Текст книги "Все мои мужчины (СИ)"

Автор книги: Анна Северина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Замуж за него выйду!

– Ой! – испугалась Лиза. – Отчаянная ты!

– Я его люблю, – твердо сказала я.

Я в этом почти не сомневалась.

На следующий день он пришел ко мне с цветами, и мы долго сидели за столом в полумраке – ели вкуснейшую селедку под шубой и пили шампанское. Да, такое вот сочетание! Вспоминали школу, старых друзей. Потом танцевали.

– А помнишь, как в шестом классе Никита Свиридов хотел порвать мою тетрадку по русскому языку, а ты ее у него отобрал и мне вернул? Он тогда очень удивился, но ни о чём не догадался. Странно, правда, что никто в классе ни о чём не догадывался? Мы ведь уже тогда любили друг друга.

– Странно, – согласился он и улыбнулся: – А я помню, как в седьмом классе во время субботника ты пришла в школу в красной кофточке, и я смотрел только на тебя, и то и дело получал замечания от Степаниды Антоновны.

Нам было хорошо вместе. Нам многое нужно было друг другу сказать. Но я не понимала, почему не чувствую себя счастливой.

И вдруг он вздрогнул и украдкой взглянул на часы. Я догадалась – он подумал о Дарье, которая ждет его дома, или, быть может, о сыне, которого нужно забрать из детского сада.

Он не был свободным – вот, в чём было дело. Я не сомневалась в его любви, не сомневалась в том, что ради меня он оставит и жену, и сына. Но сможет ли он потом быть счастливым?

И я представила, как он каждый вечер будет приходить с работы, помогать мне готовить ужин и мыть посуду, говорить комплименты и дарить цветы, а сам в это время будет думать вовсе не обо мне. Он будет время от времени (с моего, разумеется, разрешения) звонить Дарье и интересоваться, не нужно ли им чего, и каждые выходные будет ходить на свидание к сыну и возвращаться оттуда молчаливым и сосредоточенным. И еще он постоянно будет сравнивать меня со своей бывшей женой и не всегда, быть может, сравнение будет в мою пользу – ведь он каждый день будет открывать во мне новые черты – и не только хорошие, но и плохие. Ведь он влюблен был в девочку двенадцати лет – добрую и наивную – которую придумал сам. А я совсем не такая – я не сказочная принцесса и не идеал. И кто же знает, как поведет себя он, когда поймет это? Он будет морщиться, поглощая мои блины, потому что Даша готовила их гораздо лучше. Кто знает, какие мелочи могут встать между нами?

И ведь я тоже буду узнавать его заново. Может, он громко храпит во сне? Или бросает носки у порога? Да мало ли есть вредных привычек, о которых не думаешь, когда влюблен, но которые подтачивают чувства, едва в паспорте появляется штамп?

Он обнял меня, стал расстегивать шелковую кофточку.

– Не надо, – тихо сказала я и отстранилась. – Ничего у нас не получится. На чужом несчастье счастья не построишь. Понимаешь?

Наверно, он тоже думал об этом, потому что понял сразу, хоть и не сразу с моим решением согласился.

Я сидела на диване, а он лежал, положив голову мне на колени, и я теребила его мягкие волосы.

– Детство – это как солнышко, которое согревает тебя всю жизнь. Иногда мне бывает плохо, и я плачу ночами, уткнувшись в подушку. А потом вспоминаю о тебе, и сразу становится светло и легко, – он слушал меня с таким напряженным вниманием и так старался скрыть мелькнувшие на глазах слёзы, что я поняла – он тоже в тяжелые моменты думал обо мне с любовью и нежностью. – А знаешь, почему так происходит? Знаешь, почему мы друг для друга столько лет были частичками света и тепла? Мы не успели друг друга разочаровать. Понимаешь? Мы не успели тогда наделать ошибок, и потому до сих пор вспоминаем друг о друге не с мучительным сожалением, а с восторгом и благодарностью. Я не хочу думать о тебе с сожалением. Я не хочу совершить сейчас что-то такое, в чём мы потом будем раскаиваться и чего не сможем друг другу простить. Понимаешь?

Он кивнул и коснулся губами моей руки.

Нам было безумно хорошо вместе. Особенно сейчас, когда он перестал чувствовать себя виноватым перед своей нелюбимой женой, и мы оба осознавали, что совершили что-то очень хорошее. И мы, как дети, сидели рядом, держась за руки, и не пытаясь перейти ту черту, которая отделяет возвышенную любовь от банальной любовной связи.

В дверь позвонили.

– Не открывай, – попросил он.

Я кивнула. Кто мог придти? Лизавета? Ничего, я позвоню ей потом и извинюсь. А может, кто-то с работы? Впрочем, неважно.

Звонок снова зазвенел. И снова. И снова.

Мы молчали.

И вдруг из-за дверей донесся голос:

– Я знаю, Вадик, что ты там! Открывайте же! Я же знаю, что ты у нее!

Он вздрогнул:

– Это Даша. Что она делает здесь?

Он мог бы и не спрашивать. Конечно, Катька подсказала, где ее благоверного искать.

Он был не столько испуган, сколько смущен – так не вязался этот визит с их тихим романтическим свиданием. И чувствовал себя виноватым из-за того, что девушка его мечты оказалась свидетельницей примитивного семейного скандала.

Конечно, можно было затаиться, не отвечать, но мы оба настолько не чувствовали себя виноватыми, что подобная идея нам даже в головы не пришла.

Я, взглядом испросив у него разрешения, вскочила с дивана, распахнула дверь, посторонилась.

Даша влетела в квартиру – бледная, растрепанная, – бросилась к мужу с кулаками.

– Какой же ты подлец! А я-то, дура, еще не верила. Еще сказала – не может быть, чтобы он о сыне забыл. Бросить нас решил? Или тайно с этой паскудой встречаться?

– Не смей так о ней говорить! – тихо, но твердо сказал он.

Она его совету не вняла.

– И чего ты только в ней нашел? Да такие, как она, только и думают, как чужого мужика в постель затащить.

Она не понимала, что делает только хуже – ругалась, плакала. А я молчала. И он тоже молчал. Мы смотрели друг на друга и радовались, что нам не в чем было себя упрекнуть, что мы могли выслушивать эти обвинения, не краснея и не отводя взгляд.

Наконец, он взял жену под руку и повел ее к двери.

Как жаль, что ничего уже нельзя вернуть.

Нет, я не жалела, что отдала его сейчас другой. Отступив, я победила, хотя глупенькая Даша еще этого не поняла. Я как-то ясно вдруг осознала, что прошлое должно оставаться в прошлом.

Он на пороге обернулся. И в грустном, затуманенном слезами взоре его на миг появилось что-то мальчишеское, и словно свежий ветер опахнул меня из далекого детства.

Какое же это всё-таки счастье – знать, что он любит меня. И будет любить всегда.

11. Артур

Я столкнулась с ним в дверях своего кабинета – он был классически красив (не кабинет, разумеется), и я не удержалась – обернулась ему вслед. И он почему-то тоже обернулся. Совсем, как в песне Леонидова.

– Кто это был? – с порога задала я вопрос Нине Антоновне.

Та удивленно вскинула брови:

– Алиночка, о ком ты говоришь?

Терехова в силу своего почтенного возраста уже могла себе позволить не обращать внимание на молодых интересных мужчин. И я пожалела, что в кабинете не оказалось практикантки Ирочки – уж та-то, конечно, проинформировала бы меня об интересующем объекте во всех подробностях. Впрочем, как оказалось, Нину Антоновну я недооценила.

– Ах, да, Валерий Степанович, – улыбнулась Терехова и лукаво погрозила мне пальчиком. – У вас, Алиночка, хороший вкус.

Сказала так, словно в моем хорошем вкусе было что-то предосудительное.

– Впрочем, ничего интересного сказать о нём вам не могу. Имя-отчество его услышала, когда наш начальник с ним здоровался. А больше ничего про него не знаю. Появился он тут только сегодня утром, представиться никому не пожелал, сразу прошел в кабинет Аркадия Никитича, беседовал там с ним около получаса, а потом так же безмолвно прошествовал к выходу. Впрочем, он мне улыбнулся, но я не настолько наивна, чтобы сделать из этого какие-то выводы, – и высказала предположение: – Наверно, он какой-то спонсор. Иначе с чего бы Аркадий Никитич стал встречать его на пороге?

Мой интерес к незнакомцу частично затух – спонсоры энтузиазма у меня не вызывали – были они все напыщенные, словно индюки, кичились своими деньгами и ни во что не ставили порядочность и ум.

Появившаяся в редакции в десять часов утра Ирочка сразу проявила свою осведомленность:

– Ой, девочки, у нас такой кадр появился! Нет, не новый работник. Заместитель директора фирмы, которая сняла офис напротив нашей редакции. Какое-то общество с ограниченной ответственностью. Кажется, «Стандарт». Я уже знаю, что он любит играть в настольный теннис – он уже спрашивал у Зинаиды Аркадьевны, есть ли в нашем здании теннисный стол.

В обеденный перерыв, вместо того, чтобы идти по магазинам или посидеть в кафетерии за чашечкой кофе с пирожным, Ирочка и Нина Антоновна отправились играть в теннис. Но если для Тереховой это был типичный поступок (она прекрасно играла в настольный теннис), то Ирочка прежде в числе любителей спорта замечена не была.

Спустя полчаса Ирочка вернулась из спортзала рассерженная и молчаливая. Припудрила перед зеркалом свое пылавшее огнем лицо и до тех пор, пока Аркадий Никитич не отправил ее с каким-то поручением в мэрию, не произнесла ни слова.

Я недоумевала, но приставать к ней с вопросами не стала.

Ситуацию прояснила Нина Антоновна. Улыбаясь, она сказала:

– Представьте себе, Алиночка, наш загадочный рыцарь потратил пятнадцать минут на то, чтобы показать Ирочке, как играют в теннис. Разумеется, это могла бы сделать и я, но вы же понимаете, что она вовсе не моих уроков там искала. Надо признать, она оказалась способной ученицей, и дело у них пошло на лад, и я даже подумала, что они не отойдут от стола весь обеденный перерыв, как Ирочка вдруг положила ракетку на стол и сказала, что у нее, оказывается, есть другие дела. И что, как вы думаете, послужило этому причиной? Он всего-навсего спросил, не играет ли в теннис некая брюнетка, которую он видел сегодня у нас в конторе. О, вы покраснели, Алиночка! Напрасно. Удивительно ли, что симпатичный молодой человек обратил внимание на красивую девушку?

На следующее утро мы с Ниной Антоновной подошли к центральному входу в здание, где находилась наша редакция, одновременно, и, пока сворачивали зонты и сетовали на ливший всю ночь дождь, ко крыльцу подъехал шикарный лексус, едва не окатив нас водой из лужи.

– О, какая машина! – многозначительно сказала Нина Антоновна, когда из лексуса вылез наш новый сосед.

И я подумала о том же, но не с восторгом, а с сожалением. Не то, чтобы мне не нравились хорошие машины, но подобная подчеркнутая демонстрация своего финансового положения меня покоробила. И в течение всей рабочей недели на все его попытки завести беседу я отвечала односложно, без какого-либо интереса.

Но он был так внимателен – пару раз в столовой помог мне донести до столика поднос, а однажды в почти штормовую погоду подвез меня до дома.

И я сочла, что могу, пожалуй, позволить ему пригласить меня в ресторан. Что он с удовольствием и сделал.

– Вы уже бывали в «СССР»? Нет? Я так и думал. Но сейчас это самый модный ресторан города. Весьма аутентичный. Находится на окраине. Можно сказать, в рабочем поселке. В очень непрезентабельном на вид здании – как раз из советских времен. Зато внутри всё очень стильно.

Так оно и оказалось. Сначала я пришла в ужас, когда увидела, что ведущая к ресторану дорога даже не асфальтированная, а грунтовая и довольно раскисшая после дождей. И тротуарчик перед зданием был деревянный и отнюдь не новый.

– Какая здесь грязища! – возмутилась я.

– Внутри вы перемените свое мнение, – улыбнулся Валерий, подавая мне руку, чтобы помочь перескочить через лужу.

Внутри действительно было недурно. Даже детство вспомнилось. И кормили тут вкусно.

А вот разговор у нас не особо получился. У нас оказались совершенно разные вкусы – и в книгах, и в кино. Честно говоря, я уже жалела, что согласилась на этот ужин. Вот, вроде бы, и собеседником он был неплохим, и мужчиной красивым, а интереса во мне не вызвал ни малейшего.

И когда мы доели десерт, я поднялась из-за стола, желая только одного – побыстрее добраться до дома.

Мы как раз вышли на крыльцо, когда по деревянным мосточкам на большой скорости проехал огромный самосвал, превратив доски в щепки.

Дорога стала непроходимым болотом.

Мы так и стояли на нижней ступеньке, не представляя, как добраться до машины.

– Немедленно позовите администратора – потребовал Валерий у выскочившего на крыльцо официанта. – Как вы прикажете нам идти по этой жиже?

Женщина-администратор разводила руками и едва не плакала. Ах, ей так жаль! Да, такое тут бывает. Но обычно здесь гораздо суше, но сейчас целую неделю шли дожди. А еще этот самосвал. А у них в здании досок нет. Но она уже позвонила управляющему – тот что-нибудь непременно придумает. Нужно только подождать.

У меня закружилась голова, и я оперлась на перила. Я была готова заплакать от обиды.

– Может быть, тут есть служебный вход? – сердито спросил Валерий – наверно, ему уже тоже не терпелось уехать отсюда.

– Есть, – кивнула администратор. – Только там дорожка еще хуже. Мы все ходим через парадное.

А из ресторана на крыльцо вышел еще один посетитель – высокий, мускулистый – футболка обтягивала его накаченный торс. Он посмотрел сначала на нас, потом – на дорогу и на нашу машину по ту ее сторону. А может быть, на машину он смотрел на свою – рядом с лексусом стоял темный джип.

Ухмыльнулся:

– Что, ножки боитесь замочить? Оно и правильно.

И уверенно шагнул в грязь своими светлыми фирменными кроссовками.

Я ахнула – он провалился в жижу по щиколотку. А он обернулся:

– Барышня, вам помочь?

И вдруг вытянул вперед руки.

– Не бойтесь, не уроню.

Я и самой себе не смогла бы объяснить, как решилась на это. Но я тоже шагнула вперед, и мужчина подхватил меня на руки. Через минуту я уже стояла на твердой поверхности у дверей его джипа.

А Валерий всё еще топтался на крыльце, не решаясь испачкать дорогие костюмные брюки и такие же дорогие ботинки.

– Вас подвезти? – предложил незнакомец.

И я почему-то кивнула.

И только когда мы отъехали от ресторана, я испугалась. Что я делаю? Еду в машине какого-то подозрительного качка, даже имени которого не знаю.

А он, кажется, подумал о том же, потому что сказал:

– Артур.

А я промолчала.

Я старалась на него не смотреть, хоть и пыталась оценить, как он ведет машину. Запоздало пришла мысль, что у него могло вообще не быть прав, или он мог принять рюмку-другую в ресторане. Ах, ну что же я за дура?

Взгляд невольно остановился на лежавших на руле руках. Неожиданно холеных руках с длинными музыкальными пальцами.

Я подняла взгляд на его лицо. Что-то в нём мне показалось вдруг знакомым.

– Подождите! Вы – врач? Хирург?

Точно – я же видела его месяц назад на пресс-конференции. Он провел какую-то уникальную операцию – впервые в мире, и журналисты понаехали не только из Москвы и Питера, но даже из нескольких европейских стран.

– А вы – Алина! – уверенно сказал он. – Удивлены? Я вас тоже запомнил – вы сидели в первом ряду, и я разглядел ваш бейджик.

Дышать стало чуточку легче.

– А я, между прочим, еще тогда решил с вами непременно познакомиться, – улыбнулся он.

Улыбка у него была открытая – как у ребенка. Но я всё-таки не удержалась – съязвила:

– Долго же вы ждали.

– Так получилось, – вздохнул он. – Я после той конференции уже в столицу успел съездить. Но так даже лучше, правда? Эффектнее!

Я засмеялась.

Он довез меня до дома и с сожалением посмотрел на засохшую глину на своих джинсах и кроссовках.

– Послушайте, Алина, вы, как честный человек, просто обязаны позволить мне отмыться. Не могу же я пойти на дежурство в больницу в таком виде. А заехать к себе домой я уже не успеваю.

Если я и задумалась, то только на секунду.

– Ладно, идемте!

Я проводила его в ванную, протянула махровое полотенце.

– Сохнуть вам придется в машине по дороге. У меня даже фена нет. Вернее, есть, но он не работает.

Артур окинул меня внимательным взглядом:

– Мужчины у тебя нет, вот, что я тебе скажу, – он вдруг решительно перешел на «ты». – При нормальном мужике в доме и фен работать будет, и кран не будет подтекать.

Я покраснела – кран в ванной действительно подтекал.

Из душа Артур вышел раскрасневшийся, обмотанный полотенцем, держа в руках мокрые джинсы.

– Ты что, их целиком постирал? – ахнула я, даже забыв «выкнуть». – А в чём ты на работу поедешь?

Он невозмутимо пожал плечами:

– За ночь высохнут. Дежурство начинается в восемь утра.

И прежде, чем я успела возмутиться его недавним обманом, закрыл мне рот поцелуем.

Это была самая горячая ночь в моей жизни. И утром, проснувшись на скомканных простынях, я не чувствовала сожаления. Я почему-то ощущала, что это – не банальная интрижка, а что-то настоящее, главное. И мне совсем неважно было, какие фильмы он любит, какие книги читает.

– Вставай, соня, кофе готов! – Артур появился в дверях, и я вскочила с кровати. – Между прочим, у тебя почти пустой холодильник. Не любишь готовить? Да ладно, не красней. Должны же у любимой женщины быть какие-то недостатки.

12. Бывшие

В воскресенье утром, когда я еще лежала в постели (на сей раз одна – Артур был на дежурстве), позвонила тетя Женя и вкрадчивым голоском залепетала:

– Девочка моя, как у тебя дела? Всё работаешь? Так нельзя – молодая девушка должна думать не только о работе. Да и разве у нас в России труд оплачивается достойно? Тебе с твоим умом и знаниями должны были бы платить на порядок больше.

Тетя Женя прежде так редко меня хвалила, что от этих слов я мгновенно проснулась и, удивляясь, с чего бы это тетушка вдруг воспылала ко мне такой любовью, спросила:

– Что случилось?

– Ну вот! – обиделась тетя Женя. – Неужели я не могу сказать тебе комплимент просто так, безо всякой задней мысли.

Я сделала вид, что поверила в ее бескорыстие, и мы минут пять поболтали о сериалах, об английской пассии Степана и о новом мебельном гарнитуре, который тетушка купила не далее, как несколько дней назад.

– Алиночка, – тетя Женя вдруг перешла на шепот, и я снова насторожилась, – вчера звонил Кирилл. Он очень скучает, сожалеет о вашем разрыве и хочет, чтобы ты приехала к нему, но не решается с тобой об этом поговорить. Только не бросай, пожалуйста, трубку. Я, конечно, не знаю, что между вами произошло, но не сомневаюсь, что именно твой упрямый характер был всему причиной. Ты же понимаешь, какой Кирилл человек, тебе другого такого не найти. Ну, признайся, что ты рада!

Я послушно сказала:

– Я рада.

Но сказала это так равнодушно, что тетушка задохнулась от возмущения, назвала меня дурой и швырнула трубку.

Около полудня позвонил Степан – мельком спросил про Кирилла, одобрил мое решение (о котором, кипя от гнева, рассказала ему мать) и переключился на Сергея Оноприенко.

– Слушай, Алина, ты случайно не знаешь, что с ним происходит? В пятницу принесли приказ о его повышении, а он даже отметить это не захотел. А на днях почему-то назвал себя идиотом. Ты, правда, не знаешь, почему?

На сей раз трубку положила я сама. Но тут же снова потянулась к телефону. Открыла список контактов и решительно принялась удалять отдельные номера.

И едва случайно не нажала на «отбой», когда позвонил Артур.

– Можешь взять отпуск на следующей неделе? Отлично! Поедем отдыхать! Что значит – куда? Какая разница?

И я подумала – действительно, какая разница. Лишь бы вместе. И улыбнулась.

Конец