. И будут ждать снова.

   Я никогда не назову это место домом, но теперь... теперь мне есть куда возвращаться через вечную зиму.