Текст книги "Ты будешь моей! (СИ)"

Автор книги: Анна Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Ты будешь моей!

Глава 1. На красный свет

– Как за царапину извиняться будешь? “Мустанг” может и согласится на пластырь на морде, а вот я – нет, – опасно щурится он.

– Что вы… ? – осекаюсь, глядя в темные, хищные глаза. Нервно закусываю губу и замираю, когда его взгляд опускается к моему рту.

– Так просто я тебя не отпущу. Непослушных девочек надо наказывать.

За три часа до этого:

Кажется, я сейчас упаду. Идти на подработку в кафе через несколько часов после ночной смены то еще испытание. Не так я представляла себе это лето.

Думала, что буду готовиться к поступлению в ВУЗ и гулять с бывшими одноклассниками. Но они гуляют без меня. И вполне счастливо, я полагаю. Особенно, Коля.

Знаете это трепетное чувство, когда вас выбирает самый красивый мальчик в классе? А то чувство, будто вас заставили есть стекло, когда узнаешь, что все это было на спор?

“Лишить Недотрогу девственности”, – так назывался их дурацкий чат в "телеге". Чат! С другими парнями, да.

Я думала, что мое сердце не выдержит, когда увидела это. Но еще больнее стало тогда, когда Коля вместо того, чтобы попробовать хоть как-то оправдаться, вылил мне на голову ведро холодной воды. Вот в тот момент я окончательно протрезвела.

Как сейчас помню день, когда кто-то из парней сжалился и прислал мне скрин их переписки. Слезы топили глаза, а я все еще верила, что это какая-то ошибка. Ну, или, что все было задумано именно так, но стало настоящим для нас….

Не стало. Это все было игрой. А я – “девчонка из прошлого века, которая за свою целомудренность зубами держится”. Вообще-то, это не совсем так. Но для меня было важно, чтобы мой первый раз был с человеком, которому я всецело доверяю. И Коле я почти поверила, и если бы это все не вскрылось, то совершила бы самую большую ошибку в жизни.

До сих пор в ушах звенят его слова, сказанные с насмешкой при всех… Так что, теперь у меня есть еще одна причина не высовываться, помимо главной.

А главная – деньги, которых сейчас адски не хватает. Если бы Коля был хоть чуточку внимательным, то понимал бы, что человеку, у которого болеет младшая сестра как-то не до гулянок и тусовок.

Врачи долго не могли поставить ей диагноз, пока почки совсем не отказали. Все случилось слишком резко, но нам повезло, и уже зимой ей сделают операцию. Но из-за обследований в частных клиниках у нас куча кредитов, и теперь приходится работать везде, где берут.

Но это все мелочи. Главное, чтобы Варя поправилась и восстановилась. А в следующем году мы вместе поступим в институт.

– Не спи, замерзнешь, – шутит бармен, отдает мне, наконец-то, два латте, и я иду к дальнему столику с милой парочкой.

На моем пути словно из ниоткуда возникает изрядно подвыпивший мужчина и едва не сбивает меня с ног.

– Ой! – отчаянно пытаюсь удержать поднос в надежде не испачкать гостя.

Но поздно!

– Горячо, твою мать! – орет мужчина.

Вот только на его рубашке лишь пара капель, а все остальное – на мне.

– Простите! – тут приношу извинения, хотя знаю, что ни в чем не виновата. Но он ведь клиент и априори всегда прав. И если мне нужно стиснуть зубы и извиняться, я извинюсь. Потому что мне очень нужна эта работа.

– Уволена! – рявкает Петрович, наш управляющий, а я будто в ступор вхожу. Глаза щиплет от обиды, внутри все дрожит.

– Нет! Пожалуйста. Я ведь не специально. Гость слишком резко встал, – пытаюсь ему объяснить, но он будто не слышит. И ведь знает, как я нуждаюсь в работе.

– Да ну тебя! Еще проблем с начальством из-за тебя не хватало! Кстати, из твоей зарплаты вычтут за химчистку и битую посуду.

– Что? – охаю я, и чувство внутри такое, будто мне ударили под дых. – Но там ведь почти ничего не останется!

– Вот же неблагодарный народ пошел. Я тебя без опыта принял, а ты споришь? Выметайся! – орет на меня и хлопает дверью, а я так и остаюсь стоять в комнате для персонала, пытаясь придумать, что же мне делать.

А что делать? Даже если в ногах буду валяться, Петрович не возьмет обратно. Да и вообще, когда он злится, лучше не подходить. Выходит, все?

Словно в тумане подхожу к шкафчику, молча сглатываю слезы и меняю униформу на белую футболку и синие немного потертые джинсы. Думаю, что же теперь сказать маме. Она ведь рассчитывает на меня.

Сама звонит. Как мысли читает. Только вот…

Она не звонит мне во время смены…. Хмурюсь, а внутри все сильнее нарастает чувство тревоги. Что-то с Варей случилось?

– Алло! Мам?! – выпаливаю я, наспех надевая балетки и готовясь бежать, куда скажут.

– Варю "скорая" забрала. Мы в больнице. Ты не пугайся….

Да так тут не испугаешься? Тут от ужаса поседеть можно!

Вылетаю из кафе, позабыв про трудовую книжку. Управляющий что-то кричит, но я не слышу. Лечу скорее к метро, которое на той стороне дороги.

Визг тормозов и рев гудка заглушают пиликающий сигнал светофора, я оборачиваюсь и успеваю увидеть серый спорткар и бледное лицо водителя за лобовым стеклом.

Все длится не больше секунды, а кажется, что мы целую вечность смотрим друг другу в глаза. А затем спорткар, чудом успевает уйти в сторону и остановится, но все равно задевает меня по касательной, и я отлетаю в сторону.

Чувствую боль. Не острую. Приглушенную. Она растекается по всему телу.

Зрение теряется, но я все еще разбираю клочки белых облаков на голубом небе. И тут обзор заслоняет голова.

Сначала темная, так как свет падает сверху вниз. Я почти его не вижу, но чувствую дерзкий аромат парфюма. С нотками цитруса и древесины. Вкусный запах....

– Эй, ты меня слышишь? – доносится едва разборчиво.

Глаза. Теперь я их вижу, хоть все остальное словно в тумане. Большие. Миндалевидные. Карие. С каким-то вишневым оттенком.

Но они ускользают, и опускается темнота.

Глава 2. Я не мошенница!

– В рубашке родилась, – незнакомый голос доносится почти чётко.

Спешно открываю глаза.

– Пара ссадин, переломов нет, – продолжает голос за белоснежной занавеской.

Я оглядываю помещение, в котором оказалась. Окно с вертикальными жалюзи кремового цвета. Светлые, окрашенные матовой краской бежевые стены. Тумбочка на колесиках. Капельница. Кровать, на которой я и лежу. Трудно с чем-то спутать антураж больничной палаты.

– Вы точно все проверили? – раздается другой голос за шторкой.

Такой низкий, обволакивающий, проникающий прямо под кожу и отчего вызывающий целый табун мурашек. Этот голос я уже слышала.

В памяти моментом всплывают выразительные миндалевидные глаза цвета горького шоколада, обрамленные густыми, черными ресницами.

– Мы провели все исследования. Ничего не упустили. Будьте уверены, – заверяет первый голос, и я уже не выдерживаю и выглядываю из-за шторки.

Как и ожидалось, отчитывался врач. По крайней мере, этот седовласый мужчина одет в медицинскую форму.

Вот только со мной и мамой медики так не любезничают, как с этим… кто он?

На вид лет двадцать пять. Каштановые волосы немного взлохмачены, отливают бронзой. Белая рубашка расстегнута на несколько верхних пуговиц, приоткрывая рельефную грудь. Рукава закатаны по локоть, обнажая сльные, исписанные жгутами вен, руки. Да и весь он в целом, будто полжизни в фитнес-центре проводит. Может, тренер?

С дорогущими, судя по виду, часами на руке. Помню Колька на подобные слюни пускал, будучи при этом из обеспеченной семьи.

А этот экстремал-водитель не только телом хорош, но и лицом. Высокий ровный лоб, выразительные скулы, ровный нос и острый подбородок. Не люблю мужчин с щетиной, но этому типу она очень идёт. Очень.

А еще от взгляда на него внутри зарождается какое-то странное чувство. С одной стороны хочется спрятаться, будто хищника увидела, а с другой залипнуть на него еще минутку другую. И внутри все странно тянет. Даже в жар бросает.

Вот дает же природа кому-то все и сразу. И улыбается он чертовски сексуально, левым уголком рта.

Ой! Я же пялюсь на него, а он спалил! Мамочки, как это неловко.

Спешу опустить взгляд, но опять цепляюсь за приоткрытые пуговицы белоснежной рубашки и рельефную грудь и зависаю на секунду.

Я так сильно головой стукнулась? О чем я только думаю?

– Очнулась, камикадзе, – выдает незнакомец с легкой нагловатой ухмылкой.

– Я не камикадзе! – возражаю и тут же теряюсь под его пристальным взглядом. Вот не зря он мне хищником показался. Невольно начинаю чувствовать себя каким-то глупым кроликом при нем.

Ну а чего это он на меня так смотрит, будто съесть хочет? Не завтракал, что ли?

– А кто тогда? Ты ведь под машину мне бросилась, – утверждает он.

– Я бросилась? Это вы на меня наехали, когда я шла на "зеленый"! – возражаю я, и незнакомцу это, явно, не нравится.

– Я вас оставлю, – тихо мямлит врач и сбегает за долю секунды.

Стой! Куда?!

Дверь за халатом закрывается, и теперь мы с незнакомцем одни. Не нравится мне его взгляд. Вот совсем. Так и хочется прикрыться.

Чего он злится-то? Это ведь он меня сбил, а не я его!

Я должна злится!

– На "зеленый"? – переспрашивает незнакомец, и что-то внутри подсказывает, что с ним лучше не ругаться. – Ты сейчас серьезно или выкрутиться пытаешься?

Вновь пробегаю взглядом по его белоснежной рубашке, по темным приталенным, немного испачканным дорожной пылью на коленях, брюками…. Вспоминаю тот самый капот с лошадью. В марках автомобилей я не сильна, но значок "Мустанга" любой дурак знает.

Во что же я вляпалась?

– Слушайте, ээ… – хочу оправдаться, но понимаю, что не знаю, как к нему обратиться.

– Кирилл, – подсказывает мне незнакомец.

– Кирил… эээ….

– Александрович.

Хочу продолжить, как вновь замечаю насмешку в глазах.

Он что издевается надо мной? Смеется, пока я тут места себе не нахожу? И это вместо "извини, что чуть по асфальту не раскатал"?

– Кирилл Александрович, – все-таки с трудом выдавливаю из себя. – Для пешеходов точно горел "зелёный"! Я своими глазами видела.

– Я бы проверил, в то, что ты перепутала цвет светофора, но дальтониками могут быть только мужчины, – заявляет он мне. – К тому же, там еще и человечки нарисованы. Не катит твоя отмазка. Давай лучше обсудим, как ты за царапину "извиняться" будешь?

Щурится и смотрит так, что становится не по себе. Будто меня как рыбку на крючок поймали. И еще эта его нездоровая хищная улыбочка.

– Какую еще царапину?

– Отбойник зацепил, когда пытался сохранить одной дурехе жизнь. "Мустанг" может и согласится на пласть на морде, а вот я нет, – усмехается он.

Не пойму, он сейчас подшучивает надо мной или, в самом деле, сейчас денег потребует? Да за что? Он ведь сам виноват!

– Знаете что, я на вас в полицию заявлю! И эту самую компенсацию потребую сама с вас потребую! Посмотрим, кто прав! – хмурюсь я, надеясь, что выбрала правильный курс, и тактика нападения окажется лучшей защитой.

Ой! Нет....

Игривый огонь в темных глаза вдруг гаснет, и взгляд становится подозрительным и холодным.

– Компенсацию? – хмурится он. – Не выйдет. Я уже оплатил твои больничные счета. Проверил от макушки до пят. Ты везучая.

Была бы везучей, нарвалась бы на типа по приятней! Внешность от бога, характер от дьявола!

– Или хитрая, – добавляет он, опасно прищурившись. На что это он намекает? – Тебе ведь это не впервой?

– Что?

– Под капоты прыгать и компенсацию просить.

Едва ли не роняю челюсть.

Что, блин, простите! Он думает, что я мошенница?

Судя по тому, как подозрительно по мне скользит его опасный взгляд, так оно и есть.

Обида подскакивает к горлу. Вот же узколобый!

– Значит, у меня теперь целых два повода тебя наказать. – выдает он.

– Наказать? Не слишком ли вы много на себя берете? И платить вас никто не просил! У меня полис ОМС имеется, как и у любого гражданина этой страны, если что! – заявляю я, опасаясь, что мне с меня сейчас еще и деньги за мое лечение потребует.

Солидный с виду человек, а такой скупердяй!

– Это для меня. Чтобы ты ничего потом мне не предъявила по липовой справке, – отрезает он, а я задыхаюсь от обиды и возмущения.

Боже, а ведь пару минут назад я почти поверила, что мужчина мечты существует!

– Тело вы моё не повредили, не волнуйтесь! А вот планы..., – я вздрагиваю, вспоминая звонок мамы.

О боже! Варя!

Как я могла забыть о самом важном в этой суматохе? Надо бежать! Где же моя сумка? Вот!

Хватаю её, наспех натягиваю вязаную балетку на ногу. А где вторая? Нет? На дороге, что ли, осталась?

Бог с ней! Нужно спешить.

Кидаюсь к двери, но Кирилл перехватывает меня, обжигая предплечье своим прикосновением и в прямом смысле прижимает к стене.

От этой неожиданной близости я вся вздрагиваю. В нос бьет дерзкий аромат парфюма с нотками цитруса и древесины.

– Что вы… ? – осекаюсь, глядя в темные, хищные глаза.

От его взгляда все внутри замирает, а затем вспыхивает, словно по щелчку. Как же он близко. Недопустимо близко для незнакомца.

Такого опасного, наглого и вто же время, как бы не хотелось этого признавать, дьявольски притягательного незнакомца.

Нервно закусываю губу и замираю, когда его взгляд опускается к моему рту.

– Нет, девочка. Так просто я тебя не отпущу. – склоняется, вновь заставляя меня изводиться от напряжения. – Непослушных девочек надо наказывать.

Глава 3. Сколько ты хочешь?

– Вы знаете, что удерживать человека против воли – преступление? – хочу звучать уверенно, но интонации больше похожи на мольбу.

Я не знаю, как он это делает, но я чувствую себя не то желе, не то воском, поднесенном к огню, когда он так близко. Мистика какая-то.

Кирилл смеется, будто я глупость сказала. Но все же потом становится относительно серьезным.

– Раз уж заговорили о преступлениях, подпиши бумаги, что не имеешь претензий, и разойдемся. Пока что, – говорит Кирилл Александрович, делая какой-то неоднозначный акцент на последних словах.

Что значит "пока что"?

Блин, некогда это выяснять, нужно скорее идти к маме и Варе.

– Хорошо. Давайте свои бумаги! – соглашаюсь я, чем, кажется, шокирую его. Конечно! Он, наверное, думал, что буду препираться и извиваться, раз уж мошенница и под колеса ради денег бросилась.

– Думаешь, я их в кармане ношу? – усмехается мужчина. – Иди за мной.

Он отступает от меня в полной уверенности, что я подчиняюсь беспрекословно. И честно сказать, есть в нем что-то такое, что вынуждает невольно прислушиваться и подчиняться. Но не сейчас.

Едва я получив обратно свое личное пространство, пытаюсь стряхнуть с себя это наваждение. Сложно так вести диалог. Ой как сложно.

– Куда? Мне срочно нужно идти, – встаю в позу. – Давайте потом?

– Потом? – переспрашивает он и опасно щурится.

Ага, теперь он опять считает, что я юлю?

– Потом. Сейчас у меня очень срочное дело, которому вы помешали. Из-за вас я, вообще-то….

– Сколько? – бесцеремонно прерывает он, а взгляд его моментом становится каким-то равнодушно презрительным взглядом.

– Что "сколько"? – лепечу я, хотя где-то под коркой возникают мысли, но я гоню их прочь. Даже думать не хочу, что этот тип сейчас пытается меня купить.

– Я терпеть не могу паразитов и с превеликим удовольствием оставил бы тебя с носом, но ты миленькая. Поэтому давай так. Я дам тебе компенсацию за “ущерб”, а ты проедешь со мной и подпишешь все, что скажет адвокат. Мне скандалов на ровном месте не надо. – заявляет Кирилл, и у меня отвисает челюсть.

– Не нужны мне ваши деньги! – шиплю я на него, захлебываясь от возмущения. – И никуда я с вами не поеду! А если продолжите меня удерживать, то закричу!

– Цену набиваешь? Со мной этот номер не прокатит, – предупреждает он.

Ну и козел же!

– Не все в этом мире решается деньгами, Кирилл Александрович. И у меня нет цели наживаться на вас!

– Так в чем проблема поставить подпись и закрыть эту тему?

– Я уже сказала. Я спешу. Так что, вам придется поверить мне на слово! – говорю ему, и он уже собирается мне что-то выдать в ответ, но мелодия входящего звонка прерывает наш спор.

Кажется, Кирилл Александрович собирает просто убрать звук и продолжить давить меня словом и взглядом, но вдруг хмурится, глядя на дисплей, и подвисает.

Не знаю кто этот звонивший, но я ему дико благодарна! Пользуясь заминкой, я тут же проскальзываю в дверь.

Лечу по коридору, шлепая босой ногой по холодному кафельному полу. Медсестры косятся, дико неловко. Нужно поскорее отсюда сбежать.

Этот тип ведь не пошел за мной?

Оборачиваюсь. Нет! И слава вселенной!

Выдыхаю, лишь когда забегаю в лифт. Хорошо, что хоть он пуст. Достаю из сумки телефон.

О, черт! Трещина! Как же так?! Поспешила я заявлять, что компенсация мне не нужна. Хотя нет. От такого лучше вообще ничего не брать, потом не отмоешься.

Смартфон, хоть и с трещиной, но все еще работает. Мой старичок многое пережил.

Срочно звоню маме.

– Милая, ты где? Я ведь беспокоюсь, – говорит она мне. А я не хочу тревожить ее тем, что недавно произошло. Ее сердце и так изнывает от тревоги за Варю.

Прикусываю щеку и лгу, что я в порядке. Спрашиваю, где она сейчас. Благо этот нахал привез меня в нужную больницу!

Бегу по двору с босой ногой. Вся опять пялятся. Какой же стыд.

Но куда больше меня сейчас заботит то, что я скажу маме, когда она меня такой увидит?

Ай! В пятку угождает мелкий камень. Больно до жути, нужно хоть чем-то ногу перемотать. Попозже. Сначала мама и Варя. Где же этот дуракий корпус? Ага, вот он. И мама тут. Вся в слезах.

– Что с твоей ногой? – спрашивает она, и я отмахиваюсь, что подошва от балеток отлетела. Мол, старые.

Но мама не спешит верить, знает, как я их любила. Становится стыдно, учитывая, что меня почти поймали на лжи, но раскрывать всех карт не хочу.

Нет. Я обязательно расскажу ей правду. Но потом. А сейчас….

– Как Варя? Почему ты здесь, а не в палате? – спрашиваю я о самом главном, и застываю, видя нечто страшное в глазах моей мамы….

Глава 4. Нашел

– Она в реанимации, солнышко, – шепчет мне мама, и я забываю, как дышать. Будто хватили за горло стальными пальцами и дали под дых.

Все настолько плохо?

Спешу обнять маму, как можно крепче.

– Что говорят доктора? – тихо спрашиваю я.

– Срочно нужна пересадка. Времени почти нет, – шепчет она, отвернувшись от меня. Слова сливаются с плачем притом, что мама пытается держать себя в руках.

– Но ведь донора еще не нашли. Наша очередь только в конце осени, – в ужасе шепчу я и готова уже свалиться на ватных ногах.

– Погоди, нам ведь из Турции звонили. Там был вариант. Он подошел? – выпаливаю слова так быстро, будто секунда промедления может стоить мне жизни. Или Вареньке….

– По предварительным анализам, да. Но… мы не потянем перелет и оплату больницы. Что уж говорить об оплате донору, – говорит она и вновь отворачивается, чтобы я не видела слез.

Будто я не знаю, как ей сейчас больно. Будто не чувствую тот же испепеляющий ад внутри себя. Ту же отчаянную безысходность.

В голове мечутся мысли, я считаю каждую заработанную копеечку, но этого точно не хватит.

– А если продадим квартиру? – хочу сказать я, но вспоминаю, что эта рухлядь в Подмосковье по документам нам не принадлежит, а найти отца… в общем, проще застрелиться.

Это что же получается, выбора совершенно нет?

Есть! Можно ведь сделать бартер! Я отдам свою почку взамен на почку для Вари. Я бы сделала это тысячу лет назад, но она Варе не подошла! Теперь нужно только найти деньги. Нужно!

Долго уговаривать маму не приходится, но она настаивает, что донором станет она.

– Кого выберут, – заключаю я, чтобы не рисковать, и мы звоним в клинику.

Турецкие доктора велят прислать результаты исследований с официальным переводом на английский. А еще напоминают, что нужно будет пройти все обследования на месте. А это время и деньги.

Ни того, ни другого нет, но соглашаемся на все, уповая на какое-то пока еще не появившееся на горизонте чудо.

Ночь мы с мамой проводим в темноте и полной тишине, разбавляемой лишь хлюпаньем и тихим редким плачем. На утро болит голова от бесконечных тревог.

До смены в баре еще целый день, а из ресторана меня уволили. Значит нужно искать новую работу. Любую. Лишь бы деньга быстро отдавали.

Дожидаюсь рабочего времени и начинаю обзвон помеченных ночью кафе. Одно место совсем близко с домом, а другое как раз рядом с бывшим местом работы. Но там собеседование будет только в четыре часа.

В “Вечерке” с весьма специфичным "вырви глаз" интерьером меня встречает молодая женщина с "инстаграмным" лицом по всем пунктам: накаченные губы, острые скулы и реснички 2д.

Она окидывает надменным взглядом и как-то слишком быстро говорит “Нет”. Притом до обсуждения опыта работы и наличия рекомендаций дело вообще не доходит. Все заканчивается на вопросах “Вы замужем?” и “Дети есть?”.

Жму плечами, сажусь на обшарпанную скамью и продолжаю гуглить вакантные места. На сегодня – ничего. Вот как будто все встали разом и в официантки записались.

Придется ждать 15.00 и идти в вечерок. А до этого попытаться не сойти с ума от тревог и отчаяния. Присаживаюсь на скамейку с облупившейся краской и хочу плакать, но даже на это сил нет. Кажется, что мы с мамой и Варей одни против целого мира, и даже бабушки с дедушкой с нами нет.

Пять лет, как их дом теперь на кладбище по дороге к новому метро. Обычно я прихожу к их могилам, чтобы рассказать о своих успехах, говорю с пустотой, будто они слышат меня, и на сердце становится легче.

Сегодня я иду туда плакать. Искать объятий и утешений, которых никогда уже не получу.

Не так я представляла нашу жизнь…

От мыслей отвлекает чей-то истошный стон. Вижу перед собой старичка, который поскользнувшись на влажной траве, растянулся во весь рост.

– Осторожно. Погодите. Я помогу, – кидаюсь к нему.

На лет этому дедушке лет семьдесят, но выглядит он совсем не так, как обитатели нашего двора. Одет в строгий деловой костюм, пахнет дорогим парфюмом. Белые, жидкие, полностью седые волосы отлично уложены. Щетины совершенно нет. Глаза цвета горького шоколада, как у того незнакомца с лошадью на капоте. И чего он мне вспомнился в такой-то момент? Мало что ли на свете карих глаз?

– Вам куда? Давайте я помогу, – вызываюсь я, а дедушка смотрит на меня так, будто призрака увидел.

Он кивает в сторону могилы моих бабушки и дедушки. Вот только я не помню, чтобы среди их друзей водился кто-то подобный и статусный.

Дедушка все потерял еще задолго до моего рождения. Бабушка только-только вышла за него замуж и была беременной, когда "детище" деда отнял какой-то заклятый враг. Точнее бессовестный и подлый друг, ставший после этого врагом.

Может быть, этот дедушка один из старых партнеров? На подлеца совсем не похож.

– У тебя ее глаза. Васильки, – говорит он. – И сердце у тебя такое же мягкое.

– Вы знали мою бабушку? – уточняю я, его сухие тонкие губы растягиваются в улыбке, а в глазах боль и тоска.

– Знал. И дедушку твоего знал.

Как же хочется с ним подольше поговорить. Это как подарок, посланный бабушкой, но время поджимает. Собеседование. Прощаюсь с Валентином Игоревичем и спешу к метро. Пятка болит, кажется, мозоль натерла старыми балетками.

Точно. Опускаюсь на свободное место в поезде и смотрю на вздувшийся шарик. Хоть бы не лопнул. Пластыря с собой нет.

Дорога до старой работы занимает сорок минут, которые я трачу на то, чтобы проверить, не появились ли еще объявления. И, в конце-концов, просто припадаю затылком к стеклу.

Вот и нужная улица. Где-то здесь должно быть то самое кафе, тысячу раз мимо ходила. Сейчас вот на ту сторону перейду и….

Светофор горит красным, и в память врывается серый Мустанг и его наглый хозяин с этим своим пронзительным взглядом и хищной ухмылкой. Невольно вспоминаю все, что было в больнице. Этот пробирающий до костей взгляд. Дерзкий запах парфюма. Опаляющие прикосновения. Близость.

Я снова вспыхиваю и тут же спешу себя отчитать. Что еще за глупые мысли? Совсем с ума сошла? Мне о работе думать надо, а не о том хаме, который, на минуточку, меня мошенницей считает!

Пора идти. Вон "зеленый" горит. Точно "зеленый!"

Только перехожу на другую сторону, как “старичок” раздается звонком.

– Валерия, добрый день. На собеседование сегодня подходить не нужно. Место больше не вакантно.

Вот. Приплыли.

И что мне теперь прямо здесь зареветь? А раньше предупредить нельзя было?

С трудом сковываю порыв гнева и отчаяния внутри себя. Чем поможет истерика?

– Спасибо, поняла, – отвечаю дамочке, надеясь, что может быть позже мне еще посчастливится туда попасть.

Позже…

А сейчас-то что делать?

Смотрю с тоской на бывшее кафе и не нахожу ничего умнее, как пойти туда и умолять Петровича взять меня обратно. Может быть, он уже и не злится? А даже если злится, не прибьет же. По крайне мере книжку трудовую заберу….

– Нет, – отрезает Петрович. – И не смотри на меня своими жалостливыми глазами. Что я скажу клиенту, если он сюда придет?

– Да он не местный, Петрович, – вступается Светка. – Я его раньше тут не видела. Да и не помнит он. С утра датый был.

– Цыц. Раскудахталась, – шипит на нее босс. Вроде, приличный мужик, а иногда говорит так, что уши закрыть хочется. Потому за глаза и зовем его Петровичем. Хотя, он знает, но против ничего не имеет.

– Ладно, бери тряпку и протирай столы, – брякает он недовольно. А я готова прыгать от счастья. – Еще один косяк, и ноги твоей тут не будет.

– Поняла! – киваю я, хватаю заветную тряпку и бегу исполнять приказ.

Меню, стейшн, простуда. Все привычно. А вот ноги начинают болеть раньше времени. Отекают, и боль в месте, где натерта мозоль, становится все сильней.

– Лер, столик возьми, – кивает мне Светка с каким-то уж больно хитрым видом.

– Так это ж твой, – отвечаю я ей.

– Я замужем, – хихикает она и убегает нам кухню. Это вообще к чему?

Ну ладно. Жму плечами и подхватываю меню. Гость один, сидит ко мне спиной. С виду молодой, подкаченный. Рубашка белая с иголочки. Вряд ли, он будет есть один. Наверное, кого-то ждет. Прихвачу второе меню на всякий случай.

Делаю пару шагов и опять корчусь. Опять пятка. Как я ночью-то в клубе работать буду?

– Добрый день! – пересиливаю боль и выдавливаю улыбку, но она тут же слетает, когда я вижу, кто сидит за столом.

– Вот я и нашел тебя, – выдает Кирилл… Александрович.