Текст книги "Все мои мужчины (СИ)"

Автор книги: Анна Северина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

4. Денис

С Дениса я начала потому, что он был одним из последних отвергнутых мною поклонников, и я еще помнила ванильный вкус того шикарного торта, что он принес в редакцию по случаю восьмого марта. Собственно, торт этот предназначался именно мне, но, когда я решительно и недвусмысленно отказалась его принять, Ставров вынужден был громко сказать, что это «его подарок всем женщинам их отдела».

Денис работал в солидном банке, рекламные щиты которого висели в городе на каждом углу. Он и в редакции оказался как представитель своего кредитного учреждения, когда оно (учреждение) выступило спонсором в публикации нескольких статей по экономике. Он пришел к ним тогда исключительно для того, чтобы убедиться, что рекламная информация, помещенная в конце статьи, содержит точное название его банка, и что все прочие сведения тоже соответствуют действительности.

Он заглянул к ним в кабинет – высокий, атлетичный – и все девчонки младше двадцати пяти дружно ахнули, придя в восторг не только от его импозантной внешности, но и от дорогого, брендового костюма и от запаха его парфюмерной воды. Собственно, меня тогда заинтересовал именно его костюм – никогда прежде я не видела ничего столь же роскошного.

Он в нерешительности остановился на пороге, прыгая взглядам по лицам сотрудников нашего отдела, – решал, к кому обратиться. И, разумеется, обратился именно ко мне.

– Простите, – вежливо сказал он. – Не могли бы вы мне помочь?

Я отвлеклась от статьи, которую редактировала в тот момент, и два часа потратила на то, чтобы ответить на все интересующие его вопросы, хотя, собственно, к моим должностным обязанностям это не имело никакого отношения.

В дальнейшем он приходил в редакцию неоднократно, всякий раз отыскивая подходящий предлог для визита – при этом он общался не только со мной, но и с другими сотрудниками и даже с главредом, который, провожая его, потрудился распахнуть дверь (что крайне редко делал в отношении других посетителей) и горячо пожал ему руку, из чего сотрудники сделали вывод, что банк согласился спонсировать и другие проекты редакции. А после третьего визита он пригласил меня в ресторан.

Я считала себя современной девушкой, но в вопросах морали придерживалась самых строгих правил. Собственно, я ничего не имела против ресторанов, но провести целый вечер с почти незнакомым человеком – казалось мне неправильным.

И я вежливо, но решительно приглашение отклонила и ни разу об этом не пожалела – до того момента, разумеется, пока Кирилл не вышел из моей квартиры, заявив, что он летит в Америку один.

Денис оказался человеком тактичным и, выразив сожаление по поводу того, что у меня уже есть жених, не стал докучать мне своим вниманием. Правда, он оставил визитку с номерами мобильного и рабочего телефонов и так сердечно просил не стесняться обращаться к нему, если возникнет такая необходимость, что я сделала вывод, что ему было бы приятно, если бы я позвонила.

Всё это я и рассказала сейчас Лизавете.

– Понимаешь, Лизонька, у нас в редакции все незамужние женщины были чуточку им увлечены, так что никто не удивится, что я променяла хмурого и молчаливого Кирилла на такого импозантного мужчину.

И мое безграничное воображение тут же нарисовало идиллическую картинку приятного семейного вечера при свечах с шампанским и непременным букетом роз. Разумеется, в пентхаузе на набережной. Кому и жить в таких роскошных квартирах, как не банкирам?

– Но он – деловой человек. Удобно ли будет отвлекать его по пустякам? – засомневалась Давыдова.

– По пустякам? – искренне возмутилась я. – Ты считаешь мое замужество пустяком? Или, может быть, думаешь, что я хочу позвонить ему, чтобы поболтать о погоде? Ну, уже нет! Пора всерьез задуматься о себе. И хватит этих романтических бредней – нужной самой проявить инициативу. И замечательно, что он банкир – легко найти повод для телефонного звонка. Я спрошу его о кредите.

И улыбнулась, увидев, как подруга от восхищения моей сообразительностью открыла рот.

Сначала я сомневалась, позвонить ли ему на мобильный или на рабочий телефон, но потом решила, что – на рабочий (у меня же вполне конкретный вопрос – что же тут личного?)

Я потянулась к телефону, удивляясь охватившему меня странному волнению, и когда услышала в трубке его приятное бархатистое «Алло» (неужели у него нет секретаря?), сказала дрогнувшим голосом:

– Здравствуйте, Денис Антонович. Это Алина Зарудина говорит. Может быть, вы меня не помните…

Это был самый важный момент в нашем диалоге, потому что он запросто мог сказать: «Извините, не помню», и тогда мне пришлось бы повесить трубку, потому что выходить замуж за человека, который сумел забыть меня всего за несколько месяцев, я решительно не считала возможным.

Но он сказал:

– Ну, что вы, Алина Александровна, как можно вас забыть?

И я вздохнула с облегчением – потому, что голос его тоже дрогнул, а еще потому, что он назвал меня по имени-отчеству, хотя отчества своего я ему сейчас не напомнила.

– Прошу прощения за беспокойство, но буду благодарна за консультацию, – неторопливо начала я. – Одна моя подруга хотела бы взять кредит, а мы слышали, что в вашем банке весьма приемлемые проценты. Но мы так плохо разбираемся в подобных вопросах, что решили обратиться к такому асу, как вы. Не могли бы вы нас проконсультировать?

Лиза в восторге показала мне большой палец.

Ставров был явно рад, что имеет возможность мне чем-то помочь (я не видела в этот момент его лица, но голос его звучал почти восторженно):

– Конечно, Алина Александровна, вы правильно сделали, что позвонили мне. Я с удовольствием отвечу на все интересующие вас вопросы. Наверно, лучше это сделать не по телефону?

Я торжествующе улыбнулась – дело было в шляпе.

– Я мог бы показать вам кредитный договор и разъяснить условия кредитования. Правда, – вдруг замялся он, – я завтра на неделю улетаю в командировку на Кипр. Но если дело срочное…

Я подумала, что человека, который запросто летает в командировки на Кипр, стоит подождать и больше недели. И в мечтах уже летела на этот сказочный остров вместе с ним. И уже нежилась там под ярким солнцем и купалась в теплом Средиземном море. И даже подумывала о том, куда мы поедем в следующий раз – на Гаити или в Австралию?

– Но если дело срочное, – продолжил он свою мысль, – то вы можете поговорить с моей женой – она как раз работает в отделе кредитования физических лиц.

Если бы он окатил меня холодной водой, я была бы изумлена не меньше. На выстроенный мною прекрасный замок из песка набежала волна, и вот уже не осталось ничего – ни высоких стен, ни башен с острыми шпилями, ни подъемного моста – одни руины.

– О, – произнесла я после неловкого молчания, – вас можно поздравить?

– Да, мы расписались две недели назад. Даже в свадебное путешествие еще не ездили – такой аврал на работе.

Я почти бодро поздравила его и заверила, что вопрос с кредитом мы можем решить и после его возвращения с Кипра.

Потом мы поговорили о погоде, об экономике и о политике и расстались почти друзьями. Иногда в голосе его проскальзывала какая-то странная грусть (или это мне только казалось?) – словно он сожалел о том, что я позвонила только сейчас, а не несколькими неделями раньше.

Когда я повесила трубку, лицо пылало от стыда. Я уже жалела о том, что Лиза слышала нашу беседу, и ругала себя за то, что вообще решилась на такую авантюру.

– Он был явно рад тебя слышать, – добрая Лиза старалась подбодрить.

Но я сердито затрясла головой:

– Ну и дура же я! Рассчитывать на то, что отвергнутый воздыхатель будет сохнуть по мне всю жизнь – это же совершенный идиотизм!

Но Лиза не согласилась:

– Ну, почему же? Помнишь, как в фильме «Мужики» главный герой сказал, что мы, женщины, понять не можем, почему они «одних любят, а других замуж берут».

И вздохнула, снова, должно быть, подумав о своем принце с остановки.

5. Андрей

В воскресенье утром позвонила тетя Женя и, не потрудившись даже поздороваться, гневно поинтересовалась:

– Ты что, с ума сошла?

Я вздохнула, удивляясь, как мало времени оставался в секрете наш с Кириллом разрыв.

– Почему ты не поехала вместе с ним? – продолжала гневаться тетя.

Младшая сестра отца тетя Женя всегда искренне симпатизировала Кириллу и даже чувствовала свою причастность к нашему союзу, потому что был Кирилл сыном ее давней подруги, и именно у нее в гостях я с ним и познакомилась. Тетушка давно уже чувствовала себя пособницей Гименея и готовилась принимать поздравления на нашей свадьбе.

– Так получилось, – только и смогла сказать я.

– Что ты там лепечешь? – возмутилась тетя Женя. – В это время ты должна была уже сидеть в самолете и лететь по маршруту Осло-Вашингтон. Или в какой там город едет Кирилл? Ты что, не понимаешь, что такое Америка? Да люди на всё идут, чтобы попасть туда – сбегают, требуют политического убежища и даже фиктивно выходят замуж. Да-да, моя дорогая, именно так. А я-то думала, ты разумная девочка.

Я снова вздохнула. Тетя Женя на какое-то время решила сменить гнев на милость и соблагоизволила очень мягко осведомиться, по какой причине я осталась здесь. В голосе ее сквозило любопытство.

– Я испугалась, – сказала я, – Чужая страна, другой язык.

– Глупости, – решительно отвергла этот довод тетя Женя. – Тысячи людей ежедневно уезжают в Америку и прекрасно там устраиваются.

Я решила забросить пробный шар.

– Хорошо, – призналась я, – я ничего не имею против Америки. Но против Кирилла у меня множество возражений.

Я не сомневалась, что Кирилл никого не поставил в известность, что он сам был инициатором разрыва наших отношений (некоторое благородство ему всё-таки свойственно).

– Что? – опешила тетя. – Да как ты можешь такое говорить? Он – идеал! Ты что, забыла, что я знаю его с детских лет и могу не хуже тебя судить о его достоинствах и недостатках? Между прочим, как раз недостатков у него и нет. Такой славный мальчик – умный, воспитанный. И так тебя любит!

Тетка замолчала на секунду, должно быть, переваривая внезапно осенившую ее догадку, потом шепотом спросила:

– Кто он?

Это был почти успех – если ее родная тетка пришла к выводу, что здесь замешан другой мужчина, это могло сработать и на других фронтах.

– Он? – изобразила я удивление.

– Не притворяйся! – сердито сказала тетка. – Мне-то ты можешь рассказать.

Я молчала.

– Я просто хочу понять, неужели есть на свете такой мужчина, ради которого можно было расстаться с Кириллом?

– Конечно, есть, – засмеялась я и принялась перечислять: – Данила Козловский, Александр Петров, Бред Пит… Нет, Пит, пожалуй, староват.

Тетка повесила трубку.

А вечером того же дня мне позвонила Анастасия Николаевна Степанова – мать Кирилла – и с настойчивостью, ничуть не уступающей тети Жениной, принялась выяснять, как я могла «отпустить ее ягненочка в Америку одного». Тут трубку бросила я сама и сразу же отключила телефон, дабы воспрепятствовать дальнейшим выяснениям отношений.

На работу в понедельник я шла с таким волнением, словно это был мой первый рабочий день. Я еще не решила, стоит ли прямо сейчас сказать коллегам, что мы с Кириллом расстались, или подождать, пока они сами догадаются об этом.

По дороге я купила в киоске не очень большой, но очень элегантный букет роз, и когда ввалилась с ним в кабинет, седовласая элегантная Нина Антоновна Терехова, сидевшая за столом у окна, удивленно протянула:

– О, какие цветы!

И остальные сотрудницы тоже сказали восторженно и завистливо:

– О!

– Кирилл вас балует! – улыбнулась Нина Антоновна.

– А это вовсе не Кирилл! – тихонько, но так, чтобы слышали все, сказала я.

И все снова произнесли:

– О!

А молоденькая практикантка Иринка, вызвавшись поставить цветы в вазу, подошла ко мне и прошептала:

– Новый поклонник?

И понимающе улыбнулась.

Мысленно поздравив себя с удачной затеей, я приступила к работе и до обеденного перерыва стойко просидела, уткнувшись в экран монитора, и даже отказалась от чая и только время от времени задумчиво смотрела в окно и мечтательно улыбалась – именно так, мне казалось, должна выглядеть влюбленная женщина.

На обед в столовую я тоже не пошла. Отключив звук у телефона и старательно прижимая трубку к уху, я принялась самой себе почти шепотом рассказывать, какой он галантный и как с ним весело, с удовлетворением замечая, как жадно внимают моему монологу коллеги.

А ближе к вечеру позвонила Лизавете и напомнила, что завтра утром мы должны пойти в родной универ, дабы встретиться с бывшим однокурсником Андреем Казариновым, который подвизался там в качестве преподавателя кафедры русской литературы.

С Андреем когда-то у меня был, пожалуй, самый шикарный и самый продолжительный роман (не считая, конечно, наших взаимоотношений с Кириллом). Шикарный не в смысле дорогих подарков и огромных букетов цветов (этого-то как раз там и не было), а в смысле высоких чувств и красивых жестов. Роман, как ни странно, исключительно платонический.

Учились мы на одном курсе, и, начиная с первой же экзаменационной сессии, почувствовали себя родственными душами. Я поражала его знанием английского языка, а он меня – умением быть веселым и остроумным. А еще он писал стихи – просто писал, не признаваясь, что пишет именно обо мне и для меня. А я это знала и ценила. Словом, мы, наверно, смогли бы стать очень гармоничной парой, если бы не ее идиотское увлечение Кириллом – я была из тех, почти не встречающихся уже индивидов, которые, дав слово одному человеку, не принимают ухаживания другого. Правда, ухаживать за собой я запретить Андрею не могла, но ясно дала ему понять, что между нами могут быть только дружеские отношения, а когда он не удовольствовался этим и попытался перейти черту, порвала с ним решительно и без раздумий.

О том, что после окончания института его оставили на кафедре и предложили учебу в аспирантуре, узнала я от кого-то из своих бывших однокурсниц и ничуть этому не удивилась – он был умным молодым человеком и всегда мечтал избрать для себя научное поприще.

Конечно, за годы, пролетевшие с тех пор, он мог жениться (и не раз), обзавестись детьми и даже влюбиться, однако в моих мыслях он по-прежнему был тем же вихрастым юношей в очках, который когда-то посвящал мне стихи и готов был петь серенады под балконом.

Утром во вторник Лиза явилась ко мне, как и было условленно, в восемь часов утра – полусонная и нерешительная.

– Аля, – принялась она канючить, едва переступив порог, – ну зачем я тебе там нужна? Ты идешь в универ, чтобы встретиться со своим бывшим поклонником, а что буду делать я? Стоять рядом и смущать его? Уверяю, он и так смутится. Мне даже жалко его – он такой славный. Ну, ты подумай – может быть, у него сейчас всё просто и понятно – он встречается с кем-нибудь или на ком-нибудь женат. А тут являешься ты и бередишь затянувшуюся рану.

Я на миг представила его таким – растерянным, смущенным – и тоже пожалела его. Но только на миг.

– А если он до сих пор еще один и думает обо мне ежедневно и ежечасно? – выдвинула я встречное предположение. – Быть может, я окажусь тем ярким лучом, что озарит его хмурую действительность, и заставит встряхнуться и совершить какое-нибудь открытие. Или чем он там сейчас занимается? Как ты думаешь, педагоги совершают какие-нибудь открытия?

– Наверно, совершают, – пожала плечами Лиза. – Даже определенно, совершают. Он может разыскать в архиве какой-нибудь очень важный документ, проливающий свет на литературные тайны прошлого, – и вздохнула. – Неужели тебе не жаль отвлекать его от науки? Ты появишься перед ним, сведешь с ума – и всё только для того, чтобы досужие до сплетен коллеги не считали тебя брошенной невестой.

– Перестань болтать чепуху, – сердито сказала я. – Между прочим, я когда-то чуть-чуть была в него влюблена, а чтобы это чуть-чуть превратилось в нечто нежное и пушистое, нужно пару свиданий, хорошие стихи и еще, пожалуй, его объяснение в любви.

– Ты умеешь влюбляться по заказу? – удивилась Лиза.

– Дурочка! – снисходительно улыбнулась я. – Ты такая наивная. Кстати, считается, что браки по расчету самые прочные. Делай выводы, Лизонька!

Университет встретил нас как-то равнодушно – не было ни знакомых педагогов, ни усатого вахтера дяди Васи, ни стенда с громким названием «Наши отличники», что прежде встречал их всякий раз, когда их вызывали в деканат. Коридоры были пустые и молчаливые – шли занятия, о чём им вежливо напомнила кудрявая рыженькая девушка, сидевшая в кабинете кафедры русской литературы за столом у окна, когда они спросили, можно ли поговорить с Андреем Антоновичем Казариновым.

– Но он в универе? – уточнила я.

– В университете, – мягко поправила рыженькая. – Да, у него сейчас пара – заканчивается в десять ноль-ноль.

И посмотрела на нас уже с некоторым подозрением – должно быть, и здесь Андрей был всеобщим любимцем, и она увидела в них неожиданных конкуренток.

Мы вышли в коридор, подошли к окну и стали ждать звонка. Я, вспомнив студенческую молодость, даже уселась на подоконник.

– Аля, может, я пойду? – снова заупрямилась Лиза. – Ну, в самом деле – у вас свидание, а я…

– Глупости! – решительно заявила я. – Во-первых, он еще не знает, что у нас свидание, и это даже к лучшему, потому что если вдруг окажется, что он женат и счастлив в браке, то мы сделаем вид, что никаких тайных помыслов у нас вовсе не было. Во-вторых, если я подойду к нему одна, у него сразу появятся подозрения, и тогда выполнить пункт первый будет очень сложно. Ты же говорила, что тебе его жалко. Так прояви сострадание – в твоем присутствии он будет чувствовать себя гораздо свободнее. И запомни – мы просто хотели бы учиться в аспирантуре (кстати, ты же в самом деле этого хочешь) и зашли спросить совета у бывалого человека.

– Ой, Алька, ну и характер у тебя, – восхитилась Лиза.

Из кабинета вышла рыженькая и посмотрела на нас уже даже не с подозрением, а с явным неодобрением.

– Вообще-то, сидеть на подоконнике неприлично, – громко сказала она, надеясь, что мы смутимся.

И Лиза смутилась, но я давно уже не краснела из-за таких пустяков.

– Вообще-то, – таким же тоном парировала я, – в приличных учреждениях давно уже ставят кресла или, хотя бы, стулья в коридоре.

Рыженькая фыркнула, но, видимо, словарный запас у нее был не велик, и она предпочла воздержаться от словесной дуэли.

Прозвенел звонок, и вслед за шумной толпой довольных студентов из кабинета номер четыреста двадцать два в коридор вышел Андрей Антонович Казаринов. Рыженькая с победным видом устремилась ему навстречу, и он поприветствовал ее широкой улыбкой.

– Он не женат или находится в состоянии развода, – сразу же сделала вывод я и пояснила: – Эта лахудра явно надеяться выйти за него замуж.

А рыженькая уже подсунула ему какие-то бумаги, что-то спрашивала у него, а он отвечал, по-прежнему улыбаясь. И тут моя соперница допустила промах – она явно захотела показать нам, с каким уважением он к ней относится, как ценит ее советы и замечания, и желая убедиться, что всё это мы видим воочию, она посмотрела в нашу сторону с нескрываемым торжеством. А вслед за ней в ту же сторону посмотрел и он сам.

И всё – рыженькая для него уже не существовала. Он протянул ей бумаги, и не отвечая уже на ее вопросы и даже, наверно, уже не слыша их, сделал шаг в сторону окна.

– Алина! – выдохнул он, и еще более сияющая улыбка нарисовалась на его честном и добром лице. – И Лиза! Какие же вы молодцы!

Рыженькая готова была расплакаться от обиды, щеки ее запылали, ладошки гневно сжались в кулачки, но у нее хватило выдержки на то, чтобы безмолвно удалиться в кабинет – правда, дверью она хлопнула довольно громко. А он и этого не заметил.

– Вы ко мне? – еще не вполне поверив, спросил он.

Я молчала, предоставив право объяснить, в чём дело, Лизавете.

– Понимаешь, мы узнали, что ты учишься в аспирантуре, – довольно-таки связно начала та, – а мы как раз собираемся в аспирантуру поступать.

– Всё ясно, – кивнул он с довольным видом. – Это тема для отдельного разговора. Правда, у нас на кафедре беседовать не очень удобно, – он почему-то покраснел – должно быть, рыженькая опекала его очень рьяно. – Мог бы предложить ресторан, но сейчас еще слишком рано – только десять часов утра. Впрочем, поблизости, есть славное кафе, и если вам не претит обсуждать научные вопросы за чашкой кофе и вазочкой мороженого, я вас туда приглашаю.

Через пятнадцать минут мы уже сидели в довольно уютном кафе с названием «Элегия» и пили неожиданно вкусный кофе.

– Значит, вы решили пойти в науку? – с явным одобрением спросил он.

– Ну, да, – кивнула Лиза и покраснела.

– Это разумно, – похвалил он. – Хотя, конечно, зарплата у нас невысокая. Но, как правило, есть возможность подработать на стороне. Я, например, в прошлом году написал цикл статей для одного московского журнала, – тут он подумал, что его слова сильно похожи на хвастовство и смутился.

– Ты такой умный! – восхитилась Лиза.

Я фыркнула – и чего это ей вздумалось петь ему дифирамбы?

А он еще больше смутился.

– Ну, а у вас как дела? – поинтересовался он, взглянул на мою правую руку и удивился: – Ты до сих пор не замужем?

Я, конечно, могла бы сказать, что обручальное кольцо на пальце – это анахронизм, и что очень многие замужние дамы давно уже не придают значения таким деталям, но отказалась от этой мысли и просто признала:

– Да, не замужем.

Он сразу оживился:

– Кто бы мог подумать?

Мы еще немного поболтали об аспирантуре, потом вспомнили бывших однокурсников и, наконец, когда столь интересные темы были исчерпаны, переключились на погоду.

– Сегодня чудесное утро, – сказал он.

И я тотчас же согласилась:

– О, да! Такое солнечное.

– А вчера шел дождь, – вспомнил он.

– Несомненно, – снова признала я его правоту.

Разумеется, я могла бы переключиться на вопросы, которые меня интересовали гораздо больше (не подал ли он опрометчиво уже заявление в ЗАГС, или он категорический противник штампа в паспорте?), но сочла, что на первом свидании подобные вопросы могли бы его испугать.

– А еще вчера был сильный ветер, – внесла свою лепту Лиза.

– Почти ураган, – бодро подхватил он.

Мы могли бы с не меньшим успехом обсудить позавчерашнюю погоду или даже ту, которая была на прошлой неделе, благо, что тогда тоже шел дождь и даже с градом, но тут он вспомнил, что через полчаса у него начинается следующая лекция, и записав наши телефоны и, клятвенно пообещав позвонить (в чём я ничуть не усомнилась), выскочил из кафе с таким сияющим видом, что Лиза тихонько сказала:

– Улетел на крыльях любви.

И вздохнула.

Я думала, он позвонит в тот же вечер – не мог же он, в самом деле, надеяться, что я будет ждать его звонка целую пятилетку. И просидела до полуночи у телевизора. И даже в ванную не пошла, потому что боялась, что из-за шума льющейся воды не слышна будет трель телефона. И героически отказалась от приглашения соседки тети Даши на вкуснейший торт с клубникой.

Но он не позвонил.

Впрочем, я тут же нашла ему оправдание – конечно, стесняется, считает неудобным проявить излишнюю торопливость, помня, как всё закончилось несколько лет назад.

Но он не позвонил и через день, и через неделю, и я уже начала терять терпение и даже стала подумывать о том, что стоит позвонить самой – ну так, на всякий случай.

И тут позвонила Лиза.

– Не знаю, Аля, как тебе сказать. Ты только не сердись, пожалуйста. Поверь, я не предпринимала никаких шагов. Он сам позвонил. Я даже не ожидала – мне казалось, он и замечал-то меня раньше только потому, что я была твоей подругой.

– Перестань оправдываться и объясни всё толком, – потребовала я, уже начиная догадываться, в чём дело.

– Он позвонил полчаса назад и пригласил в ресторан. Ой, Алина, а я согласилась. Я – предательница, да? Ты прости, пожалуйста. Если ты хочешь, я не пойду – перезвоню ему сейчас и скажу, что задерживаюсь на работе.

– Вот еще глупости! – возмутилась я. – Конечно, иди.

Я еще надеялась, что это обычное, не романтическое, а дружеское свидание – просто он хочет расспросить мою подругу о том, почему я до сих пор не замужем, ну и всё такое… Мало ли какие вопросы могут интересовать молодого человека, собирающегося сделать предложение девушке своей мечты?

Но после похода в ресторан Лизавета заявилась ко мне с такой восторженной физиономией, что дольше обманывать себя я уже не могла.

– Ты выходишь замуж? – стараясь не выказывать холодность, спросила она.

Лиза растерялась:я

– Да что ты? Как можно так скоро? Мы же почти не знаем друг друга. Хотя он сказал, что я всегда нравилась ему, только раньше он этого не осознавал, а сейчас…

Но я решительно прервала эти объяснения:

– Всё ясно. Ну что же, желаю счастья.

И с дотошностью, которую прежде в себе не замечала, принялась изучать опубликованные в газете советы по выращиванию лимонов в домашних условиях.

– Ой, Алина, прости, – расстроилась Лизавета. – Я такая эгоистка.

– Ну что ты! – великодушно подбодрила я подругу. – Он совершенно прав. Я и раньше удивлялась, как могут мужчины не замечать, какая ты славная, добрая и хозяйственная. Словом, ему очень повезло.

– Ты, правда, не сердишься? – необдуманно спросила Лиза, снова всколыхнув целую бурю эмоций в моей душе.

– Сержусь, – признала я. – Впрочем, не на тебя. И даже не на него. На саму себя, наверно, – но объяснять, почему, не стала. И вообще, мне вовсе не хотелось говорить на эту тему. Тем более, с Лизой – с той самой тихоней и скромницей Лизой, которая увела у меня жениха. – Ну, чего ты раскисла? Ты же знаешь – я делала ставки не только на него. Я еще не всех вычеркнула из списка.

Лиза попыталась улыбнуться.

– Ты замечательная, Алька. И я так рада, что ты позвала меня тогда в универ.

– А уж я-то как рада, – вздохнула я, но тут же взяла себя в руки: – Пожалуй, примусь за Владика Тишкова.

– Ой, – испугалась Лиза. – Он же, кажется, до сих пор встречается с Таней.

Я посмотрела на Лизу с сожалением – всё-таки та была удивительной идеалисткой и до сих пор верила в нерушимость не только официального, но даже гражданского брака, самоё наличие которого, по ее разумению, было чем-то вроде грозной таблички «Посторонним вход воспрещен!».

– Разве ты сможешь увести его от нее? – Давыдова смотрела на меня почти со страхом.

Конечно, в моих способностях Лизавета не сомневалась – сейчас ее интересовала моральная сторона вопроса.

– Смогу, – я пожала плечами. – Если за пять лет, в течение которых они встречаются, они так и не поженились и до сих пор живут каждый в своей квартире, значит, они и не поженятся никогда и я только окажу им услугу.

– Но она любит его! – пропищала Лиза.

А я удивилась:

– А что такое любовь?