Текст книги "Заповедник Бессмертных. Осторожно - вымирающий вид!(СИ)"

Автор книги: Анна Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Анна Тьма.

Заповедник Бессмертных.

Осторожно – вымирающий вид!

Сборник рассказов о драконах, эльфах,темных и прочей нечисти.

«Я сотворил тебя случайно…» или «Льер»

   Ох... Это ж надо было вчера так нализаться!.. Уже лет двести так не нажирался. Как раз закончил очередную экспансию светлых земель. Войны – это уже за три тысячи лет страшно наскучило. Гораздо интереснее оттяпывать от их владений по кусочку самыми разнообразными способами. Причём так, чтобы они сами отдавали мне свои владения.

   Не отмечал... такую мелочь ещё отмечать... но после убийства этой девочки, наследной герцогини моих новых владений стало почему-то так паршиво. Проклясть Владыку Мрака невозможно, но этой девчонке, похоже, удалось. Иначе с чего так паршиво?

   Голова-то как болит...

   Кое-как вынув себя из кустов, в которых спал (позорище на мою корону, надеюсь никто из слуг и вельмож не видел меня таким вдрызг нализавшимся! Клану ликвидаторов работы прибавится), я побрёл к фонтану. Корона Тьмы осталась валяться в кустах, тяжёлый, изукрашенный драгоценными камнями чёрный плащ я оставил там же. Рубашка была расстегнута и застёгиванию не подлежала за неимением пуговиц.

   Этот уголок Цитадели был моей личной, очень личной собственностью. Сюда изредка допускался только старый садовник, благополучно (с отрезанным языком) хранящий молчание о том, что Князь Тьмы предпочитает холодному камню, драгоценным камням и металлам, а так же дорогим коврам обыкновенную полевую траву и покрытые мхом булыжники, а всяческим извращенным скульптурам демонов, гарпий и картин с кровавыми оргиями – древний (как я сам, только старше) фонтан с каменным дельфином и изящной нимфой, и радующие глаза цветы.

   В лучах восходящего солнца заискрились брызги воды из фонтана. Эх, а ведь та убитая девочка-герцогиня до боли напоминала мне эту древнюю скульптуру нимфы в фонтане!..

   Надо избавиться от этого нерационального, более того, глупого и опасного наваждения, заставляющее просыпаться ещё более опасное чувство вины. Князь Тьмы поступает так, как пожелает. И всё человеческое ему чуждо!

   Умывшись водой из чаши фонтана, я подставил ладонь под лучи и брызги, прикрыв глаза и блаженствуя. Головная боль понемногу отступала. Ладонь вдруг слегка потяжелела, что-то защекотало руку...

   – А-апчхи!..

   Я широко распахнул глаза и уставился на свою ладонь. А посмотреть было на что! На ладони у меня сидел... цветочный эльфик!.. У меня, у Владыки Мрака!!! Чистый Свет сидел и мотал маленькой златокудрой головой. Снова чихнув, он почесал нос и нахально заявил:

   – Убери меня от воды, я же заболею!

   От обалдения, я автоматически убрал эльфёныша от брызг. Волна раздражения почему-то не спешила подниматься из глубин моей чёрной души.

   – Ты кто? – осторожно поинтересовался я, не спеша раздавить в горсти маленького нахалёныша.

   Эльфёнок попытался встать на ноги неумело взмахнул радужными крылышками и снова плюхнулся на пятую точку. Опять тряхнув золотистыми кудрями до пят, за которыми показались кончики заострённых ушей, эльфик стал ощупывать и с интересом осматривать себя. И тут я понял...

   – Великая Бездна!.. – прошептал я почти в ужасе.

   Я. Князь Тьмы. Владыка Мрака. Мастер Смерти. Только что создал (может, призвал?!) цветочного эльфа из чистейшего Света. С бодуна, не иначе... Снова поглядев на это потешное и наглое создание, я понял, что убить его сейчас рука не поднимется. Если сделать над собой усилие... сжать пальцы... останется только комочек плоти и лужица крови... Но я не хочу.

   – Я – Льер, – закончив с осмотром себя заявил эльфёнок. И уточнил: – Это моё имя! А ты кто?

   – Зовут меня... – я на мгновенье запнулся: – Тиен.

   – Ух ты! – создание умильно улыбнулось и уморительно захлопало крохотными ладошками. – А я знаю, ты мой папа! Я так чувствую! Папа Тиен!

   Создал!!! О, все тёмные боги разом и скопом, как вы такое допустили?! И всё-таки, против воли, я улыбнулся.

   – Папа, я голодный! Я никогда в жизни не ел! Я есть хочу!

   Тут я не выдержал. Надеюсь, садовник не слышал моего дикого ржача, а то ещё кондрашка хватит, где я буду нового искать?! Лет пятьсот уже так не хохотал! Ну почему я оставил его жить?! Более того, покорно пошёл добывать для златокудрого непосредственного и наглого создания нектар. Виной всему болезнь под названием "перепил". Вот пройдёт похмелье и уничтожу эту занозу, звенящую кучей вопросов серебристом колокольчиком тонкого голоска в моих несчастных ушах.

   Но я не убил его. Ни через день, ни через неделю, а через месяц я уже не мыслил своей жизни без Льера.

   Не обязан я ни перед кем отчитываться, даже перед самим собой! Не должен объяснять свои поступки и действия!!! Никому ничего не должен! И пусть всё это быдло не смеет роптать за моей спиной, а будет счастливо служить своему Князю!!!

   Пусть поначалу (да и, чтобы самого себя не обманывать, сейчас иногда), меня терзали сомнения в рациональности моего поступка, да и откровенные страхи... от того, что со мной происходило, но стоило лишь эльфику появиться в поле зрения, как всю злость и сомнения развеивало без следа.

   Как наскучили ужас, ненависть, раболепие, лицемерие и смерть вечно окружавшие меня! Как же давно я не испытывал ничего, кроме глухого раздражения, злости, и мрачного удовлетворения от чужой смерти и унижения! Если поначалу меня просто забавляла его непосредственность, бесцеремонность и наглость, а так же абсолютное бесстрашие, то теперь... Льер, мой светлый ласковый огонёк, заставлял меня улыбаться и забывать обо всём. Я не могу отказаться от того тепла и радости, отзвуки которых появлялись в моём давно умершем сердце, когда рядом был эльфёнок.

   Со временем мой эльфёныш научился увеличиваться и стал превращаться в смешного златокудрого, остроухого и голубоглазого мальчишку лет десяти. Первое, что я после этого сделал – постриг его. Уж очень часто он падал, путаясь в собственной шевелюре! Тоненький как тростинка, гибкий, быстрый и сверкающий как лучик чистого света. Он был очень необычным, в Книге Редких Рас ничего не говорилось о том, что цветочные эльфы могут увеличиваться в размерах и превращаться в обычных... ну, почти обычных детей. Да и вообще, во всей Библиотеке о созданиях Чистого Света было раздражающе мало!

   Вот только не мог он появиться ниоткуда. Кое-какие сведения я все же выискал. Льер был результатом проклятия, с которым Лиара, убитая герцогиня, отдала мне часть своей души. Чистый Свет был ребёнком, сыном души девушки и моей души. Моим сыном, мать которого я убил. Если бы я не чувствовал вину за то убийство, проклятье не обернулось бы таким... подарком.

   Слуги были строго настрого предупреждены о том, что мальчика нельзя пускать в пыточные подвалы, к жертвенникам, в Залы Мрака, в город и лес (без меня, естественно), в "Химеролигею", нельзя даже намекать ему на перечень "запретных тем" и не дай им Великая Тьма нарушить мои запреты!.. Слишком светел мой эльфёнок. И от вельмож Двора оберегать его нужно всеми силами. Это мой личный, собственный Свет, не позволю этим тварям даже коснуться его! Я сам тварь страшнее всех их вместе взятых, не позволю!!!

   Как верил он в такие глупости как добро, сострадание, дружба и (смешно сказать!) любовь! Как тянулся он к звёздам, к солнцу, верил в прекрасное... Говорил обо всём этом так серьёзно, что я не мог и не хотел его разочаровывать!

   Слухи о странном светлом создании, которого так лелеял Князь Тьмы облетели не только стены Цитадели Мрака, но столицу, обрастая самыми невероятными подробностями. Легенды ходили самые разные и когда я услышал некоторые из них, со мной случилась истерика. Так я уже давно не развлекался, но это не помешало мне показательно казнить самых болтливых. Смех смехом, а не хватало мне ещё нот протеста от Светлого Императора. Ноты протеста от этого психопата обычно приходят вместе с объявлением войны или вызовом на дуэль. Дуэль, как обычно не до смерти, но нудно отращивать пару отрубленных рук мне тоже не хочется. Это хорошо, если только рук, а то с Иллириона станется и ещё куда мечём ткнуть. Правда, что после этого придётся отращивать Иллю я при эльфе даже говорить не хочу.

   Нет, моему Льеру я не позволю коснуться всей этой крови и грязи. Чего бы мне это не стоило!

   Малыш в последнее время очень любит устраивать мне разные сюрпризы. Вот и сейчас он как всегда без стука впорхнул в мой кабинет, сморщил носик, потешно скривился.

   – Папа! Ну ты опять задымил весь кабинет, фу!

   Я поспешно потушил сигарету, а малыш демонстративно раскашлялся, распахивая окна пошире и ладошками пытаясь выгнать дым из кабинета. Тяжко вздохнув, я вызвал ветер, быстро выветривший дым.

   – Так лучше? – улыбнулся ребёнку я, радуясь поводу оторваться от нудных документов.

   Эх, Льер, ты единственный кто не боится моей улыбки! Я знаю себя и не строю иллюзий. Тёмный, холодный, властный, наводящий ужас человек... или, скорее, демон. Пред которым не раз склонялись другие демоны...

   – Ага, – ответил малыш. – Пап, ты не устал? У тебя же от долгого сидения за этими бумагами голова болит! А это ещё что?.. – ребёнок схватил один из листов: – При-каз... о каз-ни... чет-вер-то-ва-ни-ем... с при-мене-нием предва-рительных пы-ток... – тщательно прочёл малыш и я поспешно выхватил у него документ.

   – Льер! Тебе нельзя такое читать!

   Если я так (совсем немного) повышал голос на своих подданных, те падали ниц, трясясь от ужаса и умоляя о пощаде, а Льер даже не заметил. Не так давно малыш добрался до Библиотеки и мне пришлось в срочном порядке прятать всё не предназначенное для него чтиво. В частности, исторические хроники. Не могу я позволить чтобы этот хрупкий эльфик узнал о всех тех кровавых зверствах и нечеловеческой жестокости лежащей за моими плечами. Не могу позволить ему узнать, разочароваться и (не дай Тьма) начать меня бояться. Забавный светлый лучик...

   – Почему? – искренне удивился эльфёнок.

   – Ты ещё маленький, – мягко сказал я, заглаживая внезапную вспышку.

   – Я взрослый уже! – топнул ножкой мой малыш.

   Какое чудо! Никто никогда не выражал мне так своего недовольства! Истинно чудо!

   – Взрослый, взрослый, – хохотнул я. – Три месяца от роду...

   Эльфёнок, уже забыв о поспешно спрятанных мною документах, уменьшился в размерах, взмахнул радужными крылышками и сел на моё плечо.

   – Пойдём я тебе кое-что покажу! Тебе понравится!

   Он привёл меня в сад и показал куст роз. Среди черных бутонов один... сиял ярко-алым как артериальная кровь, с проблесками белого по лепесткам! Не просто сиял, а светился, бриллиантами на нем сверкали капельки росы! Это оказалось настолько захватывающе-прекрасным зрелищем, что мне перехватило дыхание.

   – Красиво, папа?

   А ведь малыш так и напрашивается на похвалу!.. Да что же я в самом деле! Не могу же я к нему относится так же как ко всем остальным!

   – Красиво, малыш... Очень красиво!

   – Правда? – Льер застенчиво взглянул на меня из под кудрявой чёлки.

   – Правда! – ответил я, подхватив эльфёнка на руки и крепко обняв.

   Великая Тьма, как же это больно, когда внутри так тепло и трепетно! А я ведь уже и забыл... Но пусть будет... пусть...

   Так прошло ещё полгода.

   И вот же принёс Свет Наместника Северных Владений!.. Десять лет не видел эту мерзость и ещё столько же не видел бы!.. Самое паршивое, что я не могу (пока не могу!) ни убить, ни сместить эту гниду с поста!

   И я совсем не ожидал что когда мы войдём в Малый тронный Зал на моём троне окажется Льер!

   Смешной маленький мальчик в золотисто-белом, совершенно не подходящем общему чёрно-алому фону камзоле, корчил забавные рожицы, пытаясь казаться важным, поправлял на лбу мою Малую Корону сползавшую на глаза и возился с застёжкой явно слишком большого для него плаща. А я не мог сказать ему ни слова! НЕ МОГ!

   Такого конфуза у меня не было за все три тысячи лет...

   – О Великий, не сочтите за дерзость, но, кажется, у Вас не было сыновей, кроме моего прадеда? – с издевательской ноткой протянул Тимар, Наместник Севера.

   Зря я не убил того смертного бастарда. Стольких проблем удалось бы избежать. Но тут нас заметил Льер.

   – Папа, смотри!.. Я – страшный и ужасный Князь Тьмы, немедля все падите ниц!.. – эльфёнок так старательно изображал меня, что я едва подавил рвущийся наружу хохот.

   Тут корона в очередной раз съехала ему на нос и я не выдержал. Кашляя и не слишком успешно стараясь сдержать дикий ржач, я прикрыл глаза рукой. Окажись на месте моего златокудрого эльфа кто другой – даже пепла бы не осталась. Но Льер... разве можно воспринимать его серьёзно?! Малыш наконец избавился от короны и обратил внимание на стоящего рядом со мной вассала.

   – Ой... прости, отец... я сейчас же вас покину...

   Он уже знал, что при этих ядовитейших гадах нужно вести себя осторожно, пришлось рассказать. А так же не стоит показывать свою вторую суть. Виновато поглядывая на меня, эльфёнок снял корону и выпутался из плаща, встал, собираясь спуститься с возвышения, но зацепился за лежащую на ступенях полу плаща...

   – Льер!!! – только взмах чёрных крыльев плаща и частичное теневое преображение позволили мне оказаться рядом с ним так быстро, чтобы успеть подхватить. – Не ушибся?!

   – Ногу подвернул, – очень грустно констатировал мальчик.

   Я спустил его вниз на руках. Подвёрнутая лодыжка стремительно опухала.

   – Повелитель... – глаза Тимара клубились мраком, лицо исказилось в презрительном отвращении. – Вы держите при себе... Создание Чистого Света?!

   Я промолчал, только крепче прижав к себе растерявшегося эльфёнка. Вдруг в выражении моего смертного потомка (все время сомневаюсь в родстве...) проступило понимание:

   – О, Повелитель... вы хотите принести жертву... Великому Хаосу?! – благоговейно произнёс Наместник Севера.

   ЧТО?! Да как ты посмел такое сказать?!? От ярости мир приобрёл оттенок и привкус крови. Рык, вырвавшийся из моего горла, заставил Тимара отшатнутся. Шагнув вперёд, я понял, что сейчас наплевав на всё просто разорву этого человечка!..

   Тёплый, трепетный огонёк в моих руках вздрогнул и съёжился. Это простое движение и тихий вздох были как ведро ледяной воды на голову! Несколько секунд запрятать Мрак в себе поглубже, улыбнуться и ласково взглянуть на эльфёнка. А ведь он не испугался. Удивлён, расстроен и растерян, но не испуган! Не удостаивая более своим драгоценным вниманием Наместника Севера, я уносил моего Льера прочь из зала.

   – Пойдём к фельдшеру, малыш. А то нога уже смотри как распухла! – я изобразил испуг. – Вот уж где страх и ужас, вдруг перелом?!

   – Неа, – тут же хихикнул мой Чистый Свет. – Ты не боишься, я знаю!.. Не ломал я ногу, правда, только вывихнул, сам виноват...

   – Эх, ты, сам-виноватый, а под ноги смотреть?!

   – Я смотрел... только не под ту ногу...

   Ну как можно не рассмеяться после того, какие честные глазки состроил мой эльфёнок?.. Ох, лучше я никому не скажу о том, чего мне стоило научиться так разговаривать с малышом. Чего стоило сбросить для него приросшую к лицу маску лицемерного высокомерия и ледяной холодности беспощадного Повелителя, научиться тепло улыбаться этому чуду, научиться давать ему всё то, чего он так ждал. Кажется, когда-то очень давно я всё это умел...

   ...Сидя на Троне Крови в Зале Тьмы я наблюдал за пришедшими развлекать меня в этот Праздник Равновесия и страшно скучал. В танцах кружились по залу мои вассалы с дамами и демоницами. С десяток полудемонов, придворные и прочие остосветевшие уже рожи. Этикет, церемониальность, чтоб их... сам же ввёл. Хоть бы Льер не совался сегодня сюда. Льер, Льер...

   – О, тёмные боги!.. – едва слышно выдохнул я сквозь стиснутые зубы, кляня себя самыми светлыми словами.

   У него же сегодня день рождения! Как я мог забыть!.. Как бы слинять отсюда понезаметней... Под иллюзией, что ли? Да нет, тут большинство – маги, почуют. А если сделать иллюзию со слепком энергетических полей? Энергоёмко, конечно, но может сработать. Решив, я начал выплетать сложную иллюзию, должную изображать холодно-надменного Князя, восседающего на этом жёстком и неудобном кресле, изукрашенном Кровавыми Рубинами.

   Двери зала распахнулись в этот раз очень странно. Без герольда, и только одна тяжёлая створка... Златокудрый мальчик шагнул в зал, зажимаю рукой страшную рану в груди. Бесконечно долгую секунду я просто смотрел на него, не в силах принять увиденное. Когда он повалился лицом вниз, я сорвался с места сбивая попадающихся на пути подданных и даже не замечая их.

   – Льер... – прошептал я, поднимая ребёнка на руки. – Льер...

   – Больно, папа... – едва выдохнул ребёнок, приоткрыв синие глаза. – Пап... они сказали... чтобы я умер для тебя... что тебе будет лучше, если я умру...

   – Это враньё, Льер!!! Это ложь, сынок, ты слышишь, это ложь!!! Живи, мальчик мой... умоляю, живи...

   Он чуть улыбнулся и закрыл небесные глаза... Из моего горла вырвался то ли крик, то ли вой, то ли рык, переполненный яростью и невыносимой болью. Полыхающий взгляд в сторону зала, где разбегались и прятались все присутствующие, и я, вместо того, чтобы начать убивать их всех немедля, развернулся и на пределе скорости бросился в лазарет.

   – Живи, живи, мой малыш... – уговаривал я по дороге. – У тебя же сегодня день рождения! Ты не можешь умереть!..

   Я не мог лечить его своей тьмой, для Чистого Света это смерть вернее любой раны!

   Фельдшер, склонившийся к малышу, которого я положил на операционный стол, бросил на меня один-единственный короткий взгляд, в котором смешались вина и острое сожаление. Он не мог его спасти.

   – У мальчика не хватит сил выкарабкаться, – сказал старый медик, обрабатывая рану и быстро раскладывая инструменты. – Слишком маленький...

   – Если сил будет больше – он выживет? – спросил я как можно более спокойно, хотя внутри всё клокотало от ярости.

   – Я сделаю всё, что смогу, – ответил мне человек, склоняясь к ребёнку. – Но этот эльф – Чистый Свет, у нас нечем его исцелить быстро.

   Положив ладонь на лоб Льера, я сделал единственное, что мог в этот момент – стал вычерпывать и переливать в него свою жизненную силу. Но он отвергал её! Не мог принять! Льер, это же твоя единственная надежда, почему?!. Слабый отклик подсказал мне в чём дело. Склонившись к ребёнку, я прошептал:

   – Прости меня, сынок... – и добавил несколько слов на другом языке, очень-очень тихо.

   В ответ пришёл лёгки отзвук слабой, но радостной улыбки и он принял мою жизнь. И я отдал всё, что мог. Пусть чёрная грива моих волос стала седой за десять минут, пусть я стал заметно старше своих вечных тридцати, пусть. Всё потом восстановится, да и если останется – плевать.

   Ничем не выдавая накатившей на меня дикой слабости, я отрывисто бросил человеку, прежде чем выйти из лазарета:

   – Спаси его.

   Закрыв за собой двери, я прислонился к стене, переведя дух, несколько минут постоял с закрытыми глазами. А потом отдался на волю Ярости. Сегодня я буду лить кровь. Много крови. Виновны все...

   После кровавого побоища, что я устроил когда ранили моего Льера, притихли все. Тогда, под горячую руку я растерзал больше сотни человек и представителей прочих рас. Тьма и Мрак собрали моими руками большую жатву.

   Льер выздоровел, даже шрам остался не такой большой, как поначалу казалось. Я оберегал его ещё больше чем прежде, теперь даже в моём замке его всегда сопровождала Незримая Стража. Он всё так же сверкал и сиял, а я остался седым.

   Эльфёнок взрослел и я видел, с какой тоской и вожделением он поглядывает вдаль, в сторону горизонта. Его манил огромный неоткрытый мир. Но разве я мог его отпустить, отпустить на погибель?!

   Когда ему исполнилось три (пусть уж будет тринадцать, ведь явился он десятилетним...), он потребовал отпустить его из под моей опеки в большой Мир. Я бы отказал, если бы не видел, как эльфёнок смотрит туда, вдаль, за горизонт!

   Тогда я сделал единственное, что мог – написал Иллириону. Опуская всё то высокопарное словоблудие, изложенное в письме, всё сводилось к просьбе взять под опеку моего Льера. Немного подумав, я всё-таки написал "сына". Уж после такого определения Илль не спустит с Льера глаз и сделает всё, чтобы оградить эльфёнка от мрака!

   Ответ от Императора Света пришёл незамедлительно. Конечно, он был согласен и готов "оказать услугу такого рода своему врагу и собрату". И тогда я сразу пообещал Льеру, что оправлю его к "моему старому другу", Императору Света. Но малыш неожиданно упёрся.

   – Почему ты меня сразу в другое царство отправляешь?!? – возмущённо завопил мальчишка в ответ на моё предложение. – Я хочу посмотреть твоё!

   – Но, Льер, у Императора действительно больше интересного! – попытался вывернуться я. – Тебе понравится!..

   – Мне и здесь нравится! – упёрся эльфик. – А твой друг меня так же как ты в замке запрёт!!!

   Я открыл было рот для ответа. Закрыл. Подумал.

   – Ну, хочешь, я поеду с тобой, – осторожно предложил я.

   Льер подозрительно зыркнул на меня из-под своей золотистой кудрявой чёлки. Потом отвёл взгляд.

   – Пап, я очень тебя люблю, – сказал малыш с едва заметным вздохом.

   Я опустился на колени, снял со своего пальца печать Князя Тьмы, надел на его палец (кольцо тут же уменьшилось под детскую руку), поправил под чёлкой его Тёмный Венец и крепко обнял моего эльфёнка.

   – Я тоже тебя очень люблю, малыш. И не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

   Мне бы, дураку, ещё тогда насторожиться!..

   Через семь дней, за три дня до выезда в Светлую Империю Льер сбежал, оставив мне записку, в которой сообщал, что "посмотрит этот огромный мир без вечно следующей по пятам стражи и свиты, не позволяющей рассмотреть всё самое интересное" и вернётся.

   В ярости я казнил под горячую руку нескольких стражей и устроил нескучную жизнь Незримой Страже, заставив обшаривать все доступные и недоступные закутки моего огромного Княжества. Льера искали все, везде, я сам носился по землям Тьмы и Мрака как одержимый, но эльфёнок словно в воду канул.

   Два года я не знал покоя и не дал шанса пройти стороной Иллириону – в Светлых Землях тоже искали Льера, искали с той же тщательностью и рвением, что и в моих владениях.

   Но его не было. Нигде не было моего Льера.

   Тогда я и узнал, что значит бессилие и отчаянье. Ещё год, подгоняемые моей властью Стражи рыскали везде, где могли. К истечению четвёртого года даже самые верные мои подданные начали пытаться намекнуть мне, что дальнейшие поиски просто бессмысленны. Но в ответ я только взъярился и снова бросился в поиски.

   Бросился со всей своей яростью, чтобы не чувствовать этого бессилия и отчаянья, чтобы загнать поглубже чёрную тоску и боль! Чтобы забыться и забыть о безнадёжности, что сводила с ума!!!

   К концу пятого года я вернулся в свою Цитадель и запил.

   Где же ты, мой Чистый Свет?!?..

   * * *

   Этот день начался так же, как и все другие серые и одинаковые дни. Вот только запасы той дряни, которой я пытался заглушить боль – кончились. Так что проснуться мне пришлось трезвым. Делать было нечего и я пошёл в кабинет – посмотреть недельный отчёт Стражей.

   – Повелитель!.. – запыхавшийся секретарь ворвался в кабинет без стука, что на него было совсем не похоже. Заинтересовавшись в причинах такого поведения, я не спешил убивать его на месте (да и где я буду искать другого столь верного грамотного секретаря). – Повелитель, там... там пришёл юноша... он носит на пальце Печать Князя!.. Вашу Печать!..

   Мою Печать?!.. Но второе кольцо было только...

   – ЛЬЕР!!!

   Я едва запомнил, как прыжками я сбегал по лестнице вниз, как оказался в Большом Зале... как увидел тонкого, гибкого парнишку... А потом я остановился как вкопанный, наткнувшись на его взгляд.

   Это был Льер. Его Тёмный Венец, Печать на пальце, его черты... Мой эльфёнок. Только ЭТОГО Льера я не знал.

   Искривлённые в чуть презрительной усмешке губы на застывшем в надменной маске лице, обезображенном рваным шрамом от виска до подбородка. Золотистые кудри потемнели почти до черноты, собранные на затылке в жёсткий хвост. Одежда Ночного Убийцы с перевязью метательный ножей, один из которых он ловко вертел меж пальцев. Холодная сталь глаз с алым огоньком безумия на дне зрачков.

   – Здравствуй, сын, – сказал я после вечности молчания.

   Льер странно усмехнулся и ответил:

   – Здравствуй, отец.

   И это сказал Чистый Свет?! Где тот звенящий серебристый колокольчик голоса, по которому я так тосковал?! Только холод, злость и хриплый полубезумный рык...

   – Что с тобой случилось?!? – шагнув вперёд, я схватил его за плечи. – Льер, сынок!

   – Знаешь, отец... я повзрослел.

   А потом мы сидели в том самом саду, у того самого фонтана, где он явился в этот мир чудесным созданием Чистого Света на моей ладони и я слушал, а Льер рассказывал. Он пил как воду креплёное вино, курил такую дрянь, от которой даже я задыхаюсь и говорил. Говорил, как нашёл в пути "друзей", ударивших в спину, как попал в рабство, как провёл в рабстве больше трёх лет. Тут я дальше не смог слушать, рыча и круша всё что видел, отдав немедленный приказ мобилизовать армию и идти на Земли Сумрака войной! Завоевать эту падаль и всех истребить!!! Самое худшее, что могло случиться с малышом, о чём я даже и не подумал – Сумеречные ублюдки!!! Убить их всех!!! И письмо Иллириону с предложением атаковать Сумрак немедля!!!

   Когда алая пелена поблекла и я снова смог взять себя в руки, Льер только спокойно затянулся новой папиросой, выдохнул дым и как-то устало сказал:

   – Не надо, отец... Меня ведь выкупила Гильдия Ночных Убийц. Я рассчитался со всеми, с кем хотел. Поверь, я убивал их в лучших традициях Палачей Хаоса.

   Великая Тьма... Ты молчишь, рассказывая мне лишь крохи из того, как и чем тебя до неузнаваемости изуродовал этот мир, но я читаю всё в безумии твоего взгляда.

   Льер вернулся домой не один и ненадолго. Я уговорил его остаться хотя бы на полгода, простив ему даже пятёрку головорезов, которых он с собой притащил.

   Закрывая глаза на любые выходки Льера и его компании, я наблюдал. И то, что я видел, всё больше приводило меня в отчаянье. Мой светлый эльф творил зверства и мерзость, на которые я и не мог представить, что он способен. Поражала до дрожи бессмысленность и жестокость с которыми он убивал и калечил тех, кто попадался под руку.

   Через неделю в Зале Порталов открылись Светлые Врата и в мою Цитадель пришёл Иллирион собственной персоны.

   Мы оба с каменной надменностью выдержали официальную часть церемониального приветствия. "Приветствую, о царственный собрат и враг мой..." "бла-бла-бла" на сорок минут, убить об стену Цитадели этот этикет...

   Пока мы оба, в сопровождении страж и свиты, шли в моё личное Крыло Повелителей Илль то и дело косился на мою изрядно помятую с очередного перепоя физиономию. Для него иллюзия, наспех наложенная с утра перед зеркалом, была прозрачна.

   Оставив свиту за порогом, я и Светлый прошли длинный коридор и оказались в Зале Тайны Беседы. Сюда даже слуги только глухонемые и нелюбопытные допускались...

   – Свет твой за ногу!.. – я рухнул в подушки на диван.

   – Тьму твою туда же, – автоматически ответил Илль и, усмехнувшись уголком губ, сочувственно сказал: – Брось, Тиен, всё не может быть так плохо.

   – Всё ещё хуже, Илль.

   Император Света покопался во внутренних карманах тяжёлого белого, расшитого золотом и бриллиантами плаща, достал плоскую без изысков флягу и протянул мне.

   – О, спаситель, – благодарно выдохнул я, припадая к горлышку.

   – Алкоголик и неврастеник, – сказал мне золоволосый Владыка Света, развалившись в кресле и закинув ноги на стол.

   – Психопат и алконавт, – ответил я, блаженно щурясь от свежей волны, прокатившейся по телу после лечебного зелья Светлого.

   – Из нас двоих именно тебе достался синдром дауна, Ти.

   – Да-да, Ли, помню, то же самое ты мне говорил ещё в колыбели, колотя погремушкой по моей голове, когда я решал очередную задачку по высшей математике...

   – "Задачки по математике", ха! Да ты в крестики-нолики играл сам с собой, аутист.

   – Чем не высшая математика?! Это тебе лишь бы подраться, маньяк.

   Ах, да, совсем забыл, вообще-то, враг мой – мой брат-близнец. Правда, нас даже в детстве не путали. И матери у нас не было. Мы явились в этот мир три с половиной тысячи лет назад из Изначальной Бездны. Явились как два воплощения Сил и непримиримые враги. Одно время мы и правда всерьёз враждовали, забыв об одной песочнице, одной колыбели и узах крепкой дружбы. Вот только время отрезвляет и вся блажь сходит на нет. Воюют между собой пусть Низшие проявления Сил Света и Тьмы, мы – Высшие проявления этих Сил. Последние лет сто мой придурковатый братец вспомнил о том, что враждовать нам, собственно, незачем. Вот подраться – это да, но по-настоящему враждовать... А вся показуха и выпендрёж друг перед другом пропали окончательно в эти пять лет, когда мы искали Льера.

   – Ну, рассказывай, Тиемирион, – сказал Иллирион.

   – Пойдём лучше покажу, – махнул рукой я.

   Илль кивнул, сняв, зашвырнул свой плащ в дальний угол, туда же полетел камзол и все украшения, закатал рукава рубашки.

   – Плащ надень, корону поправь и вообще прими царственный вид! – тут же возмутился я.

   Ли демонстративно зашвырнул корону вслед за плащом.

   – Мне жарко, эта золотая железка натёрла лоб и вообще, пошёл ты.

   Но рукава раскатал, а на лоб надел Малый Венец. Я невольно восхитился братом – высокий, стройный, золотоволосый Владыка, воплощение достоинства и чести, сам Свет во плоти. Он всегда смотрелся моложе меня лет на десять. Если я был тридцатилетним, то он – двадцатилетним. Ну, да это всё – детали. Поняв, что братца и врага, у которого случился очередной приступ разгильдяйства, ныне не заставить вести себя как подобает королю и Владыке, я вздохнул, побросал в тот же угол все церемониальные одежды, нацепил свой Малый Венец, привёл себя в порядок перед зеркалом и кивнул на выход:

   – Пошли.

   Льер нашёлся в портовой таверне. Тщательно замаскированные иллюзорными личинами, мы с Иллем сидели за дальним столиком в тёмном углу. Мой малыш с пятёркой ублюдков развлекались.

   – Достойный сын своего отца, – выцедил Светлый, наблюдая за эльфом сквозь прищур синих глаз и прикрыв лицо кружкой с пивом. – Пожалуй, даже переплюнет. Если хорошо постарается.

   Я содрогнулся и с отчаяньем повернулся к брату и врагу:

   – Илль! Мой сын – создание Чистого Света!..

   Иллирион, как раз решивший отхлебнуть ещё разбавленного пива из треснувшей кружки с отбитой ручкой, подавился. Раскашлявшись, он несколько раз треснул себя ладонью по груди.